Прибыв в управление утром следующего дня, Гуров надеялся получить хоть какие-то известия от Стаса. Но тот почему-то никак не давал о себе знать. Зазвонил телефон. Гуров поднял трубку и услышал голос судмедэксперта Дроздова:

– Лев Иванович, вчера из Яузы покойничка выловили. Это, как удалось установить по отпечаткам пальцев, некто Лупов по кличке Кио. Смерть наступила от пулевого ранения в затылок. Стреляли из «макарова», с близкого расстояния. Оружие, из которого произведен выстрел, не найдено, в нашей картотеке не числится.

– Да уж, спасибо за новость, греющую и радующую душу прямо с утра, – вложив в голос максимум иронии, известил его Гуров и положил трубку.

«Вот так штука! – размышлял он, шагая взад-вперед по кабинету. – Я уж подумал, что он где-нибудь на Канарах загорает или, на худой конец, на Кипр свалил. А он, оказывается, в компании головастиков по Яузе плавал. За что же его приговорили? Или как того мавра, что оказался без надобности после сделанной работы, или кто-то не согласился с убийством Антошина и расквитался с исполнителем». Но, так или иначе, это означало, что еще одну ниточку, ведущую к верхушке криминальной фирмы, кто-то постарался оборвать.

Гуров вновь отправился в клинику, где находились на излечении приятели Антошина. Его очередное появление в палате вызвало нервозную реакцию и мумий, и их сиделок, что было заметно с первого взгляда.

– Вообще-то мы полагали, что видимся с вами первый и последний раз, – недовольно изрекла Елена Якимчук, даже не ответив на бодрое гуровское: «Привет честной компании». – Вам не кажется, господин милиционер, что вы несколько выходите за рамки своих служебных полномочий?

– Нет, не кажется. – Гуров ответил на ее желчное раздражение миролюбивой, почти доброжелательной улыбкой. – Так, сейчас у нас будет сугубо мужской разговор, поэтому дам на некоторое время я попрошу из палаты выйти. Обещаю, что пытки использовать не буду. Просто информация, которую я хотел бы обсудить, имеет секретный характер и лишние уши совершенно ни к чему.

– Я никуда не пойду, – категорично заявила Елена, демонстративно отвернувшись от Гурова. Ее поддержала и Инна.

Но сам Якимчук, по тону голоса Гурова почуяв, что сейчас может состояться беседа весьма опасной направленности, которая болезненно ударит по его семейным устоям, отреагировал иначе:

– Ладно. Лен, Инна, выйдите на минуту. Пусть скажет, что он там хочет сообщить. А то так и будет ходить каждый день.

Когда женщины скрылись за дверью, Гуров присел на табурет и, глядя в упор на Якимчука, одобрительно кивнул:

– Правильно, Гоша. Твоя догадка о том, что мне кое-что о тебе удалось узнать, абсолютно верна. Поэтому, я надеюсь, мы не будем играть в кошки-мышки, а поговорим, не размазывая кашу по тарелке, сжато и предметно. Первый вопрос: как давно работаешь в «Чайке» и основной круг твоих обязанностей?

– Да уже года три, – немного подумав, ответил Якимчук. – Обязанности какие? Сгоняй туда-то, привези то-то. Или, наоборот, отвези. В общем, экспедитор, курьер – как еще назвать? Работал непосредственно под началом Антошина.

– Теперь вопрос к Дорохину. А ты каким боком встроен в эту фирму?

– Да почти тем же, что и Гоша, – глухо ответила вторая мумия. – Мы с Гошей старые приятели, я долго не мог найти работу, ну, он и помог с трудоустройством. Собственно говоря, эта работа ничуть не хуже любой другой. Мы никого не грабили, не убивали, мы работали «конвертами». Мы увозили свертки и привозили свертки. А что в них – нас не интересовало. Так что в этом смысле какой-либо состав нам вряд ли кто инкриминирует.

– Подкован, ничего не скажешь, – усмехнулся Гуров. – Но сложность вашего положения в том, что вы слишком много знаете. А в вашей фирме, я так понял, начался «сенокос». К примеру, вчера в Яузе выловили с дырой в голове небезызвестного вам Кио. Так что, парни, если вы проходите как свидетели, я имею право принять меры для обеспечения вашей безопасности. Скажем, под вымышленными именами поместить в другую, закрытую клинику или обеспечить охрану палаты.

– Охрану… – Обе мумии нервно переглянулись. – Если захотят замочить, никакая охрана не поможет. Уж лучше где-нибудь залечь на дно, – встревоженно констатировал Якимчук. – А это реально?

– Да, вот только сегодня одного, который тоже будет проходить как свидетель, перебросили инкогнито туда, где его никто не найдет. У него, правда, в отличие от вас перелом ноги.

