– Долго объяснять, – сказал Гуров, поднимаясь. – Чтобы вам было понятнее – я от Плескалова. Приехал за вами. Поскольку вы уже нашлись, то самое время нам отсюда выбираться.

– Вы от Плескалова? – изумленно переспросил Дудкин. – Что это значит?

– Говорю вам, долго объяснять! – раздраженно повторил Гуров. – У нас с вами сейчас есть дела поважнее. Думаю, нас еще не расхотели убить. Вас привели из санатория?

– Да, меня держали там в подсобном помещении – хотели, чтобы я подписал кое-какие бумаги. В противном случае, меня должны были… – Он выразительно посмотрел на киянку в своих руках. – Я тут человек вне закона. Меня подозревают в убийстве и…

– Мне все известно, – перебил его Гуров.

Лицо Дудкина исказилось. Он с ненавистью пнул носком ботинка лежащее на земле тело.

– Эта мразь… – срывающимся голосом сказал он. – Эта мразь убила Анну… Под конец они от меня этого уже не скрывали. Но я решил, что лучше сдохнуть, чем выполнить условия этих вурдалаков.

– Ну что же, иногда это единственный выбор, – кивнул Гуров. – Но, по моему мнению, вам с самого начала стоило держаться подальше от старых друзей. Вы понимаете, о чем я… Чем занимается сейчас Грек?

Дудкин тревожно посмотрел на Гурова и пожал плечами.

– Не знаю, – сказал он. – Но сегодня я случайно услышал, что к утру он ждет какой-то груз, который на этот раз придет морем. Вообще-то Грек большую часть времени проводит в Грузии или Абхазии. Полагаю, что и груз будет оттуда.

– Груз? Это любопытно, – пробормотал Гуров. – А что за бумаги от вас требовали подписать? Грек хочет распоряжаться вашими активами?

– Вы угадали, – мрачно ответил Дудкин. – Для этого он и меня решил подставить, и Анну убил. Он все продумал, сволочь! Но он за все заплатит! Раз уж я остался жив, значит, это неспроста. Я должен отомстить! – Глаза его лихорадочно горели, как у тяжелобольного.

– Не самая мудрая мысль, – заметил Гуров. – Лучше пойдемте отсюда поскорее. Выстрелы наверняка слышали в санатории, а поскольку ваш Грек проживает именно там, то смею предположить, что он непременно пошлет сюда подкрепление, дабы выяснить, что здесь такое случилось. Кроме того, уже вечер, а нам еще далеко добираться.

– Я должен отомстить, – повторил Дудкин, глядя наверх.

Гуров понял, что спорить бесполезно – после пережитого Дудкин пребывал в состоянии некоторой невменяемости, и привести его в чувство можно было только силой или терпением. Прикинув, что на одного Дудкина у него хватит и того и другого, Гуров миролюбиво предложил:

– Ладно, отомстить вы еще успеете, а пока, с вашего позволения, я осмотрю поле боя. Не стоит оставлять здесь всякие опасные предметы. Один человек сказал, что в детстве частенько шарился в этих местах. Кто знает, может, эта традиция жива до сих пор?

Дудкин на это ничего не ответил – теперь он словно впал в оцепенение. Гуров оставил его и прогулялся по склону. Внизу он обнаружил труп парня в белом пиджаке. Выстрел Гурова сразил его наповал. Однако во второй раз разжиться его оружием Гурову не удалось – сколько ни искал он в густой траве, пистолета не обнаружил. Только позаимствовал в кармане убитого запасную обойму. Документов при парне не было.

С большим трудом Гурову удалось разыскать табельный пистолет Башмачникова, который он обронил во время схватки с громилой. Теперь Гуров снова был вооружен и чувствовал себя гораздо увереннее. Однако Гуров даже не попытался выяснить, что стало с усатым парнем, будучи уверен в том, что тот или уполз подальше, или затаился где-то в зарослях с пистолетом наготове. Раненый зверь был слишком опасен.

И еще он постоял над неподвижным телом белобрысого грубоватого парня, который привел его сюда по своим детским следам, надеясь на какие-то светлые перемены в жизни и не зная, что именно здесь и закончится эта короткая, не слишком удачливая жизнь.

Когда Гуров вернулся к тому месту, где оставил Дудкина, то обнаружил, что тот снова исчез. Все было на месте – вытоптанная трава, деревянная кувалда, поверженный враг в черной рубахе, но самого Дудкина и след простыл.

