Телефон в квартире Гурова зазвонил рано утром – еще не рассвело. Мария, не раскрывая глаз, сонным голосом произнесла:

– Наверняка это тебя, Гуров! Возьми же наконец трубку!

На этот раз Гуров ни о чем не спрашивал. Он молча сел на кровати и поднял трубку. Лег он поздно, в плохом настроении, и ранний звонок не добавил ему бодрости.

– Алло! Гуров слушает.

Шутили с ним редко. Тот, кто мог узнать номер его телефона, обычно не бывал расположен к шуткам. Но что-то похожее на злой розыгрыш в этом звонке было.

– У нас есть для вас важное сообщение, полковник! – произнес в трубке неприятный глуховатый голос. – Слушайте меня внимательно. Повтора не будет. Сегодня ночью два человека, которыми вы очень интересуетесь, навестят своего старого приятеля в поселке Чистое на берегу Черного моря. Как вы понимаете, они там долго не задержатся. Если не хотите их упустить, поторопитесь.

– Кто это говорит? – строго спросил Гуров. – Почему я должен вам верить?

– Верить или не верить – ваше дело. Только ведь будет обидно, если все лавры достанутся Краснодарскому УВД, верно? Счет идет на часы. Вы еще можете успеть поддержать свою репутацию. Только возьмите водителя-сменщика. В одиночку в вашем возрасте трудно покрывать такие расстояния.

– Какая трогательная забота, – буркнул Гуров. – Вы случайно не в Красном Кресте работаете?

Звонивший не стал уточнять место своей работы. Он просто отключился. Гуров посмотрел на замолчавшую трубку и мрачно задумался.

Мария приоткрыла один глаз и с тревогой посмотрела на мужа.

– Неприятности? – спросила она.

Гуров встал и подвигал перебинтованной рукой. Боль еще давала о себе знать, но терпеть было можно.

– Значит, так, – сказал он категорически. – Я немедленно уезжаю. Далеко, но вряд ли надолго. Так надо.

Мария резко поднялась на постели.

– В каком виде ты вернешься на этот раз? – спросила она. – Без ноги? Без головы? Кто это звонил?

– Это очень заботливый человек звонил, – ответил Гуров. – Друг милиции. И вопрос этот обсуждать мы не будем. Моя рана уже зажила, а вот другим ребятам пришлось хуже. Оба лежат до сих пор, и обоим светит инвалидность. Я должен поймать этого мерзавца, под каким бы соусом это ни подавалось. Я сейчас же звоню Стасу и уезжаю. С Орловым свяжусь по дороге. Нельзя терять ни минуты. Пока я одеваюсь, найди, пожалуйста, атлас автодорог России. Мне нужен поселок Чистое на берегу Черного моря.

– Бред какой-то! – безнадежно проговорила Мария, но покорно встала и пошла искать атлас.

Гуров слукавил. Он не стал звонить генералу Орлову, хотя понимал, что подобное самоуправство кончится большим скандалом. Но он также понимал, что Орлов попросту запретит ему ехать. Но это означало, что неизвестный доброжелатель окажется прав – все лавры достанутся милиции Краснодарского края. Гуров был уверен, что звонивший не врал. Наверняка он найдет способ, чтобы в Краснодарском крае тоже узнали о визите кровавой парочки.

– Нет никаких сомнений – звонок инспирирован Чемоданом, – заявил Гуров Стасу по дороге. – Он почувствовал, что почва уходит из-под его ног, и постарался побыстрее сплавить опасных гостей. Но ему мало их сплавить. Ему нужно, чтобы они замолчали навеки, иначе все теряет смысл. Сейчас те, кого мы взяли, врут и путаются, но молчат о своей связи с Чемоданом. Строго говоря, на них нет ничего серьезного, и им есть что терять. Ну, получат они небольшой срок, зато сохранят расположение Чемодана и будут им щедро вознаграждены. А вот если возьмут Бугая с дружком, те молчать не будут. Значит, Чемодану позарез нужна их смерть. Шансы у него не стопроцентные, но достаточно высокие. Эти головорезы без боя сдаваться не будут. Возможно, живыми нам их взять не удастся. Тогда Чемодан – именинник.

