Гуров снял на эти дни небольшой номер в не самой лучшей гостинице. Удобства его не интересовали, тем более что в номере он появлялся только чтобы переночевать или переодеться. Главным было сделаться как можно незаметнее. Но как раз именно с этим сразу же возникли проблемы. Вернее, не сразу, а после возвращения Гурова в гостиницу после разговора с Петровной.

Вернулся он, можно сказать, в лихорадочном состоянии. Находка, которую он обнаружил в сарае у Петровны, была настоящей бомбой – и в переносном, да и в прямом смысле, пожалуй, тоже. Ну, строго говоря, не бомба, но два ствола – «макаров» и «вальтер», самые настоящие, снаряженные боевыми патронами. И очень характерный подозрительный белый порошок в пакете. И еще что-то – Гуров не стал сильно ворошить находку. Ему не хотелось спугнуть владельца. Он был убежден, что Шигин обязательно вернется за пакетом. И никуда он, разумеется, не уезжал, а просто морочил всем голову. А в таком случае его следовало как можно скорее найти и задержать, пока он не натворил бед со своими стволами и порошком. Хотя, кажется, с последним он уже успел это сделать. Отвязался по полной программе. Гуров почти не сомневался в том, что виновником смерти четверых ребят был именно Шигин – слишком много вокруг его личности сплелось совпадений. Проживание в одном доме с погибшим парнем, туманные объяснения насчет целей приезда в Глинск, сходство с человеком, которого Гуров преследовал, странный набор предметов в спрятанном пакете... «Кажется, в тот день мы с Кружковым очень сильно помешали этому человеку, – пришел к выводу Гуров. – Несомненно, он намеревался отчалить со всем своим багажом, но здесь было слишком много народу, да еще мы все время вертелись у него под ногами. Я уже тогда не доверял этому типу, но если бы мне в тот момент хотя бы намекнули про его сверток... Скрутили бы, и сейчас он бы уже давал показания. Врал бы наверняка, но, по крайней мере, сидел бы за решеткой. Люди с таким багажом только там и должны сидеть. А теперь вот крутись, лови этого проходимца!»

Гуров намеревался без задержки отправиться к следователю Колядкину и посвятить того в курс дела. При всем желании спустить дело на тормозах он не сможет отвертеться от таких фактов, как оружие и наркотики. Заявление-то поступит не от прохожего, а от работника правоохранительных органов, полковника, к тому же лично обнаружившего тайник. Он будет просто обязан принять меры. Конечно, Гуров предпочел бы иметь дело с более ответственным человеком, но он, кроме Колядкина и Кружкова, больше никого здесь не знал, а время поджимало. Гуров, правда, предупредил Петровну, чтобы о любых подозрительных вещах она немедленно сообщала по телефону, но на ее добросовестность полной надежды тоже не было. Значит, нужно было брать за грудки следователя.

Но как говорится, на ловца и зверь бежит. Гуров заскочил в гостиницу на пять минут – просто для того, чтобы принять душ и сменить рубашку. После прогулки он был весь в поту, в пыли, и являться в таком виде к следователю ему было не слишком удобно. Однако этим планам не удалось сбыться. В вестибюле гостиницы со скучающими видом сидел следователь Колядкин собственной персоной и, болтая ногой в полосатом носке, брезгливо рассматривал заходящих в вестибюль людей. Увидев Гурова, он перестал болтать ногой, оживился и почти бегом бросился навстречу. Видимо, ждал он уже давно.

– Как вы меня нашли? – спросил Гуров. Он хотел видеть следователя, но подобное везение показалось ему подозрительным.

– Ну это уж вы нас обижаете! – сказал Колядкин, подмигивая. – Все-таки это наша профессия – искать.

– Тогда спрошу по-другому – зачем? Что-то случилось? – поинтересовался Гуров.

– Да как вам сказать... Не то чтобы... Однако, может быть, выйдем на свежий воздух? А то здесь масса посторонних ушей...

