Чего меньше всего хотелось Станиславу, так это бороздить Москву в поисках какого-то юного хулигана. Крячко был просто эмоционально измотан. После того как Гуров сначала раскритиковал его версию об охранниках Горохова, а затем и арест Чернова оказался пустышкой, у Станислава не осталось ни сил, ни желания разрабатывать еще одну версию, которая к тому же казалась куда бредовее двух предыдущих.

Чем больше Крячко раздумывал над вероятностью причастности к убийству банкира Геннадия Тополева, тем сильнее убеждался, что парню провернуть такое в одиночку было просто не под силу. Да и не пустил бы его к себе Горохов.

Станислав почти не сомневался, что смерть банкира связана с теми деньгами МВФ, что благополучно утекали за границу. Было вполне объяснимо, почему долгое время ребята из ФСБ никак не могли подобраться к каналу утечки этих денег. Просто за такими делами должны стоять люди очень серьезные. Куда крупнее Вяхирева и Горелого. А они никогда бы не стали нанимать для убийства шпану из подворотни.

Эту версию подтверждала и пропажа из квартиры Горохова некой папки с документами, которые он, по словам вдовы, приносил домой из банка. Тополеву они понадобиться не могли. Если предположить, что этот мальчишка все же убил банкира, то сделать это он мог только из мести за подружку. Причем с ее помощью. Поскольку без Веры Горохов вряд ли открыл бы Тополеву дверь.

В общем, получалось, что куда ни кинь – всюду клин! И охрана банкира оказывалась вне подозрений, и Чернов вышел сухим из воды. Да и Тополеву, убей он Горохова, совсем ни к чему было брать какие-то банковские документы. Станислав выругался вслух и прибавил скорость своего «Мерседеса», стремясь побыстрее разделаться с Тополевым и, сменив очередного «наружника», умирать от скуки у подъезда Чернова.

Вечер был безнадежно испорчен. Вместо приятного отдыха у телевизора с парой бутылок пива придется теперь искать черную кошку в темной комнате. И что было самое обидное, Станислав прекрасно знал, что ее там нет! Но работа есть работа. И придется делать массу бессмысленных вещей, пока у начальства не появится полная уверенность, что они действительно бессмысленны.

Стрижова дала Гурову несколько адресов, где, по ее мнению, мог бы находиться Геннадий. Почти все друзья Тополева проживали в районе Ботанического сада, поблизости и от его квартиры, и от дома Стрижовой. И все же, чтобы объездить все адреса, потребовалось бы не меньше часа. Еще раз выругавшись, Крячко свернул с проспекта Мира в Грохольский переулок, решив первым делом наведаться на квартиру самого Тополева.

Встреча с родителями Геннадия прошла у Станислава без звона фанфар и грохота фейерверков. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы узнать в открывшем дверь пьяном мужике в грязной обвисшей майке Тополева-старшего. Отец Геннадия, едва переплевывая через губу, категоричным тоном заявил, что сына дома нет второй день.

– Где бродит этот козел, я не знаю и знать не хочу, – заплетающимся языком закончил трудную матерную тираду Тополев-старший. – А если у Генки проблемы с ментовкой, то вот сами его и ищите. Он совершеннолетний. И мне плевать, что он вытворяет!

– Спасибо большое, – поблагодарил Станислав захлопнувшуюся прямо перед его носом дверь и от переполнявших его чувств благодарности за оказанную помощь с силой стукнул по ней кулаком. – Сволочь пьяная!

– И не стучи мне в дверь, – тут же отреагировал Тополев-старший. – А то сейчас милицию вызову!

Возразить на этот аргумент Крячко было нечего. Поэтому ему только и оставалось, что спуститься по лестнице вниз. Чтобы не возвращаться потом обратно, Крячко решил проверить старую кочегарку в глубине двора дома Тополевых. В списке, данном ему Гуровым, этот адрес стоял на последнем месте.

Кочегарка была настолько древней и занимала такое неудобное место, что администрация округа, закрыв ее, решила даже не мучиться со сносом. Так и вышло, что старый истопник, проработавший в ней более тридцати лет, фактически постоянно проживал в этой бесхозной теперь конуре.