Мумии снова переглянулись.

– Какой-то хмырь тут под окнами уже второй день отирается, – задумчиво отметил Дорохин. – Похоже, что-то готовится. Ну, хорошо. Что вас конкретно интересует?

– Меня интересует Босс. Кое-что я о нем уже узнал. Мне сегодня должны предоставить его фоторобот. Но хотелось бы знать гораздо больше, например, чей дом в Зайцеве на Северной, пятнадцать?

– О-о-о! – Обе мумии рассмеялись.

– Если вы владеете информацией этого уровня, то, значит, вы не знаете ничего, – приподнявшись на локте, заговорил Якимчук. – Контора эта чрезвычайно закрытая, имеющая несколько уровней информационного допуска. Вот мы имеем самый минимальный уровень информированности. Более высокий имел Мишка. Поэтому тот, кто вас уже информировал, скорее всего, пользуется информацией из третьих рук. Суть дела в том, что фирмы в обычном понимании нет вообще. Есть нечто виртуальное. Вот как медуза в море. Ты ее видишь, она может тебя обжечь, а поддень ее сеткой – она как студень просочится через ячейки. Есть много людей, которые, работая на фирму, вообще не знают, на кого работают. А что касается Босса, то я не уверен, что даже все его замы знают, как он выглядит на самом деле.

– Этот дом в Зайцеве записан на какую-то маразматичную бабулю в Москве, которая в нем не была ни разу в жизни. Он как явочная квартира. Не более того, – авторитетно сообщил Дорохин. – Есть в Лефортове как бы офис, он на Замочной, десять. Там даже табличка имеется. Но это всего лишь маска. Раз фирма открыта официально, надо же иметь юридический адрес, контактный телефон и прочие формальные причиндалы? А реально офис так же далек от фирмы, как эта больничка от Третьяковки. А в связи с чем вам дали информацию о доме в Зайцеве?

– Туда должны были отвезти похищенных сыновей вашего бывшего шефа Антошина. Кстати, кто мог хотеть смерти Антошина и кто может вымогать с его вдовы имеющиеся драгоценности?

– В том, что Мишку заказал Эдик, я не сомневаюсь и на ноготь, – убежденно махнул рукой Якимчук. – А вот насчет вымогательства… Нет, он хоть и отмороженный, но не до такой степени. К тому же есть риск засветиться и влипнуть, а он осторожен до крайности. Тут, скорее всего, мог отличиться Клоп, он вроде смотрителя за этим домом. Жадный до потери рассудка. Если есть возможность поживиться, он и в нужник нырнет – не побрезгует.

– Значит, – подытожил Гуров услышанное, – реально выйти на Босса можно только через Эдика. Это единственный вариант.

– Есть какой-то закрытый ночной клуб. Раз в месяц в нем собираются те, кто вообще нигде никогда не бывает. Теневая элита Москвы. Но допуск туда – проще в Кремль попасть или на секретную военную базу. Там охрана ни с кем не церемонится. Что не так – могут замочить на месте. Вот там, говорят, Босс иногда появляется. А вообще он живет за границей. Только где – никто не знает. У него куча паспортов на все случаи жизни. – Закончив говорить, Якимчук вновь откинулся на подушку.

– Насколько я знаю, – вновь подал голос Дорохин, – этот клуб базируется там же, в Лефортове, где и офис.

– Хорошо, – кивнул Гуров. – Сейчас вы объясните своим близким необходимость переезда в другое место, а к вам через полчаса-час прибудут четыре санитара. Они отвезут вас под видом усопших в другое место. Но Инна и Елена должны будут сидеть в этой палате по меньшей мере еще часа два. Где вы будете находиться, им тоже знать ни к чему. Можете потом позвонить им по сотовому, сообщить, что живы-здоровы. Те, что придут, скажут условную фразу: «А у нас в Склифе мебель лучше». Запомнили? Ну, я пошел.

Потратив более получаса на организацию вывоза Якимчука и Дорохина в другое место, Гуров тоже заметил бойкого шустрячка, крутившегося у вестибюля, а затем решил съездить на Замочную. Путь туда из-за обычных в такое время пробок занял тоже не менее получаса. Увидев рядом с входом в один из подъездов табличку с одним-единственным словом «Чайка», Гуров потянулся к дверной ручке, но в этот момент она распахнулась и из подъезда навстречу ему, о чем-то переговариваясь, вышли двое мужчин. Крепкие фигуры, короткие стрижки, темные очки говорили об их принадлежности к каким-то нехилым структурам наподобие силовых или охранных.

