Несколько раз в голове у него мелькала безумная мысль – не стоит ли рискнуть? Бросить машину в крутой вираж, рвануть из-под полы пистолет и попытаться влепить пулю в голову этого мерзавца… Но Гуров снова и снова прогонял эту мысль. Трегубов – не мальчишка. Он не растеряется и выполнит свою угрозу раньше, чем Гуров успеет достать оружие. Надеяться на обратное – просто тешить свою гордыню. Нет, сейчас он может только ждать. Но опять же, бесконечно это ожидание продолжаться не может. Время, отпущенное им с Марией, неумолимо утекает, а помощи, на которую намекал Крячко, что-то не видно. И с каждой минутой ситуация становится все более неразрешимой…
Теперь первым заговорил Трегубов. Похоже, ему сейчас тоже было не очень-то весело. Его эскапада слишком напоминала прогулку по краю пропасти, и он тоже чувствовал ледяное дыхание смерти за спиной.
– А знаешь, что больше всего напугало Мешкова? – с усмешкой обратился он к Гурову. – Когда я передал ему, что ты усек несоответствие насчет личного оружия Вишневецкого. Откуда же я знал, что Савицкий такой приметливый? Ясное дело, не оставлял он мне ни оружия, ни ключей от сейфа. Конечно, ни доказать это, ни опровергнуть сейчас невозможно, но Мешкова этот факт смутил как-то особенно. Вот тогда он задергался. Я уже был не рад, что сказал…
– Мешков-то как встрял в вашу компанию? – спросил Гуров.
– А ты еще не добрался до этого? – удивился Трегубов. – Я думал, ты уже всю подноготную раскрутил. Хотя, конечно, ты еще не всех допрашивал… Но вообще-то дело в том, что в те времена, когда я охотился за бандой Геры, Мешков руководил группой, которая разрабатывала Маклера. Тот еще не подозревал, что сидит на крючке, и после смерти Геры вздумал положить глаз на фирму "Индиго". Нам с Мешковым поневоле пришлось вступить в контакт. Вот здесь все и закрутилось. Не буду рассказывать, как пришла нам в голову эта идея. Скорее всего, она просто витала в воздухе. Мы нашли единомышленников, прижали Маклера и заставили на нас работать. Сначала все шло прекрасно, как отлаженный механизм, а потом система начала давать сбои. К сожалению, это неизбежно… как смерть, – усмехнулся он. – Просто нужно было заручиться поддержкой где-то повыше, но для этого надо было сначала расширить бизнес. Замкнутый круг.
– Я предлагал тебе разомкнуть его, – напомнил Гуров.
– Ты предлагал мне исповедаться, – возразил Трегубов. – Я тебе ответил, что об этом думаю. Я и сейчас не изменил своего мнения.
Они проскочили очередной перекресток, и вдруг напротив большого продуктового магазина мотор "Пежо" начал чихать и заглох. Машина дернулась и встала как вкопанная. Спина Гурова покрылась липкой испариной. Он выругался сквозь зубы и принялся возиться с зажиганием.
– Что за херня, Гуров? – с угрозой спросил Трегубов.
– Откуда я знаю! – зло сказал Гуров, поворачивая ключ в замке зажигания и выжимая педаль. – Машина есть машина. Сейчас заведется.
Мотор принялся чихать и хрипеть, а потом опять заглох.
– Гуров, я тебя предупреждаю! – прорычал за его спиной Трегубов.
– Сейчас! Сейчас все будет нормально! – точно в полусне произнес Гуров.
Он опять попытался запустить мотор, и в этот момент, обогнув их, к тротуару подъехал зеленый джип с холодильником в багажном отделении. Он остановился метрах в десяти, и водитель – все тот же парень в голубых джинсах и пиджаке на голое тело – выскочил из кабины и, не захлопнув дверцы, вприпрыжку побежал в магазин. У Гурова стало темно в глазах.
– Ты долго еще будешь канителиться? – спросил Трегубов.
– Не знаю, все было в порядке, – глухо ответил Гуров. – Бензина полно. Может, с карбюратором что-то?
– Может, в сервис съездим? – издевательски поинтересовался Трегубов. – Ох, не жалеешь ты жену, Гуров! – говоря так, он подозрительно осматривался по сторонам, высматривая возможную угрозу.
