Речной берег почти сплошь заволокло туманом. Прибрежный лесок был наполнен влагой и шорохом дождевых капель. Шульгин раздвинул тяжелые сырые ветви и осторожно выглянул из-за кустов на проселочную дорогу. Покрытая раскисшей грязью, она была пуста. Шульгин беззвучно выругался и посмотрел на часы. Прошло уже четыре часа с тех пор, как ушел Вадим.

Его двоюродный племянник не был болтуном и комплексов по отношению к власти не испытывал, но мальчишка есть мальчишка. Шульгин знал, как умеет милиция добывать показания, поэтому волновался.

Вообще поволноваться ему в эту ночь пришлось немало. Быстро же вычислили его убежище! Неужели Темирхан и в самом деле раскололся? Ну что ж, бывает! В таких ситуациях все начинает сыпаться, как карточный домик. Накрылся их бизнес медным тазом, накрылся из-за нелепой случайности. Но эта же случайность дала в руки Шульгину утешительный шанс, эдакий бонус, и он будет последним дураком, если им не воспользуется.

Правда, теперь придется смотреть в оба – не только Водянкин будет ходить за ним следом, но и этот представительный полковник с седыми висками. Этот если привяжется, просто так не отстанет – Шульгин понял это сразу. Поэтому он и бросил ему кость – Водянкина. Пусть грызутся друг с другом. Ему полегче будет.

Предположение блестяще подтвердилось уже этой ночью. Пока Шульгин ломал голову, как ему обвести вокруг пальца полковника, Водянкин со своей бандой решил это за него. Пока они там разбирались, Шульгин ушел через тайный ход и сразу сюда. Шмотки и документы и все необходимое давно его здесь поджидало. Еще в первый день на семейном, так сказать, совете они договорились: если появляются в доме чужие люди, которые спрашивают Шульгина, Вадим сразу берет приготовленный в дорогу чемоданчик и рвет что есть духу за город. Тридцать минут на мопеде, и он уже здесь, в лесочке, где стоит на полянке избушка. То ли рыбаки поставили, то ли охотники – не важно. Удобств никаких, зато крыша над головой имеется, и дорога близко.

Вчера так и вышло. Опера из Москвы приехали, конечно, не зеленые, а Вадима они все равно не раскусили. Он овечкой прикинулся, а сам мигом, как только они на кухню зашли, рванул вниз, взял чемодан, потихоньку вывел мопед и по скользкой дороге покатил сюда.

Сам Шульгин тронулся в путь чуть попозже. К тому времени обоих оперов вырубили, а банда Водянкина слиняла. Путь был свободен, и Шульгин не стал манежиться. Накинул только старую куртку Леонида и бегом к железной дороге. Прыгнул на первый товарняк и был таков.

Когда добрался до избушки, Вадим еще был там. Шульгин наказал ему хорошенько выяснить ситуацию и в течение дня еще раз навестить его, чтобы рассказать, что затевают менты. Но Вадим все еще не появлялся.

Шульгин нервничал, и особенно тревожило его то обстоятельство, что именно сегодня вечером он должен был встретиться с одним человеком, от переговоров с которым зависело все его будущее. Шульгин договорился встретиться с ним в Твери, предполагая, что это будет самый безопасный вариант. Жизнь показала, как он ошибся, но уже ничего нельзя было поправить. Приходилось идти на риск. Лишь бы Вадим не проговорился. За Леонида Шульгин был спокоен – брат был человек-кремень. Сломить его было невозможно.

Дождь припустил еще сильнее. Шульгин поежился и с тоской посмотрел сквозь листву на небо. Долго в этой хибаре не продержишься. Так или иначе, а сегодня же нужно отсюда убираться. Фальшивый паспорт у него есть – не очень хороший, но на первое время сойдет. Уезжать лучше всего на попутках. Если водиле хорошо заплатить, он не станет задавать много вопросов.

Шульгину послышалось, будто в отдалении затрещал мотор мопеда. Потарахтел немного и смолк. Он снова выглянул на дорогу. Маленькая фигурка, спотыкаясь, плелась по обочине, с каждой минутой приближаясь к лесу.

