Гурова, как всегда, безукоризненно одетого, пропустили в «Метрополь» без каких-либо проблем. Конечно, красные корочки полковника милиции и так открывали перед сыщиком почти все двери Москвы, но Гуров не любил ими пользоваться, предпочитая не афишировать направо и налево свою причастность к органам внутренних дел.

Метрдотель, наметанным взглядом окинув костюм Гурова, почтительно распахнул перед ним дверь. При этом ему хватило одного взгляда на лицо сыщика для того, чтобы не протягивать к нему руку за чаевыми. Метрдотелю было абсолютно ясно, что от этого сурового господина подачек он не дождется.

В ресторане к Гурову отнеслись столь же почтительно. И не только указали зал, где проходили поминки по убиенному рабу божию Федору, но и едва ли не с фанфарами проводили его до дверей. Сыщик кивком головы поблагодарил распорядителя и вошел в открытую дверь.

Сейчас, пройдясь по «Метрополю», Гуров в очередной раз убедился, как легко открываются любые двери перед человеком, облаченным в дорогие одежды. У него даже никто не поинтересовался, кто он такой и имеет ли вообще право присутствовать в таком шикарном месте.

«По одежке встречают…» – гласит народная мудрость, и сыщика встречали по высшему разряду. Гуров хмыкнул, подумав о том, что, несмотря на свой блеклый наряд, Крячко с легкостью проделал бы сейчас то же самое. У Станислава свой стиль работы. И Гуров не сомневался, что для того, чтобы поиздеваться над этой расфранченной толпой, Крячко заставил бы распорядителя на весь зал объявить о его прибытии. «Его превосходительство полковник Крячко!» – звучало бы впечатляюще.

Улыбаясь своим мыслям, сыщик осмотрел зал. Само по себе помещение, где отдавали последнюю дань покойному Горохову, было не слишком большим. Зато выглядело, словно приемная короля в Версале. По традиции, все приглашенные сидели за одним большим столом, составленным в виде буквы "П" из множества маленьких.

Элита московских деловых кругов, перемешанная с политиками из Думы, пировала вовсю. Крупные дельцы рассказывали анекдоты молодым дамам явно сомнительной репутации. Парочка депутатов спорила между собой об объемах финансирования транспортировки топливных ресурсов с Чукотки на Таймыр. Гуров заметил даже нескольких известных всей стране личностей, которых не видел на похоронах. Но на поминки они прийти не постеснялись и теперь уплетали за обе щеки кабанью грудинку, обсуждая мастерство шеф-повара «Метрополя».

В общем, все было точно так же, как на любых других поминках, когда вместе собираются люди, абсолютно безразличные к случившемуся горю. После первой рюмки они расстегивают строгие траурные костюмы, после второй начинают вполголоса переговариваться. Ну а после третьей совершенно забывают, по какому поводу здесь собрались.

Самого Гурова смерть Горохова не особенно трогала. Он видел, как убивали и более достойных людей, и не слишком скорбел. Работа приучила его к виду смерти. Однако сыщик, уважая скорбь близких умершему людей, никогда не позволял себе в общении с ними развязности и бестактности. Как и каждый нормально воспитанный человек! Поэтому-то вид гуляющей толпы и вызывал у него брезгливость, переходящую в отвращение.

Сыщик сразу заметил Горохову. Она сидела точно в центре стола, образующего верхнюю перекладину буквы "П". Выглядела Екатерина Герасимовна неважно. С каким-то отрешенным видом она отвечала на реплики гостей, и Гуров сразу почувствовал, что ей лично все происходящее просто противно. Рядом с Гороховой сыщик увидел и Корнева. А Чернов сидел почти у самого конца стола. Вяхирева нигде не было видно. Гуров пожал плечами и сразу же подошел к вдове.

– Значит, вы все-таки решили заглянуть? – Глаза Гороховой заметно потеплели. – Подождите, я сейчас попрошу официанта принести вам стул. Присядете рядом со мной?

– Спасибо за приглашение, но не стоит беспокоиться, – ответил Гуров. – Я заглянул лишь на пару минут, чтобы поговорить с одним человеком. У меня есть несколько вопросов, которые требуют немедленных ответов…

– А, это снова вы, господин из милиции?! – Корнев встрял в их со вдовой разговор. – Вам же было сказано, чтобы оставили сегодня женщину в покое. Или вы просто хотите жрать? Тогда садитесь. Деликатесов даже на ментов хватит…

– Что вы себе позволяете, Анатолий Васильевич?! – возмутилась Горохова. – Вспомните хотя бы, где находитесь. Лев Иванович пришел к нам по делу, а вы его оскорбляете…

– Знаем мы его дела! – усмехнулся Корнев. – Пожрать на халяву да на лапу чего-нибудь получить. От щедрот барских. Чего еще от мента можно ждать?..

