Келус не стал спорить или уточнять причину такой странной просьбы. Просто вытянул руку и показал на другой конец библиотеки. Дилан замешкалась и бросила на страницу последний взгляд, прежде чем последовать за ним. Что-то привлекло ее внимание – прямо в самом низу страницы была еще одна любопытная запись. Еще одна вычеркнутая душа.

Но ей было некогда спрашивать Келуса про такие души. Он двинулся к двери в стене. Она была темной, вероятно, из красного дерева, и окружена изящными резными панелями. Ручка была маленькой и круглой, из отполированной меди. Дилан не помнила, чтобы видела ее минуту назад. Она нахмурилась и потерла лоб.

– Что за…

Келус улыбнулся и ждал окончания вопроса, но Дилан не продолжила. Это не имело значения. Дверь находилась здесь, и именно на этом ей надо было сосредоточиться. Все это так сбивало с толку.

– Туда?

Келус кивнул. Дилан ждала, что он откроет дверь – не то чтобы привыкла к джентльменским манерам, просто он как будто был здесь главным.

Но Келус не сдвинулся с места. Это тоже относится к тому, что она должна делать сама, как, например, пересечь границу пустоши? Посмотрев на существо, она осторожно протянула руку и схватилась за дверную ручку. Та легко провернулась в ее руке, и Келус отступил назад, чтобы она могла распахнуть дверь. Она еще раз посмотрела на существо, открыла ее, прошла внутрь и осмотрелась.

Улица. Дилан тут же стало комфортнее. Здания совсем не были похожи на те, что она когда-либо видела: совершенно отличались от многоквартирных домов Глазго из красного песчаника. Здесь тянулись ряды аккуратных одноэтажных домиков с идеально стриженными лужайками и симпатичными цветочными клумбами. На подъездных дорожках или у обочин стояли автомобили – почти все блестящие и строгие, с длинными изогнутыми капотами и сверкающими серебристыми подножками вдоль боков. Словно в старых фильмах, которые ее заставляла смотреть Джоан, когда к ним на ужин приходил кто-то из престарелых соседей. Светило солнце, и слышался какой-то тихий приятный шум.

Дилан встала на мощеную дорожку, извивающуюся по опрятной лужайке. За ней раздался тихий щелчок, и она увидела, что дверь закрылась. Похоже, она вышла из здания: коттеджа с мансардными окнами и стенами, обитыми темным деревом. Келус пропал, но Дилан решила, что надо лишь запомнить дверь, чтобы потом снова вернуться в комнату записей.

Она запомнила горшок с желтыми и оранжевыми цветами, стоящий справа от единственной ступеньки, и медную цифру девять, прибитую над узким почтовым ящиком. Уверенная, что легко найдет этот дом, она повернулась к улице. В ушах звенел какой-то звук, к которому она прислушалась. Похоже на шипение, через которое прорывалась мелодия. Это как слушать плохо настроенное радио. Она пошла на звук, огибая машины, пока не добралась до пары ног, торчащих из-под блестящего черного автомобиля. Здесь шум стал громче, и она поняла, что была права: на крыше машины стояло древнее радио – такое ее бабушка назвала бы радиоприемником. Одна нога отстукивала ритм старой песни, которую Дилан не узнавала.

Интересно, она нашла Джонаса?

– Эй? – крикнула она и присела, чтобы заглянуть под машину. Но особо ничего не увидела, только ноги.

Нога перестала топать. Через секунду раздался царапающий звук, и показалось тело, а потом и измазанное маслом лицо. Дилан ждала, пока он встанет перед ней.

У него было детское лицо – это первое, что отметила Дилан. Гладкие круглые щеки расположились под сверкающими голубыми глазами; светлые волосы аккуратно причесаны и разделены боковым пробором, но некоторые пряди выбились, торчали под странными углами и делали их обладателя еще больше похожим на ребенка. Такому высокому и широкому телу принадлежало это странное лицо.

Дилан была уверена, что нашла ту душу, которую искала. Он был не таким, каким она себе его представляла, но это точно он, Джонас. Она вдруг вспомнила, что он немец, и задалась вопросом, сможет ли с ним поговорить. В школе она изучала французский, а немецкий ограничивался счетом до пяти.

