Гуров не верил, что кто-то спешит ему на подмогу. Для этого было, пожалуй, рановато. Чтобы окончательно в этом убедиться, можно было позвонить, например, Крячко, но Гуров подозревал, что у него уже нет на это времени. Совсем скоро – через минуту-другую – неизвестная машина будет стоять во дворе. Что будет дальше – можно было фантазировать сколько угодно, но Гуров предпочел бы предаться такому занятию в более безопасном и уютном месте. Но куда он мог уйти отсюда с еле живым фотографом?

Гуров вбежал в каморку, где оставил Перфилова, и снова увидел железную лестницу, ведущую на крышу. Он поднялся по ней и надавил плечом на люк. Заскрипели ржавые петли, на голову Гурову посыпалась какая-то труха, но люк все-таки открылся.

Гуров проворно выбрался наверх и осмотрелся. Перед ним простиралась плоская крыша размером едва ли не с футбольное поле. Выход на нее, к счастью, оказался единственным, и это приободрило Гурова. Здесь можно было отсидеться. Только нужно было каким-то образом втащить сюда незадачливого родственничка.

Гуров опять спустился вниз и присел на корточки возле Перфилова. В глазах фотографа уже появилась некая разумная искорка, и к тому же он узнал Гурова. Еле шевеля разбитыми запекшимися губами, он тоскливо сказал, вернее, просипел:

– Ничего себе вас отделали!

Гуров хмыкнул.

– Кто бы говорил, – пробормотал он и тут же спросил: – Вам лучше? Это хорошо, что вы очухались. Встать сможете?

Перфилов изобразил с лицом что-то такое, что должно было означать трагическое закатывание глаз.

– Да я уже дышать не могу!.. О чем вы говорите!

– Я говорю о том, что нам с вами позарез нужно сейчас подняться на крышу, – терпеливо произнес Гуров. – Иначе обоим каюк. Сюда едут.

– Кто едет?! – с ужасом спросил Перфилов, напрягаясь и мгновенно забывая про страдания.

– Откуда я знаю, кто к вам сюда ездит? – сердито отозвался Гуров. – Судя по вашей физиономии, это не слишком любезные люди. Теперь понимаете, что нам нужно срочно уходить?

– Но я не могу подняться, – растерянно пробормотал Перфилов. – Нога адски болит. И вообще все тело. И руки…

– Да, организм ваш восторга не вызывает, – нетерпеливо сказал Гуров. – Но выбирать не из чего. Закусывайте губу и делайте через не могу. Один я вас на крышу не выволоку. Максимум – могу снизу подсадить.

– А вы точно знаете… – заговорил Перфилов, захлебнулся в кашле и наконец закончил плаксиво: – Точно знаете, что сюда едут?

– Не говорите глупостей! – оборвал его Гуров. – И поднимайтесь! Надо уходить.

– А вы здесь для чего же? – обиженно спросил Перфилов. – Вы – милиционер. Должны меня защищать.

Гуров молча сгреб его за шиворот и рывком поставил на ноги. Перфилов вскрикнул и, выпучив глаза, снова закашлялся.

– Лезьте на крышу, идиот! – с угрозой сказал Гуров. – Иначе мы оба здесь сдохнем! Лезьте, ну! – Он подтолкнул Перфилова к лестнице.

Охая и причитая, тот кое-как взобрался на первую ступеньку и повис. Гуров подхватил его снизу и решительно пихнул вверх.

– Перебирайте руками, кисейная барышня! – грубо сказал он. – И не нойте. В следующий раз не будете напиваться до бесчувствия. Лезьте же!

С большим трудом ему удалось продвинуть Перфилова на две ступеньки выше. Но тот вдруг остановился и убежденно сказал:

– Я больше не могу.

Гурову ужасно хотелось отвесить этому разгильдяю хорошую оплеуху, но он подавил в себе это желание.

– Слышите шум? – спокойно спросил он. – Это за вами. Вы хотите, чтобы эти ребята опять вами занялись?