Вера знала только имя этого человека. Звали его все дядя Гриша, и он был для окрестных жильцов чем-то вроде местной достопримечательности. Безобидный старичок, доживающий свой век, по старой привычке появлялся во дворе раньше всех. Непременно с метлой, безвозмездно выгребая мусор из каждого угла.

По словам Стрижовой, Тополев с друзьями иногда собирались у дяди Гриши. Играли в карты, обсуждали свои дела, пили водку и не забывали напоить хозяина этой своеобразной квартиры. Соседи, конечно, докладывали об этих сборищах участковому. Но поскольку обычно они протекали без дебошей, милиция крайне редко заглядывала сюда.

Куда интересней был второй адрес в списке Гурова. Настоящий притон со всеми присущими атрибутами – наркотиками, дебошами и развратом. Багаев с омоновцами уже заглядывал туда, но никого, кроме хозяина, не обнаружил. Но это было утром и совсем не означало, что и вечером там будет такая же тишь и благодать. Крячко был уверен почти на сто процентов, что хоть какую-то информацию о Тополеве там раздобудет.

Чтобы попасть к кочегарке, Станиславу пришлось обойти дом. Он оказался в темном дворе, единственным источником освещения которого были лишь окна квартир. Кочегарка выделялась темным силуэтом на фоне забора Ботанического сада. Крячко уверенно пошел к ней, стараясь рассмотреть проблеск света в закопченных окнах убогого строения.

Впрочем, раньше, чем Станислав увидел в окошках свет, он услышал музыку, доносящуюся оттуда. Где-то в глубине кочегарки хрипло надрывался дешевый магнитофон, захлебываясь какой-то модной иностранной песенкой. Крячко хмыкнул и направился к дверям.

Внутри кочегарки рев музыки был почти нестерпимым. Станислав поморщился и удивленно осмотрелся. Словно издеваясь над грязью и убожеством окружающей обстановки, стол, освещенный тусклой лампочкой, был просто завален дорогой снедью. Черная икра, балык и копченая колбаса вкупе с импортными коньяками и дорогой водкой выглядели здесь просто неуместно.

Вокруг стола сгрудились четверо парней, а в углу, на деревянных нарах, беззубый дед меланхолично жевал бутерброд, намазанный паштетом и черной икрой. Он-то и заметил первым появление Крячко, но совершенно на это не отреагировал, словно ничего из происходящего вокруг его не касалось. Парни обратили на Станислава внимание только тогда, когда он выключил орущий магнитофон.

– Что празднуем? – в наступившей тишине поинтересовался Крячко, подходя к столу.

– Рыжий, козел, тебе говорили, чтобы дверь закрывал? – рявкнул на друга один из парней. – Чмо! Вечно после второй рюмки ни о чем не помнишь…

– Тебе что тут надо, мужик? – махнув на него рукой, проговорил третий из компании, в котором Станислав узнал Тополева. Он видел его фотографию в личном деле. – Ты кто вообще такой?

– Я-то? Да архангел Гавриил, – усмехнулся Крячко. – А нужен мне ты, Гена. Так что празднуем? Брат с Севера приехал?

– Именно, – зло буркнул Тополев. – Только тебя это не касается! Давай-ка вали отсюда.

Все четверо мгновенно оказались на ногах и рассыпались полукругом, охватывая Станислава с трех сторон. Крячко косо усмехнулся. У Станислава страшно чесались руки проучить этих наглецов, но он сдержался. Устраивать потасовку с захмелевшими парнями в замкнутом помещении было не лучшим вариантом решения проблемы. Тем более что на пальцах у двоих Крячко заметил кастеты. А Рыжий был вооружен обрезком трубы.

– Спокойно, ребята. – Станислав достал из кармана удостоверение. – Я из милиции. Мне нужно задать Геннадию пару вопросов.

Появление из кармана Станислава «корочек» произвело на парней тот же эффект, что ладан на кучку мелких бесов, – все четверо на несколько секунд застыли с открытыми ртами. Впрочем, почти гоголевская немая сцена продолжалась доли секунды. Затем с криками: «Атас, менты!» – вся четверка заметалась по кочегарке. А дядя Гриша забрался с ногами на нары и вжался в угол, видимо, догадываясь, что ничем хорошим эта беготня не кончится. Первым опомнился Тополев.