Они вышли на улицу и встали под шелестящим тополем метрах в пятнадцати от входа в гостиницу. Гуров вопросительно посмотрел на своего спутника. Лицо Колядкина теперь буквально лучилось радушием, но последнее было настолько наигранным, что Гурова едва не затошнило. Однако он принял правила игры.

– Итак... Должно было произойти что-то из ряда вон выходящее, – сказал Гуров. – Чтобы вдруг вы, занятой человек, занялись поисками свидетеля, который совсем недавно был вам не нужен. Изменились обстоятельства дела? Вы убедились, что подростки погибли насильственной смертью, найдены новые улики?

– Да что вы! Какие улики! – деланно удивился Колядкин. – Нет, дело ясное. Ребятки нашли то, что искали, – вечную нирвану. Их уже схоронили, слава богу... Нет, я по другому поводу.

– Это по какому же? – в свою очередь удивился Гуров. – Если убийство для вас не повод...

– Да бросьте! – фыркнул Колядкин. – Что вы заладили – убийство, убийство... Говорю вам со всей ответственностью – не было никакого убийства. Погибшие – наркоманы со стажем.

– Но вы же слышали – тяжелые наркотики они не употребляли!

– Не вам объяснять, как это бывает. Все они кончают героином и передозом, – авторитетно заявил Колядкин. – Редко кому удается разорвать этот порочный круг. Не понимаю, что вас так смущает в данном случае.

– Я уже приводил свои доводы, – сказал Гуров. – Но если они на вас не действуют, то вот вам новый. Только что я был в доме, где проживал гражданин Шигин...

– Кто это Шигин?

– Я, знаете ли, далек от мысли, что сопляки самостоятельно решатся досаждать известному художнику. Их действия кто-то направлял. Так вот, не исключено, что Шигин и был таким человеком. Он снял комнату в доме тетки одного из погибших подростков. Одно это совпадение может насторожить. Но теперь Шигин исчез, как раз после убийства, и что он может еще натворить, одному богу известно.

– То есть вы полагаете, раз жил в том же доме, значит, убийца? А раз уехал, значит, вообще подозрительный тип? Но ведь сотни людей в нашем городе приезжают, уезжают... Под определенным углом все эти перемещения могут показаться подозрительными. Вы очень увлекающийся человек, Лев Иванович!.. Я правильно назвал, не перепутал?

– Абсолютно точно, Павел Данилович! И я действительно увлекающийся человек. Но только пустяк меня увлечь не может. Я ведь по особо важным делам, если вы помните. У меня нюх на них.

– Одного не пойму, – принужденно усмехнулся Колядкин. – Что же важного вы усмотрели в смерти четверых бездельников, извините? Я понимаю, родным горе, но ведь общество вздохнет свободнее!.. Это, так сказать, самоочищение...

– Вы мне про такое людоедское очищение лучше не говорите! – перебил его Гуров. – Давайте вернемся к нашим баранам. В данном случае к гражданину Шигину. Я не сказал вам главного. Итак, я только что был у тетки одного из подростков, расспросил ее о постояльце и выяснил очень любопытные вещи. Оказывается, этот человек прячет в сарае у старухи пакет с оружием и наркотиками. Пакет я оставил пока на месте. Трогать его опасно – можно спугнуть дичь. Но вот организовать толковую, грамотную засаду необходимо в самые кратчайшие сроки. Уверяю вас, возьмете этого человека – узнаете много интересного. Скорее всего, и ваша версия насчет передозировки отпадет сама собой.

Радушие на лице Колядкина сменилось озабоченностью.

