Еще раз: бог его знает, отчего Марадона испытывал к Лорду такую лютую ненависть. Но факт остается фактом: Ивченко словно обезумел, забыл обо всем на свете, себя самого забыл. Марадону захлестнула волна бешеной ярости, во всем мире осталось только горло врага, в которое надо вцепиться и не отпускать, покуда Лорд не умрет.

Но Лорд умирать вовсе не хотел и голубиной кротостью отнюдь не отличался. Он на удивление быстро пришел в себя после первой атаки Марадоны. Холодное презрительное высокомерие моментально слетело с него, лицо зверски перекосилось, и ярость он испытывал ничуть не меньшую, чем Ивченко.

Они сцепились, как два кота, разве что шерсть клочьями не летела. Катались по полу, не давая друг другу подняться на ноги, хрипели, задыхались, совершенно игнорируя ожесточенную пальбу и свистящие над ними пули.

Марадона был немного посильнее, к тому же его первый удар все-таки хорошо достал Лорда! Но у того тоже был какой-то козырь в рукаве; Лорд упрямо старался разорвать захват, хоть на несколько мгновений избавиться от объятий Юрия, вырваться из клинча, «разорвать дистанцию», как говорят боксеры.

Лорду повезло. Его «заместитель», в очередной раз уходя с линии прицела, случайно наступил Юрию на левую кисть. Боль была адская, и Марадона на какую-то секунду разжал другую руку, которая сжимала правое предплечье врага. Лорду этой секунды хватило. Он сильно оттолкнулся от Ивченко обеими ногами, как-то по-рачьи пятясь, но очень ловко и быстро отполз чуть в сторону. И вдруг, совершенно неожиданно, в руке у Лорда оказался пистолет. Вот он, припрятанный в рукаве джокер!

Ошибся Лев Иванович в своих предположениях и рассуждениях, что, мол, нет у здешнего босса при себе оружия. Оказалось вот! Изготовленное к стрельбе, с патроном в стволе и снятым предохранителем. Хотя, конечно, серьезным оружием эту пукалку назвать было нельзя, ни в какое сравнение с пушками, задействованными в свалке, она не шла.

Скорее не пистолет, а пистолетик. Никелированный, блестящий, как елочная игрушка, «чезет-225». Дамский двадцать второй калибр. Пять патронов в магазине. Вообще говоря, из этой изящной пятизарядки разве что мышей стрелять…

Но стоит вспомнить, что из приблизительно такого же игрушечного пугача Богров завалил в свое время двумя пульками Петра Аркадьевича Столыпина, а тот могучим был мужчиной!

Тут многое зависит от расстояния до противника и от везения. Если больше пяти метров, то и пробовать не стоит. Но сейчас между дулом нарядного «чезета» и грудью Марадоны и метра не было! Лорд стрелял в упор. Не промахнешься!..

Дважды раздался совсем негромкий трескучий звук, словно ветка сломалась. И удача ненадолго, на несколько мгновений, улыбнулась Лорду.

Юрий Ивченко вдруг почувствовал тупой удар в грудь. И еще один удар. Марадона глубоко вздохнул, но выдохнуть уже не смог… Он дернулся всем телом, словно под ударом высоковольтного разряда. И умер. Тело Марадоны еще раз конвульсивно содрогнулось и затихло. Обе пульки двадцать второго калибра попали точно в сердце.

Ирония судьбы! Такие мини-гаубицы задействованы были, что только держись, такая канонада гремела… А первый труп в этой ожесточенной схватке появился после двух выстрелов почти игрушечного пистолетика…

Второго трупа долго ждать не пришлось. Как улыбнулась фортуна Лорду, так и отвернулась от него. Паша Бульдозер и Лев Гуров вообще не заметили случившегося, они были поглощены своей дуэлью. А вот Станислав увидел пистолетик в руке Лорда. И если бы это случилось на секунду раньше, остался бы Юрий Ивченко в живых. Да и Лорд, пожалуй, тоже.

