Бодрая пенсионерка действительно дожидалась их в скверике, расположенном в трех кварталах от ее дома. Однако сказать, что гражданка Беленькая делала это терпеливо, было сложно. Несмотря на то, что в скверике имелись пустые скамейки, а послеполуденное солнце грело почти по-летнему, беспокойная дама металась по озелененному пятачку, точно тигрица по опостылевшей клетке. Со стороны это выглядело довольно забавно, тем более что, собравшись в гости к сестре, почтенная пенсионерка вырядилась в какую-то удивительно нелепую шляпку, в которой она сделалась похожа на героиню одного известного мультфильма. Полковник Крячко с трудом удерживался от смеха, когда они с Гуровым шагали от машины к месту свидания.

– Охолонись! – недовольно сказал ему Гуров. – Еще не хватало, чтобы наша главная свидетельница обиделась и накатала на нас с тобой жалобу. Нам только этого сейчас не хватает – чтобы нас обвинили в бездушии и преступной халатности.

– Но ты посмотри, на кого она похожа! – простонал Крячко. – Умрешь со смеху!

– Смешливый какой! – недовольно буркнул Гуров. – Собери свою волю в кулак! Ну, представь, например, что в стране ввели сухой, очень сухой закон…

– Ага! – делаясь моментально серьезным, воскликнул Крячко. – Вот так вот! А что? Это серьезно! Можно сказать, ты нажал на самую больную мозоль. По сравнению с такой картиной бледнеют все шляпки на свете.

– Ну и отлично! Постарайся сохранить это выражение лица и дальше. Полная серьезность с некоторым налетом беспокойства, а то она нас уже заметила.

Гражданка Беленькая и в самом деле увидела оперативников и чуть ли не бегом бросилась к ним навстречу.

– Да куда же вы провалились?! – встретила она их таинственным шепотом, в котором определенно прослушивались нотки отчаяния. – Я здесь уже чуть в обморок не падаю от переживаний, а они раскатывают на иномарках!.. Вас что, преступники не интересуют?

Сердитое лицо ее было красно от возбуждения, смешная шляпка сбилась набок, она размахивала перед носом у Гурова маленькими кулачками, будто собиралась отпустить ему хорошую зуботычину.

– Спокойнее, гражданка Беленькая! – нахмурив брови, сказал Гуров. – Вы привлекаете внимание окружающих. А в нашем деле главное – конспирация.

– Да пока вы занимаетесь своей конспирацией, – уничтожающе проговорила пенсионерка, – все бандиты разбегутся! Немедленно пойдите и схватите этого убийцу!

Последние слова она произнесла с таким чувством и так громко, что на нее с тревогой начали оглядываться мирные прохожие.

– Тише, ради бога, тише! – прошипел Крячко. – Совсем не обязательно устраивать митинг. Сейчас мы пойдем и тихо схватим всех убийц, на которых вы нам покажете.

Беленькая с недоумением уставилась на него.

– Ну уж нет! – негодующе сказала она. – Я уже не в том возрасте, чтобы мужиков ловить. Правду сказать, я и так чуть не обкакалась, когда эту страхолюдину увидела. Мне и так вознаграждение положено за то, что я вам информацию предоставляю.

– Предоставлять информацию – это ваш гражданский долг, – напыщенно произнес Крячко.

– Вы мне зубы-то не заговаривайте, господа полицейские! – язвительно заявила Беленькая. – Теперь за бесплатно и чирей не вскочит. А тем более я не стану рисковать жизнью за просто так. У меня внучки – я им еще нужна, учтите это обстоятельство.

– Внучки – это замечательно! – сказал Гуров. – Вот о них и подумайте. Или хотите, чтобы они жили в мире, где сплошные преступники и все продается за деньги? Между прочим, статью за дачу ложных показаний, а также за сокрытие информации никто не отменял. И вообще, никто вас за язык не тянул, гражданка Беленькая. Мы из-за вас все бросили и помчались сюда сломя голову. А у меня, между прочим, с утра во рту и маковой росинки не было. Или вы думаете, что «господа полицейские» святым духом питаются?

