Когда Локрин открыл глаза, над деревьями уже стояло полуденное солнце. Приподнявшись, мальчик обнаружил, что забросан грязью и землей. Рядом сидела Тайя. Сестра протирала глаза, словно только что проснулась после долгого сна. Она тоже была с ног до головы перемазана грязью.

— Где это мы? — пробормотал мальчик.

— Понятия не имею.

Локрин сел, припоминая все ночные приключения. Тело, покрытое синяками и ссадинами, жестоко ломило. На нем, казалось, не было ни одного живого места. Особенно им досталось от мельничного колеса. Сосредоточившись, мальчик изменил цвет кожи, и все синяки и ссадины тут же исчезли.

Оглядевшись вокруг, Локрин увидел, что они оказались в молодой роще. До того как по роще прокатился селевой поток, это, наверное, был райский уголок. Обломки мельничного колеса, а также самой мельницы валялись неподалеку. Рядом с грудой обломков в задумчивости стоял рэнсник. Локрин вздрогнул, но лесной человек, равнодушно покосившись на детей, снова занялся изучением обломков мельницы.

— Добрый день, — нерешительно промолвила Тайя, поднимаясь на ноги.

— Кому как, — беззлобно пробурчал рэнсник.

— А вы разве не… не из клана Лирапа-Луддича? — спросила она.

— Ну уж нет, я — Плуддич. Последний из всех моих родичей, — горестно молвил рэнсник. — Недавно померла моя матушка. Больше никого не осталось. Все, что у меня было, эта мельница. А теперь и ее лишился… Была собака, и та издохла…

— Вот беда-то, — сочувственно вздохнула девочка. — Простите, что спросила…

— Ничего. Как-нибудь проживем.

— Тайя! Локрин! — загремел с холма голос Дрейгара. — А я-то думал, вас уже нет в живых! Мы ищем вас с самого утра. Вы не ранены?

— Пустяки. Несколько синяков. Немного оглушило и заляпало грязью. Поэтому вы нас и не нашли…

Тайя и Локрин поспешили ему навстречу, с трудом передвигая ноги в густой грязи.

— Полегче! — пробормотал парсинанин, когда дети бросились его обнимать. — Я чувствую себя так, словно по мне прошло стадо бексемотов. Наверное, еще неделю не смогу нормально ходить. Что со мной случилось?

— Ты угодил в селевой поток, Дрейгар, но мы тебя спасли, — сказала Тайя, многозначительно подмигнув брату.

Парсинанин просиял.

— Вы просто молодцы! Кстати, этот оползень на какое-то время собьет со следа Луддича. Хоть в этом нам немного повезло. Я вам теперь по гроб жизни обязан, ребятки!

— Ничего, сочтемся, — усмехнулся Локрин. — Хотя, по правде сказать, чтобы вытащить тебя из плена, нам пришлось изрядно попотеть.

— Кое-что я помню, — кивнул Дрейгар. — Но каким образом мы оказались здесь? Кажется, мы плыли на какой-то посудине?

— Что-то вроде того, — смущенно кивнула Тайя. — Мы погрузили тебя в… лодку и поплыли вниз по течению.

— Потом случилось еще одно землетрясение, — добавил Локрин. — Потом мы вытащили тебя… из лодки и… В общем, в результате оказались тут.

— Я очнулся, а ноги у меня связаны, — проворчал Дрейгар. — Наверное, это дело рук рэнсников?

— Совершенно верно, — кивнул Локрин.

— Между прочим, я наткнулся на вашего нового товарища, — спохватился Дрейгар. — Если не ошибаюсь, вы прозвали его Тряпичником? Не очень-то красивое прозвище. Нельзя было придумать что-то более приличное?

— Ему нравится, — пожал плечами Локрин.

Из кустов появился Тряпичник и застенчиво помахал детям рукой.

— С тобой все в порядке? — воскликнул мальчик. — Когда лодка перевернулась, мы были уверены, что тебе удастся выбраться.

— Сам бы я не выбрался, — радостно улыбаясь, покачал головой Тряпичник, подходя к ним.

Дети бросились его обнимать, а он только растерянно пожимал плечами, словно не знал, что делать. Потом неловко погладил их по голове.

— Да ты совсем закоченел, — сказала Тайя, присмотревшись к нему внимательнее. — И перемазался, как черт… Впрочем, мы с ног до головы в грязи. Не мешало бы искупаться… — Она повернулась к рэнснику и спросила: — Вы не возражаете, если мы искупаемся в вашем пруду?

— Чего ему сделается, — хмыкнул тот, продолжая рассматривать искореженное мельничное колесо. — А реке теперь конец… Идите купайтесь сколько хотите. Как говаривала моя покойная матушка, наслаждайтесь жизнью, пока у вас есть такая возможность.

— Ну что, поплаваем? — спросила Тайя Тряпичника.

— Кажется, я не умею плавать.

— Тогда просто поплескайся, — сказал Локрин, беря его за руку. — Пошли!.. И сними свои тряпки, пока грязь окончательно не засохла.

— Ни за что! — испуганно взвизгнул Тряпичник, отскакивая от мальчика. — Мне не нужно… Я… я вообще никогда не раздеваюсь, — пробормотал он.

— Ну, как хочешь, — удивленно проговорил Локрин. — А мы пойдем искупаемся. Если захочешь, присоединяйся.

Мальчик кивнул сестре, и они отправились к пруду.

— Кажется, он действительно немного того, — шепнул Локрин.

— Или просто стесняется, — сказала Тайя. — Он ведь все еще не помнит, кто он такой. Поэтому всего боится. Ты видел, какая у него обгорелая одежда?

— Ну и что?

— А то, что ему, наверное, пришлось побывать в огне, — объяснила девочка. — Может быть, попал в лесной пожар или что-нибудь в этом роде… — И, оглянувшись на Тряпичника, еще тише добавила: — Я думаю, у него все тело в ожогах.

