Гуров осторожно разулся и, не зажигая света, хромая, проковылял на кухню. С улицы было видно, что в квартире не горит ни одно окно, значит, Мария уже спала. Гуров не боялся ее разбудить. У него просто не было сил оправдываться.

Притворив за собой кухонную дверь, он наконец зажег свет и залез в холодильник. Не хотелось возиться, разогревать что-то, доставать посуду. Гуров взял пакет молока, надорвал уголок и принялся грызть ломоть черного хлеба, запивая его ледяным молоком. Боль в колене становилась все настойчивее, и Гуров осторожно опустился на стул, вытянув ногу и тупо глядя в черное окно. В окне все равно ничего не было видно, кроме искаженного отражения кухонной мебели, его собственной неподвижной фигуры и яркого пятна электрического светильника под потолком. Думать ни о чем не хотелось. Шел второй час ночи.

Внезапно стекло в окне колыхнулось, и Гуров увидел жену в отражении дверного проема. Он повернулся и заранее сделал виноватую физиономию. Но, видимо, получилось это у него плохо, и совсем другие эмоции были написаны на лице, потому что Мария тихо присела рядом и ласково погладила мужа по руке.

– Устал? – спросила она.

– Чертовски, – признался он. – Даже не верится, что только сегодня утром я вернулся с отдыха… Не верится. Ты прости.

Он посмотрел на Марию. В домашнем халате, с распущенными по плечам волосами она была похожа сейчас не на знаменитую актрису, а просто на одну из многих тысяч русских жен, хранительниц домашнего очага, исполняющих свой долг, пока мужья занимаются своими пустяками. Правда на их стороне, но они снисходительны к слабостям мужчин.

– Ты не намерен поужинать нормально? – уже бодрее произнесла Мария.

– В моем положении это самое нормальное, – ответил Гуров. – Глоток холодного молока – это все, что мне сейчас нужно. Что-то серьезнее мне просто не полезет сейчас в глотку.

– Все-таки странная у нас жизнь! – сказала Мария, серьезно посмотрев на Гурова.

Он покивал, а потом торопливо принялся объяснять:

– Понимаешь, мы все-таки взяли след! Я в этом уверен, хотя следователь Сметанин подчеркнуто пренебрежительно относится к моей версии. Говорит, что нельзя найти иголку в стоге сена с первого захода. Ну, со второго, говорит, еще куда ни шло!.. Но ведь, если вдуматься, я не вслепую шел. Логика подсказывала мне, куда двигаться. И вот мы вышли на человека, который, вероятно, был другом убийцы. Вероятность была не слишком велика, и мы с Крячко не стали откладывать визит к нему. Понимаешь, мы не к захвату готовились! Хотя меры необходимые приняли, конечно. В результате мы упустили этого типа. Я из-за него ушиб колено, а в Крячко он вообще стрелял…

Мария ахнула, прижав ладони к щекам.

– Да нет, все обошлось! – махнул рукой Гуров. – Стрелял он на бегу и, конечно, промазал. Спасибо, что в окружающих ни в кого не попал. Но элемент внезапности оказался на его стороне, и ему удалось смыться. Естественно, пришлось задействовать все силы на его поимку. Я предполагал, что он попытается сразу же покинуть город. А пока ждали сведений о перехвате, получили ордер на обыск квартиры. Сметанин, разумеется, тоже подключился. Вылизали в этой конуре все углы. Установили личность хозяина, получили массу отпечатков пальцев. Но, кроме этого, почти ничего. Кошкин – так его звали – жил весьма скудно…

– Ты говоришь – жил? – с тревогой спросила Мария.

– Увы! – покачал головой Гуров. – Ближе к полуночи поступил сигнал, что за Кольцевой на Ленинградском шоссе обнаружена разбитая машина, а в ней – труп гражданина Кошкина. Ну, съездили мы туда – действительно, Кошкин. Машина всмятку. Сейчас над ней эксперты пыхтят. А я вот домой уехал. Действительно, сил никаких уже нету.

– А Стас?

– Тоже домой поехал. У него там Тимофей на одной картошке целый день. Прячем его от Сметанина. Боимся, что проболтается.