Горохова попыталась сказать новоиспеченному главе «Инвестбанка» что-то еще, но сыщик остановил ее. Корнев явно был пьян. Было очевидно, что этот человек уже не в состоянии контролировать свои поступки. И, судя по всему, формулировка «склонен к употреблению алкоголя», стоявшая в личном деле Корнева, была выбрана как самая мягкая из возможных. Гуров посмотрел на вдову.

– Не волнуйтесь, Екатерина Герасимовна, я приведу его в чувство, – с мягкой улыбкой проговорил сыщик. – Анатолий Васильевич просто слишком много выпил, и ему нужно освежиться…

– Какой я тебе Анатолий Васильевич? – заревел на весь зал Корнев. – Свояка нашел. Еще бы Толей меня назвал. Эй, охрана, выведите его отсюда!

Горохова снова попыталась вмешаться, но сыщик жестом остановил ее. Гуров улыбнулся, давая понять, что ситуация под контролем. Сыщик бросил короткий взгляд в зал, следя за реакцией гостей. Однако большинство из них были заняты сами собой и своими собеседниками, да и давно привыкли, что без подобных инцидентов не обходится ни одна пирушка. Поэтому и оставили вопли Корнева практически без внимания. Лишь Чернов, который был абсолютно трезв, не отрываясь наблюдал за происходящим. Гуров улыбнулся ему.

– Гражданин, что вы здесь делаете? – поинтересовался у сыщика один из двух подошедших к нему охранников. – Покиньте, пожалуйста, помещение.

– Боюсь, это невозможно, – проговорил Гуров, доставая из кармана удостоверение. – У мне есть несколько вопросов к господину Корневу. И пока он мне на них не ответит, я уйти не могу.

– Это частное мероприятие, – несколько растерянно попытался возразить охранник, но сыщик его перебил.

– Слушай, сынок, мне наплевать, что здесь происходит, – ледяным голосом проговорил он. – Или вы сейчас отправитесь на свои места, или я вызову сюда группу захвата и устрою вам здесь небольшое шоу…

– И он непременно это сделает. – Чернов как-то незаметно даже для Гурова подошел к ним вплотную. – Ребята, это очень большой человек в милиции. Не стоит обострять с ним отношения. Идите на свои места. Мы все тут уладим. Вы же не хотите устроить балаган из поминок и окончательно испортить Екатерине Герасимовне настроение?

– Спасибо за помощь, Евгений Андреевич, но я в состоянии справиться со всем сам. – Самолюбивому сыщику не понравилось вмешательство Чернова. Гуров понимал, что начальник инвестиционного отдела старался просто помочь разрядить обстановку, но любые вмешательства посторонних в свои дела сыщик всегда воспринимал в штыки.

– А я от вас благодарности и не ждал, – спокойно проговорил Чернов. – Просто не хотел, чтобы что-то расстраивало Екатерину Герасимовну. Ей и так не сладко.

Начальник инвестиционного отдела повернулся и направился в конец стола, на свое прежнее место. Охранники «Метрополя» дружно пожали плечами и пошли вслед за ним. Несколько мгновений Гуров провожал всех троих взглядом, а затем повернулся к Корневу.

– Пойдемте прогуляемся, – с нажимом предложил сыщик. – У меня к вам есть пара вопросов.

– Я к вашим услугам. – Похоже, поведение охранников подействовало на Корнева сильнее, чем ушат холодной воды. – Но сначала, я думаю, мне нужно перед вами извиниться…

– Не стоит беспокоиться, – жестко оборвал Корнева сыщик. – От свиньи, ищущей любой повод, чтобы напиться, извинений не ждут. Ей просто иногда бьют рыло. Но вам, Анатолий Васильевич, это пока не грозит…

Гуров был страшно зол на Корнева. Конечно, сыщик не ожидал от банкира теплого приема, но и на подобное хамство не рассчитывал. Гуров всегда жестко реагировал на грубость и с большим трудом подавил в себе сильное желание врезать Корневу по физиономии. А к тому моменту, когда они вышли в фойе «Метрополя», сыщик уже смог полностью взять свои эмоции под контроль.

– Мне бы очень не хотелось допрашивать вас в официальной обстановке, – спокойно, но холодно проговорил сыщик. – Не думаю, что вам пошло бы на пользу участие в судебном процессе. Поэтому, если хотите избежать не очень приятной процедуры допроса, постарайтесь максимально правдиво ответить на мои вопросы.