– Лев Иванович! – проникновенно сказал он. – Хотите, чтобы я поклялся, что следствие проведено со всей необходимой тщательностью? Я поклянусь. Я на колени встану! Вы меня не губите, а? Я понимаю, у вас в Москве связи, то-се... Вы можете из ничего такой шум поднять!.. Но ведь этот ваш гражданин Шигин и передозировка в компании несовершеннолетних – это же в огороде бузина, а в Киеве дядька. Уверяю вас! Между прочим, и прокурор города со мной согласен. Ознакомился с материалами дела и пришел к выводу, что все проведено как положено. Так что, в случае чего, поддержка у меня тоже имеется!

– Не сомневаюсь, – усмехнулся Гуров. – И думаю, не только со стороны прокурора. Есть у меня сведения, что прокурор ваш в приятельских отношениях с неким Веревкиным, который претендует на землю старого кладбища. Тут еще интересно то, что защитник кладбища, известный художник Булавин, с прокурором как раз общего языка не нашел. Не столковался. Не знаю уж, какая тут глубинная причина, но это так. Лично мне, конечно, ближе позиция художника. Вам, видимо, ближе позиция господина Веревкина. Похоже, вы в другой команде, а?

– При чем тут кладбище? – вытаращил глаза Колядкин. – Я про кладбище и слова не сказал...

– Все завязано на кладбище и на земле, – сказал Гуров. – Нападения на Булавина, подозрительные люди в его дворе – все это звенья одной цепи. Не понимаю только, почему сам художник не поднимает шум.

– Может быть, у него тоже есть свои причины? – вкрадчиво предложил Колядкин.

– Возможно. Но вы еще не забыли про пакет с наркотиками и боеприпасами? Время идет!

– Да, пакет! – на треугольном лице Колядкина появилось выражение унылой тревоги. Этот пакет, похоже, спутал все его планы. – А вы уверены, что этот пакет существует?

Гуров так посмотрел на него, что следователь закашлялся.

– Ну да, ну да! Извините! Я просто в некоторой растерянности... Невероятный случай! Совершенно невероятный! Подумать только – оружие, наркотики...

– А мне показалось, что наркотики для вас самое обычное дело, – заметил неодобрительно Гуров.

– К сожалению! – подхватил Колядкин. – К сожалению, наркотики становятся неотъемлемой частью нашей жизни. Но вот так, чтобы... Впрочем, вы правы. Пакет нужно немедленно изъять с соблюдением всех формальностей...

– Нет, вы меня не поняли! – возмутился Гуров. – Не об изъятии идет речь. Нужно устроить засаду и взять мерзавца с поличным!

– В самом деле, – пробормотал Колядкин. – Но это не так просто, сами понимаете. Нужно организовать людей, нужно разработать операцию... Вообще-то это по вашему ведомству. Может быть, вам сразу обратиться в наше УВД?

– Непременно обращусь, – сердито сказал Гуров. – А вы тут кто – посторонний? У вас, у следователя, практически под носом экстремист работает, а вы меня, как мячик, перекидываете – прокурор, УВД... Вместе давайте действовать!

– Знаете что! – вдруг объявил Колядкин. – Все правильно. С вашей стороны поступил сигнал, и мы на него обязательно отреагируем. Полагаю, все будет оформлено документально, как положено? Нет, конечно, это сделаем попозже. Сейчас важно действие! Знаете, у меня будет только одно условие – мне бы хотелось лично убедиться, что пакет существует. Тут я настаиваю. И прошу вас не обижаться. В конце концов, я здесь должностное лицо, не так ли?

– Но это же бессмыслица! – рассердился Гуров. – Вы мне не верите, что ли? Я похож на шутника? Время уходит – вы понимаете это?!

– Пока я сам не удостоверюсь, – с гордым видом сказал Колядкин, закладывая руки за спину, – ни о какой операции и речи быть не может!

