В поисках племянника и племянницы Эмос бродил по базарной площади, внимательно глядя по сторонам. Он остановился у лавки кожевенника, который был занят тем, что вырезал узор на заготовке для ремня. На прилавке были аккуратно разложены готовые изделия.

Достав из вещевого мешка две деревянные фигурки, Эмос поманил к себе кожевенника.

— Я ищу двух ребятишек. Мальчика и девочку. Вот как они выглядят. Это брат и сестра, Локрин и Тайя Аркизан. Вы их не видели?

Кожевенник оторвался от своей работы и покосился на фигурки в виде миниатюрных бюстиков. Лица детей были ему незнакомы.

— Простите, господин, не видел. Они что, потерялись?

— Не совсем так… Просто пропали. Это очень непослушные дети… Значит, не видели их?.. Что ж, и на том спасибо.

В этот момент раздался ужасный треск, и Эмос резко обернулся. Его взгляд упал на глухую стену с острыми шипами наверху, которая высилась сразу за базарной площадью. По стене побежала трещина, посыпалась штукатурка. Чтобы взглянуть на происходящее, кожевенник испуганно высунулся из-за его плеча.

Послышался грохот, и в мгновение ока часть стены обрушилась, исчезнув в разверзшейся земле. В воздух взлетели клубы пыли, и, словно осколки при мощном взрыве, посыпались щебень и куски штукатурки. От страха кожевенник нырнул за прилавок, а Эмос инстинктивно поднял руку, чтобы закрыть лицо.

Люди заметались туда-сюда, вопя от ужаса. Сразу набежали зеваки. В стене образовался внушительный пролом. Пыль накрыла базарную площадь. Между тем в образовавшемся проломе показались какие-то неясные фигуры. Осторожно ступая по мостовой, замусоренной разлетевшимися осколками, они направились прямо на площадь.

Это были длинноволосые бородатые мужчины и женщины в странных одинаковых одеяниях — в античных туниках до колен и сандалиях. Несмотря на то что все они были разного возраста и различались внешностью, их объединяло одно — их колени были испачканы свежей землей, а в руках они сжимали садовые инструменты — кто лопату, кто ножницы.

Протирая глаза от пыли, странные люди с изумлением смотрели на внешний мир, как будто увидели его впервые. Народ взирал на незнакомцев с не меньшим изумлением. Незнакомцы радостно приветствовали горожан, потрясая сцепленными над головой руками.

Внимание Эмоса привлекла одна пожилая женщина. Отделившись от других, она приблизилась к лавке кожевенника и с восхищением принялась перебирать изделия из кожи. Даже самым простым безделушкам радовалась как ребенок. Кожевенник тут же разложил перед потенциальной покупательницей груду новых товаров. Особенно ей пришлась по душе пара кожаных сандалий.

— Добрый день! — прочирикала женщина, обращаясь к Эмосу. — Очаровательное местечко, вы не находите? Настоящий музей диковинных вещей!.. Простите, если я чересчур навязчива, но не могли бы вы подсказать, где здесь можно заказать рюмочку ликера? Ах, я, наверное, уже сто лет не пила ликера!

— Простите, понятия не имею, — пожал плечами Эмос и кивнул на кожевенника. — Может, он знает?

— Вам понравились эти сандалии, мадам? — между тем поинтересовался торговец у женщины.

Эмос повернулся, чтобы посмотреть на других пришельцев. Они успели разбрестись по всему рынку и с детским любопытством рассматривали все, что попадалось на глаза. Их благодушный вид, необычайная вежливость заставили торговцев смекнуть, что таким покупателям не трудно угодить и можно сбыть что угодно. К сожалению, торговцам пришлось быстро разочароваться: оказалось, что у таких выгодных клиентов нет при себе никаких денег.

Озадаченный мьюнанин все еще разглядывал странных людей, как вдруг на сторожевых вышках, расположенных по периметру стены, завыли тревожные сирены. А еще через минуту зарычали моторы и на площадь, грохоча и трубя, ринулись бронированные машины и до зубов вооруженные солдаты.

Машины расползлись во все стороны. Каждая была снабжена специальным краном с корзиной на конце. В корзинах сидели охранники, держа наготове ловчие сети, хлысты, лассо и арбалеты. Охранники, ловко пользуясь сетями и лассо, выхватывали из толпы странных людей и заталкивали в машины, не давая им никакого шанса спастись бегством.

Женщина, с которой Эмос только что разговаривал, попыталась спрятаться за кожевенника, но торговец явно не хотел связываться с солдатами.

— Извините, мадам, но у меня своих хлопот полон рот!

Он оттолкнул ее от себя, и тогда женщина бросилась к Эмосу, который попытался заслонить ее от солдат.

Двое охранников пробились сквозь толпу и грубо вырвали ее у него из рук.

— Не суй нос не в свое дело, мьюнанин, если хочешь остаться целым! — рявкнул один из них. — Это дело касается только норанцев!

Едва сдерживая себя, чтобы не вмешаться, Эмос молча наблюдал, как испуганную женщину потащили прочь. Да и что он мог сделать? С одной стороны, его вмешательство ни к чему не приведет, а с другой — ему еще нужно было позаботиться о племяннике с племянницей.