– Тихо! – заорал он на всю кочегарку. – Он же один пришел, а вы, козлы, бучу устроили. Сами себя, уроды, заложили! Сейчас валим его, а потом ноги отсюда делаем.

– Не, на хрен, я на мокрое не пойду! – пробормотал Рыжий. – Я вообще не при делах.

– Да без мокрухи, чмо, обойдемся! – снова рявкнул Геннадий. – Врежем пару раз по черепу, и все!

Станислав пару секунд удивленно слушал эту перепалку. Такой реакции на свое появление он совершенно не ожидал. Крячко понимал, что если парни так всполошились, то получалось, что у них рыльца сильно в пушку.

Но раздумывать, из-за чего все четверо так перепугались при его появлении, Станислав не стал. Настроение у Крячко было и так отвратительным. А громогласное обсуждение его собственной дальнейшей судьбы просто переполнило чашу терпения Станислава. Недолго думая, Крячко одним прыжком оказался рядом с Тополевым и мощным хуком свалил его на пол.

– Всем лежать! – закричал Крячко, выхватывая из кармана пистолет. – Если сейчас хоть одна сука без моей команды подаст голос, прострелю коленную чашечку! На пол, гады, я сказал!..

Бежать из кочегарки парням было просто некуда. Станислав перекрыл своей спиной единственную дверь. А пролезть в узкие окна, к тому же заложенные стеклоблоками, не представлялось возможным.

Даже если бы всей троице и удалось одновременно выставить толстые стекла из рам, то, прежде чем они оказались бы на улице, Крячко успел бы оставить по несколько свинцовых пилюль из своего пистолета в тех местах парней, на которых обычно принято сидеть. Друзья Тополева довольно быстро поняли это и повалились на пол рядом со своим поверженным вожаком.

– Вы, ребята, с ним не шутите, – раздался в наступившей тишине голос дяди Гриши, забившегося в угол. – Сразу видать, он мужик сурьезный!

– Вот именно, – согласился со старым кочегаром Крячко. – Руки на затылок, ноги скрестить!

После того как последняя команда Станислава была выполнена парнями беспрекословно, Крячко поочередно связал их всех. Он тут же, в углу, нашел моток тонкой стальной проволоки и с огромным удовольствием скрутил всем четверым поочередно за спиной кисти рук с лодыжками ног.

– Ну-ка, дядя Гриша, беги к ближайшему телефону и вызывай наряд милиции, – скомандовал кочегару Крячко, удовлетворенно оглядев плоды своих рук.

– Попробуй только, старый козел, – зашипел на него Тополев. – Как только выйду из ментовки, сразу рога сверну!

Дядя Гриша несколько секунд удивленно смотрел, как Станислав пару раз ткнул излишне говорливого парня носом в заплеванный бетонный пол, а затем шаркающей походкой выскочил за дверь. Крячко, посмотрев ему вслед, принялся неторопливо выворачивать карманы у задержанных. Каково же было его удивление, когда у всех четырех он извлек по солидной пачке долларов.

– Это что такое? – поинтересовался Станислав, ткнув стопкой банкнот прямо в нос Рыжему, самому младшему из компании.

– Дяденька, извините! Мы не хотели, – захныкал тот. – Это все случайно получилось!

– Заткнись, чмо! – заорал на него Тополев. – Сам же себя сдаешь!

Крячко, не поворачиваясь, стукнул его тыльной стороной ладони по губам. Затем все так же неторопливо поднялся с корточек и подошел к столу, заваленному закусками. Бросив пачку долларов на один из свободных углов, Станислав спокойно уселся на расшатанный стул.

– Ну так чего вы не хотели? – поинтересовался он. – Убивать человека не хотели? Он вас сам попросил?.. Или нет! Скажем так, настоятельно требовал, угрожая утопить вас в деньгах?

– Да не убивали мы его! – на этот раз завопил Тополев. – Даже морду не били. Денег потребовали, он нам сам все и отдал. Откуда же мы знали, что у него столько баксов будет…

– У кого «у него»? – Крячко вылез из-за стола и за волосы приподнял от пола головы Геннадия и Рыжего.

