– Я почему-то думал, что такая Маша Перепечко должна покруче жить, – заметил полковник Крячко, рассматривая из окна машины шестнадцатиэтажный дом, напротив которого они остановились. – Это же тот самый? Ну! Я думал, что у нее, по крайней мере, пентхауз с розовым садом, или она целый этаж занимает, и окна зеркальные. А это же простая халупа! Ну, допустим, улучшенной планировки, но разве так должны жить творцы рекламы?

– А как они должны жить? – спросил Гуров.

– Ну-у, я уже очертил примерные ориентиры, – сказал Крячко. – Во всяком случае, не так, как простые смертные. Вокруг них все должно сверкать и переливаться. Слышал небось – блеск жожоба и все такое прочее?

– По-моему, ты рассуждаешь, как восторженная семиклассница, до умопомрачения насмотревшаяся телевизора, – заметил Гуров. – Во-первых, рекламщики такие же люди, как и все прочие. Есть побогаче, есть победнее. Соответственно и жилищные условия. Во-вторых, жизнь все-таки не рекламная пауза. Можешь убедиться в этом на собственном примере.

– Совсем неудачный пример, – поморщился Крячко. – Сравнил! Мне про себя думать вообще не хочется. В такой вечер хочется думать о красивых женщинах, о золотых огнях, искрящемся шампанском…

– Шестой десяток разменял, а ума не нажил, – недовольно сказал Гуров. – Ты можешь когда-нибудь быть серьезным? Нам не о шампанском сейчас надо думать, а о том, как Бугая найти. И красивая женщина, которую ты имеешь в виду, для нас всего лишь источник информации, не более. Не думаю, что в голове у нее будет такая же чепуха о золотых огнях, когда она узнает, по какой причине мы ее беспокоим… Но меня волнует, почему не отвечает ее телефон. Попробую позвонить еще разок…

Он достал из кармана мобильник и набрал номер. Потом, глядя на светящиеся окна дома напротив, прижал трубку к уху. Длинные сигналы убедили его, что абонент отвечать не намерен.

– Агентство уже давно закончило работу, – произнес недовольно Гуров. – Человек должен быть дома или, по крайней мере, иметь при себе мобильник. Но не отвечает ни домашний телефон, ни сотовый. Это немного странно.

– Это тебе странно, – сказал Крячко. – Потому что ты не имеешь любовницы и всегда на проводе, как птичка. Конечно, когда твоя жена – известная артистка Мария Строева, это можно себе позволить. А люди ищут свое счастье. Я не зря тебе сказал про шампанское. Та Мария, которую мы ищем, сейчас сидит в хорошем ресторане с толстым и богатым господином и от души веселится. А мобильник у нее отключен, чтобы никакой мент поганый не смог испортить миг блаженства…

– У деловых людей в обязательном порядке имеется автоответчик на домашнем телефоне, – возразил Гуров. – Деловые люди не могут себе позволить игнорировать телефонные звонки. А в нашем случае автоответчик помалкивает, и мне это кажется странным.

– Автоответчики иногда ломаются, – предположил Крячко. – Но есть еще один вариант. Женщина вымоталась проталкивать на отечественный рынок товары и услуги и решила по-настоящему отдохнуть. Чтобы ничто ей не мешало, она отключила все, что есть в доме, и теперь спит мертвым сном младенца…

– Эта твоя версия кардинально противоречит первой, – проворчал Гуров. – И вообще никак не согласуется с образом жизни деловых женщин. Я скорее поверю в поломку автоответчика.

– В таком случае не проще ли пойти и проверить? – спросил Крячко.

– Так-то оно так, – неохотно согласился Гуров. – Не хотелось без предварительного звонка. Вдруг и в самом деле спугнем любовника? На откровенность разочарованной женщины трудно рассчитывать.

– Не будет откровенна сейчас – вызовем повесткой, и все дела, – сказал Крячко.

Гуров весело посмотрел на него.