Действительно, снаружи послышался явственный шум подъезжающего автомобиля. Потом он стих, но зато где-то совсем близко раздалось эхо шагов и невнятная речь. На лице Перфилова отразилась паника. Он испуганно оглянулся на Гурова и срывающимся голосом попросил:

– Подсадите меня еще, пожалуйста!

Гуров подсадил. Хрипя как умирающий, Перфилов подобрался к самому краю люка, лег на него животом и кое-как вполз на крышу. И это было очень вовремя, потому что Гуров с нарастающим беспокойством констатировал приближение большой группы людей к их ненадежному убежищу. Когда совсем рядом раздались тревожные крики, он понял, что труп Вачика обнаружен и становится совсем жарко.

Одним махом Гуров взлетел по лестнице и опустил крышку люка. Некоторое время он стоял, выпрямившись во весь рост, и осматривал окрестности. Ветер трепал его волосы. Серые облака мирно ползли по низкому небу. Было тихо. Казалось странным, что среди такой тишины и покоя может существовать смертельная опасность и действовать отчаянные люди с оружием.

Гуров посмотрел на своего спутника. Перфилов лежал, уткнувшись лицом в залитую гудроном крышу, и тяжело дышал. Его знобило. "Укатали сивку крутые горки! – подумал Гуров. – Это приключение надолго ему запомнится. Вот только что за выводы он из него сделает?" Гуров покачал головой, вспомнив, как Перфилов недавно напомнил ему, что, являясь милиционером, Гуров должен его защищать. Такое утверждение трудно было оспорить, но при всем при том Перфилов был слишком снисходителен к своей персоне – снисходителен до безобразия и, кажется, совершенно не замечал этого.

– Скажите мне, как бандиты так быстро сумели выйти на ваших знакомых? – спросил Гуров, присаживаясь рядом с Перфиловым на корточки.

Фотограф скосил на него измученный глаз и простонал:

– Господи, какая разница! Ну, я обронил записную книжку с адресами, и что теперь?

– Теперь? – Гуров недоверчиво посмотрел на крышку люка. – Теперь нам с вами нужно переместиться на середину крыши, чтобы нас не могли заметить снизу. И чтобы мы могли контролировать люк. Пойдемте!

– Я уже не могу! Я умираю! – с отчаянием произнес Перфилов.

– Может быть, оно было бы и к лучшему… – сказал Гуров и, подхватив своего родственника за шиворот и за брюки, отнес, точно багаж, подальше от опасного места.

Перфилов был ошеломлен таким обращением, но возражать у него уже не было сил. Он действительно чувствовал себя крайне скверно, и Гуров прекрасно это видел. Перфилову требовалась медицинская помощь, но вызывать "Скорую" Гуров не спешил. Во-первых, его могли услышать люди внизу, а, во-вторых, вызывать врачей в это осиное гнездо означало подвергать их неминуемой опасности. Поэтому, когда Перфилов принялся скулить и между приступами кашля требовать отправить его немедленно в больницу, Гуров ему строго ответил:

– Пока все складывается таким образом, Геннадий Валентинович, что отправить вас сейчас можно только в морг, простите за черный юмор. Но вы должны ясно понять, что мы с вами находимся в отчаянном положении. Поэтому попробуйте хотя бы некоторое время вести себя по-мужски, ладно? Как только появится возможность, вам будет оказана помощь. Я лично подыщу вам лучшую больницу. Хотя, честно говоря, мне этого совсем не хочется. Очень уж мне не понравилось, с какой легкостью вы отправили к нам домой бандитов. Между прочим, Марию в тот вечер могли убить…

– А вы злопамятный! – тоскливо сказал Перфилов. – А что мне оставалось делать, по-вашему? Если все меня бросили? Если позволили меня медленно убивать?..

– Сами во всем виноваты, – сказал Гуров.

Он неожиданно приложил палец к губам и прислушался. Со двора донесся какой-то шум. Снова заработал автомобильный мотор, послышались возбужденные голоса. Гуров лег на крышу и погрозил Перфилову кулаком.