– И для чего это ему было нужно, Лева? – задумчиво проговорил Крячко. – Жил человек, как сыр в масле катался. И на тебе – связался с какими-то пришлыми бандитами! Зачем?

– Ты у меня спрашиваешь? – удивился Гуров. – Могу предположить только одно – эти пришлые хорошо Чемодану заплатили. А взамен потребовали сущей чепухи – помочь им поймать Глумова.

– Из золота он, что ли, сделан, этот Глумов? – проворчал Крячко. – Что они вокруг него так все суетятся?

– Им виднее, – пожал плечами Гуров. – Может, из золота. А может, из какого другого дефицитного материала. Например, из кокаина. Насколько я понимаю, вся эта бражка, включая золотого Глумова, – члены одной и той же организации, которая занимается этим самым кокаином. По-видимому, Глумов своих приятелей кинул, как выражаются в их кругах. А отсидеться решил на родной земле. Только он забыл, что среди тех, кого он кинул, остались еще русские. Вот они и приехали сюда. Средства у них имеются, Бугай у них вроде гида, старые связи кое-какие остались… Ты видел то устройство, которое мы у «сантехников» в чемодане обнаружили?

– Это портативный кейс-холодильник, что ли? – спросил Крячко. – Нравится людям наше мороженое. Решили запастись в дорогу.

– Боюсь, они про мороженое уже лет двадцать не вспоминали, – покачал головой Гуров. – А холодильник им нужен совсем для другого, я думаю. Им в жаркие края возвращаться, там портится все быстро, а им, скорее всего, доказательства представить нужно, что деньги не зря прокатали. Так сказать, отчет о командировке.

Крячко серьезно посмотрел на него.

– Хочешь сказать, что они назад голову Глумова привезти должны?

– Не обязательно голову, – возразил Гуров. – Можно что-нибудь помельче – уши, например, пальцы. Главное, чтобы все было подлинное и свежее.

– Кому-то он здорово насолил, этот Глумов, – заметил Крячко.

– Да, наворотил он дел! – вздохнул Гуров. – И если бы только там где-то. Есть у меня опасения, что он и здесь чего-то уже натворил. Такая уж это порода. К тому же обстоятельства его к этому вынуждают. Когда шкуру свою спасаешь, как-то не вспоминаешь про Уголовный кодекс.

– Ну мы-то с тобой про него даже ночью помним, – сказал Крячко. – И даже когда к стоматологу на прием идем. А что может быть ужаснее?

– Ужаснее всего может быть, что мы опоздаем, – сказал Гуров. – И не сможем повлиять на события.

– А тебя не пугает мысль, что нас обманули? – спросил Крячко. – И главные события развернутся в Москве?

– В Москве событий и так было уже больше, чем хотелось бы Чемодану. Нет, я уверен, что он постарался максимально отдалить от себя таких опасных спонсоров. И потом, Глумов-то исчез! Его нет в Москве. Его не видели больше ни Бугай, ни Маша Перепечко, ни кто-либо еще. Он в бегах, Стас! А главное, интуиция мне подсказывает – надо ехать.

– Ну с твоей интуицией не поспоришь, – сказал Крячко. – Давай тогда я сяду за руль, а ты поспи, потому что путь еще долгий.

Любой, даже самый долгий, путь все равно когда-то кончается. Перед Гуровым и Крячко в этот день пронеслось столько полей, лесов и рек, что им начало казаться, будто они совершают кругосветное путешествие. Они проехали столько городов, что уже начали путаться в названиях. Границу Краснодарского края они пересекли, когда уже начинало темнеть.

В этот момент Гуров опять отдыхал. Ему снился какой-то непонятный, но очень тревожный сон. А потом вдруг кто-то начал тормошить его за больное плечо, и голос Крячко сказал:

– Лева, просыпайся! Кажется, мы уже близко. Ты бы сверился по карте!

Гуров очнулся, протер глаза и, ни слова не говоря, полез за картой. Крячко, не останавливаясь, гнал по шоссе. В свете фар переливался мокрый асфальт, по обочинам темнел размытый движением кустарник.

– А где мы, собственно? – поинтересовался Гуров.

Крячко объяснил где. Гуров всмотрелся в паутину карты у себя на коленях.

– Через два километра будет поворот, – сказал он. – Нам туда.