– Заткни пасть, Трегубов! – прорвало Гурова. – Все было в порядке, понятно? Должна завестись! Подожди одну минуту…
Но очередная попытка снова не удалась. И вокруг не было никаких намеков на спасение. Гурову показалось, что они все барахтаются сейчас в проруби, все глубже уходя в холодную черную воду…
– Так, все! – вдруг сказал Трегубов и щелкнул ручкой дверцы. – Выходим разом! Если что замечу – жене твоей конец! Пересаживаемся вон в ту тачку, пока хозяин не вернулся!
Не веря своему счастью, Гуров толкнул дверцу, сполз с сиденья и ступил на асфальт, который показался ему неустойчивым, как палуба корабля в бурю.
– За руль! – прохрипел Трегубов, вталкивая Марию на заднее сиденье джипа. – Гони, Гуров! Этот придурок возвращается!
Молодой человек в джинсах появился на крыльце магазина с блоком сигарет в руках. Увидев, что в его машину сели посторонние, он сорвался с места и побежал за джипом, что-то выкрикивая на ходу. Гуров повернул забытый в замке ключ – мотор завелся с пол-оборота, и они понеслись. Некоторое время Трегубов пристально смотрел назад. Ему мешал громоздкий холодильник, и в конце концов он переключился на зеркало.
– Вот лажа! – наконец выругался он. – Только не хватало, чтобы этот кретин на нас ГАИ напустил! Гуров, связывайся срочно с генералом, предупреди, что мы поменяли машину! Пусть организует нам зеленый свет. А этот крутой и без тачки маленько потерпит. Нам она сейчас нужнее.
У Гурова немного отлегло от сердца. Трегубов, слава богу, не посчитал еще свое дело проигранным и не пошел на крайние меры. Надежда, как всегда, умирает последней – Трегубов еще надеялся потрогать руками живые деньги и сунул голову в западню. Сработает ли она – вот какой вопрос мучил теперь Гурова.
Он связался с Орловым и, бесстрастным тоном сообщив ему о смене машины, попросил внести соответствующие коррективы. Орлов был лаконичен и деловит.
– Все будет учтено, – сказал он. – Вы там как?
– У нас все без изменений, – ответил Гуров. – Ждем, когда все это закончится.
– Ну дай бог, – вздохнул Орлов. – Никогда себе не прощу. Надо было этого гада, Трегубова, в первую голову брать!
– Не мучайся, ты же не мог знать, – возразил Гуров.
– Чего это он не мог знать? – подозрительно спросил Трегубов. – Вы о чем там базарите, Гуров?
– О тебе, только о тебе, – объяснил Гуров. – Генерал сокрушается, что не арестовал тебя первым.
– Хорошая мысля приходит опосля, – буркнул Трегубов и тут же с презрением сказал: – Он сокрушается! Ему на лесоповал не ехать. Вот посмотрел бы я, как вы оба сокрушались бы на моем месте.
– На твоем месте еще надо суметь оказаться, – возразил Гуров. – Не у каждого получится.
– Подумаешь, праведники! – скривился Трегубов. – Между прочим, я не считаю, что хуже тебя, Гуров. Не знаю, может, твое материальное положение позволяет тебе оставаться праведником. У тебя жена в кино снимается, гонорарчики, рекламка, то-се…
– Ты жену-то хоть оставь в покое! – раздраженно перебил его Гуров.
– Ну, допустим! – нахраписто сказал Трегубов. – Допустим, жена тут ни при чем. Значит, у тебя есть какие-то другие источники дохода, раз ты так доволен собой и своей жизнью…
– Меня трудно назвать довольным жизнью, Трегубов, – сухо заметил Гуров. – Это ты глупость сказал.
– Ну сейчас тебя немного прижало, – снисходительно бросил Трегубов. – А я говорю вообще… Ты благополучный человек, вот и строишь из себя святого. А если бы ты был простым опером, как я…
– У тебя, похоже, совсем крыша поехала, – сочувственно сказал Гуров. – Какой же я, по-твоему, опер – из золота сделанный? А потом, говорят же, не в богатстве счастье, Трегубов. Не зря говорят, наверное? Тебя деньги счастливее сделали?
– Да ладно политинформацию читать! – презрительно заявил Трегубов. – Я просто не успел до них добраться, до больших денег – потому и счастья нет. Будь у меня деньги, все было бы по-другому. Ну, ничего, бог даст, еще все поменяется! А на твоем месте я бы подумал, как от меня побыстрее избавиться. Что-то я в тебе такого рвения не замечаю! А время идет.