Беглецов методично выуживали из толпы, засовывали в клетки, установленные на бронемашинах.

Водители машин нажимали на газ, безжалостно тараня толпу, давя и калеча тех, кто не успевал увернуться. Многие оказались жестоко изувечены острыми бортами или угодили под шипованные колеса. Крики боли смешались с ревом моторов и щелканьем хлыстов.

После того как машины убрались восвояси, площадь оцепили пехотинцы. Они вылавливали тех, кому удалось улизнуть, а также допрашивали горожан и торговцев. Солдаты, закованные в доспехи, имели свирепый вид, были обвешаны грозным оружием. Ни у кого не возникало желания им перечить.

Пока солдаты разбирались с горожанами, раздавая направо и налево тумаки, к пролому в стене подъехали две машины, груженные огромными каменными плитами. При помощи автокрана из этих плит между площадью и проломом было сооружено заграждение.

Кожевенник, видя, что всех странных пришельцев увезли и его надежды на выгодную торговлю развеялись, оглянулся в поисках человека с татуировкой на щеке. Однако и мьюнанин уже успел исчезнуть.

* * *

Хруч жалобно стонал, отплевываясь набившейся в рот пылью. Все тело болело, словно не осталось ни одной целой косточки, а в голове отчаянно шумело. Ученый поднял глаза и сквозь облака пыли попытался рассмотреть, что происходит.

Вместо синего неба над головой он увидел темный мрачный свод с дырой посередине. Вокруг возвышались груды щебня и битых камней, напоминавших те, из которых была построена Стена. Невероятно, ведь он только что находился в саду!

Хруч принюхался. Приземлившись прямо на мягкое место, он угодил в тоннель, напоминавший вонючий канализационный коллектор. Содержимое сумки рассыпалось по полу.

Поблизости кто-то тихо переговаривался. Сквозь облако медленно оседающей пыли он различил две фигуры. Судя по всему, дети — девочка и мальчик.

— Мы не виноваты! — шепотом доказывал мальчик.

— Если и виноваты… — вздыхала девочка, — мы же нечаянно!

Казалось, они до того поражены произошедшим, что от удивления не могут сдвинуться с места.

— Глазам своим не верю, — бормотал мальчик, глядя на дыру в потолке. — Вот уж не повезло так не повезло!

— Что вы учинили? — возмущенно прохрипел Хруч. — Уж не хотите ли вы сказать, что все это ваших рук дело? Как вам это удалось? Не трогайтесь с места, пока кто-нибудь не придет и не разберется, что к чему! То, что вы натворили, не лезет ни в какие ворота!

Шешил с трудом поднялся на ватные ноги. Свод тоннеля позади детей обрушился, преградив им путь к отступлению. Чтобы получше рассмотреть маленьких террористов, Хруч сделал шаг вперед.

Дети были похожи друг на друга, как брат и сестра. На вид им было лет двенадцать-тринадцать, не больше. Кто старше — трудно сказать. Девочка немного повыше, с длинными каштановыми волосами, заплетенными в тонкие косички, собранные в конский хвост. Мальчик посветлее, коротко стриженный. Оба одеты в туники, подпоясанные ремешками. На девочке рейтузы, на мальчике штаны.

Одежду ребятишек украшали замысловатые цветные узоры. На одежде мальчика узоры более угловатые, в серо-голубых и зеленых тонах, на платье девочки — кругообразные, оранжевого и коричневого цвета.

Более того, кожа детей была покрыта точно такими же узорами, и трудно было сказать, где заканчивалась одежда и начинались руки, ноги, шея.

Хруч вздрогнул. Сверху послышались голоса. Судя по всему, около образовавшийся дыры начали собираться его коллеги-ученые.

— Шешил! Ты там? С тобой все в порядке?

— Эй, Фетч Хоув! — крикнул он в ответ. — Здесь какие-то дети! Похоже, они каким-то образом обрушили потолок канализационного коллектора!

— Так я и подумал, — донесся голос сверху. — Как будто всю канализацию взбаламутили. Такая вонь!

— Подождите немножко, — обратился Хруч к детям. — Скоро кто-нибудь придет на помощь.

— Нет уж, — спокойно сказала девочка, — лучше нам отсюда убраться…

У нее за спиной мальчик опустился на колени и в полумраке разбирал какие-то инструменты. Хруч старался рассмотреть, что там такое, но было слишком темно. В ожидании Фетча Хоува, начальника исследовательской группы, он принялся собирать то, что выпало из его сумки, — свитки пергамента, чернильницу, всякую мелочь.

— Послушайте, давайте рассуждать спокойно и решим это дело мирно, — обратилась к нему девочка. — Если вы нас пропустите, дадите пройти, мы просто исчезнем и больше никогда вас не побеспокоим… Честное слово!

Хруч снова попытался разглядеть, что происходит у нее за спиной. Ему показалось, что мальчик взял расческу и причесывает… собственные уши!