– У мужика, – растерянно пробормотал Тополев и, догадавшись, что наглый мент не знает, что произошло, огрызнулся: – Ни у кого. Пригрезилось вам!

И почти одновременно с ним Станиславу ответил Рыжий:

– Не знаем мы его. Просто на улице встретили. Около Института Склифосовского.

– И вот так вот он с кучей баксов в карманах и шел? – вновь ткнув Тополева лицом в пол, обернулся к Рыжему Крячко. – Один и без охраны?

– Да один он шел! – залопотал парень. – Мы немного выпимши были, решили покуражиться. А он сам все и отдал. Финки Генкиной испугался. А Генка ею и не угрожал даже. Так просто, в руках покрутил…

Тополев обреченно застонал, и Рыжий тут же замолчал. Крячко усмехнулся и поднялся с пола. Сев за стол, Станислав достал из кармана пачку сигарет и закурил. Так и просидел молча до тех пор, пока в кочегарку с грохотом не ввалился наряд милиции.

Говоря о том, что на сегодняшний вечер у него еще запланировано много дел, Гуров несколько лукавил. На самом деле ему не давала покоя промашка с Черновым. Первоначально арест человека, беседовавшего с охранником Горохова почти сразу после убийства, выглядел совершенно оправданно. Но сыщик корил себя за то, что проявил излишнюю поспешность.

Гуров удивлялся, почему в этот раз не сработала его интуиция. Конечно, и подозрительный обмен квартир, произошедший сразу после скандала Горохова с Вяхиревым, и факт разговора с охранником говорили против Чернова. Но сыщик должен был сразу понять, что профессиональный киллер вести себя так просто не мог.

Во-первых, зачем ему нужно было светиться перед всеми жильцами дома разменом квартир и суетой с перетаскиванием домашних вещей, если можно было просто снять комнату. А затем спокойно вести рекогносцировку местности, не привлекая к себе излишнего внимания.

Во-вторых, киллер после убийства просто не мог разговаривать с охранником. Он ушел бы точно так же, как и пришел. Незаметно. А если бы сообщникам и нужно было пообщаться, то делать это в коридоре они никогда бы не стали.

Ну и последним аргументом, каковой Гуров приводил в укор своей поспешности, являлось состояние здоровья Стрельцовой. Если бы Чернов и был тем киллером, что убил Горохова, то он просто не мог не знать о том, как будет работать милиция. И оставлять в живых Татьяну, видевшую его сразу после убийства банкира, Чернов ни за что бы не стал.

Пока у Орлова шел «разбор полетов», сыщику все время казалось, что друзья смотрят на него несколько иронично. Даже как-то жалостливо. Дескать, ну ладно, Стас поспешил, ему простительно. А ты-то, Лева, просто обязан был все сразу просчитать и не устраивать такого цирка! Вот поэтому-то Гуров и торопился уйти с совещания, ссылаясь на дела. Ему было просто не по себе от этих взглядов, которые сыщик, может быть, и надумал сам, но спрятаться от них никуда не мог!

Но на слежке за Черновым Гуров настоял совсем не из чувства оскорбленного самолюбия. Это не было попыткой доказать друзьям, что арест начальника инвестиционного отдела был проведен не зря и Чернова с подозрений снимать еще рано, несмотря ни на какие показания. Гуров просто пытался предотвратить возможное покушение на приближенного Горохова.

Сыщик понимал, что Чернов знает об отношениях банкира и Вяхирева намного больше, чем говорит. Гурову трудно было судить, чем вызвана эта скрытность. То ли просто страхом перед вездесущей мафией, то ли тем, что Чернов, несмотря на все заверения, так же сильно ненавидел Горохова, как и многие сотрудники банка, и не хотел, чтобы убийцу поймали.

Может быть, уклончивые ответы Чернова на вопросы о взаимоотношениях Вяхирева и Горохова были вызваны чем-то другим. Но если Гуров не ошибался и начальник инвестиционного отдела был хоть частично в курсе незаконных махинаций своего босса, то ему грозила серьезная опасность.