– Я слушаю вас. – Язык Корнева немного заплетался, но в целом, похоже, банкир почти протрезвел. – Спрашивайте.

– Что вам известно об отношениях покойного Горохова и директора АО «Новострой» Вяхирева? – задал вопрос сыщик, жестом предложив Корневу занять одно из кресел, стоявших в фойе. – Какие финансовые вопросы им приходилось решать?

– По поводу первого вопроса мне вам сказать нечего, – пожал плечами банкир. – В личную жизнь своего босса я никогда не встревал, а на официальных встречах Федор Михайлович вел себя с Вяхиревым точно так же, как и со всеми остальными клиентами банка. А в суть финансовых отношений между «Инвест-банком» и «Новостроем» я никогда не вникал. Дело в том, что до смерти Федора Михайловича я занимался в основном административными вопросами. И изучать каждый договор не входило в мои обязанности. Да думаю, что и Федор Михайлович не мог быть в курсе тонкостей всех сделок, которыми занимался наш банк. Это было бы тяжело даже для такого работоспособного человека, как он. Чтобы вникать в тонкости договоров, у нас в банке работает достаточно много квалифицированных специалистов.

– Вам что-нибудь говорит фамилия Спирин? – выслушав тираду Корнева, задал новый вопрос сыщик. Банкир утвердительно кивнул. – Почему Горохов отказал в кредитовании «Клондайку»?

– Господин Спирин вел несколько неправильную финансовую политику в отношении своей фирмы, – ответил Корнев. – На заседании правления мы рассматривали его новый проект, в кредитовании которого он нуждался. Вопрос муссировался долго, и к однозначному решению мы так и не пришли. Тогда Федор Михайлович самостоятельно решил отказать Спирину. И, в моем понимании, поступил абсолютно правильно. Если фирма «Клондайк» не пересмотрит свои финансовые позиции, то ей в скором времени может грозить разорение.

Вот это был уже очень интересный факт. Получалось, что за отказом Горохова в финансировании проекта Горелого стояло нечто большее, чем просто существование нового игорного заведения. Если верить Корневу, то получалось, что для «Клондайка» и лично Спирина новое кредитование жизненно важно. Без него фирме, и так потесненной загадочными конкурентами, попросту грозил крах. Что ж, вполне резонный повод для убийства!..

– У меня есть информация о том, что Вяхирев собирался выступить посредником в переговорах Горохова со Спириным, – проговорил Гуров, внимательно следя за реакцией банкира. – Что вы об этом слышали?

– Ничего! – Корнев выглядел удивленным. – Насколько мне известно, отношения Вяхирева с банком несколько обострились из-за значительных просрочек платежей у «Новостроя». Поэтому сомневаюсь, что Федор Михайлович мог выбрать Романа Сергеевича для урегулирования конфликтов с «Клондайком». Здесь нужен более надежный человек. А впрочем, почему бы вам не спросить самого Вяхирева? Он вам прояснит все лучше, чем я.

– Всему свое время. Пока я задаю вопросы вам. – Сыщик решил блефовать. – Все, что вы мне тут наговорили, Анатолий Васильевич, звучит очень правдоподобно. Но у меня есть несколько иная информация. По моим данным, вы были полностью в курсе всех дел Вяхирева, Спирина и вашего покойного шефа. И проблемы, решаемые ими, были намного обширнее, чем просто взаимодействие банка с клиентами.

– Интересная информация! Надо будет повнимательней присмотреться ко всем документам, касающимся «Новостроя» и «Клондайка», – похоже, совершенно искренне удивился Корнев. – Однако сомневаюсь, что вашему источнику информации можно доверять. По крайней мере, в отношении меня он ошибся. И «Клондайк» и «Новострой» проходят в нашем банке через инвестиционный отдел. Так что если кто и может быть полностью в курсе их контактов с нашим банком, то это только Чернов. Если свои дела они решали с нашей помощью, то мимо Евгения Андреевича эти документы просто не могли пройти! Так что ваши вопросы снова не ко мне, а на этот раз к Чернову.

Гуров был обескуражен, но постарался скрыть это. Два дня назад в разговоре с ним Мария упрекнула мужа в излишнем недоверии к людям. Гуров тогда долго раздумывал над этим и решил постараться в расследовании убийства полагаться больше на свои чувства, чем на годами отработанную привычку никому не верить. И вот сейчас оказался в тупике.

