Дилан разбудили яркие солнечные лучи, просочившиеся в окна, несмотря на пыль и грязь на стеклах. Она потянулась, откинула волосы с лица и потерла глаза.

Сначала она не поняла, где находится. Кровать была незнакомой и узкой, матрас комковатым. Под потолком расположились солидные балочные перекрытия, которым на вид было за сотню лет. Она дважды моргнула, пытаясь сориентироваться.

– Доброе утро, – раздался тихий голос, и она резко повернула голову.

– Ау! – Из-за быстрого движения защемило нерв в шее. Гладя сведенное судорогой место, Дилан постепенно все вспомнила.

– Доброе утро, – тихо ответила она, чувствуя, как румянец согревает щеки. Пусть накануне вечером они столько пережили, она снова чувствовала себя не в своей тарелке. Во сне было по-другому.

– Как спала? – Вежливый вопрос Тристана показался не к месту: правилом приличия в разгар безумия. Она не смогла сдержать улыбку.

– Хорошо, а ты?

Он улыбнулся.

– А мне не надо спать. Это одна из странностей пустоши. И тебе, кстати, тоже. Просто твой мозг думает, что спать нужно, поэтому ты спишь. Но в итоге он все забудет. Требуется время, чтобы приспособиться.

Она на мгновение молча уставилась на него.

– Никакого сна?

Он покачал головой.

– Никакого сна, еды и питья. Твое тело здесь – всего лишь проекция твоего мозга. А настоящее осталось в поезде.

Дилан несколько раз открыла и закрыла рот. Все как будто в невероятном фантастическом фильме. Она попала в «Матрицу»? Слова Тристана звучали неправдоподобно, невероятно, но она, глядя на руки, поняла, о чем он говорит, – несмотря на засохшую грязь, рубцы были гладкими и безупречными. Оставленные призраками глубокие царапины зажили.

– Ого, – вот и все, что она смогла сказать. И посмотрела на окно. – Снаружи безопасно?

Она не знала, будут ли вчерашние монстры-демоны угрозой в течение дня.

– Да. Они недолюбливают солнечный свет. Конечно, если на улице облачно и сумрачно, они могут появиться, но это если совсем уж отчаятся. – Тристан заметил отразившийся на ее лице испуг. – Не бойся, сегодня нам ничего не угрожает. Солнце.

Он показал на окно.

– Итак, что теперь?

– Мы идем дальше. Впереди еще долгий путь. Следующий островок безопасности в десяти милях отсюда, а темнеет здесь быстро.

Он хмуро выглянул в окно, словно собирался отчитать пустошь за то, что подвергает их опасности.

– То есть ты хочешь сказать, что мне не повезло умереть во время зимы?

В глазах Дилан отражалось легкое недоумение, но еще и интерес. Она хотела знать больше об этом странном месте.

Тристан уставился на нее, раздумывая, что именно можно ей сказать. Проводники переводят души через пустошь, и ничего больше. Многие души, осознав, где находятся и что с ними произошло, настолько погружаются в жалость к себе, что на отрезке пути между настоящим миром и концом не проявляют особого интереса к тому, что их окружало. Дилан не была похожа ни на одну из его предыдущих душ. Она спокойно приняла правду, без истерик. А теперь в изучающих его глазах плескалось любопытство, интерес. Немного информации поможет ей принять и понять, спорил он с самим собой. Но, по правде говоря, он хотел с ней поделиться. Хотел быть чуть ближе к ней. Он глубоко вдохнул и сделал выбор.

– Нет. – Он улыбнулся. – На самом деле ты сама в этом виновата.

Ему пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться. Реакция Дилан была именно такой, как он и предполагал: растеряна и слегка возмущена. Нахмурилась и поджала губы, глаза превратились в зеленые щелочки.

– Я виновата? Это почему? Я ничего не сделала!

Он фыркнул:

– Я имею в виду, что ты сама создаешь пустошь.

Теперь на ее лице отразилось недоумение, а глаза расширились и засверкали на солнце.

– Идем. – Он поднялся со стула, подошел к двери и открыл ее. – Я объясню по дороге.

Когда Дилан вышла, воздух был теплым, ветерок, обогнувший стены домика, взъерошил ей волосы. Капли росы ловили солнечные лучи и мерцали в мокрой траве роскошного зеленого оттенка. Оказывается, здесь были цветы. Холмы красиво выделялись на фоне голубого неба. Все как будто очистили, отмыли, и Дилан глубоко вдохнула, наслаждаясь утренней свежестью. Однако ближе к горизонту виднелись темные облака. Оставалось надеяться, что солнце прогонит их прежде, чем они украдут такой прекрасный день.

Она последовала за Тристаном, стараясь избегать крапивы с чертополохом между потрескавшихся камней. Тристан, переминаясь с ноги на ногу, ждал в нескольких метрах, ему уже не терпелось отправиться в путь.