Он, видимо, оправился от неожиданной новости, которую ему преподнес Гуров, и нашел линию поведения, его устраивающую. Гуров ничего не видел за упрямством Колядкина, кроме желания оттянуть неприятный момент, связанный с возможным возобновлением следствия. Подоплеку всей этой расчетливости он тоже угадывал. Все, что было как-то связано с кладбищем, тут старались замазать. Гуров с отвращением вспомнил самоуверенное жирное лицо Веревкина. «Такой не только кладбище сметет! Если его не остановить, он и полгорода разрушит, чтобы появилась возможность освоить огромные деньги!»

Однако теперь Колядкин не собирался сдаваться. Он уперся, как говорится, рогом и требовал показать ему тайник. Риск был велик, но Гуров прикинул, какая возможна потеря времени, если Колядкин разведет волокиту и скрепя сердце согласился. Они взяли такси и опять поехали к Петровне. По дороге Гуров то и дело посматривал на часы – с тех пор, как он ушел от старухи, прошло около часа. Кто знал, когда мог нагрянуть за своими вещами Шигин? Досада брала Гурова необыкновенная.

Может быть, именно с досады он заметил Колядкину:

– Все равно вы поставили не на ту лошадь! Власть властью, прокурор прокурором, но общественное мнение... У вас тут очень активная организация «Наследие», я слышал. И вот она поддерживает Булавина.

Колядкин презрительно засмеялся.

– Наивный вы, оказывается, человек, Лев Иванович! «Наследие»! Они потому так себя и назвали, что аппетиты у них, как у богатых наследников! Раскручивают они Булавина на бабки, а он, чудак, этого не понимает!.. Ну что же, человек столичный, уверен, что все к его услугам. А у нас народец тоже не простой, ох, не простой! Если хотите знать – это я только вам по секрету, – этих «наследников» давно уже Веревкин купил со всеми потрохами! Вот увидите – в самый решающий момент они Булавина и кинут! И все общественное мнение на этом закончится...

– Значит, все-таки существует такая идея – захватить кладбищенские земли? – ядовито спросил Гуров. – И Веревкин ее вдохновитель, а вы все – послушные исполнители?

– Ну это уж вы преувеличиваете, – пробормотал Колядкин, поняв, что сболтнул лишнее. – Я вам личное мнение высказываю, не более того.

Гуров мог бы всесторонне прокомментировать «личное мнение», но не стал этого делать. Еще из такси он увидел толпу соседей, теснящуюся около ворот Петровны, и его охватило недоброе предчувствие. Он поторопил таксиста, на ходу сунул ему деньги и выскочил из машины. Колядкин, нахмуренный и встревоженный, побежал за ним следом.

С соседями Гурову говорить не пришлось. Он вдруг увидел, как со двора выходит участковый Кружков и сердито кричит на толпу:

– Все, которые просто из любопытства, валите-ка отсюда! И без вас голова кругом идет! Слышали, что я сказал! Ничего тут интересного нету, а мне бригаду вызывать надо!.. А, вы здесь, товарищ полковник? Вы тоже уже слышали?

– Что я слышал? – выпалил Гуров, едва удерживаясь от того, чтобы не схватить участкового за грудки. – Что тут еще случилось? Он вернулся?

Кружков, невольно подавшись назад, ответил с удивлением:

– Кто вернулся? Не знаю, вроде никто не возвращался. Просто я только с делами разделался и к себе зашел, бумаги кое-какие взять, – а тут звонок – срочно вызывают, сигнал поступил. Одним словом, соседка пошла к Петровне проведать. Они тут после смерти Константина по очереди к ней все ходили. Ну, как говорится, соболезнование выражали. Нужно оно ей или нет, это другой вопрос. А тут, короче, соседка зашла, а Петровна лежит в сенях и уже не дышит. Эта в крик, соседей звать, в милицию звонить, в «Скорую»... Одним словом, вот такие дела, товарищ полковник. Не на много она племянника пережила. Но, судя по всему, ничего криминального – видимых следов нет. Скорее всего, сердце прихватило.