Мужчины Гурова тоже заметили и, скользнув по нему равнодушными взглядами, направились к припаркованной неподалеку белой «десятке». У Гурова вдруг что-то шевельнулось в памяти, словно он где-то их уже видел. Но где и при каких обстоятельствах? Уже войдя в подъезд, он вдруг вспомнил, что это те самые ряженые милиционеры, которые забрали мальчиков от соседки Антошиной. Но на фотороботе они были в милицейской форме и без очков, поэтому он сразу и не смог их опознать.

Опрометью выбежав на улицу, Гуров запрыгнул в машину на свое место и приказал удивленно хлопающему глазами Женьке, чтобы тот гнал во весь опор за только что уехавшей «десяткой». «Волга» рванула с места и понеслась по лабиринту улиц и переулков. «Десятка», успевшая уйти уже довольно далеко, Женькиными стараниями очень скоро была настигнута. Гуров приказал следовать за ней на некотором удалении, чтобы сидящие в «десятке» не могли заметить преследования. Но они оказались калачами тертыми и все же заметили. «Десятка» внезапно прибавила ходу и заметалась из ряда в ряд, чтобы сбить настырную «Волгу» со следа. Но и Женька оказался не лыком шит и, уже не таясь, намертво повис у нее на хвосте.

«Десятка» внезапно ринулась прочь от лабиринта городских улиц в сторону МКАД. Судя по всему, ее водитель рассчитывал, что на открытой трассе ему будет легче оторваться за счет преимущества в скорости. Но и «Волга» явила незаурядную прыть, продолжая эту сумасшедшую гонку. Когда «десятка» внезапно свернула на Каширское шоссе и «Волга» тут же ринулась следом, внезапно произошло то, чего Гуров вообще никак не мог ожидать. «Десятка», напуганной птицей мчась по асфальту, в какое-то мгновение вдруг вспучилась, обратившись в огромный огненный шар, который, летя по инерции, вильнул вправо и, проломив ограждение, покатился по склону насыпи. Лишь тогда долетел резкий, бьющий по ушам хлопок взрыва.

Ошарашенный случившимся, Женька едва успел нажать на тормоза. Тут же остановилось несколько других машин. Кто-то кричал, что нужно срочно вызвать пожарных и «неотложку». Другие просто стояли и смотрели на догорающие, изорванные в клочья остатки машины.

– Товарищ полковник, – Женька озадаченно тер переносицу, – это они что же, сами себя подорвали или случайно в кабине взорвалась граната?

– Возможно и то и другое. Но не исключено и третье. – Досадливо морщась, Гуров смотрел на чадные струи дыма, уносящиеся ввысь. – Возможно, они сами подорвали себя, даже не подозревая, что творят. Они могли на ходу позвонить кому-то из главарей и сообщить, что их преследуют, и очень плотно. И им в виде рекомендации, возможно, было предложено на что-то нажать, что-то потянуть. Ну, вроде того, чтобы, к примеру, создать дымовую завесу. Они рекомендацию выполнили, но произошло совсем не то, чего они ожидали. Ладно, нам тут больше делать нечего, гоним обратно в Лефортово. Хотя, боюсь, мы и там уже в пролете. Скорее всего, в офисе не найдем никого.

Гуров оказался прав. Когда они вновь вернулись на Замочную, десять, то с удивлением обнаружили, что даже табличка с названием фирмы со стены дома исчезла. Зайдя в подъезд, Гуров увидел распахнутую настежь железную дверь и каких-то людей, расхаживающих по пустым комнатам.

– Здравствуйте, а как бы мне увидеть кого-нибудь из «Чайки»? – Изобразив из себя простачка, он заглянул в помещение.

– Здесь такого нет, – поджал плечами молодой мужчина в белом костюме с огромным перстнем на левой руке. – Мы открываем здесь представительство страховой компании. А о каких-то… Как вы там назвали? Вообще не слышали.

– Все, упорхнули птички, – сев в машину, сердито констатировал Гуров. – Возвращаемся в управление.

Еще издалека, лишь только «Волга» вырулила из-за последнего поворота, Гуров увидел припаркованную у управления машину Крячко. Это означало, что Стас уже и из поездки вернуться успел, и машину из ремонта забрал. «Мерин» Стаса за время ремонта заметно похорошел, как будто даже облагородился и помолодел самое малое на десяток лет.

Когда Гуров вошел в кабинет, Крячко сидел за столом, довольный собой, жизнью и всей вселенной в целом.

– О-о-о! Лева! – радостно возопил он, встав и раскинув руки.

– Стас, ты ведь настроен только на рукопожатие? – Гуров насмешливо прищурился. – Ты ведь не Леонид Ильич? Верно?

– Верно. – Крячко левую руку тут же опустил, а правую вытянул вперед. – Здр-р-расьте… – Прижмурив глаза, он изобразил церемонную улыбочку некоего дальневосточного царедворца, изъявляющего лояльность своему солнцеликому императору.

