Джейлин прогуливалась по Бойлстон-стрит, наслаждаясь веселым настроением, которое пришло с последним школьным днем. Школьники закончили учебу в среду, и после двух дней административной работы и уборки классной комнаты, ее лето официально началось. Ее всегда забавляло, насколько ученики ждали окончания учебного года, они даже не представляли, что учителя ждут каникул еще больше. Теперь она отмечала свою благословенную свободу, занимаясь одним из своих любимых видов времяпровождения ― рассматриванием витрин.

Она шла, слегка раскачивая пакет с плюшками, которые захватила в любимой пекарне вместе с пятью бесплатными пятничными пирожными, которые прилагались по одному к каждой покупке (никто не упустит такую возможность), мысли Джей витали вокруг ее великолепного соседа. Она не видела его после того поцелуя на крыльце. Она бы хотела, но из-за воскресной встречи в «Отныне абсолютно равны» и последней учебной недели даже мельком не видела его. Он был в ее мыслях, как и она в его, в этом она была уверена, судя по новому изданию последнего романа, получившего Букеровскую премию2, который она нашла у себя перед дверью, когда вернулась с утренней пробежки во вторник. Это был простой знак внимания, но она уцепилась за него.

Только встретив его, Джей уже была увлечена Ноа Гаррисоном. Мужчина, который покупает книги в твердой обложке, уже считался правильным.

Она была так увлечена им, что он пропитал собой все аспекты ее жизни. Пока она собирала бюллетени выборов на встрече «Отныне абсолютно равны», то вспоминала тот поцелуй, как его губы двигались вместе с ее в идеальном единении. Проверяя последние работы по книге «Сепаратный мир» (прим. пер. ― роман Джона Ноулза), в образе атлетичного и харизматичного Финни она представляла его. Нет, не Финни. Финни умирает.

И потом, когда подписывала свою фотографию в ежегодном школьном альбоме, снова увидела его лицо, его яркие глаза, дразнящие своей зазывающей сексуальностью. Она видела его везде ― или представляла, что видит, ― в очереди в банке, в толпе на выпускном, в баре с сестрами Доусон прошлым вечером. Даже сейчас, когда подходила к Desires, бутику высококачественного женского белья, она могла поклясться, что это он только что вышел оттуда.

Джейлин замерла на полушаге и опустила солнечные очки. Это ей не привиделось, Ноа на самом деле выходил из Desires. Ну, разве это не интересно?! Мужчина обычно не посещает магазин белья, если не покупает подарок женщине. Или если он не извращенец. Или трансвестит. А так как их отношения еще и близко не подошли к уровню покупки белья, она знала, что он покупает его не для нее, так как это было бы странно.

В любом случае это расстраивало.

А также пугало.

Она не видела его почти неделю, и как только увидела, ее сердце начало хаотично биться. Он был просто потрясающим.

Ноа заметил ее примерно в тот же момент, когда она вспомнила, как ставить одну ногу перед другой. Они шли навстречу друг другу, его улыбка соответствовала ее.

― Ноа? Так и думала, что это ты. ― Она подняла очки на голову и поняла, что сначала нужно было рассмотреть его как следует. Теперь она упустила возможность сделать это незаметно. Она могла подождать, когда он не будет смотреть, чтобы рассмотреть его крепкое тело. Возможно.

― Джей. ― Даже от того, как он говорил ее имя, ее желудок делал сальто. Он потянулся, чтобы сжать ее свободную руку. ― Что ты здесь делаешь?

― Просто прогуливаюсь. ― Не смотри вниз, не смотри вниз. ― А что здесь делаешь ты ― более интригующий вопрос.

Он последовал за ее взглядом, когда тот метнулся от его великолепного лица к двери Desires. Он отпустил ее руку, а его шея приобрела легкий оттенок красного.

― Тоже. Просто гуляю.

― И твоя прогулка завела тебя в магазин женского белья?

Она посмотрела вниз, ее внимание остановилось на его бедрах. Что мужчина может делать этими бедрами… она, наверное, застонала вслух при этой мысли.

По крайней мере, ее осмотр показал, что он был с пустыми руками. Это было хорошо. Это означает, что он ничего никому не покупал. Но, если он ничего не покупал, это означает, что он просто смотрел, а это кажется ужасно извращенным, или, по крайней мере, овеществлением женщин. Не то чтобы Джейлин не нравилась красивая пара трусиков, но она носила их, чтобы чувствовать себя хорошо, и, определенно, не для мужчин. Как только она подумала об этом, сразу же представила взгляд Ноа, если тот увидит ее в чем-то таком же сексуальном, как на витрине. Она практически могла слышать его вдох… но нет, потому что это было глупо и по-детски. Почему она становится глупой и похожей на подростка рядом с ним, когда он ни разу не возражал против того, чтобы она была сильной женщиной?