– Не похожа она на сердечницу! – сказал Гуров, оглядываясь по сторонам. – Я тебе вот что скажу – посторонних гнать отсюда нужно, и бригаду следственную вызывать. Тут очередным убийством пахнет...

– Лев Иванович! – негромко, но с упреком сказал Колядкин. – Мы же не в Москве. Вы сказали – с вас взятки гладки, а старлею нагорит. Если по каждой старушке следственную бригаду вызывать, у нас никаких бригад не хватит... И побойтесь бога, откуда здесь убийство! Участковый же говорит – никаких видимых следов.

– Значит, нужно искать невидимые! – с раздражением бросил Гуров. – Вскрытие поскорее произвести, причины смерти установить. Ну-ка, позвольте...

Он отстранил Кружкова и решительным шагом двинулся к сараю. В груди у него будто лежал холодный камень. Недоброе предчувствие превратилось почти в уверенность.

– А вы разве на тело посмотреть не хотите? – с недоумением крикнул ему вслед Кружков.

Гуров отмахнулся.

– Никого не пускать! – властно распорядился он.

У сарая его догнал Колядкин и вежливо, но неодобрительно заметил:

– А вы, можно сказать, в роль вошли, Лев Иванович! Из простого свидетеля превратились в главное действующее лицо сыска! Только все-таки не забывайте – полномочий у вас пока не очень много... Не хочу ни в чем упрекать, а все-таки это непорядок...

Гуров мельком обернулся, взглянул на неприятное треугольное лицо Колядкина, не удержался и сказал:

– Наверное, в детстве дворником мечтали стать, а, Павел Данилович? Все о порядке печетесь. А у вас под носом уже которое убийство...

– Помилуйте, откуда вам эти убийства мерещатся?! Умерла старушка от естественных причин. Сплошь и рядом старушки умирают, а вы сразу – убийство... Да, кстати, про ваше обещание-то мы едва не позабыли, верно? Тайник, сверток...

– Вы, может быть, и позабыли, а я нет! – отрезал Гуров. – Только...

Больше он ничего не стал объяснять, прошел в сарай, быстро осмотрел темные углы, нахмурился и полез туда, где совсем недавно лежал пакет со смертоносным содержимым. Теперь пакета не было.

Гуров молча слез, отряхнул руки. Колядкин смотрел на него с большим любопытством.

– Что? Пусто? – со скрытым злорадством спросил он. – В самом деле ничего? Какая жалость! Нет, серьезно? Может быть, вы спутали место?

– Помолчите! – буркнул Гуров. – Пакет забрали. Не следовало мне выпускать из виду... Эх! Ну что же, что выросло, то выросло. Нужно искать Шигина. Он был здесь совсем недавно. У вас в городе служебные собаки имеются?

– Есть парочка, – кивнул Колядкин. – Но сами понимаете, чтобы их задействовать, нужны основания. Вряд ли смерть от сердечной недостаточности...

Гуров махнул рукой и, не слушая, двинулся к выходу. Он действительно был будто связан здесь по рукам и ногам. Ясное дело, Колядкину нужно уводить внимание подальше от кладбищенских разборок. А смерти, которые тут случились, неизбежно возвращают внимание в прежнюю сторону. Вряд ли удастся что-то изменить, ведь Колядкин притащился в гостиницу неспроста. Его направил Веревкин, возможно, через своего приятеля городского прокурора. Наверняка не обошлось без звонка сверху. Их всех тут интересует только лакомый кусок земли, на котором можно освоить бабки, а то, что в этой земле покоится прах их предков... Вот и «Наследие», если верить словам Колядкина, – это всего лишь мыльный пузырь. Правда, дорогостоящий мыльный пузырь. За молчание этому пузырю тоже кое-что отвалили. Получается, что мой родственничек тут как бы один против целой армии, и надежды никакой нет. Одна надежда на меня, но меня он выгнал, а сам... Гуров еще раз задумался – видел ли он сегодня на кладбище Булавина, и действительно ли Булавин так бесцеремонно расправился с людьми Веревкина. Картина с избитыми архитекторами или строителями – кто они там, неважно – как-то не очень вязалась с образом одинокого благородного воина.