– Ничего я не думаю! – немного смутившись, отрезала Беленькая. – А раз не кушали, значит, побыстрее нужно бандита поймать и идти кушать. Как говорится, кончил дело – гуляй смело!

– Именно этим мы и хотим заняться, – начиная терять самообладание, сказал Гуров. – А вот вы нам зубы заговариваете! Может быть, вы на самом деле и не видели никого?

– Как это не видела! – возмутилась Беленькая. – Очень даже видела. Вон тот двор наискосок. Там и стоит его машина. Ошибиться я никак не могла, граждане! Я эту рожу второй раз сегодня вижу. Он-то меня вряд ли запомнил, а я сразу! Прямо обомлела! А он как раз из машины вылез и пошел в дом – ключами, сукин сын, помахивает… Так бы и плюнула ему в харю его наглую!

– И в какой же он дом пошел – показать сможете? – спросил Гуров.

– Я еще из ума не выжила, – гордо сообщила Беленькая. – И дом, и машину, и все, что хотите, показать могу. Только опасаюсь я, что теперь-то он меня наверняка уж запомнит.

– С нами вам нечего бояться, – сказал Гуров. – Да и совсем не обязательно, чтобы вы были на переднем плане. Покажете издали, а дальше мы уж сами.

Неизвестно, то ли успокоили ее слова Гурова, то ли пересилило врожденное любопытство, то ли деятельная натура гражданки Беленькой взяла свое, но пенсионерка перестала вспоминать про вознаграждение и про опасность. Она с важным видом повела оперативников во двор, где проживала ее двоюродная сестра. По пути немного порассуждала на философские темы, вспоминая утреннюю трагедию.

– Господь, он не смотрит, молодой ты или в годах! – заявила она. – Призвал тебя – и ступай. Чего говорить – жаль, конечно, девчонку, хоть и непутевая она была. Нас сегодня как следователь пригласил на опознание, да как я ее увидела в эдаком непотребном виде, так у меня сердце и защемило! До сих пор болит! Ну, да ведь сама виновата, разве можно с такими обалдуями компании водить? Конечно, там денежки, вино, машины… Уж больно нынешняя молодежь на это падкая! Это мы жили в строгости. Упаси бог, если девчонка закурит! А сейчас?

– Сейчас нравы заметно упали, – с серьезным видом сказал Крячко. – Граждане даже с милиции норовят деньги получить.

– Ну, не вам же одним граждан трясти! – не моргнув глазом, ответила Беленькая.

Она вдруг вскрикнула, замерла и зажала ладонью рот. Они как раз вошли во двор, и Гурову сначала показалось, что их провожатая как минимум узрела самого главного убийцу с руками, по локоть обагренными кровью. Но, проследив за ее взглядом, Гуров не увидел ничего особенного. Даже когда Беленькая вытянула вперед указательный палец и трагически произнесла: «Там!», он все равно ничего не понял.

– Что случилось? – с тревогой спросил он. – Я ничего не вижу.

– Еще бы он не видит! – с отчаянием проговорила женщина. – Конечно! Потому что там ничего и нет! А ведь как раз там и стояла машина! Пока вы копались, он, конечно, уехал!

Гуров и Крячко переглянулись.

– Ну, что выросло, то выросло, – заметил Гуров. – Если вы не ошиблись и это действительно был человек, приходивший утром к вашей соседке, то сам факт его появления здесь очень примечателен. Скажите, а как вам показалось, он чувствовал себя здесь в своей тарелке? Или же озирался, присматривался?

– Да как у себя дома! – гневно сказала Беленькая. – Расхаживал тут, точь-в-точь как у себя дома, мне это сразу в глаза бросилось. Думаю, недалеко, оказывается, ты гуляешь! И совести ведь хватает! Другой бы бежал куда глаза глядят…

– Нет уж, пусть лучше так! – поспешно сказал Гуров, внимательно осматривая двор. – Тут правило «подальше положишь – поближе возьмешь» не работает. Если ему нравится крутиться около места преступления – на здоровье! Однако пора нам навести справки. Я вижу, из этого самого дома вышел человек. Попробуем спросить у него…

Гуров оставил Беленькую на попечение Крячко, а сам быстро направился к пожилому худощавому мужчине с матерчатой сумкой в руке, который явно был намерен совершить небольшой поход в магазин. На вид тот выглядел рассудительным и слегка флегматичным. Однако по живому огоньку в глазах можно было догадаться, что с хорошим собеседником он мог с удовольствием поговорить по душам.

