Праздники прошли весело. Катались с горки, сделанной тут же, в крепости, играли в снежки, развлекались, как могли, погода позволяла. А на второе января случилось массовое побоище. Я занимался семьёй, услышал крики со стороны заводи. Схватил винтовку, выбежал на улицу — кругом тишина. Все спокойно ходят, разве что Святослав с Ториром стоят в воротах и руками что-то друг другу показываю. Подошёл к мужикам:

— Что за шум, а драки нет?

— Как нет! Вон, смотри!

На льду заводи шёл конкретный мощный бой. Битва происходила между двумя большими группами мужиков, без оружия, но махач был яростный.

— А чего вы их не разнимаете? Перебьют ведь друг дружку!

— А зачем? И с чего перебьют-то? — искренне удивился Торир, — Они ж на кулачках развлекаются…

— Мы так воинов в поход искали, — Святослав показал рукой на молодого парня, который отбивался от троих наседающих на него, — вон из того славный бы вышел.

— А по какому поводу дерутся-то?

— А без повода. Скучно.

Я присмотрелся к махачу. И действительно, народ бился хоть и яростно, но с соблюдением неких правил. Лежачих не били, ногами не дрались, да ещё и помогали друг дружке, если совсем плохо человеку. Вон, двоих упавших на лёд мужиков из толпы выводят. Все по честному, кулачный вроде как, бой.

— Надо им капы сделать, перчатки. Да шлемы специальные, чтобы не побились, — я наблюдал за дракой, — и ринг оформить.

— Зачем? — хором выдали Торир и Святослав.

— Капа — в рот такая штука, чтобы зубы не повыбивали, перчатки — чтобы пальцы не поразбивали да глаза не повыкалывали, шлем — при падении голову беречь. На ещё правила надо, а то ведь поломаются мужики. Ринг — чтобы на льду не скользить.

На меня посмотрели с пониманием. Зубы тут берегли, как и глаза с пальцами. Привлёк Торира и Станислава, вместе попробовали новое спортивное снаряжение. Вроде нормально, пусть только Торир в себя придёт, крепко его приложил Святослав, вон, на мешке мурман лежит, отдыхает. Ринг сделали из канатов, капы — из дерева, перчатки сшили, гульфик, от всякого рода случайностей, да шлемы толстые. Получился боксёрский ринг. Но масштабный — концепцию индивидуального спорта мало кто понял, ринг у нас большой, там толпа на толпу мужики друг дружку месят, выигрываю те, кто на ногах остался. Добавили пару правил, для безопасности, назначили Станислава судьёй, дали ему свисток, да и уселись на наспех сделанных трибунах, наблюдать. Тоже развлечение, особенно когда безопасное. Мужики довольны — адреналин накопившийся сбросили, мы тоже, у нас команды болельщиков образовались. А вообще надо баб где-то взять, а то у нас треть мужиков груши кой-чем околачивают, а должны бы — жён. Но перекос у нас гендерный, не хватает барышень для всех желающих.

Поле праздников народ в работу впрягся с новой силой. К концу января отправили партию к торфяному болоту, во главе с Добрушем. Выдали ему нивелир, без оптики правда, просто хорошо отглаженная трубка с отверстиями на конце и гирьками для установки в правильное положение. Рейки ещё сделали полосатые, смотришь в трубочку на рейку и определяешь, расстояние. Для поиска углов транспортиры на нём приспособили. Первый километр с ними шёл, мерить учил, дальше сами пошли, на лыжах, ведя за собой трактор, что тянул вагончик-бытовку. Такой для того соорудили, чтобы мужики не помёрзли. А так удобно, инструмент сложил в него, отвёз на новое место, развернул деятельность активную. На ночь — за стенки фанерные, плитами из кудели и опилок утеплённые. Печка-буржуйка для отопления и приготовления пищи стоит на отделанном камнями полу, чтобы не сгорели люди. Настолько удачная конструкция вышла, что ещё несколько подобных «домиков на лыжах сделали». И на лесоповал, и на другие наши, удалённые от крепости хозяйственные места таскали. Утром на тракторе туда, вечером — обратно. Если замерзают люди, отогреваются в вагончике, да и с бумагами и инструментом в таком работать проще.

На разработки торфа люди взяли с собой оборудование лабораторное, для экспериментов, лопаты, топоры, продовольствие. Вёл всех Горшок, его мы весь месяц натаскивали дополнительно на реализацию нашей задумки. Остальное Добрушу поручили, в походе пусть и геолога подучит, и сам делом серьёзным займётся, пацану-то уже пятнадцатый год пошёл, совсем взрослый по местным меркам.

Веселина почти отошла от трагедии своей, и мы назначили на февраль свадьбу Кукши и Сигни. Они не хотели жениться, чувствовали оба некоторую вину перед моей племянницей из-за Ярослава. Веселина уже когда сама у них поинтересовалась, когда, мол, под венец, после этого и назначили день свадьбы. Молодцы ребята, хоть и молодые. Выпала она на двадцать третье февраля, я идею подал. Отныне день свадьбы нашего почти главного военного, объединение кровное воинственных мурманов с не менее воинственными словенами, будем праздновать как День защитника отечества. Мол, были мы разные, но Отечество одно, и защищать его плечом к плечу будем, если что. Потому и праздник, а свадьба — как скрепление того решения, что Родину одну на всех делать станем. Кривая отмазка, конечно, но иметь праздник в привычный день хотелось. Восьмое марта мы тоже выделяли, но пока не сильно, будет повод — и его официально назначу.

Планируемый День Защитника отечества заиграл новыми красками буква через три дня после ухода партии на торяфники. Кукша на коне с Ториром традиционно объезжали местность, выявляли следы и просто картографированием занимались. По их следам к нам и пришли гости.

Я стоял на водонапорной башне, народ суетился среди бараков. Я это место любил, видно все, и поруководить можно в рупор. Стоял с Обеславом, тот по периметру прогуливался, опасность высматривал. Из леса, что шёл вдоль полей, показалась небольшая группа всадников. Направил на них трубу подзорную, думал, Торир и Кукша. Потом понял, что мужики дома. Странно. И кто это тогда? Всадники увидели крепость, малость посовещались и направились потихоньку к нам.

— Обеслав! Тревогу играй, гости у нас!

— Всех подымать? — племянник тоже направил трубу на то место, куда я показывал.

— Да давай пока только наших, остальные пусть готовятся. Пойду пока поспрашиваю, чего им тут надо, — страха перед пришлыми не было.

Конников мало, мы же с нашими мужиками всерьёз рассчитывали при самом неблагоприятном развитии событий отбиться от нескольких сотен вояк. Ну чего в таком случае паниковать? Я перешёл на мостки, что вдоль стены были, ворота крепости были закрыты, все люди, кроме партии геологов-торфяников были внутри. Конники приблизили к Москве. Их было шесть человек. Один был чуть богаче наряжен, остальные в обычном для этого времени и места облачении — меч на боку, топор за поясом, копьё, щит на спине, на конях — сумки с провизией. Из защиты — зимний тулуп да пара бляшек на груди, шлем ещё присутствует. Я заволновался. А ну как передовой отряд более крупных сил?

— Чего надо, люди добрые? — я в рупор спросил подъезжающих.

В крепости народ затих, всадники остановились, не решаясь двигаться дальше.

— Полюдье! — крикнул тот, который был одет побогаче.

— Чего? С хрена ли гости понаехали? Какое полюдье?

— На Ладожской земле кто живёт — по белке с дыма! Рюрику! — надрывался мужик.

Так, стало быть налоговая инспекция пожаловала.

— Мы на упрощенке! Без НДС работаем! В особой экономической зоне! — вот вечно мне, когда нервничаю, дурь всякая лезет в голову.

— Чего? — чуть не хором проорали всадники.

— Надрываешься? — ко мне подошли Торир, Кукша и Лис, в полном облачении.

— Налоговая пожаловала, инспектор и отряд физподдержки «Коричневые штаны».

— Э-э-э? — это Торир с Лисом, Кукша ржёт, — А почему коричневые?

— Ну, красная рубаха — чтобы крови в бою видно не было. Коричневые штаны — соответственно…

Со стены раздался ржач, мужикам шутка понравилась. Всадникам — нет.

— Не будет белки с дыма — Рюрик селище ваше разорит! — надрывался «богатый».

— Чего он хочет-то? — я обратился к более опытным товарищам.

— Да шкурку беличью, или по цене что-то такое же с дома, — Лис рассматривал всадников в трубу.

— Значит, четыре шкурки, — заключил Кукша.

— А чего так мало? — изумился Лис.

— Ну, три барка, да еще дом наш многоквартирный, вот и выходит четыре шкурки..

Опять ржач со стены, ситуацию никто серьёзно не воспринимал.

— Кто главный! Выходи да дань неси! — опять надрывался всадник, что был одет чуть лучше остальных.

— Так, и что дальше будет? Лис, ты же сам в полюдье ходил, небось, чего ждать?

— Так далеко мы не забирались. Если дань не дадим — могут людей привести ещё и напасть. Или по лету лодками придут. Хотя это вроде не Ладожская земля. Чего они так далеко забрались?

— Значит, надо их отвадить, — заключил я, налоги платить мне совершенно не улыбалось.

— Да отвадить-то можно, только убивать их не надо. Тогда точно ещё придут. Они же не только с нас взять хотят, набрали уже, небось, с других селищ. Рюрик за своих людей может и осерчать, войско пригонит.

— Так значит, переговоры?

— Значит переговоры, — кивнул Лис.

— Мужик! Погоди, я сейчас выйду — это уже в рупор, всадникам.

Переговоры решили провести с соблюдением местного торгового и делового этикета. Тут как, захотел ты, например, два вагона меди. Село нашёл, где тот металл делают. Собираешь братву, идёшь и навешиваешь жителям нужной деревни по самые помидоры, а медь себе забираешь. Или тебе раздадут на орехи, и ты с половиной дружины обратно идёшь, думу думать. Это, так сказать, базовая позиция на переговорах. А потом те, из села, к тебе идут, и тоже драка — это позиция противоположной стороны. В зависимости от результатов таких вот «переговоров» кто-то на дань попасть может, или скидку получить, и ценник так определяют. Глядишь, лет через десять таких вот походов неплохая торговля получается. Это мне местные рассказали. Ну вот в этом примерно ручье мы и стали действовать. До битвы, думаю, не дойдёт, психологически давить станем.

Всадники стали подмерзать. Мороз хоть и небольшой, но всё-таки холодно. Раздался глухой звук, с крепости посыпался застрявший на ней снежок. Ворота открылись. Из них, со знамёнами вышли наши колонны — два взвода со средствами усиления. Мужики построили линию щитов, огнемётчики и пулемётчики заняли определённое им место, их прикрывали снайпера и мечники с топорниками. Отдельно вышла колонна с остатками нашего воинства, часть народу за торфом отправилась. Её вёл Гуннар Максимов, с пулеметом на салазках. Мы фамилии когда викингам искали, давали все в соответствии с их пристрастиями, местами расселения, или родовыми прозвищами. Кнут стал Кораблевым, Торир — Мудрым, Ивар — Скандинавским. Атли фамилию подобрать не могли. Но смотря как ласково и нежно Гуннар заботится о пулемёте, назвали их Максимовы, Атли, Гуннара и Брунгильду. Тогда же я и песню вспомнил.

Все это — показуха, наше ополчение не готово к бою, но смотрится внушительно. Теперь вот мой выход, на коне… А теперь главное с него не свалиться — у меня навык езды нулевой. Я, Торир и Кукша вышли перед строем, встали между ним и всадниками. Те посовещались маленько, «богатый» слез с коня, снял шлем, обозначил маленький поклон:

— Поздорову вам, люди добрые! Кунг Ладожский, Рюрик, шлёт вам пожелания здоровья и приветствует на своей земле, — вот так бы сразу, диалог переходил в конструктивное русло.

— И тебе не хворать, инспектор! Только с чего вдруг земля тут Ладожская? Далеко до Ладоги-то. У меня договор есть…

— То со мной договор, силы в нем теперь нет, — прошептал мне на ухо Лис.

— Учту, — прошептал я в ответ, и громко обратился к всаднику, — Звать-то тебя как?

— Я Златобор, мытник Рюрика, это люди мои, — богатый представился, — вы кто такие будете?

— Вон того, с краю, я знаю, он раньше в дружине Ладожской был, — опять прошептал Лис.

— Нормальный мужик? — я ему тоже шёпотом.

