После тщетной попытки убедить американку, что светло-коричневое платье больше ей подходит, леди Фенмор сдалась.

– Ну что ж, – сказала она с обиженным видом, – мне нужно заняться собственными приготовлениями. Рада была вам помочь.

Она отмахнулась от благодарности Эннабел и от приглашения воспользоваться ее комнатой в замке, чтобы приготовиться к балу.

– Ни в коем случае! У меня есть собственный дом и служанка. Укладывать волосы и одевать меня должна только она. Я нахожу привычку южан ночевать в гостях после балов и приемов неприличной, всегда нужно уходить вовремя.

– Это еще один способ спросить меня, когда я уеду? – Эннабел находила манерность и важный вид англичанки скорее забавными, чем надоедливыми.

В конце концов, леди Фенмор – типичная представительница своего времени.

– Если так, то мой визит закончится тогда, когда… закончится.

От этих слов леди Фенмор вспыхнула, глаза сделались круглыми, как чайные блюдца. Эннабел оставалось порадоваться, что она не слыхала проклятий мисс Фелиции, которыми та разразилась в своей карете, где ее терпеливо ждали слуги.

– И вам того же, милочка! – сказала Эннабел, вешая малиновое платье в шкаф.

В замке полным ходом шла подготовка к возвращению лорда Шеффилда и предстоящему торжеству.

– О, боже, Греймалкин! Вы испугали меня до смерти.

Старуха двигалась неслышно, как кошка. Она появилась в тот момент, когда Эннабел шла на кухню.

– Вы нервничаете? Это из-за того, что возвращается хозяин, которого вы никогда не видели, или из-за гостей, которые съедутся, чтобы посмотреть на вас?

Эннабел не хотелось отвечать на ее вопросы.

– В моей комнате свалены коробки. Будьте любезны, разберите их. – Чем меньше она будет удовлетворять любопытство старой няни, тем спокойнее будет себя чувствовать. – Мод и Тодд на кухне? Мне хотелось бы проверить блюдо, которое они готовят по моему рецепту.

Желто-зеленые глаза Греймалкин загорелись, беззубый рот расплылся в недоброй ухмылке.

– Нелегко уговорить Мод и Тодда приготовить то, что взбредет вам в голову. Но, кажется, они очень полюбили американскую леди. Вы, как кошка, легко приживаетесь в новом доме.

– Спасибо. Пожалуй, – Эннабел было интересно, что думает о ней старая няня.

Узнает ли она это когда-нибудь?

Поднимаясь по крутой винтовой лестнице замка, Греймалкин вдруг остановилась.

– Хотите, чтобы я сделала вам прическу? Я всегда укладывала волосы вашей матери до того, как она убежала в Лондон.

Эннабел была приятно удивлена. Со дня ее появления в Шеффилд Холле Греймалкин не проявляла к ней особого интереса. Она лишь пристально рассматривала девушку, что-то бормотала себе под нос и тихонько крестилась.

– Прекрасно! Носить такую прическу, как у моей матери, – моя давняя мечта.

Беззубая улыбка стала еще шире. На мгновение перед глазами Эннабел возникло видение, скоротечное и пугающее. Горбатая, ссохшаяся фигура Греймалкин растаяла, и ей улыбалась красивая молодая женщина.

Пока Греймалкин взбиралась по крутым ступеням, девушка не могла двинуться с места. Наконец она пошла на кухню посмотреть, как готовят жареного цыпленка по рецепту южан. Эннабел совершила настоящий подвиг, уговорив Мод использовать вместо сливок пахту.

– Великолепно, Греймалкин! Вы просто волшебница! Это ваше призвание.

Старая няня отступила на шаг, любуясь своей работой.

– И правда, красиво. Очень. И все же «красота» – не совсем верное слово для вас, мисс. – Греймалкин смотрела на девушку, на ее шелковистые локоны, дополняющие ее прекрасный образ. – Жаль, что нет драгоценностей, подчеркивающих вашу красоту.

При воспоминании об украшении из лунного камня Эннабел вздохнула. Оно прекрасно подошло бы к ее наряду.

– У меня все равно нет таких прекрасных украшений, как у леди Фенмор, поэтому я обойдусь без них.

Раздался стук в дверь.

– Уже пора идти? – Эннабел почувствовала невероятное волнение при мысли о том, что она наконец-то увидит Тримейна Шеффилда.

Со дня своего приезда она так много слышала о нем, что сейчас испытывала легкий трепет от предстоящей встречи с человеком, о котором слагали легенды.

– Здесь кое-что для вас. – Греймалкин возвратилась с небольшой коробкой в руках. – Эта посылка для вас была оставлена у дальних ворот. Тодд говорит, что не видел того, кто принес ее. На коробке нет ничего, кроме вашего имени. Кто бы мог ее прислать?

Лунный камень? Нет, еще не время! Эннабел отогнала эту мысль. Она чувствовала, что когда ей преподнесут лунный камень, то это будет сделано без загадок и церемоний. Этот «обратный билет» доставят ей, когда она выполнит свое предназначение здесь и будет готова принять его.