«Сплошной туман! – сердито подумал Гуров. – Может, я и в самом деле зря в это ввязался?».

Полковник вышел из сарая и на секунду зажмурился от яркого солнца. Открыв глаза, он убедился, что участковый Кружков неплохо справляется со своими обязанностями – почти все зеваки разошлись, только две-три соседки судачили по другую сторону забора. Видимо, это были свидетельницы или просто самые упорные дамы, на которых авторитет участкового не действовал.

Завидев Гурова, Кружков двинулся ему навстречу, но тут в кармане у Гурова зазвонил телефон. Он махнул Кружкову рукой, призывая подождать, и отошел в сторонку. При этом он мельком заметил, что следователь Колядкин тоже вытащил мобильник и, выйдя за ворота, принялся озабоченно кому-то названивать.

Но Гуров тут же позабыл про него, потому что обнаружилось, что на связи полковник Крячко.

– Стас! Ты?! Привет! – обрадовался Гуров. Он даже сам не подозревал, насколько соскучился по старому другу. – Ты где сейчас?

– Это лучше ты скажи, где ты, – заявил Крячко. – Потому что я тут как раз въехал в ваш Глинск, а куда дальше рулить, не знаю. Мне тут вообще не нравится.

– Мне самому тут не нравится, – буркнул Гуров. – А ты, давай, подъезжай на улицу Чагина. Там есть гостиница, называется «Как дома». Пока что это моя база. Но сейчас я в другом месте, так что подожди немного, пока я не подъеду. Ты мне информацию какую-нибудь везешь?

– Да есть кое-что. Тебе прямо сейчас зачитать?

– Сейчас ни к чему, мне сейчас ею не с кем делиться, – буркнул Гуров, глядя, как следователь Колядкин садится в какую-то запыленную машину, которую тормознул прямо на улице. – Да и вообще осмыслить надо.

– Осмыслить придется, – хмыкнул Крячко. – Только сразу хочу намекнуть, что ты тут в какое-то осиное гнездо попал. Мне Мария кое-что рассказывала, но все равно будь настороже.

– Последние дни я только этим и занимаюсь, – вздохнул Гуров. – Ну, так жми, куда я сказал. Там встретимся. Как Мария – в порядке?

– Вполне. За тебя только переживает.

– А Петр – тоже переживает?

– Петр пообещал спустить с нас обоих шкуры, если мы через три дня не вернемся.

– Как думаешь, это реально – три дня?

– Ха, я думаю! Тебе виднее! Да ладно, вот обсосем все и решим. Бывай!

Они разъединились. Гуров спешно направился к воротам. Кружков пристроился к нему и спросил на ходу:

– Так мне, что же, вызывать бригаду или нет, товарищ полковник? Колядкин сказал в том смысле, чтобы не позорился, но мне и самому кажется, что Петровна неспроста померла. Сначала Костик, потом она... Что если этот Шигин – и не Шигин вовсе?

– Очень может быть, – сухо сказал Гуров. – Даже наверняка. А если тебе нужен мой совет, старлей, то вот что я тебе скажу – ты уже мужик в таком возрасте, когда своей головой жить нужно.

– Понял, товарищ полковник! – сказал Кружков, козыряя. – Если будут какие новости, доложу обязательно.

– Буду премного благодарен, – кивнул Гуров.

Он вызвал такси, которое прибыло неожиданно быстро, и поехал в гостиницу.

На условленном месте его дожидался Крячко, лениво прохаживавшийся вокруг своего битого-перебитого «Мерседеса», который уже давно грозился стать антикварной редкостью, но по воле хозяина все еще находился на положении действующей модели. Гуров обнялся с другом так крепко, будто они не виделись по крайней мере три года.