Гуров поздоровался и сразу же предъявил свое удостоверение.

– Полковник Гуров. Лев Иванович. А вас как по батюшке?

– Иван Севастьянович. А вы по какому делу? У меня, почитай, лет двадцать никаких контактов с органами не было, – со спокойной улыбкой сказал мужчина. – Прежде я выпивал, правда, а на этой почве, сами понимаете… Но вот уж лет пятнадцать как ни грамма… Нельзя мне, врачи сказали. Категорически. Можете, говорят, в ящик сыграть. Одним словом, остепенился я.

– А мы не по вашу душу, Иван Севастьянович, – улыбнулся в ответ Гуров. – Хотим задать вам несколько вопросов по поводу ваших соседей, не возражаете?

– А чего возражать? – пожал плечами мужчина. – Чего я про них знаю, так это все знают, а чего не знаю – того и говорить не буду. Спрашивайте!

– Живете вот в этом доме, значит? И в подъезде всех знаете?

– Ну, более-менее. Вас кто персонально интересует?

– Вот, например, имеет кто-то из жильцов машину?

– Машину? Есть! У Романа Игнатьевича «Волга», у Тольки Фадеева машина, у майора Авросимова тоже…

– Про «Волгу» мне не надо, а вот иномарка синего цвета меня интересует, – сказал Гуров.

Иван Севастьянович наморщил лоб.

– Синего? – разочарованно спросил он. – У Тольки Фадеева иномарка, но красная, как задница у макаки. А синей ни у кого нет, извините. А вам обязательно синюю надо?

– Да хотелось бы, – небрежно заметил Гуров. – Вы только не подумайте, что у меня это праздное любопытство. Дело очень серьезное, и обсуждать его с кем попало не стоит, особенно с владельцами синих иномарок, понимаете меня?

– Ага, тайна следствия! – радостно закивал Иван Севастьяныч. – Это понять нетрудно. Чем вот только вам помочь, ума не приложу… М-м… А вы почему именно в наш подъезд обратились? Или какие основания имеются?

– Да есть кое-какие, – признался неохотно Гуров. – Не ахти какие, конечно, но других пока не предоставили. Был сигнал, что появлялся сегодня у вас в подъезде молодой человек, владелец синей иномарки – такой, неприятного вида, в черных очках…

– Точно! – почти вскрикнул Иван Севастьянович, и его глаза едва не выскочили из орбит от восторга. – А ведь я начисто забыл! Вот начисто! Вы-то спрашиваете, кто у нас в подъезде держит машину, а этот ведь не наш!

– Что значит – не наш? – Гуров буквально впился взглядом в честную физиономию Ивана Севастьяновича. – Так он здесь был?! Вы его видели?

– Ясное дело, – кивнул Иван Севастьянович. – Мои окна – вот они. Все, что во дворе, мимо меня не проходит. Не скажу, что только и дел у меня, что пялиться в окна, но безучастным не остаюсь. Во дворе, знаете, порой такое разворачивается – никаких сериалов не нужно! Вот, например, в прошлый четверг Дмитрич из дома напротив в отсутствие жены софу продал. Ну и пропил, естественно. Так что тут было, когда жена с работы вернулась!..

– Было очень интересно, не сомневаюсь, – сказал Гуров. – Но давайте все-таки вернемся к синей иномарке.

– А, ну да! Увлекся, извиняюсь! Тема уж больно болезненная. Скажу откровенно – иной раз посмотришь, как люди веселятся, и такая тоска берет, вроде пятнадцать лет из жизни своей рукой вычеркнул.

– Сочувствую, – кивнул Гуров. – И все же?