– Лежите тихо! – сказал он и пополз к тому краю крыши, откуда доносился шум.

Сейчас Гуров был уже на сто процентов уверен, что внизу враги. Весь вопрос был в том, чего от них можно было ждать. Гуров дорого бы дал, чтобы выяснить, о чем думают эти люди. Они, конечно, уже обнаружили не только труп своего соратника, но и исчезновение пленника тоже. "Интересно, что они предпримут в таких обстоятельствах? – думал Гуров. – Все зависит от того, сообразят ли они, что все это произошло буквально у них под носом, или решат, что беглеца уже давно и след простыл. В последнем случае самым разумным для них будет побыстрее смыться. Для нас с родственничком это будет означать спасение, но для общего дела такой поворот нежелателен. Это птицы перелетные. Сейчас, когда запахло жареным, они постараются подыскать укромное убежище. Через час-другой они будут уже так далеко, что искать их станет практически бесполезно".

Будь Гуров один, он обязательно попытался бы задержать бандитов. Но рисковать жизнью Перфилова он, строго говоря, не имел никакого права. Здесь, вдалеке от жилья, их могут зажать в такие тиски, что выбраться из них уже не удастся. Гуров решил пока ничего не предпринимать, а лишь попытаться угадать, что на уме у бандитов.

Он осторожно подполз к самому краю крыши и посмотрел вниз. Площадка у входа была перед ним как на ладони. Внизу стояла большая темно-зеленая машина, из выхлопной трубы которой вырывался сизый дымок. Возле машины, оживленно жестикулируя, разговаривали четыре человека. В одном из них Гуров с удивлением узнал самого Аслана. Видимо, дела его были совсем плохи, если он решил забраться в эту дыру лично.

Гуров предположил, что в Москве уже кончили совещаться и приступили к делу. Если Крячко довел до сведения руководства информацию по подвалу, туда уже вполне могли наведаться. В таком случае у Аслана были все основания смазывать лыжи. Сюда он заскочил, скорее всего, чтобы забрать верного Вачика. Других причин у него теперь вроде бы не имелось. Разве что уже навсегда заткнуть рот незадачливому фотографу.

Разговор внизу велся не по-русски, с большим пылом. Гуров обратил внимание, что все четверо членов банды действительно смугловаты и предпочитают черный цвет в одежде. Наметанный глаз фотографа здесь не ошибся. Но вот о чем они спорили, оставалось загадкой. Гурову показалось, что один из спорщиков убеждает других поскорее уехать, а другой… Другой мог настаивать только на одном – хорошенько осмотреть окрестности.

Кажется, впопыхах они забыли про ход на крышу, потому что взгляды, которые они бросали по сторонам, сосредоточивались в основном на дороге да на темнеющем лесном массиве в отдалении. В принципе это Гурова устраивало, но если бы бандитам пришло в голову обшарить посадки возле дороги, они бы без труда обнаружили гуровский "Пежо", и тогда все козыри чудесным образом перешли бы к ним в руки.

Повлиять на спор Гуров никак не мог, поэтому лишь терпеливо дожидался, какое решение примут бандиты. Однако дискуссия затягивалась, а стороны никак не могли предъявить достаточно весомые аргументы. Аслан, казалось, их совсем не слушал и мрачно смотрел в поле, не произнеся за все время ни одного слова.

Неизвестно, сколько бы еще все это продолжалось, но вдруг один из спорящих особенно отчаянно замахал руками и, обернувшись, показал пальцем на крышу. Показал и увидел Гурова.

В один миг все переменилось. Бандиты заорали гортанными голосами и рассыпались по двору. Они действовали расчетливо – Гуров не мог сосредоточить внимание ни на одном из них и был вынужден спешно отползти подальше от края. Это было сделано вовремя, потому что тишину вдруг разорвал резкий звук автоматной очереди, и несколько пуль простучали по бетонной стене, точно бодрый стальной молоточек.