Локрин изумленно поднял брови:

— Да что ты! Вот, наверное, ужас. Интересно на него посмотреть.

— Не говори глупости!

— Да брось ты, я ведь вижу, тебе самой любопытно. Не строй из себя мамочку…

Вспомнив о маме, оба погрустнели и до пруда шли молча.

День выдался жарким. Вода в пруду была темной, но дети с удовольствием плюхнулись в нее и принялись плавать и плескаться, смывая с себя грязь. Тряпичник тоже спустился к берегу, не снимая одежды, зашел в воду по самую грудь и стал сосредоточенно оттирать свои тряпки. Он даже не снял с головы капюшона и шарфа с лица. Тайя покачала головой, но ничего не сказала.

— У него, наверное, и все лицо в ожогах, — прошептал Локрин. — Вот страсть-то!

— Заткнись, — одернула его сестра.

Дети уже готовы были повздорить, когда на берегу показался Дрейгар.

— Хватит, выходите! — позвал он. — Рэнсник говорит, что тут поблизости есть хутор, где можно взять телегу. Так мы скорее догоним вашего дядю.

* * *

Микрин и Нуган вызвались пойти на разведку — посмотреть, что за свет мерцает в дальнем туннеле. Осторожно пройдя вперед, они наткнулись на лестницу, которая вела на верхний и нижний уровни. Огонек в глубине коридора мелькнул и пропал — как будто исчез за поворотом. Они прошли еще немного вперед — до того места, где туннель поворачивал направо, но дальше идти не решились — чтобы не терять из вида товарищей.

— Готов поклясться, там кто-то бродил с фонарем, — тихо сказал Нуган.

— Наверное, в пещерах еще кто-то живет, — кивнул Микрин. — Судя по всему, тоже не слишком дружелюбный. А может быть, мы показались ему не заслуживающими доверия. В любом случае, думаю, нам лучше держаться друг от друга подальше.

— А вдруг им известно, как выбраться на поверхность?

— Ты хочешь сказать, в нашем положении глупо осторожничать и нам не остается ничего другого, как идти за этим огоньком, даже если он приведет нас не к выходу, а к погибели?

— То-то и оно.

Они подошли к двери в следующий коридор, который шел под уклон и вел куда-то вниз.

— Не нравится мне все это, — проворчал Микрин. — Не думаю, что нам следует идти дальше. Если тот огонек решил от нас убежать, не будем его догонять… Лучше обследуем лестницу, а потом вернемся и позовем остальных.

— Согласен.

Наклонный коридор словно таил в себе какую-то опасность. Потоптавшись на месте, они вернулись к товарищам.

* * *

Дрейгар рассказывал Плуддичу о том, что с ними приключилось. Рэнсник молча выслушал и рассеянно покачал головой. Потом медленно промолвил:

— Луддич умело пользуется своей властью. Ему удается избегать раздоров и междоусобиц, а также ладить с чужаками, которые проходят через наши леса. Чужаков он ненавидит лютой ненавистью, но понимает, что нельзя воевать со всем миром. Впрочем, пришельцы, вроде тебя, к нам редко забредают. По правде сказать, местные жители смотрят на тебя, как на диковинного зверя, — объяснил он Дрейгару. — Они охотники, и притом ужасно жадные и азартные, и ты для них — просто дичь. Ради того чтобы содрать с тебя шкуру, они ни перед чем не остановятся… Другое дело мьюнане. Мьюнане — наши ближайшие соседи, и любому рэнснику известно, что с ними лучше не ссориться и жить в мире… Но, если то, что ты рассказываешь, правда, то, напав на их детей, Луддич сжег за собой все мосты: теперь мьюнане придут сюда, чтобы отомстить. С другой стороны, я знаю Луддича: он никогда не действует сгоряча. Вряд ли он стал бы затевать большую войну, если бы не был уверен в успехе. Ума не приложу, что он собирается делать. Мьюнане — народ не воинственный, но, чтобы защитить себя и своих детей, они будут драться, как львы.

— Может быть, он надеется на монаха-чародея? — предположила Тайя.

— То, что Калайялл Гарс появился в здешних лесах, очень дурной признак, — задумчиво проговорил Дрейгар. — Всюду, где бы он ни появился, начинаются несчастья. А вдвоем с Луддичем — они просто гремучая смесь!

— По словам Луддича, им уже нечего опасаться мьюнан, — вмешался Локрин. — Что бы это значило?

— В самом деле? — проворчал Дрейгар. — Гм-м… Что бы это значило?

— А что такое черная пыль? — спросила его Тайя. — Он упоминал какую-то черную пыль.

— Ее еще называют чертовой, — сказал Дрейгар. — Однажды я видел, что это такое, — в картранских горах. Земля превращается в бурлящую и густую черную пыль. Ее штормит, словно океан в свирепый ураган. Только в данном случае ураган ни при чем.

— Это похоже на землетрясение? — спросил Локрин.

— Нет, я бы не сказал. Землетрясение имеет эпицентр в глубине земной коры и распространяется волнами. А тут вспучивается сразу целая местность. Скорее уж это похоже на оползень или селевой поток, в котором мы побывали. Земля превращается в живую массу, каждая частичка которой смертельно опасна. Черная пыль затягивает, засасывает, перемалывает все, что только в нее попадет. Это не то что болото. Черная пыль может лежать и на горах — ни влажная, ни сухая. Только безрассудные смельчаки решаются путешествовать там, где лежит черная пыль. Насколько мне известно, большинство из них так и не вернулось…

— Рэнсники думают, что черная пыль появилась там, где живут мьюнане, — сказала Тайя. — Мы слышали, как они говорили об этом, когда были у них. По их мнению, под нашими землями целые залежи черной пыли.

Дрейгар с сомнением покачал головой.