— Ага, собраться мне помогал.

— Так, сейчас угостим гостей дорогих, да поспрашивай его, что там вообще творится, — я шёпотом отдал указание министру иностранных дел, и повернулся к Златобору — Сами мы русские, страна наша тут, Россия зовётся, это столица её — Москва. Я Сергей, главный, это мои люди. Если с добрым словом к нам пришли, мы завсегда гостям рады. Так что предлагаю не мёрзнуть, да железяками друг в друга не тыкать, а выпить… Мёду вместе, да… Покалякать, про дела наши скорбные.

Во! Опять дурь полезла!

— Вы это, располагайтесь тут, дров принесём, палатку, если надо, покормим. В крепость хода вам пока нет, сам понимаешь, — добавил я.

— Да ясно, чего уж тут, не дети, — Златобор дал знак своим людям, те слезли с коней.

Я поднял руку — по сигналу со стены крепости взлетела ракета, ополчение стройными рядами направилось обратно. Осталось одно отделение, в оцеплении мужики будут, потом их сменят. Да стрелки с винтовками наши втроём остались, и Веселина оптикой на стене отблескивает. По команде она выстрелила в точку около Златобора. Тот отскочил от фонтанчика снега, захотел было меч выхватить, люди его напряглись.

— То чтобы мыслей у тебя дурных не было, предупреждение. Наш стрелок комару хозяйство на лету отстрелит, да его в живых оставит, даже на таком расстоянии.

Как подтверждение моих слов, по плану, выстрел Веселины ударил метрах в двадцати за всадниками. Прибывшие посмотрели уважительно, с таких позиций можно начинать переговоры. К нам присоединились Атли и Кнут, немало удививший железной рукой прибывших, мы вывезли полевую кухню, накормили мужиков, ну и налили, не без того. Те отогрелись, языки развязались. В основном говорил со мной Златобор, остальные или с земляками разговаривали, половина скандинавы оказались, или с Лисом, это те, кто ладожский был.

Я думал беспредельщики налоговые заявились, оказалось — нет. Мытник дань собирал вдоль Свири, речке на юге, налогов было мало. Разбежался народ от путей торговых, когда мор шёл. В одном из сел остановились, взяли своё да пошли на встречу местным жителям. Их стая волков терроризировала, переходила через замёрзшую речку и убивала скот, да и людей, бывало. Вот мытник и собрал летучий отряд, пустился по следу, защитить местных жителей хотел. Ведь дань-то не просто так Рюрик собирает, за неё гарантирует безопасность, и от волков в том числе. Пять дней лесом налегке, натолкнулись на следы патруля, и по ним дошли до нас. По полям тем определили, что люди тут живут, да и решили наехать, может, прокатит. Не прокатило — значит, можно и поговорить. Мы про волков знали — их Кукша с товарищами буквально вчера упокоил, поэтому в этом мы мытнику поверили.

С данью в этом году плохо. После мора налогооблагаемая база упала, население разбежалось, малый и средний бизнес в загоне, олигархи уводят активы в оффшоры, собираемость низкая. Это я так жалобы его на свой язык перевёл. А так ребята вроде неплохие, вон, с волками населению помогают, да и в целом не рыпаются, поползновений нет в сторону конфликта. Пообщались, про урожай, про погоду, про путь их с Ладоги, спросили про дальнейшие планы, с учётом того, что волки уже нами убиты. Мытнки даже обрадовался таким новостям, сказал, что теперь пойдут в то село, откуда выезжали, да и до дому — Рюрик очень ждёт налоги собранные, я так по мелким оговоркам понял. Спросили как там вообще в мире, в Новгороде чего. Пришлые отделались общими фразами — высокая политика явно не конёк наших гостей. Замятня в Новгороде продолжается, на юге хазары шалят, викинги да варяги на Балтике крупный поход готовят, всё по старому.

Время уже к вечеру было, мытник по темноте идти не хотел домой, лучше с утра. Кров внутри крепости не стали предлагать — выволокли бытовку. Таскали руками, чтобы не особо распространяться о наших возможностях. «Налоговики» малость окосели от таких новаций, дом на лыжах тут не часто встретишь. Но довольно быстро успокоились, отогрелись и мы продолжили посиделки. Я больше со Златобором общался, Лис же присел на уши своему знакомому. Вскорости наговорились досыта и отправились домой. Правда, демонстративно на стены часовых поставили. Чтобы не провоцировать людей. А так, раз охрана бдит, значит, все на стрёме, граница под замком, и лезть в крепость нечего. Такое тут понимают и уважают. Не охламоны значит какие-то, а серьёзные люди. Всадники тоже выставили охрану снаружи домика и за полночь уже спать завалились. Больше в принципе они сделать ничего не могли — у мытаря прав нет на обсуждение границ да договоров, да и земля тут не их. За себе они не боятся, чувствуют силу за собой, а мы им вроде как не угрожаем, накормили вон да налили по чарке. Территория тут спорная, к Ладоге вроде как не относится, но и к кому-то другому — тоже, все вообще думали что тут пусто. Мы же отправились домой, в крепость.

— Ну что знакомый твой рассказал там, Лис, — это уже по результатам переговоров мы совещание собрали.

— Дела интере-е-есные, — Лис откинулся на стуле, — Рюрик на место Волка пришёл, то вы знаете. Дружину под себя подмял, старую, своих привёл, торговлю наладил. Но хочет в Новгороде сесть. А там свои люди, другого конунга-князя хотят. Теперь вот Рюрик в полюдье людей отправил, меха взять хочет да серебро, в Новгороде людей умаслить. Получится — сядет там. Против него купцы, те, что зерном торгуют, которых мы вели тогда толпой. За него — полоцкие да другие ещё. Вот и требуется ему мыта больше сейчас, чтобы сесть, а потом вроде как облегчение будет. По лету в Новгороде сбор будет, кликать станут на княжение кого с дружиной, вот он и готовится. Мытарь этот молодой, из новеньких, Рюрик большую дружину собирает, людей много под себя тянет, чтобы в грязь лицом не ударить в Новгороде. У него варяги в основном, теперь ещё и словен куча, скандинавы есть. Так тот знакомый говорил.

Я задумался, попросил всех дать мне чуть времени. Сидел, рисовал на бумаге, вспоминал:

— Буревой, помнишь, я говорил, что в прошлом году Рюрик сесть должен был в Новгороде? Так вот, мы то дело испортили, — я усмехнулся и откинулся на стуле, — если бы мы тех данов не выбили, торговцы зерном в ущерб бы вошли и силы не имели. Тогда бы он ещё в прошлом году сел в Новгород.

— «Земля наша велика, но порядка в ней нет», так ты, вроде, говорил его звали? — дед тоже помнил мои рассказы.

— Ага. Так вот. Силы бы торговцы не имели, его бы полоцкие на княжение бы протащили, так бы и пошло все по-старому. А мы данов прищучили, новгородские на зерне поднялись, и против него своего кандидата выдвигают. Рюрик мыто на предвыборную компанию собирает, я тебе рассказывал как у нас было. Ну там подкупить кого или прирезать, дружиной большой пригрозить…

— Баловство те ваши выборы, — пробурчал дед, я ему много чего рассказывал в своё время.

— Баловство, не баловство, а так и есть. Лис, как думаешь, получится у него? — я посмотрел на Торира, Лиса, Святослава.

— Выходит мы времени ход повернули, — подал голос Святослав.

— Выходит, так. Только вот не знаю, к лучшему это или к худшему.

— Рюрик сядет, — уверенно произнёс Лис после недолгих раздумий, — я другого, которого на его места пророчат, знаю. Тот больше по торговле, а от князя защита нужна, сила воинская. Если Рюрик дружину соберёт, а он соберёт, судя по словам мытника, то позовут его.

— Только силы той, что в тот раз, — Святослав кивнул в мою сторону, — уже у него не будет. Значит, по другому все пойдёт.

— Да и год потерял, в замятне-то, — добавил Торир.

— Не, если сядет, то крепко… — начал спорить Лис…

Так, в рассуждениях о неопределённости судьбы, мы и провели остаток ночи.

На утро отправили мытника восвояси. Его сопроводил Кукша и все наши всадники. Сейчас они поехали с таким расчётом, чтобы как можно дальше от Москвы путь разведать. Если шевеление в Новгородских землях началось, люди от мора отошли, знать, можно ждать гостей. С севера болота, на востоке — тоже. Озеро да южное направление остаётся. Вот пусть пасынок и прокатится подальше — нам надо быть готовыми к любым неожиданностям.

До свадьбы Кукши решали вопросы международной политики. По убеждению Лиса, самого опытного в здешних раскладах, зимой и весной ждать нападения не стоило. Да и насчёт осени сомнения были. Пока замятня в Новгороде не закончится и Рюрик не сядет в городе или не убедиться в невозможности этого, все дружины словенские будут сидеть на месте, ожидая чем разрешится ситуация. Потом могут и напасть, но время пока было. Чтобы не упустить ситуацию надо вести разведку там, на Волхове. Плюс наладить пограничную службу. Кукша нашёл место хорошее, в паре дней пути от Москвы. Там путь, которым мытник пришёл, просматривался чуть не на три километра, причём наблюдатель был скрыт небольшим холмом. Если ещё и инженерную подготовку провести, можно сделать так, чтобы наш пограничник, смог заметить отряд с юга чуть не за три часа до его появления у места дозора, пересчитать его и уйти незамеченным в сторону Москвы. Если толпа большая будет идти, так и того больше запас по времени можно получить, если дорогу к югу от места дозора сделать менее проходимой. На это решили выделить ресурсы. Также будем интенсифицировать вооружение и обучение воинскому делу людей, чтобы быть готовым к неожиданностям. Осенью же отправим партию разведчиков на Ладогу, Лис пойдёт. Чтобы не выделяться, чуть модернизируем лодку, на которой торир с людьми пришёл, на ней и отправим шпионов да соглядатаев московских. Ну и надо чётко выработать политику в отношении Новгорода, кто бы там не взял власть.

Нам бы лет пять спокойной жизни — я бы вообще не переживал о южных и прочих соседях. Но у богов были свои планы, экспансия словен на север уже явно прослеживалась. Сначала Святослав со своими людьми, потом вот мытник пришёл. Да и Кукша говорил, что на речке одной мелкой, видел вымершую весь, домов пять там было. Если бы мне дали пять лет, население Москвы увеличилось бы до нескольких тысяч взрослых — мы можем переваривать новых переселенцев в количестве где-то половина от текущего населения, и за год превращать их в москвичей. Ну, так пока представляется нам, по крайней мере. Стены бы встали, завод железный, лодки бы появились, оружие и дома… Но есть большая вероятность, что такого времени у нас просто нет. А значит, надо ещё интенсивнее заниматься подготовкой к противостоянию с Новгородом, в каком бы виде оно не происходило. Время за такими заботами пролетело незаметно, и настала пора Кукше жениться.

Свадьба его и Сигни прошла хорошо. Не так весело, как остальные, больше официоза, всё-таки роднимся с Ториром, международное дело, хоть и живут все в одном месте. Мы выставили угощение крепостным, рассказали о политических последствиях брака между Игнатьевым и Мудрой, такая у Сигни фамилия. Объявили этот день Днём Защитника отечества, рассказали почему так. Мужикам крепостным подарили по новому ножику булатном — пусть порадуются. Выходной, опять же сделали, праздник всё-таки.

Кукша молодец. Вёл себя правильно, по-мужски. Принял подарки от всех, мы старались, да и взял ответное слово:

— Мы с Сигни решили, что сына нашего Ярославом назовём. И чтобы помнил он, как на свет появился, да детям своим передал. Да память чтобы о нем крепкая была — не будь его, не видать нам свадьбы этой, — Кукша обнял уже теперь супругу.

— А если девочка будет — Ярославой звать станем, — добавила Сигни.

Народ воспринял это очень хорошо, одобрительно зашумел. Правильные они люди, Сигни и Кукша Игнатьевы-Мудрые. Оба фамилию взяли двойную, чему Торир был бесконечно рад, сына, считай, доброго получил на старости лет.

После свадьбы засели с Добрушем, который еле успел на праздник после разметки дороги, с корабля на бал попал:

— Мы путь вот этот прошли, обратно вот так, кривенько двигались. По дороге метки специальные ставили, от них считать проще, — Добруш водил по карте указкой, — они хитрый, одним концом на север смотрят, другим на юг…

— Молодец! Вот как есть — молодец! — без меня парень до геодезических меток додумался, а мне минус — не сказал ему.