– Ума не приложу, куда тебя сплавить, – сказал Гуров. – Самое лучшее, по-моему, это тебе одному уехать. Деньги возьмешь, нас высадишь и поедешь дальше в одиночку. Как тебе такой план?
– Не нравится, – решительно сказал Трегубов. – Нужен какой-то нестандартный ход, Гуров. Эта машина уже в розыске. Меня остановит первый же гаишник. А у меня для него и аргументов не будет. Нет, вы останетесь со мной до тех пор, пока я реально не почувствую себя в безопасности. Или пока не почувствую, что всем нам пора переселяться в мир иной.
– Да, что и говорить, попутчик ты веселый – не соскучишься! – зло бросил Гуров. – Только мне, как нарочно, в голову ничего нестандартного не приходит. Давай дождемся, пока ты огребешь бабки, а там, может, само что-нибудь придумается.
– Вообще-то, я ожидал от тебя большего, Гуров. А ты даже ради самого себя постараться не хочешь, – хмыкнул Трегубов. – Ну, в принципе тебе виднее. Давай дождемся бабок. В самом деле, не будет денег – ничего не будет. Так что ты и прав, пожалуй…
Они уже проехали Орехово-Борисово и приближались к дорожной развязке. Поток машин на шоссе несколько поредел, и постоянно вертевший головой Трегубов как будто немного успокоился. Однако чем ближе они подъезжали к Кольцевой, тем больше он опять начинал нервничать.
– Ну, молись, полковник, – бормотал он над ухом у Гурова. – Ты неверующий, я знаю, но все равно молись! За успех нашего общего предприятия, как говорится… и за здоровье присутствующих…
За это бормотание Гурову хотелось придушить Трегубова, но сейчас он был просто механизмом для управления автомобилем. Он даже ощущал это – все его тело было точно заковано в металл. Он был лишен маневра, воли и выбора. Так отвратительно Гуров еще никогда себя не чувствовал.
Они наконец проскочили Кольцевую и понеслись дальше по шоссе, неотвратимо приближаясь к точке, назначенной Трегубовым. Гуров опустил стекло и посмотрел на небо. Угроза дождя, похоже, миновала. Тучи ушли к западу. Слева в густой синеве кружил крошечный бело-голубой вертолет.
– Они, кажется, уже здесь, – сказал Гуров.
Трегубов ответил не сразу. Сначала он придирчиво осмотрелся вокруг, заерзал на сиденье и каким-то странным голосом произнес:
– Съезжай на обочину! Остановись…
Гуров подчинился. Джип замер на обочине. В наступившей тишине отчетливо послышался приближающийся рокот вертолетного мотора. Гуров больше не смотрел вверх. Он сидел неподвижно, с каменным лицом и почему-то считал в уме от ста до единицы. Наверное, чтобы в голову не лезли всякие мысли.
Трегубова же, напротив, охватило лихорадочное возбуждение. Он тяжело дышал, беспрестанно озирался и что-то неразборчиво бубнил себе под нос. Это вывело из себя даже Марию.
– Перестаньте дергаться! – вдруг сказала она. – Вы можете вести себя нормально? Мне больно руке!
– Плевать на твою руку! – рассеянно сказал Трегубов. – Тоже мне принцесса на горошине. Твое дело помалкивать. Сейчас ты не кинозвезда, а вроде барашка на вертеле. Так что закрой рот и не мешай мне думать…
Гуров скрипнул зубами и мысленно произнес: "Сорок четыре… Сорок три…" Вертолет уже висел совсем низко над землей. Видимо, оттуда пытались рассмотреть, та ли машина стоит на обочине. Потом вертолет сорвался с места, сделал небольшой круг, пошел вниз, и из него вдруг выпала сумка. Кувыркаясь, она полетела вниз, с силой ударилась о землю, подпрыгнула и скатилась в поросшую травой яму. Вертолет круто пошел вверх, развернулся и в считаные секунды растаял в синеве.
– Есть! – выдохнул Трегубов, едва не подпрыгнув до потолка.
Мария негромко охнула от боли. Гуров не выдержал:
– Ты бы правда поменьше дергался, Трегубов! Хоть ты и не джентльмен, но сдерживать-то себя надо. Или ты у нас уже полный отморозок, которому вообще на все плевать?