Как бы там ни было, мальчик ловко управлялся со своими инструментами, которые доставал из разложенной на полу сумки. Но вот он вышел из тени, и вместо ребенка Хруч увидел перед собой ужасное существо, лишь отдаленно напоминавшее прежнего мальчика.

На кургузой приплюснутой морде горели косые треугольные глаза. Вместо волос короткая шерсть, как бы зачесанная за остро торчащие уши. Мощная спина, словно кольчугой, покрыта чешуйчатым панцирем с колючками. Задние лапы короткие и мускулистые, а передние удлиненные — со страшными кривыми когтями. Чудовище оскалилось, показав острые зубищи, такие огромные, каких Хруч в жизни не видывал. Боясь вздохнуть, бедняга ученый замер как вкопанный.

Вдруг адское существо издало протяжный рык и бросилось прямо на него. Обезумев от ужаса, Хруч развернулся и без оглядки помчался в глубь тоннеля, пока не споткнулся и не сорвался вниз — прямо в стремительные воды подземной реки. Течение подхватило его, понесло, и через несколько секунд он уже скрылся во мраке.

Локрин усмехнулся и, встряхнувшись, как собака, принял человеческий облик.

— Кажется, это уж слишком, — сказала брату Тайя. — Нужно было, чтобы он просто дал нам пройти.

— Вот он и дал нам пройти, — пожал плечами Локрин.

— Ты его так напугал, что он еще долго не придет в себя. Почему ты всегда превращаешься в чудовищ? Что за манера! Ты же прекрасно знаешь, дядя Эмос строго-настрого запрещает пугать людей…

— Зато до чего здорово получилось! Ха-ха-ха! Ты видела, как этот чудак со страху нырнул прямо в нечистоты… Я бы туда и близко не подошел, такая вонь. Не очень уж неудачный денек сегодня, а?

— Ладно, пора отсюда выбираться. Перо у тебя? — спросила Тайя.

Локрин присел на корточки и перебрал свои инструменты. Потом взглянул вверх — в дыру в потолке.

— Ах ты, черт!

— Не ругайся! В чем дело? Где перо?

— Я его выронил, когда потолок обвалился. — Локрин собрал инструменты, закрыл сумку и принялся осматривать то место, где только что стоял Хруч. — Оно должно быть где-то тут!

— Кажется, этот человек прихватил с собой какие-то вещи… — начала Тайя и умолкла.

Дети в ужасе посмотрели друг на друга.

— Перо у него! — вырвалось у Локрина. — Представляешь, куда нам теперь придется за ним отправиться?

— Осел! Как ты его мог выронить?

— Извини, когда на тебя рушится потолок, не думаешь о таких мелочах… Откуда мне было знать, что какой-то чудак провалится сквозь землю — прямо мне на голову? Да еще прихватит с собой перо…

— Но теперь нам придется разыскать чудака и вернуть перо, — простонала Тайя.

— И как можно скорее. Ведь он плюхнулся прямо в реку, и теперь его уносит все дальше и дальше.

Взяв инструменты, дети поспешно трансформировали руки в лапы с цепкими когтями и, спустившись по отвесной стене к подземной реке, поспешили вслед за перепуганным ученым.

* * *

Вода попала Хручу в нос, обожгла горло. Хватая ртом воздух, он задирал голову вверх, снова уходил под воду, снова выныривал. В ушах стоял сплошной рев, который затихал лишь в те моменты, когда Хруч оказывался под водой.

Не на жизнь, а на смерть бедняга боролся за каждый глоток зловонного воздуха. Не помня себя от ужаса, он лишь чувствовал, что его куда-то стремительно уносит. Между тем он никогда не был хорошим пловцом и умел лишь кое-как держаться на воде. Вода была для него враждебной средой, душила, топила, тащила на глубину. Никогда в жизни он не испытывал ничего подобного.

Вдруг впереди вспыхнул яркий свет, и дышать стало легче. Через мгновение Хруч снова оказался под открытым небом. Он отчаянно зашлепал руками и ногами по вязкой грязной воде. Его снова потянуло под воду, но на этот раз он нащупал под собой илистое дно. Зловоние немного развеялось. Наконец он смог выпрямиться и вдоволь надышаться относительно свежим воздухом.

Оглянувшись, Хруч обнаружил, что находится посреди обыкновенной реки. На берегу он увидел канализационную трубу, из которой только что вывалился и из которой в реку потоком неслись сточные воды.

Шешил все еще находился по горло в нечистотах, но по сравнению с тем кошмаром, который он испытал, когда оказался в замкнутом темном тоннеле, нынешнее положение показалось ему настоящим раем.

Он более или менее устойчиво держался на ногах. Однако берега реки, заросшие кустарником и чахлыми деревцами, оказались чересчур крутыми, и выбраться на сушу представлялось нелегким делом. Постепенно Хруч перебрался в более чистую воду. Здесь он лег на спину и в полубессознательном состоянии поплыл туда, куда его несла река.

* * *

Рак-Эк-Наймен осмотрел разрушения в Стене. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

Норанский правитель был высокого роста и хорош собой. В его глазах светился ум, а улыбка казалась доброй. Несмотря на седеющие волосы, ни одной морщины не было на его лице.