– Ой, Стас… – Ответив на рукопожатие, Гуров покачал головой. – Чуть больше суток тебя не видел, а кажется, десять лет уже прошло. Как мы тут без тебя, без твоих хохм и приколов?!

– Как… – Умиление с лица Стаса ушло, сменившись на гримасу осуждения. – Очень даже просто! Стоило мне уехать – они тут же закатили пирушку. Надрались до чертиков зеленых. Всю жизнь я тут как Золушка. Как бал – так сами пировать, а меня, горемычного, перебирать горох с чечевицей. Ну да ладно… Как получится – так и будет. А я вот с чем приехал: надо нам с тобой туда обоим отправляться, и сегодня же. Там, я чувствую, дела раскручиваются нехилые. В общем, прибыл я в эти Озерцы, село там – дворов меньше сотни. Население в основном женщины. Мужики или по заработкам разъехались, или спились и прежде времени отправились на погост. Там действительно на горе, поросшей лесом, был монастырь. После семнадцатого года его растащили по кирпичику. И эта вот «Чайка» его якобы взялась восстанавливать. На самом деле там ведутся обыкновенные раскопки, причем самым варварским способом. Роются шурфы, канавы, ямы. Землекопов работает человек двадцать. Ну, там как? Одни сбегают – других находят. За день раскопок платят не больше полтинника, да еще в обед дают поесть. И все. А работа, сам понимаешь, каторжная. Ну а из алкашей и бомжей какие землекопы? Выдыхаются в момент. Вот эти фирмачи постоянно и ищут, кого б нанять. По всему периметру раскопок – охрана, вооруженная автоматами. Утром и вечером каждого обыскивают. Утром – чтобы не пронес оружие, вечером – чтобы не спер какую-нибудь находку. Говорят, они там уже немало чего нашли. Может, это только слухи, но бабка Агафья, у которой я остановился, уверяет, что еще прошлой осенью фирмачи откопали монастырскую казну. Монастырь-то был богатый. Ее и большевики искали, да ничего им не посветило. А этим, видишь, повезло.

– Ну так если казну они уже обнаружили, чего же еще ищут? Еще одну надеются найти? – Гуров недоуменно пожал плечами. – Сколько же их там зарыто, этих сокровищ?

– Да нет, теперь они не деньги, не золото ищут, а какой-то особый клад. – Стас многозначительно вскинул указательный палец. – Мне про это один дед рассказал. Кстати, очень даже интересный старичок. Прежде всего толком никто не знает, сколько ему лет. Он и сам уверяет, что не помнит этого. На вид – лет семьдесят. А местные говорят, что чуть ли не под сто. А крепок – как кованый гвоздь. И вот он однажды своему внуку рассказал – тот там же, в деревне, обретается, алкаш каких поискать, – что в этом монастыре со времен незапамятных хранятся очень редкие книги.

– Ну-у… – Гуров с сомнением покачал головой. – Это, по-моему, нечто неправдоподобное. Неужели с той поры хоть что-то могло сохраниться?

– Не знаю… – Стас развел руками. – Как дед Евсей рассказал, так и тебе говорю. Да, и вот еще что интересно. Дед про эти книги своему внучку почему рассказал? Потому что надеялся, тот ему их разыщет. А этот выпивоха, когда работал прошлой осенью у фирмачей, за бутылку водки эту информацию им продал. И теперь они ищут эти книги. Говорят, цены они неимоверной. Все эти сундуки золота в сравнении с ними – ничто. А! И еще. Ходят слухи, что те бомжи, которые нашли клад, сразу же после этого куда-то исчезли. Поэтому тех, кто мог бы подтвердить факт его обнаружения, нет как нет.

– Да тут ничего странного – это обычное дело. – Гуров отрывисто пробарабанил пальцами по столу. – Бандитам зачем лишние свидетели? И есть ли хоть какие-то гарантии, что этот клад не чистейшей воды мистификация? Что, если его нет вообще? Но предположим, он есть. Ты предлагаешь немедленно отправиться в те места. И что же там?

– А там вот что. – Взгляд Стаса стал хитровато-заговорщицким. – Мы приезжаем туда под видом шабашников. Я все уже уладил. Легенда такая: я – изгнанный из армии прапорщик, заведовавший вещевым складом. Погорел на крупной недостаче. Ищу, где бы пристроиться, чтобы подальше от Москвы. Подтекст таков: опасаюсь чьего-то преследования. Ты тоже прапорщик, но из другой части. Погорел на недостаче боеприпасов. Познакомились мы на Казанском вокзале. У обоих рыльце в пуху, обоим нужно где-то в глуши залечь на дно. Устраиваемся землекопами, день-другой поработаем, обстановку изучим и уже тогда будем делать какие-то выводы.