— Если бы вы сидели на черной пыли, — хмыкнул он, — поверь мне, вы бы давно об этом и сами знали! Потому что жить там, где есть черная пыль, все равно что жить на проклятой земле. Уж лучше жить в одной клетке с шаксами…

— А как все это связано с легендой об Огарте? — поинтересовался Локрин. — Ведь это бог горы Абзалет, разве не так?

— Люди верили, что железный великан Огарт был ростом с целую гору, — сказал Дрейгар. — Он пришел со звезд и провалился под землю. Ваш дядюшка обожает такого рода сказки и легенды и знает об этом больше меня. Поинтересуйтесь у него при случае… Что же касается рэнсников, то они почти ничего не знают о том, что происходит за пределами их владений. Сидят сиднем, терпеть не могут путешествовать… — Тут Дрейгар взглянул на Плуддича. — Не в обиду тебе будь сказано, дружище…

— Ничего, ничего. Ты совершенно прав, — пожал плечами рэнсник. — Мы все закоренелые домоседы.

— К тому же большинство рэнсников враждебно относятся к любым чужакам, — продолжал парсинанин. — Особенно опасаются норанцев. Им известно, что северяне давно положили глаз на их земли. Рэнсники отличные следопыты и охотники, у себя в лесах они как дома, но против норанской армии им, конечно, не устоять… С другой стороны, вожди рэнсников выдумывают всяческие небылицы про чужаков, чтобы избежать междоусобиц внутри собственного племени. А поскольку народу ничего не известно о том, как живут соседи, то его легко заставить верить во всякие бредни. Не стоит принимать слова Луддича всерьез.

— А нам показалось, что он и не думает шутить, — сказала Тайя. — Кроме того, он обмолвился, что о черной пыли пока не известно ни народу, ни Калайяллу Гарсу. Речь шла о том, что мьюнане как народ вообще исчезнут и карты земли придется составлять заново.

— Уж поверь мне, девочка, — покачал головой Дрейгар, — земной ландшафт не может измениться за один день. Должны пройти сотни, тысячи лет. В отличие от рэнсников, я опираюсь не на собственные домыслы, а на опыт — ведь я всю жизнь занимаюсь составлением карт.

Тайя вопросительно взглянула на Локрина, но брат молчал. Она знала, что тот обожает Дрейгара и скорее поверит ему, чем рэнсникам и Луддичу… Вот только последний никак не производил впечатления человека легковерного или одержимого неуемной фантазией. Напротив, вождь выглядел человеком, который прочно стоит на земле и знает, чего хочет.

Дрейгар расправил плечи, потянулся и, застонав, проворчал:

— Господи, на мне живого места нет! Нам всем не мешало бы хорошенько отдохнуть, но времени нет — мы должны отправляться в путь… Что ты там говорил про хутор или постоялый двор, дружище Плуддич?

* * *

Они отправились по дороге, которую указал им хмурый рэнсник. Сначала Тайя и Локрин хотели превратиться в пернатых и полететь вперед, но Дрейгар категорически запретил им это: местные жители не только искусно выслеживали дичь на земле, но и были прекрасными стрелками и били птиц прямо влет.

Парсинанин ковылял с большим трудом, превозмогая боль. На кустах и ветках деревьев висели клочки густого тумана. В воздухе то и дело слышался пересвист трещоток. Дети вспомнили, что охотники-рэнсники дрессируют этих птиц и используют не только в качестве почтовых курьеров, но и воздушных шпионов. Потом они припомнили, как забрались на чердак в доме вождя, где обнаружили странное помещение, битком набитое мумиями вождей.

— Рэнсники свято чтят своих предков, — объяснил Дрейгар. — Они хоронят своих мертвецов в особых местах, где запрещено не только строить поселки, но даже охотиться. Что же касается самых знатных покойников, то их держат прямо дома. Считается, что они способны делиться с живущими мудростью. Думаю, у Луддича на чердаке собраны вожди нескольких поколений.

— Какая гадость! — поморщился Локрин.

— Такие у них обычаи, Локрин. Кому-то вы, мьюнане, кажетесь странными.

— Но мы же не делаем из своих мертвецов чучела!

— Я не сказал, что одобряю эти обычаи, — заметил Дрейгар со вздохом, почесавшись. — Просто рэнсники относятся к прошлому с особой любовью и с благоговением передают из поколения в поколение рассказы о минувшем. Считается, что вождь племени определен задолго до его рождения и назначен волей предков. Рэнсники с подозрением относятся ко всему новому или незнакомому, а покойники — народ покладистый, от них не приходится ждать сюрпризов.

— Чем больше я узнаю про этих рэнсников, тем больше вижу, что от них лучше держаться подальше, — заметил Локрин. — Удивляюсь, как дядюшка Эмос вообще надеялся, что мы выберемся отсюда живыми и здоровыми. Единственное, что нам было нужно, — разыскать маму и папу, а вместо этого нас похитили, посадили в клетку, чуть не убили… И это все — за каких-нибудь два дня!

Неожиданно Дрейгар поднес палец к губам и, присев на корточки, жестом приказал детям укрыться в ближайших кустах. Спрятавшись, Тайя и Локрин посмотрели туда, куда показывал парсинанин.

В сумраке соседней рощи зашелестела листва, и они увидели, как с ветки на ветку перескакивает какое-то существо. Внешне оно было похоже на куницу или хорька, только ростом с человека. Существо было покрыто голубоватым мехом, обмахивалось сильным пушистым хвостом, а на лапах виднелись острые кривые когти. Перепрыгивая с дерева на дерево, оно широко разбрасывало в стороны лапы, между которыми растягивалась тугая кожа, которая позволяла ему планировать в воздухе. На существо был надет ошейник.