– Так вот, про иномарку. Я эту иномарку тут постоянно вижу. «Хонда» это, я как-то специально даже поинтересовался. Японцы молодцы, качественная все-таки у них продукция! Если бы у меня были средства, я бы только японскую машину покупал. А у этого, видать, средства имеются. Сигареты дорогие курит, и машина совсем новая. Видно, недавно раскошелился. Да и вообще, держится он так… Ну, как все эти хозяева сейчас держатся – будто вокруг них не люди, а вши.

– Ну, хозяева тоже разные бывают, – заметил Гуров. – Это еще пословица есть – из хама не выйдет пана. Но речь не о том. Значит, «Хонда», говорите? Это очень интересно, очень! Но вот знать бы, с какой целью эта «Хонда» сюда приезжает. Ну не сама, а ее хозяин, конечно. Может быть, любовница?

– Ха! Сейчас, конечно, такой разврат пошел, что ничему удивляться нельзя! – веско сказал Иван Севастьянович. – Но эти вроде не из голубых. Нет, у них какие-то другие дела. Одним словом, к товарищу он сюда ездит. Как раз в нашем подъезде и живет, товарищ-то. Вот тоже фрукт! Нигде не работает, постоянно я его вижу – мотается без дела, а одет прилично и сигареты тоже курит дорогие. Ну и времена настали! Как сказал поэт – бывали хуже, но не было подлей! Так, что ли?

– В поэзии не силен, – сухо сказал Гуров, которого излишняя словоохотливость свидетеля понемногу начинала утомлять. – А фамилию соседа можете назвать?

– Почему не могу? Очень даже могу. Фамилия у него смешная – Кошкин. Зовут, кажется, Владиславом. Сам я с ним не общаюсь. Этот сукин сын даже «здрасьте» сказать затрудняется, ну и я его вроде не замечаю. А вы на него какие виды имеете, товарищ милиционер?

– Виды? Да пока никаких, – сказал Гуров. – Пока хотелось бы побеседовать. Подскажите-ка, в какой квартире он проживает! В семьдесят второй? А вот владелец «Хонды» недавно ведь уехал, так? Он один уехал или прихватил Кошкина с собой?

– Кажется, один, – задумался Иван Севастьянович. – Нет, точно один. Значит, скорее всего, Кошкин сейчас дома должен быть. Не видел я, чтобы он выходил.

– Это очень любезно с его стороны, – пробормотал Гуров и задал собеседнику последний вопрос: – Номер «Хонды» помните?

– Чего нет, того нет, – развел руками Иван Севастьянович. – У меня на цифры память плохая. Я из-за этого и учился не очень. Техникум еле одолел. Да и, по правде сказать, зачем бы я стал запоминать его, номер-то? Если бы заранее знать, тогда бы, конечно, запомнил. На бумажку в крайнем случае записал бы, – его тон вдруг сделался тревожным. – А это… Выходит, мы тут бок о бок с преступником живем? Хорошее положение! Теперь ходи да оглядывайся!

– Послушайте, Иван Севастьянович! – строго сказал Гуров. – У нас в стране существует презумпция невиновности. Слышали, наверное? Это когда назвать человека преступником может только суд. Вот из этого и давайте исходить. Живите спокойно, как всегда жили, и ничего плохого с вами не случится. Я вас уверяю!

– Значит, я могу сходить в магазин? – спросил Иван Севастьянович.

– Разумеется, – кивнул Гуров. – Только прошу вас – никому ни слова! А то объявите всем, что у вас в подъезде преступник живет, а потом все мы краснеть будем.

– Дай бог! – осторожно сказал Иван Севастьянович. – Ну так я пошел?

– Идите, только еще одна просьба – дверку нам откройте!

Иван Севастьянович открыл входную дверь и быстро ушел. Гуров и Крячко вошли в подъезд. Железная дверь захлопнулась за ними с глухим стуком. Они прошли тамбур и остановились на нижних ступеньках.

– Клюнуло? – спросил Крячко. – Неужели клюнуло?

– Не знаю, – покачал головой Гуров. – Боюсь сглазить. Но совпадений полно. Синяя «Хонда», этот тип, ее владелец, предполагаемый убийца. А здесь живет его приятель, некий Кошкин. Судя по всему, человек без определенных занятий, но располагающий деньгами. Сосед показал, что владелец «Хонды» бывал у него довольно часто. Кошкин сейчас дома.