– Я так понял, ты и меня уже в их артель записал? – Гуров был озадачен. – Да-а… Ну, ты даешь! А что, через местные структуры более официальным путем ничего нельзя сделать? Скажем, проверить законность производимых ими работ…

– Лева! – Стас ернически захохотал. – О чем ты, святая простота! Да если здесь, в Москве, все покупается и продается, то там, в нищей провинции, где чиновники вечно голодные, как клопы в заброшенном доме, их купить еще легче. Какие-то чудаки из местных краеведов попытались возмутиться, так на них как цыкнули – свои же, районные шишки, – они и думать забыли о каких-либо претензиях. Нет уж, там нужно работать тихой сапой, чтобы ни одна тварь не пронюхала, кто мы и зачем. Уловил?

– То есть ты предлагаешь брать их с поличным… – Было заметно, что в голове Гурова борются искушение поддержать авантюрный план Крячко и сомнения относительно его реалистичности. – Но если только это сработает. Мы же не можем высиживать там и месяц, и два… Кто нам разрешит? Если попробовать через Петра…

– Что-о-о?! – Крячко выпучил глаза и замахал руками. – С этим к нему я вообще не пойду. Тебя-то битый час уламываю, как на первом свидании голубицу непорочную. А уж этого старого пернатого хищника, который от моей задумки и скорлупы не оставит, сроду ни в чем не убедить и не уломать.

– Стас, это авантюра. – Гуров стукнул кулаком по столу. – Если мы прогорим и все вскроется, нас засмеют. Ты понимаешь? Ну, хорошо. Ты, я так понимаю, переживаешь насчет библиотеки не только потому, что эти книги стоят бешеных денег. Что-то еще тебя на это подвигает?

– Да. – Стас смотрел на Гурова необычайно серьезно и даже как будто чуточку торжественно. – Если говорить громкими словами, то это же достояние России!

– Уломал. – Гуров потер лоб. – Решено, рискнем. Тряхнем, так сказать, стариной. Когда выезжаем?

– Сегодня же, в ближайшие часы. К ночи надо быть там, чтобы утром уже идти на раскопки. Поедем до Лампадкина – это тамошний райцентр – на моей лайбе. Мастак ее довел до ума, сейчас бегает, как антилопа. Там оставим ее во дворе у одного старого опера. Я с ним случайно в пути познакомился. Он отвезет нас в Озерцы на своей машине.

– Так! Тогда мне надо что-то правдоподобное сморозить Петру. Часть текущих дел придется переложить на Свиридова. Пусть держит в поле зрения коттедж в Зайцеве – там может появиться Босс. Кстати, вот его фоторобот. Хотя, как утверждают приятели погибшего Антошина, у Босса несколько лиц и даже не все приближенные знают, какое из них настоящее. А вот фоторобот Эдуарда Чахлова, с которым нам, возможно, предстоит столкнуться на раскопках.

Через час с небольшим Гуров и Крячко уже мчались на «мерине», который и в самом деле, словно отдохнувшая в табуне лошадь, шел легко и уверенно.

Гуров включил приемник и под его мурлыканье незаметно задремал.

– Лампадкино, сэр! – неожиданно, с бодрой веселостью объявил Стас. Гуров протер глаза и огляделся. В уже сгустившихся сумерках он увидел улочки, по обеим сторонам которых тянулись самые что ни на есть деревенские избы. Лишь где-то в центре светились окна нескольких двух-трехэтажных зданий.

Стас подрулил к калитке небольшого кирпичного особняка с добротно огороженным двором. На его стук в обитые жестью ворота вышел еще крепкий мужчина преклонных лет в застиранных брюках и линялой рубашке с лопатой в руках.

– А-а… – заулыбался он. – Станислав! А я в огороде припозднился… Сейчас открою ворота.

Наскоро выпив чаю в доме гостеприимного отставного опера Тимофеича, приятели отбыли с ним в Озерцы. Старенький, еще «четыреста восьмой», «Москвич» Тимофеича шустро бежал по сыроватому после недавнего дождя проселку. Когда уже наступила настоящая ночь, они наконец увидели в просвете лесной чащобы россыпь огоньков отдаленного села.

Уверенно, как будто он тут безвылазно жил по меньшей мере десяток лет, Стас указал, куда нужно подъехать. Бабка Агафья еще не спала. Услышав звук мотора, она вышла на улицу.

– Станислав, что ли, приехал? – выглянув из-за калитки, спросила она. – Господи, я уж не знала, что и думать! Где ж это вы так припозднились-то?

– Да вот, тетка Агафья, автобус наш в дороге сломался. Часа три стояли, пока другой не пришел, – не моргнув глазом, Стас выдал убедительную небылицу.