— Это ганад! — прошептал Дрейгар. — Рэнсники приручают их и используют во время охоты, чтобы загонять дичь. Эти зверюги отличные следопыты и свирепые хищники. К тому же их держат целыми сворами. Если показался один, то где-то поблизости рыщут и другие. Еще счастье, что мы успели увидеть его первыми. Думаю, он нас не заметил. В следующий раз нам вряд ли так повезет. Нужно торопиться!

* * *

Один из воинов преградил Калайяллу Гарсу дорогу.

— Что это значит? — удивился заклинатель. — Почему мы не можем покинуть поселок?

— Это приказ вождя. Видно, хочет, чтобы вы еще немного погостили.

— Что за чертовщина, ведь он разрешил нам уехать!

— Видно, передумал. Что тут непонятного?

— Но почему он передумал?

— Сказал, что вы не выполнили вашего обещания.

— Какого еще обещания? Я должен был заплатить — и я заплатил. Чего вам еще?

— Мне об этом ничего не известно, — пожал плечами рэнсник. — Лирап сказал вас задержать, значит, вы останетесь здесь.

— А где же он сам? — проворчал чародей. — Я желаю поговорить с ним лично. Именем Господа нашего Браска, я не позволю обращаться со мной, как будто я его слуга.

— Лирап охотится за какими-то беглецами, так что вам придется иметь дело именно с его слугами. И советую попридержать язык, не то как бы вам не остаться в наших лесах навеки.

Калайялл Гарс досадливо махнул рукой и пошел к грузовикам. Неуклюже развернувшись на узкой лесной дороге, фургоны снова потащились в поселок.

Заклинатель не стал объяснять ученикам, почему они возвращаются. Прошлую ночь он снова провел без сна, на него нахлынули прежние страхи. А теперь еще эти неприятности.

Если Лирап-Луддич решил все переиграть, то от него можно было ожидать чего угодно. Вождь вел себя очень подозрительно. Как будто знал что-то, чего не знал сам Калайялл Гарс. Как будто у него на руках появились какие-то сильные козыри.

Чародей хмуро глядел на мелькавшие за окном деревья. Ему казалось, что дух горы Абзалет снова ускользнул от него и теперь прячется где-то там — в самой чаще. Еще ни разу в жизни заклинатель не встречал таких упорных, могучих и хитрых духов, которых не удавалось сломить даже после нескольких попыток. В глубине души его восхищала такая стойкость. Не только восхищала, но и пугала. Несмотря на то что чародей употребил против духа горы самые сильные средства, тот не был уничтожен полностью и рано или поздно отыщет своего палача, чтобы отомстить. Землетрясения уже начались. Но это только цветочки. Самое ужасное еще впереди.

Нужно было немедленно спасаться, бежать прочь из этих мест, пока мстительный дух не настиг его.

Однако он зачем-то снова понадобился Луддичу. Ссориться с вождем было опасно: это могло стоить жизни не только самому заклинателю, но и его ученикам и помощникам. Единственное, что ему оставалось, — попытаться перехитрить приближенных вождя, а для этого нужно было выведать, что задумал Луддич.

Грузовик мотало из стороны в сторону. Перебравшись из кузова в кабину, Калайялл Гарс уселся рядом с водителем и заявил:

— Я загляну в таверну. Ждите меня здесь. С этими выродками рэнсниками нужно держать ухо востро!

— Как, вы идете в таверну, ваше преподобие?..

— Ну и что из того?

— Но ведь вы же не пьете вина.

— Я — нет. Зато они большие любители выпить.

Запахнув поплотнее плащ, Калайялл Гарс поспешил к неказистой бревенчатой избушке, где располагался местный кабак. Решительно толкнув дверь, шагнул внутрь. Едва он переступил порог таверны, шум и разговоры стихли и десятка полтора завсегдатаев встретили его подозрительными взглядами.

Неторопливо подойдя к затертой стойке, чародей выложил несколько монет и громко распорядился:

— По кружке на брата. Я угощаю! — И, оглядев собравшихся, прибавил: — А если позабавите меня занятными историями, добавлю еще!

* * *

Бедняге Каламу стало значительно хуже. Больная нога распухла, как бревно, а рана загноилась. По его лбу ручьем струился горячий пот. Меняя ему повязку, Эмос озабоченно покачал головой:

— Тебя нужно отвести к настоящему лекарю. Я сделал все, что мог, но, если воспаление не остановить, придется отнимать ногу. В противном случае ты можешь умереть.

— Что ты мямлишь, говори прямо! — проворчал Калам.

— Я и говорю. Судя по всему, капкан, в который ты угодил, использовали много раз. На шипах была гнилая кровь и грязь. Теперь инфекция распространяется очень быстро. Тебе нужна квалифицированная медицинская помощь. Я предлагаю немедленно отправиться к лекарю.

— Как я понимаю, — хмыкнул Джуб, — это нам совсем не по пути.

Вместо ответа Эмос нахмурился. Вот уж не везет так не везет! Все с самого начала шло наперекосяк. До сих пор они так и не добрались до пещеры.

— Мы повернем на восток, — сказал он немного погодя. — Там живет одна знахарка. За определенную плату она и мертвого поставит на ноги. К тому же она тоже не из клана Луддича. Конечно, мы немного отклонимся от прежнего маршрута, но зато потом выйдем на другую дорогу, которая ведет прямиком к пещере…

Без лишних слов все снова погрузились в фургоны. Устроив больную ногу на свернутом одеяле, Калам улегся в кузове грузовика, которым управлял Джуб. Грузовики тронулись и покатили по дороге, подскакивая на кочках. Сжав зубы, раненый кнутобой застонал от боли.

Дорога тянулась вдоль русла небольшого ручья. Крутые берега оврага надежно укрывали фургоны от посторонних глаз и приглушали грохот моторов.

Эмос сидел рядом с норанской женщиной-воином. Его взгляд бездумно скользил по многочисленным напластованиям оврага, промытым ручьем за многие сотни и тысячи лет, а мысли то и дело возвращались к племяннице и племяннику.