Сыщику казалось, что и Чернов и Корнев говорят с ним правдиво. По крайней мере, их слова казались Гурову убедительными. Однако оба банковских служащих абсолютно противоречили друг другу. Следовательно, кто-то из них лгал! Но если Чернов мог это делать только из соображений собственной безопасности, то у Корнева на это были иные причины – высший руководящий пост!

Не слишком сведущий в банковских делах, Гуров все же понимал, что для перевода валютных средств за границу одного председателя правления банка мало. Деньги МВФ должны были проходить через множество рук клерков всех родов и званий, прежде чем легализовывались и бесследно исчезали. И наивно было считать, что второй после Горохова человек в банке ничего не подозревал об этих переводах.

Похоже, уловка Гурова все же сработала. Корнев допустил ошибку, утверждая, что совершенно ничего не знает о делах Вяхирева, Спирина и Горохова. Суммы там фигурировали немалые, и если Корнев не интересовался, для чего они предназначены, то самое меньшее, в чем его можно обвинить, – это в несоответствии занимаемой должности. И это будет еще слишком мягким приговором!

Молчание несколько затянулось. Пока Гуров раздумывал над своими предположениями, Корнев терпеливо ждал следующего вопроса. Сыщик уже собрался его задать, но в этот момент заметил Чернова, проходящего через холл «Метрополя» к выходу. На секунду у Гурова промелькнула мысль прямо здесь организовать им с Корневым импровизированную очную ставку, но сыщик тут же выбросил это из головы. Сейчас для очной ставки не самое подходящее время. Да и место для подобных бесед тоже явно не подходило.

Напоследок Гуров решил проверить еще одно свое предположение. То, что большинство сотрудников банка ничего не знали о планируемой в день убийства встрече Вяхирева, Горелого и Горохова, объяснить можно легко. Покойный председатель правления банка просто не хотел афишировать свою нелегальную деятельность. Но подстраховаться Горохов был просто обязан!

Если Чернова покойный глава банка просил присутствовать на этой встрече в качестве эксперта, то кто-то из членов правления должен был обеспечить Горохову прикрытие на случай непредвиденных обстоятельств. И если охрана ничего заранее не знала о готовящейся встрече, то проследить за безопасностью Горохова должен был кто-то из руководства банка. И лучшей кандидатуры для этого, чем Корнев, второй после Горохова человек, Гуров просто не видел. Анатолий Васильевич просто обязан был знать о готовящейся встрече.

– Скажите, господин Корнев. – Сыщик внимательно посмотрел на банкира. – Когда вы узнали, что Вяхирев должен был приехать к Горохову домой?

– Вчера, – без промедления ответил Корнев. – Репин Николай Николаевич, начальник охраны нашего банка, доложил мне о том, что вы интересовались этим. От него о якобы готовящейся встрече я и узнал. Как я понял, и Репин услышал о ней не от Федора Михайловича, а от Чернова. Так что, повторюсь, на ваши вопросы полнее сможет ответить он, а не я.

– Что ж, благодарю вас. – Гуров усмехнулся и встал с кресла. – Не буду больше вас задерживать. До свидания.

– Я бы предпочел сказать – прощайте. – Корнев акцентировал голос на последнем слове.

– Сожалею, но это решать не вам, – жестко бросил Гуров и, круто развернувшись, прошел к выходу из «Метрополя».

Итак, Корнев переходил из разряда темных лошадок на место одного из главных подозреваемых. И вообще, у Гурова начало складываться твердое убеждение о существовании какого-то сговора окружения Горохова с целью убийства банкира. Никто из близких, друзей и сослуживцев не знал ни о планах Горохова, ни о его делах. Или знал, но молчал, чтобы не навлечь на себя гнев кого-то, пока Гурову неведомого.

Сыщик решил, что непременно выберет время, чтобы снова побеседовать с начальником инвестиционного отдела. Хотя бы для того, чтобы проверить слова Корнева относительно «Клондайка» и «Новостроя». Сегодня вечером или завтра с утра Гуров планировал встретиться с Черновым. А пока нужно было отыскать Крячко.

Долго искать Станислава не пришлось. В Армянском переулке ни его, ни обшарпанного «Мерседеса» не оказалось. Гуров решил ехать в главк, рассчитывая, что Крячко, как бы ни сложились его дела, непременно приедет туда. И сыщик не ошибся. Станислав уже ждал его в кабинете.

– Ни хрена, Лева, никто к твоей сигнализации не подключался, – едва увидев Гурова, провозгласил Крячко. – Так что в этот раз ты пролетел со своими догадками.