– И это говорит романтик, который только что мечтал о золотых огнях! – воскликнул он. – Не хотелось бы сразу – повесткой. Хотелось по душам. Все-таки не такая простая ситуация, сам знаешь…

Про Машу Перепечко они узнали всего час назад, когда просматривали архивные материалы, касающиеся гражданина Дмитрия Лопатина по кличке Бугай. Этот человек был знаменит только тем, что в конце восьмидесятых годов входил в состав небольшой банды, главарь которой носил претенциозную кличку Безумный Макс. На счету банды было несколько ограблений обменных пунктов валюты и ювелирных магазинов. Преступники действовали нагло и артистично, изображая из себя современных Робин Гудов, но кончили все равно плохо. Видимо, почувствовав силу, попытались вступить в борьбу за раздел сфер влияния, причем умудрились восстановить против себя сразу несколько преступных группировок, среди которых была и та, которую возглавлял уже известный Гурову Чемодан. Этот человек уже тогда отличался редкой сообразительностью и коварством. И в тот раз он поступил на редкость разумно. С бандой Макса он разделался руками милиции, проделав большую подготовительную работу и заручившись поддержкой некоторых важных действующих лиц. В результате все остались довольны, за исключением самого Макса и его недальновидных Робин Гудов, которые так до последнего момента и не поняли, кто на самом деле их подставил. Судя по всему, они числили Чемодана в союзниках.

Для Гурова в настоящую минуту самым интересным было то, что в самый решающий момент милицию на бандитскую сходку навела сестра одного из бандитов – это и была Маша Перепечко. По какой причине она это сделала, было не совсем ясно, но то, что она какое-то время сотрудничала с органами правопорядка, было несомненно. Подробности этого сотрудничества не упоминались, но Гуров не исключал, что Мария Перепечко работала не за голую идею. Вскоре после развернувшихся драматических событий она открыла свой рекламный бизнес и довольно неплохо в нем себя зарекомендовала. Это Гуров узнал уже из справочника «Деловая Москва».

Возможно, люди, занимавшиеся в то время бандой Безумного Макса, могли бы пролить свет на все неясности, но найти их не представлялось возможности – следователь, который вел дело, лет пять как умер, а коллеги-оперативники большей частью разбрелись кто куда – в бизнес, на пенсию или вообще уехали. Конечно, кто-то остался, но их нужно было искать, а выяснить домашний адрес Марии Перепечко было куда проще. Гуров рассудил, что если эта женщина в юном возрасте сумела найти в себе силы, чтобы пойти на сотрудничество с милицией, то в ее нынешнем положении сам бог велел ей это сделать. Тем более что он не хотел от нее ничего сверхъестественного – всего лишь услышать, что ей известно о Бугае. Начинать с официальных бесед ему не хотелось, в данной ситуации больше подходил разговор по душам, за чашкой чая. Но вот, к сожалению, телефон Перепечко молчал.

– Ладно, что выросло, то выросло, – заключил Гуров, подумав. – Глупо вот так возвращаться. Может, ты, Стас, и прав, и все дело в автоответчике. Пошли, проверим!

Заперев машину, они перешли улицу и поднялись на крыльцо подъезда. Подъезд был оборудован домофоном, но надобности в нем сейчас не было, потому что дверь была открыта.

– Приличия ради стоило бы все-таки предупредить, – заметил Гуров, когда Крячко потащил его дальше.

– Если человек отключает автоответчик, – авторитетно заявил Стас, – то домофон он отключает тем более. Не очень-то приятно выслушивать чужое мычание, когда кувыркаешься с кем-нибудь в постели.

– Все-таки это лучше, чем выслушивать сопение и царапанье под самой дверью, – возразил Гуров. – Но с таким напарником, как ты, начисто забудешь все хорошие манеры.

– Вот чудак, кто ждет от мента хороших манер? – ответил на это Крячко. – От мента ждут гадостей, и мы не имеем права обманывать людские ожидания. Пошли в лифт – все-таки десятый этаж.

Они поднялись наверх и вышли. Здесь было тихо и пусто. На полу в коридорчике была расстелена ковровая дорожка. Дверь в квартиру Перепечко, отделанная багровым покрытием под кожу, украшала бронзовая табличка с фамилией хозяйки.

– Аккуратно живут товарищи, – похвалил Крячко. – Даже спьяну трудно перепутать. А если в дом не пустят, всегда можно на коврике переночевать.

– Кончай трепаться, – предложил Гуров. – Разговор серьезный, на это и настраивайся. Вообще, зря я тебя с собой взял. Без тебя было бы проще.

– Это тебе так кажется, – возразил Крячко. – Ты слишком высокого о себе мнения, а на самом деле ты без меня никуда. Люди, видя твою породистую физиономию и тщательно повязанный галстук, принимают тебя за буржуя и замыкаются в себе. А со мной они чувствуют себя легко и свободно.

