Эннабел услышала шаги на лестнице. Через несколько секунд дверь в комнату отворилась. Высокий светловолосый юноша бросился к ней, крепко обнял и расцеловал в обе щеки. На фоне такого неожиданно бурного приветствия смущение девушки осталось незамеченным.
– Дорогая кузина, я не могу насмотреться на тебя! Ты еще красивее, чем твоя покойная мать. Изабелла, почему ты не дождалась, пока мы встретим тебя в порту? Такая красивая девушка, как ты, не должна путешествовать одна! С тобой могло произойти все, что угодно!
– Кто… кто ты? – спросила Эннабел.
Она с трудом дышала в объятиях новоявленного кузена. Понимание того, что она попала в другой век, совершенно лишило ее сил.
– Я твой кузен Джереми. Разве ты не узнала меня по миниатюрам, которые мы посылали тебе? Я увидел яркую вспышку в окне башни. Пока я соображал, чем она могла быть вызвана, свет погас, но я успел разглядеть женский силуэт и подумал, что это, наверное, ты, хотя не могу представить, как ты попала сюда. Тримейн уехал в Лондон встречать твой корабль.
– Тримейн? – чуть слышно спросила Эннабел.
– Да, мой сводный брат. Если бы ты знала, как взволновало нас письмо, в котором ты сообщала о своем приезде! Когда твоя мать вышла замуж и уехала в Америку, мне исполнилось всего шесть лет, но я помню, какой красавицей она была, и как моя мама горевала после ее отъезда. Потом она написала нам, что родилась ты… О, Изабелла, как я плакал, когда получил твое письмо. Я очень обрадовался твоему приезду и, вместе с тем, огорчился, узнав, что ты потеряла родителей. Ты ведь тоже могла погибнуть во время пожара, который уничтожил ваш дом!
Эннабел внимательно слушала его. Было очень важно побольше узнать об Изабелле, за которую ее принимают.
– Это было большое горе, – произнесла девушка.
– Надеюсь, здесь ты найдешь утешение. Ведь теперь у тебя есть я, Тримейн и, конечно, Греймалкин, моя добрая старая няня. – Джереми не догадывался, какое смятение он вселил в сердце Эннабел, упомянув имя своего брата.
Неужели это тот человек, который так часто снится ей?
– Это портрет Тримейна, да? – спросила Эннабел, указывая на точную копию мужчины, которого Эннабел видела во сне.
– Видишь, между нашими портретами на стене стоит миниатюра, которую ты прислала нам. Она немного отсырела в дороге, но все равно я сразу узнал тебя.
– Вы не очень похожи, правда?
Джереми улыбнулся, глядя на миниатюру.
– Несмотря на одинаковое телосложение, мы – полная противоположность друг другу. Взгляни на портрет Тримейна: у него темные волосы и властное лицо. А теперь посмотри на меня. Я унаследовал от матери невинно-покорный вид, голубые глаза и светлые волосы. Истинный воспитанник Итона!
– Ты очень красивый, – искренне сказала Элизабет.
Джереми рассмеялся, ему были приятны ее слова.
– В свою очередь хочу сказать комплимент. Как моя хрупкая светловолосая тетя с голубыми глазами и белой кожей могла произвести на свет черноволосую, зеленоглазую дочь? Твоя кожа, как золотистый персик…
Эннабел подошла к туалетному столику с зеркалом и сравнила свое отражение с обликом девушки, изображенной на портрете. Цвет волос был почти одинаковым. Цвет глаз можно было весьма приблизительно определить на миниатюре, но все же сходство было большое. Кем бы ни была Изабелла, Эннабел понимала, что очень похожа на нее. Ведь не случайно Джереми перепутал ее со своей кузиной, которая должна приехать из Америки.
– Действительно, мы с матерью не похожи. Я всегда восхищалась ее красотой. Я больше похожа на отца, и фигурой, и лицом, и цветом волос… Боже, в каком они беспорядке!
– Греймалкин – изумительный парикмахер, у нее золотые руки. Она с удовольствием займется твоей прической.
Джереми был так рад ей, что не замечал очевидных странностей, связанных с ее приездом. В разгаре беседы он внезапно спросил:
– А где твой багаж?
Сердце Эннабел лихорадочно забилось. Она судорожно искала подходящий ответ.
– У меня нет багажа, дорогой кузен. – Со скорбным выражением лица она опустила глаза. – Почти все уничтожил пожар. А что касается чемодана с жалкими пожитками, который у меня украли из дилижанса, наверное, он плавает сейчас в Темзе, выброшенный негодяем.
– Извини! – Джереми было неловко, что он унизил свою кузину. – Как только устроишься, мы купим тебе все необходимое. Не беспокойся, пожалуйста. А сейчас, дорогая Изабелла, может быть, выпьешь чаю? Скоро Греймалкин позовет нас завтракать.
