Гуров и Крячко, слегка вялые после бессонной ночи, накачивались кофе у себя в кабинете. Несмотря на то что в расследовании произошел столь явный положительный сдвиг, настроение у обоих было далеко не радужное. Гуров только что звонил жене, чтобы справиться, как она провела ночь у подруги, но телефон Марии не отвечал, что само по себе было достаточно необычно и вдобавок заставило Гурова думать о еще одной ложке дегтя в семейной бочке меда. Нежелание Марии разговаривать могло означать только одно – она все еще не простила Гурову криминального сюжета в их собственной жизни. Гуров был печален, но осуждать Марию не решался – рано или поздно самые мудрые и терпеливые жены вдруг начинают понимать, что с них хватит. Почему Мария должна быть исключением?

Крячко был хмур по другой причине. В нем неожиданно взыграла корпоративная гордость, что вообще-то было для него не характерно. Но тут Стас завелся не на шутку.

– Правильно! Вот так всегда и получается… Мы с тобой выследили этого волка, – ворчливо заявил он Гурову. – А сливки теперь будут снимать другие. Козе понятно, что теперь дело передадут ФСБ, а нам скажут спасибо и адью! Потом и в газетах так напишут: "…сотрудниками ФСБ был пойман опасный преступник…" А мы с тобой опять в тени. Это справедливо?

Гуров пожал плечами.

– Строго говоря, этого, как ты выражаешься, волка выследили не мы, а Перфилов, – заметил он. – А мы пока никого не выследили. И еще неизвестно, будет ли преступник пойман. Я полагаю, что для этого придется задействовать не одну службу, и каждый свою долю "сливок" получит. Между прочим, пока еще и речи не было о передаче дела ФСБ, а ты уже расстраиваешься.

– Это решится в ближайшие часы, – упрямо возразил Крячко. – А я хочу лично поймать этого типа. Я из-за него на глазах у Марии человека убил. Представляю, каким чудовищем я теперь ей кажусь. Мало ли что это была самооборона. Актрисы – существа впечатлительные. Сам знаешь. Так что у меня к Аслану теперь личные счеты.

– А кто тебе мешает? – меланхолично поинтересовался Гуров. – Только его сначала найти надо. Ты знаешь, где он?

– Он где-то рядом. Я чувствую, – заявил Крячко.

– Не один ты чувствуешь. Только одних чувств тут явно недостаточно. Сколько уже портрет этого Аслана Москву украшает? А-а, не помнишь? Вот то-то и оно…

– Перфилов же его встретил, – угрюмо напомнил Крячко.

– Это верно, – кивнул Гуров. – Как говорится, повезло. Только кому – неизвестно. Второй раз может и не повезти.

– Я имею в виду, что он неспроста его в том месте встретил, – возразил Крячко. – Скорее всего, Аслан там бывает часто.

– Не исключено, – согласился Гуров. – Только где – там? Может, ты забыл, что мы с тобой обшарили весь район около легендарного проезда. И каков результат? Задействовать большие силы нужно. Разбить район на кварталы. Сменное наблюдение.

– Уйдет он, – скривил губы Крячко. – Наверняка он и сейчас уже нервничает. Перфилов ему здорово кайф поломал.

– Если так рассуждать, – сказал Гуров, – то нервничать он должен каждую минуту и каждый день своего пребывания в Москве. А этого не наблюдается. На снимке у него удивительно уравновешенное выражение на лице. Несмотря на то что его застигли врасплох. Некоторые в таких случаях вздрагивают. Этот, по-моему, не из таких.

– Все равно, искать его надо, – упрямо повторил Крячко. – Искать срочно, пока не ушел. У нас теперь снимок есть. Поднять несколько групп из МУРа, прочесать весь район – все равно мы этот подвал найдем!

– А если этот подвал не там, а в полукилометре севернее или западнее? – спросил Гуров. – Да и ни черта на этом снимке, надо сказать, не видно. Перфилов меньше всего думал о том, чтобы экстерьер фотографировать. Для него портрет важен был. Место он сам показать мог. Жаль, что теперь не может. И вот этот факт заставляет меня присоединиться к твоей навязчивой идее – искать. Потому что следующим пострадавшим в этой истории будет именно Перфилов.

– Чего же мы тогда ждем, если ты со мной согласен? – сказал Крячко. – Двигать надо, шевелиться. Генерал обо всем в курсе, следователь тоже. Указаний пока никаких. Самое время проявить инициативу. Потом не дадут.

– Мы до Свиблова и доехать не успеем, – заметил Гуров. – Отзовут нас. Генерал сейчас к министру уехал на совещание. Будут как раз решать, в чьи чистые руки передавать свежее дело о террористах, обязанности распределять и права. Как ты правильно заметил, мы будем, скорее, на подхвате. Поэтому я и говорю, что до Свиблова нам не доехать.

– Можно мобильник отключить, – пожал плечами Крячко. – Ничего хитрого. Не первый раз небось. А чего ждать-то? По крайней мере, шанс у нас будет первыми этот подвал найти. Я, кажется, даже знаю, где искать нужно. Представь себе, в зрительной памяти что-то такое отложилось – еще с того вечера.

– В психологии это называется иллюзорное представление, – усмехнулся Гуров. – Вместе с тобой лазили. Что-то в моей памяти ничего такого не отложилось.

– А этому тоже есть название, – хладнокровно заметил Крячко. – Старость не радость. Вот память тебя и подводит. Дальше еще хуже будет. Потому я и говорю, мы должны этого черта поймать! Чтобы на вершине славы завершить карьеру.