Конечно, она только что поймала его, выходящим из магазина женского белья. В одиночку. Абсолютное извращение.

Но Ноа не казался извращенцем. Он был джентльменом рядом с ней. Она была уверена, что он несколько раз смотрел на ее попу в тот вечер, а прямо сейчас он смотрел на ее ноги в коротких шортах, которые были на ней надеты, и все время флиртовал, но был уважительным. Должно быть иное объяснение этому визиту.

Она не могла дождаться, когда услышит его.

― Эм. ― Он вытер руки о джинсы, затем неловко засмеялся. ― Ну, да. ― Он покраснел. ― Эй, раз уж мы здесь… ― Он положил руку ей на талию ― вдоль позвоночника прошло покалывание ― и указал на книжный магазин. ― Присоединишься ко мне за чтением?

Это было очевидное уклонение от ответа, но также и приглашение ― предложение, которое Джей была более чем рада принять.

― Никогда не откажусь от чтения. ― Она подмигнула ему. ― Мне даже интересно посмотреть некоторые книги.

Слишком кокетливо? Возможно. Но она заработала этим фантастическую улыбку.

Ноа сопроводил ее до двери в «Книжный уголок», положив руку ей на поясницу, прожигая своим теплом материал одежды. Внутри он направился к отделу художественной литературы, но она остановила его.

― О, нет, нельзя посетить «Книжный уголок», не остановившись у «Литературного вина». ― Она кивнула в сторону бара, примыкающего к магазину.

― В книжном магазине есть бар? Этот район становится все лучше и лучше.

Рука Ноа упала с ее поясницы, когда они заняли очередь. Из-за паузы в разговоре и без его прикосновения неловкость вызывала зуд на коже. Вскоре его сменили мурашки, когда он притянул ее к себе, а сумка с плюшками оказалась между ними.

― Это не совсем подходящее место для этого, ― сказал он мягко, когда его рот находился в сантиметрах от ее, ― но я не мог прекратить думать о том поцелуе с субботнего вечера. Поэтому прости мое нахальство… просто не могу удержаться.

Прежде чем она смогла ответить или возразить ― ага, будто она была против ― Ноа накрыл ее губы своими. Этот был такой же приятный, как и их первый поцелуй, но более уверенный и изголодавшийся. Его язык легко скользнул в ее рот и щелкнул по ее языку, заставляя ее желудок сжаться, а бедра дернуться, и мысли заполнились грязными фантазиями.

Поцелуй был коротким, но к тому моменту, как он отстранился, она была полностью захвачена им. В животе порхал рой бабочек, которые, по ее мнению, были больше похожи на рой пчел от того, как создавали внутренний гул желания. Между ней и Ноа, несомненно, существовало сексуальное напряжение, и хотя она не была из тех, кто прыгает в постель, не получив достаточную порцию ухаживаний, у Джей было ощущение, что их физические отношения, скорее всего, получат быстрое развитие ― с ухаживаниями или без.

Фактически, она была готова наклониться и поцеловать его снова, но подошла их очередь заказывать.

Несколько минут спустя и после того, как она запихнула пачку дополнительных салфеток в сумку, Джей и Ноа шли по проходам «Книжного уголка» потягивая «Каберне Совиньон» из прозрачных пластиковых стаканов с трубочками.

― Это невероятно.

Джей улыбнулась мнению Ноа. Этот магазин был одним из ее любимых мест в городе. Еще одна галочка в колонку «плюсов» Ноа, которая становится такой длинной, что она начинает подумывать, что он состоит только из положительных черт.

― Рада, что ты одобряешь. Книги и вино. О чем еще можно просить?

― Хорошая компания. Хотя назвать тебя хорошей компанией ― приуменьшение века.

Ее щеки порозовели, и Джей была уверена, что это не вино произвело такой головокружительный эффект. Они встречались несколько раз и непринужденно болтали. Она хотела бы, чтобы он пригласил ее на что-то более формальное.

Затем она вспомнила, что была женщиной современного поколения, ― она сама могла его пригласить. Она так и сделает. После еще нескольких глотков вина.

Они пошли по проходу с газетами, ее глаза просматривали заголовки без особого энтузиазма. USA Today и New York Times представляли статьи по экономике. На титульной странице Boston Globe продемонстрирован рост преступности связанный с наркотиками в районе Back Bay, в котором они живут. Затем пошли журналы ― истории о знаменитостях, их свадьбах и разводах, детях, способах похудения удостаивались обложек. Пока она дошла до таблоидов в конце ряда, то выпила все вино, и ее отвага возросла.