– Слава богу, – пробормотал Шульгин. – Он, кажется! Мопед возле шоссе оставил, понятно. По такой грязи сюда не покатишь.

Через десять минут Вадим был совсем близко. Шульгин окликнул его, и Вадим нырнул в кусты. Шульгин притянул его за плечи, крепко хлопнул по спине.

– Ну что, жив? – грубовато спросил он. – «Хвост» не привел?

– Нет, дядя Володя! – возбужденно ответил парень. – Я специально проверял, потому и долго. А вообще на меня мало кто внимание обращал. В основном батю парили, но ты же его знаешь – из него лишнего слова не вытянешь.

Вадим был весь мокрый, но ужасно довольный – в такую взрослую игру не каждому удается поиграть в его возрасте. А игра великолепная – подумать только, они натянули нос московским ментам!

– Батя твой – кремень, – сказал Шульгин. – Только ты мне расскажи, что там, дома? Ну, вообще.

– Вообще хреново, дядя Володя, – признал Вадим. – По-моему, тебя в розыск объявили. К нам и здешние менты приходили, и еще из прокуратуры. Фотографии твои искали, вещи… За домом следят – я сам видел. Менты в штатском.

– Тебя видели, как ты уезжал?

– Ну что ты, дядя Володя! Я потихоньку ушел. А мопед я у Санька оставлял, у дружка своего…

– Ты все-таки поосторожнее с друзьями-то, – с сомнением сказал Шульгин. – А тебя про что-нибудь спрашивали?

– Что делал и где был, – ответил Вадим. – Хорошо, я сразу просек, что ночью у нас заварушка была. Так я им сразу наврал, что стрельбы напугался и убежал. Они больше ничего и не спрашивали. Только интересовались, когда ты приехал, что говорил, что с собой привез, ну, и все такое…

– А ты?

– Ну, я! Я лохом прикинулся, как и договаривались, – гордо объявил Вадим. – Ничего не знаю, ничего не ведаю. А про что отца спрашивали – этого я не знаю.

– Значит, в розыск?.. – задумчиво пробормотал Шульгин. – Ну, этого следовало ожидать. Не так страшен черт, как его малюют. Фотографий у них моих нет, в этом прикиде никто из них меня не видел, как-нибудь прорвемся. Человека, Вадик, не так-то просто найти! Главное, самому себя не выдать! Нервы в кулаке держать нужно!

– Это точно, дядя Володя! – солидно сказал юноша. – На меня ты можешь положиться.

– Ну и хорошо, – кивнул Шульгин. – Ты теперь давай двигай домой и сиди тихо, будто ничего и не было. Я на некоторое время исчезну. Пока все дела не сделаю, не появлюсь. Ну, я отца твоего предупреждал уже.

– Удачи тебе, дядя Володя! – застенчиво сказал Вадим.

Шульгин посмотрел на него, потом крепко обнял и хлопнул по плечу:

– Ну, все! Исчез!

Вадим повернулся и потрусил по грязной дороге обратно. Шульгин наблюдал за ним из-за кустов до того момента, пока со стороны шоссе не донесся короткий стрекот мотора. Когда он затих, Шульгин постоял еще немного, недоверчиво глядя на унылый пейзаж вокруг, но, убедившись, что все спокойно, вернулся в сторожку.

Он разобрал доски, которые скрывали примитивный тайник в полу, и достал оттуда свой чемодан. Расчистив место на кривом подоконнике, поставил чемодан и откинул крышку. Здесь было все, что нужно человеку для походной жизни, ни больше ни меньше. Шульгин отучился баловать себя еще со времен службы в армии и по привычке держал себя в ежовых рукавицах постоянно, но в глубине души мечтал на склоне лет пожить в роскоши. Для этого нужно было всего ничего – хорошенько разбогатеть. Однако до сих пор большое богатство оставалось для Шульгина понятием абстрактным. Деньги у него водились, конечно, но доставались они, можно сказать, потом и кровью, и было их недостаточно для беззаботной жизни.