Попрощавшись, Тимофеич уехал, а приятели пошли располагаться на ночлег. Узнав, что у бабки Агафьи есть сеновал, Гуров объявил, что ночевать будет там.

– Всю жизнь мечтал о такой роскоши, – плюхнувшись на груду мягкого, пахнущего медом сена, с удовольствием отметил он.

Стас принес два старых овчинных тулупа.

– На, возьми один, хозяйка говорит, что ночами у них даже летом бывает свежо. А то как бы нас сквознячком не протянуло.

Измотанный дневными передрягами, Гуров уснул – как провалился в теплый, бездонный колодец. Что ему снилось ночью, он не запомнил. Осталось в памяти лишь что-то радужное, веселое, беззаботное. Он проснулся от пения голосистых Агафьиных петухов. Важно рассевшись на заборе, они поочередно вопили свое извечное и неизменное «кукареку!». Впрочем, один даже в этом ухитрился отличиться, выводя некое иноземное «кукр-кукр-хрррлыу-у-у-у!». Соседские петухи охотно поддержали почин Агафьиной троицы, и моментально вся деревня, повинуясь их настоятельным призывам, ожила, задвигалась, загомонила. Замычали коровы, просясь на пастбище, заголосили гуси. Хрипло, с подвизгиванием захрюкала соседская хавронья, тычась рылом в запертую дверь хлева.

Как ни странно, Стас продолжал преспокойно спать, словно и не было всеобщего шума и галдежа. Сделав разминку, Гуров зачерпнул из колодца с воротом ведро ледяной воды и, громко фыркая, с удовольствием умылся, поплескав на спину и живот. Из дома с подойником вышла бабка Агафья и, пожелав доброго утра, пошла доить корову. Вскоре, сонно щурясь, с сеновала спустился и Стас. Он ополоснул лицо и, присмотревшись к Гурову, одобрительно отметил:

– А-а, правильно – бриться не будем. Раз уж мы бичи, то и внешне надо соответствовать.

Позавтракав яичницей, пожаренной на толстых ломтях сала, приятели отправились в сторону монастыря. Путь пролегал через лес по узкой тропинке, поросшей травой. Вначале она шла под уклон, петляя меж болотистых лужиц и огромных раскоряченных буреломин, затем пошла на подъем, в сторону видневшейся впереди поросшей лесом возвышенности. Лишь кое-где ее склоны, оползшие и осыпавшиеся, обнажали белесо-серые пласты глины, смешанной с мелким известняком.

Место, где когда-то был монастырь, представляло собой лесную чащобу, среди которой была расчищена обширная поляна. Кое-где из травы виднелись остатки фундамента, да среди поляны высились две выщербленных стены, оставшиеся от прежних построек. Вся территория была изрыта ямами, траншеями самой разной глубины. На поваленном дереве сидело около десятка мужиков самого разного возраста, от двадцати до пятидесяти пяти. Иные из них были одеты вполне прилично, но большинство представляли собой заурядных бродяг, немытых и нечесаных, в заношенной, рваной одежде. Гуров, надевший все самое старое из своего гардероба, в чем обычно ездил на рыбалку, среди этой рвани чувствовал себя чуть ли не щеголем.

Появление новичков особого оживления среди сидящих не вызвало. Судя по всему, здесь это было делом обыденным.

– Привет честной компании! – ухмыльнувшись, залихватски поздоровался Стас. – Притопали к вам на подмогу. Примете, что ли?

– Здорово, мужики, – сдержанно, без каких-либо эмоций, отметился и Гуров.

– Откуда такие? – не ответив на приветствие, едковато прищурился верзила в зеленом строительном комбинезоне, с красными, как у кролика, глазами и хронически сизым носом.

– Издалека, – лаконично ответил Гуров, усаживаясь на валежину.

– А ты, я смотрю, мужик с характером. Кремень! – ухмыльнулся сизоносый.

– Это точно, – совсем по-суховски кивнул Гуров. – Не тем боком задеть, так могут и искры посыпаться. Хозяина-то как бы повидать?

– Да вон они, хозяева, – ткнул в сторону ближнего ельника худой, длинный как жердь тип с заросшим лицом.

Гуров присмотрелся и увидел за деревьями большую палатку, из которой выходили люди в камуфляже с автоматами «АК-47», болтающимися на шее. «Ого! – отметил про себя Гуров. – А Стас был прав, тут и в самом деле затевается что-то серьезное. И, похоже, попустительство местных властей прямо-таки вопиющее!» В этот момент из другой палатки, стоявшей чуть дальше, вышел человек средних лет в дорогом импортном охотничьем костюме. Его глаза скрывали темные очки, над верхней губой пролегала ниточка усов. «Нет, это не Чахлов и не Босс, – несколько удивился Гуров. – На фотороботе совсем другое лицо, да и какого хрена бандит такого ранга станет делать в этой чащобе? Поди, кутит по кабакам, а здесь оставил свою шестерку».