Рак-Эк-Наймен был одним из самых молодых правителей Норанской империи за всю историю и занял это место благодаря своему обаянию и хитрости. Он всегда умел устроить так, чтобы все выходило, как он задумал.

Правитель не сомневался, что этот провал в земле, наспех заваленный каменными глыбами, не более чем досадная случайность. Зато Фетч Хоув, начальник исследовательской группы, был по сравнению с правителем мелкой сошкой, и, суетливо осматривая повреждения, не чуял под собой ног от страха. Ему пришлось объяснять, как он допустил, что все его подчиненные разбрелись и бесцельно болтались по базарной площади.

— Значит, одного из ваших сотрудников так до сих пор и не обнаружили? — уточнил Рак-Эк-Наймен.

— Совершенно верно, ваше превосходительство. Это Шешил Хруч, — лепетал начальник исследовательской группы. — Сначала мы подумали, что он погиб под обломками. Он ведь как раз находился у Стены, когда та рухнула. Стена обрушилась в канализационный коллектор, и он туда же. Наверное, там и пропал. Мы до сих пор не можем понять, почему тоннель провалился.

— Сообщите начальнику охраны все сведения о Шешиле Хруче, необходимые для его поимки. Я хочу, чтобы его разыскали. Каждый участник проекта, учитывая те знания, которыми он обладает, представляет собой огромную ценность. Мы не можем позволить себе терять время. Успех эксперимента — вопрос жизни и смерти.

У начальника группы чуть было не сорвался вопрос, почему, если эксперимент так важен, несколько сотрудников были жестоко избиты и покалечены всего лишь за то, что вышли погулять на рынок, и лежат сейчас в изоляторе? Но он вовремя прикусил язык. Кто задает подобные вопросы правителю, сам может угодить под стрелу арбалета. С тех пор как бесследно исчез Галлер, один из его сотрудников, совершавший погружения на дно Мути, Фетч Хоув чувствовал себя на службе у норанцев в высшей степени неуютно. В общем, он очень надеялся, что с Шешилом все в порядке и что тот отыщется прежде, чем попадет в руки свирепых охранников.

Рак-Эк-Наймен был классическим правителем. Так сказать харизматическим лидером, то есть таким, которого народ любил и уважал. В то же время Рак-Эк-Наймен отличался большой нетерпимостью, жестоко расправлялся с теми, кто позволял себе своеволие. Шешил Хруч, мечтатель и просто наивный человек, даже представить себе не мог, в какие неприятности впутался.

Рак-Эк-Наймен степенно прошагал по громадному саду, а затем прошел через главное здание. Когда-то оно принадлежало богатому землевладельцу, а теперь служило временным пристанищем более чем для сотни мужчин и женщин, которые были заняты научной работой. Их специально привезли в Гортенц, поближе к побережью и к Мути. Это было закрытое учреждение, расположенное за глухой стеной в самом центре норанской столицы.

Когда правитель вышел из парадной двери, караульные вытянулись по стойке «смирно». Не обратив на них никакого внимания, Рак-Эк-Наймен кивнул Коссоку, своему телохранителю. Вооруженный до зубов здоровенный детина, гора мышц, проворно распахнул перед хозяином дверцу машины. Правитель нырнул внутрь и уселся рядом со своим первым помощником Мангретом.

Автомобиль был браскианского производства. Корпус резной, деревянный, инкрустированный драгоценными металлами. Ходовая часть стальная. Огромный двигатель, работающий на солярке, помещался спереди. На переднем бампере укреплены мощные оленьи рога — прекрасное оружие на случай, если придется пробиваться сквозь толпу. Сиденье водителя на самом верху защищено толстым лобовым стеклом. Рулевое колесо громадное, как штурвал на судне, а на передней панели масса приборов и вентильных задвижек.

Впереди и сзади автомобиля правителя двигались еще более мощные машины охраны. В бойницы выглядывали солдаты с арбалетами на изготовку.

— Так и не нашли? — поинтересовался Рак-Эк-Наймен, откидываясь на мягком бархатном сиденье.

— Пока нет, ваше превосходительство, — ответил Мангрет. — Но ворота на запоре с того самого момента, как прозвучал сигнал тревоги. Вряд ли он мог проскочить сквозь них до этого. Может быть, его кто-нибудь прячет. Или он вообще провалился в канализацию. В этом случае его вряд ли удастся отыскать. Разве что за чертой города.

— Расширьте зону поисков. Разошлите повсюду почтовых голубей. Оповестите все города и селения, находящиеся в двух днях пути от столицы. Пусть солдаты обыщут канализационный коллектор. Заблокируйте все входы и выходы. Я хочу, чтобы этот человек был здесь уже завтра — целым и невредимым!

— Слушаюсь, ваше превосходительство!

— Сегодня еще мне предстоят какие-нибудь дела?

Мангрет сверился с записной книжкой.

— Мэр Виклихола утаивает налоги. Вы собирались разобраться с ним лично, ваше превосходительство. Затем запланировано посещение выставки в городской галерее Ашграфта, обед с ее превосходительством… И конечно, переговоры с браскианцами.