Станислав сидел на своем кресле, закинув ноги на стол, и курил неизменную сигарету «Мальборо». В этот раз в отличие от вчерашнего дня, когда Станислав усиленно занимался построением версий следствия, стол Крячко был абсолютно пуст. Никаких бумаг, личных дел и вещественных доказательств перед ним не лежало. И единственным предметом, оживлявшим пустую столешницу, была переполненная до краев пепельница.

– Вот попали, на ровном месте и мордой об асфальт, – пробормотал Гуров, усаживаясь в свое кресло. – Давай, сыскарь, рассказывай.

Сразу после расставания с Гуровым Станислав взял несколько специалистов из экспертного отдела и поехал с ними в Армянский переулок. Нужный им столб с распределительной коробкой систем сигнализации Крячко нашел сразу. Один из спецов достал из машины «когти» электриков и полез наверх. Некоторое время он рассматривал нужную коробку, а затем выругался.

– Зря приехали, – заявил он с четырехметровой высоты. – К этой хреновине по крайней мере месяца три никто не притрагивался. На ней такой слой грязи и пыли, что можно смело помидоры высаживать!

– Веселые дела, – буркнул Крячко и скомандовал специалисту: – Ты не разговаривай, а вскрывай. Может быть, он покушение год назад планировал и все заранее приготовил. А грязи можно вообще в любой момент насыпать.

Однако, вскрыв распределительную коробку, эксперт ничего странного не обнаружил. Все соединения были в норме. А следов попыток параллельного подключения вообще не наблюдалось. И все же Крячко приказал проверить всю линию сигнализации до самого отделения милиции просто для того, чтобы исключить малейшую возможность ошибки. Эксперты провозились больше часа, но так ничего и не обнаружили.

– В общем, Лева, ты ошибся, – усмехнулся Станислав. – И у старой перечницы, бывает, отверстия засоряются!

– На себя посмотри, новый ночной горшок! – буркнул Гуров в ответ на издевку друга. – Не буду размахивать шашкой, мы еще поборемся! Есть у меня еще козырные карты.

Гуров не хотел отказываться от своей версии проникновения убийцы в квартиру. Как бы то ни было с параллельным подключением, но кто-то намеренно инсценировал на лестничной площадке Горохова короткое замыкание в системе сигнализации его квартиры. Вчера Парфенов сказал, что ему нужно посмотреть схему сигнализации, чтобы он мог подумать, как преступник умудрился проникнуть в квартиру. И Гуров собирался отвезти ему эти схемы.

– «Козырные карты»! – передразнил друга Крячко. – Где ты их возьмешь? Из пальца если только высосешь. Все, Лева. Мы, как тот паровоз, у которого в коммуне остановка, потихоньку въезжаем в тупик. Теперь мы можем сделать только одно…

– И что же? – Станислав специально сделал паузу, чтобы вынудить Гурова задать этот вопрос.

– Уйти на пенсию! – выпалил Крячко. – И огурчиками на базаре торговать.

– Очень смешно, – согласился сыщик. – А еще смешнее можешь что-нибудь придумать?

– Могу, но не буду. У тебя чувство юмора атрофировалось. Вместе со способностью здраво мыслить. – Станислав скинул ноги со стола и выпрямился в кресле. – Лева, куда ни кинь, всюду клин. У нас с тобой уже просто не осталось версий. А те, что есть, настолько притянуты за уши, что скоро смогут при помощи этих ушей летать под облаками. Сейчас единственное, что нам остается, это ждать, когда украденные у Гороховой побрякушки где-то всплывут.

– Ну, я бы не был так категоричен, – усмехнулся Гуров. – Просто ты еще не все знаешь…

Сыщик рассказал о той информации, что смог получить сегодня. Гуров поделился с другом и выстроенными на основе новых данных предположениями. Крячко слушал, не перебивая. А едва Гуров закончил говорить, принялся разбивать в пух и прах его логические построения.

– Лева, по-моему, это тот случай, когда ты пытаешься за уши притянуть собранные факты к собственным предположениям. – Станислав закурил новую сигарету. – Сам посуди, что мы имеем против Вяхирева? Информацию о якобы планируемой им встрече с Гороховым в то время, когда произошло убийство. И больше ничего. Но, во-первых, никто, кроме Чернова, похоже, об этой встрече не слышал. А во-вторых, даже если она и планировалась, то тот же Чернов сказал тебе, что Горохов эту встречу отменил.

– Это ничего не доказывает! – фыркнул Гуров. – Чернов не знает, перенесена ли встреча или отменена вовсе…

– Вот в том-то и дело, что не знает! – не сдавался Станислав. – И никто не знает. А в отношении Корнева…

В этот момент на столе Гурова зазвонил телефон.