– Ты меня понимаешь? – спросила она.

Он улыбнулся ей, сверкая не совсем ровными зубами.

– Ты здесь недавно, да?

Его английский оказался идеальным, с легким акцентом.

– О.

Дилан покраснела, осознав, что допустила серьезную оплошность.

– Извини, да. Я только что прибыла.

Он улыбнулся чуть шире.

– Я тебя понимаю.

– Ты – Джонас, – сказала она. Это был не вопрос, но он все равно кивнул. – Я – Дилан.

– Привет, Дилан.

Возникла пауза. Джонас наблюдал за ней, на лице отражалось вежливое удивление, не больше. Дилан скривилась и переступила с ноги на ногу. Зачем она попросила с ним встретиться? Что хотела спросить? Она была настолько сбита с толку, что не могла разобраться с мыслями.

– Я попросила увидеться с тобой, – начала она, почувствовав, что здесь требуется объяснение. – Я… хотела с тобой поговорить. Задать несколько вопросов. Если ты не против?

Джонас терпеливо ждал, и она приняла это за намек, что могла продолжить.

– Я хотела задать вопрос про твоего проводника.

Этого Джонас точно не ожидал. Моргнул, нахмурился, но дернул подбородком, чтобы она продолжила говорить. Дилан поиграла языком между зубами и до боли прикусила его. Что она хотела знать?

– Его звали Тристаном? – спросила она. Лучше начать с простого.

– Нет. – Джонас медленно покачал головой, похоже, он погрузился в воспоминания. – Нет, его звали Хенриком.

– Ох, – пробормотала Дилан, безуспешно пытаясь сглотнуть разочарование. Возможно, это не он. Наверное, Келус ошибся.

– Как он выглядел?

– Я не знаю, обычно. – Джонас пожал плечами, словно ему было сложно ответить на этот вопрос. – Как любой другой солдат. Высокий, с каштановыми волосами и в униформе.

Каштановые волосы? Это тоже неправильно.

– Я помню… – Он выдохнул и вдруг улыбнулся. – Помню, у него были самые голубые глаза, какие я только видел. Я дразнил его, что с такими глазами он был настоящим арийцем. Они были странного цвета.

– Кобальтовые, – прошептала Дилан, так явно представив себе этот цвет, словно он стоял перед ней. В остальном лицо было размыто, но его взгляд все еще впивался в нее. Это был он, это был Тристан. Она улыбнулась про себя. По крайней мере, он существовал.

Возможно, он менял имя для каждой души, выбирал такое, какое им понравилось бы. Она вспомнила, он говорил, что ему приходилось заставлять их следовать за ним. И покраснела, когда в ее голове прозвучали слова, что он должен ей нравиться. Ей нравилось имя Тристан, оно казалось старинным, загадочным. Очень отличалось от Дэвидов, Дарренов и Джорданов из Кейтшэлла. Являлось ли это частью его работы, обмана? Она почувствовала, как сдавило грудь, когда с грустью подумала, что даже не знает его настоящего имени. Если оно вообще у него было.

– Точно, – согласился Джонас, улыбаясь ей. – Кобальтовые. Хорошее описание.

– Каким… каким он был?

Дилан неосознанно подняла руку к лицу и начала кусать ноготь. Подбираясь к важным вопросам, она вдруг занервничала, не была уверена, что хотела получить ответы, и боялась услышать то, что ей может не понравиться.

– Что ты имеешь в виду?

Джонас нахмурился.

Дилан резко выдохнула через нос и поджала губы. Она не знала, как сформулировать.

– Он… он был милым? Присматривал за тобой?

Вместо того чтобы ответить, Джонас склонил голову вбок и внимательно рассматривал ее голубыми глазами – светлее, чем у Тристана, но все равно пронизывающими.

– Почему ты задаешь эти вопросы?

– Что? – пробормотала Дилан. Она отступила на полшага, пока не уперлась спиной в еще одну припаркованную машину.

– Что именно ты хочешь знать, Дилан?

Было непривычно слышать, как ее имя произносят с таким странным акцентом. Точно оно принадлежало не ей. Она чувствовала себя неуверенно, что причудливым образом совпадало с ее настроением.

– Дилан?

Джонас вернул ее на землю.