Крячко молча прибавил газу, а немного погодя спросил:

– У меня такой вопрос, шеф: как мы будем искать их в темноте? По каким таким признакам?

– Первым признаком, скорее всего, должна быть машина, – сказал Гуров. – Не думаю, что они будут передвигаться пешком.

– А мне кажется, все-таки стоило бы сначала наведаться в ближайший отдел внутренних дел, – покачал головой Крячко. – Попросить посодействовать. Все-таки они местность знают, людей… Вдвоем нам не справиться, Лева.

– Мы потеряем кучу времени, – сказал Гуров. – Я даже сейчас не уверен, что мы не опоздали. А тогда мы опоздаем точно. Получим на руки еще парочку трупов и по выговору в личное дело.

– Что касается личного дела, то у меня подозрения, что эта операция у нас последняя, – невесело хохотнул Крячко. – Выговором не отделаемся. Отправят нас с тобой на пенсию.

– Типун тебе на язык, – мрачно сказал Гуров. – Поворачивай, приехали!

Они свернули на каменистую дорогу и поехали дальше в полном одиночестве. Вокруг никого не было – только камни и кривые черные деревья. Дорога уходила в сторону моря. Гуров посмотрел на часы.

– Четверть пятого, – сказал он. – Самое время повеселиться. Проедешь еще немного, и остановись. Нужно осмотреться.

Крячко кивнул и через минуту, съехав на обочину, затормозил и выключил фары. Мотор замолчал. Стало так тихо, что они ясно услышали шум моря, доносящийся снизу.

– Все спят, – констатировал Крячко. – Лишь мы, два старых дурака…

– Тихо! – оборвал его Гуров. – По-моему, я слышу шаги.

Он обошел машину и стал медленно пробираться вдоль обочины, внимательно посматривая по сторонам. Крячко достал из «бардачка» фонарик и неслышным шагом последовал за ним. Пройдя несколько метров, они разом остановились.

Где-то рядом шел человек. Теперь его поступь слышалась совершенно отчетливо, поступь не очень молодого, грузного человека, который не слишком привык передвигаться пешком. Он задыхался и сопел, но все-таки спешил изо всех сил.

Вокруг было почти совсем темно – лишь свет редких звезд, выглядывавших из облаков, отдаленные лучи фонаря на поселковой улице да странное мерцающее свечение волнующегося внизу моря. И в этом призрачном свете Гуров и Крячко вдруг увидели тень человека, который торопливо пересек дорогу и исчез за раскидистым деревом, темневшим чуть правее. Его подошвы проскрипели по камням, потом в темноте что-то щелкнуло. Звук этот был Гурову очень знаком – это открылась автомобильная дверца.

– У него там за камнями машина, – шепнул он Крячко. – Один – ноль в мою пользу.

– Мало ли, – шепнул в ответ Стас. – Может, человек купаться приезжал. Ему морские ванны рекомендовали – вот он и купается. Для здоровья.

– Да, со здоровьем у него проблемы, – озабоченно сказал Гуров. – Издалека слышно. Не нравится мне это.

– Ты говоришь так, будто ты его лечащий доктор, – удивился Крячко. – Может, пойдем пощупаем у него пульс? Какое тебе дело до его здоровья?

– Ребята, которых мы ищем, на здоровье пока не жалуются, – объяснил Гуров. – С десятых этажей сигают. Этот явно не из их команды.

– Хочешь сказать, что орлом его не проштемпелевали?

– Да чего гадать? – решительно сказал Гуров. – Пойдем посмотрим. Даже если это посторонний человек, он, по крайней мере, может что-нибудь нам подсказать. Он мог что-то увидеть или услышать. Откуда-то же он мчится сломя голову?

– Ты преувеличиваешь, – заметил Крячко. – Шел он не сказать чтобы быстро. Просто, сдается мне, этот тип думает, что бог дал человеку ноги, чтобы давить ими на педали, а не ходить по земле.

– Одним словом, мы должны с ним познакомиться, – заявил Гуров. – Только никакого шума. Подойдем незаметно. Возможно, в машине еще кто-то есть. Только когда убедимся, что он один, начнем разговор. Заходим с двух сторон, чтобы предупредить любые неожиданности. Света пока не зажигаем. Фонарик, кстати, отдай мне. Я буду вести переговоры, а ты будешь на подхвате.