Кто знает, удалось ли Дрейгару отыскать детей? Если да, то самым разумным было бы сразу отправиться с ними домой. Однако он понимал, что, скорее всего, они снова попытаются догнать грузовики.

Им не только не удалось спасти Найяллу и Микрина, но они сами попали в беду. Еще неизвестно, жива ли его сестра с мужем. Найдут ли они дорогу в запутанных подземных лабиринтах? Может быть, все их попытки заранее обречены на неудачу?

Неожиданно его внимание привлекли стелющиеся по воде растения с ярко-желтыми цветами. Крикнув Джубу, чтобы тот притормозил, Эмос выпрыгнул из кабины и, нагнувшись, заглянул под листья. На дне обнаружилась целая колония крошечных улиток. Набрав горсть улиток, Эмос забрался в фургон.

Он взял у раненого воина флягу и отвинтил крышку. Улитки попрятались в раковины, но это не имело значения. Эмосу нужна была слизь, которую они выделяли, когда уползали внутрь. Аккуратно снимая мизинцем слизь с каждой ракушки, он собирал ее во флягу.

— Эй! — рявкнул Калам. — Что это за шутки? Ты что, хочешь, чтобы я это пил?

— Какой ты догадливый, — усмехнулся Эмос, закручивая крышку и энергично встряхивая флягу, чтобы вода перемешалась со слизью.

Потом он протянул флягу раненому.

— Это что-то вроде мощного обезболивающего, — объяснил он норанцу. — Постарайся не думать о том, что пьешь. Слизь снимает не только боль, но вообще любую чувствительность. Поэтому не торопись, пей маленькими глотками.

Высунувшись из фургона, Эмос выбросил улиток обратно в ручей.

— Будь по-твоему, — кивнул Калам и, взяв флягу, одним залпом опустошил добрую ее половину.

— Погоди, не стоит так спешить! — воскликнул Эмос, но глаза Калама уже закатились, а голова запрокинулась. Через несколько мгновений он уже крепко спал. Глядя на своего боевого товарища, Казиль насмешливо фыркнула.

— Когда вернусь в казармы, припасу этого зелья и для себя! Пригодится, чтобы успокоить на время некоторых наших головорезов, — сказала она.

Эмос удивленно поднял брови.

— Каково это вообще — женщине в армии? — поинтересовался он.

— В армии нет женщин и мужчин, — криво усмехнулась она. — Есть только солдаты. Мы все равны.

— Вот как… Судя по всему, у вас отличная дисциплина.

— Еще бы! — кивнула она, презрительно поморщившись. — У нас железная дисциплина. Чтобы избавиться от лишних едоков, семьи отдают детей в армию, когда те едва начинают ходить. Начальники получают над ними безраздельную власть. Из них вышибают все человеческое, превращают в послушные машины. Единственное, что от них требуется, — абсолютное повиновение. Если ты женщина, то тебе приходится очень несладко. Нужно защищать себя, давать отпор мужчинам, каждую минуту доказывать, что ты не слабее. Нужно бить так, чтобы отбить у мужчин всякую охоту соваться еще раз. Стоит дать слабину, и твоя жизнь превратится в сплошной ад. Вот каково быть женщиной в армии!.. Ну а каково быть мьюнанином?

— О, значительно легче, — усмехнулся Эмос.

Они с улыбкой смотрели друг на друга. Потом Эмос наклонился к Каламу, посмотрел, как тот себя чувствует. Поднял колпачок и закрутил флягу.

Что касается Джуба, то, воспользовавшись остановкой, рудокоп решил подкрепиться и залить в баки горючего.

— Пора в путь, — сказал Эмос.

— Ага, — кивнул Джуб.

Они поехали дальше. Под действием снадобья дыхание Калама сделалось редким и хриплым. У него начался жар, а нога распухла еще больше. Глядя на раненого, Эмос вспомнил, как когда-то ухаживал за смертельно больной женой. Положение было отчаянное, а он был бессилен ей помочь. Теперь он ощущал нечто подобное: они были вынуждены изменить маршрут и все дальше отдалялись от входа в пещеры, где были заперты Найялла и Микрин.

На северо-востоке тянулась цепочка гор. Горные вершины терялись в густом тумане. Некоторое время Эмос с тоской смотрел на горы. Потом отвернулся. Нужно было сосредоточиться на более неотложном деле: как спасти жизнь Каламу.

* * *

Нуган первым заметил сноп яркого света и что было духу бросился навстречу. Ошибки быть не могло: это был настоящий, чудесный дневной свет! Несколько раз Нуган споткнулся, едва не растянувшись на полу, но это его не остановило. За ним с радостными криками поспешили остальные.

Юноша замедлил шаг, только когда понял, что сноп света гораздо уже, чем это показалось в первый момент. Ослепительно яркий светлился из небольшого квадратного отверстия, в которое можно было разве что просунуть по локоть руку. Между тем глаза отвыкли даже от такого света, и Нугану пришлось на время прикрыть их ладонью.

Подбежали остальные и, запыхавшись, столпились рядом. Когда глаза привыкли к свету, они принялись удивленно рассматривать квадратную дыру. Это было длинное узкое отверстие, пробуренное сквозь толщу горы. Из него веяло чудесным свежим ветерком, доносившим ароматы лесов и лугов.

— Не может быть, — простонал Далджин, — просто в голове не укладывается! Здесь должен быть еще какой-нибудь выход!

— Будем надеяться, — сказал бригадир, похлопав товарища по плечу. — Мы почти у цели. Давайте разделимся и поищем, нет ли поблизости двери или какого-нибудь люка.