– Подожди! – Сыщик жестом остановил рассуждения Крячко и взял трубку. – Полковник Гуров слушает.

– Лев Иванович, – услышал сыщик голос дежурного офицера. – Вы просили сразу сообщить вам, как только позвонит гражданин Бродкин. Он сейчас у меня на параллельном телефоне. К сожалению, я соединить вас с ним не могу. У меня на коммутаторе нет выхода на ваш номер. Что ему передать?

– Узнайте, где он. И, если Бродкин сейчас дома, пусть ждет. Я перезвоню, – ответил Гуров, и, когда дежурный офицер выполнил распоряжение, сыщик поблагодарил его и повесил трубку.

– Ну вот, Стас, похоже, появилось что-то новенькое, – усмехнулся сыщик, посмотрев на друга. – А ты говоришь, что наш паровоз идет в тупик.

– Еще неизвестно, зачем тебе этот Амбар звонил, – буркнул Крячко. – Носишься с ним, как курица с писаным яйцом. А он тебе вечно какую-то ерунду подсовывает.

Однако в этот раз Станислав оказался не прав. Гуров специально включил телефон на громкую связь, чтобы Крячко слышал, о чем они будут говорить. Набрав номер телефона Бродкина, сыщик откинулся на спинку стула и приготовился слушать, что скажет Амбар.

– Лев Иванович, делаю это в первый и последний раз, – торопливо затараторил Бродкин. – Дома у меня сейчас никого нет, а времени у нас для того, чтобы ехать на встречу, слишком мало. Поэтому расскажу все по телефону. Только это в первый и последний раз…

– Да что ты бормочешь все одно и то же, – оборвал Амбара сыщик. – Говори толком, что случилось!

В дальнейшем произошло то, что в отношении Гурова многие привыкли называть везением. Сыщик не спорил с такими людьми. Он был согласен, что везение оперативнику необходимо. Но по большей части все удачи Гурова являлись плодом кропотливой подготовительной работы. Его везение было тем ростком, что всходит только в подготовленной и тщательно удобренной почве после многолетнего кропотливого труда.

Амбар нашел платиновое ожерелье, по описанию похожее на то, что принадлежало Гороховой. Точнее, не нашел его, а выяснил, у кого оно в данный момент находится. И вышло это совершенно случайно!

Почти сразу после возвращения Бродкина из пиццерии на Чаплыгина, где Амбар встречался с Гуровым, к нему домой приехали двое парней, промышлявших бог весть чем, но всегда имевших при себе деньги.

Не слишком большие, чтобы посещать рестораны и снимать номера в гостиницах, но достаточные для покупки неплохой выпивки, хорошей закуски и знакомства с не слишком разборчивыми девушками. Именно для того, чтобы встречаться со своими новыми пассиями, парни изредка заходили к Бродкину, который не без выгоды для себя, конечно, предоставлял им комнаты для уединения.

Вот и в этот раз парни привели с собой подруг и притащили сумки со снедью. Выпили, разговорились, и один из парней рассказал, как один знакомый из «новых русских» сегодня попросил его отвезти свою жену к Сверчку. Супруга «нового русского» хотела приобрести себе какое-нибудь украшение из платины, а ее мужу было жалко денег на ювелирный салон.

– Значит, Сверчок теперь скупает краденое? – поинтересовался Гуров, хотя раньше не слышал ни о каком сверчке.

– Отстаете от жизни, Лев Иванович, – язвительно ответил Бродкин. – Он домушничать давно перестал. Года два уже скупкой занимается.

– А почему о нем ничего не было слышно? – невинным голосом спросил сыщик. – По мелочовке, что ли, работал?

– Издеваетесь? – обиделся Амбар. – Сверчок никогда ни с чем, что меньше пяти сотен баксов стоит, не связывался. А не слышно о нем было только потому, что Сверчок под крышей Горелого работает и только от его людей краденое скупает и по его же рекомендации продает.

– Ничего себе бизнес, – фыркнул Крячко.

Гуров знаком приказал ему замолчать.

– Ладно, мы отвлеклись, – проговорил сыщик, обращаясь к Амбару. – Так что случилось у Сверчка?..

Скупщик краденого предложил дамочке ожерелье, по описанию точно похожее на то, что принадлежало Гороховой. Парень, рассказывавший эту историю, восхищался им, расписывая каждую деталь. У супруги «нового русского», которую он сопровождал, глаза тоже загорелись. Однако, когда Сверчок назвал цену, та сразу стушевалась и попросила показать что-нибудь попроще.