— Ах да. Как идут переговоры?

— Браскианцы все еще отказываются строить для нас новые военные суда, а также поставлять дополнительное сухопутное вооружение. Утверждают, что мы вынашиваем захватнические планы, хотим развязать войну. А они не желают оказаться пособниками агрессоров.

— Старая песня, Мангрет.

— Мы уже объясняли им, что более мощное вооружение необходимо нам для защиты. Особенно учитывая, что картранцы значительно укрепили свою военную мощь и совершают набеги на браскианские рыболовные территории. Если мы не сможем защитить самих себя, то не сможем защитить и их. Увы, они на это не клюют. Совет опасается ухудшения отношений с Картранскими Высотами.

— Ишь ты, спохватились! — проворчал правитель. — Если бы Браския не была достаточно сильной, она бы уже давно стала частью Нораньи. Однако браскианцы владеют высокими технологиями, а также ценными познаниями, касающимися Мути… Если бы они только захотели, могли бы и сами создать мощную империю. Мы должны перетянуть их на нашу сторону. Картранцы держат свой флот в полной готовности неподалеку от наших берегов, а нам не остается ничего другого, как выжидать. Наш флот слишком слаб, чтобы противостоять картранцам.

Рак-Эк-Наймен умолк и погрузился в размышления. Он принял правление страной, когда та находилась в полном развале. Он возродил страну из руин, создал одну из самых могущественных цивилизаций в истории… И все-таки, несмотря на всю мощь, империя до сих пор была вынуждена опираться на развитые технологии соседней Браскии.

— Начальник исследовательской группы и его люди неплохо продвигаются вперед, однако все еще не добились конкретных результатов, — продолжал он. — Нам нужно еще немного времени. Придется терпеть этих проклятых картранцев, пока мы не можем заставить их плясать под нашу дудку.

Правитель выглянул в окно. Приветствуя его, люди на улицах размахивали руками и кричали «ура». Рак-Эк-Наймен салютовал в ответ выброшенной вперед рукой и лучезарной улыбкой.

Наконец автомобили миновали ворота и выехали за городскую черту. Облегченно вздохнув, Рак-Эк-Наймен вытащил любимую курительную трубку, набил ее табаком и, чиркнув спичкой, принялся раскуривать, пуская в потолок густые кольца дыма. Мангрет, у которого была слабая грудь, изо всех сил старался подавить приступ кашля.

* * *

Шешил Хруч чувствовал, как река плавно увлекает его куда-то. Несколько раз, перевернувшись на живот и бултыхая руками и ногами, он пытался плыть против течения, но толку от этого не было никакого — только нахлебался воды. Поэтому Хруч решил не дергаться, а расслабиться и отдаться течению. Пусть река несет его куда хочет. Это было даже приятно.

Однако времени прошло уже немало, и начинало смеркаться. К тому же ближе к вечеру становилось прохладнее. Не так уж разумно было плыть в потемках по незнакомой реке! Но поскольку Хруч все еще едва держался на воде, у него не было никакой уверенности, что ему удастся выбраться на берег. Через несколько минут он увидел, что проплывает мимо громадного дерева, которое высилось прямо на середине реки.

На торчащих из воды корнях дерева, облепленных тиной, словно на маленьком островке, пристроился рыбак. Судя по всему, укрепив удочку между корней, он задремал и не видел приближавшегося Хруча.

— Эй! — закричал Хруч. — Помогите!

Сидевший на дереве вздрогнул и, проснувшись, с изумлением уставился на бултыхавшегося в реке человека в одежде. Он даже привстал, чтобы получше его рассмотреть, но тут удочка дернулась, и леска натянулась как струна. Рыбак замер в растерянности, не зная, куда броситься в первую очередь — то ли к удочке, то ли к этому странному пловцу. В конце концов победил рыбацкий инстинкт. Хручу пришлось ухватиться за торчащие из воды ветки и ждать своей очереди.

Рыбак затрещал катушкой, сматывая леску, и вытянул из воды жирного трепыхающегося карпа. Привычным движением он оглушил рыбу, ударив головой о ствол дерева, и сунул ее в садок. Только после этого любитель рыбной ловли нагнулся и, ухватив Хруча за шиворот, выволок из воды вместе с сумкой, так же, как только что карпа. (Оглушать, правда, не потребовалось.) Затем он усадил Шешила рядом с собой.

— Эх ты, мокрая кошка! — проворчал рыбак, словно ему то и дело приходилось выуживать из реки чудаков вроде Хруча. — Что это ты вздумал купаться в одежде? Может, это новая мода?

— Большое спасибо, сударь. Я вам ужасно обязан… — пролепетал Шешил, тяжело дыша.

Рыбак был человеком долговязым и жилистым с длинными, дочерна загорелыми руками. Таким же смуглым было и его морщинистое лицо с сонными глазами. Волосы заплетены в две косички, свисавшие по плечам справа и слева. Утиный нос, узкая щель беззубого рта. На нем была голубая блуза и порыжелые кожаные штаны, обрезанные ниже колен. Длинные худые ноги обуты в огромные сапоги.