Рано или поздно, но Вяхирев непременно узнает о том, что милиция проводила арест Чернова. Директор «Новостроя» может и никак на это не прореагировать, но может и попытаться устранить начальника инвестиционного отдела. Вот для того, чтобы предотвратить это вполне возможное покушение или хотя бы захватить киллера после содеянного, и нужно было последить за Черновым.

К тому же начальник инвестиционного отдела по тем или иным причинам мог попытаться и самостоятельно выйти на контакт с Вяхиревым. Чернов может просто потребовать от мафиози платы за свое молчание или еще каких-нибудь услуг. В общем, оставлять Чернова без присмотра было бы глупо. И именно поэтому Гуров настоял, чтобы слежка за ним велась от самой прокуратуры, чтобы и в пути с Черновым не случилось чего-то непоправимого.

Установив слежку за Черновым, сыщик попытался на время выкинуть эту проблему из головы. Сейчас его заботило совершенно другое. Гуров не мог просто так оставить без внимания тот вариант развития событий, когда убийца мог оказаться в квартире Горохова раньше самого хозяина. Несмотря на то что почти все собранные на этот момент факты говорили об обратном.

Даже несмотря на пропажу из дома Горохова каких-то банковских документов, вполне возможно, что именно тех, которые ищет ФСБ, Гуров не торопился исключать и иные причины убийства банкира. С вероятностью в девяносто процентов можно было утверждать, что Горохова устранили именно из-за следствия, проводимого ребятами Кулагина. Но и остальные десять сбрасывать со счетов не стоило.

Да и совсем необязательным было то, что Вяхирев лично участвовал в убийстве. Их встреча с Гороховым могла быть отложена именно потому, что киллер уже ждал банкира в квартире. Чтобы удостовериться в правоте этого предположения или отвергнуть его, и следовало основательно проверить систему сигнализации, чем Гуров и собирался заняться.

В первую очередь сыщик отправился на квартиру Парамонова. Того самого мастера, что устранял последствия первого короткого замыкания сигнализации в доме банкира. Гурову срочно нужна была консультация.

Дело в том, что специалисты экспертного отдела по соскобам с проводки Горохова дали совершенно неоднозначный ответ. Согласно их выводам, концы проводов, несомненно, были обрезаны. Но после этого они частично оплавились под воздействием высоких температур. Вот и получалось, что если проводку и обрезали, то почему-то с применением автогена!

Сыщик хотел узнать у Парамонова, каким образом он чинил сигнализацию у банкира. В понимании Гурова, все разрывы электропроводов восстанавливаются единственным способом – скручиванием оторванных концов. И если сигнализацию квартиры Горохова чинили именно так, то сыщику было совершенно непонятно, откуда взялись разрезанные концы.

Конечно, Гуров предполагал, что существуют и более современные способы устранения неполадок в электроцепях. Из объяснения директора «Набата» сыщик знал, что при ремонте сигнализации в доме банкира должна была быть установлена какая-то предохранительная коробка. Вот Гуров и собирался узнать у Парамонова, как ее устанавливать. А поскольку следов этой коробочки нигде не нашли, то каким образом мастер мог без нее соединить концы проводов?

Сыщик почему-то ожидал увидеть перед собой солидного мастера преклонного возраста, но Парамонов оказался совсем молодым пареньком. Лет двадцати трех на вид. Он довольно спокойно отнесся к визиту сыщика и обстоятельно рассказал ему о проделанной тогда работе.

– Помню, был такой вызов. У нас в тот день три проводки оборвалось, но на эту квартиру мы поехали в первую очередь, – ответил Парамонов на вопрос сыщика. – Мы тогда на одной машине втроем поехали. Меня в Армянском переулке высадили, а сами дальше помчались. По-моему, на Солянку. К Институту акушерства.

– И долго вы занимались ремонтом? – поинтересовался Гуров.

– Да нет. С полчаса. Если не считать того времени, когда я ждал, пока сигнализацию проверят, – пожав плечами, ответил Парамонов. – Работа-то пустяковая. Четыре провода зачистить, дырку под дюбель в стене просверлить да концы проводов в пазы вставить…

Сыщик попросил подробнее рассказать об этом. Мастер пожал плечами, но задавать лишних вопросов не стал. Оказалось, что к дырке в стене сначала прикручивается донышко коробки. Затем зачищенные концы проводов закрепляются болтиками в специальных пазах, похожих на те, которые используются в розетках. Ну а после этого еще двумя болтами к донышку коробки крепится ее крышка.