– Эх, ты, мой горе-сыщик! – вздохнула Мария. – Допивай молоко, и пойдем посмотрим твою ногу.

Следующие полчаса Мария обследовала и приводила в порядок ушибленную ногу Гурова, накладывая на нее какие-то целительные мази, а попутно развлекала его рассказами о театральной жизни. Он слушал с блаженной улыбкой, почти ничего не понимая, потому что уже засыпал. У него было ощущение, будто путешествие от «Зеленого кольца» до Москвы заняло у него целый месяц. Когда Мария заканчивала бинтовать его колено, Гуров уже спал крепким сном праведника.

А утром его ожидал весьма неприятный сюрприз. Впервые за много лет он проспал и был разбужен Марией в половине десятого утра. Увидев брызжущее в окно солнце, Гуров подскочил на кровати, посмотрел на часы и охнул.

Мария появилась на пороге, свежая и улыбающаяся. На ней было изящное серое платье. Кажется, она собиралась уже уходить.

– Я проспал! – в отчаянии закричал Гуров. – Ты меня не разбудила!

Мария сделала вид, что ничего не слышала.

– Как твоя нога? – деловито спросила она.

Гуров спрыгнул на пол и сделал несколько шагов.

– Нога гораздо лучше, – с радостной улыбкой сказал он и тут же, спохватившись, опять закричал: – Почему ты меня не разбудила? Я опоздал на службу! Это невероятно!

– Окстись! – с деланым удивлением отозвалась Мария. – Какая служба? Твой отпуск еще не кончился. Твое право проводить его любым дурацким способом, но уж один-то раз нормально поспать ты можешь?

– Гм. Пожалуй, ты права, – сдался Гуров. – Но тут такое дело, что, теряя время, я сам загоняю себя в ловушку. Мне нужно срочно идти. А мне никто, случайно, не звонил? – вдруг вспомнил он.

– Ни одна живая душа.

– И Крячко? Невероятно! – повторил Гуров. – Что же там у них, черт возьми, происходит?

Он схватился за телефон и набрал номер Стаса. Тот ответил сразу.

– А-а, привет! – легко сказал он. – Проспал? Я так и думал. Даже не стал тебя тревожить. И Петру сказал, чтобы тебя не беспокоили. Все-таки отпуск есть отпуск, сказал я ему.

– Ты разговаривал с Петром? – с беспокойством спросил Гуров.

– Почти нет, – невозмутимо ответил Крячко. – Большей частью разговаривал он. Сорок процентов мата, остальное – угрозы. Сейчас он в прокуратуре, утрясает вопросы. Надо сказать, что выглядит он неважно, переживает. А ты сегодня появишься?

Более бессмысленного вопроса и придумать было трудно. Наскоро перехватив чашку кофе и бутерброд, Гуров отправился в управление. На этот раз он вывел из гаража свой верный «Пежо», по которому успел здорово соскучиться. За рулем он почувствовал себя увереннее. Нога почти не болела. Голова тоже.

По дороге Гуров завез в театр жену. Они нежно поцеловались на прощание.

– Береги свои конечности! – смеясь, сказала Мария. – И все остальное.

– Я очень осторожен, – ответил Гуров и опять некстати вспомнил ночную реку, освещенную неверным светом ущербного месяца. Эта история все еще лежала в запаснике, подходящий момент, чтобы ее изложить, красочно, со смаком и необходимыми преувеличениями, все не наступал. Это было очень обидно.