– Так что, Лев Иванович, ваша бирюлька еще у Сверчка, – закончил свой рассказ Амбар. – Вы поторопитесь. Иначе уйдет вещичка. И не найдете ее потом. Насчет моего гонорара не забудете?

– Забудешь с тобой, – фыркнул Гуров. – Так где сейчас живет этот Сверчок?

– Где-где! Там же, где и жил, на Серпуховском валу. Рядом с метро «Тульская», – ответил Бродкин. Гуров посмотрел на Крячко, и Станислав, поняв все без слов, бросился из кабинета, чтобы получить данные на Сверчка. – Вы поторопитесь, Лев Иванович. А то скажете потом опять, что от меня пользы никакой нет…

Через пятнадцать минут две машины с натасканными ребятами из РУБОПа, возглавляемые «Мерседесом» Крячко, включив мигалки и сирены, мчались по Большой Ордынке в направлении Люсиновской улицы.

Станислав вел свою машину, словно гонщик на трассе «Формулы-1». Микроавтобусы с рубоповцами не отставали. И через пятнадцать минут вся кавалькада остановилась у дома Антона Реброва, известного в преступном мире под кличкой Сверчок. А еще через минуту один из бойцов стучал в бронированную дверь скупщика краденого.

– Кого там несет? – глухо раздалось через дверь в ответ на стук.

– Открывайте, милиция! – рявкнул боец, прижимаясь к косяку. – Открывайте, или взорвем дверь к такой-то матери!

– От, суки, сдали! – прокричал за дверью Ребров, и послышались удаляющиеся шаги.

Непонятно, что хотел сделать Сверчок. То ли выпрыгнуть из окна четвертого этажа, то ли уничтожить улики. Однако к обоим вариантам развития событий рубоповцы были готовы. Внизу, под окнами, дежурили четверо автоматчиков, готовых в любой момент пресечь попытку к бегству. А на случай второго варианта развития событий у бойцов была с собой пластиковая взрывчатка.

– Взрывай дверь! – приказал Гуров. – Иначе эта сука сейчас все в унитаз спустит…

– Лева, это будет вторая за два дня, – покачал головой Крячко. – Мы с тобой бьем все рекорды. Может, нам следует в ОМОН или РУБОП перевестись? А то наработанный навык потеряем!..

Последние слова Станислава заглушил взрыв. Дверной косяк разворотило, словно он был из папье-маше, а саму дверь ударной волной развернуло внутрь квартиры, сломав укрепленные петли. Бойцы РУБОПа, не дожидаясь, пока рассеется дым и уляжется пыль от взрыва, рванулись внутрь квартиры. Через пару минут все было кончено. Ребров лежал на полу, а в его доме начался методичный обыск.

Из квартиры Сверчка изъяли немало ворованных вещей. В основном это были драгоценности, изделия из меха и антиквариат. Сейчас большинство изъятого грудилось на столе Гурова. Часть вещей находилась у Крячко, а остальные были аккуратно разложены на полу кабинета. Ребров злобно взирал на все это, сидя на стуле в центре комнаты.

– Ну, что, Лев Иванович. Можем начинать, – проговорил Гойда, входя в кабинет.

Следователь добровольно взял на себя обязанности секретаря, предоставив Гурову возможность самому вести допрос. В ответ на реплику Гойды сыщик молча кивнул. Он встал со своего кресла и подошел вплотную к Реброву, поигрывая платиновым колье, без сомнения принадлежавшим Гороховой.

– Ну что, Антон Егорович, начнем допрос с банальностей или сразу поговорим о деле? – поинтересовался у скупщика Гуров.

– А что мне с вами говорить? – растягивая слова, развязно произнес Ребров. – Сами все понимаете. Вещи эти не мои. Мне их на хранение знакомый отдал. Фамилия его Иванов Иван Иванович. Где живет, не знаю. И не интересовался, поскольку надобности нет. Он знает, где меня искать. Захочет забрать свое барахло, приедет. Только теперь, боюсь, ему своих вещичек не видать. Вы ведь за ними не просто так приехали!

– Понятно, – констатировал сыщик. – Значит, будем валять дурака. Поставим вопрос по-другому. Что предпочитаешь услышать в приговоре – три года общего режима или пожизненное заключение?

– Вот ты, начальник, загнул! – заржал скупщик. – Сказал тоже, пожизненное! Я что, по-твоему, на первую ходку иду и законов не знаю?