– Аппетиты у тебя! – покрутил головой Гуров. – Карьера! Вершина славы! Будто ты только вчера школу милиции закончил. С отличием. Но я в принципе не возражаю. Можно попробовать. Без ведома руководства, рискуя лампасами. Вот сейчас только кофе допью, и поедем. – Он прислушался и с любопытством добавил: – Только, кажется, мы опоздали – я слышу шаги судьбы за дверью.

Он не слишком ошибся – судьба не судьба, а следователь Балуев за дверью присутствовал. И не только присутствовал, но и без стука ввалился в кабинет, занял свободный стул и без разрешения сразу же закурил сигарету.

– Ну что, довольны? – спросил он, прищуриваясь на Гурова хитрым глазом. – Опять по-вашему вышло. Мне сейчас, между прочим, прокурор звякнул. Они там все еще совещаются – и закончат, наверное, не скоро. Ну а он вышел зачем-то. Может, руководство его специально попросило. Короче говоря, он меня предупредил относительно необдуманных действий. Я же счел своим долгом в первую очередь вас предостеречь – лично. Зная вашу анархическую жилку.

– Не понял, Сергей Михалыч, – скучным голосом сказал Гуров. – Ты все какими-то намеками говоришь. От чего ты нас предостеречь хотел-то? Без шапки на улицу не выходить? Или воду кипятить перед употреблением?

– Воду тоже можете кипятить, – спокойно ответил Балуев. – Но я о другом. Призываю временно воздержаться от оперативно-розыскных действий. Это дело будут теперь спецслужбы раскручивать. Они сложившуюся ситуацию всесторонне проанализируют, сделают необходимые выводы, сопоставят с имеющимися у них данными… Одним словом, подход строго профессиональный, без самодеятельности. Любые несанкционированные действия могут нанести непоправимый вред и повлечь за собой человеческие жертвы.

– Ты как по писаному шпаришь, Сергей Михалыч, – с уважением заметил Крячко. – Только нам-то это зачем? Нас насчет этих дел никто не предупреждал. Мы и знать не знаем, кто там чего анализирует…

– Вот потому я здесь и нахожусь, – назидательно сказал Балуев. – Можете рассматривать мои слова как приказ.

– Как устный приказ, – поправил его Гуров.

– Пускай как устный, – согласился Балуев. – Ему от этого хуже не будет.

– Нам тоже ни холодно ни жарко, – произнес Гуров. – Устный приказ как ветер – пролетел, и только его и видели.

– Это как же понимать? – опять сощурился Балуев.

– Кофейку хочешь? – спросил Гуров. – Хороший кофе. Особенно когда другого нет.

– Выпью чашечку, – милостиво сказал Балуев. – Только ты все-таки скажи, как понимать твой поэтический образ насчет ветра?

Гуров достал из шкафа чистую чашку, щедро насыпал в нее кофе из банки, залил кипятком и обернулся к следователю.

– Тебе сахару сколько кусков? Сахару у нас полно, так что можешь не стесняться.

– Меня сахаром не купишь, – заявил Балуев. – Поэтому три куска клади.

Гуров выполнил его просьбу, поставил чашку на край стола перед Балуевым и сказал:

– Я насчет образов не силен, поэтому не знаю, сумею ли понятно объяснить… В общем, пока там будут координировать и анализировать, времени пройдет немало. А глотку человеку перерезать – секундное дело. Поэтому мы с Крячко займемся все-таки пока своим прямым делом – будем и дальше искать бандитов. Тем более что эти бандиты на мою собственную квартиру и жизнь покушались. Имею полное моральное право.

– А как же приказ? – удивился Балуев.

– Это устный-то? – в свою очередь удивился Гуров. – Тут ведь вот какое дело. Ты к нам приехал, а нас уже и след простыл – вот ведь какая незадача! Бывает, когда предварительно не созвонишься.

– Так ведь я вас застал! – возразил Балуев.

– Ну так это просто повезло! – с невинным видом сказал Крячко. – Не можем же мы в нашем серьезном деле рассчитывать на везение. Это не карты.

– Вы меня силлогизмами не сбивайте, – нахмурился Балуев. – Повезло, не повезло… Я приказ до вас довел, и баста. Наломаете дров, кто отвечать будет?

– Отвечать, конечно, мы будем, – ответил Гуров. – Кто бы сомневался. Но мы, сам знаешь, дровами не занимаемся. Мы – сыщики. А ты своей принципиальностью нам лебединую песню портишь.

– Анархисты вы, по-моему, а никакие не сыщики, – пробурчал Балуев. – Во всяком случае, я всякую ответственность с себя снимаю.

– Кто бы возражал, – миролюбиво сказал Гуров. – А еще лучше напряги фантазию и представь, что ты к нам пришел, а здесь уже пусто – только забытая чашка кофе на столе дымится. Мистика! Читал про "Марию Селесту"?

– Я лучше кодекс почитаю, – сказал Балуев и выплеснул в рот остатки кофе. – Так вы что задумали, мистики?

– Да ничего особенного, – махнул рукой Гуров. – Пошарим немного в том месте, где Перфилов Аслана встретил. Может, набредем на похожий подвал. Если обнаружим гнездо террористов, обещаю никаких необдуманных мер не предпринимать и немедленно ставить в известность руководство.

– Хорошо, если вы их обнаружите, а не они вас, – ядовито заметил Балуев. – Кто кого тогда в известность ставить будет?

– Разберемся, – уверенно сказал Гуров.

– Ну, попутного ветра вам в зад, – с сомнением сказал Балуев. – Наверное, не перестану я вам удивляться, ребята. Говорят, баба с возу – кобыле легче. А вы наоборот – приключений ищете.

– Сыщики же, – усмехнулся Крячко.

– Махновцы, – вздохнул Балуев и безнадежно махнул рукой.