– Я скучаю по нему, – призналась она, глядя в землю и удивляясь, что озвучила правду. Через несколько секунд она подняла голову и увидела, что Джонас рассматривает ее, и на его лице отражается как сочувствие, так и легкое недоумение. – Мы через многое прошли, и я… я по нему скучаю.

– Когда ты сюда прибыла? – спросил Джонас.

– Сейчас. В смысле, прямо перед тем, как пришла к тебе. Может, час назад?

Здесь время вообще измерялось часами?

Джонас нахмурился еще больше.

– И ты пришла сразу сюда, ко мне? У тебя нет семьи, которую ты хотела бы повидать? Людей, которых ты думала, что никогда не увидишь?

Дилан отвела взгляд, слегка стыдясь правдивого ответа.

– Я не хочу их видеть. Я хочу видеть Тристана.

– Что произошло во время твоего путешествия?

– Что? – Дилан повернулась к Джонасу, его вопрос завел ее в тупик.

Он прислонился к машине, над которой работал, скрестил руки на груди и пытался понять.

– Когда я встретил Хенрика – прости, твоего Тристана, – исправился он, заметив гримасу на лице Дилан, – то тут же понял, что умер. Я почти сразу осознал, кто он такой и что случилось. И был рад компании для такого путешествия, но мы разошлись, когда оно закончилось. Вот и все. Я пошел дальше, он отправился к другой душе. Если я и думаю о нем, то с теплотой. Но не могу сказать, что скучаю по нему.

Дилан разочарованно уставилась на него. Он не понимал. Не мог понять. На самом деле она могла пройтись по всем именам в книге Тристана и не найти ни одной души, которая испытывала бы к нему такие же чувства и понимала бы эту терзающую боль, когда словно лишаешься жизненно важной части своего тела.

Эта мысль как утешала, так и вгоняла в депрессию. Дилан развернулась к Джонасу боком. Он до сих пор наблюдал за ней с жалостью в глазах, и ей было больно видеть в них свое грустное отражение. Теперь ей очень хотелось как можно скорее уйти от него, найти укромное местечко и разобраться с ворохом мыслей, парализующих мозг.

– Слушай, спасибо, что выслушал меня. Я… позволю тебе вернуться к машине. Ты ее чинишь?

– Да. – Джонас озорно улыбнулся, пухлые щеки почти скрыли глаза. – При жизни я всегда хотел машину. – Его выбор слов ошеломил Дилан, но она сохраняла бесстрастное выражение лица. – Теперь могу играть во все, во что захочу. Хотя мне кажется, она будет работать, что бы я с ней ни делал. Но мне нравится притворяться, что я вношу свой вклад. Я был так рад, когда совершил переход и увидел ее, что сначала не заметил, что вернулся в Штутгарт! – Он чуть грустно улыбнулся Дилан. – Вот что есть интересного в этом месте – возвращаешься домой.

Дом. Опять это. Дилан помрачнела и раздраженно сжала губы.

– Я не пойду домой.

– В каком смысле?

Джонас посмотрел на нее с прищуром.

– Из комнаты записей ведь можно попасть куда угодно?

– Ну да. – Джонас все еще выглядел растерянным. – Но когда ты пересекла линию в пустоши… – Он замолчал и посмотрел на нее, склонив голову. – Ты не пошла домой?

Настала очередь Дилан приходить в недоумение.

– Я так и осталась в том месте, что похоже на пустошь.

– Ты уверена? – давил он.

Дилан выгнула брови. Она была чертовски уверена.

– Абсолютно. Я стояла на том же самом месте. Только Трис… мой проводник исчез.

– Это неправильно, – сказал Джонас, на лбу появились морщины. – С кем бы я ни разговаривал про их первый момент после перехода – моя семья, друзья, – все происходило в том месте, которое они считают домом.

Дилан не знала, что сказать. Наверное, она должна переживать из-за того, что не вернулась к себе домой или к бабушке.

Но она не переживала. Наоборот, чувствовала себя спокойнее. Она должна быть с Тристаном, вот что твердил ей мозг. Как бы она ни презирала пустошь – холод, ветер, горы! – именно там ей место.

Но не здесь. Она не вписывалась, как и всегда.