Схватив факелы, они принялись обшаривать стены соседних коридоров и ответвлений, не пропуская ни одного закутка, но ничего не обнаружили. Не было ни единой щели, откуда бы в пещеру проникал солнечный свет. В конце концов все снова собрались перед квадратным отверстием. Они даже пытались кричать в дыру, звать на помощь — но все напрасно.

Жадно вдыхая свежий воздух, Далджин снова осмотрел и ощупал отверстие.

— Сплошной гранит, — сказал он. — Копать бесполезно.

— Ну а вы что скажете? — поинтересовался пожилой бригадир у мьюнан. — Может быть, как-нибудь протиснетесь наружу и позовете на помощь?

— Не получится, — развела руками Найялла. — Отверстие слишком узкое и длинное.

Некоторое время они молча смотрели на сноп солнечного света.

— Это и есть Узкие Врата, о которых говорили цынцыкеры, — пробормотал Микрин. — Время от времени им тоже необходимо выбираться наружу. Рассыпаясь на маленькие шарики, не больше крысы или мыши, они без труда могут проникать через это отверстие.

— Мы должны идти, — произнес бригадир. — Здесь оставаться нельзя.

— Но, может быть, поблизости есть еще какой-нибудь выход, — впадая в отчаяние, снова захныкал Далджин. — Давайте попробуем копать! Это лучше, чем снова бродить по темным лабиринтам, чтобы умереть от жажды или того хуже…

— Бесполезно, — сказал бригадир. — Единственное, что мы сможем, если останемся здесь, — это смотреть на дыру и мечтать чудесным образом выбраться наружу. Нужно искать другой выход. Мне известны подобные ситуации: когда, цепляясь за призрачную надежду, люди обрекали себя на верную гибель. То же самое с этой дырой. Здесь нельзя оставаться. Нельзя поддаваться гипнозу. Нужно идти дальше!..

Далджин был на грани нервного срыва. Его умоляющий взгляд бегал по лицам товарищей. Но все согласились с бригадиром. Бросая прощальный взгляд на сноп дневного света, они один за другим поворачивались и уходили прочь. Далджин ушел самым последним. Он долго смотрел, словно завороженный, на кусочек синего неба, не в силах оторваться от отверстия. Однако, услышав, что шаги товарищей, скрывшихся в темноте, отдаляются все больше и больше, вскочил и побежал догонять остальных.

* * *

Калайялл Гарс с тревогой поглядывал по сторонам. В таверне разгорелся жаркий спор, грозивший вот-вот закончиться потасовкой. Поспорили два рэнсника, каждый из которых выдвигал собственную версию истории тьюдеров-алхимиков, населявших некогда окрестности горы Абзалет.

— Говорю тебе, дурья башка, — кричал первый, отирая со лба пот и энергично тряся лысой, с редкими волосиками головой, — не кто иной, как Огарт, первый укротил черную пыль! Он спустился с гор в долину и втоптал черную пыль в землю своими огромными сапожищами!.. Тут и спорить не о чем. Эту историю передают в нашей семье от отца к сыну вот уже несколько веков.

— А я говорю, что это сделали тьюдеры, — не соглашался другой рэнсник, изумляясь невежеству и тупости собеседника. У этого не было одного уха, на месте которого белел давний шрам с воткнутой в него серьгой. Другое его ухо покраснело, словно кусок раскаленного железа. — Тьюдеры укротили черную пыль при помощи своей алхимии. Только благодаря ей они смогли пробурить туннели и шахты. А как же иначе? Только такой болван, как ты, этого не знает.

— Да это все враки! — продолжал кричать первый.

— Никакие не враки, а чистейшая правда!

— Может, тогда выйдем, поспорим на улице?

— Зачем выходить? Пусть все полюбуются, какую тебе зададут взбучку!

— Ха-ха-ха! Кто это мне задаст взбучку, уж не ты ли, приятель?

— Именно я. Отшлепаю тебя, как это делал твой папаша…

Пробормотав какие-то извинения, чародей поспешно ретировался из таверны. Выбегая на улицу, он услышал за спиной грохот отодвигаемых стульев. Очевидно, компания разделилась на две непримиримые партии. Сам того не ожидая, он посеял между рэнсниками кровную вражду. Впрочем, это его мало беспокоило. Все его мысли были целиком поглощены тем, что он только что услышал.

Черная пыль. От воспоминания о ней пробирала жуть. Когда-то ему довелось увидеть черную пыль в одной проклятой богом долине. Жители окрестных деревень специально пригласили его, надеясь, что своим колдовством он сумеет ее нейтрализовать. Один из его учеников, которому было поручено провести провода от генератора, неосмотрительно приблизился к черной пыли, и она затянула его, разорвала на кусочки и в конце концов перемолола, перетерла в прах. Надо ли говорить, что против черной пыли не помогли ни заклинания, ни генератор. Все дело в том, что, в отличие от гор, лесов, рек и лугов, черная пыль не обладала жизненной силой, которую можно было бы выкачать, и не заключала в себе особых духов, которых можно было бы уничтожить.

Судя по всему, Лирап-Луддич полагал, что омертвелая земля вокруг горы Абзалет скрывает в себе огромные залежи черной пыли и что только мощный дух горы держит ее в повиновении. Теперь, когда дух горы уничтожен заклинаниями, черная пыль должна вырваться наружу.

Между тем никто в здешних краях не встречал черной пыли. Не исключено, что вождь решил задержать у себя заклинателя с помощниками до тех пор, пока еще они могли оказаться ему чем-нибудь полезны. Кто знает, может быть, он вообще их не отпустит… Конечно, большинство историй о черной пыли — не что иное, как легенды и мифы. Как и рассказы об Огарте и древних тьюдерах-алхимиках.

С другой стороны, в каждой легенде или мифе всегда можно отыскать крупицу правды. Рэнсники издавна почитали древние сказания и свято верили в них. Более того, использовали их в своей практической жизни… Что-что, а это Калайялл Гарс хорошо понимал.