«Занес меня этот поток! – думал Гуров по пути в управление. – Занес черт-те куда, хотя формально все под боком, все под рукой. Преступники ходят где-то рядом, я это чувствую. И главное, что обидно, – они не особенно и осторожничают, ведут себя так, будто милиции не существует в принципе. Не сомневаюсь, что Кошкина тоже ликвидировали. Сбежав от нас, он наверняка отправился к своим, все рассказал, а свои прикинули и решили, что проще всего будет имитировать аварию на дороге. Разбитая „Лада“, скорее всего, в угоне. Кошкин мертв. Концы обрублены. Ничего не скажешь, ребята без комплексов. „Таким пальца в рот не клади“. В голову ему пришла одна мысль, которую он решил проверить при первом удобном случае. Однако сначала нужно было выяснить, как далеко продвинулось со вчерашнего дня следствие и не добрался ли Сметанин до Тимофея. Если голодный, трезвый и издерганный Тимофей проговорится, дело может получить не совсем желательный оборот. И отвлекающий маневр у них с Крячко получился не совсем удачно. Правда, немного времени им удалось выиграть, и Сметанин даже не упрекнул Гурова за то, что тот не явился к нему вовремя, как обещал, но теперь уже наступил новый день, а с утра все видится по-другому, особенно следователям. Вряд ли удастся прятать Тимофея неограниченно долго. Скорее всего, в самое ближайшее время Сметанин категорически потребует его к себе на допрос и будет, разумеется, прав, поскольку нелепо вести следствие, не встречаясь при этом с жертвой преступления. Они и сами оказались теперь в глупом положении, а вместе с ними и Петр. Нужно прекращать эти игры, но вместе с тем стараться максимально заваливать следователя новыми фактами, чтобы у него голова была все время занята.

Когда Гуров появился в управлении, генерала на месте еще не было. Зато на месте был Крячко, как всегда, бодрый и сияющий. Он варил кофе и ждал нового разноса от начальства.

– Садись, выпей чашечку перед смертью! – посмеиваясь, предложил он Гурову. – Петр сейчас явится от прокурора и будет снимать с нас семь шкур. Мы и в самом деле слегка увлеклись. Ну, с тобой-то понятно – ты расслабился в отпуске. А я? А я переутомился. Мне пора в отпуск, а вместо этого я пашу на износ и совершаю ошибки.

– Нужно представить Тимофея следователю, – строго произнес Гуров. – Хватит дурака валять!

– Ха! Опомнился! – сказал Крячко. – Тимофей уже с утра в прокуратуре. Нам с тобой осталось только молиться, чтобы он не ляпнул там чего не надо, потому что тогда с нас не шкуру, а погоны поснимают. Хотя, с другой стороны, все равно мы с тобой ни одной молитвы не знаем, так что можно не напрягаться. А что мне оставалось делать? Он взаперти уже дошел. Все уговаривал меня беленькую взять. Да не ту Беленькую, у которой память такая хорошая, а наш исконный напиток, который память как раз отбивает…

– Хорош трепаться! – попросил Гуров. – Расскажи лучше, что стало известно о внезапной кончине Кошкина.

– Пока немного, – ответил Крячко. – Машина, в которой его нашли, числится в угоне со вчерашнего дня. Поскольку глупо бежать из города на угнанной машине, выходит, что, скорее всего, свои же его и грохнули. Демонстративно. Вот, мол, вам гражданин Кошкин – документы налицо, стреляный ствол при нем, отпечатки пальцев и прочие особые приметы. Причем безнадежно мертвый, а, значит, взятки гладки. Кстати, эту же версию подтверждают и положение тела в машине, и еще кое-какие детали… Если хочешь, можно запросить акт экспертизы.

– Попозже, – поморщился Гуров. – Что по его личности? Кто-нибудь из родственников появлялся? Что есть на него в нашем архиве?

– В базе данных ничего, – ответил Крячко. – И пока никто о нем не вспомнил, хотя в вечерних новостях сообщение о смерти прошло, и с упоминанием фамилии, между прочим.

– Значит, криминального прошлого у человека как бы и нет, – заключил Гуров. – Но при этом он безо всякого стеснения лупит по милиционерам из боевого огнестрельного оружия. Очень интересно!

– Справедливости ради нужно сказать, что формы все-таки на мне не было, – заметил Крячко. – На суде он вполне мог бы сослаться на то, что принял меня за бандита. И пистолет у него вроде бы чистый. Должно быть, контрабандный. Думаю, недавно он его купил.

– Хочешь сказать, что ты стал его первой мишенью? – мрачно спросил Гуров.

– Не думаю, хотя стреляет он, конечно, неважно, – сказал Крячко. – Но сам факт, как легко он пустил оружие в ход, свидетельствует, что человек он был опасный.