– Ты забыл, что сегодня мы как раз должны выглядеть как буржуи, – усмехнулся Гуров. – Но давай закончим дискуссию. Я звоню.

Он нажал на кнопку звонка и прислушался. Дверь была хорошая, плотная, и обшивка скрадывала звуки, но Гурову показалось, что он слышит какой-то шум. На кувыркание в постели это было не похоже. И на шум бытовой техники тоже. Он так и не смог понять, что слышит, потому что шум вдруг оборвался. Гуров посмотрел на Крячко.

– Ты что-нибудь слышал? – спросил он.

Крячко пожал плечами.

– Ничего определенного, – ответил он. – Я бы сказал, что слышал отсутствие тишины. Но это косвенно доказывает, что мы на правильном пути и в квартире не совсем пусто. Звони еще раз.

– Похоже, открывать нам не хотят, – вздохнул Гуров и снова нажал на кнопку звонка.

Опять раздался приглушенный мелодичный звон, и все стихло. Но вдруг откуда-то издалека донесся странный звук, похожий на женский визг, и разом оборвался, будто рот кричавшей заткнули подушкой. Не успели оперативники опомниться, как крик повторился.

– …могите!! – всхлипнул едва слышный, полный отчаяния голос.

Гуров и Крячко переглянулись.

– Это там! – испуганно сказал Крячко и сунул руку за отворот плаща, будто собирался тут же выхватить пистолет.

– Черт! – негромко воскликнул Гуров. – Оставь! Ствол у меня самого есть. Доставай отмычки – я же знаю, что они всегда при тебе! Нам эту дверь не сломать.

Он уже понемногу начинал действовать раненой рукой, но она все еще доставляла ему сильную боль и неохотно слушалась. Впрочем, Гуров понемногу начинал привыкать к своему положению и надеялся, что долго оно не продлится.

– Ага! Я мигом, Лева! – прошептал Крячко и озабоченно принялся расстегивать плащ.

Гуров с нетерпением ждал. Крячко залез куда-то глубоко в свой пиджак, выхватил оттуда связку отмычек и принялся лихорадочно колдовать над дверным замком. Он очень спешил, но действовал четко и толково. Прошло не более четверти минуты, и замок подался. Гуров услышал, как щелкнула пружина, и тут же, не раздумывая, толкнув дверь ногой, влетел в квартиру, держа в руках взведенный пистолет.

– Кто здесь? – рявкнул он, бросая по сторонам настороженные взгляды.

Вокруг был полумрак – прихожую освещала только полоса электрического света, падающая из раскрытой двери ванной. Там было пусто, но из крана тонкой струйкой стекала вода. В глубине квартиры слышались какая-то возня и сдавленные хрипы.

– Стас, за мной! – скомандовал Гуров и бросился вперед.

Крячко не нуждался в командах. Он давно сменил отмычку на табельное оружие и без разговоров шел за Гуровым. Они проскочили прихожую. В кухне было темно. Крячко едва заглянул туда и снова помчался за Гуровым.

Шум доносился из-за двери спальни. Гуров бросил на друга короткий взгляд, едва слышно сказал: «Подстрахуй меня!» – и ударом ноги вышиб дверь.

В первое мгновение Гурову показалось, что они опоздали – столько вокруг было крови. Развороченная белоснежная постель вся была забрызгана кровью. И обнаженное женское тело, жалко раскинувшееся на простынях, тоже было все в крови. Запрокинутое лицо женщины казалось синим. Она не шевелилась.

– Посмотри в соседней комнате! – крикнул Гуров, опуская пистолет в карман плаща.

В спальне имелась еще одна дверь, которую они не сразу заметили. Крячко бросился к ней, а Гуров озабоченно склонился над бездыханным телом. Он еще не успел даже прикоснуться к нему, как вдруг в соседней комнате раздался грохот, и Крячко завопил:

– Лева, они уходят!

Гуров колебался всего одну секунду. Он повернулся и побежал туда, откуда доносился голос Крячко. Пальцы опять нащупали в кармане рукоять пистолета. В дверях он замешкался – больная рука давала о себе знать. В соседней комнате было темно. Через раскрытую балконную дверь врывался холодный, наполненный сыростью воздух. В темном небе, точно капельки ртути, перекатывались городские огни. Тень Крячко металась по балкону. Гуров устремился к нему.