Все изменилось в тот момент, когда в ошейнике афганской борзой, которую он увел у Звонарева, обнаружился ключ. Шульгин никому о нем не сказал, потому что сразу догадался, что это не простой ключ. Насколько подсказывал ему жизненный опыт, ключ этот был от банковской ячейки, и был это, по сути дела, золотой ключик. Предварительно Шульгин со свойственной ему дотошностью тщательно собирал информацию об академике, его семье и о его собаке. Многого он, конечно, не узнал, но на то, что денежки у Звонарева водились, указывали многие косвенные признаки. О какой сумме может идти речь, Шульгин не имел представления, но когда до него дошло, что за академиком охотится целая банда и старый знакомый Водянкин не жалеет ради этого ни времени, ни людей, он понял, что сумма эта весьма велика.

Шульгин был убежден, что Водянкин ищет тот самый золотой ключик, который давно лежал у Шульгина в кармане. Соответственно, Шульгин хорошо понимал, что ходит с этим ключиком по лезвию бритвы. Но он знал свои силы и четко знал железный закон – больших денег без риска не бывает. Не знал он только одного – в каком банке находится ячейка с сокровищами академика, и попасть туда не мог ни при каких обстоятельствах. Однако это Шульгина не смущало. Он был уверен, что где-то находится человек, который отлично знает, где эта ячейка, но добраться до нее тоже не может, потому что вряд ли академик стал бы делать дубликат такого важного ключа. Шульгину было хорошо известно, что Звонарев слыл редким скрягой.

И Шульгин нашел решение. Правда, сначала пришлось срочно покинуть Москву. Водянкин не успел взять его там, в лесу, но он его узнал. Может быть, не сразу, но узнал наверняка. Чем теперь занимается Водянкин, Шульгин не знал, но, судя по тому, что он увидел в роще, занятия эти были серьезными. Испытывать судьбу не хотелось.

Из Твери он позвонил дочери академика. Но тут его ждал неприятный сюрприз – дочь была в отъезде. Трубку взял муж и объяснил, что с Таисией Федоровной связаться никак нельзя, и предложил свою помощь, причем Шульгину показалось, что в этой услужливости звучал некий скрытый подтекст. Господин Биклемишев как будто знал, что собирается предложить ему неизвестный. Поэтому Шульгин решил рискнуть. Он объяснил Биклемишеву, что обладает важной информацией, имеющей отношение к их семье, и предложил встретиться. Хотя место встречи, назначенное им, отстояло от Москвы более чем на полторы сотни километров, Биклемишев без слов согласился. Это еще раз убедило Шульгина, что он на правильном пути.

Конечно, это могла быть и ловушка, но, поразмыслив, Шульгин решил, что до такого милиции никогда не додуматься. Милиция ничего не знала о Темирхане. Может быть, даже и кража собаки прошла мимо их внимания. Скорее всего, смерть академика они посчитают ненасильственной. По-настоящему опасаться нужно было Водянкина, но Водянкин тоже не мог знать о ключе. Там, в роще, его абсолютно не интересовала собака. Бросился в погоню он только потому, что понял – их встреча с академиком не прошла незамеченной. Но тут Шульгин тоже принял меры. Он был уверен, что обладает солидным запасом времени.

И вдруг оказалось, что все его планы идут прахом. До него добрались все – и менты, и Водянкин, – и добрались очень быстро. Застали его почти врасплох. Не исключено, что и предстоящая встреча тоже готовит ему сюрприз. Теперь следовало быть ко всему готовым. Но сворачивать на полпути было глупо. Милиции Шульгин по-прежнему не очень боялся. Доказать его причастность к кражам собак будет не так-то просто, а больше на нем ничего нет. Отказаться от претензий он всегда успеет. Он сделал свою ставку и будет биться за нее до последнего.

Шульгин с трудом дождался сумерек. Будто предчувствуя неприятности, он назначил встречу с Биклемишевым на шоссе, в безлюдном месте, неподалеку от леса, где было расположено его убежище. Это, конечно, было не слишком удобно для городского человека, да и для самого Шульгина создавало определенные трудности, но зато на открытом шоссе нельзя было застать его врасплох, и уйти он сможет в любую минуту, если это потребуется.