— То пустое, одно дело делаем. Так вот, метки те на карте я нарисовал, с высотой от крепости. Что-то выше, что-то — ниже. Там, где холмиков больше было, мы их чаще ставили. Край болота мы отметили, тут вот ещё озерца небольшие, ручейки, что Горшок не увидел, вот тут места, где лоси соль лижут, вот тут — известняк, много. Мы обратно шли криво специально, больше места изучить, потому и задержались. Вот расстояния какие получаются, в таблице. Дырки не сверлили — земля промёрзла, только на болоте делали с торфом тем. Много обратно привезли, деду дали на опыты.

— Ну, как? Получилось? — я повернулся к Буревою, очень интересно мне.

Ну… — протянул с улыбкой дед, издевается, гад, — Вот смотри.

На стол упали мерные чугунные образцы, мы такие делали, для испытаний.

— Испытать надо, но вроде добрый чугун. Руду там же брали, в соседнем болоте, её больше, чем на нашем месте, треть только в глину уходит. Одно плохо, — Буревой покрутил в руках заготовку, — чтобы уголь торфяной сделать, в шесть раз торф тот уходит, на одну часть угля — шесть частей из земли достать надо. Потому этот чугун мы с добавлением древесного угля делали.

— Н-да, муторно. А по глубине как? Много торфа? — я опять повернулся к Добрушу.

Тот ухмыльнулся:

— А по глубине — хорошо. Мы дырок по всему болоту нарыли, оно больше, чем Горшок указал, раза в три. Дырок под сотню навертели, буром складным…

— Да не тяни, говори уже сразу, — я не выдерживал, хотелось всё побыстрее узнать.

— Меньше чем три метра нигде нет. Местами — до конца так и не дошли. Уклон у поля того к болоту рудному, чем ближе к нему — тем глубже, получается.

Я прикинул на бумажке. Оторопело посмотрел на Добруша — пацан улыбается, сам уже посчитал, небось.

— Б…ть! Так, это слово не запоминай, и не вздумай повторять.

— Да понял-понял, — Добруш был рад, большое дело сделали.

— Я вот что подумал тут, — я разглядывал аккуратные записи племянника, — мы же решили стены делать сначала, крепость, потом остальное. Надо бы промеры сделать, высоты определить, где что стоять будет, что под землёй у нас… Возьмёшься, Добруш?

— Как скажете. Только вот что надо…

Добруш описал по сути нормальный прибор для измерения расстояний, углов, уже с оптикой. Парень рос на глазах. Я добавил к его рисунку пару штрихов, чтобы авторитет не терять, совместно решили бур побольше сделать, метров на десять, да тракторную оснастку к нему, что бы не самим крутить. Перешли на план будущего города, точнее — на ту часть, где стена описана. Добруш обещал подумать, что ещё сделать надо из приборов, взял план и пошёл изучать.

Объем работ по стене был большой. Периметр — более трёх с половиной километров, высота, считая подземную часть — метров двенадцать, ширина два метра, чтобы бегать можно было туда-сюда. Итого сто тысяч кубов камня. Кирпич будет поверх камней для облицовки — двадцать пять тысяч кубов. Ужас. Размах наш впечатлял. И это мы ещё известняк не посчитали, топливо, глину, железо. Проект рисковал быть первым в мире долгостроем, по крайней мере, с моей точки зрения. И не известно, что там ещё под землёй Добруш найдёт. А то песок пойдёт — надо будет землю везти, или сваи вбивать. Но надо ещё планы свои согласовать с мужиками.

До конца зимы как раз и согласовывали. Споры были жаркие, мысли у ребят — дельные. Отказались от сплошных стен — теперь между внешней и внутренней будет полутораметровый проход, и набор перемычек, чтобы соединены были. Между стенами получались коридоры длинной десять метров, и шириной полтора. Количество камня сразу уменьшилось вдвое. Для прохода наверху будем использовать бревна, вроде настила получится, и крышу сделаем. Все — в колючей проволоке, мужики моё изобретение оценили, особенно Святослав. Он, оказывается, был одним из тех, кто год назад пытался за стену проникнуть и не смог. Шрамы на руках до сих пор остались. Глубину фундамента стены уменьшили на метр, Лис сказал что и так хватит, он в своё время имел небольшой опыт строительства из камня. Эти два решения ещё уменьшили количество камня. Ворот в крепости стало больше — так и камень сэкономим, и транспортного коллапса не будет со временем. Правда, большинство из них будут заколочены до поры до времени, или завалены, там поглядим.

Самый долгий спор был насчёт технологии строительства. Кто-то предлагал делать из больших блоков, по полкуба, кто-то — из более мелких, погоняя их друг к дружке. Я вообще предлагал заливать смесью щебня, извести и глины с песком, да делать арматуру. Яму роешь, досками отделываешь, заливаешь, ждёшь пока застынет и перемещаешь доски выше, опять заливаешь. Надо только, чтобы арматура насквозь проходила через всю стену. А это проблема — такую длинную можем и не сделать. Да и устойчивость всей конструкции под вопросом будет. И металла много уйдёт…

Споры грозили затянуться надолго. Я принял волевое решение:

— Граждане! Мы так ещё год спорить будем. Предлагаю следующее. Практика, как вы все понимаете, критерий истины, — мужики закивали, — надо нам все три способа попробовать. Предлагаю разделиться. Буревой с Ториром и Лисом строят из малых камней, Святослав, Кукша и Обеслав — большими, я — с опалубкой, заливать буду.

— Чего строить-то будем?

— Каждая команда будет строить кусок стены десять метров, двойной, как и планировали. Аккуратно записываем все расходы, затраты, время, и потом уже принимаем решение. По технике — каждой команде по большому и два малых трактора, людей с десяток, из крепостных. Стенки те будем строить в следующих местах, — я достал карту местности, — вот тут, тут и тут. В двух километрах от будущей стены.

— Зачем? Давайте лучше крепость обносить начинать, — это Лис.

— Нет, крепость строить будем так, как лучше получится, какая технология выиграет — так и будем делать.

— Куда остальных людей девать будем? Почему по десять человек? — Святослав рисовал карандашом на черновике, освоил канцелярию.

— Остальные будут делать дорогу к торфянику. Вот так она пойдёт, параллельно берегу болота, пока в нужное место не упрётся.

На копии карты местности я нарисовал карандашом линию. По исследованиям Добруша и Горшка получалось, что наше болото чуть загибалось к югу на востоке. Дорога должна пойти от Москвы на север, а потом повернуть на восток, в виде прямой линии к самому месту добычи топлива.

— Кто дорогу строить будет? — по поводу торфа никто не спорил, все уже были в курсе его преимуществ.

— Добруш, он такой путь сам наметил, — я кивнул на парня, он тоже сидел за столом, но в спорах не участвовал, — дорогу делать будем под зимник. То есть надо такую, чтобы можно было зимой большие грузы на больших же санях тягать трактором. Зацепили друг за друга — и вперёд. Что думаешь?

Добруш полез в записи, начал сверять с картой. Долго водил по ней карандашом, что-то шептал про себя, шевеля губами.

— А летом как? Не будем летом возить? Да и дорога та твоя пойдёт далеко от крепости, получается, — Лис тоже вникал в карту, — тут вот расстояние большое…

— Я вот что хочу сказать, — Добруш закончил думать, — так дорогу конечно можно сделать, но можем сделать и по-другому.

Парень начал разрисовывать карту:

— Пустим её от крепости будущей, вдоль, стены. Ближе на пять километров, но болото то большое, лучше там потом свернём. Прямая дорога будет, да и местность там получше. По летним перевозкам — надо рыть канал на болоте, там где мы брали руду, да и плотами вот сюда спускать. Мы по кромке шли, там скал больших нет, просто будет. Летом — на плотах, зимой — по дороге.

— Дельно малец говорит, — Буревой включился в разговор.

— По болоту? На плотах? — Святослав не понимал, о чем речь.

Разъяснили. Мы с Буревоем давно уже рассматривали возможность спускать руду к озеру, а оттуда плотами везти в Москву. Вот и родилась мысль о канале. Вдоль края болота его сделать, рыть глину с рудой, и возить, как брёвна с лесоповала. Потом мы эту мысль отставили, не до того было. А вот теперь вспомнил Доруш задумку нашу. И получиться две дороги с перекрёстком у стен Москвы — одна к рудному болоту, другая — к торфяному.

— Надо причал сделать, чтобы с плотов удобнее доставать все, — дед начал делать пометки в блокноте, — два. Один на дальнем болоте, другой — на рудном. Глину — на кирпичи, если годная будет. Но берег укрепить придётся, чтобы не сползло. Да плоты специальные надо, узкие, да придумать, как вынимать из болота землю.

— Землю можно вот такой штукой, — я быстро начал накидывать на листе некое подобие болоторойной машины, — на плот ставим ленту, вроде той, что дрова подаёт у нас в бараках, конвейер она называется. Вглубь нам же не надо сильно? На метр-два её заглубить, под углом вот таким. Да в перегородках, их побольше сделать надо, дырки, воду пропускать. Идём, шестами правим, глина на плот сыпется. Если совсем по уму делать — то надо тут же и мыть руду, и глину на кирпичи собирать. Да ещё и дополнительные секции у этого плота иметь надо. На них сырьё складываешь, отстёгиваешь полную, и спускаешь к озеру или причалу. А новую, пустую секцию, ставишь для погрузки. Так и руду добудем, и канал соорудим.

— Не засосёт? Болото топкое… Да и придумать как-то надо, — Обеслав разглядывал рисунок новой игрушки, — Как прижимать к земле болотной конвейер тот твой? Хотя… Можно пару винтов поставить, защищённых. И что-то вроде зацепов спереди, навроде зубов. Чтобы ими цепляться за болото, и подтягивать плот промывочный. Сделаем.

— Значит, план такой. Как земля растает — начинаем расширять дорогу к рудному болоту, мы начинаем делать этот плот хитрый, земснаряд его назовём. Потом, когда лёд окончательно сойдёт, оборудуем причал, пристань, укрепим берег, да и пустим его. На плот тот нужно человека…

— Кнута поставим, — сказал Юрка с ухмылкой, корабел в углу проснулся, — а то он уже дремать начал.

— Я? На болото?

— Ага. Ты у нас самый главный мореход, озероход, рекоход. Будешь ещё и болотоход!

Ржач за столом, Кнут тоже улыбается.

— Надо, так надо. Машины там будут?

— Да, две штуки, я тебе мелких дам, Растимира, Предвоя, Власа. Справятся. Влас на плоту будет, ему уже четырнадцать, а мелкие на берегу, обслуживать станут. Да мужиков, дрова рубить.

— Тогда ладно. Обеслава бы… — Кнут сдружился с племянником.

— Не, Обеслав нам пока тут нужен. Остальных на рубку дров. Срок нам — до первого мая на подготовку. Инструменты, лопаты, топоры, насадки на трактора и прочее — всё надо сделать. Кто не знает, когда первое мая — рекомендую уточнить, — я выразительно посмотрел на «новеньких», — В первый день последнего месяца весны начинаем строить тестовые стены. Материалы надо посчитать…

Опять закипели споры. Где брать, что брать, как везти. Но спорили уже каждый под свою команду. Я был один, мне спорить ни с кем не надо, сидел и улыбался.

— А ты чего такой довольный? — Лис обратил внимание на меня.

— А хорошо…

— Чего ж тут хорошего? Вон работы сколько… — Святослав рукой указал на карту, — Успеть бы.

— А то хорошо, друзья мои, что на месте не стоим.

— Расширяемся, что ли? — подал голос Буревой.

— Нет. Не о том я. Я переживал сильно этот год, — признался я мужикам, — о том, что совсем мы не занимаемся ничем новым. Сыто, тепло, одёжка есть, дома — все вроде как успокоились да дрова добывают, больше ничего. Руды чуть, кирпичей, досок там, леса — и всё. А мы только ходим, да покрикиваем и мужикам говорим что делать. Текучка. Жизнь слишком лёгкая получилась — вот и расслабились. А так нельзя — сомнут. Так ещё пять лет бы провели, да и отупели бы окончательно. А теперь мы дело неподъемное задумали, большое, громоздкое. Опять машины нужны, опять механизмы, опять думать надо да делать. Только масштаб другой, ну, больше нас стало…

— Боишься, значит, что как в том болоте? — сказал Торир, — Остановишься — и потонешь?