– Да уж, если напугал такого матерого опера, как полковник Крячко… – усмехнулся Гуров.

– Я нисколько не напугался, – горячо запротестовал Крячко. – Я растерялся, а это не одно и то же. Во-первых, я ждал его из окна, а он вышел, как нормальный человек, из двери. Я, конечно, обратил на него внимание – вижу, человек явно не в себе, окликнул. А он вынимает пушку и безо всякого предисловия начинает палить. Нужно же было и о прохожих подумать. Я на секунду притворился мертвым, а его, гада, и след простыл!

– Ладно, что выросло, то выросло, – протянул Гуров. – Чего уж теперь? Ты где договорился с Тимофеем встретиться?

– А я ему мобильник дал, – объяснил Крячко. – Он как освободится, сразу отзвонится. А! Вот он, наверное, как раз и звонит!

Однако Крячко ошибся. Звонил сотрудник, занимавшийся по заданию Гурова архивом. Сведения, которые он сообщил, представляли несомненный интерес.

– По тому вопросу, Лев Иванович, вот что удалось наскрести. Случаи ограблений на отдыхе, а именно в санаториях, домах отдыха, на турбазах случались, но, полагаю, фиксировались они по месту событий, поэтому в нашей базе таких случаев совсем немного. А именно четыре. Но в расчет брались только два последние года, как вы сказали, правильно? Я приготовил выписку – прикажете занести?

Получив долгожданную выписку, Гуров углубился в ее изучение и вскоре познакомил Крячко со своими умозаключениями.

– Да, негусто! Конечно, специфика, – сказал он, – никуда не денешься. Если все происходило так, как мне представляется, то схему преступники нашли весьма удобную. Человек выбирается на отдых, подальше от дома, он расслаблен, беспечен, мечтает, может быть, о всяких шалостях. При нем приличная сумма денег. И вот в один прекрасный момент, когда он ни о чем таком не думает, на него вдруг наваливаются неизвестные отморозки и обчищают его до нитки. Пока он приходит в себя, пока соображает, кто может ему помочь, бандитов уже и след простыл. Естественно, следствие заходит в тупик. Ни свидетелей, ни примет преступников, ни предположений, куда они могли направиться… Вот как в моем случае. Прибыли на поезде, ушли по реке. Пока милиция спохватилась, они уже были далеко. Да и не слишком-то старалась милиция, это надо признать честно! Естественно, жирующий москвич потерял какие-то деньги – да кого это волнует? Так ему и надо! Вот и в этом списке, который ребята подготовили, из четырех случаев до суда дошли только два. В подмосковных домах отдыха на отдыхающих были совершены разбойные нападения. В первом случае потерпевший избит и лишился двух тысяч рублей, во втором с женщины сорвали золотую цепочку. И там, и там виновата местная шпана, безработная молодежь. Эти случаи мы сразу же отметаем. А вот другие два вызывают определенный интерес. Бизнесмен отправился на один из курортов в Минеральных Водах. Между прочим, не очень здоровый человек, надеялся подлечиться. Буквально на второй-третий день к нему в номер проникли люди в масках и, угрожая оружием, отобрали все ценности и деньги. Далее они исчезли, а местная милиция не нашла никаких следов. Бизнесмен вернулся в Москву и обратился здесь в прокуратуру. Ну, были запросы в Минеральные Воды, служебная переписка, то-се, а воз и ныне там. И другой случай, похожий как зеркальное отражение. Гражданин отправился на Кавказ на один из горнолыжных курортов. В то время он был чиновником средней руки в Раменском. Тем не менее накрыли его на курорте на сто тысяч долларов. Он был очень расстроен и тоже привлекал к расследованию Московскую прокуратуру. Думаю, у него имеются связи в столице. Потому что на этот раз служебная переписка была в два раза объемнее. Но результат тот же самый – нулевой.

– А откуда у чиновника сто тысяч долларов – этот вопрос вставал? – поинтересовался Крячко.