Эннабел с удовольствием выпила чашечку дымящегося чая. Она подумала, что путь сюда был очень трудным. При воспоминании о волнах, поглотивших ее, девушка вздрогнула.
– Джереми, я хочу знать все о тебе, о Тримейне, о Шеффилд Холле. Мне необходимо очень многое наверстать. («Несколько жизней, пожалуй!») Начнем с тебя. Ты здесь живешь? – Спальня, которую видела Эннабел, была из ее времени, а не из времени Изабеллы, но, судя по всему, за сотню лет здесь произошло не слишком много изменений.
– Да, можно так сказать. Я ночую здесь, когда работаю допоздна. Не хочу своими дурацкими писательскими привычками досаждать обитателям замка.
– Ты писатель? – Эннабел подалась вперед. – А что ты пишешь?
– По правде говоря, ничего особенного. В основном, это произведения, которые покажутся тебе скучными, – скромно ответил Джереми.
– А что? – нетерпеливо спросила Эннабел.
– Иногда я пишу стихи, но в них нет ничего интересного. Они не заслуживают твоего внимания, – поспешно добавил Джереми, увидев на ее лице любопытство.
– Мне очень хочется прочитать что-нибудь из того, что ты написал.
– О, тебе не понравится! Китс говорит, что в моих произведениях заметен прогресс, но я по натуре мечтатель, пора приниматься за настоящий труд.
«Джон Китс!» – Эннабел затаила дыхание.
– Ну вот, видишь, ты ведь показываешь свои стихи другим.
На лице Джереми появилось благоговейное выражение. Он понял, что его кузина догадалась, что он знаком с величайшим поэтом Англии периода романтизма. Это окончательно пленило его.
– Китс – великий поэт! Ему знакомы муки творчества, когда не можешь подобрать рифму, и радость от того, что нужное слово найдено… Изабелла, а почему ты пришла сюда, в башню, вместо, того, чтобы войти через центральные ворота?
«Будь осторожна!»
– Я вышла у ближайших боковых ворот, чтобы посмотреть, туда ли я попала. А кучер тут же уехал, оставив меня одну. Дверь была открыта, и я вошла. Джереми, прости меня. Ведь я американка. Я никогда прежде не видела ничего подобного.
«И увижу не раньше, чем в следующем веке», – добавила про себя Эннабел.
Джереми улыбнулся.
– Здесь славно, правда? Когда я впервые увидел Шеффилд Холл, то сразу в него влюбился. Мне нравится не только эта башня, но и весь замок. Моя мать родилась в небогатой семье в Дорсете, как и твоя. Ее положение не улучшилось после того, как она вышла замуж за моего отца. Он умер, когда мне было два года, и маме пришлось браться за любую работу, чтобы прокормить меня. Она могла писать и читать. Наша бабушка была образованной женщиной. Она вступила в неравный брак, но всегда хотела лучшей участи для своих детей. Так что мы с тобой своим положением отчасти обязаны ей.
– А как вы оказались в Шеффилд Холле?
– Я думал, ты знаешь об этом. Моя мама была гувернанткой десятилетнего лорда Уинтона Шеффилда.
– Тримейна?
– Да. Его мать умерла от холеры, и лорд Шеффилд решил, что сыну необходимо женское воспитание. Греймалкин стала моей няней, а моя мать заботилась о юном Тримейне.
– Ты обижался на Тримейна?
– Поначалу. Но после нескольких ссор Тримейн стал моим лучшим другом и защитником. И так до сих пор. Я думаю, наша дружба во многом объясняется одиночеством. Тримейн потерял свою мать, а я почти не знал отца. Лорд Шеффилд удивил всех, женившись на моей матери, царство ей небесное. Она постоянно подвергалась нападкам со стороны местной знати. Трудно представить, что позволяли себе аристократы, люди, считающие себя воплощением благородства. Но она всегда высоко держала голову. Лорд Шеффилд очень гордился своей женой. Моя мама никогда не жаловалась. Твоя мать была совершенно другой. Она не смирилась и уехала в Лондон. Там она поступила в театр, а вскоре познакомилась с твоим отцом и вышла за него замуж. Потом они уехали из Англии. Вот так и возникла американская ветвь.
– Значит, вы с Тримейном не кровные родственники. – Почему, выслушав все, что рассказал ей Джереми, Эннабел выделила только этот факт?
Она ведь даже не видела его. Джереми был озадачен.
– Но он мне как брат. Это значит, что он полюбит тебя с первого взгляда, как я.
На лице Эннабел появилось сомнение.
– Где же он? Ведь он знает, что я приехала.