― Итак, ― сказала она, когда они одновременно повернули к секции бестселлеров художественной литературы, ― у тебя есть планы на вечер?

― Только работа, ― Ноа ответил рассеянно, взяв в руки последний криминальный триллер. Он хмурился, читая описание на задней стороне обложки. ― Люди на самом деле покупают это дерьмо? ― пробубнил он себе под нос.

Популярная книга, которую он держал, была особенно оскорбительна для всех, кто имел хотя бы минимальные познания в английском. Но Джей была больше заинтересована в предыдущей части его ответа. Она поняла, что так и не знает, чем ее новый сосед зарабатывает на жизнь. Он выкручивался, когда она спрашивала ранее, но теперь он сам открыл эту дверь.

― Работа? ― Она провела рукой по стопке последних подростковых романов, пытаясь казаться непосредственной. ― Чем ты снова занят?

Ноа бросил книгу и стрельнул в нее взглядом, нахмурив брови, будто не понимал, о чем она спрашивает.

― О, я имел в виду работу по дому. ― И сосредоточил свое внимание на следующем ряде книг. ― Я все еще не полностью обосновался. Коробки повсюду. Это и занимает мое время.

Распаковка на самом деле занимает время. Но все-таки. Почему у Джей такое чувство, что его ответ был прикрытием? Он не хочет говорить о своей работе? Каждый раз все заканчивается одинаково, он уклоняется. Что ужасно любопытно. И загадочно. А у Джей проблемы с нерешенными загадками.

Она отложила вопрос со свиданием и последовала за своим любопытством.

― Переезд ― отстой. Можешь взять передышку, по крайней мере?

― Угу. ― Он даже не смотрел на нее.

Абсолютно уклончив.

Она закусила губу и размышляла. Может, у него на самом деле не было работы, и он живет на пособие по безработице. Но квартиры, в которых они живут, нельзя позволить себе на пособие. Или, может, он занимается чем-то постыдным. Она слышала, что те, кто роются в мусорных баках, хорошо зарабатывают. Но определенно тот, кто роется в мусоре, не пахнет так вкусно, как Ноа Гаррисон, не так ли?

Она обдумывала все это. Если он не говорит ей, значит, не хочет. Она должна уважать его частную жизнь. Даже если это означает игнорировать свою внутреннюю Нэнси Дрю3. Может, один малюсенький поиск в Google позже не помешает.

Они повернули в другой ряд, и Джей увидела мусорную корзину. Протягивая пакет с выпечкой и глядя на пустой стакан Ноа, она сказала:

― Меняюсь.

― Ты хочешь, чтобы я подержал твои плюшки? ― сказал он с соблазнительной улыбкой.

Ей удалось удержать его взгляд, и она игриво ответила:

― Разве ты не понял? Я весь день пытаюсь заполучить твои руки на моих плюшках.

Он усмехнулся, взяв пакет и передав ей свой стакан. Она развернулась к мусорной корзине, а он крикнул ей вслед:

― Эй, Джей? ― Он подождал, пока она не посмотрит вопросительно через плечо. ― Классные плюшки.

Теперь была ее очередь смеяться. Боже, этот парень был хорош. Восхитительный и любитель пофлиртовать, и откровенно сексуальный. И у него есть книги! Большой плюс. Он запал на нее; в этом не было сомнения. Казалось, он уважает ее ум и независимость, и, нельзя отрицать, в нем есть романтическая черта. Мог ли Ноа Гаррисон быть всем, что она ищет?

Слишком рано говорить, решила она, бросая стаканы в корзину, но была оптимистично настроена впервые за многие месяцы.

Когда она направилась обратно к нему, то обнаружила, что он все еще смотрит на нее. Он пялился на ее зад до этого, она поняла, но снова-таки, это не было оскорбительно. Он оценивал ее в такой же манере, как и она его. Его сильные бедра бегуна, грудь, которая, как она могла сказать, была хорошо выражена даже через одежду, сексуальные изгибы бицепсов…

― Что, Джейлин, овеществляешь меня? ― поддразнил он.

Она покраснела. Она не хотела оценивать его прямо сейчас, и не так очевидно. По крайней мере, ему хватило порядочности делать это у нее за спиной.

Пытаясь скрыть глубину своего позора, она повернула к ближайшей книжной полке и нашла случайную книгу, притворяясь, что читает, и одновременно приходя в себя.

― Говоря об овеществлении … ― голос Ноа был вызывающим и поразительно близким, который исходил из-за ее плеча. Черт, мужчина умел подбираться тихо. ― Я думал, ты такое не читаешь.