— Ага. А теперь двигаться станем.

— И впрямь, — дед почесал бороду, — я сам замечать стал, что замерли мы. Проблемы свои порешили, да встали. Даже скучно…

— И тупеть начинаешь на мужиков-то покрикивая… — Обеслав внёс свою ленту.

— Хм, князья некоторые и старшины только тем и занимаются, и ничего, не скучно им, — Лис улыбнулся, — охоты всякие, бабы, пиры. Сами так не хотите?

— И много те князья после себя оставили? — дед посмотрел на бывшего начальника Ладоги, — о многих люди помнят? Да так, чтобы хорошо? Да так, чтобы потомки знали, да своим детям передавали?

— Да и что за жизнь это такая, еду на навоз переводить? — подключился Обеслав, — Изо дня в день одно и тоже, потом помер, прах по ветру, другой также продолжает. Смысл-то какой?

Мужики за столом «зависли». Обеслав поставил вопрос о смысле жизни. И как на него ответить? Даже в моё время никто не мог до конца понять, зачем мы живём. Тут же мужики суровые, практичные, о таком даже не задумывались.

— Детей оставить. Волю богов познать. Прожить достойно, — народ начал формулировать свои мысли по этому поводу.

— Жизнь — это инструмент самопознания Вселенной, — выдал я, когда все высказались, — нам не зря разум дан, в отличии от животных. Мир наш, волей ли богов сделан, или как у нас говорили, из облака огромного, почти живой организм. Вот и мается он, как дитя в люльке, пытается понять, зачем он на свет народился. А потом и мы появились, как часть мира этого, как руки его, уши, глаза, что бы понять, зачем мы на свете, и почему свет этот появился…

Во как загнул! Сам не ожидал — мужики вон смотрят с уважением, прониклись.

— Это ты хорошо сказал, — Буревой почесывал бороду, — Вселенная эта твоя…

— А дети? — спросил Кукша.

— А дети — это продолжение рода нашего, они после нас смысл искать будут. Чем больше мы им знаний о мире передадим — тем легче потомкам будет. А они — внукам, там и дойдём умом человеческим до сути мира нашего.

— А боги, стало быть, тоже с нашей помощью разбираются, зачем они на свете да почему свет тот есть, — задумчиво проговорил Торир.

— И они тоже. Мы же не зря внуками Перуновыми себя называем.

Народ расправил плечи — мысль им понравилась.

— И надо соответствовать, значит. Вот эту мысль, кстати, неплохо было бы в «Трактат» внести. Ладно. Что там у нас с глиной?…

Первого марта собрали совещание с участием всех крепостных. Решение донесли о стене, тестовых её участках. Народ поддержал — многие после прихода всадников по зиме переживали насчёт того, не примучат ли их сборами новыми. Успокоили людей — не позволим! За полгода тренировок и обучения крепостные освоились с техникой, обслуживание и эксплуатацией. Не до полного понимания процесса, но согласно техкарты работать могли. Да и с запчастями и комплектующими помогали, образование дало эффект. Потому мы с мужиками определили три команды, изменили чуть учебную программу для взрослых — и понеслась работа.

В нашем соцсоревновании появился азарт. Болельщики нашлись, из женского населения и детского. Мужики прониклись — предлагали свои решения насущных проблем. Моя команда была в лёгкой депрессии — не понимали, как я собираюсь строить. Я терпеливо рассказывал, добавлял ясности, но народ сомневался. Совместно сделали трактора необходимые, запчасти. Потом начали каждой команде готовить инструмент, опять же вместе. Мужикам нужны были повозки, корыта, ручной инструмент — конкуренты добывать камень хотели руками, а трактора на перевозках использовать. Мы же с моей командой занялись более интеллектуальными вещами.

По прикидкам, нам надо следующее: отбойные молотки с компрессорами, с питанием от трактора, экскаваторы, для глины, песка и щебня с известняком, бетономешалку. Её делать хотел как мини-заводик. По набору конвейеров должны подаваться компоненты, смешиваться, выливаться в опалубку. Для опалубки деревянной наделали разных замков, чтобы легче было снимать и одевать, выносную кузню соорудили с паровым молотом. Арматуру ещё надо делать, сетки и кучу другого железа, что ляжет внутрь бетона.

Параллельно с этим, ребятам сделали плот с машиной для добычи руды, они её уже собирали на болоте. В марте и апреле мужики делали путь до Рудного болота, точнее — расширяли и укрепляли существующий. Это у них вроде тренировки, перед длинной дорогой к торфяникам. Добруш за главного — считать умеет да приборами пользоваться. Народ не роптал, каждое действие сопровождалось максимально подробными разъяснениями. Я настоял, так проще. Учёбу пришлось для дорожных рабочих делать посменную. Три дня в поле — два дня на учёбе, небольшими группами, да день самостоятельно подготовки. Сказки, подаренные на Новый год, тут помогли — читать народ начал. Потом группы меняются. К первому мая подошли во всеоружии.

Старт соревнованию дали демонстрацией. Вынесли флаг, я объявил это день Днём Весны и Труда, попели песни разные, угостились прямо на улице, это был последний день отдыха перед долгой и трудной работой. На второе мая, рано утром, почти до зари, построились рабочие команды перед воротами. Опять небольшая речь о будущих трудностях, и что все мы делаем одно и тоже дело. Болельщики-женщины нас провожали, было приятно. Мы выдвинулись к участкам работы, распределенным по жребию. Мне достался за Перуновым полем, самый трудный. Там дороги нет, и до мест с материалами ходить неудобно. Старт по ракете из сигнального пневматического пистолета, крики «Ура!», и мы пошли…

Может, зрелищ тут мало, может, скучно просто так работать, но азарт охватил всех. Мужики вечерами хвастались друг другу:

— Мы уже яму сделали!

— А мы диском хитрым камень здоровы попилили! — это они про некое подобие шлифмашинки с приводом от трактора, пришлось Кукше с Обеславом делать целый цех по выделке дисков по нашей старинной технологии склейки песка на тканевую основу.

— Глины гору натаскали!

— Воды нанесли!

— Извести нажгли!

Мои стояли понурые — мы собирали установку для смеси бетона да монтировали тележки для перевозки. Ни рыть, ни строить не начинали. Тележки делали восьмиосные, на широких колесах, но низкие, чтобы не тратить усилия на подъём тяжестей. Команда «Больших камней», Святослав, Кукша и Обеслав, перли с упорством, достойным лучшего применения, грандиозный камень, который отодрали от глыбы. Диском пробили отверстия, вбили деревянные колышки, поливали их водой — так откололи большой кусок. Пёрли его вроде как даже с умом, подкладывая бревна. Они разрушались и шли в топки тракторов. Да и трактор им пришлось переделать, сделать более низкую передачу. У Буревоя, в команде «Малых камней», началось сооружение стены, в яме грандиозной, иначе не развернуться. Мы же с моей командой собрали машину, и начали потихоньку возить материал.

Тележки вмещали в себя по полкубометра сырья каждая. На малый трактор вешали по несколько штук таки. За ходку привозили какой-то один материал, его трактор-экскаватор накидывал, а он у нас один. Ходок в день делали пять штук, с перерывом на обслуживание тракторов. Тележки оснастили откидывающимся бортом боковым и высыпали сырье в большие кучи, ограниченные деревянным забором, высотой по колено. Гордостью моей был отбойный молоток. Большая пружина, компрессор, жало — всё на тракторе отдельном. Мужики подъезжали к камням, один бил молотком, другие подкидывали ему камни, чтобы щебень помельче получался. Его грузили и волокли на стройку.

Начались мелкие жульничества. Кукша своих мужиков подговорил, они чуть не до заката работать стали. Я скооперировался с Буревоем, отправил к ним фельдшеров. Итого — день штрафа, нечего народ изматывать. Буревой меня соперником не считал, у них потихоньку росла стена, у меня — горы материала. Команда «Малые камни» — мои, кстати, назывались «Монолит» — действовала по принципу «лучше меньше да лучше». Собирали камни, разбивали глыбы, потом грузили на трактор большой, и везли. Малые трактора возили песок, глину, известняк, потихоньку собирали стены в яме. Но дед, гад, тоже поддался азарту — он взятку моему отбойному молотку, точнее, его оператору предлагал! Мол, метнись, пока перерыв в погрузках, мы метрах в двухста друг от друга работали на добыче, да набей мне камней. На Буревоя наехали вместе с Кукшей — сам готовил инструмент, нечего теперь другие ресурсы захватывать. Наезд — это громко сказано, мы каждый вечер на совещании обсуждали ход работ у каждого и принимали решения вместе.

У Кукши стена быстро росла в котловане, но когда они вышли наружу — начались проблемы. Как засунуть большой камень наверх? Лепили сходни, блоки, Обеслав чуть не кран подъемный соорудил, только вот он завалился, из брёвен был. Подсказал ему о противовесе — дело пошло веселее, затянули. Подняли каменный блок — тот упал и раскололся. Мужики расстроенные — я рад, никто не покалечился. Буревой тихой сапой уже метр стены вывел, у меня — готовы сетки да арматура, да материала половина лежит, это за две недели. Много потратил времени на притирку коллектива, распределение обязанностей. А то если каждый раз менять человеку фронт работ — как он опыта наберётся? У меня чётко — три водителя, экскаваторщик и оператор отбойного молотка с помощниками, арматурщик, механик для закладки топлива и воды, обслуживания техники, бетонщик. Он пока установку осваивал, да режимы подбирал. И я мечусь между ними, помогаю на тех участках, где необходимо приложить мозги или грубую силу.

Двадцатого числа и мы приступили к рытью котлована и непосредственному строительству, закончив эксперименты. Остальные уже половину работы сделали. Волевым решением, причём совместным, все Игнатьевы ушли на посевную — мужики продолжили строить сами, без нашей помощи. Разве что по утрам инструктаж с докладом, да при полном непонимании бегут к полю, плачут, жалуются. Посеяли зерно, девушки посадили овощи, вернулись к стройкам. Соревнование можно считать завершённым — я выиграл у всех остальных один день.

Моя стена уже была готова, разве что облицовку сделать надо кирпичную, но по условиям эксперимента она не входит в соревнование у всех команд. Мои ходят гоголем, посматривая свысока на остальных. Вторым пришёл к финалу Буревой, третьим — Кукша. Он второго июня только закончил. Поздравили участников соревнований, устроили праздничный ужин. Обещали подумать над тем, как кого отметить. Вроде конкуренцию разводить не хочется, конфликты плодить, но и люди старались, не дело это, без подарка оставлять. Совещание по этому поводу собрали в воскресенье, хоть и выходной, но на посиделки с разговорами его использовать можно было.

— Ну что, граждане, приступим. Стены стоят, работа окончена, пора итоги подводить.

— Да, интересно получилось, — Буревой разбирался в своих записях.

— Ага, и мужики рады. Твои, — это мне Кукша сказал, — мои грустные, вроде как обошли их.

— Одно дело делаем, — махнул Лис, — теперь так как Сергей делать будем. Если десять этих ваших метров мы за месяц сделали, значит все мужики бы три десятка сделали, за год крепость по одной стене бы обнесли. На всю стену — лет десять получается.

— Нет. Меньше.

Все посмотрели на меня.

— Сейчас объясню. Ошибки какие вы видите в том, что делали?

— Камни сильно здоровые брали, — Обеслав начал перечислять, — подъёмник не сразу предусмотрели, делать на ходу пришлось.

— Тележки как у тебя надо делать, у нас на ходку меньше получалось песка да глины, — Буревой вступил в разбор полётов, — да и яму рыть сильно большую пришлось, не развернуться иначе.

— Верно все, но не о том говорите, — я достал записи, — организация, порядок у вас не такой был. Другим манером можно больше сделать. У меня каждый на своём месте, они неделю учились, неделю навыки оттачивали, неделю привыкали, а неделю только стену делали. Но каждый в той стене только своё делал! Мои мужики, которые камень били, половину времени отдыхали, пока бетон, смесь та лилась. Те, что смесь лили, да железо делали, отдыхали, пока материала не было. Каждый только своё делал! А у вас? Кукша, у тебя народ, как муравьи, камень толпой откололи, толпой погрузили, вместе с тракторами поволокли. У Буревоя вообще каждый чуть не сам себе смесь готовил, на которую камни клал, лепил, камни из куч выбирал, да также толпой их собирали. А потом все по дрова бегают. Бред какой-то…

— Выходит, зря все делали, неправильно это было, — приуныли дед и Кукша, остальные мужики тоже нахмурились.