Крадучись, они пробрались к тому месту, откуда только что долетел звук открываемой дверцы. Укрывшись за стволом дерева, Гуров осторожно выглянул. Он увидел силуэт легковой машины, на стеклах которой лежал едва уловимый отсвет ночного неба. Около машины, опершись задом на капот, стоял человек. Он курил, нервно затягиваясь, кашляя и тут же испуганно закрывая рот рукавом плаща.

Прошла минута. Человек докурил и бросил сигарету под ноги, тут же растоптав ее каблуком. Затем он отпрянул от машины и, вытянув голову, стал вслушиваться в ночную тишину. Ничего не услышав, он полез в карман и достал новую сигарету. Движения у него были дерганые, выдававшие глубокое душевное волнение.

Он щелкнул зажигалкой, и на секунду из темноты прорезалось его лицо, обрюзгшее и мрачное. Это лицо было Гурову незнакомо.

Он решился. Выйдя из-за дерева, он зажег фонарик и направил луч света прямо в лицо незнакомца.

От неожиданности тот вскрикнул и заслонился рукой. Сигарета выпала из его рта и, рассыпая искры, покатилась по камням.

– Спокойно! Милиция, – сказал Гуров. – Оставайтесь на месте.

Человек замер как изваяние и лишь попытался из-под рукава рассмотреть Гурова. Никаких попыток бежать или сопротивляться он не делал. Казалось, появление милиции в этом пустынном месте привело его в состояние шока.

Гуров подошел ближе и опустил фонарик. Крячко тем временем обогнул машину и ужом проскользнул на место водителя.

– Пусто, Лева! – негромко сообщил он. – Сейчас проверю, что у него тут такое… Ага, техосмотр пройден, атлас автодорог СССР – устарел документ, – водительские права… Лева, а ты знаешь, кто это?!

Разумеется, Гуров не знал. Поэтому он попросил незнакомца предъявить документы, предусмотрительно опять переведя на него луч фонаря.

– Это же Степанков, Лева! – радостно сообщил из машины Крячко. – Степанков Владимир Григорьевич. Он частными таксомоторами заправляет в центре Москвы. Кенарь его кличка была, пока он не остепенился. А прошлое у этого гражданина было бурное.

Теперь Гуров вспомнил. Действительно, перед ним стоял Степанков, в прошлом довольно известный в определенных кругах делец, не чуравшийся прямого криминала и не раз побывавший под следствием. С некоторых пор, правда, Степанков исчез из поля зрения правоохранительных органов, ушел в легальный бизнес и вел себя относительно тихо – разборки среди таксистов не в счет.

– Кенарь! А ты изменился! – невольно воскликнул Гуров. – Даже я тебя не узнал.

– Мы все меняемся, гражданин полковник, – хмуро сказал Степанков. – Жалко, что не в лучшую сторону. Я вот тоже сразу-то вас не признал. Испугали вы меня – чуть в штаны не наложил. Вдруг из темноты – документы! Разве так можно? У меня с сердцем проблемы…

– В следующий раз письмо тебе пошлем, – пообещал Гуров. – Оповещение.

– Да ладно, – вяло сказал Степанков. – Проехали. Паспорт смотреть будете?

– Отставить, – сказал Гуров. – Вижу, что Степанков, не принц Уэльский. Одного только я не пойму: как ты мое звание угадал? Темнота – глаз выколи, да и без погон я. Объяснение имеется?

– Да ведь… – растерялся Степанков. – Как же вас не узнать? Известный в Москве человек…

– В Москве, допустим, – строго сказал Гуров. – Но Москва далеко. И никак ты не мог ожидать меня здесь встретить. Или мог?

Степанков молчал. Из машины вылез Крячко и подошел к Степанкову сзади.

– А ты как вообще здесь оказался, Кенарь? – весело спросил он. – Отпуск на море проводишь?

– Не зовите меня Кенарем, гражданин полковник, – угрюмо попросил Степанков. – Это все в прошлом.

– А что в настоящем? – поинтересовался Гуров. – На Чемодана работаешь? «Шестеркой»? Ты знал, что мы должны здесь появиться? Только не ври!