– Угадал! – недобро ответил Трегубов. – А теперь, умник, вылезай из машины и шуруй за мешком с деньгами! Маша, естественно, здесь остается, – из его горла вырвался какой-то диковатый смешок.
Гуров открыл дверцу и впервые за всю поездку посмотрел на жену.
– Все будет хорошо, – сказал он.
– Само собой! Все будет отлично! – раздраженно воскликнул Трегубов. – Если ты сейчас принесешь деньги, а не бумажки, ну и так далее… Все будет просто роскошно! А теперь – бегом! Одна нога здесь – другая тоже здесь!
Гуров шагнул в сторону от автомобиля и оглянулся. Оба, и Трегубов, и Мария, напряженно смотрели на него. Гурову показалось, что он видит в глазах Трегубова тусклый волчий огонь. Он отвернулся. И в это время позади раздался негромкий хлопок и вслед за ним пронзительный вскрик Марии.
Гурова словно ошпарило. Он круто развернулся и буквально вломился в машину. Вряд ли он что-то сейчас соображал, но то, что Мария, кажется, жива, все-таки понял. Но что-то было не так. Вцепившись свободной рукой в подлокотник переднего кресла, Мария, бледная как смерть, с ужасом смотрела на своего мучителя, почти не реагируя на Гурова, который, схватив ее за плечи, кричал: "Ты жива?!"
Он смотрел только на жену и никак не мог понять, почему она не отвечает, пока тоже не посмотрел на Трегубова. Тот был неподвижен и будто спал, уткнувшись лицом в кресло. Еще минуту назад полный ярости и азарта, теперь он был спокоен и безразличен ко всему на свете. Обмякшая фигура чем-то напоминала чучело, набитое сеном.
– Руку! – прошептала Мария. – Руке больно!
Гуров наконец-то пришел в себя. Быстро пошарив по карманам, он нашел ключ и разомкнул наручники. И тут же почти на руках вытащил Марию из машины. Поставив жену на землю, он снова придержал ее за плечи и тревожно спросил:
– С тобой все в порядке?
Она уронила голову ему на грудь и заплакала.
– Что это было? Он мертв? – спросила она.
Гуров наконец убедился, что с Марией ничего страшного не случилось. Она была перепугана, измучена, но жива и здорова.
– Подожди немного, ладно? – сказал он и опять нырнул в машину.
Трегубов завалился теперь набок, сползая головой по дверце. На его молочно-белом, мгновенно изменившемся лице бисеринками рассыпались капли крови. Надо лбом темнела страшная клокочущая рана. До Гурова кое-что начало доходить. Он повернулся и посмотрел на упаковку холодильника в багажном отделении. Присмотревшись, он заметил наконец несколько отверстий, замаскированных под иностранные буквы.
– Ну да! Да! Здесь я! – вдруг глухо донеслось из коробки. – Помоги же, черт возьми, вылезти, а то я тут спекся к чертовой матери!
Гуров спрыгнул на землю и отвел Марию в сторону.
– Все кончено, – ласково сказал он. – Больше нечего бояться. Сейчас мы поедем домой. Не на этой машине, не волнуйся. Ты только подожди немного. Нужно сделать одно дело.
Он открыл багажное отделение и, не церемонясь, разломал упаковочную коробку. Оттуда появился красный, как рак, и мрачный, как туча, Крячко. Отдуваясь и нецензурно выражаясь, он обошел кругом машину и заглянул в салон. С минуту он рассматривал труп Трегубова, а потом сказал с тоской:
– Скотина он был, а все равно на душе погано. Он ведь теперь мне по ночам будет сниться, гад!
– Ты Марию спас, – тихо сказал Гуров. – Он ведь нас не пощадил бы. Ему свидетели совсем ни к чему были.
– Это с самого начала было ясно, – согласился Крячко. – Потому и рискнули. Хорошо тут Ваня подвернулся – он в службе собственной безопасности служит. У него эта тачка для другого дела была подготовлена, но мы решили, что можно попробовать. Он на твой "Пежо" какой-то радиоуправляемый прерыватель поставил и "жучок", по которому все ваши разговоры прослушивались. В нужный момент он твой мотор заглушил и свою тачку подставил. Мы рассчитывали, что Трегубов должен на это клюнуть. Ведь деньги совсем рядом были. Ставить точку вроде рановато было. Ну, слава богу, так и вышло. А когда он на секунду отвлекся, я ему в шею выстрелил. С такого расстояния это верная гибель.