– Начали во здравие, кончили за упокой, – осуждающе проворчал Гуров, оглядываясь по сторонам. – Эх, Валентин Сергеевич, Валентин Сергеевич, а еще называетесь интеллигентный человек! Тоже мне, мститель нашелся! Оторвут вам голову, а кто потом отвечать будет? Не тот у меня возраст, чтобы за вами по горам бегать!..

Дудкин слышать упреки Гурова, разумеется, не мог, зато услышал его, похоже, другой человек. Громила с заячьей губой начинал оживать – он ворочался в траве, стонал и порывался занять вертикальное положение. Это ему пока не удавалось, но Гуров предположил, что человек со столь крепким черепом способен на многое. Чтобы предупредить возможные осложнения, он воспользовался позаимствованными у Башмачникова наручниками и быстро надел их на мощные руки бандита, которые про себя окрестил «копытами». Наручники были очень кстати – бандит уже окончательно пришел в себя и сделался необыкновенно активным. С удивительной для своей комплекции ловкостью он спружинил всем телом, вскочил на ноги и попытался бежать, несмотря на неудобства, которые доставляли ему скованные руки. Но в последний момент Гуров успел подставить ему подножку, и здоровяк опять рухнул на землю, как подрубленное дерево.

– Не доставляй мне больше хлопот, – попросил Гуров. – У меня их и так по горло. Все просто валится из рук. Конечно, все это пустяки по сравнению с твоими проблемами. Кстати, что собираешься делать дальше? Есть какие-нибудь соображения?

Громила скосил на него бешеный глаз и разразился длинной матерной тирадой, брызжа при этом слюной, как разъяренный пес.

– Ага, значит, еще не определился? – удовлетворенно заметил Гуров. – Ну, тогда я тебе помогу.

Он подошел к лежащему на земле бандиту и, направив дуло пистолета ему в лоб, внятно и четко произнес:

– Мы тут одни – ни адвокатов, ни присяжных, а ты мне совсем не нравишься, понимаешь, куда я клоню? Одним больше – одним меньше, какая теперь разница? Двое уже отмучились, третий едва ушел. Так что угрызений совести я испытывать не буду, не надейся. Очистить от тебя землю – благое дело.

Громила притих, и постепенно в его глазах появилось осмысленное выражение. Он заерзал на земле, будто у него чесалась спина, и хрипло спросил:

– Ты вообще чего хочешь? Если столковаться – я всегда пожалуйста. У тебя тут какой интерес? Что-то я тебя раньше не видел.

– Твое счастье, – заметил Гуров. – А интерес у меня простой. Всю жизнь мечтал в солидном санатории побывать, и все как-то не получалось. Сегодня почти уже дошел, да какие-то ублюдки помешали. Мне теперь провожатый нужен. Согласен быть моим гидом?

– Это в каком плане? – настороженно спросил бандит. – На процедуры тебя сводить, что ли?

– Видел я твои процедуры, – усмехнулся Гуров. – Покажешь мне, где Грек живет. Ну и прочие ваши секреты.

– Грее-е-ек? – недоверчиво протянул громила. – Вон ты куда… Так, может, лучше сразу на кладбище съездим – типа экскурсии? Грек все равно тебя туда отправит, так сразу бы местечко и присмотрели…

– Одного вы уже отправляли, – напомнил Гуров. – Что-то не очень получилось.

– Да, помешала какая-то сука, – почти добродушно сказал бандит. – Башка трещит, начальник, сил нет! Разве можно человека по голове такой колотушкой?

– Я сам думал, что нельзя. Оказывается, можно, – ответил Гуров. – Ну а раз уж угадал, что я начальник, тогда колись, сам-то кто такой? Биографию не прошу – скажи хотя бы кличку, или что там у тебя?

– Чего это кликуху? У меня имя есть, – оскорбленно сказал громила. – Виктор Иванычем меня зовут.

– Ну тогда поднимайся, Виктор Иванович! – усмехнулся Гуров. – Если, конечно, не хочешь здесь навеки остаться.

– Да я погожу, – пробормотал бандит, с готовностью принимая вертикальное положение. – Мне еще жить да жить, начальник! А у тебя как со здоровьем?

– Твоими молитвами, – ответил Гуров и скомандовал: – Давай, Виктор Иванович, топай наверх! А я за тобой. И в случае чего, помни – стреляю без предупреждения. Все предупреждения давно сделаны.

– Я тоже предупредил, – заметил громила. – Потом не обижайся.