Крячко действовал автоматически, на вбитых в подсознание рефлексах. Опять же потом, позже, при «разборе полетов», Станислав горько каялся и винил себя. Но Гуров успокоил «друга и соратника»: не исключено, что сам Лев наломал бы точно таких же дров.

Все дело в том, что в этот момент Марадона воспринимался Станиславом Крячко как свой, как – пусть ненадолго! – игрок их с Гуровым команды. Своих надо выручать! И Крячко дважды нажал на спусковой крючок «ПМ».

Первая пуля угодила туда, куда и хотел попасть сыщик: в правый локоть Лорда. Увы, было уже поздно, выстрел Крячко запоздал на неуловимо короткий момент времени, Лорд успел выстрелить раньше. «Макар» – это не дамский «чезет-225», при стрельбе в упор ударная сила его пули о-го-го какая! Лорд стоял на четвереньках, опираясь на колени и вытянутую левую руку. Первый выстрел Крячко бросил его лицом вниз, на пол, и развернул в горизонтальной плоскости градусов на тридцать.

Плюс к тому сказался один из органически присущих пистолету Макарова недостатков: после выстрела его ствол повело немного вправо и вверх. Совсем немного! Однако этого хватило: вторая пуля вошла в затылок Лорда. В затылке образовалась небольшая аккуратная дырочка входного отверстия. Зато на выходе… Даже привычным людям не стоило смотреть на то, что наделала пуля на выходе! Лицевую часть черепа Лорду снесло начисто.

«Друг и соратник» потом не мог толком объяснить ни Гурову, ни самому себе один момент: зачем он вообще стрелял второй раз?! Ведь цель была достигнута с первого выстрела. А вот как будто чья-то чужая воля заставила его палец еще раз потянуть спуск… Не верь после этого в судьбу!..

Тремя секундами позже Льву Гурову все же удалось обез-оружить Бульдозера. Два выстрела с левой руки из «зауэра» отвлекли внимание братка, пули прошли впритирку к голове, свистнули около самого уха, как и хотел Гуров. Это ох как нервирует! Поэтому ответный выстрел Бульдозера оказался неприцельным, пуля ушла «в молоко». Тут-то Лев наконец улучил момент! Сухой кашель «штайра», и бельгийский «браунинг» падает на пол. Падает на колени и Бульдозер: пуля, посланная Гуровым, попала точно под скобу и оторвала указательный палец бандита, лежавший на спусковом крючке.

Но сознания он не потерял, недаром Бульдозером прозвали. Только лицо сразу посерело, искривилось в гримасе боли, а на лбу и щеках выступили мелкие капли пота. Он даже потянулся к« браунингу» левой рукой, но Гуров был уже рядом, схватил за запястье. Сил для сопротивления у Бульдозера уже не было. Из покалеченной кисти плескало алым, толчками, как бывает при артериальном кровотечении.

– Все, Бульдозер. Отстрелялся, – спокойным голосом и без всякого торжества сказал Гуров. – Держался ты неплохо, гражданин Валуев. Чуть меня не зацепил.

Бульдозер, в миру Павел Юрьевич Валуев, поднял взгляд на Гурова. Не было в его глазах ни ярости, ни даже злости, одна бесконечная усталость, боль и горечь поражения.

– Наложи жгут, полковник, – тихо сказал он. – Видишь, как кровища хлещет… Лихо ты меня… Эх, сявки позорные! Золотая рота. Если бы хоть один настоящий боец мне спину держал…

Павел Валуев презрительно прищурился, окинув взглядом тройку своих поверженных пехотинцев. Гоблин, лежащий у входной двери, затих, лишь постанывал негромко. Подстреленный Гуровым браток так еще и не пришел в сознание. Третий, единственный из «быков», кто хоть раз нажал на спуск своего пистолета, лихо поразив потолок, валялся на полу в позе зародыша, обхватив голову руками, и трясся мелкой дрожью, точно лабораторная мышь под током. Никак не мог отойти от пароксизма смертного ужаса, не понимал, похоже, на каком он свете.