Крячко перегнулся через балконные перила и что-то прокричал. Гуров не разобрал что, поскольку в тот же момент снизу, с улицы, несколько раз подряд простучали выстрелы – будто отбойный молоток заработал. Крячко отпрянул и перевел дух. Пожалуй, со стороны это выглядело именно так.

Он завертел головой, будто не мог никак собраться с мыслями, и Гуров понял, что случилось действительно нечто экстраординарное.

– Я здесь! – крикнул он и бросился на балкон. И в то же мгновение из темноты прямо на него вывалилась какая-то огромная фигура и всей тяжестью врезалась ему в плечо.

От боли у Гурова перехватило дыхание, а перед глазами запульсировал слепящий огненный круг. Это продолжалось совсем недолго, но, когда Гуров пришел в себя, в комнате уже никого не было. Он стоял, прислонившись здоровым плечом к косяку, и жадно ловил ртом холодный воздух. По его лицу стекал пот.

– Вот так попали, – пробормотал он смущенно. – На ровном месте, да мордой об асфальт!..

С удивлением он обнаружил, что оружия все-таки не потерял и потная рука все еще сжимает рукоятку пистолета. Однако у Гурова возникло ощущение, что оружие ему сейчас требуется меньше всего. Он поискал взглядом Крячко. Того не было.

Гуров нащупал на стене выключатель и зажег свет. Он увидел большую пустую комнату, паркет на полу и опрокинутую вазу с рассыпавшимися цветами. Цветы были лиловые, с причудливо изогнутыми лепестками – как они называются, Гуров не знал. И еще на полу были грязные следы рубчатых подошв. Они вели к выходу.

Гуров медленно повернулся и шагнул назад в комнату, где все было перепачкано кровью. Где-то далеко внизу тревожно завыла милицейская сирена.

На ватных ногах Гуров вышел в коридор и увидел, что здесь дверь тоже открыта настежь. На лестнице торопливо шлепали чьи-то шаги и слышались встревоженные голоса. Вдруг в квартире напротив тихо скрипнула дверь, и оттуда через цепочку на Гурова уставились чьи-то перепуганные недоверчивые глаза. Некоторое время глаза эти дотошно рассматривали Гурова с головы до ног, а потом строгий женский голос спросил:

– Вам плохо?

Гуров попытался рассмотреть лицо женщины. Но видел лишь бледный овал в полумраке чужой прихожей и полные тревоги глаза. Он попытался улыбнуться, но у него это плохо получилось.

– Хорошего, конечно, мало, – сказал он. – Но некоторым еще хуже. Вы ничего необычного здесь не видели этим вечером? Я из милиции.

– Н-нет, – запнулась женщина. – А что я должна была видеть? А вы точно из милиции? Что случилось?

Гурову не хотелось отвечать. Ему хотелось получать ответы на свои вопросы, но, похоже, соседка и в самом деле ничего не видела. Он только махнул здоровой рукой и сказал:

– Возможно, чуть попозже вы понадобитесь в качестве понятой. Очень вас попрошу…

– Господи, да что случилось-то?! – с неподдельным ужасом спросила женщина.

Гуров был избавлен от необходимости отвечать – снизу, запыхавшийся и злой, примчался Крячко. Он размахивал пистолетом и вытирал пот со лба. Женщина ахнула и скрылась за дверью.

– Это еще кто? – подозрительно спросил Крячко и тут же задал новый вопрос: – Ты цел? Черт, прости, бросил тебя… Но этот гад попытался проскочить у нас за спиной, и я погнался за ним… А почему, собственно, попытался? Он и проскочил! – закончил он саркастическим тоном. – Лопухнулись мы с тобой, как стажеры.

– Ты объясни толком, – попросил Гуров. – У меня голова кругом. Что произошло?

Крячко махнул рукой.

– Их было двое. Оказывается, двое, – сказал он. – А я видел сначала только одного. Когда мы ворвались в квартиру, один сразу рванул на балкон. Знаешь, что он сделал? Сиганул через балкон!

– С десятого этажа? – усомнился Гуров.

– У этого гада была с собой какая-то спецпримочка, – с досадой сказал Крячко. – Как я задним умом теперь понимаю, что-то вроде рулетки или катушки для спиннинга. Только там внутри – стальная нить повышенной прочности. Цепляешь ее одним концом за перила, другой у тебя на поясе и – фью-ю-ю-ють! Как человек-паук.