Степанков отвернулся в сторону и безнадежно сказал:

– Ничего я не знал. А к морю ездить – не преступление. Вы вот тоже приехали.

– Верно, и это только укрепляет мои подозрения. То, что мы сюда приехали, – уже невероятно. Но то, что сюда приехал ты и ждал нас здесь на ночной дороге, это вдвойне невероятно. Оружие есть? Стас, обыщи его!

Степанков покорно поднял вверх руки и сказал:

– Оружие у меня зарегистрировано, гражданин полковник. Взял я его, потому что в пути небезопасно, сами знаете. Ничего такого я в виду не имел. У меня семья, дети… – В голосе его слышалась безнадежность.

Крячко обыскал его и помахал в воздухе найденным пистолетом.

– Хорош гусь! – сказал он. – Это ты о детях своих заботишься? У поселка Чистое в четыре часа ночи, с пистолетом в кармане? Есть у меня предчувствие, что детишек своих ты теперь не скоро увидишь.

– Послушайте, – вдруг сказал Степанков заискивающим, почти жалобным тоном. – Отпустите вы меня, а? Ну, хоть раз в жизни отпустите человека! Не сделал я ничего плохого, матерью клянусь! Ну, взяли меня за глотку – только маленькую щелочку оставили. Рыпнулся бы я, и все – перекрыли бы кислород. Я вам все расскажу, а вы меня отпустите, а? Понятно, что чем больше вы народу возьмете, тем вам почета больше, но сделайте уж милость, пожалейте! Просто по-человечески! Жизнь только начала налаживаться, детей на ноги почти поднял… А тут эта сволочь Глумов…

– Ага! Слово произнесено, – сказал Гуров. – Значит, никакой ошибки. Не зря ты здесь, Степанков.

– Не зря, – кивнул тот. – И, можно сказать, в курсе всех дел.

– Тогда вот что, – вдруг объявил Гуров. – Сделаем так. Сейчас ты все нам объяснишь, а мы уже решим, что делать. Если увижу, что твоя роль здесь не главная, так и быть, отпущу. Но учти – ты у нас на виду, Степанков. В случае чего мы свою ошибку все равно исправим.

– Никакой ошибки! – горячо произнес Степанков и, понизив голос, начал говорить быстро и коротко: – Чемодан меня сюда послал. Появилась информация, что Глумов здесь осел. А для Чемодана эти гости из-за рубежа уже хуже чумы. Он их мигом на этот поселок навел. Его люди сегодня обоих сюда привезли. Я еще раньше приехал – в контакт с Глумовым вступить.

– Вступил?

– Ага, здесь он. Тоже не подарок. Он сам признался, что кончил двоих из команды Чемодана. Они его несколько дней назад нашли. Ну, ему деваться некуда – его Бугай с товарищем замочить должны. Акт мести. Мы с Глумовым договорились, что я этих двоих в западню приведу, а он уж с ними сам разберется. В принципе Чемодану этого только и нужно. Правда, он и Глумова планирует в покойники, но я посчитал, что Андрюха имеет право на шанс. Он Чемодану ничего плохого не делал.

– А этим двоим он что сделал? Что они за ним мотаются, как тень отца Гамлета? – спросил Гуров. – Кокаин у них украл, что ли? Сейф организации обчистил?

– Он своего босса американским федералам сдал, – деловито сказал Степанков. – Подробностей я не знаю, но дело там было крутое. У кокаинового босса половину банды перестреляли, груз большой конфисковали, явки его в Штатах провалились. И все это Глумов сделал. Такие вещи нигде не прощают, а там тем более.

– Что же его федералы не защитили?

– А кто его знает? Сам он говорит, что просто не захотели, – ответил Степанков. – Нет, формально все было сделано как полагается. Документами обеспечили, бабок отвалили – и живи как знаешь. Он думает, что его кто-то из агентов и сдал. Все равно ведь от него больше никакого толку не было. А кто будет заботиться о каком-то русском, да еще с неважной репутацией?

– Ну так я не понял, а ты теперь на чьей же стороне? – спросил Гуров. – И с Чемоданом ты договорился, и с Бугаем, и даже с Глумовым у тебя полное взаимопонимание. А на самом деле что у тебя на уме?