Лев, уловив недосказанное, скупо ухмыльнулся:

– Откуда б им у тебя взяться, настоящим? Думаешь, увешал свою пехоту навороченными шпалерами, так из «бычков» безмозглых путное что выйдет? Это дудки! Стас! Вытащи у кого-нибудь из этих орлов щипаных ремень, жгут делать будем. Мне гражданин Валуев нужен в сознании, – повернулся Гуров к Станиславу. И увидел две неподвижные фигуры, лежащие между ножками перевернутого стола. Из-под головы одной из них быстро растекалась кровавая лужа. – Ого! Что с ними, Стас?

– Холодные оба, – зло сказал Крячко и сплюнул на пол. – Господа конкуренты, холера ясна! Волки от испуга скушали друг друга!.. Лорда, правда, я упокоил. Э-эх, как неудачно получилось!

– Ладно, об этом потом и не здесь, – оборвал «друга и соратника» Гуров. – Давай ремень!

Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы Валуев лишился чувств от потери крови и болевого шока. Теперь, когда его босса не было в живых, только Бульдозер мог дать жизненно необходимую сыщикам информацию.

Через минуту жгут был наложен. Валуев побледнел еще сильнее, скрипел зубами от боли, но сознания и ясности рассудка не терял. Гуров угрюмо посмотрел на трупы Марадоны и Лорда, а затем обратился к Станиславу, совершенно не понижая голоса, так, чтобы Бульдозер хорошо расслышал каждое слово:

– Стас, с минуты на минуту появится патруль. Хорошо, если наш, с Белорусского. Но после такой канонады могут ведь и собровцев пригнать, и УБОП, и пес знает, кого еще. Вплоть до группы «Антитеррор» из ФСБ. Выходи из подсобки, стой у двери и никого не пускай.

– Как я их не пущу, – пожал плечами Крячко, – не подчинятся ведь, если из чужой конторы.

– Как хочешь. Размахивай корочками, ты все же не сержант, а полковник. Мобильник у тебя с собой? В крайнем случае звони Петру. Но только в крайнем, и о подробностях нашего набега не докладывай. Мне нужно поговорить с Валуевым. Наедине. Пяти минут хватит. И вот еще что: мой клиент в отключке, – Гуров кивком указал на подстреленного «бычка» у задней стенки. – Приведи его трусливого соседа в такое же состояние… Выруби его на полчасика. Только аккуратно и гуманно. Мы же не звери-леопарды. А я займусь тем, которого Марадона, покойный, изобидел.

– Вырубить не проблема, – пожав плечами отозвался Крячко. – А на кой черт? Неужели ты думаешь, что они рыпаться начнут? Это вряд ли.

– Я же ясно сказал, хочу с гражданином Валуевым один на один пообщаться. Без свидетелей.

Станислав удивленно хмыкнул, шагнул к братку и несильно ударил его «клювом орла» чуть повыше правой ключицы. Гуров проделал то же самое с «бычком», кряхтящим у входной двери. Лицо Паши Бульдозера, наблюдающего за манипуляциями сыщиков, сделалось совсем мрачным.

– Без свидетелей, значит, – пробормотал он себе под нос.

Дождавшись, когда за «другом и соратником» закрылась дверь, Лев подошел к Валуеву и с минуту пристально разглядывал его. Бульдозер тоже смотрел на Гурова снизу вверх и не говорил ни слова.

«Я-то думал, что придется его ломать, – подумал Лев. – А он, похоже, уже сломан. Тем лучше. Попробую сыграть с ним в открытую. Без страшилок».

– Знаешь, что такое потрошение, Павел? Что менты, вроде нас с Крячко, таким словом называют? Не знаешь? – тихим голосом спросил Гуров. – Твое счастье… На нашем профессиональном жаргоне это означает жесткое давление на фигуранта по делу с целью срочно получить от него оперативную информацию. Применяется тогда, когда нет времени на вдумчивую и кропотливую разработку задержанного. Это незаконно, конечно. Но случается, что по-другому никак. И тогда не до УПК, тогда все средства хороши. Запугивание. Психологическое воздействие. Иногда и физическое…

– Ты этим и занимаешься сейчас, полковник? – криво ухмыльнулся Бульдозер. – Психологически давишь? Даешь понять, что сейчас мне уши отстреливать начнешь? Физически воздействовать? Для того и парнишек моих пригасил, чтобы без свидетелей?