Он не слишком торопился выходить из своей избушки. Шульгин умел рассчитывать время. Он надеялся, что и Биклемишев окажется достаточно ответственным человеком.

По телефону они договорились, на каком километре от города произойдет встреча. Биклемишев должен был остановить машину возле перевязанного белой ленточкой дерева. Эту нехитрую метку Шульгин обеспечил еще накануне. Добравшись до места, он обнаружил, что ленточка все еще на дереве, хотя и начисто промокла. Она одиноко белела в сумерках, прилипнув к сырому стволу. С дороги ее обязательно должны были заметить.

Вот только замечать было пока некому. Быстро темнело, а равнодушные огни редких автомобилей проносились мимо. Шульгин занял наблюдательный пункт за обочиной, там, где неприметная тропинка ныряла в лес. В случае чего он успел бы скрыться раньше, чем его заметили бы с дороги.

Точного времени Биклемишеву он не назначал, понимая, что на дороге могут быть всякие неожиданности. Но предупредил, что дольше двадцати двух ноль-ноль ждать не будет. В случае если Биклемишев к сроку не успевал, Шульгин должен был вновь с ним созвониться. Теперь такой вариант таил в себе опасность. Шульгин предпочел бы, чтобы переговоры состоялись сегодня.

Сквозь поникшую листву на кожаную кепку Шульгина лился дождь, машины проносились мимо, и настроение у него портилось все больше и больше. Он с тоской смотрел на дорогу и нервно сжимал в кармане плаща нагревшуюся рукоятку старого «ТТ», который брал с собой только в самых крайних случаях. Нынешний случай вполне мог считаться таковым.

Когда часы показали без десяти десять, на дороге снова появились огни. Автомобиль быстро приближался, потом вдруг резко замедлил ход. Сердце Шульгина застучало. Машина уже еле ползла, а напротив отмеченного дерева остановилась и съехала на обочину. В салоне вспыхнул свет.

Шульгин оценил этот жест. Ему демонстрировали, что договор выполняется и в машине никого, кроме Биклемишева, нет. Потом свет погас, и водитель вышел.

Это был господин ниже среднего роста, полноватый, в толстом кожаном плаще и такой же кепке. С некоторых пор этот демократичный головной убор вошел в моду во всех слоях общества. Господин Биклемишев, по сведениям Шульгина, занимал какую-то малопонятную должность в Институте США и Канады, до этого был короткое время на дипломатической службе, и больше ничего о нем Шульгин не знал – не думал, что информация о нем ему понадобится.

Биклемишев осмотрелся по сторонам, ничего в темноте не увидел и нервно прошелся вдоль обочины. Потом посмотрел на часы и поднял воротник плаща.

– Черт знает что такое! – произнес он довольно громко, видимо желая таким образом подбодрить самого себя.

Шульгин подождал еще немного, надеясь, что Биклемишев чем-нибудь выдаст себя, если замыслил подвох. Но тот вел себя довольно естественно, насколько может быть естественным поведение человека, не по своей воле оказавшегося ночью в незнакомом месте. Он еще немного потоптался, стараясь не отходить далеко от машины и с беспокойством всматриваясь в темнеющие по сторонам заросли. Наконец он не выдержал и опять сел в машину, нервно хлопнув дверцей. Шульгин увидел, как в салоне вспыхнул красный огонек сигареты.

Шульгин вышел из-за деревьев, неслышно пересек поросшее травой пространство и подошел к автомобилю. Когда он щелкнул ручкой, сидевший за рулем Биклемишев вздрогнул.

Шульгин сел рядом с ним на сиденье и сказал: «Добрый вечер!»

Несмотря на испуг, Биклемишев без улыбки покосился на него и сказал ворчливым тоном:

– Было бы большой натяжкой назвать этот вечер добрым! Что до меня, так это худший вечер в моей жизни.

– Худший у вас впереди, – невозмутимо ответил Шульгин. – Худший вечер у нас у всех еще впереди. А сегодняшний вовсе не плох, по-моему. Мы нашли друг друга, и это уже большая удача.