– Там же метров сорок! – сказал Гуров.

– Новые технологии, – сказал Крячко. – Эта мразь еще ухитрилась по мне стрелять во время спуска. Целую обойму выпустил, чуть полморды мне не снес! Само собой, я по его пути не пошел. Мы ведь Эльбрусов не покоряли – навык не тот у нас. Сухопутные существа! Короче, я решил по старинке, через дверь, тем более тут обнаружилось, что за спиной у меня еще один враг.

– Второй по лестнице ушел? – хмуро спросил Гуров.

– Ага. Или высоты боится, или у них только один такой прибор был. Бежал быстрее лани. Я даже лица его рассмотреть не успел. Не стрелять же в подъезде! Выскочил на улицу – ни того, ни другого. Хорошо, патрульная машина как раз подвернулась – дал им наводку… Хотя, кой черт, хорошо! Ищи теперь ветра в поле!

На его сердитом лице отразилось огромное разочарование.

– И что нам с тобой так не везет, Лева? – в сердцах воскликнул он. – Или вправду стареем? Зашли к женщине по душам поговорить… Кстати, вот тебе твои слова, что лучше бы ты один пошел. Без меня лежал бы ты сейчас рядом…

– Пойдем, кстати, посмотрим наконец, – мрачно произнес Гуров. – Может, она жива еще, а мы тут с тобой цирк устраиваем.

– Может, лучше сразу следственную группу вызовем? – спросил Крячко. – Уж очень там как-то… Будто мясники работали.

Гуров молча повернулся и вошел в квартиру. Вдруг сердце у него учащенно забилось – из спальни донесся тихий стон. Нет, пожалуй, это было больше похоже на безнадежный горький плач. Так плачут смертельно обиженные дети и отчаявшиеся женщины. Гуров ускорил шаг и рывком распахнул дверь спальни.

Маша Перепечко была жива. Она плакала, уткнувшись лицом в подушку, содрогаясь всем телом и размазывая кровь по белью. Видимо, у нее не было сил даже закрыться. А может быть, она просто была в шоке. Теперь Гуров ясно разглядел, что ее руки и плечи исполосованы лезвием ножа. Раны были неглубокими, но наверняка очень болезненными.

Гуров подошел ближе и осторожно набросил на женщину одеяло. Она на мгновение замерла, сжалась, а потом оторвала от подушки распухшее и подурневшее от страха лицо. Мужская фигура вызывала у Марии панический ужас, но она не имела сил даже крикнуть.

– Успокойтесь! – мягко сказал Гуров. – Все кончилось. Ваши мучители сбежали. Вам больше ничто не угрожает. А я сейчас вызову «Скорую».

– Вы… Вы… Вы кто такой?! – с трудом пробормотала женщина. – Что вы здесь делаете?.. – Из глаз у нее снова хлынули слезы.

– Я из милиции, – сказал Гуров. – Но это потом. Сначала вызову врачей.

Он быстро набрал номер и объяснил диспетчеру «Скорой», в чем дело. Заодно сделал звонок в дежурную часть. Пока он разговаривал, Крячко молча оглядывал помещение и качал головой. Кроме устрашающих пятен крови на постели, здесь повсюду были следы грубого вторжения – грязные отпечатки подошв на полу, опрокинутая мебель, разбитое зеркало. «Совсем уж плохая примета! – подумал Крячко. – Хотя, кажется, дамочке повезло, как везет один раз в жизни. Похоже, жить будет, если только мы не упустили что-нибудь важное. Интересно, как она себя чувствует?»

Гуров закончил разговор и высказал вслух эту общую мысль, обратившись к плачущей хозяйке со словами:

– Как вы себя чувствуете, Мария Ивановна?

Женщина зарыдала еще громче и сквозь слезы проговорила:

– Это ужасно!.. Это звери!.. Я не могу…

Мария, кажется, осознала, что больше ей ничего не угрожает, но психологический шок настолько был силен, что вела она себя не вполне адекватно. Она вдруг села на постели, не стесняясь того, что двое чужих мужчин видят ее обнаженное изуродованное тело, и хрипло сказала:

– Мне нужно выпить! Принесите мне выпить! Водки! Там, в баре…

Гуров с содроганием смотрел на кровавые следы, которые нож оставил на ее теле – грудь и живот у Марии тоже были изрезаны. Он сомневался, можно ли ей сейчас пить, но ситуация была слишком неординарной, чтобы придерживаться правил. Он мигнул Крячко.