Эннабел открыла коробку и увидела изысканные серьги и ожерелье, выполненное в том же стиле.

– Как красиво! Греймалкин, Тодд действительно никого не видел?

Старуха смотрела на великолепные украшения из граната, инкрустированные жемчугом. Она хитро прищурилась.

– Говорят, что Фалькон оставляет великолепные подарки женщинам, в которых влюбляется. – Скрюченные пальцы старухи коснулись ушей Эннабел, когда она вдевала девушке серьги. – Может быть, он видел вас в саду или у реки во время верховой прогулки с Джереми и влюбился?

Эннабел почувствовала, как забилось ее сердце. С тех пор, как леди Фенмор рассказала о Фальконе, девушка не могла забыть об этом. «Глупо, – укоряла она себя. – Я и так попала в необычную ситуацию, но стать героиней романа – это чересчур даже для такой непредсказуемой особы, как мисс По из XX века».

– Прекрасно, – Эннабел покрутила головой, любуясь сверкающими драгоценными камнями, которые оттеняли ее румянец. – Если это подарок Фалькона, надеюсь, что у меня будет возможность сказать ему, что я восхищена его вкусом.

– Извините, мисс Изабелла, – сказал Тодд. – Хозяин считает, что будет неловко, если вы увидите друг друга только на приеме. Он просит вас встретиться с ним на балконе, соединяющем его спальню и вашу.

– Комната лорда Шеффилда рядом с моей? – Эннабел широко открыла глаза. – О, боже, Греймалкин! Разве в вашей пуританской Англии допускается, чтобы комната незамужней женщины находилась рядом с комнатой неженатого мужчины?

Глаза няни заискрились смехом.

– Допускается, если этого хочет хозяин. Вы не должны волноваться, мисс. Лорд Шеффилд – настоящий джентльмен, он никогда не воспользуется своим положением. Он просто хотел получше узнать вас.

Девушка почти не слышала биения собственного сердца, подходя к двойным стеклянным дверям, которые Тодд распахнул перед ней.

– Боже, помоги! – прошептала Эннабел, ступив на темный балкон.

Здесь она, наконец, увидит владельца Шеффилд Холла, являясь пленницей времени.

В причудливом лунном свете темная фигура на балконе казалась величественной. Когда лорд Шеффилд повернулся, чтобы поприветствовать гостью, свет, проникающий сквозь открытые двери комнаты, упал на его лицо, и Эннабел чуть не вскрикнула.

Она увидела длинный неровный шрам, пересекающий левую щеку Тримейна от виска до подбородка. Когда лорд Шеффилд подошел к ней, Эннабел собрала все свои силы и прошептала:

– Здравствуйте, я кузина Джереми. – Ложь давалась ей уже гораздо легче, чем прежде.

Эннабел вспомнила о реверансе, но решила не делать его. Она боялась запутаться в складках бесчисленных юбок и не удержать равновесие.

– Вам не кажется, что официальное представление излишне? Ведь именно я устроил ваш приезд в Англию. Но все же, чтобы соблюсти все правила и условности, разрешите представиться – Тримейн Шеффилд, ваш покорный слуга.

Слово «покорный» меньше всего подходило к нему. Тримейн элегантно поклонился. Эннабел показалось, что его манеры были несколько нарочитыми. Он не производил впечатление человека, для которого расшаркиваться перед кем-то – дело привычное.

– Хочу поблагодарить вас за приглашение погостить в вашем доме. Я полюбила Англию, а Шеффилд Холл стал для меня второй родиной. Конечно, перед вами я в неоплатном долгу за то, что вы дали мне возможность познакомиться с кузеном Джереми.

Тримейн поцеловал изящную руку Эннабел. Девушка вздрогнула, почувствовав прикосновение шрама, но не от страха или чувства отвращения. В этот момент она вспомнила… Романа. Этих мужчин разделяют века, у них нет ничего общего, кроме шрама на щеке, – успокоила себя Эннабел. Она воскресила в памяти свою первую встречу с Романом и заново пережила волнующие ощущения. Сейчас она не испытывала ничего, кроме смущения и неуверенности. Ей не хотелось анализировать чувства, которые вызывал в ней Тримейн Шеффилд, человек, чье присутствие, казалось, подавляет, чья аура власти и силы заставляет ее чувствовать себя невероятно слабой.

«Ради бога, Эннабел, не упади в обморок. Вспомни, ты современная женщина. Прошли те времена, когда девушка падала без чувств при первой встрече с мужчиной».

– Тогда давайте прибавим к вашему долгу и более близкие отношения с лучшим другом и покровителем вашего кузена.

Увидев реакцию Эннабел на слово «близкие», Тримейн довольно улыбнулся.

– Зовите меня Тримейн, если хотите. Лорд – это не пожизненный титул, поэтому можно обходиться и без него. Я заметил, что вы очень удивились, впервые увидев меня. Джереми, наверное, не рассказал вам о моем физическом недостатке?