Землетрясения начались с тех пор, как он наведался на Абзалет. Можно было лишь догадываться о том, что происходило в окрестностях горы, но то, что колебания земной тверди только начало, — в этом он не сомневался.

Вот уже много раз ему приходилось наблюдать, как умирают реки, как деревья в лесах поражают болезни, как животные перестают плодиться. Зловещий дух мщения витал над этими местами. Если Лирап-Луддич решил задержать их до тех пор, пока не появится черная пыль и не обезопасит границы его владений, то ждать придется очень долго.

Гораздо хуже, если вождь в конце концов догадается, что землетрясения — лишь первое звено в цепочке несчастий, которые заклинатель из Браскии с учениками накликали на его народ. Тогда их всех ожидает долгая и мучительная смерть. С них заживо сдерут кожу, вывесив ее рядом с другими охотничьими трофеями вождя рэнсников… Словом, пока не поздно, нужно было уносить ноги.

Калайялл Гарс хмуро брел по грязной улочке. Навстречу ему вышла одна из его учениц по имени Джена. Это была грациозная белокурая девушка с наивными доверчивыми глазами. На этот раз в ее взгляде сквозила тревога.

— Ваше преподобие, Луддич вернулся. Кажется, он ужасно зол. Он созвал совет и требует вас.

— Прекрасно, Джена. Я как раз собирался поговорить с вождем и его приближенными. Нужно кое-что обсудить.

— Надеюсь, все в порядке, ваше преподобие? Нам ничто не угрожает?

— О нет, дитя мое! Никто не причинит нам вреда, пока мы находимся под покровительством Господа нашего Браска. Нужно только молиться и крепить веру! В его любви — наша надежда и убежище!

— Да, ваше преподобие. Слава Господу!

— Бог милостив, дитя мое, — кивнул чародей и поспешил к дому вождя.

В его голове уже созрел кое-какой план. Это был последний шанс. Если вождь питает такое доверие к мифам и легендам, почему бы не сыграть на его суеверности?

На этот раз совет проходил не в главном зале. Чародея пригласили в верхние покои, заставленные мумиями. Сам Лирап-Луддич в окружении свиты помещался на троне напротив очага. Это называлось «посоветоваться с предками».

С ужасом и отвращением взирая на засушенных предшественников монарха, Калайялл Гарс занял указанное ему место.

— Спасибо, что почтили нас вашим присутствием, ваше преподобие, — промолвил вождь с едва заметной насмешкой в голосе. — Рад, что решили еще немного у нас погостить…

— Что вы, ваше величество, — почтительно ответил чародей, — для меня великая честь лицезреть вас! Тем более что я еще не закончил свою работу.

— Очень хорошо, что вы сами это понимаете, — кивнул вождь, раскуривая костяную трубку. — Должен признаться, мы возлагали на вас большие надежды.

— Насколько мне известно, ваше величество, вы ждали, что мои заклинания помогут освобождению из-под земли черной пыли, которая надежно защитит ваши владения от остального мира?

Вытащив изо рта трубку, Лирап-Луддич подался вперед:

— А вы хорошо осведомлены, ваше преподобие!

— Чего только не пришлось повидать в жизни, — смиренно вздохнул чародей. — Сначала норанцы, а теперь вы, ваше величество, — продолжал он, — уговорили меня провести ритуал изгнания злых духов, а теперь не знаете, как справиться с последствиями. Напрасно вы скрывали от меня всю правду. Нужно было предупредить, что в горе Абзалет обитают не мелкие бесы, а могущественный дух. Я еще могу понять норанцев: они просто не знали, с чем имеют дело. Что же касается мьюнан, то эти двуличные бестии всегда предпочитали держать язык за зубами. Очень печально, что ваше величество не посвятили меня в историю, связанную с легендой об Огарте и могущественном духе, который вырвался на свободу и угрожает вашему народу.

— О чем вы толкуете, ваше преподобие? — нахмурился вождь. — Ведь вы изгнали злой дух. Прямо на наших глазах. Черт побери, мы все это видели!

— То-то и оно, ваше величество, — снова вздохнул чародей. — Я полагал, что имею дело с мелким бесом. Но никак не с могущественным духом. Неужели вы думали, что подобного духа можно так легко побороть? Я лишь изгнал его из материального тела, но еще не добрался до сердца. Чтобы покорить его, необходимо вырвать у него сердце, отвезти его к берегам Мути и принести в жертву всемогущему Господу Браску.

Луддич снова сунул трубку в зубы, сделал несколько глубоких затяжек и пытливо прищурился, глядя на заклинателя. Никто не осмеливался нарушить его долгого молчания.

— Вот, оказывается, почему не выходит черная пыль, — наконец проговорил он. — Сердце Огарта все еще где-то бьется…

— Совершенно верно, ваше величество, — солгал чародей. — Этот сильный дух может находиться сразу в нескольких местах. Чтобы победить его, нужно добраться до его сердца. И что самое прискорбное — его нельзя изгнать никакими заклинаниями. Единственное средство — утопить его в ледяных глубинах Мути. Только один всемогущий Господь Браск способен одолеть злой дух Огарта.

— Ну и где же оно, это чертово сердце, ваше преподобие? Как его отыскать?

— Оно там, где и всегда, — спокойно ответил чародей. — В пещерах Абзалета. Если вы позволите, я вернусь в поселок рудокопов, вырву его из горы и отвезу в Браскию. Там я найму судно, отплыву подальше и самолично утоплю сердце в бездонной Мути…

Калайялл Гарс устало откинулся в кресле. На его лбу блестели капельки пота.

Все ложь. Нет никакого духа Огарта. Так же как и его сердца… А вот дух Абзалета все еще не сломлен — и свободно разгуливает где-то в окрестных лесах! Этот дух способен вселиться в любой кусок железа. В отличие от бесплотного бога Браска духи могут жить лишь в определенном материальном теле — будь то земля, вода или воздух. Кто-кто, а чародей Калайялл Гарс знал это лучше других.