– Откровенно тебе скажу, думал, что придется с тобой этак невежливо обойтись. А сейчас больше так не думаю. Хочу попытаться по-хорошему. Сразу предупреждаю: я сейчас тебя не запугиваю и не давлю, просто ситуацию проясняю, чтобы недомолвок не было. Для начала: ты, Павел, понимаешь, в какой заднице сидишь? Если повесить на тебя впечатляющие результаты этой разборки? Мало того, что два трупа, так еще и покушение на убийство сотрудников милиции. Во время исполнения сотрудниками служебных обязанностей, так это на официальном языке называется. И пехотинцы твои, будь уверен, подтвердят на следствии и в суде, что удостоверение я тебе продемонстрировал. Что полностью соответствует действительности. А также то, что шефа своего и Марадону завалил не кто иной, как ты. Да, это не так, но ты этого не докажешь.

С каждым словом Гурова голова Бульдозера опускалась все ниже и ниже. И вовсе не от потери крови и упадка сил. Валуев и сам прекрасно понимал: положение у него – хуже не бывает.

– Ты пойдешь к хозяину по второму разу, – все так же спокойно, не стараясь запугать, а просто информируя, продолжал Гуров. – Рецидив. Уже полновесная десятка строгача. Если прокурор постарается, то пятнашка. Но ситуация неоднозначна. И все можно повернуть совсем по-другому. Допустим, мы с Крячко появились не вместе с Марадоной, до того, как началась стрельба, а позже, когда все почти закончилось. И сами по себе. Тогда ты, Валуев вообще проскакиваешь как свидетель! Эти двое, – Лев повел рукой в сторону трупов, – ухлопали друг друга. Мы подтвердим, твои парнишки – тоже. Палец тебе шальной пулей оторвало, когда Марадона с Лордом перестрелку затеяли. Никакого сопротивления нам ты не оказывал, ты уже к тому моменту ранен был и в отключке валялся. Как тебе такой расклад? Я тебе помогу, даю слово чести. Хоть ты меня чуть не ухлопал. Но ответь мне на два вопроса. Только без вранья. Я знаю, что ни ты, ни Лорд, ни тем более ваши шестерки Аркадия Арзамасцева не убивали. Но ведь по вашему заказу, так? Кто его убил? И как? Второй вопрос: где половинка письма, которую взяли у Аркадия?

Павел Валуев молча поднял взгляд на сыщика. Посеревшее лицо Бульдозера подергивалось от боли, на скулах ходили желваки – он чуть ли не до хруста сжимал зубы, чтобы не застонать.

Теперь Лев постепенно стал увеличивать темп и нажим, заговорил более напористо, не давая Паше Бульдозеру передышки:

– Бульдозер, не разыгрывай из себя комсомолку на допросе. Тебе нет смысла молчать! Подумай, взвесь все. Я ведь помогу тебе не из гуманизма и не из расчета на вечную благодарность, а по здравом размышлении. Мне это выгодно. Я хочу хорошо выполнить свою работу. Но и тебе же прямая выгода пойти мне навстречу. Пойми, лавочка ваша накрылась медным тазом. Босс твой убит…

– Туда ему и дорога, – чуть слышно сказал, точно самому себе, Валуев. – Какой он мне босс? Я, полковник, в этой хитрожопой фирмочке был… вроде пятого колеса у телеги.

«Даже так? – подумал Гуров. – То-то Бульдозер такие неприязненные взгляды на Лорда бросал…»

Выражение лица Валуева неуловимо изменилось, стало мягче. Гуров мысленно похвалил себя: похоже, он избрал правильную тактику. Прямым и грубым давлением ничего бы он от Бульдозера не добился. А так… Дело как будто идет на лад.