– У тебя нюх на выпивку, – негромко сказал он. – Найди, что просит Мария Ивановна. Только плесни чуть-чуть.

Крячко понимающе кивнул и исчез. Гуров посмотрел на Марию, которую все еще била дрожь, и осторожно спросил:

– Не хотелось бы сейчас вам докучать, Мария Ивановна, но все-таки задам вам вопрос: что здесь произошло? Если не хотите отвечать – не отвечайте, поговорим потом.

Она подняла на него воспаленные заплывшие глаза. Если Мария Перепечко и была красивой женщиной, то сейчас об этом не догадался бы ни один человек на свете. Сейчас она была похожа на жертву тяжелейшей автокатастрофы.

К удивлению Гурова, Мария заговорила. Видимо, у этой женщины был далеко не слабый характер, если после таких издевательств она сумела достаточно быстро прийти в себя. Она больше не плакала, и только голос ее дрожал и прерывался.

– Вас вызвали соседи? – спросила она.

Гуров пожал плечами.

– Нет, Мария Ивановна, – сказал он. – Сомневаюсь, что соседи о чем-то вообще догадываются. По правде говоря, мы пришли сами. Хотели с вами поговорить и вдруг услышали крик в квартире…

– Как же вы вошли? Или… или эти мрази оставили дверь открытой?

– Нет, дверь была заперта, – терпеливо объяснил Гуров. – Но у нас есть некоторый, гм, опыт… Однако это сейчас несущественно. Мне бы хотелось…

Появился торжествующий Крячко с бокалом в руке. На дне его что-то плескалось. Трясущейся рукой Мария выхватила бокал и жадно выпила. Через несколько секунд лицо ее порозовело, а дыхание стало ровнее. Она поискала вокруг глазами. Гуров понял, что она по привычке ищет сигареты.

– А вот курить я вам не разрешу, – твердо сказал он. – Даже не настаивайте.

– Ну и ладно, – отозвалась Мария, горько усмехаясь. – Переживу. Если уж такое пережила… – Она перевела взгляд на свою израненную грудь, и лицо ее болезненно исказилось.

Гуров поспешил отвлечь ее внимание.

– Вы удивительно сильная женщина, – сказал он искренне. – Подобное пережить нелегко даже мужчине. Но что же все-таки случилось?

Мария подняла руки и запустила пальцы в спутанные волосы.

– Не знаю! – простонала она. – Я ничего не понимаю! Это бред какой-то! Кафка! Я только вернулась домой и приняла ванну. Вдруг звонок. Я пошла открывать. Как была, в халате, с мокрой головой. Вообразила, что это муж решил сделать мне сюрприз. Он на днях должен вернуться из Голландии – у него там персональная выставка. Он художник, если вы не в курсе… Ничего себе, сюрпризик! За дверью стояли двое. Я даже рассмотреть их не успела. Один зажал мне рот и втолкнул в квартиру. Потом они потащили меня в спальню, заперли двери и начали пытать.

– Начали пытать? Чего они хотели? – спросил Гуров. – Деньги, ценности?

– Ни то и ни другое, – покачала головой Мария. – По-моему, они сами готовы были приплатить, лишь бы я сказала…

– Что сказали?

Мария серьезно и внимательно посмотрела на Гурова и всхлипнула.

– Чтобы я сказала, где мой друг. Мой бойфренд, мой любовник, как хотите.

– Значит, они искали какого-то определенного человека? Он ваш любовник, так?

– Ну да, они спрашивали, где Глумов.

– Глумов? Кто это – Глумов? – вмешался Крячко. – Лева, тебе эта фамилия что-нибудь говорит?

– Подожди! Мария Ивановна, объясните, чем мог ваш Глумов так досадить этим людям? Кстати, вы их знаете?

– Кажется, знаю. Одного. Он почти не изменился. Это бандит. Он…

– Это Бугай? – спросил Гуров.

Мария с испугом посмотрела на него:

– Как вы догадались?

– Мы шли к вам, чтобы поговорить об этом человеке, – сказал Гуров. – Но теперь я хотел бы прежде всего узнать, что за человек Глумов.

В прихожей раздался шум многих ног.

– Наши приехали, – сообщил Крячко, выглянув из комнаты. – И «Скорая».

– Я не могу, – вдруг упавшим голосом сказала Мария. – Мне плохо. Потом…