— А вот хрен вам! Я-то тоже косяков, ну, ошибок наделал!

Народ воспрял, значит, и я не безгрешен, вроде как вместе с ними в один ряд встал. Соревнование даже между нами небольшую конкуренцию создало.

— Я не подумал, как на верх раствор поднимать, это раз. Мужики с вёдрами чуть не померли, заливая его с лестницы. Не учёл, что, облицовку делать придётся — чтобы держались кирпичи надо чтобы сетка или прутики, к ней приваренные, наружу торчали, это два. Да ещё много чего не подумал. Вот тележки те же, что мешало их сделать съёмными? Приехал, снял, поехал дальше. Но даже так, мои мужики работали с разделением труда, каждый своё дело делал, и если бы сейчас я продолжил — ещё такую стену бы за неделю сделал, ну или за две. Опыт-то не пропьёшь!

— Значит, пять лет уйдёт, — констатировал Лис, — а наши сносить надо, да заливать другие.

— Не, не пять. И сносить рано. Мы сейчас их испытывать будем, посмотрим, какие как крепко стоят. А потом вот что сделаем. Обеслав! Мы возьмём вашу подъёмную машину, — Кукша и Обеслав заулыбались, — переделаем её вот так.

На бумажке был нарисован подъёмник, который по рельсам ездит, только вместо них — брёвна. Куча деревянных колес, две А-образных конструкции, одна здоровая перекладина между ними — такой себе козловый кран.

— Потом возьмём твоих, Буревой, кто кладку делал, — команда «Малые камни» тоже заулыбалась, — да пустим их облицовку у стен делать. Тележки поменяем, мешалку мою вот так переделаем.

Для подготовки бетона машина у меня была сделана на скорую руку, теперь же было время подумать да посмотреть её в деле. Она стала выше, вместо подачи с трёх сторон в одну бочку теперь конвейеры подачи стояли в линию, и приводились в движение одним мотором, количество компонентов регулировалось количеством заборных планок на конвейерной ленте. Приёмное отверстие было сужающимся, и сливало все в более высокую бочку, в которой был «металлический краб» с цепью, помешивающий смесь.

— Теперь представьте. Все наши мужики поделятся, как у меня. Одни возят, другие камень бьют, третьи арматуру делают да устанавливают, четвёртые на смесь компоненты подают, пятые возят её в тележках съёмных, шестые на кране её в ямы да опалубку заливают, в которых седьмые доски ставят…

— …Непрерывно! — Лис просветлел, — Это ж как быстро-то получится!

— И от каждого нашего полезное взяли, — Торир разглядывал рисунки, — выходит, не зря трудились.

— Ага. Не зря. Ещё по топливу люди специальные, для воды трубу прокинуть можно или шланг ткане-смоляной наш, насос, рельсы укладывать из брёвен, металлические элементы нужны, для крепежа, проволоки много…

— И что там по сроку будет? — Обеслав открыл блокнот.

— А вот со сроком надо думать. Первое, надо добиться того, чтобы люди правильно распределены были. Чтобы не получалось, что одни работают, а другие баклуши бьют. Все должны максимально время своё использовать. А то получится, что мужики с металлом быстро работать будут, а землекопы — медленно. Тогда сделали сеток — сидят, бездельничают. Вот и надо нам сесть да прикинуть, сколько времени на что уходит, — я открыл журнал работ.

Остальные смотрели смущённо, только что ножкой не водили под столом.

— Вы что, не считали, что ли!?

— Да не до того было, работали… — Лис развёл руками.

— Так, ну с этим то ясно, — я ткнул в Лиса карандашом, — его Леда съест, когда он ей учётные карточки сдавать будет. Или от постели отлучит…

Все заржали, чувство сделанной работы и её полезности поняло настроение, испорченное проигрышем.

— А с вами я отдельно поговорю! Учёт должен быть! Да контроль… Придётся опять нам все заново начинать, считать уже будем правильно.

— А со стенами что делать будем? Стоят чуть не посреди леса, кому они нужны? — подал голос Торир.

— Нам нужны, — народ вытянулся, я улыбнулся, — вы же не думаете, что Москва у нас такая маленькая будет, они потом основой станут для новых стен. А пока — часовыми башнями. Они высокие, только их квадратными сделать надо, с дверью, да лестницей, площадкой там для наблюдения, крышей. По часовому поставим — со всех сторон наблюдение.

Народ посмотрел на карту, с отметками тех стен. Выдох то ли восхищения, то ли удивления, то ли просто нереальности задуманного пронёсся над столом.

— Да Новгород-то поменьше может будет, — задумчиво протянул Лис.

— А нам Новгород не указ! Кстати, Новгород — это Новый город. А старый где?

— А его нет, — улыбнулся Лис, — раньше просто Город был. Потом терем княжеский перенесли на другую сторону реки, вокруг него дома дружинников, стал он Новым городом. А потом всё так называть стали.

— Тоже нормально. Кстати, про дома дружинников, точнее — крепостных. Я тут подумал, мы мужиков наградим. Те, кто первыми пришёл, «Монолитовцы», пусть себе дома в новой Москве и выбирают. Но только когда для всех готовы будут.

— И вроде наградили, но и других не обидели, — Торир хлопнул по коленке, — здорово придумано. Только когда то ещё будет…

— Это посчитать надо, — выдал Лис и склонился над картой.

Прогресс, однако! Новенькие прониклись-таки нашими методами! Теперь дело быстрее пойдёт. Мы налили себе отвара, и засели за расчёты. Пока по моим записям, а дальше видно будет…

Подарок мужикам понравился. Причём всем, справедливым посчитали такое. Дальше перетасовали команды, теперь у нас стройбригада на сорок человек. Ещё надо им тракторов штук пять, а лучше — семь, у нас эти механизмы используются как передвижные двигатели, и можно начинать. Месяц нам сделать новые машины и инструменты, а на старых пусть пока тренируются, закруглят будущие часовые башни.

Месяц не получилось, полтора ушло. Все из-за крана, очень уж капризный механизм вышел. Гигантские рельсы из цельных брёвен, огромные колеса, и их много, процесс перевозки и установки — вообще ад. Чуть не так поставишь, перекосит его, и поминай как звали — два раза уже заваливали эту конструкцию. А все из-за того, что рельсов нормальных нет, металла за плавку мало, вот и не получается их лить.

Пришли люди от Рудного болота — там свои проблемы. Промывочный самоходный плот длинным вышел, еле сбалансировали его. На носу посудины — грандиозные зацепы подъёмные, в виде буквы «Г». Ими впереди плота народ врывается в болотистую землю. Потом вдоль зацепов подтягивает конструкцию. Из-за длины этого механизма, глубины, на которую погружать приходится зубья, чтобы прижимать ленту подачи, и перекашивает всю систему. Да ещё винты на малых секциях, что должны возить сырьё к причалу, постоянно наматывают на себя всякую дрянь. Они только километр пути прошли, почитай, за три месяца. Ужас. Посоветовал Власу приделать к винтам малых секций трубу с сеткой, к промывочной машине балласт передвижной сделать, и попытаться снова.

Потом дорожники наши, они же по совместительству — поставщики дров и леса. Идут, рубят, пилят, да вдоль дороги складывают. А мы забираем, надо кстати учесть в расчётах, что плечо доставки увеличиваться будет для топлива. Мужики тоже плачут — они ямы закапывают, овраги да ручьи, а их размывает, вода пробивается. Пришли барышни — надо больше иголок, а то на одежду для работы не хватает, а мы из леса только дрова берём. И туда надо людей…

Опять кризис. Снова чего-то не хватает, надо искать обходные пути и манёвры. Но на этот раз кризис у нас правильный, рабочий, если бы не замахнулись на дело большое — так и не было бы никаких проблем. А так, надо смириться с тем, что такие вот ситуации будут постоянно. И надо просто работать больше да знаний мужикам передавать, чтобы тоже помогали думать.

Лучиком света в кризисном царстве стал Буревой. Пришёл с манатками подмышкой, и сказал, что уходит в барак жить. Я удивился, чего вдруг? У нас вроде места хватает. Оказалось, Буревой тоже себе барышню нашёл! Нашу самую первую крепостную, Березу! Ей лет хорошо за сорок, сошлись с дедом они крепко. А чего нет? Буревой здоровый, бодрый и в своём уме. Чего ещё надо-то? Вот он и намылился к невесте. Хотел, гад, мимо ЗАГСа проскочить да не проставляться за свадьбу! Мы не дали — тётку с детьми переселили, свадьбу скромную на этот раз сыграли, тёплый семейный праздник получился, правда, семья здоровая у нас теперь очень.

Только к августу наши «стеностроители» вошли в режим, как раз тогда, когда последнюю тестовую стенку до ума доводили. На сооружение этой башни было любо-дорого было посмотреть. С утра последний участок мужики начали делать — к вечеру закончили. Кран, бетонный заводик, участок обработки арматуры, доставка сырья и топлива, механическая мастерская — всё отработало, как часы.

После этого устроили мужикам военные игры на тему «штурм каменной крепости». Святослав и Торир с Лисом собрали тараны, которыми тут пользуются при штурме, и целый день разбивали тестовые стены. Выстояли все три конструкции, знать, можно и основную стену сооружать. На это и кинули строительную бригаду. Мне откровенно нравилось, как они работают. Собрались с утра, Дубаш, бригадир, вводное совещание устроил и после него направил людей на ответственные участки. Сначала прошлись экскаватором, делали траншею. Потом соорудили кран над ней, бетонный завод на его же рельсах стоял и был передвижной. Стали забивать арматуру, лить бетон, перемещая опалубку. Дошли до верха, сместили чуть кран — и дальше. Траншея дальше роется, сырьё непрерывно превращается в стены. Дошли до края рельс подъёмника, переставили половину их с начала на конец и продолжили — практически без перерыва! Молодцы, одно слово.

Днём теперь весь наш городок напоминает хорошо отлаженный механизм. Все куда-то идут, что-то делаю, тащат, везут, и так непрерывно. Разделение труда помогло — освоение «своего» дела шло быстро. Первой строили восточную стену. И она подымалась невероятными темпами по местным меркам! За неделю, как я и предсказывал, выходило чуть не десять метров готовой стены. Причём наблюдалась явная тенденция в увеличению производительности труда. Пришлось делать путь для ручья, что впадал в заводь. Его упаковали в кирпичный короб, толстенный, будет резервный источник водоснабжения на случай осады. А Кукша вышел с предложением вдоль всей стены ров вырыть. Мол, защита лучше будет. Дело полезное, но не своевременное, перерисовали проект, да и оставили на будущее. Если город разрастётся — будет внутри него канал метров пять шириной да два глубиной, парки там сделаем, ещё что. Века через три. Пока надо стену доделать.

Всё крутилось без нас, настроенный, отлаженный процесс работы не нуждался в ручном управлении. Да, в некоторые технические проблемы и затруднения пришлось вникать, но непрерывного контроля и понукания больше осуществлять не приходилось. Потому у нас появилось время подумать чуть на перспективу.

— Буревой! Смотри, у нас, если мы вот тут на торфе завод поставим, да тут пристань, на болоте рудном, как мы защищать-то это всё будем? Завод, там люди, до него километров сорок, это часов восемь по ровной дороге быстрым шагом. Перебьют-то металлургов и торфокопателей. Да и жить там где? Как дело организовывать будем?

Дед задумался, начал прикидывать:

— Надо бы туда кого из наших, с винтовками. Отобьются, а там и мы подойдём.

— А как о нападении узнаем?

— Ракета, нет? — Кукша тоже задумался.

— Да можем и не увидеть, её. Особенно, если днём и погода не очень будет. Да и то, увидим, а добираться как? Весь день в полной выкладке, с оружием, мы пока дойдём, уже не боеспособны будем. Вот вам и задачка — узнать о нападении, да тем, кто на торфе сидит, продержаться до подхода подмоги. Предлагаю их вместе решать, задачи те. Да опять проект подправить. Надо новую дорогу сделать, вдоль той, что сейчас строим, — я посмотрел на мужиков, — только железную.

— Это с рельсами, что ты рассказывал?

— Ага, рельсы и шпалы. Тогда и быстро доехать сможем, и вывозить легче будет.

— А как быстро добираться будем? Сколько скорость будет? Сколько груза брать сможем? — Кукша закидал меня вопросами.