– Посмотрим-посмотрим, – недоверчиво буркнул Биклемишев. – Вы говорили, что у вас есть нечто, что могло бы заинтересовать мою супругу. Очень любопытно. Но прежде мне хотелось бы знать, с кем я имею дело.

– В этом плане есть хорошая пословица, – сурово сказал Шульгин. – Много будешь знать, скоро состаришься. Мое имя вам ничего не скажет, а для меня вреда может быть много. Можете называть меня Сергеем, если вам неудобно без этого разговаривать.

– Но позвольте! – повысил голос Биклемишев. – Вы всерьез полагаете, что я буду обсуждать какие-то вопросы с абстрактной фигурой?

– Вы для меня тоже фигура абстрактная, – возразил Шульгин. – Я предпочел бы иметь дело с Таисией Федоровной лично.

– У Таисии Федоровны горе – вы не слышали? У нее при странных обстоятельствах умер отец… – Биклемишев немного подумал и добавил: – А следом дотла сгорел его дом. Так что ей сейчас не до прогулок по ночным дорогам.

– Вполне с вами согласен, – кивнул Шульгин. – Я это сказал к тому, что я же вхожу в ваше положение, хотя далеко не уверен, что вы в состоянии решить вопрос, который касается в первую очередь вашей жены.

– Я вас понял. Таисия Федоровна поручила мне досконально во всем разобраться. Так что насчет моих полномочий можете не волноваться. Мы не опереточные супруги. Наша семья – это одно целое.

– Рад за вас, – сказал Шульгин. – Тогда перейдем к делу. И не будьте таким любопытным. Моя биография вас интересовать не должна. Я человек не самых честных правил. Мягко говоря, авантюрист. Этой информации вполне достаточно. Но вы же не будете утверждать, что, отправляясь сюда, надеялись на встречу с дипломированным юристом?

– Да, пожалуй, – согласился Биклемишев. – Я снимаю свой вопрос. Давайте о деле.

– Охотно. Смерть всегда трагедия, но нет худа без добра. Скорбь родственников скрашивает радостное ожидание – а что там оставил после себя покойник? И зачастую покойник оправдывает эти ожидания. Кругленькая сумма, ключ от банковской ячейки…

– Ключ от банковской ячейки?! – встрепенулся Биклемишев. – Вы это серьезно?

– А вы как думаете? – мрачно спросил Шульгин. – Думаете, я вас шутки сюда позвал шутить? В моем распоряжении имеется ключ от банковской ячейки, который, безо всякого сомнения, принадлежал Федору Тимофеевичу Звонареву. И я намерен вам его продать. Что скажете?

Биклемишев возбужденно заерзал на сиденье, похлопал по рулю ладонями.

– Это так неожиданно! – сказал он. – Как этот ключ к вам попал?

– Еще один лишний вопрос, – недовольно поморщился Шульгин. – Но раз вы такой недоверчивый тип, то я, так и быть, скажу. Ключ был спрятан в собачьем ошейнике.

– Ах, черт возьми! – не сдержался Биклемишев. – Чертов старик! И тут всех надул. Но я должен был догадаться!

– Ага, значит, вопрос вас не оставляет равнодушным! – удовлетворенно заметил Шульгин. – Это хорошо. В таком случае давайте договоримся о цене. Ключ почти у вас в руках, Валерий Аркадьевич.

Биклемишев искоса посмотрел на собеседника. Глаз его Шульгин не видел, но он легко представил, как они блеснули хитрым огоньком.

– О цене? Ну что же, я вам готов заплатить за ключ тысячу долларов.

Шульгин выдержал паузу и сказал:

– Только не принимайте меня за мелкого жулика, Валерий Аркадьевич. Может быть, я таковым и являюсь, но сейчас я веду крупную игру и на мелочи размениваться не стану. Это мое категорическое условие. Называйте серьезную цену.