«Охотник» подошел к ним со Стасом.

– Это вот он и есть, твой напарник? – бесцеремонно ткнув в Гурова пальцем, поинтересовался он. – Документы показывайте.

– Какие документы? – Гуров пожал плечами. – Будь они у меня, я бы не здесь, а в Москве устроился. Вся проблема-то как раз в том, что нет вообще ничего.

– Да-а? – «Охотник» смерил Гурова взглядом с головы до пят. – А ты мужик занозистый. Вы случайно не ментовкой сюда подосланы?

– А тебе что, не хватило бабок купить ее всю с потрохами? – усмехнулся Гуров. – Уж чего б тут бояться, да только не ментов.

– Слушайте, уважаемый. – Стас досадливо покривился. – Если мы вас не устраиваем, так прямо и говорите, пойдем на все четыре стороны. Коли негожи, так негожи.

– Ладно. Посмотрим, что вы за птицы. – О чем-то подумав, «охотник» кивнул. – Денек поработаете, а там видно будет. Правила наши известны? Напомню: здесь вы – никто, все делается с разрешения охраны. Даже по нужде сходить. Сюда с собой ничего колющего и режущего не приносить, тем более огнестрельного. Драк не затевать. Запомните: все, что удалось найти, немедленно и безоговорочно передается охране. Если вещь ценная, нашедшему премия – до ста баксов. А так у нас оплата – полтинник «деревянными» в день плюс порция лапши в обед. Перекуров никаких не допускается. Работа с восьми утра до восьми вечера. Больничных у нас нет. Это все. Любое нарушение порядка карается на месте. Лес большой, закопать места хватит. Запомнили?

– Запомнили, – кивнули Гуров и Крячко.

– Сейчас пройти на личный досмотр, получить инструмент и работать.

К Гурову подошел охранник и, жестом показав, что нужно раскинуть руки в стороны и расставить ноги, быстро, профессионально его обыскал. Гуров впервые в жизни подвергался подобной процедуре. Она оставила какой-то неприятный, тошнотворный осадок. Затем был обыскан и Стас. Впрочем, охранники обыскали и других, но не с такой степенью рвения. С одной стороны, те, по всей видимости, уже заработали определенное доверие, а с другой – им явно не доставляло большого удовольствия обхлопывать засаленное, нестираное рванье.

Гурову и Крячко дали по новенькой штыковой лопате и отвели на участки в разных концах территории раскопок.

– Вот отсюда до этих пор, – отметил на земле ботинком один из охранников, – копать на глубину роста. Чтобы до вечера было сделано. Не сделаешь – денег не получишь.

Гуров попытался воткнуть лопату в землю, но она, углубившись всего на палец, уткнулась во что-то твердое. Он разгреб верхний слой и понял, что здесь очень трудно добиться стахановских темпов – земля представляла собой смесь глины с каменной крошкой. Как будто кто-то нарочно перемешал глину с щебенкой, а потом это все хорошенько утрамбовал. Но делать было нечего, нужно было хотя бы создавать видимость работы. Неспешно долбя лопатой неподатливую массу, Гуров постепенно приноровился, и яма потихоньку начала шириться. Втянувшись, он работал чисто механически, думая совершенно о другом. Неожиданно он обнаружил, что всего за два часа яма углубилась более чем на полметра. Он спрыгнул вниз и продолжил копать, посматривая на то, как работают другие. К его удивлению, иные даже его сумели обогнать, углубившись более чем по пояс. Стас, сосредоточенно ковыряя лопатой, казалось, ничего не замечал вокруг себя. Он тоже сумел вырыть шурф не больше чем на полметра, и до завершения заданного объема ему тоже было далеко.

Гуров вновь вернулся к реальности, услышав громкие удары по пустой кастрюле. Теперь он уже был в яме до подмышек, что отметил с неожиданным удовольствием. Получив по коробке быстро развариваемой лапши, одноразовой ложке и черпаку кипятка из общего бака, Гуров и Крячко сели на валежине, размешивая свой не самый изысканный обед.

– Вот такую хреновину в народе прозвали бомж-пакетами, – со знающим видом сообщил Стас. – Сейчас даже в магазине так и говорят – дайте мне вон тех и вон тех бомж-пакетов.

– Ну что, – Гуров резко сменил тему разговора, – половину дня мы здесь отбыли. Пока ничего интересного.

– Вижу, – сразу же поскучнел Стас. – Ну, давай сегодня и завтра. А там посмотрим.

Свою яму Гуров закончил рыть гораздо раньше намеченного.