— Брок Моффет меня зовут, — представился рыбак.

— Очень приятно. А меня — Шешил Хруч.

— Что-то я тебя раньше не видел. Наверное, пришелец? Откуда ты?

— Честно говоря, я и сам точно не знаю… Кстати, а это что за место?

— Вон там, — показал Моффет, — деревня Сверчки, а речка, откуда я тебя выудил, прозывается Камыши и течет до самого Рутледжа, что на побережье…

— Ага… Чрезвычайно вам признателен, сударь.

Изможденный Хруч сидел, прислонившись спиной к дереву, наслаждаясь покоем. Маленький остров плавно покачивало на речных волнах. Шешил не имел ничего против того, чтобы остаться здесь до утра. Но рыбак спросил:

— Как я понимаю, тебе нужно где-то переночевать?

— Я мог бы переночевать и тут. Не так уж холодно, верно?

— Глупости, друг! Мы с женой будем рады такому гостю, как ты, — воскликнул Моффет. — Я не могу допустить, чтобы потом говорили, что путнику, который проходил через нашу деревню, отказали в ночлеге и теплой постели! Конечно, мы люди не богатые, но знаем, как принять гостя!

— Вы очень добры. Большое вам спасибо, — пробормотал Хруч, пожимая Моффету руку.

С другой стороны маленького островка у Моффета была привязана деревянная лодчонка. В ней только-только могли уместиться два человека и рыболовные снасти. Хруч неуклюже ступил в лодку, едва не потеряв равновесие и не опрокинувшись в воду, но Моффет заботливо поддержал его и усадил на скамеечку. Они устроились спиной к спине. Моффет отвязал лодку, оттолкнулся и взялся за весла. Скоро лодчонка пересекла реку и уткнулась носом в берег. Рыбак помог Хручу выбраться на сушу, а затем выгрузил снасти.

Дом Моффета стоял прямо у реки — свежевыбеленный, крытый дерном. От калитки до самой двери дома располагалось множество горшков с цветами. Однако здесь не было ни садика, ни газона. Только голый гравий и цветочные горшки.

— Жена обожает цветы, но ужасно боится обыкновенных дождевых червяков, — объяснил Моффет. — Я пытался ей втолковать, что дождевые червяки не вредители, но бесполезно. Зато, не могу пожаловаться, двор женушка содержит в идеальной чистоте.

Он распахнул перед Хручом дверь, и на них пахнуло душистым ароматом томатной похлебки. Шешил, у которого от вкусного запаха так и потекли слюнки, вспомнил, что не ел целый день.

Из комнаты послышался хриплый женский голос:

— Эй, Моффет, что это за мокрую кошку ты притащил сегодня с рыбалки?

У плиты суетилась коренастая, ладно скроенная женщина. Окинув гостя взглядом с ног до головы, она вопросительно посмотрела на мужа.

— Он барахтался в речке, женушка. Чуть не утоп. Ему переночевать негде.

— Что ж, напои-ка его горячим чаем, пока он еще держится на ногах, — распорядилась жена. — Суп скоро будет готов.

Она снова загремела мисками и котелками. У Хруча от голода заурчало в желудке.

— Как насчет трубочки, Шешил? — спросил Моффет, поднимая с плиты громадный вскипевший чайник.

— Право, не знаю… Там, где мы жили, табак находился под запретом. Никогда не пробовал курить…

— Ничто не согревает мужчину так быстро, как трубочка хорошего табачка, — заявил Моффет, жадно раскуривая трубку, и кивнул на старое, обветшалое кресло: — Присаживайся!

Раскурив трубку, рыбаке наслаждением сделал несколько глубоких затяжек.

— Эй, увалень! Ничто не делает мужчину таким лентяем, как курение! — напустилась на Моффета жена. — Ты, кажется, взялся подавать чай!

— Я и подаю, женушка. Но заварка сперва должна хорошенько настояться, верно? — начал оправдываться тот.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что собираешься сидеть как пень, пока заваривается чай? — оборвала она. — Принеси-ка человеку какую-нибудь сухую одежду, горячую воду, мыло и полотенце. И сними ты свои грязные сапожищи, чтобы не топтать чистый пол!

Моффет притащил железное корыто, поставил посреди захламленной кладовки и наполнил горячей водой, которую набирал из бака на кухонной плите. Хруч быстро разделся и залез в корыто, а Моффет отправился на поиски какой-нибудь чистой одежонки.

Сидя в корыте, Хруч подносил свои длинные волосы к носу и принюхивался. Несмотря на то что он уже успел помыть их с мылом два раза, они все еще воняли канализацией. Воняла и борода. Моффет принес зеркало и наточенную бритву. На полке Хруч обнаружил также ножницы. Он долго вглядывался в свое отражение в зеркале, а затем решительно приступил к стрижке.

Сначала он просто кромсал волосы ножницами, стараясь обкорнать их покороче. По мере убывания волос лоб как будто делался обширнее. Зато плешь на затылке уже не так бросалась в глаза. У корней волосы были не такие седые, и теперь их цвет нравился Хручу гораздо больше.