Они начали подниматься вверх по склону – тем же путем, каким совсем недавно проделали совершенно противоположное действие. Смятая трава и обломанные кусты четко указывали направление маршрута. Громила шел легко, без видимых усилий, несмотря на разбитую голову и скованные руки. Гуров невольно подумал, что легко отделался, попавшись этому человеку под горячую руку. Виктор Иванович был прирожденным убийцей, можно сказать, Моцартом своего дела. Просто сегодня, к счастью, был не его день.

Поднялись на гребень холма. Дышать и идти стало полегче. Впрочем, Виктор Иванович этого как будто и не заметил – иронически поглядывая в сторону Гурова, он легко шагал среди цветущих лесных кустов. Тропа пошла вниз, и вскоре в промежутках между деревьями мелькнули белые здания, раскрашенные в розовый цвет лучами заходящего солнца.

– Почти пришли, начальник, – негромко сказал спутник Гурова. – Последний раз спрашиваю, может, разойдемся, пока не поздно? С Греком тебе не тягаться. И вообще, лучше тебе уезжать отсюда.

– Обязательно уеду, вот только с вами разберусь, – пообещал Гуров. – Ты мне лучше скажи, Виктор Иванович, директора санатория, женщину зачем убил?

– Ну и вопросы ты задаешь, начальник! – покачал головой бандит. – Зачем убил? Причины, значит, были, вот и убил… А вообще, я тебе так скажу, – серьезно добавил он. – Народу на земле много развелось, начальник. Земля на такую ораву не рассчитана – сам по ящику слышал, как про это какой-то ученый говорил. Вот мы друг друга и крошим, чтобы, значит, место маленько расчистить. Как вот, к примеру, картошку прореживают или свеклу. Тут главное – не зевать.

– Ну, ты-то, похоже, зевнул на этот раз, философ! – с раздражением заметил Гуров. – Видно, пришла пора и вас с Греком прореживать. Как говорится, сорную траву с поля вон!

– Может, и так, начальник, – согласился громила. – Но я бы на твоем месте не спешил. Ты, наверное, тот самый полковник из Москвы, который сюда без полномочий приехал? Грек говорил. Тут без полномочий нельзя… Вполне могут не разобраться и замочить. Свои же и замочат. Бросал бы ты это дело!

– Не могу. Мне сначала Дудкина вернуть надо, – серьезно сказал Гуров. – А теперь еще и ваше осиное гнездо мне покоя не дает.

– Дудкина? А, это того малахольного, который у Грека деньги приехал просить? – презрительно сказал Виктор Иванович. – Нашел у кого просить, дурик! Греку если руку протянул, считай, уже калека. – Он засмеялся. – Хуже акулы этот Грек! А твой Дудкин на тебя теперь молиться должен – как на святого. Ты его, можно сказать, второй раз на свет произвел сегодня… Правда, и он тебе услужил, не то лежал бы ты сейчас в долине Дагестана… Только чует мое сердце – от судьбы не уйдешь. Еще не рассветет, а я из твоего Дудкина ливер выну, начальник! Да и тебя не пожалею, если под руку попадешь.

– Тебе самому до рассвета дожить надо, – заметил Гуров. – Не зарекайся.

– Я живучий, – ответил громила. – А Дудкина замочу – не сомневайся. От меня редко уходят. Практически никогда.

Строения за гущей зелени приближались. Гурову даже показалось, что со стороны санатория доносится негромкая музыка. Впрочем, утомленный слух мог вполне принять за музыку шелест ветра в кронах. Между деревьями залегли глубокие тени. Наверное, в санатории сейчас дело к ужину, подумал Гуров. Вряд ли стрельба в окрестностях может испортить аппетит отдыхающим. Кроме того, ее всегда можно объяснить охотой на мелкого зверя – крупного-то тут не водится, кроме Грека и его стаи…

Гуров отвлекся на какое-то мгновение, но это мгновение очень тонко прочувствовал его спутник. Он вдруг свернул с тропинки, нырнул в кусты и припустил прочь, виляя между деревьями. Гуров опять поразился тому, как владеет громила своим огромным, с виду неуклюжим телом. Однако становиться наблюдателем чужих рекордов Гуров отнюдь не собирался. Упускать Виктора Ивановича было слишком опасно. Гуров бросился вслед за ним, на ходу поднимая пистолет. Он был готов стрелять на поражение.

Момент, когда из лесной тени метнулась какая-то новая тень, он уловил лишь краем глаза и слишком поздно. На него обрушилось что-то массивное и неудержимое – будто грузовик налетел. В голове у Гурова хрустнуло, в глазах потемнело, и он потерял сознание.