Дилан скривилась. Снова дорога… Понимание того, куда они направляются и почему важно дойти как можно быстрее, не добавляло привлекательности ее… последнему путешествию.

– Почему пустошь не может быть более плоской? – проворчала она, приближаясь к Тристану.

Парень усмехнулся, но не ответил. Вместо этого он развернулся и пошел вперед. Дилан вздохнула и чуть подтянула джинсы в надежде, что так они не сразу промокнут, но понимала – это бесполезная мера.

Их путь начался с другой стороны домика; теперь они шли по узкой грязной тропинке вдоль красивого луга с высокой травой. Здесь росли дикие цветы: капли фиолетового, желтого и красного в океане зелени. Дилан хотелось идти не спеша, наслаждаясь природой. Хотелось прикасаться к траве и цветам, позволяя им щекотать руки.

Для Тристана же этот луг был еще одним препятствием на пути, и он шел быстро, не глядя по сторонам.

Через десять минут луг остался позади: они стояли у подножия первого за этот день холма. Тристан уже начал подъем, и Дилан поспешила догнать его.

– Итак, – начала она, как только подстроилась под его широкие шаги. – Почему это все… – она обвела местность рукой, – моя вина?

– А еще ты виновата в том, что здесь везде холмы. – Тристан мрачно усмехнулся.

– Ну холмы – это привычно, – пробормотала Дилан; она уже запыхалась и злилась на загадочные ответы Тристана.

В ответ он засмеялся, и Дилан нахмурилась еще сильнее.

– Я уже говорил, что твое тело – это проекция мозга. С пустошью примерно то же самое. – Она споткнулась, и он схватил ее за локоть; Дилан была слишком сосредоточена на его словах, чтобы смотреть под ноги. – Выйдя из тоннеля, ты ожидала очутиться на полпути в Абердин – где-то на Шотландском нагорье, в труднодоступном, холмистом и диком месте, – и пустошь приняла именно такой вид. Тебе не нравятся физические упражнения, поэтому вся эта ходьба портит тебе настроение. Это место реагирует на то, как ты себя чувствуешь. Когда злишься, становится облачно, ветрено… и темно. Чем мрачнее твои мысли, тем дольше и темнее ночи. – Тристан посмотрел на нее, пытаясь понять реакцию, и обнаружил, что девчонка внимает каждому его слову. Губы тут же растянулись в хитрой улыбке. – Даже я вот так выгляжу из-за тебя.

Она нахмурилась и перевела взгляд на землю, переваривая сказанное и при этом не желая смотреть на него.

– Почему? – наконец спросила она, не уловив смысла в последнем предложении.

– Ну проводник души должен казаться надежным. Вы должны нам доверять, следовать за нами. И мы автоматически принимаем нужную форму, чтобы вы считали нас привлекательными.

Дилан не подняла голову, но глаза ее округлились, а лицо покраснело.

– Поэтому, – продолжил Тристан, он был безмерно доволен собой, – если я все верно понял, то должен тебе нравиться.

Дилан резко остановилась и уперла руки в боки, румянец стал еще ярче.

– Что?! Это… ну это просто… это не так! – договорила она с запалом.

Тристан прошел еще несколько шагов и с широкой улыбкой на лице повернулся к ней.

– Это не так, – повторила она.

Его улыбка стала еще шире.

– Хорошо.

– Ты такой… – Дилан не смогла подобрать подходящее оскорбление и рванула вперед, яростно топая. Она даже не оглянулась, чтобы проверить, идет ли он за ней. Облака, клубящиеся десять минут назад на горизонте, подозрительно быстро понеслись вперед, неся с собой темноту.

Тристан посмотрел наверх и нахмурился, заметив изменения. Догнать Дилан на крутом склоне ему ничего не стоило.

– Извини, – сказал он, поравнявшись с ней. – Я всего лишь дразнил тебя.

Дилан не повернулась и никак не показала, что слышала его.

– Дилан, пожалуйста, остановись.

Он потянулся и схватил ее за руку. Она попыталась скинуть его руку, но он держал крепко.

– Отпусти меня, – прошипела она; смущение усиливало злость.

– Позволь объяснить, – произнес он нежно и почти с мольбой.

Они стояли лицом друг к другу, Дилан тяжело дышала, Тристан был само спокойствие, но смотрел он на нее настороженно. Облака над ними стали почти черными. Начался дождь, большие тяжелые и холодные капли оставляли на одежде темные пятна.

– Слушай, – сделал он вторую попытку, – это было гадко. Извини. Но, видишь ли, мы должны заставить вас следовать за нами. Если ты откажешься, если пойдешь сама… ну ты видела этих существ. Ты бы и дня не продержалась и никогда не нашла бы дорогу, даже если эти твари тебя не поймают. Бродила бы здесь вечность.

Он смотрел ей в глаза, наблюдая за реакцией, но выражение ее лица никак не менялось.

– Я обретаю форму, которая, по моему мнению, мне поможет. Иногда, как с тобой, я выбираю привлекательную внешность, иногда становлюсь пугающим, тут все зависит от того, что лучше всего поможет убедить определенного человека.