– Хотя я тогда стенку сверлить замучился, – закончил свой рассказ мастер. – Там у них перегородки какие-то титановые. Мне еще охранник стремянку держал, стоял рядом, чтобы я не грохнулся вниз. Я так сильно на сверло нажимал, что вся лестница ходуном ходила. А что, собственно говоря, случилось?

– Скажите, а могла ли проводка вновь закоротить в том же самом месте? – не ответил на вопрос Парамонова Гуров. – Если вода, например, протекла?

– Исключено! – покачал головой мастер. – Коробка практически герметичная. Да к тому же пазы для крепления проводов находятся довольно далеко друг от друга. Если и закоротила бы там проводка, то только после того, как кто-нибудь коробку бы снял. Только кому это нужно?

Гуров внимательно посмотрел на Парамонова. Похоже, парень говорил совершенно искренне и не лгал, рассказывая о том, как устранял неисправность сигнализации. Получалось, что после его ремонта кто-то намеренно снял предохранительную коробку с проводки. А на риторический вопрос «кому это нужно?» Гуров и сам бы хотел получить ответ.

– А вы не знаете, насколько надежна эта система сигнализации? – после небольшой паузы поинтересовался сыщик.

– Да вроде хвалят, – пожал плечами Парамонов. – Вот только одна беда: проводку у нее часто замыкало, когда импортные кабели употреблялись. А так, чтобы кто-нибудь жаловался, что она не сработала, когда в квартиру залезали, такого я никогда не слышал. Вы лучше поинтересуйтесь в «Набате» об этом. Там о сигнализации куда лучше меня знают. Я ведь простой электрик…

Сыщику стало абсолютно ясно, что дальнейшие вопросы задавать бессмысленно. Парамонов действительно знал об этой сигнализации слишком мало, чтобы дать Гурову исчерпывающую консультацию. Сыщику только и оставалось, что попрощаться с мастером и уйти.

Итак, защитную коробку Парамонов на проводку сигнализации квартиры Горохова все же ставил. Кто-нибудь из охранников банкира это подтвердит. А поскольку коробки на месте не оказалось, то вывод напрашивался сам собой – короткое замыкание инсценировали. И сделали это для того, чтобы следствие с самого начала не думало о незаконном вторжении в квартиру Горохова. Видимо, преступник рассчитывал, что к тому моменту, когда обман обнаружат, он успеет замести следы.

Судя по всему, так и произошло. Поскольку сигнализация в квартире Горохова все же сработала, преступник или его сообщник почти сразу после убийства банкира разъединил две системы сигнализации. Гурову сейчас оставалось только определить то место, где это произошло. А завтра попытаться найти очевидцев.

Торопиться сыщику было некуда. По дороге к ближайшему к Армянскому переулку отделению милиции Гуров остановился у кафе. Сыщик вдруг вспомнил, что за весь день почти ничего не съел. Гуров понимал, что поиск подходящей системы сигнализации может затянуться. Поэтому, немного поколебавшись между желанием побыстрее все закончить и ехать домой и чувством голода, он все же решил наскоро перекусить. Чтобы хотя бы не урчало в желудке. А уж затем ехать дальше. Так он и поступил.

Дежурный по отделению офицер быстро понял, что от него требуется сыщику. Копии сигнализационных схем хранились в сейфе рядом с контрольным пультом. Лейтенант мгновенно достал их и вместе с Гуровым принялся искать схемы, идентичные той сигнализации, что стояла в квартире банкира.

Таких схем оказалось пять. Причем три из однотипных систем располагались в том же доме, где и проживал покойный Горохов. Все они сначала выходили на общий узел, чем-то похожий на телефонный распределитель. Крепился этот узел к фонарному столбу напротив дома в Армянском переулке. А потом провода общим кабелем шли прямо до отдела внутренних дел.