Вот уже много лет он не пользовался бритвой, поэтому бритье оказалось не таким уж легким делом. Не удалось избежать нескольких ссадин и порезов на щеках. Однако он был вознагражден. От тошнотворного запаха не осталось и следа, а из зеркала на него смотрел совершенно другой человек — помолодевший и симпатичный.

Шешил сгреб состриженные седые волосы, чтобы выбросить, но Моффет остановил его, заявив, что из них можно наплести целую кучу прекрасных рыболовных «мушек». Учитывая запах, рыба должна бросаться на них как сумасшедшая.

Хруч переоделся во все сухое. Блуза и штаны оказались немного великоваты, но были очень удобными. Душевно поблагодарив рыбака, он снова плюхнулся в свое кресло. Кстати, хозяева и словом не обмолвились о том, что к ним вышел человек, совершенно не похожий на того, который входил в дом всего полчаса назад.

Миссис Моффет уже заварила свежий чай. Ростом она была маленькая, значительно ниже мужа. Продолговатое лицо сплошь в морщинах, а нос слегка приплюснут. Каштановые волосы собраны на затылке в тугой и тяжелый пучок. На ней было старенькое, но чистое и аккуратно заштопанное платье в сине-зеленую полоску.

— Чай сейчас будет, — любезно обратилась она к гостю. — Этот невежа забыл вас представить. Как вас зовут, откуда вы родом?

— Шешил Хруч. Я из научного городка.

— Что вы говорите! Никогда не слышала. Это неподалеку от Ашграфта?

— По правде сказать, я и сам хорошенько не знаю. Городок расположен в центре большого города. Кажется, в Норанье. Мы жили в большом особняке. Наверное, недалеко отсюда… — Хруч неловко заерзал. Он отлично знал географию, но только в теории. На практике же чувствовал себя совершенно беспомощно.

Там, за Стеной, они всегда называли город не по имени, а просто — Городом.

По-другому и быть не могло. Ведь им даже не разрешали выходить наружу. Вот почему он не мог ничего рассказать о том месте, где жил столько лет и где теперь остались его коллеги-ученые.

— Нет, кажется, это не Ашграфт, — пробормотал он. — Впрочем, я не уверен…

— Довольно странно, — хмыкнула женщина. — Не знать, откуда вы взялись. Впрочем, наверное, там, откуда вы родом, это в порядке вещей… Что ж, чай готов! Вы с чем пьете?

— Нет ли у вас меда? — застенчиво спросил Хруч, который, кстати сказать, был большим сластеной.

— Конечно! Я и сама обожаю капнуть капельку в чай…

Женщина достала банку с медом и, откупорив ее, положила в кружку две полные ложки. Затем добавила немного молока и, перемешав, подала Хручу. Тот благодарно закивал.

Мужу она подала чай без всего. Зато в свою кружку принялась лить мед прямо из банки.

— Он говорит, что я накладываю слишком много. Что чай нужно пить таким же крепким, как пьет он сам. А так — очень вредно для зубов, — проворчала она, кивая в сторону мужа. — И что вы думаете? Мои зубы, пожалуйста, — все целые, а у него почти ни одного не осталось!

Налив чуть не полкружки меду и добавив молока, она принялась размешивать густой, как сироп, чай. Хруч обнял свою кружку ладонями и, прихлебывая по глоточку, наслаждался теплом. Чай был не таким уж и горячим. Уют и тепло навевали приятные воспоминания, а недавние ужасные приключения в канализационном коллекторе расплывались, словно в тумане.

— Ну что ж, Шешил, расскажи нам о себе, — потребовал Моффет. — Не каждый день река приносит нам таких загадочных субъектов, как ты. Давно странствуешь?

Он протянул гостю трубку, и тот, чтобы не обидеть хозяина, взял ее.

— Не то чтобы давно, — задумчиво проговорил Хруч. — Но для такого субъекта, как я, — усмехнулся он, — и этого достаточно. С самого детства я безвыездно жил на одном и том же месте, не считая нескольких поездок к побережью. Да и то — нас возили туда в закрытой машине с зашторенными окнами, чтобы мы не могли выглянуть наружу. Поэтому, даже если я и не очень далеко отошел от дома, все вокруг кажется совершенно незнакомым…

Хруч сделал паузу, чтобы поглубже затянуться трубкой — по примеру того, как это делал хозяин. Но, затянувшись, подскочил так, словно горло и легкие обожгло крутым кипятком. Сначала у него перехватило дыхание, словно ему вбили кляп, а потом его скрутил жестокий кашель.

Миссис Моффет в ужасе всплеснула руками. Рыбак выхватил у бедняги трубку и принялся что было силы стучать ладонью по спине Хруча. Однако от этого кашель только усилился.

— Хватит колотить его, Моффет! Ты его совсем убьешь. Дай ему отдышаться! — воскликнула женщина. — Ну-ка, глотните немного чаю, Шешил. Это поможет. У моего бестолкового муженька не хватило ума догадаться, что не каждые легкие выдержат эту отраву!