― Что? ― Она посмотрела на книгу, которую держала. «Просвещение женщин» . ― О. ― Из всех книг, которые она могла взять, ей удалось выбрать самую унизительную ― эротический роман. В самом деле?

Кроме того, она не должна позволять этому смутить ее. Она была большой девочкой. Она могла натянуть свои трусики большой девочки и ответить.

― Это роман? Я не поняла, что взяла. Сейчас обложки такие обманчивые, как и непонятные имена авторов, которые им соответствуют, будто каждый, кто читает их, скрывается. ― Эта была написана Н. Мэтью, с богато украшенным ручным зеркалом на темно-синем фоне обложки. Что ни о чем не говорит. Как кто-то может понять, о чем эта книга?

Ноа встал сбоку от нее, где она могла видеть его, и облокотился рукой о полку.

― Обманчивые обложки делают их менее очевидными. Некоторые люди стесняются читать такие книги в людных местах.

Она покачала головой и цыкнула.

― Значит, все на самом деле скрывают. Это ужасно. Им должно быть стыдно. Они наносят вред женскому движению. Такие идеи увековечены книгами, как эта, которая возвращает нас обратно к пятидесятым годам.

Он неодобрительно смотрел на нее сверху вниз.

― И снова ты осуждаешь. Ты уверена, что они вредны?

Она ненавидела разочарование в его словах. Но было ли это разочарование или одновременно вызов ей в первую очередь? Она ответила:

― Ты читал их?

― А ты?

― Конечно, нет! ― Сама идея казалась ей брезгливой, это хуже, чем смотреть на журнал Hustler4. Она не была ханжой, но текущие тенденции в любовных романах и типичная порнография попадали под категорию культуры, которая представляла женщину, подчиняющуюся и едва ли не представляющую собой сосуд для мужского использования.

― Так откуда ты знаешь, какие они?

― Я… ― Серьезно? Все знают, какие они. Правильно? Потому что это именно то, что ей говорили на предмете «Женские исследования» в колледже (прим. пер. ― академический курс по социологии, истории, литературе и психологии, который фокусируется на роли, опыте и достижениях женщин в обществе). Потому что это то, что каждая статья в ее журнале «Женская перспектива» рассказывает. Потому что в «Отныне абсолютно равны» было много дискуссий и встреч на эту тему.

Но все те причины были основаны на опосредованной информации, а она была достаточно умной, чтобы знать: не стоит принимать популярное мнение, не сделав хотя бы малейших исследований.

Ну, теперь у нее появилась такая возможность. Она открыла книгу на середине и просмотрела страницу.

― Вот, ― сказала она, указывая пальцем на абзац, который попался ей на глаза. ― Послушай это:

Я обернул руку вокруг ее талии и притянул к себе, мой пульсирующий член прижимался к ее бедру.

― Ты чувствуешь это, птичка? Это ты со мной делаешь. И так как ты ответственна за это, то позаботишься обо мне сейчас. На колени. ― Я надавил на ее плечо, и она сразу же упала на землю. ― Хорошая девочка, ― похвалил я ее. Она очень хорошая девочка.

Джейлин пропустила следующие пару абзацев, в которых продолжалось очень красочное, доминирующее описание минета, затем закрыла книгу и с отвращением вернула ее на полку, фукая. На самом деле, она не чувствовала отвращения. Что было странно. Особенно, если учесть, что она почувствовала возбуждение. Что, может, и не было так странно, потому что Ноа оставался стоять очень близко к ней. Слишком близко, учитывая, насколько горячей была ее кровь сейчас, пробегая под кожей. Она отступила на шаг, надеясь, что он не заметит.

― Ну и что? ― спросил Ноа.

― Это было… ― Она сглотнула, собираясь с мыслями. Сконцентрируйся на критике. Отбрось эмоции. ― Ты слышал. Это было унизительно.

Она отвернулась от полки, от его проникновенного взгляда, она не хотела думать о проникновении в данный момент, особенно в уравнении с Ноа ― и начала идти вдоль прохода, надеясь, что увеличение дистанции между ней и объектом обсуждения отгородит ее от самого обсуждения.

Ноа последовал за ней.

― Насколько унизительно?

Значит, разговор продолжается. Она не могла совсем расстроиться из-за этого. Это то, что ей нравилось в Ноа с самого начала. Он не боялся отстаивать свою точку зрения, а Бог знает, как ей нравились хорошие дебаты.

Конкретно эти дебаты заставили ее ощетиниться, и она не знала почему. Она чувствовала себя уверенно относительно аргументов. Тогда в чем проблема?