Маловероятно, что убийца Горохова мог попытаться соединить параллельно две системы сигнализации дальше распределительного узла. Среди шести одноцветных проводов можно было легко запутаться и допустить ошибку. Поэтому если соединение имело место, то осуществить его преступник мог только на фонарном столбе у дома Горохова.

Впрочем, сделав такой вывод, на многое Гуров не рассчитывал. Место возможного подключения определено, и на сегодня сделать больше было нельзя. Время было слишком позднее, чтобы заниматься поиском свидетелей. Это придется отложить на завтра. А сейчас можно было отправляться домой. Сыщик прямо в отделении снял ксерокопии нужных ему схем и пошел к своей машине.

А в салоне «Пежо» вовсю надрывался сотовый телефон. Гуров рывком распахнул дверку и, бросив на пассажирское сиденье ксерокопии систем сигнализации, ответил на звонок.

– Извините, господин полковник, ни за что не рискнул бы потревожить ваш сон, но произошли некоторые события, о которых, думаю, вам будет интересно узнать! – услышал сыщик язвительный голос Крячко. – Не соизволите ли подъехать в главк? Или вам все на дом доставить?

– Смотря что подразумевается под словом «все». – Гуров завел машину. – Если чьи-то новые бренные останки, то можете оставить их себе. На долгую память. Остальные варианты можно обсудить. Так что случилось?

– Да я тут деньги бесхозные нашел, – ответил Станислав. – Девять тысяч триста долларов. И еще некоторую сумму в рублях. Так вам их домой везти или пусть пока в сейфе полежат?

– Сейчас приеду, – удивленно проговорил Гуров и отключил телефон.

Собственно говоря, сыщик ожидал от этого звонка всего, чего угодно. Начиная от свежего анекдота, которым Станислав от скуки решил поделиться с другом, кончая сообщением об убийстве Чернова. Но вот сообщение о найденной крупной сумме наличных оказалось вне этого диапазона. Гуров выжал педаль акселератора до пола и направил «Пежо» в главк.

Станислав ждал его в кабинете. Крячко восседал в кресле сыщика и лениво ворошил на столе кучу мятых долларовых банкнот. Не очень объемная стопка рублевых купюр лежала на краю стола. Увидев Гурова, Станислав подкинул над столом горсть долларов, ловко на лету поймав одну из банкнот.

– Смотри-ка, даже долларовые бумажки попадаются, – проговорил он, помахав купюрой в воздухе. – Интересно, почему все разными банкнотами?

– Меня сейчас интересует другое, – проговорил Гуров, сгоняя Станислава со своего места. – Где ты их взял и какое отношение эти деньги имеют к убийству Горохова?

– Я думаю, самое непосредственное, – ответил Крячко и рассказал сыщику о том, как нашел эти деньги.

По дороге в главк, куда Станислав доставил четверых задержанных парней, Крячко сразу запросил у диспетчера сводку о всех ограблениях, вооруженных налетах и бандитских нападениях, которые произошли вчера и сегодня. До получения этих данных Станислав не хотел разговаривать с Тополевым и его командой. Крячко собирался начать допрос во всеоружии.

– Так вот, Лева, – закончил Станислав свой рассказ. – За истекшие сутки никто не подал заявления о пропаже такой крупной суммы наличных. Единственное дело, где фигурирует более девяти тысяч долларов, это наше с тобой. Больше ничего нет.

– Так, значит, ты не веришь этим парням? – поинтересовался Гуров. – Считаешь, что история с ограблением человека неподалеку от Института Склифосовского – это вымысел?

– В том-то и дело, Лева, что не считаю! – Крячко закурил. – Этот рыженький, Есипов Андрей, был слишком испуган, чтобы с ходу придумать такую историю. Да и реакция Тополева доказывает, что рассказанное Есиповым правда.

– Вот попали, на ровном месте и мордой об асфальт, – хмыкнул сыщик и, выбравшись из-за стола, принялся расхаживать по кабинету, размышляя вслух. – Итак, вчера около двух наемный убийца застрелил из пистолета Горохова у него же дома. Затем забрал из сейфа драгоценности, пятнадцать тысяч долларов, папку с документами из кабинета и спокойно улизнул восвояси, деблокировав по дороге сигнализацию…

– Ты о чем? – Станислав удивленно вскинул брови.