– Ну, разумеется, у него жена занималась бизнесом, и дети, и бабушка оставила ему большое наследство. Такое вот счастливое совпадение. Но дело не в этом. Нас с тобой интересует сейчас другая сторона. А у этой стороны, кроме наглости и мобильности, имеется еще одно несомненное и неоспоримое преимущество: они знают, из кого вытрясать деньги. Не похоже, чтобы они действовали методом проб и ошибок.

– Ты настаиваешь, что преступники заранее получали информацию о состоятельных людях? – спросил Крячко.

– Да, люди покупали путевку, и в туристическом агентстве сотрудникам было прекрасно известно, что этот человек отправляется на отдых один, что он состоятелен. Возможно, брались в расчет еще какие-то личные качества – как, например, хвастливость и склонность к алкоголю у Тимофея. Я не говорю уже о паспортных данных. Не составляет большого труда сделать даже портрет потенциальной жертвы. Причем вся эта информация поступает в распоряжение бандитов совершено бесплатно и, можно сказать, сама собой. Им остается только прикинуть, кого выбрать в жертву.

– И что же дальше? Два старых «глухаря», – пренебрежительно заметил Крячко. – Нам что это дает? Опять одни догадки.

– Ну вообще-то да, – согласился Гуров. – Вот только оба потерпевших приобретали свои путевки в туристическом агентстве «Глория». Если оно существует до сих пор, то мы можем выяснить, кто эти путевки продал. Возможно, как и в случае с «Востоком», нас ждет сюрприз.

– То есть еще кого-то убьют? – спросил Крячко.

– Типун тебе на язык! – рассердился Гуров. – Вот бери телефонный справочник, ищи в нем агентство «Глория» и наводи справки. А я сейчас навещу директора «Востока» – надо же узнать, чем он руководствуется при подборе кадров – а потом заскочу на вокзал. Меня с самого начала волнует вопрос: как преступники добирались до места преступления. По чужим документам или по своим? Они ведь ребята безбашенные, могло быть что угодно. Вполне вероятно, мы получим доказательство, что Кошкин был в «Зеленом кольце»!

– Это не доказательство, – мотнул головой Крячко. – И все равно Кошкин уже мертв.

– Мы должны уяснить для себя – был ли он там! – возразил Гуров. – И если был, то все сходится, и мы ищем тех, кого нужно. И на Сметанина такая информация произведет впечатление.

– Ну, конечно! – вздохнул Крячко. – Опять я должен принимать на себя главный удар.

– Все-таки я твой начальник, – заметил Гуров. – Начальников положено прикрывать грудью. По уставу. И вообще, я в отпуске. Приказа, кажется, пока никто не отменял?

Прибыв в офис «Востока», Гуров застал там весь небольшой коллектив в полном составе. Девушки Людмила и Света казались напуганными, ни разу Гурову не улыбнулись и позвали директора с видимым облегчением.

Директор Александр Палыч оказался моложавым человеком лет сорока пяти, весьма тщательно и со вкусом одетым, сдержанным и любезным. Появление оперуполномоченного его не удивило и не испугало. Он пригласил Гурова в крохотный кабинет и с ходу сообщил:

– Мне уже все известно. Это ужасно! Девочки сами не свои. Никто и не мог предположить, что у нас в агентстве может произойти такой кошмар.

– Ну, строго говоря, если бы этот кошмар произошел у вас в агентстве… – многозначительно произнес Гуров.

Директор махнул рукой.

– Я имею в виду моральную сторону, – сказал он. – Все, что происходит с моими сотрудниками, все это происходит у нас – такова моя позиция.

– С одной стороны, это правильно, – сказал Гуров. – Но тут тоже нельзя перебарщивать. Относительно Анжелы Кругликовой у меня имеются кое-какие сомнения.

– Правда? Я этого и боялся, – с несчастным видом сказал Александр Павлович. – Она что-то натворила?

– Пока ничего не могу сказать вам определенного, – ответил Гуров, сверля директора настойчивым взглядом.

Он и не хотел говорить ничего определенного – Александр Павлович пока был для него загадкой. Гуров намеренно намекал на это обстоятельство, но директор, кажется, не обращал внимания на такие нюансы. Он не выглядел человеком растерянным или нервничающим, скорее огорченным до глубины души.