– Ты мне, сука, не тычь! – рявкнул Гуров и легко, словно блудливого котенка, одной рукой приподнял семидесятикилограммового Сверчка со стула. Тот от удивления выпучил глаза. – Я для тебя гражданин начальник. И разговаривать со мной ты будешь вежливо, тихим голосом и с выражением безграничного почтения на лице. Понял?

– Понял, гражданин начальник, – пролепетал Ребров, и только после этого Гуров опустил его обратно на стул.

– Вот на этой штучке, – продолжил сыщик, ткнув в нос Сверчку платиновое ожерелье, – висит мокруха. Причем «пришили» такого большого человека, что одного ее присутствия у тебя хватит для того, чтобы повесить на тебя всех собак. Я-то знаю, что ты не убивал. Но вещь взята из квартиры, где позже нашли застреленного хозяина. Поэтому, учитывая твое домушное прошлое, суд, не слишком сомневаясь, влепит тебе на всю катушку. Если ты сейчас будешь молчать, то я с превеликим удовольствием прокурору в этом посодействую. Поскольку лично мне абсолютно до лампочки, кого посадят. Лишь бы незакрытое дело за мной не числилось. Тебе ясно?

– Да уж куда яснее! – взвился Ребров. – Всегда вы так работаете. По хрену вам, виноват человек или нет. Вам лишь бы галочку в табеле поставить!

– Ты чем-то недоволен? – ледяным тоном поинтересовался Гуров. – Хочешь со мной поспорить?

– Нет, гражданин начальник, – сразу сник Сверчок. – Зачем я буду кого-то выгораживать, если мне пожизненное светит? Только предупреждаю, на многое не рассчитывайте. Я ее и купил только потому, что человек от Горелого пришел…

Поздно вечером того же числа, когда был убит Горохов, домой к Реброву позвонил неизвестный. Он представился Романом Сергеевичем и сказал, что номер Сверчка ему дал Горелый. Само по себе это не о многом говорило. Но неизвестный произнес условную фразу, которой все новые люди, приходящие к Реброву, доказывали свое непосредственное знакомство с Горелым.

Роман Сергеевич попросил о встрече, сказав, что у него есть товар для Реброва. Сверчок назначил ему на час ночи и принялся ждать. В условленное время неизвестный пришел и принес платиновое антикварное ожерелье.

Ребров внимательно осмотрел его и понял, что вещь стоит не менее тридцати тысяч долларов. Сверчок, естественно, полную сумму Роману Сергеевичу не предложил. Он предложил семь тысяч. Неизвестный требовал пятнадцать. В итоге после недолгих торгов сошлись на десяти тысячах. Деньги Ребров выплатил сразу и больше неизвестного не видел.

– Как выглядел этот человек? – спокойно спросил Гуров, хотя Станислав уже нетерпеливо ерзал на стуле.

– Я его не рассмотрел, – ответил Сверчок. – Новеньких я домой к себе не пускаю. Мы торговались через дверь, закрытую на цепочку. У нас в подъезде в тот вечер какая-то сука снова лампочку вывернула. Поэтому он стоял в темноте, а я на свету.

– Ну, хоть что-то ты все же видел? – настаивал сыщик. – Рост, цвет волос, телосложение, глаза. Хоть что-нибудь о нем можешь сказать?

– Да не присматривался я к нему, – пожал плечами Ребров. – Если человек не хочет свою физию мне показывать, зачем я на него прожектор наставлять буду. Я же не мент, – ляпнул Сверчок и тут же спохватился: – Ой, извините! Глупость сморозил. Ну, росту он был среднего. Вам чуть выше плеча, гражданин начальник. Волосы темные. Не черные, а просто темные! Худенький такой мужичонка был. Да, запомнилось еще, что лицо у него было белое, словно мел. Даже в темноте светилось… Ну, вот, пожалуй, и все, что я могу вам сказать. Честное слово!

– Верю, – ответил Гуров. – Сможешь его опознать?

– Не знаю, попробую, – пожал плечами Ребров. – Говорю же, что плохо его рассмотрел…

– Ладно. Будем считать, что от «вышки» ты себя спас, – усмехнулся Гуров и вызвал охрану, чтобы увести арестованного.

– Ну что, будем брать Вяхирева? – поинтересовался Станислав.

Гуров утвердительно кивнул:

– Пожалуй, теперь самое время.

– А где у Вяхирева офис? – Станислав поочередно посмотрел на Гурова и Гойду. Ответил следователь:

– На Сухаревской площади.

– Вот-вот! – рассмеялся Крячко. – А мы еще голову ломали, что убийца делал около Института Склифосовского…