Продолжение главы 59

Медсестры установили ширму у тебя над животом, так что ты даже не видишь своего новорожденного ребенка. Они торопятся унести его прочь из комнаты, пока какой-нибудь неожиданный и запоздалый материнский инстинкт не заставил тебя одним прыжком пересечь комнату и схватить своего ребенка, чтобы оставить его себе (такое случалось).

После того как малыш родился (девочка, 6 фунтов, 11 унций), ее уносят от тебя, и ты слышишь разговоры медсестер, которые думают, что ты слишком сонная из-за анестезии и слышать их не можешь. «Тех, кто отдает детей, всегда видно, — говорит одна. — Они никогда не хотят взглянуть на ребенка». Но ты хотела увидеть дочь. Правда хотела.

Вернувшись, они продолжают легкий, ни к чему не обязывающий разговор. Никто не говорит о ребенке. «Ты видела вчера закат? Клянусь, мы самые счастливые люди на свете, раз живем в таком раю». Но ты слышишь, как девочка плачет всю дорогу, пока ее несут по коридору. Ее отдают католической благотворительной организации, представители которой отвозят ее к приемным родителям (их зовут Эд и Лаура). Ты отказываешься от встречи с ними, зная, что они будут очень внимательными родителями, будут ее баловать, будут готовы ради нее идти на такие жертвы, на какие ты не способна. Ты уже подписала документы, поэтому к моменту выписки из больницы все кончено.

После родов у тебя начинается бессонница. Может, твое тело готовилось к тому, что придется не спать по ночам из-за малыша, и теперь не хочет перестраиваться, несмотря на то что ребенка в доме нет? Ты просыпаешься среди ночи, вспотевшая, нервная, уверенная в том, что ты что-то забыла. Потом в течение дня засыпаешь на ходу независимо от того, чем занимаешься: ешь бутерброд или разговариваешь по телефону. Ты можешь даже кататься на водных лыжах — все равно голова начинает клониться набок. Твои биологические часы сбились — в три часа ночи ты бодрствуешь, а в три часа дня спишь как убитая.

Когда ты умудряешься не спать, ты наказываешь себя разными тщательно продуманными и дорогостоящими способами. Позволяешь себе набрать вес, пьешь, смотришь реалити-шоу по телевизору со рвением одержимой, перестаешь мыться и стричься и становишься снаружи такой же уродливой, какой стала твоя внутренняя сущность.

Католическая благотворительная организация помогает тебе найти работу — они устраивают тебя в маленькую брокерскую фирму на временную должность регистраторши. От этой работы тупеешь, она состоит в том, чтобы отвечать на телефонные звонки, записывать сообщения, составлять короткий список клиентов и передавать его брокерам, а всем остальным отвечать, что никто не может подойти. Принимаемые тобой сообщения бессмысленны. «Продай „Coii“ по 32 это нижний предел!», «Никкей — стоящее дело?», «Купи 500 АППЛ ближе к закрытию». Для тебя это все китайская грамота. Интересные сообщения поступают только от жены главного брокера (которая скоро станет его бывшей), она оставляет сообщения вроде: «Не мог бы ты после работы заехать в магазин купить молока и, ну, я не знаю, чего еще, может… треклятого чувства юмора?»

Рутина набивает оскомину. Встаешь в шесть утра, пьешь дешевый кофе, ешь датские рулеты, от которых толстеешь, идешь на работу к восьми, принимаешь сообщения, принимаешь сообщения, принимаешь сообщения, обедаешь, принимаешь сообщения, принимаешь сообщения, идешь домой. А то, чем ты занимаешься дома, даже записывать скучно.

В конце концов ничего другого не остается, кроме как попытаться расшифровать некоторые из этих странных телефонных сообщений. Ты находишь страницу в Интернете, где знакомишься со странным миром инвестиций. Все эти буковки обозначают компании. А числа возле них — это стоимость акций компании. Ты покупаешь учебник «Инвестирование для идиотов» и делаешь вывод, что инвестирование на биржевом рынке сродни азартным играм.

Все устроено так, чтобы казалось, будто инвестировать легко. Существует множество веб-сайтов, на которых подробно описаны шаги, которые нужно предпринять для этого. А почему бы и нет? Ты открываешь интернет-счет, снимаешь со своего счета сто долларов и закатываешь рукава. Покупаешь грошовые акции, те, что стоят не больше пяти баксов за контрольный пакет. Каждый раз ты вносишь по сто долларов и смотришь на маленький голубой экран так же пристально, как это делают брокеры. Ты обращаешь внимание на сообщения, которые проходят бегущей строкой по экрану, и выуживаешь из общей массы те, что предназначены для богатых перспективных клиентов.

Потом приходит сообщение — ты выпрямляешься и слушаешь. Это внутренняя подсказка от одного из их нью-йоркских аналитиков, который звонит, не думая, что ты можешь разобрать его брокерский жаргон. «Просто скажи ему, что гора Синай дала зеленый свет, — говорит он. — Мне звонил Дэви из „ФДА“. В пресс-релизе указан понедельник, и это называется „Термалинк“. Записали? „Термалинк“. Доллар тридцать, чтобы вступить; когда дойдет до публики, будет тридцать. Прямо сейчас никто их не отслеживает, только мы».

Смысл этого сообщения в том, что, если ты вложишь все свои наличные, сбережения и собственность в акции «Термалинк» и они действительно за неделю вырастут в цене от одного доллара тридцати центов до тридцати долларов, у тебя на счету окажется четыреста пятьдесят тысяч долларов. Если это не сработает — ты потеряешь все. Действовать нужно немедленно.

Если ты вкладываешь деньги в «Термалинк», перейди к главе 170.

Если ты не вкладываешь деньги, перейди к главе 171.