— А во это — это отдельный разговор. Надо все считать да размеры прикидывать. Знаю только, что чем шире сделаем, тем лучше, груза сможем больше возить. Теоретически. Это раз. Второе. По зиме хотели торф таскать и металл. А наши трактора смогут по льду и снегу тащить много груза? Сам видел, как дождь пройдёт — они только грязью кидаются, да ямы под колёсами роют. Надо гусеничный трактор делать, вот такую штуку.

На чертеже были нарисованы гусеницы в сборе, их отдельные элементы, траки, пальцы, процесс монтажа описан. Я в прошлой жизни не сталкивался с такого рода движителем, делал по общему принципу.

— Вот такую штуку поставим, она зацепами будет вгрызаться в лёд, да и потянет груз-то.

— А давления хватит? Ты же говорил, что если масса у трактора большая, а колеса — маленькие, то утонет он, а если наоборот — то не сдвинет с места ничего, колеса попусту крутиться будут, — пасынок помнил мои уроки, это хорошо.

— А вот для этого трактора я предлагаю чуть схему поменять. Во-первых, он на дальние расстояния будет ходить, ему топлива много на себе таскать придётся. Во-вторых, надо его ещё сильнее сделать, чтобы больше таскал груза, это два. В-третьих, можно гусеницы двух размеров сделать, потоньше и пошире, и под разные условия их использовать.

— Предлагаешь два больших трактора вместе соединить? — дед чесал бороду, прикидывал в уме.

— Ага. Только вот какие это — большие? У нас сейчас пять сортов тракторов да машин бегает, я уже сам запутался, кто из них какой. Да и двигатели по производствам стоят разные. Я думаю, надо некоторую стандартизацию ввести. Да, на уровне запчастей они на половину одинаковые, но стоит чуть дальше двигаться — машины типовые, стандартные выпускать. Я тут прикинул, у нас, если мы новый трактор сделаем, получиться три основных модели. И чтобы не путаться в названиях, большой там, или малый, давайте их по единому образцу называть. А там и остальные ремесленные вещи да продукцию так же отмечать станем. Нужны стандарты. Начнём с тракторов, — я достал новый разлинованный листочек, — Трактор самый малый будет у нас ТП-1-15К4. Это значит трактор паровой, первой модели, пятнадцать сил, колёсный, четыре колеса.

— А большой значит будет ТП-1-30К4? Правильно? А экскаватор как? А отбойный молоток? — Кукша первый суть ухватил.

— Ну, экскаватор — ТП-1-15К4(Э), Отбойный молоток — соответственно «ОМ» в скобочках. Так-то легче писать будет?

— А гусеничный значит с буквой «Г» будут, — дед начал набрасывать на листочке, он хоть и дошёл позже, но понял глубже, — тележка твоя, будет Т-1-05К8, полукубувая, на восемь колес, первая, двигатель паровой — ПД-1-15… хотя нет, у него же сила есть, и давление в котле, значит — ПД-1-15-20, а далее…

Задал задачку мужикам. Они теперь всё именовали да аббревиатуры выдумывали. Помогли они, кстати, удобнее писать и читать стало, нет разночтений. Марки стали обозначили, да винтовки наши, пулемёты и огнемёты. Леда очень порадовалась такому подходу — кодировки в учёте сильно помогли, упростили таблицы. По факту, мы начинали делать некие ГОСТы. К каждому сырью, материалу, запчасти или изделию не только прикладывалась технологическая карта для получения, но и документ, описывающий характеристики и взаимосвязи, металлоёмкость и содержание дерева.

Мы же занялись новым делом — собирали трактор ТП-1-60Г. Это у нас трактор паровой, первой модели, на шестьдесят сил, гусеничный. От фразы «лошадиные силы» мы ушли — уж сильно я сомневался в том, что получаемая нами мощность хоть на половину соответствует той, которую использовали в моё время, при одинаковом номинале. В тракторе много нового и интересного получается. Как гусеницы крепить? Как их натягивать? Колёсики всякие маленькие опорные, пружины большие, управление совершенно другое, трансмиссия… Да и сами гусеницы на какую ширину мастырить? Какая сталь на них пойдёт? Много разного нам ещё сделать предстоит на пути от замысла до его реализации.

Железной дорогой Кукша занялся, меня допрашивал и пытался понять, как тестовый участок сделать. Пока только в теории — практику по этому вопросу отложили до лучших времён. На участке том надо отработать будущие решения, чтобы не пришлось потом переделывать много. За основу паровоза взяли ПП-1-60, паровую платформу первую, на шестьдесят сил. Это трактор, с рамой, но без колес и трансмиссии.

В сентябре собрали урожай, больше, чем в прошлом году вышло. Отвлекли Кнута от создания канала в болоте, весь месяц ловили рыбу, делали запасы на зиму. Олово у нас кончилось, пришлось ещё и в бочки водоплавающих складывать. Подошла к концу соль — перешли на стеклянные банки. Чтобы сэкономить на столь ценном продукте, стали нашим «хрусталём» внутри отделывать глиняные здоровые горшки. Это привело к образованию довольно обширного керамического производства, на него барышень определили. Кончился поташ. Интенсифицировали его выработку. Параллельно дед озабочен процессом получения стекла и поташа при использовании остатков от сгорания торфа. Если мы переведём наше хозяйство на этот энергоресурс, древесная зола станет у нас чуть не дефицитом…

Так вот одно цеплялось за другое, добавлялись новые ремёсла и мастерские, станки и приспособления — мы вернулись в привычный нам ритм разработки и изобретательства. Это привело к кризису сырья. Если прошлой осенью я жаловался на то, что мужики тянут слишком много на переработку, то в этот раз производства стонали от недостатка или неравномерности прихода необходимых материалов. Самая большая проблема была с солью. Её наши выходы давали мало, более крупных, промышленных объёмов Горшок не нашёл, хоть и изрыл всё в окрестностях. Пока держались на повсеместной экономии этого ценного ресурса, но надо бы его достать в больших количествах где-нибудь. Ведь соль не только в пищу должна пойти — на химические опыты тоже. И на них у нас большие планы. Именно о них я думал в процессе создания трактора.

Нам нужен качественный скачек. Мы практически исчерпали все доступные способы получения ресурсов. Да, торф даст больше энергии, с соответственно — слегка отпустит проблема с дровами. Если всё получится, то железа мы тоже много получим, на том же торфе. Однако в данный момент это всё, все направления, в которых у нас будет прогресс. Стекло, поташ, соль, цветные металлы — все у нас в дефиците. Надо искать другие способы добычи, другие минералы, в большом количестве, другие технологии. Значит, надо плотно химией заняться — а у нас это в основном на деде, и то в качестве научной нагрузки. И я ему не сильно много подсказать могу, ибо знаю её только в объёме менее школьного курса, не очень нравилась в своё время она мне. Ну там соли, основания, кислоты, щелочи, элементы, молекулы, атомы. А нужно ещё и геологию себе представлять, промышленные технологии, создать систему химических знаний. Вот! Наверно, самое правильное будет. Буревою надо передать все знания, включая таблицу Менделеева, что смогу вспомнить, да и попробовать расписать всё, что у нас тут используется по формулам да элементам. Я вот точно знаю про серную кислоту, соль, формулы и состав. Ну вода ещё, и спирт, куда же без него. Древесный уголь — это у нас углерод, известняк — это вроде кальций, но надо уточнять. Селитра — соль какая-то азотной кислоты, или азотистой? Вопросов больше, чем ответов. Закончим с трактором на шестьдесят сил — займёмся этим вопросом. Переключился в мыслях на другие аспекты нашего существования. Так и пролетел месяц.

У нас закончился сезон рыбной ловли, Кнут, с грустным лицом пришёл ко мне, и тоненьким таким голосом поинтересовался:

— Что, опять на болото? — а сам смотрит, как щенок побитый.

— Да вроде там и без тебя справляются, но если поможешь — будет здорово.

— Эх-х-х, придётся идти, — Кнут повесил нос.

— А ты чего хотел-то? Вроде же понимаешь, что дело нужное. Чего не так?

— Да… Я тут… Вообщем… — Кнут достал стопку бумаги, — Вот. Нарисовал.

Я начал разбирать его рисунки. Чертежами это пока назвать сложно, а вот эскизами — самое то. Там были мечты корабела. Лодки, лодочки, корабли, кораблищи, паруса, канаты, мачты… Кнут рисовал мечту. Свою, давно, судя по количеству бумаги, лелеянную.

— Строить все это хочешь? — я рассматривал толстенькую лодку, она, судя по всему, из последних его работ.

— Да хотелось бы. Но тут на болоте тоже надо… — Кнут тяжело вздохнул, — простора хочется, чтобы волны, чтобы ветер, брызги…

— Понимаю, правда понимаю. Я бы сам такой, чтобы пройтись на лодке, а то текучка наша задолбала. Ты по применению судов тех думал что?

— Да. Вот та, которая у тебя сейчас, это для рыбы. Вы хитро с сеткой придумали, да только она неустойчивая, да берет мало, и управлять сложно. Можно было бы лучше сделать. Вот если…

Целый день мне корабел рассказывал о своих идеях. Я слушал, и интересно, и Кнута надо поддержать. А то и впрямь только стройкой все занимаемся, надоело.

— Вот что, мы действительно направление по судостроению запустили. Надо бы и верфь сделать заново, и лодки строить, пробовать разные. Но и болото бросать нельзя, полезное это дело. Мы из ваших отвалов и руду выгребаем и глину на кирпичи и раствор связующий.

— С болотом проблема только одна — забивается винт на судах малых для перевозки! — Кнут ударил кулаком по ладони, — Половина работы — впустую, только чистим постоянно его.

— В трубе пробовали его делать?

— Да всё равно забивается! Приходится вынимать плот да чистить. Тоже время, тоже силы.

Я начал постукивать карандашом. Оставим мужика на болоте — скиснет, запал пройдёт. Убрать его оттуда — чем он заниматься будет? Люди-то распределены все, а в одну голову верфь не построишь, да и лодку сложно. Надо ему процесс ускорить, чтобы конец его виднее был. А скоро зима. Блин, что делать? Чем ещё двигали у нас корабли? Колёсами гребными? Не пойдёт, винт лучше, хотя колеса не будут на себя ил затягивать. А если…

— Слушай, а давай колесо гребное приделаем, — я начал набрасывать рисунок, — вот такую штуку в конце плота сделаем. Они воду будут отбрасывать с кормы плота, отбрасывать, как весла. Одно колесо…

— А управлять как? Руль тогда не вставишь сзади.

— Два колеса на корме или по бокам, да ещё и два двигателя… Блин, такое размерами получиться неподъемное. Да и грузить сложно. Надо полегче, да чтобы направлять можно было… — опять сел рисовать, трубы защитные, кожухи.

Громоздко получилось, и опять не то. Начал играться винтами — Кнут тоже поучаствовал. Нарисовал два винта в трубе, поворачивать за счёт разности хода на каждый? Но проблему накручивания водорослей и прочего хлама на вал мы никак не уберём. Крутил на бумаге чертежи, винты в трубах, сетки защитные, фильтры… Не выходило. Взял новый листок — вот корпус плота, вот в конце два винта, в трубе, вода идёт, винт её толкает… Рисунок что-то напомнил из будущего, видел я нечто похожее. Дорисовал корпус в виде гробика в профиль, вот, теперь ещё более знакомо. МТЛБ. На военной кафедре рисунок такой был, намертво вбитый преподавателями, под соусом подготовки машин к форсированию водных преград. Лючки закрыть да проверить, чтобы в корпус вода не сочилась, потом — крышки надо открыть… Крышки водомёта! Листок бумаги начал покрываться линиями.

— Колеса и винты — прочь, делаем так. На плот ставим насос, трубу его заборную выводим вниз, в клетку, что от мусора защищать станет. Такие надо легко меняемые делать или вообще — несколько труб да клетей сделать с переключателем. Один фильтр забился — на другой переставил кран и насос дальше воду тянет. Её в бак можно на время собирать. А из него — другой насос, что воду ту станет сзади плота выбрасывать. Причём через трубу поворотную! Вода в одном направлении отбрасываться будет — плот в противоположном движется.

— А пойдёт он? Ведь с водой связи нет, как она за неё… Цепляться будет? — Кнут от моего «креатива» малость окосел.

— Пойдёт, не боись! Так, только трубы тут четыре, два под углом, две — прямо, перегородки-краны по другому… — я углубился в рисование, — Вот! Ребятам дашь рисунок, тут основное есть — пусть в цехах сделают, да попробуете.