– Не перебивай! Потом расскажу, – оборвал его Гуров. – Так вот, киллер спрятал где-то награбленное и часть денег, передал папку с документами заказчику и с десятью тысячами долларов в кармане куда-то пошел. Например, в «Пхеньян», чтобы перекусить и поразвлечься на широкую ногу…

Крячко несколько секунд наблюдал за перемещениями друга по комнате, а затем, устав от его маятниковых движений, отвернулся к окну и снова закурил. Гуров не обратил на это никакого внимания. Он продолжал расхаживать из угла в угол, ироничным голосом выстраивая теорию.

– По дороге нашего убийцу случайно встретила банда подвыпивших подростков. – Сыщик на ходу выхватил из пальцев Станислава зажженную сигарету и сделал глубокую затяжку. – Мальчики от безделья попросили киллера поделиться имеющимися в его кармане наличными средствами, угрожая убийце финкой. Тот, увидев страшный нож, наложил полные штаны и отдал пацанам десять тысяч долларов, добытых праведным трудом. И что это у нас за наемный киллер такой получается?

Гуров остановился и посмотрел на Станислава. Тот сидел на стуле, не шевелясь, с выражением усталого недовольства на лице. Крячко уже устал за прошедший день выслушивать комментарии друзей на свои просчеты и ошибки. Ему просто жутко надоело после каждого своего поступка узнавать, что он был не прав. К тому же Станиславу не давало покоя несостоявшееся свидание с Татьяной, но еще больше тянули к себе мягкий диван, пиво и телевизор.

– У тебя есть какие-нибудь другие предположения? – Крячко зло посмотрел на друга. – Думаешь, что Тополев с компанией встретили на дороге Санта-Клауса, решившего наконец осуществить их детские мечты о красивых игрушках? Или это был сам Сатана, решивший скупать души оптом для экономии средств?

– Стас, я не понимаю, почему ты психуешь. – В глазах Гурова откровенно читалось изумление. – Мы с тобой разбираем рабочую версию. Ничего неординарного в этом нет! А ты начинаешь устраивать мне истерику, словно супруга, заподозрившая своего благоверного в измене. Что вообще происходит?

Несколько секунд Гуров и Крячко сверлили друг друга глазами. Еще секунду назад объяснения собственной агрессивности, казавшиеся Станиславу такими логичными и верными, теперь начинали утрачивать свой смысл.

Глядя в глаза друга, Станислав понял, что Гуров устал ничуть не меньше его. Может быть, даже вдвое сильнее, если учитывать, какой мизерный результат принесла сегодня его работа. Однако сыщик не жаловался и не роптал. Гуров старался спокойно отработать все вновь полученные данные. И если поступят какие-то новые, то сыщик возьмется и за них. И будет копаться в сомнительных предположениях до тех пор, пока все они не исчерпаются.

Именно такое отношение к делу всегда отличало настоящего профессионала от дилетанта. Крячко заслуженно считал себя профессионалом. Поэтому и почувствовал угрызения совести за минутное проявление слабости. Тяжело вздохнув, Станислав хлопнул Гурова по плечу.

– Ладно, Лева, извини! – проговорил он. – Просто устал я сегодня как собака.

– Понимаю, денек выдался не из легких. – Гуров вернулся на свое кресло. – И все же, Стас, объясни, почему ты решил, что пацаны ограбили нашего убийцу, а не какого-нибудь предпринимателя, укрывавшего от налоговой левые доходы?

– Лева, у тебя у самого часто случаются приступы интуиции, – усмехнулся Крячко. – Почему их не может быть у других?

– Не буду размахивать шашкой, мы еще поборемся, – рассмеялся Гуров. – Что-то я не замечал за тобой раньше этаких божественных озарений…

– А ты просто больше всего собой, любимым, восхищался, – перебил друга Крячко. – Все остальные тебя интересовали лишь как исполнители твоих гениальных идей!

– Ладно-ладно! Тоже мне, нашелся угнетенный класс, – рассмеялся сыщик. – Зови своего Рыжего. С этого кадра и начнем допрос…