– Вы можете вспомнить, как Анжела Кругликова попала к вам в агентство? – спросил Гуров. – Просто пришла с улицы? Или ее кто-то рекомендовал?

Александр Павлович немного смутился. Он порывисто вскочил и зашагал по тесному кабинету. Выглядело это немного карикатурно, потому что шагать практически было негде, и Александр Павлович снова опустился в кресло.

– Кажется, я допустил непоправимую ошибку? – искательно спросил он, озабоченно вглядываясь в лицо Гурова. – Мне не следовало принимать на работу без рекомендации, да? Теперь я это понимаю. Да-да, она пришла, что называется, с улицы, и я взял ее на работу. Она производила такое хорошее впечатление! И у нее был опыт – она и до меня работала в турагентстве.

– Вот как? Не вспомните названия?

– Почему же не вспомню? Туристическое агентство «Глория», – преспокойно ответил Александр Павлович. – Анжела там больше года работала. Почти два. Да, точно, два года. Но потом у нее начались нелады с руководством, и она была вынуждена уйти.

– Нелады – это что имеется в виду?

– В личном плане, понимаете? Анжела – женщина красивая, незамужняя, ну и надо сказать, довольно раскованная. Тамошний коммерческий директор Тюнин не остался безучастным к ее чарам. То ли он начал оказывать ей усиленные знаки внимания, то ли они на самом деле сделались любовниками, точно я не знаю, но реакция жены Тюнина была исключительно резкой. Дело в том, что «Глория» принадлежит именно жене, а Тюнин всего лишь наемный работник у собственной супруги. Сами понимаете, в таких случаях у мужиков начинаются всякие комплексы, которые они пытаются компенсировать, заводя любовниц, пускаясь в загулы или раскатывая на спортивных машинах. Но Глория (это eе подлинное имя) терпеть такого вольнодумства не собиралась. Говорят, скандал был страшный.

– А вас не смутил такой шлейф слухов?

– Видите ли, личная жизнь – это личная жизнь. Я предпочитаю ориентироваться на деловые качества сотрудников.

– Но деловые качества Кругликовой вам были неизвестны, – резонно заметил Гуров. – Ну или не слишком хорошо известны. И тем не менее…

– Да, вы правы, – сокрушенно проговорил Александр Павлович. – Я пытаюсь выгородить себя. Но если быть абсолютно честным, то я и сам попал под очарование Анжелы. Нет, вы не подумайте – никакой связи у нас с ней не было. Но ее женское обаяние решило все. Когда я ее увидел, услышал ее голос, никакая информация уже не могла иметь значения. Анжела располагала к себе мужчин.

– Охотно верю. И тем не менее один из них хладнокровно убил ее.

– Это известие поразило меня до глубины души, – признался директор. – Ума не приложу, кто мог поднять на нее руку.

– То есть ничего о ее друзьях и знакомых вам не известно?

– Абсолютно ничего. Я мог говорить ей здесь комплименты, даже угостить завтраком, чашкой кофе… Но не более того. Кроме той истории, что случилась на ее прежнем месте работы, я больше ничем не интересовался. Кроме того, знаете, у меня есть подруга, и мы собираемся пожениться.

– В таком случае желаю вам счастливой семейной жизни! – сказал Гуров на прощание.

Не похоже было, что Александр Павлович кривит душой. Благодаря ему Гуров получил весьма важную информацию. Тот факт, что Кругликова работала в агентстве «Глория», еще раз подтверждал основную версию.

Ободренный удачей, Гуров поехал на вокзал, намереваясь выяснить там, не зафиксирован ли в базе данных гражданин Кошкин. Ведь он вполне мог быть среди тех четверых отморозков, что проникли недавно в «Зеленое кольцо» и ограбили Тимофея. Если бы удалось подтвердить факт покупки им железнодорожного билета до станции Чередниково, версия Гурова приобрела бы железобетонную прочность.

Гуров надеялся, что ему повезет еще раз, но он даже не предполагал, какой сюрприз готовит ему судьба.