— Не будет плот двигаться, — упрямо сказал Кнут, глядя на мои эскизы, — вёслами надо или парусами, винтом ещё твоим можно. Но брать воду и насосом её… Не пойдёт.

Я улыбнулся:

— А ты попробуй, Кнут. Сделайте на совсем малой лодке и испытайте на болоте её. Даже направление пока менять не надо — просто идею оцените.

Корабел ушёл задумчивый. Логика этого времени подсказывала, что для движения надо за что-то цепляться. За воду, за землю, за снег и лёд. А если брать и кидать воду — за что тут цепляться? Это я знаю, что при желании, можно и на воздух опереться, крылом, например, а они-то такого не видели, вот и спорят. Ну ничего, чем доказывать и убеждать — лучше дать попробовать, а потом удовлетворенно ловить офигевшие взгляды. У меня даже настроение поднялось, когда я представил себе выражение лица Кнута, если идея отработает.

К тому моменту, как болото да и заводь начали покрываться первым льдом, Кнут попробовал новую лодку с водомётом. Обычная, двухвёсельная, на скорую руку сляпанная прямо на берегу болота. Туда самый малый наш паровик, небольшой запас дров, насос с трубой и сетку для мусора за борт. Выходное отверстие движителя смотрело на корму. Насос пришлось центробежный делать, да шестерёнки добавить для увеличения оборотов. Паровик на лодке был пятисильный, у нас такой для всяких мелких приводов — стиралка там, посудомойка, бытовой мотор.

Я прибыл на испытания, Кнут и Влас в лодке, топят котёл. Прижали сцеплением паровик к насосу, тот сначала почихал, выдал три порции отдельных воды, потом ка-а-ак попёр! Тугая струя ударила с кормы лодки, лодка натянула верёвку, которой была привязана к берегу, встала криво посреди чистой воды — не отцентрована она по массе. Колышек, за который держалось судёнышко, вбитый на топком берегу, не выдержал, выскочил, и мои корабелы умчали в болото. Сбили сетку, та осталась лежать на кочке, насос грубый достаточно, чтобы не засорялся, забирает уже не воду, а жижу какую-то, но и на этой жиже лодка скачет по трясине! Влас аварийно спустил пар, отсоединил сцепление. Опираясь слегами, попытались вернуться назад. Отъехали они метров на двадцать, еле вернулись вместе с лодкой. Рожи удивлённые, вытянутые, мужики из крепостных на берегу богов поминают. Вылезли на берег, все в грязи болотной, начали репу чесать.

— Пошла таки… — удивлению Кнута не было предела.

— Да как пошла-то, зараза, думал, в болоте останемся, — Влас отряхивался от грязи, — как бы не лучше, чем на винте.

— Ну вот и посчитайте, пока зима, как и почему оно двигалось, и как лучше — на винте или так, — я был доволен.

Кнут парень вдумчивый, пока не поймёт да не испробует новую приблуду, не бросит новое дело. А значит, до следующего года ему есть чем заняться, да как раз по специальности корабельной. Тем более, что планы по реализации нашей внешней политики малость изменились.

Мы по осени отправили «ряженых» — шпионов — в сторону Ладожского торга провентилировать обстановку. Лис, Торир, Влас вышли на старой лодке мурмана в сторону Волхова. Мужики до торга не дошли — остановились на ночлег и застали на берегу небольшое судно с пятью корелами. Те как раз возвращались от словен. Понятно дело, местные жители при виде толпы вооружённых людей прыснул в разные стороны, однако одного человека всё-таки удалось поймать. После вдумчивого допроса выяснили, что пока опасности нет — Рюрик занят внутренними разборками в Новгороде. Мужика бить не стали, как и другого ущерба причинять. Покормили в обмен на информацию, других его спутников тоже уговорили из леса выйти. Их тоже допросили, угостили и оставили в покое. Сели обдумывать дальнейшие действия.

Информация от корел была достаточно полной, потому решили Ваньку не валять, на торг не соваться, пока там толпы вооружённые бегают, а просто перехватывать лодки, следующие на север и на юг, и допрашивать народ. Так они неделю провели, с пару десятков судов остановили. Да, всё верно, со стороны юга пока опасности ждать не стоит. Новгородцы заняты своими делами, делят власть. Дополнительным бонусом стали данные об отношении местного населения к Москве. Нашу крепость все считают неким мистическим и странным местом. Несколько раз проходившие лодки слышали крайне странные звуки, а ночью видели какой-то удивительный свет. Попытки приблизиться и понять, что там находиться, пару раз заканчивались громким криком о том, что, мол, валите свой дорогой и выстрелами в плавсредства — это наш конный патруль отрабатывал. Людей при этом корелы не видели, мы дозорных строго инструктировали на глаза никому не попадаться, да и камуфляж свою роль сыграл. Таким образом, соседи, что активно делились информацией о странном месте, решили от греха подальше обходить Москву стороной. Да, отдельные, отчаянные личности, совались к нашей заводи, что внезапно (для них) обросла деревьями — это наша гавань так с озера выглядит. И даже торгом интересовались. Однако, мы таких отваживали криками о том, что торга пока нет, и не факт что будет, и лучше бы вам плыть куда подальше. В итоге у нас сложилась ситуация полного игнорирования друг друга — корелы к нам не лезут, от греха подальше, мы — к ним. Всех всё устраивало.

На Ладоге в итоге не засветились, однако приросли солью — тупо поменяли её у корел на железные вещи. Обменный курс был такой, что нам ещё и в нагрузку пытались барахла сунуть всякого. Ещё бы! Пять ножей выменяли на пуд соли! Нам железо проще достаётся, вот и потерялись малость мои сограждане в ценах. А довесок в виде кусков ткани да бисера вроде как и не к чему москвичам. Пара тройка задержанных для принудительного обмена информацией и торга корел сообразила, что мы из места странного, стали прощупывать почву на момент дальнейшего взаимодействия. Торир и Лис отказали — не время. Ежели понадобитесь, мы опять сюда, на озеро выйдем и вас поймаем.

Таким вот образом и солью приросли, и данные получили, и Рюрику на глаза не показались. Да и с местным населением прояснили ситуацию, не задев их и не испортив отношения. В итоге наш разведывательный отряд вернулся домой и стал планировать следующий подобный поход — дальше, длиннее, весной, скорее всего, отправятся.

Зиму же встречали достаточно непривычно. Обычно мы да и прочие люди в это время, холодную пору оставляли на всякие дела, не связанные с выживанием. Мы — изобретали, остальные — охотились да мех добывали. Но только не в Москве, и только не этой зимой. Народ так взялся за работу, что не оставлял её даже не смотря на плохую погоду. Ко мне делегации постоянно ходят — брезент для стены нужен, чтобы смесь сохла лучше. Отдельно Дубаш пришёл — по холоду строители собираются продолжать пахать. Да, он понимает, что мёрзлый грунт требует больше дров на его размягчение, что придётся много сил потратить на траншею и условия работы будут не очень комфортные. Но, по его словам, мужики до такой степени освоились, что сними их сейчас со строительства — зачахнут. Уж очень темп высокий и производительный взяли. Ну а вишенкой на торте были расчёты. Я, конечно, узнал подчерк Леды, что делала их основную часть, но идея была Дубаша. Мол, потеряем на изъятии грунта — догоним за счёт более простой доставки, на салазках тележки наши больше груза берут. Указал им на одну ошибку. Не всё топливо учли, раствор придётся тоже сушить, иначе вода внутри смёрзнется, и вся стена развалится. Дубаш погрустнел, но я его подбодрил — если он считает нужным продолжать, пусть занимается. Дядька ушёл окрылённый, нравилось ему его дело.

Вслед за ним пришёл Добруш с петицией — он руководил строительством дороги. Ситуация та же — разрешить трудиться зимой. И аргументов стопка, и опять с перевозками связаны. В процессе эксплуатации уже готового участка грунт под весом трактора и тележек проваливался, необходимо было его завозить отдельно и утрамбовывать. Вот на это и хотели зиму потратить, помимо вырубки просеки и продолжения пути. Да и ручьи с речушками да оврагами преодолевать проще, когда они замёрзли. Стали анализировать проблемы Добруша. Слава Перуну, он аккуратно вёл рабочие журналы, и материал для размышлений был довольно внушительный. Постепенно суть проблемы выявили.

Из-за большого давления на грунт колёс наших тележек и тракторов нас уже не устраивала просто утрамбованная земля. Как только дождь проходит — движение останавливается. Необходимо делать подушку из грунта, песка, гравия, определить её характеристики, соорудить более крепкие переходы через овраги и ручьи — мосты или трубы, по ситуации. А это — десятки опытов и экспериментов, расчётов и переделок. Потому бригада дорожников теперь поделится на две части. Первые будут просеку рубить да по старинке землю утрамбовывать. Вторая — формировать тестовый участок пути, отрабатывать состав и форму полотна дороги, проводить опыты.

Чем ближе к Новому Году, тем больше наблюдалось суеты у наших крепостных. Прошлогодний праздник понравился и запомнился всем. Народ спускал наличку в нашей лавке, закупая ткани да нитки для нарядной одежды. В процессе шитья нарядов выделилось две барышни, которые и себя обшили, и детей своих, и ещё соседям помогали. Очень у них хорошо получалось. Предложил им заняться бизнесом — ателье сделать на тех же условиях, что наш производитель музыкальных инструментов работал, будем развивать частную инициативу. Тот мужик, кстати, сидел уже третий месяц с госзаказом, барабаны да трубы новые делал. Он ни разу не делал такого раньше, заказ идёт как НИОКР. Гитару он мне уже подготовил, я натягивал проволоку разных размеров и мучил близких адскими звуками, ею издаваемыми — пытался найти звучание, похожее на то, что слышал в моё время. Получалось плохо, медведь мне, судя по всему, не только на ухо наступил, но и по рукам хорошо так потоптался. Не выходили струны. Докопался до музыканта, дай, говорю, мне ноту «Ми». Он глаза пучит, руками машет, к богам посылает. Рассказал ему про ноты, про семь штук. На этом мои знания музыки заканчиваются. Тот руками махать перестал, задумался. Ну ничего, пусть голову тоже напряжёт, может, придумает чего.

Перед самым Новым Годом собрал наших управленцев на совещание.

— Так, завтра на празднике людей поздравлю, речь уже подготовил. Пока хочу тут всё проговорить, производственное совещание у нас. Начнём со стены. Как результаты?

— Сделали много, осталось саже… метров триста, — Святослав говорил, пытаясь уже применять новые меры длины, — но там будет сложно, скала попалась. Сейчас пытаемся отбойный молоток в траншею засунуть чтобы ей разбить. Да арматуру как туда вставлять — непонятно. Если скалу пройдём — до конца зимы закончим основу восточной стены, останется облицовка и настил, по которому ходить будем, ну и двери, ворота, крыша…

— Я понял, остальные элементы. По дороге у нас что?

— Дорога почти готова, точнее — просека для неё. Сейчас мы землёй засыпаем ямы, утрамбовываем путь, — Добруш говорил с бумажки, аккуратный малый, — по весне ещё засыплем, где провалится. Надо теперь думать, где тестовый участок встанет, что да как строить на болоте торфяном.

— Там завод будет, металлургический, — сказал я, — так что как закончите дорогу, садимся проектировать сооружения и пути подвозные для сырья. К заводу ещё дороги надо будет от места с известняком. Болотную нашу бригаду, думаю, перепрофилировать в металлургов. Как там, кстати, дела, Кнут?

— Болото прошли только на четверть, с новой приспособой попробуем, легче идёт. И как оно всё-таки двигается? Не пойму я…

— Потом расскажу, думайте заодно, как руду добывать будем, там, на месте. Думаю, такой же плот, или что-то вроде. Святослав, как там люди вообще, настроение, довольны ли?

— Настроение… — мужик задумался, — серое, вот. Каждый день одно и тоже, привыкли уже, понимают, что нужное дело делают, но все равно хочется ещё чего. Посидеть там, поговорить, даже для этого места в бараках нет. А столовая да для мытья изба — там не расположишься…

— Буревой! Запиши, надо один склад освободить, оформить правильно, с лампами там, разделить на две части, обеспечить отоплением, да и клубом назначить. Это место такое, где как раз вот можно будет собраться, как наш актовый зал.

— А зачем на две половины?

— В одной сцену поставим, помост такой, представления всякие делать будем. Детские. Там же репетиции оркестра будут, тоже детского.