– А пацаненка завалили зря. Мне и то его жаль. Но Лорд меня не спрашивал. Не хотел он свидетеля оставлять, слишком большие деньги на кону стояли. Кто ж мог подумать, что у Арзамасцева с собой только половина письма будет? Ты прав, это не я его убил. И не парни. Со стороны исполнитель. Но вот подвинтил Лорду его я. Знал бы, как все обернется, нипочем бы этого делать не стал.

– Кого? Кого ты подвинтил?

– Плохо мне, полковник. Голова кружится, в глазах двоится. – Лев видел, что Валуев не врал, ему действительно становилось все хуже. – Я попробую тебе поверить. Потому что чужие грехи на себя брать мне нет никакого резона. Своих – как на помойке кошек. Видишь, полочка висит? Вон, над телевизором, который ты грохнул. Там в глубине початая бутылка вискаря и стаканчики. Тащи сюда и налей мне граммов сто пятьдесят. Иначе, боюсь, отключусь я сейчас. Можешь и себе плеснуть, если ты шотландскую самогонку употребляешь. Тогда и продолжим беседу. Я тебе мно-ого чего интересного порасскажу.

Порцию «Катти Сарк» Валуев опрокинул не поморщившись, точно воду. Лев от угощения отказался. Время поджимало, с минуты на минуту появятся силовики, – разобраться, что за балет с пальбой устроили неизвестные личности в центре столицы. Вовсе не обязательно силовики будут из родного МВД…

– Итак? – полковник Гуров выжидающе смотрел на Павла Валуева, который не далее чем десять минут тому назад чуть было не отправил его на тот свет. – Кто убил Арзамасцева? Кого ты подвинтил Лорду? И где фрагмент письма?

– Убийца убил, – коротко ответил Валуев. – Киллер, как принято выражаться нынче. Нет, лично я его не знаю. Присоветовали старые приятели…

– Из останкинской группировки, – сказал Лев так, что непонятно было, вопрос это или утверждение.

– Точно, – кивнул Бульдозер. – Оттуда. Кто – не спрашивай, все равно не отвечу. Да тебе и без разницы. В лицо я его не знаю, никогда не встречался. Он сам с нами связывался, звонил, а аванс, пять тысяч евро, мы в тайнике для него оставили. Его тайник, не наш. Где тайник? Не торопись, полковник, дойдет и до этого очередь. Что? Нет, понятия не имею, как именно он убивает. Знаю его погоняло: Басмач. Но это лажа, никакой он не азиат, наоборот, прибалт. Это мне… Ну, говорю же, неважно, кто сказал. Заказ ему давал Лорд. Встретиться в обусловленном месте с Арзамасцевым, забрать у него документ, а самого Аркадия… Ну, понятно. Теперь самое главное: тот кусок письма, половинка, до сих пор у него!

Вот это было неожиданно. Сбивало с толку.

– Что?! Не здесь, у вас, а…

– Да, полковник. Окончательный расчет – сегодня. На встречу должен был ехать я. Отдаю ему деньги. А он мне – фрагмент. Мы ведь были уверены, что вторая половинка тоже у него, что от трюкачит, хочет выдоить побольше. Поэтому и тянули до четверга. Лорд ждал инструкций от своего заграничного начальства. Вчера вечером дождался.

Всего несколько секунд потребовалось Гурову, чтобы освоиться с такой неожиданной новостью. Итак, фрагмент письма до сих пор у таинственного киллера по кличке Басмач. Значит, надо бить одним выстрелом двух зайцев. Брать киллера вместе с письмом.

– Когда вы должны встретиться? – многое зависело от ответа на этот вопрос.

– В пятнадцать тридцать.

Гуров бросил взгляд на свои часы. Четверть третьего. Чуть больше часа осталось. Опять нет времени на согласование с генералом Орловым и прочую подготовку. Снова, дышло всем в зубы, придется импровизировать на ходу.

– Киллер точно не знает тебя в лицо? Как тогда вы опознаете друг друга? Пароль? Условный знак? Какая-то особенность в одежде? Где вы должны встретиться? – вопросы сыпались градом…