"Теперь кто-нибудь из них попробует проникнуть на крышу через люк, – подумал Гуров. – А остальные будут страховать снаружи и не дадут высунуться. Придется стрелять. И дай бог, чтобы хватило патронов. Одно хорошо – теперь можно спокойно позвонить нашим…"

Гуров вернулся к Перфилову и, опустившись рядом с ним, достал из одного кармана мобильник, а из другого свой пистолет. Перфилов посмотрел на него с ужасом.

– Что вы собираетесь делать? – прошептал он.

– Стрелять умеете? – вместо ответа спросил Гуров.

Перфилов негодующе помотал головой.

– Странный вы мужик! – хмуро сказал ему Гуров. – Я редко встречал таких, чтобы признавались, что не умеют стрелять. Ну, ничего… Жить захотите – выстрелите. Это как в анекдоте: "А чего тут сложного – наливай да пей!"

Перфилов не принял шутки и враждебно взглянул на Гурова, а тот невозмутимо протянул ему "Макаров" Вачика.

– Значит, как увидите, что кто-то лезет в люк, сразу нажимайте вот на эту штуку, – объяснил он. – Дуло, естественно, при этом направляйте не на меня, а в сторону люка. А мне нужно срочно позвонить.

Немного помедлив, Перфилов левой рукой брезгливо взял оружие и тут же положил его на гудрон рядом с собой. Лежать ему было холодно, и он сел, обхватив руками колени – нахохлившийся, отекший до синевы и абсолютно несчастный. Губы его болезненно кривились. Гуров покачал головой и, не сводя глаз с люка, набрал номер Крячко.

Тот не отвечал довольно долго, и Гуров начал потихоньку нервничать. Что происходит внизу, он не знал, но неприятностей ожидал с минуты на минуту. Перфилов ушел в себя, трясся от кашля, и помощник из него был никакой. Врагов же было человек пять, не меньше, и они были прекрасно подготовлены и готовы идти на все – расклад самый неутешительный.

– О чем думаете? – спросил Гуров, еще раз безуспешно набрав номер.

– А? – встрепенулся Перфилов и посмотрел на Гурова слезящимися глазами. – Я ни о чем не думаю. Хреново мне… В голове все путается, жар… Мне в больницу надо.

– Это верно, – со вздохом сказал Гуров. – Но придется еще немного потерпеть, Геннадий Валентинович.

– Да вы делайте чего-нибудь! – раздраженно заметил Перфилов. – Что вы сидите? Надо же делать что-то! А то сунули мне пистолет… На хрен он мне нужен? Я, между прочим, фотограф.

– А скажите мне, фотограф, – спокойно поинтересовался Гуров. – Зачем вам понадобилось снимать Аслана? Конечно, этим вы оказали правоохранительным органам неоценимую услугу, но вы ведь не об этом думали, когда щелкали затвором? Человек вы, прямо скажем, не геройского склада – как же вы решились? Знали ведь, что могут голову открутить!

Перфилов долго молчал, глядя несчастными глазами за горизонт, а потом неохотно пробормотал:

– Какая теперь разница, зачем мне это понадобилось? Пьяный был, вот и стукнуло в голову. Показалось, что смогу сделать все незаметно. Зато за такую бомбу в газете могли хорошие бабки отвалить – Аслан в центре Москвы! Это же сенсация.

– Как же вы его узнали?

– А черт его знает! Говорю же, пьяный был! – уже с досадой повторил Перфилов. – Доставляет вам удовольствие меня пытать. Ну, не помню я, как там оказался! Может, отлить в подворотню зашел… А рожу эту я назубок помню. У меня вообще с изображениями без проблем – визуальная память хорошая. А его пачку чуть не на каждом углу развесили.

– Печальная история! – заметил Гуров. – Вы хоть помните, где это место?