– Странно, почему его не было в порту, когда прибыл твой корабль? Я уверен, что он все объяснит, когда вернется.
«А мне необходимо придумать убедительную причину, почему меня не было на том корабле», – подумала Эннабел, не на шутку испугавшись.
– Я еще не все рассказала тебе. В последнюю минуту я попала на другое судно. Корабль, на котором я должна была путешествовать, был переполнен, и в порту решили снарядить дополнительное судно.
– Главное то, что ты добралась в целости и сохранности. – Джереми поцеловал ее в щеку. – Не могу дождаться приезда Тримейна. Он должен увидеть, какая ты замечательная. И не только внешне. С тобой так приятно общаться! – Молодой человек вспыхнул под взглядом Эннабел. – Конечно, вначале у нас были кое-какие сомнения, касающиеся манер американской леди, которая будет здесь жить. Я имею в виду, мы слышали истории о диких индейцах, о женщинах, которые с оружием в руках защищают свои семьи, и о том, что им приходится работать наравне с мужчинами. Ради Бога, Изабелла, перестань так смотреть на меня!
– Ты познакомишь меня со своими друзьями? – Эннабел сделала неловкий реверанс. – Вот так, если ты думаешь, что мои манеры никуда не годятся!
– Конечно, – с готовностью ответил Джереми. – Как только Тримейн вернется из Лондона, мы устроим прием в честь твоего приезда. Ты очаруешь всех!
– Полагаю, ты пригласишь всю пишущую братию, например, этого Китса, о котором говорил сегодня? – Эннабел с трудом удалось казаться равнодушной.
– Мне бы этого очень хотелось, но брат Китса болен. Джон ждет, когда он поправится.
– Я очень хочу познакомиться с Китсом.
– Я познакомлю тебя с ним, с его другом Брауном, а также с поэтами Шелли и Байроном, если нам с тобой удастся совершить путешествие в Италию, как я задумал. О, Изабелла, я столько интересного хочу тебе показать! Обещай, что не скоро вернешься в Америку!
– Я не могу обещать, – последовал правдивый ответ. – Но скажу одно: я не покину ваш замок, пока не познакомлюсь с твоими друзьями. Заметано!
– Извини, что ты сказала?
– Это американское выражение. Ты можешь рассчитывать на то, что я не уеду отсюда, пока не познакомлюсь с твоими коллегами.
– Несправедливо называть их моими коллегами. Если бы ты могла прочесть черновой вариант «Эндимиона», который Китс показывал мне! Он оказал большую честь такому рифмоплету, как я.
– А кто еще будет на приеме, осмелюсь спросить? – Своим лукавым взглядом Эннабел поддразнивала кузена. – Кроме тех молодых женщин, которые влюблены в одного красивого джентльмена?
– Ты путаешь меня с Тримейном. Вот он настоящий Дон-Жуан нашем графстве! Фелиция Фенмор добивается его расположения с тех пор, как вместе с братом поселилась в старом Скотт-хаусе. Ньютон Фенмор – член парламента. Они приехали из Лондона, чтобы отдохнуть от шума и суеты города. Так они объясняют причину своего приезда. Очень интересная новость!
– А этот Ньютон Фенмор тоже писатель?
Джереми засмеялся. Наконец, успокоившись, он произнес:
– Мне жаль, я слишком суров к Ньютону. У него экзальтированное мнение о тех нелепых стишках, которые он пишет и читает везде, где видит хоть малейшее снисхождение.
– Я постараюсь не подыгрывать ему.
– Не поможет! Ему всегда кажется, что там, где он бывает, полно людей, которые жаждут его последних шедевров. Ходят слухи, что он собирается прочесть одно из своих стихотворений в парламенте и записать его в протоколе заседания.
– Он на самом деле так бездарен??
Джереми задумался. Он был добрым человеком, слишком добрым, чтобы говорить обидные и злые слова о честолюбивом поэте.
– Когда он просит меня оценить его стихотворение, я стараюсь быть великодушным. Китс удачно охарактеризовал талант Ньютона Фенмора после того, как тот добился знакомства с ним. Ньютон ходил за мной по пятам и уговаривал взять его с собой к Китсу. В конце концов, я сдался. После того, как Фенмор прочитал Китсу свое стихотворение «Англия, дорогая Англия», Джон сказал: «Надеюсь, что Фенмору лучше удается писать парламентские законы, чем марать бумагу стихами, иначе «Дорогая Англия» скоро полетит к дьяволу!»
Эннабел и Джереми от души посмеялись над этим. Девушка получила приблизительное представление о поэте, которому посвятила свою диссертацию. Первое знакомство с Ньютоном Фенмором совершенно не оправдало ее ожиданий.