– Ага! И что будем делать – брать?

– Прыткий ты больно – брать! – недовольно поморщился Гуров. – С какого прибабаху мы его брать будем? К вам тут человек на синей машине ездит, так мы вас в наручники, любезный! Так, что ли? Я вот думаю по базе данных его пробить да наблюдение за квартирой установить…

– А этот на «Хонде» в следующий раз через месяц приедет, – скептически заметил Крячко. – Или вообще не приедет. Может, они договорились теперь на дно залечь? Или разбежаться? И твой Кошкин уже где-нибудь за Кольцевой автодорогой? Об этом ты подумал? Или, еще лучше, его тоже – бутылкой! А мы наблюдать будем, а он там разлагаться… А Сметанин? Про Сметанина ты забыл?

– Типун тебе на язык! – мрачно сказал Гуров. – Хотя насчет Сметанина ты прав. Я на минуту о нем совершенно забыл. Да и насчет остального тоже в яблочко. Пожалуй, придется нам этого Кошкина навестить. Только уж на этот раз без несанкционированного проникновения! Хватит приключений на свой толстый зад искать! Совсем мы с тобой разбаловались!

– Да мы же хотели как лучше! – пожал плечами Крячко. – Но нет так нет. Пусть все будет культурно. Только на всякий случай оружие приготовь… Ах, да, я и забыл, что ты с корабля на бал! Ну, ладно, пушка при мне, в случае чего я тебя подстрахую. Пойдем, что ли?

Они поднялись на два лестничных марша и остановились перед железной дверью с номером «72». Как они ни прислушивались, но так ничего и не смогли услышать – из-за двери не доносилось ни звука.

– Изоляция, черт бы ее драл! – проворчал Крячко. – Ну чего, под каким соусом будем заходить? Может, изобразим, будто детишки балуются? Или скажем, что соседи снизу – заливает нас?

– Поступим самым обычным образом, – уверенно сказал Гуров. – Сообщим, что из милиции. Если у него совесть чиста, откроет.

– А если нет?

– Если нет, тем более откроет. Не дурак же он – после первого же звонка в бега пускаться!

– Ну, тебе виднее! – сказал Крячко, доставая из-под пиджака табельный «ПМ» и засовывая его за пояс джинсов. – Тогда звони!

Гуров нажал на кнопку звонка. Прозвенела приятная трель, и почти сразу же из квартиры раздался грубый голос: «Кто там?»

– Гражданин Кошкин? – спросил Гуров. – Мы из милиции. Откройте, пожалуйста, нам необходимо с вами побеседовать.

С минуту Кошкин переваривал новость, а потом осторожно спросил:

– О чем побеседовать? Я ничего не знаю. С милицией дел никогда не имел. Спросите хоть кого.

– Значит, вам нечего бояться, – рассудительно заметил Гуров. – Мы на пять минут, не больше.

– Ладно, я только штаны надену, – сказал из-за двери Кошкин и пропал.

– Ну вот, добился! – буркнул Крячко. – Теперь он будет до утра штаны мерить. Говорил же, надо было хитрость применить!

– Сейчас откроет! – не слишком уверенно произнес Гуров.

Он приник ухом к самой двери, пытаясь понять, что творится в квартире. Но за плотно подогнанной дверью царила тишина.

– Знаешь, – озабоченно сказал Гуров Крячко. – Выгляни-ка наружу! Кто его знает – не сыпанет ли он в окошко?

– Я говорил! – в сердцах бросил Крячко и побежал вниз по лестнице.

Гуров опять нажал на кнопку звонка, а потом крикнул:

– Не валяйте дурака, Кошкин! Вас же все равно найдут! Куда вы денетесь?

Внезапно дверь металлически щелкнула и распахнулась перед самым носом Гурова. Он невольно отпрянул. На пороге стоял высокий темноволосый парень с хмурым, плохо выбритым лицом. Это была не модная небритость – судя по всему, хозяин квартиры мучился с похмелья, и на внешний вид просто не обращал внимания. Тем не менее одет он был по полной программе – солидный костюм, свежая рубашка, галстук. Выглядело это довольно странно, учитывая, что пять минут назад хозяин не имел на себе даже штанов.