– Откуда ты знаешь? – спросила с любопытством Дилан.

Тристан пожал плечами.

– Просто знаю. Я знаю всех, кто попадает сюда. Я вижу их насквозь. Их прошлое, их предпочтения, их неприязни. Их чувства, надежды и мечты.

У Дилан округлились глаза. Что тогда он знает о ней? Она сглотнула, когда в голове всплыли все секреты, личные моменты, но Тристан еще не закончил.

– Иногда я становлюсь тем, кого они потеряли, например, супруга.

Заметив выражение ее лица, он тут же понял, что сказал слишком много.

– Ты притворяешься тем, кого они любят, родственной для них душой, чтобы тебе поверили? – ядовито произнесла Дилан. Как он может использовать самые ценные воспоминания людей, играть так с их эмоциями? Ей стало тошно.

Тристан помрачнел.

– Это не игра, Дилан. – Он заговорил тихо, вспыльчиво. – Если эти существа тебя достанут, тебе конец. Мы делаем то, что должны делать.

Дождь теперь лил, отскакивая от земли. Стекал по волосам Дилан и бежал по лицу, как фантомные слезы. Ветер тоже усилился, срываясь с гор и пробираясь в каждую дырку на одежде. Дилан задрожала и скрестила руки на груди, тщетно пытаясь удержать тепло.

– Как ты выглядишь на самом деле? – спросила Дилан, желая увидеть его настоящее лицо за границей лжи.

В его глазах промелькнула эмоция, но Дилан слишком увлеклась, чтобы ее заметить. Он не ответил, и Дилан нетерпеливо выгнула бровь. Наконец он опустил глаза в землю.

– Я не знаю, – прошептал он.

Шок растворил злость Дилан.

– Что ты имеешь в виду?

Парень поднял голову, посмотрел на нее, и боль заволокла его голубые глаза. Он пожал плечами и сухо произнес:

– Я появляюсь перед каждой душой в наиболее подходящем виде. И остаюсь таким, пока не встречу другую душу. Я не знаю, каким был до встречи первой души, если вообще был. Я существую потому, что нужен тебе.

Пока Дилан смотрела на него, дождь начал утихать. В ее груди разрасталась жалость, и она протянула руку, чтобы утешить его. Сквозь облака пробились бледные солнечные лучи. Тристан увернулся от ее прикосновения, и грусть сменилась маской безразличия. Она увидела, как он снова закрывается.

– Мне жаль, – прошептала она.

– Нам пора.

Тристан посмотрел на горизонт и подумал о расстоянии, которое им еще оставалось преодолеть. Дилан кивнула и последовала за ним вверх по холму.

* * *

Остаток утра они шли молча, каждый потерялся в своих мыслях. Тристан злился. Злился на себя за то, что пошутил над ней и дал начало разговору, из-за которого на ее лице отразились отвращение и неприятие. Ему казалось, что он обманывает ее, как обычный фокусник. Он не ждал, что она поймет, но девчонка видела демонов, знала про ставки. Иногда необходимо быть жестоким; иногда цель оправдывает средства.

Дилан боролась с виной и жалостью. Она понимала, что обидела его, обвинив в равнодушии. Она не думала, что слова прозвучат настолько жестко, но мысль о том, что кто-то может притворяться твоей мамой, папой или, того хуже, любовью всей твоей жизни… Эта мысль ужасала. Но он, возможно, был прав; здесь последствия были ужасающими. Жизнь или смерть. Больше, чем жизнь или смерть. Это сильно отличалось от мелких стычек, казавшихся такими значительными в прежней жизни.

Еще она пыталась представить, каково это – не знать, кто ты есть на самом деле. Обретать форму благодаря тем, кто в данную минуту находится рядом, и никогда не оставаться наедине с самим собой. Даже не знать, какое у тебя лицо. Она не могла этого представить и впервые была рада быть собой. Такой, какая есть.

В полдень, спустившись до середины холма, они остановились передохнуть на небольшом уступе, скрывающем от ветра. Перед ними открылся великолепный вид. Небо затянули облака, но они не были похожи на дождевые. Дилан села на камень, наплевав на проникающий сквозь плотную джинсовую ткань холод. Вытянула ноги и прислонилась спиной к каменному выступу. Тристан стоял на краю и смотрел на холмы. Может, со стороны это и выглядело желанием защитить ее от опасности, но Дилан была уверена – он просто избегал разговора. Она погрызла неровный ноготь, думая о том, как все уладить, но ничего путного в голову не приходило. Ей не хотелось снова поднимать эту тему – вдруг все станет только хуже. Но молчать еще хуже. Она не могла придумать, что сказать, чтобы ее слова не звучали фальшиво. Как вернуть то его настроение? Пробудить шутливого беззаботного Тристана? Она не знала.

Он резко повернулся и посмотрел на нее.

– Пора выдвигаться.