– А я, гражданин полковник, на своей собственной стороне, – ответил Степанков. – У меня сейчас положение такое скользкое, что чуть в сторону качнись – и будешь лететь до самого дна, пока мокрое место не останется. Поэтому я нос по ветру держу. Кто побеждать будет, тому помогу. Кто падать будет – того подтолкну. А вообще теперь я однозначно на вашей стороне. На стороне закона, значит. Теперь какой может быть выбор?

– Да уж, альтернативы у тебя нет, – согласился Гуров. – Кроме хорошей камеры с прочными решетками на окнах. А посему выкладывай, что вы с Глумовым конкретно задумали и как тут развиваются события, потому что нам побыстрее включаться в них надо.

– С Глумовым мы договорились, что я этих мужиков в дом один приведу, на краю поселка, – сказал Степанков. – Только не по его вышло. Встретил я их в городе – они из Москвы совсем недавно подъехали, может, на два-три часа раньше вас, – и к себе в тачку посадил. Они злые были, как черти. «Шестерки» Чемодана, которые их доставили, тут же обратно уехали, чтобы следов лишних не оставлять. Ну, ясно, кому такое понравится? Типа бросили их на произвол судьбы. Они всю свою злобу на мне разряжать начали. Это не так, это не эдак… Вопросы начали задавать: где Глумов, да какие у него тут привычки, да в какие он магазины ходит… Короче, чуть не сцепились мы с ними. Но потом я все им объяснил и сюда повез. В этом вот месте они велели мне остановиться и пешком дальше пошли. Меня, естественно, тоже с собой взяли. Мы до поселка дошли, я им все показал – где дом этот, где море, а где единственный магазин, в который Глумов ходит. А у самого мысль – как бы свалить от них побыстрее, потому что рядом с такими находиться – это с огнем играть. А тут они взяли и сами меня отшили.

– Как так? В каком смысле – отшили?

– В прямом. Сказали – вали отсюда, ты нам не нужен, сами разберемся, – с некоторой обидой ответил Степанков. – Сказали, сиди в машине и следи за дорогой. Если вдруг что – гудок давай длинный, типа сигнал тревоги. Они, между прочим, опасались, что это может быть ловушка. Предполагали, что их милиция поджидать может. У Чемодана и правда была такая задумка – не только вас натравить, но и местную милицию, но я на это не пошел.

– Что так?

– Слишком опасно. Тут менты шибко нервные. А вчера вообще у них тут ЧП случилось. На трассе неподалеку отсюда два опера разбились. Слетели в овраг и прямо в машине и сгорели. В городе переполох, я и подумал: чего соваться? Можно таких дел на свою шею наворотить…

Гуров оглянулся. Вокруг была ночь. Шумело море. Больше никаких звуков со стороны не долетало до его слуха. Где в такой темноте искать троих головорезов? Он опять повернулся к Степанкову:

– Когда последний раз видел Глумова?

– Вчера утром мы встретились с ним на берегу и все обговорили. Больше я его не видел. Что он затеял, представления не имею. Он мне, по большому счету, не верит. Да он никому не верит. Такой человек.

– Значит, так, – сказал Гуров. – Считай, что я тебе поверил, Степанков. Но кредит доверия тебе выдан очень короткий. Если узнаем, что обманул, расплатишься по полной программе. Если все будет нормально, можешь жить спокойно. Возьму этот грех на душу, хотя наказания ты, безусловно, заслуживаешь. А сейчас садись в машину и гони что есть мочи. Чтобы и духу твоего тут не было.

– Понял, – обрадованно сказал Степанков. – Считайте, что меня уже нет, гражданин полковник.

Он торопливо повернулся и вприпрыжку добежал до машины. Запрыгнул на сиденье и принялся лихорадочно переключать рычаги. Заурчал мотор, вспыхнули фары, и автомобиль медленно тронулся с места. Оперативники расступились.

Машина Степанкова выехала на дорогу, повернула в сторону шоссе и помчалась, наращивая скорость. Вскоре красные огоньки растаяли вдали.

– Ну, что выросло, то выросло, – сказал Гуров. – Пути к отступлению у них теперь отрезаны. Мы знаем, что они все где-то здесь, а они про нас не знают. Так что козыри у нас, а инициатива у них. Надо получше замаскировать машину, и пойдем наверстывать упущенное!