— Клуб — это вроде как кабак получится? — Лис быстро суть ухватил.

— Ну, если пива кто наварит, тогда да, — я улыбнулся, — а пока отваром обойдёмся. Мужика-музыканта начальником клуба, главным там, назначим. Каморку его перенесём, его работа не сильно пыльная. Да помощницу ему дайте, на уборку и прочее. По трактору ТП-1-60Г чего?

— Через месяц закончим. С гусеницами провозились, — Обеслав достал записи, — долго, да и так проблемы есть. Двигателя два поставили, каждый на свою гусеницу работает. Очень удобно получилось управлять, проще, чем с колёсами. Но водитель нужен очень опытный да ловкий — приборов много для двух движков, не все успевают за ними смотреть.

— Делайте на один вал, один агрегат, длинный. А потом сцеплением будем притормаживать каждую тягу… Ну, управление перенесём с двигательной установки на сцепление, которых два станет — и всё. Я потом тебе покажу, так может ещё проще получиться. А к водителям ещё вернёмся. По железной дороге что у нас, как делать будем?

— Сложно там, — Кукша тоже достал блокнот, растём, однако, все со своими записями пришли — сильно широкую сделать нельзя, мы ось не сделаем, Обеслав сказал. Метр шириной, или полтора, максимум. Если же не делать ось — может не выдержать груз. Дилемма. Пока только понятно, как по прямой ездить, там ничего сложного…

— А ты предусмотрел, что груз паровоз очень большой повезёт, как тормозить будешь? Скорость сбрасывать? — я вспоминал то, что ещё не рассказал Кукше, — ты прав, надо плотнее заняться, причём всем вместе. Считать там тоже много, всем работы хватит.

— А давайте я возьмусь, — Обеслав поднял руку, как на уроке, — Кукша больше занят во военной части, ему такое сложно будут. А я вроде уже как научился…

— Кукша, ты как? Согласен? Ну и то хорошо. Обеслав, закончите с трактором, садитесь за эскиз опытного участка железной дороги. Кукша — ты чисто на военную часть пойдёшь, думай, как оборону организовывать, с учётом будущего завода. По производству всё? Всё… Теперь слушайте меня. Мы сейчас достигли своего предела…

— Как? — всеобщий возглас удивления.

— Да не в плане расширения, а в плане людей и ресурсов. Из ресурсов доступных у нас лес да железо с глиной, да камни с известняком. Ну и то, что вырасти может. Остальное все на грани. Олово надо для банок, медь нужна, свинец, поташ, сырье для красок остальное сами перечислите — всего не хватает.

— Торговля? — Лис подкинул идею, понравилось ему на озере менами с корелами заниматься, — Давай корелов поймаем ещё, попросим взять чего надо на Ладоге?

— Торговля — это, конечно, хорошо. Но чего нам продадут-то там? Всё тоже самое, что мы сделать сможем. Да даже если сырьё брать будем. Нам тонны нужны, а там килограмм стали за счастье великое считается. Поэтому пока этот вариант отставим. Надо бы так придумать, чтобы под рукой было всегда то, что нам нужно. Искать надо…

— Тех, кто с металлом работал и прочим, людей мастеровых нам надо искать, — Лис делал пометки, — так и выкрутимся.

— Ну, и это тоже, только не совсем. Как работают сейчас наши крепостные?

— Хорошо работают, добро. Быстро у них все выходит, — Святослав своими людьми был доволен, — Дел просто много.

— Ага, хорошо. Вот только, сейчас сложный момент будет, подумайте. У них хорошо выходит то, что мы им показали да рассказали.

Мужики после моих слов чуть подумали, не поняли, обратились ко мне.

— Ну вот смотрите, надо нам сделать было гусеничный трактор. Водителей у нас куча, так? Так. А машину новую делать некому, только Игнатьевы. Надо строить металлургический завод, а кроме меня, Буревоя и Обеслава, кто его делать будет? Вот и получается, что, — я ухмыльнулся, — пользователей у нас много, а разработчиков — с гулькин хрен. А дальше будет хуже! Мы сейчас перешли от простых изделий к целым системам, а как их создавать, если каждому указывать приходится что да как строить и делать?

— Вроде как на вёслах в походе сидеть есть кому, а воевать — только часть идёт, — Торир перевёл мои слова на понятный язык, все закивали.

— И того хуже. Если ещё людей приведём, мастеровых, как мы их использовать будем? Так же, как этих? Сами обучим, а они потом только одно и смогут делать? Да по всем вопросам к нам? И на кой леший нам тогда эти кузнецы пришлые?

— Ты же сам говорил, что разделение труда! — Святослав посмотрел на меня, — Что так быстрее будет.

— То так, если дело знакомое. А нам бы надо заиметь у себя людей, которые сами дело то смогут делать, по заданию, без нашей помощи.

— Учить их ещё надо, — Буревой почесал бороду, — да крепко. А новых — под них уже отправлять, пусть сначала освоят простое, потом их тоже образовывать, на сложное.

— А не утекут знания те? Освоят люди дело новое и на Ладогу пойдут, — предположил Кукша.

— Нет, — усмехнулся Святослав, — наши уже никуда не уйдут. Хорошо им тут.

Святослав осмотрел нас всех, и начал развивать мысль:

— Вы по-другому живёте, не так как мы раньше. Раньше каждый себе сам на уме был. Своё поле, своя охота, свои дрова. Разве что дом построить, или там колодец вырыть — тогда по родичам да соседям. Склоки постоянные, у кого лучше, у кого хуже. Тут за два года почитай только две драки серьёзные, да и те поначалу. Не из-за чего ругаться, нечего делить. Вы думаете, это не замечает никто? Да вы баб поспрашивайте! Уж те-то раньше только и разговоры вели, «а у меня, а у нас», — Святослав противным голосом передразнивал баб, — а теперь? Вон, одёжку нарядную делать, и то чуть не вместе все пошли. Раньше такого не было. Тут урок сделал, норму сдал, и всё. Кормят, поят, крыша над головой, тепло, дети присмотрены да обучены. Хорошо тут людям…

— Это пока, — предостерёг я Святослава, — потом и зависть пойдёт, и склоки. В дома свои пойдут жить, там у кого дом симпатичнее, у кого дети лучше, у кого посуда симпатичнее, у кого одёжка краше…

— То так, — охотно поддержал Святослав, — но иначе теперь всё будет. Почему сейчас народ доволен? Потому что справедливо все. Любимчиков нет, запасов по норам нет, все работают одинаково. А кто лучше — там и доход лучше, кто хуже — тот штраф платит. Но с голой задницей не останешься! И дети сыты будут! Справедливо это людям кажется, вот и довольны. Раньше бы про зал этот твой, ну, клуб вроде, мои бы и не помыслили! На улице бы собирались, да друг перед другом хвастались. А теперь они место то хотят, чтобы по делу говорить! Я в барак зашёл — там в одну эту, квартиру, народ набился, сидят, обсуждают что-то. Прислушался, думал, каверзу какую, нет! Они про дорогу говорят, как сделать лучше, да грустят, что, мол, дорога та закончится скоро, а что им дальше делать — неведомо! Вот как получилось!

Тут уже и я задумался. Совсем про людей забыл, про крепостных, хорошо, что Святослав помнит обо всем да заботится о них по старой памяти.

— Дорожников успокой. У нас таких дорог десятки километров будет, без работы не останутся, — Буревой достал наши планы, — лучше будем делать. Строители — те также, после стены будем город строить, там работы ещё куча. Металлурги, с болота которые придут, пусть освоятся пока, пока в дело войдут, пока с торфом дело сдвинется — не заскучают. Лис, по людям ремесленным — не нужны они тут…

Немая сцена, все на деда посмотрели.

— Не нужны, — повторил Буревой, — сам вспомни, у вас, небось, как и в нашем селище было? Кузнец сам себе руду роет, сам железо варит, сам куёт, сам уголь делает. Так? Киваешь… А у нас? Что он у нас делать будет? Чугун льём, много, железо варим, куём штампами да под паром. Он как делать будет? По-старому продолжит или к нам пойдёт, где ничего не знает. А зачем он нам такой нужен? На стройку его — так а зачем тогда кузнец? Людей с земли взять — лучше будет и проще. На Ладоге кузнец — человек уважаемый, а у нас — ненужный. Со стеклом также, с углем… Да со всем! Даже каменных дел мастера тут не особо нужны, не умеют камни лить, как мы стены делаем. Вот и выходит, что нужны нам те, кого научить проще будет, да под себя подмять. Не как холопов да рабов, а как людей работных да крепостных…

— Как мы пришли, — подал голос Юрка, — сейчас понятно, что да как делалось. А тогда неясно было. Боялись мы, признаю. Потом интересно стало, затем, когда знаний набрались, помогать стали, и ещё интересней стало. Если бы по-старинке работали бы, рыбу бы ловили, как я сперва хотел, то ушли бы отсюда, как есть ушли. Нечего тут делать таким.

— И помоложе брать, у них ум гибче, быстрее освоятся, — добавил я, — Лис, понял задачу? Думай, как нам таких получить да где взять.

— А чего тут думать-то? — Лис ухмыльнулся, — Сироты нужны. Таких мало, да устроены они большей частью, кто по родичам, кто в подмастерьях. Но после мора были ребята неприкаянные, сейчас уже не знаю. По селищам найти можно, тех, кто помоложе да без крыши над головой, кто с чужой руки живёт. Знать, и впрямь на Ладогу идти всё-таки придётся.

— Кнут! Верфь временную строить будем, лодку переоборудовать вашу старую надо. По весне или по лету за людьми пойдёте, — я думал над словами моих товарищей, — Буревой! Про барак отдельный для них подумай, как для рыбаков был, Кукша охрану подумай, да ещё учителя нужны да воспитатели…

— Моих баб возьмите, — подсказал Торир, — они крепкие, даже с парнями справятся. Себя в обиду не дадут. Учить, правда, не смогут, сами буквы плохо понимают. Но порядок наведут…

Я себе представил группу подростков, вроде наших рыбаков, и над ними Брунгильду. Бр-р-р, забавно получится. Посмотрел — народ тоже улыбается, особенно Кнут.

— Все о Брунгильде подумали? Ага, по глазам вижу. У дураков мысли сходятся, — я посмотрел на записи, — значит, так и порешим. Лис маршрут продумает, Торир, на тебе формирование отряда для их поиска и перемещения. Кнут! На тебе транспорт. Предварительно, выход на июль назначим, месяца два вам хватит? Отлично! Подведу итог. По людям, определились, сирот ищем да наших в учёбе переориентируем. Чтобы новых крепостных найти, да к нашим под начало определить можно было. По ресурсам, Буревой, вот тебе записи мои, почитай на досуге, пока праздники. Будем думать потом, вместе.

Новый Год прошёл весело. Мы задумали некоторые новшества, вроде представления детского под Ёлкой для взрослых. Однако, планы пришлось корректировать. Ни свет ни заря в ворота «постучалась» Машка с толпой себе подобных. И пришли лоси, в количестве чуть не больше десятка, с таким видом, как будто их обидели смертельно. Ну да, сена в лесу не положили, соли не насыпали, как тут не возмущаться? Накормили втихаря лосей, да и отвели в лес. Всех, кроме Машки да Васьки. Их принарядили и использовали в представлении, они наиболее спокойные у нас, привыкли к людям.

Дед Мороз в этот раз приехал практически на санях. Ворота открылись, там два лося, санки, Буревой и Веселина в костюмах. Дед объяснил, что подарков в этот раз много, вот и пришлось на лосях добираться. У народа — буря восторга, праздник удался на славу. Подарками традиционно выступили книжки — сказки и короткие истории.

Развлечения были стандартные. Традиционный групповой махач, скромно называемый боксом. В каппах, шлемах, перчатках получилось безопасно и забавно. У детей — зоопарк, лоси паслись под крепостью, а «наши», Машка с мужем и детьми, даже позволяли себя гладить и кормить. Ну и снежки, горки, крепость снежную строили — весь набор зимних развлечений. Устроил забег на лыжах, на приз, попытался изобразить коньки. С ними надо ещё пробовать, не вышло пока у меня с первого раза. Сбросил эту работу как госзаказ нашему мастеру по музыкальным инструментам и в ателье. Девушки делали сам ботинок, мужик — лезвие. Что-то получилось, но оценить я не мог, не умел даже в будущем коньками пользоваться. Так вот закончились Новогодние праздники и продолжилась работа.