– Но помилуйте! – обиженно сказал Биклемишев. – Какая же серьезная цена? Если вы так высоко цените свою находку, почему сами ею не воспользуетесь? Я вам отвечу почему – вы просто не знаете, где может находиться эта ячейка, а даже если узнаете, то при первой же попытке воспользоваться ею вас арестуют. Какая же вам реальная польза от ключа, которым вы не в состоянии открыть нужную дверь?

– От тысячи долларов пользы ненамного больше, – возразил Шульгин. – А ключ можно продать и подороже.

– Ну, это несерьезно, – обиженно произнес Биклемишев. – Примите во внимание тот факт, что мы с женой являемся прямыми наследниками Звонарева и рано или поздно обойдемся без вашего ключа…

– Не-а, не обойдетесь, Валерий Аркадьевич, – усмехнулся Шульгин. – Я немного изучал фигуру академика. Своеобразный был человек. Вполне мог оставить вас с носом. Да так оно и есть, я думаю, иначе вы не рванули бы в такую даль по первому зову незнакомого человека. Вам очень нужен этот ключ, Валерий Аркадьевич!

Возникла пауза, после которой Биклемишев с неудовольствием признался:

– Хорошо, Сергей, ваша взяла. В логике вам не откажешь. И все-таки давайте разберемся. Вы имеете какое-то отношение к Союзу Правых?

– К СПС, что ли? – удивился Шульгин. – С какого это прибабаха?

– Нет, не Союз правых сил, а просто Союз Правых, – слегка улыбнулся Биклемишев. – Но, впрочем, не важно, не обращайте внимания. Так, вырвалось… Давайте о ключе. Я готов поднять цену, но много я все равно не дам. Я не слишком-то состоятельный человек.

– Откроете сейф – станете богатым, – буркнул Шульгин.

– Постойте, вы что же, думаете, Звонарев хранил в банковской ячейке деньги?! – изумился Биклемишев.

Шульгин посмотрел на него с неприязнью. Он не понимал, чем мог так удивить этого типа.

– Что же он там хранил? – грубо спросил он. – Презервативы?

– Академик хранил там важные бумаги, свои исследования, записки, – объяснил Биклемишев. – Это очень важно для науки, но для обычного человека это просто бумажки. Так что вы промахнулись, Сергей!

– Ничего я не промахнулся, – упрямо сказал Шульгин. – Ни вы, ни ваша жена к науке не имеете ни малейшего отношения, я проверял. И ваш интерес совсем другого рода, вроде моего. Только я не такой жадный. Давайте договоримся так – двести пятьдесят тысяч, и ключ ваш.

– Ну и ну! – упавшим голосом сказал Биклемишев. – Ну и аппетиты! Вы с ума сошли, Сергей?

– Главное, чтобы вы не сошли, – заметил Шульгин. – Скажите, при каких обстоятельствах сгорел дом Звонарева?

– Там было какое-то странное дело, – неохотно процедил Биклемишев. – Дом остался без хозяина, забрались воры…

– Наверное, тоже искали ключ? – подсказал Шульгин. – Похоже, у вас появились конкуренты, Валерий Аркадьевич!

Биклемишев снял с головы кепку и усталым жестом обтер лицо ладонью.

– У меня, разумеется, нет с собой таких денег, – сказал он. – Могу предложить вам единственный вариант – мы едем с вами в Москву…

– В Москву я поеду один, – отрезал Шульгин. – Буду не сегодня завтра. Деньги должны быть уже готовы. Условия нашей встречи прочтете в письме, которое я оставил на Главпочтамте на ваше имя. Зайдите туда. И никакого жульничества, предупреждаю сразу! Я вооружен и при малейшей нестыковке применю оружие без колебаний.

– Не беспокойтесь об этом, – перебил его Биклемишев. – Мы не хотим даже думать о насилии. Никто вас не обманет.

– Значит, договорились, – сказал Шульгин, открывая дверцу и выбираясь из машины. – До встречи в столице!

– Один вопрос! – дернулся Биклемишев. – Вы еще кому-нибудь говорили о ключе? И не говорите, ради бога! Ни единому человеку! Учтите, это очень опасная вещь.

– Уже учел, – ответил Шульгин, захлопывая дверцу.