– Нет… по правде говоря… лорд Шеффилд…

– Тримейн. Ну что ж, я нисколько не удивлен. У Джереми благородное сердце. Он никогда не замечает моего уродства. – Тримейн подошел к столу и налил два кубка вина. – Пожалуйста. – Он протянул кубок Эннабел и специально повернулся к свету, чтобы его шрам был отчетливо виден. – Некоторые женщины говорили мне, что шрам делает меня еще более романтической фигурой, как, например, Байрона его хромота. Вы согласны с этим?

Эннабел подумала, что, наверно, этот вопрос – своего рода проверка. Ее провал будет означать лишь одно – она тут же лишится покровительства Шеффилда.

– Пожалуй, я не совсем согласна с этим. Я нахожу, что ваш шрам вас нисколько не портит, и мне хотелось бы знать, откуда он у вас? – Подождав немного, но так и не получив ответа, Эннабел продолжала. – Вы красивый мужчина, лорд… то есть Тримейн, и шрам даже вам к лицу. – Она посмотрела на густые темные волосы до плеч, на прямой нос с горбинкой, на крупный рот, от прикосновения которого к своей руке несколько минут назад ощутила какое-то необъяснимое волнение, и добавила. – Вы очень напоминаете мне знаменитого футболиста, с которым я была когда-то знакома.

Эннабел поняла, что допустила ошибку, еще до того, как Тримейн спросил:

– Футболист? Что это такое?

– О, это просто оборот речи, типичный американизм. Не стоит и говорить об этом. – Эннабел сделала глоток вина.

Разиня! Нужно следить за тем, что говоришь, если хочешь оставаться здесь желанной гостьей!

– Скажите, вам нравится платье, которое леди Фенмор привезла мне?

Тримейн взял кубок из рук девушки и слегка повернул ее. Эннабел почувствовала более сильное головокружение, чем прежде.

– Прекрасно сидит на вас, и цвет подходит к вашим волосам и коже. – Тримейн слегка коснулся волос девушки и провел рукой по ее щеке. – Очень красивые волосы и кожа. Пока я не увидел ваш портрет, я считал, что все американские девушки тощие и в веснушках, особенно те, которые живут в южных колониях.

Откуда эти люди черпают такие сведения об американских женщинах? Представления Тримейна разозлили Эннабел. Она отодвинулась, мысленно чертыхнувшись, и решила, что для завершения образования лорду Шеффилду не мешало бы потратить пару столетий, чтобы узнать женщин, особенно американок. Она здесь не для того, чтобы учить его.

– Мы носим шляпы от солнца, – произнесла Эннабел. – Тримейн, мне кажется, мы не можем оставаться здесь дольше, хотя мне очень приятно беседовать с вами, ведь скоро, наверное, начнут съезжаться гости. Я слышала одну красивую сказку, будто бы какой-то человек по имени Фалькон разъезжает по стране и поднимает шум вокруг «хлебных законов»?

– «Поднимает шум»? – на лице Тримейна появилось, удивление. – Еще одно американское выражение, я полагаю. Мне оно нравится. Почему, черт возьми, вы думаете, что я в курсе таких романтических сплетен? Я землевладелец, у меня хватает дел поважнее и здесь, и в Лондоне, и в Кале, где расположены мои конторы. Фалькон? – он засмеялся. – Без сомнения, это какой-то самодовольный, обиженный властями мелкий арендатор, пытающийся возродить миф о рыцаре Черное Сердце.

– Это платье – точная копия того наряда, который рыцарь Черное Сердце подарил своей возлюбленной, когда они скрывались в лесу.

– Вы знаете эту историю? – Тримейн протянул руку и дотронулся до одной из ее сережек. – А эти прекрасные серьги – точная копия тех, что были украдены у жены члена парламента лорда Лансфорда на прошлой неделе.

Эннабел закрыла уши.

– О, боже! Украдены? В таком случае я не должна их носить. Боже, что мне делать? Украдены!

– Это вы украли их?

– Конечно, нет.

– Ну, тогда носите. Они вам идут гораздо больше, чем леди Лансфорд, можете мне поверить. Кстати, как они оказались у вас?

Эннабел все рассказала. Тримейн задумался.

– Хм. Значит, этот так называемый Фалькон находится в нашем графстве и разгуливает около Шеффилд Холла. Интересно. Итак, маленькая американская мышка, вы должны быть очень осторожны, когда выходите на прогулку или ездите верхом. Сдается мне, что Фалькон разглядел вас своими соколиными глазами и в любой момент может прийти за облюбованным лакомым кусочком.

– Из ваших слов я поняла, что все это просто сплетни!

– А разве в каждой сплетне нет доли правды? О, посмотрите вниз: уже съезжаются гости, мне нужно их встретить. Боже, как мне не хочется прерывать такую интересную беседу! Подарите мне первый танец и последний.

– Я проверю свою карту, – ответила Эннабел.

Она все еще не была уверена, разыгрывает ее этот человек насчет сережек или нет.

Ей бы очень не хотелось оказаться в Ньюгейтской тюрьме сразу после первого выхода в свет.