– Я не должна быть здесь, – пробормотала она скорее самой себе, чем Джонасу. И отстранилась от него. Ей хотелось остаться одной. Чтобы подумать, поплакать. Она продолжила с притворной веселостью: – Ну, развлекайся со своей машиной. Еще раз спасибо.

Дилан отошла прежде, чем произнесла последние слова, и пошла искать цветочные горшки и табличку с цифрой девять.

– Эй! Подожди!

Раздраженно прошипев сквозь стиснутые зубы, Дилан остановилась и настороженно развернулась.

Джонас оттолкнулся от машины и сократил расстояние между ними. Беспокойство состарило его лицо, отчего он выглядел почти как взрослый.

– Ты же не будешь пробовать? – произнес он так тихо, что Дилан еле расслышала.

– Пробовать что?

Он перед ответом посмотрел направо и налево. Дилан заинтригованно вскинула брови.

– Вернуться, – проговорил он одними губами.

– Что? – грубо спросила Дилан и быстро подошла к нему. – В каком смысле, вернуться?

Вернуться куда? В пустошь? Он имел в виду, что есть способ?

Джонас цыкнул на нее, сделал предупредительный жест руками и осмотрелся. Дилан проигнорировала его панику, но понизила голос, чтобы повторить свой вопрос.

– Что ты подразумевал под «пробовать вернуться»? Я думала, вернуться невозможно?

– Невозможно, – ответил Джонас, но выглядел как-то подозрительно.

– Но… – подсказала Дилан.

– Но ничего. – Джонас попытался отступить, но Дилан ему не позволила, следуя за ним по пятам.

– Кто-то пробовал? – догадалась она. Озарение снизошло с быстротой молнии. – Вычеркнутые имена!

Она ошибалась? Это не те души, что потерялись по пути сюда, а те, что пытались выбраться? Возможно.

– Ты не можешь вернуться, – повторил Джонас слова Келуса, словно этот ответ в нем укоренился, но не смог скрыть многозначительного выражения лица.

– Как они это сделали? – спросила она, снова двигаясь вперед.

Немец молчал.

– Как они это сделали, Джонас?

Он сжал зубы, размышляя.

– Я не знаю.

Дилан проницательно посмотрела на него, внезапная надежда стерла всю ее стеснительность.

– Ты врешь.

– Не вру, Дилан. Я не знаю, как это делается. Но знаю, что это – самоубийство.

Дилан горько рассмеялась.

– Я уже мертва.

Он пристально посмотрел на нее.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

Она задумалась. Мертва. По-настоящему мертва. Исчезла. Это страшно; ее сердце заколотилось в груди. Но потом… Какой смысл оставаться здесь? Да, в итоге Джоан, ее папа, Кэти тоже совершат переход. Она могла вернуть свою прежнюю жизнь или ее странную версию. И могла быть такой же одинокой, такой же несоответствующей, как и прежде, до пустоши.

Зачем же ждать этого целую жизнь? Если бы она знала, что Тристан придет к ней, то, возможно, и задержалась бы. Но этому не бывать. Он никогда не придет. Эта мысль вызвала такую тоску, что она закрыла глаза. Тристан. Она до сих пор помнила, как обжигали его губы, как обнимали руки. Какая ирония, что в этот момент она ощущала себя как никогда живой.

Стоило ли рисковать забвением, чтобы снова это почувствовать?

Да.

– Как ты можешь быть уверен, если даже не знаешь, как это сделать? – сказала Дилан. Она решила не бояться негативного отношения Джонаса, ведь он дал ей надежду, за которую можно было бы зацепиться.

– Нет, Дилан. Ты не понимаешь, – парень покачал головой и поднял руки. – Здесь есть души, которые веками наблюдали переходы. Они знают сотни, а то и тысячи душ, которые пытались пробраться обратно, чтобы вернуть свою жену или детей. И никто из них больше здесь не появился, чтобы об этом рассказать. Ты видела демонов, знаешь, что они делают.

Дилан задумчиво покусала губу.

– Откуда ты про них знаешь? Про тех, кто пытался?

Он небрежно махнул рукой:

– Слухи.

Слухи. Она сделала шаг вперед и впилась в него глазами. Джонас попытался отступить, но было некуда. Дилан сердито смотрела на него.

– Слухи от кого?