– Молоток, – одобрил его усердие охранник, судя по всему, совмещавший в себе нормировщика и контролера других охранников. – Ну, отпустить тебя до срока я не могу. Да и сидеть будешь – мне нагорит. Там вон вчера откопали вход в подвал. Правда, он того гляди завалится. Но ты без суеты стены потихоньку простукай. Если есть какие пустоты – сразу мне доложишь.

По кое-как очищенным от земли ступенькам Гуров спустился в устроенное на большой глубине сводчатое помещение. Стоя на пороге, он осматривался по сторонам, дожидаясь, пока глаза немного привыкнут к темноте.

– Эй, мужик, фонарь возьми! – окликнул его охранник, стоя наверху у входа в шурф.

Взяв электрический фонарик, он обошел обширный подвал, со стенами и потолком, выложенными из камня. Из стен кое-где торчали ржавые кованые петли, с которых свисали на пол толстые цепи и загнутые кверху крюки. Гуров осмотрел потолок, покрытый сеткой трещин. Но он вроде бы обрушиваться не собирался. Гуров добросовестно простукал стенки большим деревянным молотком. Когда он закончил, сверху снова раздался стук в кастрюлю – рабочий день закончился. Пройдя через все ту же процедуру досмотра, Гуров и Крячко подошли к старшему охраннику, который, что-то отмечая в бумажке, выплачивал заработанное.

Получив свои пятидесятирублевки, Гуров и Крячко отошли в сторону, наблюдая за остальными. В этот день повезло сизоносому. Он получил, помимо полтинника, еще и двадцать долларов премии за то, что нашел вход в еще один подвал. Приятели переглянулись – похоже было, что здешние недра и впрямь хранили немало тайн. Когда они направились домой, вместе с ними пошли еще трое.

– Вы в деревне остановились? У кого? – изображая из себя крутого бывалого удальца, спросил плотно сложенный рыжеватый тип в тельняшке.

– У тетки Агафьи, – сдержанно сообщил Гуров. – А что, остальные живут не в деревне?

– Еще чего не хватало! – гоготнул удалец. – За проживание надо платить, а тогда на выпивку не хватит. Вот они неделю живут в шалашах, потом дня три оттягиваются, потом опять идут вкалывать. В деревню уходят или местные, или кто себе бабу нашел.

– А ты местный или квартируешь? – поинтересовался Стас.

– Квартировал, теперь стал местным. А что? Бабенку себе работящую присмотрел, пашет от зари до зари, все вовремя и постирает, и сготовит, и скотину уберет, и огород прополет. А он соток сорок, не меньше! И ничего, ходит всегда свеженькая, подчепуренная… Одно с ней только трудно – уж больно до этих дел охоча. Как вечер, так спуску никакого… А ведь надо еще и соседок обслужить. Они же тоже живые люди!

– А жена-то как к этому относится? – усмехнулся Гуров.

– Да ну как-как? Побурчит и угомонится. Кстати, на вас, поди, уже тоже очередь образовалась. Мужиков-то здесь – сами видите, с бору по сосенке. Да и те, что есть, уже никуда не годятся. Так что ждите гостей, – подмигнул он.

Проходя по улице, у одного из дворов приятели увидели пожилого мужчину, которого назвать стариком едва ли могло бы показаться уместным.

– Евсею Данилычу – доброго вечера! – помахав ему рукой, как старому знакомому, крикнул Стас.

– Добрый вечер! – кивнул и Гуров.

Евсей Данилович приподнял за козырек старинный картуз и слегка поклонился.

– Как работается, молодые люди? – ненавязчиво, скорее из вежливости, поинтересовался он.

– Да ничего, нормально. Кстати, Евсей Данилыч, – направившись к старику, многозначительно ухмыльнулся Крячко и заговорил вполголоса: – Вот мой хороший друг сомневается, что библиотека в монастыре действительно есть. Что вы скажете на это?

– О-хо-хо… – Евсей Данилович сокрушенно вздохнул. – Есть она, есть. Скоро и сами ее увидите. Только в недобрых руках она окажется. А вы ребятушки, стерегитесь… Ой, стерегитесь! Живы-то, может, и останетесь, но уж лиха – через край хлебнете.

– Евсей Данилович, – сдержанно улыбнулся Гуров, – вы хотите сказать, что с нами что-то обязательно случится?

– Я никого ни в чем никогда не уверяю, – старик слегка нахмурился. – Вот племяшу моему, Леньке, ходить по земле осталось совсем недолго. Он тоже там работает. Шел сейчас с вами в деревню.

– Это сутулый такой, седоватый? – спросил Гуров. – Так, может, его предупредить? Пусть эти дни сидит дома?

– Бесполезно, – старик махнул рукой. – От судьбы не уйдешь. Ну, будьте все здравы! – И старик скрылся во дворе.