– Ничего я не помню! – обозлился Перфилов. – Сколько раз повторять? Был в таком состоянии, когда наутро ни хрена не помнишь. У вас, что ли, так не бывало? Это потом уже, когда они меня прессовать начали, кое-что всплыло. Выявились скрытые ресурсы организма.

– М-да, ресурсы, – хмыкнул Гуров. – Тягуновы – это самый последний ресурс, да?

Перфилов ничего не ответил. Гуров подождал еще немного и опять набрал номер. Наконец Крячко взял трубку.

– Какого черта? – сердито спросил Гуров. – Ты отключался, что ли?

– Лева! Прости дурака! – виновато сказал Крячко. – Выходил тут по делу, а трубку на столе забыл. Закрутился на хрен! Лева, где ты?

– В том самом месте, – ответил Гуров. – В том самом. И мне здесь неуютно. Вкратце обрисовываю диспозицию. Мы с Перфиловым сидим на крыше. Как голуби. А внизу Аслан со своими головорезами. Пока все находится в состоянии неустойчивого равновесия. Но как долго это продлится, сказать не могу. Помощь нужна срочно. А Перфилову еще и медицинская. Отделали его тут на славу.

– Лева, я немедленно выезжаю! – с жаром сказал Крячко. – Дело в том, что тут все закрутилось. Те, которых мы взяли, показали подвал и адреса кое-какие назвали. Так что тут все силы подняли на захват. Но раз ты говоришь, что Аслан у тебя, значит, ушел он, гад. Я сейчас доложу по-быстрому его превосходительству, а сам – к тебе.

– Ты шестой десяток разменял, а ума не нажил! – сердито сказал Гуров. – Тебя тут положат как куропатку! Тут голое поле – все как на ладони.

– Да ты не волнуйся, я же не один буду, – успокоил его Крячко. – Пусть ОМОН дают, вертолет… Конечно, придется тебе еще чуток потерпеть… – смущенно добавил он.

– Мы потерпим, – пообещал Гуров. – Только совсем чуток. Здесь, на крыше, холодно, а у Перфилова, похоже, воспаление легких.

– Я предупрежу "Скорую", чтобы были готовы выехать по первому сигналу, – сказал Крячко. – Ну все, уже бегу! Держись там!

– Я держусь, – пробормотал Гуров, пряча телефон.

Тишина внизу начинала его смущать. Тишина всегда – предвестник сюрпризов, и необязательно они получаются приятными. Шума отъехавшей машины они не слышали, и дорога в сторону леса оставалась пустой – значит, бандиты не собирались пока никуда уезжать. Значит, они были намерены сначала закончить здесь все дела.

С одной стороны, это радовало Гурова. Ему очень не хотелось, чтобы Аслан ускользнул от правосудия. Этот человек подозревался во многих тяжких преступлениях, и тюрьма по нему не то что плакала – рыдала навзрыд. Гуров многое бы дал, чтобы задержать здесь всю банду до прихода подкрепления. Но для этого самим нужно было остаться в живых. Гуров умирать, конечно, не собирался, но вот у Аслана на этот счет могло быть совсем другое мнение.

Неприятнее всего, что он немногое мог сейчас предпринять. Собственно, он мог только ждать да названивать по телефону. Можно было, например, позвонить в службу погоды и поинтересоваться насчет дождя. Сейчас им только дождя и не хватало.

Но про погоду Гуров решил не узнавать. Связываться с генералом он тоже не стал – Крячко на месте решит все гораздо лучше. Гуров подумал, что, пока все спокойно, стоит позвонить Марии. Она наверняка волнуется, и ей будет приятно узнать, что все ее родственники до сих пор живы. Да ему и самому хотелось услышать ее голос.

Гуров опять взялся за телефон и уже принялся тыкать пальцем в кнопки, как вдруг снизу донесся громкий крик. Похоже, его кто-то звал.

– Эй, ты там! – с легким акцентом кричали со двора. – Поди ближе! Не бойся! Поговорить надо!

Гуров с сожалением отложил мобильник и тронул Перфилова за плечо.

– Следите за люком! – строго сказал он.