Гуров ничего не сказал, и вдруг они оба, не сговариваясь, повернулись и посмотрели на Марию. Опустив плечи, она потерянно стояла у края дороги и бездумно смотрела на зеленую траву под ногами. Бледность еще не сошла с ее лица.
– Ты бы за сумкой все-таки сбегал! – попросил Крячко. – Бабки-то там самые настоящие! Правда, говорят, купюры не те, что этот просил… Ну да теперь неважно. Я бы и сам сбегал, да не хочу на глаза Марии попадаться. Я ведь для нее сейчас что-то вроде ангела смерти. Пусть отойдет сначала… А я сейчас потихоньку сяду и уеду на этой тачке. С глаз долой – из сердца вон, как говорится.
– А нам попутку ловить, что ли? – удивился Гуров.
– Да за вами сию минуту его превосходительство подъедет – лично, – сообщил Крячко. – А вы пока вдвоем побудьте, воздухом подышите, поговорите на отвлеченные темы… Короче, сам сообразишь что-нибудь.
Он махнул рукой и, горбясь, шагнул к машине. Запрыгнул на место водителя, хлопнул дверцей и завел мотор. Джип сорвался с места, развернулся и помчался к Москве. Гуров с нежностью посмотрел на жену и пошел к ней, мучительно придумывая слова, которые сейчас следовало сказать. Но в голове его была странная пустота и еще неостывшая тревога. В какой-то момент ему даже вдруг показалось, что весь ужас никуда не исчез, и он снова у них за спиной, и стоит обернуться…
Он резко обернулся, но за спиной ничего не было, кроме сверкающей на солнце дороги, синего неба и исчезающих за горизонтом облаков. А по дороге, отчаянно сигналя и вращая "мигалкой", мчалась в их сторону служебная "Волга" генерала Орлова, а за ней еще одна машина с синей полосой, и еще "Скорая" со включенной сиреной.
– Вот попали! – буркнул под нос себе Гуров, глядя на эту кавалькаду. – Только от одной напасти избавились, как тут свои навалились! До смерти ведь теперь перепугают!
Гуров видел, что джип, на котором ехал Крячко, по пути был остановлен, и к нему тут же подсели двое в милицейской форме. Не слишком-то уютно им будет в этой машине, подумал Гуров, но ему было еще хуже.
Между тем кавалькада продолжала движение, и вскоре машины затормозили на обочине в двух шагах от Гурова. Из ухоженной служебной "Волги" первым выскочил генерал Орлов – выскочил сломя голову, с перекошенным от суеверного ужаса лицом – и первым делом бросился к Марии.
– Жива?! – выкрикнул он, хватая ее за плечи и заглядывая в глаза. – Жива, слава богу! – Он обернулся к топтавшимся за его спиной медикам из "Скорой" и почему-то погрозил им кулаком. – В больницу немедленно! В самую лучшую! Чтобы глаз не спускали… – Голос у него сорвался, и он сердито отвернулся.
– Да вы не волнуйтесь, – рассудительно заметил врач "Скорой". – Мы все сделаем, что положено. Не бросим же мы нашу любимую актрису!
Мария обвела всех непонимающим взглядом и тихо сказала:
– Я ничего не соображаю – какая больница? Зачем? Я никуда не поеду!
Врач оттеснил генерала и осторожно взял Марию под локоть.
– Поверьте, это необходимо! – сказал он. – Вы пережили такой стресс… Это ненадолго. Успокоительные, покой, психолог с вами побеседует. Мы вас быстро отпустим. Но небольшой осмотр необходим, поверьте!
Гуров подошел ближе и наклонился к жене.
– В самом деле, – виновато сказал он. – Сейчас так будет лучше. Тебе нужна поддержка, а у меня еще куча дел. Прошу тебя, поезжай! А когда тебе будет лучше, я отвезу тебя домой.
Мария беспомощно оглянулась по сторонам.
– Да делайте что хотите! – устало произнесла она и, заботливо поддерживаемая врачом, пошла к машине.
Орлов мрачно посмотрел ей вслед и сказал, будто размышляя вслух:
– А ведь Мешков ушел! Всех взяли, а этот ушел, прощелыга! И ведь уже пришли за ним – он вид сделал, будто смирился, усыпил бдительность, а когда в машину его вели – вырвался, шофера оглушил и смылся… Потом машину в пяти кварталах нашли, а самого и след простыл.
– Еще не вечер, – сказал Гуров.