Более того, дух, изгнанный из своего постоянного тела, непременно найдет себе какое-нибудь новое пристанище. В данном случае укоренится в железном ломе, руде — найдет место повсюду, где есть хоть крупица железа или стали. Калайялл Гарс знал, где и как искать. Дух Абзалета скрывался в здешних лесах, с каждым днем укреплялся, обретал прежнюю мощь.

Однако заклинатель предпочел бы просто сбежать из этих мест, бросив рэнсников на произвол судьбы. Ах, если бы только удалось уговорить Луддича отпустить его на гору Абзалет! Уже на следующий день он мог бы пересечь границу и направиться в Сестинью. Тогда как возвращение на Абзалет было бы равносильно самоубийству: он угодил бы прямо в руки жаждавших мести мьюнан. Бедняга Гарс находился между молотом и наковальней.

Чародей понимал, что затеял опасную игру. Вождь рэнсников был не из тех простачков, которых легко обвести вокруг пальца. Осторожный и подозрительный, он чуял опасность за версту. Но другого выхода у Гарса не было. Чтобы вырваться из этих проклятых лесов, он был готов на любую ложь.

— Что-то я сомневаюсь, ваше преподобие, — проворчал Лирап-Луддич, словно прочитав его мысли. — Если сердце Огарта находится в пещерах Абзалета, то почему сам его дух бродит по нашим лесам?.. Нет! Я полагаю, что его сердце находится где-то поблизости. И мы должны его найти.

— Ни в коем случае, ваше величество, — нетерпеливо воскликнул чародей. — Все дело в том, что, хотя я и совершил обряд изгнания духа по всем правилам на горе Абзалет, он все еще находится там.

— Но ведь вы сами сказали, что вам удалось изгнать его из земли?.. Кстати, что это был за оживший железный хлам, который парсинанин притащил с собой в мешке? Он нашел его и рассчитывал обменять на детей. Кто знает, может быть, он и завладел этим самым сердцем? Интересно, какого оно размера и как выглядит? В самом деле, не мог же он спрятать или проглотить его, когда его схватили мои парни? Черт побери, Гарс! Все это время сердце могло находиться при нем, а мы даже не догадывались об этом…

Чародей лихорадочно подыскивал слова, чтобы убедить вождя в обратном. Он чувствовал, что тот не клюет на приманку. Гарс прекрасно помнил того пленного великана, которого рэнсники притащили в поселок. У парсинанина был при себе мешок с подозрительным железным хламом. Заклинатель совершил обряд изгнания духов, но до сих пор не мог избавиться от стального привкуса во рту. Луддич и не догадывался, как близко он находится к истине. Калайялл Гарс похолодел от ужаса.

— Уверяю вас, ваше величество, — пробормотал он, — все дело в Абзалете. Я должен немедленно отправиться туда!

— Черт возьми, а ведь вы правы, дружище! — неожиданно воскликнул вождь, вскакивая и возбужденно размахивая трубкой перед самой физиономией заклинателя. — Проклятые мьюнане! Вот где собака зарыта! Они с самого начала нас дурачили — и вас и меня… Ну неужели вы еще не поняли?

— Боюсь, что нет, ваше величество…

— Гарпраг со своей шайкой объявился в наших лесах, уверяя, что направляется к Пещере Отшельника. Якобы в поисках засыпанных в шахте родственников. Но это лишь прикрытие. На самом деле они ищут сердце Огарта, чтобы доставить его обратно на Абзалет. Эта гора для них — дороже родной матери… Вот и получается, что, разыскивая похищенных детей, парсинанин наткнулся на моих парней, которые тащили домой железный лом, и отнял его у них. Однако щенки были у нас, и он предложил обменять их на железо. А когда мы его схватили, он ухитрился утаить наиболее ценный кусок металла. Поэтому все ваши заклинания и пропали даром: ведь в нашем распоряжении не было самого главного куска… Сердце Огарта все еще находится у парсинанина! — заявил вождь.

Калайялл Гарс понял, что просчитался. Еще пять минут назад он надеялся, что басни о сердце Огарта помогут ему одурачить вождя и, действительно ухватившись за эту мысль, тот позволит ему уехать. Теперь Луддич перетолковал все на свой лад, и в результате чародей угодил в собственную ловушку.

— Вы заблуждаетесь, ваше величество, — попытался снова объяснить Гарс, — сердце Огарта все еще находится на горе Абзалет…

— Ничего подобного, — решительно оборвал его Лирап-Луддич, окидывая взглядом живых и засушенных родичей. — Оно здесь — в наших лесах! И мы его отыщем! Я чую его носом. Теперь я понимаю, ваше преподобие, как вы действуете: вы полагаетесь на свое шестое чувство. Что ж, я поступлю так же. Мое шестое чувство подсказывает мне, что парсинанин не мог далеко уйти. Мы выследим его и мьюнанских щенков и добудем сердце Огарта… Вы упомянули черную пыль? — молвил он, пронзительно сверкнув глазами. — Дайте мне пару дней, ваше преподобие, и я докажу, что был прав!

Калайялл Гарс без сил откинулся на спинку кресла. Его мутило от металлического привкуса во рту. Чтобы вождь не заметил, как у него трясутся руки, он скрестил их на груди. Похоже, удача окончательно отвернулась от него. Теперь эти чертовы рэнсники будут гоняться за сердцем Огарта, а его таскать за собой. К тому же на него в любую минуту могла обрушиться месть мьюнан…

«Чем я прогневал тебя, Господи? За что такое наказание? — мысленно восклицал заклинатель. — Неужели ты лишил меня своего святого покровительства?..»

Выдавив из себя вежливую улыбку, Калайялл Гарс поклонился и поспешно покинул покои вождя.