– Собираетесь куда-то уходить? – спросил Гуров.

Парень уставился на него так, словно не понял ни одного слова. Однако, подумав с минуту, он все же ответил:

– Куда мне уходить? Это вы пришли. Вот я штаны и надел.

– Так, может быть, пригласите в квартиру?

– А? В квартиру? А вас вроде двое было?

– Товарищ отошел покурить, – сказал Гуров.

– А-а! – недоверчиво протянул хозяин. – Ну, заходите!

В квартире стоял кислый пивной дух. В комнате бубнил телевизор. Это моментально напомнило Гурову другую квартиру, кровь на стене и обнаженное женское тело в ванне.

Кошкин привел его на кухню и зачем-то выглянул в окно.

– Один живете? – спросил Гуров, оглядывая не слишком чистое помещение.

Совсем недавно хозяин поменял здесь батарею отопления, и старая, из пяти-шести секций, стояла прислоненная к стене около двери. Новая батарея еще даже не была выкрашена.

– Один, – хмуро подтвердил Кошкин. – С кем же мне жить?

– А трудитесь где? – с невинным видом поинтересовался Гуров.

Кошкин метнул в его сторону неприязненный взгляд.

– Временно безработный, – сквозь зубы процедил он.

– А живете на какие средства?

Настроение у хозяина квартиры портилось на глазах.

– Так, перебиваюсь, – сказал он через силу. – Вам-то какое дело?

– Это правильно, – согласился Гуров. – Такие вещи меня не касаются. По правде говоря, меня интересует совсем другое. Кто к вам сегодня приезжал – на синей «Хонде»?

При этих словах Гуров как бы невзначай вытянул из кармана чужие ключи с брелоком в виде черепа с короной и принялся рассеянно вращать их на пальце. При этом Гуров посмотрел на Кошкина и увидел, как его небритое лицо мгновенно побледнело.

«Ого! А я, кажется, угадал с вопросом! И ключики эти нам явно знакомы, – подумал Гуров. – Как говорил вождь, верной дорогой идете, товарищи! Теперь надо развивать успех».

– Что же вы замолчали? – напористо спросил он и тоже посмотрел в окно. – Отвечайте! Или, скажете, это тоже не мое дело? А мне сдается, что на этот раз…

Договорить он не успел – Кошкин вдруг изогнулся совершенно по-кошачьи и с удивительной ловкостью метнул в Гурова тяжеленную батарею, стоявшую у двери.

– Стой! – заорал Гуров, имея при этом в виду не столько Кошкина, сколько огромный снаряд, пущенный им.

Реакция помогла Гурову избежать худшего, но удержаться в вертикальном положении он не сумел. Чугунная батарея сбила его с ног, как кеглю. Руками Гуров на вратарский манер парировал удар, но при этом упал и ударился ухом о новую батарею. Дикая боль пронзила его от головы до ног. Секунду-другую он приходил в себя, а потом вскочил и бросился вдогонку за Кошкиным.

Бежать было трудно – выяснилось, что при падении он здорово зашиб еще и колено. Чертыхаясь и припадая на больную ногу, Гуров выбежал на лестницу. Далеко внизу хлопнула железная дверь. Морщась от досады и боли, Гуров стал спускаться по ступеням, на ходу набирая номер на мобильном телефоне. Он хотел предупредить Крячко. Однако тот не отвечал, и Гуров понял, что Стасу уже не до телефона. А потом с улицы донесся звучный хлопок выстрела, и сердце у Гурова провалилось куда-то вниз.

«Вот так попали, на ровном месте и мордой об асфальт! – с нешуточным испугом подумал он. – Беда одна не приходит».

Озадаченные грохотом, прозвучавшим в семьдесят второй квартире, изо всех дверей выглядывали жильцы. Хромающий и стремящийся поскорее исчезнуть незнакомец вызывал у них вполне оправданные подозрения, и Гуров понял, что кто-то из соседей прямо сейчас вызовет милицию. На объяснения у него просто не было времени.