Понемногу кашель отпустил. Шешил сделал несколько глотков, чтобы смягчить опутавшую горло горечь. Только из глаз по-прежнему ручьем лились слезы. Напившись чаю, он без сил откинулся в кресле. Между тем Моффет как ни в чем не бывало снова попыхивал своей трубкой.

Наконец на столе появилась томатная похлебка, аромат которой Хруч учуял, едва войдя в дом. Похлебка и на вкус показалась ученому райским лакомством, хотя была приготовлена из одних лишь томатов и свежей плотвы. Никогда в жизни ему не доводилось кушать ничего вкуснее. С другой стороны, никогда в жизни он не чувствовал себя таким расслабленным. Слегка охмелев от сытного ужина и отдуваясь, он снова откинулся в кресле.

Миссис Моффет была из тех хозяек, которые обожают готовить и подкладывают гостям побольше добавки, но сами едят очень мало. Теперь, глядя на счастливого и объевшегося Хруча, довольная женщина одобрительно покачала головой: ужин удался на славу.

Рыбак сел в сторонку и снова набил трубку. За столом курить жена не позволяла. По тому, как основательно он устроился в кресле напротив Шешила, стало ясно, что теперь он никуда отсюда не двинется в течение всего вечера.

Миссис Моффет принялась за мытье посуды. Хруч предложил помочь, но та наотрез отказалась. Затем женщина устроилась на высоком табурете с другой кружкой такого же густого чая. Моффет же потребовал продолжения истории о том, как Хруч оказался в реке. Последний подумал, что, если он честно поведает им о детях с раскрашенной кожей, о мальчике, который превратился в чудовище, его, пожалуй, сочтут лжецом или поднимут на смех. Но делать было нечего — и он продолжил свой рассказ.

Как ни странно, его слушали с огромным интересом, особенно когда речь зашла о приключениях в канализационном коллекторе. Хозяева доверчиво кивали, удивляясь лишь тому, какие необыкновенные чудеса случаются в чужих краях.

Потом Моффет принялся рассказывать жене о прошедшем дне, и Шешил, смертельно уставший после всех приключений, уснул прямо в кресле.

Моффет вытряхнул пепел из трубки в очаг и, приподняв сонного Хруча, отвел его в кладовку, где жена уже приготовила постель. Уложив ученого на чистую простыню и заботливо накрыв несколькими одеялами, хозяева плотно закрыли дверь и удалились.

* * *

Одежда и кожа Тайи были как раз под цвет кустов, в которых девочка пряталась, — серовато-зеленой и слегка крапчатой. Отличная маскировка, чтобы затаиться среди густой листвы. Присев на корточки, она вела наблюдение за белым каменным домом и размышляла о тех неприятностях, которые свалились на нее с братом.

Родители будут рвать и метать, когда узнают, что они натворили. Не говоря уж о разъяренном дядюшке Эмосе, который шел по их следу. А теперь, кроме ученого, в историю впутались еще и другие незнакомцы!.. Ох, и задаст же она Локрину трепку, когда все это кончится!

Кстати, куда он подевался? По ее расчетам, он уже давно должен быть здесь. Они прошли сквозь канализационный тоннель по берегу подземной реки и отыскали сливную трубу. Однако, не зная, в какую сторону отправился ученый чудак, они решили разделиться и обследовать местность по обоим берегам реки.

Тайя первая обнаружила следы, ведущие от берега реки к деревенскому домику, и устроилась в засаде. Они с братом договорились встретиться на ее стороне. Так или иначе, Локрин должен был ее разыскать. Она рассчитывала, что брат появится еще до захода солнца, но тот как сквозь землю провалился. Вдруг поблизости послышался едва различимый свист. Девочка слегка потрясла веткой, и через минуту к ней по-пластунски подполз брат.

— Почему так долго? — прошептала она.

— Там, у дороги, солдаты разбили лагерь… Я ходил на разведку.

— При чем тут солдаты, Локрин? Зачем нам они?

— Эх, я бы с удовольствием поиграл с ними в кошки-мышки! К тому же они явно кого-то разыскивают. Не исключено, что того же, кого и мы. Куда подевался этот смешной человечек? Мы должны успеть изъять у него наше перо до того, как его сцапают другие.

Тайя вздохнула и показала на белый домик.

— Кажется, они уже улеглись спать и до утра не появятся, — сказала она. — Все идет наперекосяк. Дядя Эмос узнает, что мы натворили, и родители на все лето посадят нас на картошку с пареной репой…

— И все из-за этого проклятого пера, — проворчал Локрин.

— Как ты думаешь, — прошептала девочка, — из-за того, что можно сделать при помощи этого пера, трансформагия, возможно, и запрещена?

— Вполне вероятно. Если мы случайно обрушили при помощи него целый канализационный коллектор, можешь представить, что оно способно натворить, если попадет в руки тому, кто, как дядя Эмос, умеете ним обращаться…

Это предположение заставило их надолго задуматься. А еще немного погодя, когда потянуло ночной прохладой, дети достали из рюкзаков одеяла и стали устраиваться на ночлег. Они заспорили, кому первому дежурить, чтобы не пропустить беглеца, если тому взбредет в голову улизнуть из дому посреди ночи. Но, так и не договорившись, заснули оба.