― Насколько унизительно? ― повторил Ноа, поравнявшись с ней.

О, да. Он спросил, а она еще не ответила. Она вспомнила слова, которые прочитала ― горячий альфа-самец и его простые сексуальные команды…

Нет, не сексуальные. Сексистские.

― Хорошая девочка? Будто она собака? ― Она надеялась, что ее голос звучал с отвращением, а не с интересом.

Ноа покачал головой.

― Не будто она собака. То, что она делает, удовлетворяет рассказчика. Разве не такова суть секса? Удовлетворять друг друга?

― Не унижая одну из сторон. ― Теперь они шли по направлению к дверям магазина.

Джейлин прошла, отметив, что хоть он и придерживался противоположной стороны в их споре, по крайней мере, он не пытался придержать для нее дверь. Еще одна галочка в колонку «плюсов» Ноа. Плохо, что набралось также несколько галочек в колонке «минусов». Оказывается, они все-таки существуют.

Он подождал, пока они не окажутся на улице и направятся обратно в сторону Бекон-стрит, прежде чем начал снова:

― Почему это унизительно по отношению к ней? Я имею в виду в этой истории. Потому что она хотела удовлетворить его? Потому что она охотно подчинялась ему в сексуальной жизни? Люди так не делают в реальном мире, Джейлин. Только в спальне. ― Он взвинчивался, был вспыльчивым относительно своей точки зрения. ― Не все правила действуют.

Теперь она могла поспорить, и у нее были твердые убеждения. Ей даже не нужно было прятать глаза за темными очками, хотя она все равно их надела.

― Но это именно то место, где они должны действовать. Иначе мужья все еще могли бы насиловать жен просто потому, что они состоят в браке, и единственным, кто достигал оргазма, были бы мужчины.

О, Боже, не позволяй Ноа быть одним из тех жадных до оргазмов мужчин, которые до сих пор верят, что точка G не что иное, как слухи.

Ноа пренебрежительно махнул рукой.

― Да, да, я не делаю им скидку. Много всяких несправедливых вещей было сделано по отношению к женщине, как в спальне, так и за ее пределами, и они все еще происходят по всему миру. Я знаю и понимаю. Я поддерживаю и восхищаюсь теми, кто борется против такого вида угнетения. Я даже делаю пожертвования для организации по защите прав женщин, которая работает по всему миру.

Джей улыбнулась, когда мысленно поставила еще одну галочку в колонку «плюсов». Несмотря на то, что он поддерживал теорию равноправия полов, было интересно, насколько осуждающе он вел себя относительно этой конкретной темы.

Он шумно выдохнул. Когда заговорил снова, то был спокойнее:

― Но если все согласовано… если мужчина и женщина пришли к согласию, что им нравится отбросить свои обычные культурно-приемлемые половые роли во имя чего-то, что они оба находят приятным в своих сексуальных взаимоотношениях, они не должны испытывать чувства вины от этого или осуждение людей, как ты.

― Почему это так тебя задевает? ― Не казалось, будто он участвует в написании любовных романов. И он сразу сказал, что не читает их… она застыла на месте и открыла рот от удивления, когда поняла. ― О, боже! Тебе нравится все это, не так ли?

Он остановился на шаг впереди нее, повернулся и сказал:

― Я не люблю читать…

― Не читать, ― она перебила его. ― Секс. Доминирующее поведение. Тебе нравится подчинять себе партнера. Я права, не так ли?

Он не ответил, что само по себе являлось ответом.

― Я права! ― Она почти хлопала в ладоши от своей успешной догадки. Ладно, она на самом деле хлопала. Но только один раз.

Затем…

Вот дерьмо.

Трепет победы испарился, когда она осознала более глубокий смысл своего открытия, ― Ноа был доминантом. Такой секс подрывал весь прогресс женщин, который был достигнут за последние полвека. Секс, который делал из женщины не больше, чем прислугу для мужчины. Секс, в котором она никогда бы добровольно не приняла участие, потому что как бы он ни был привлекателен и горяч, это идет в разрез с ее главными ценностями.

А это означает, что у них с Ноа никогда не будет секса. Это было действительно очень грустно.

Она снова начала идти, и он вместе с ней. Он молчал, и она была благодарна за это. Он давал ей время, чтобы все обдумать, но его молчание только заставляло ее думать о худшем.

Может, она не представляла себе точной картины.

― Так тебе нравится все это? ― спросила она. ― Кнуты, цепи, связывание и боль?

― Я не садист, ― ответил он. ― Или мазохист, если на то пошло, хотя мне нравится шлепнуть пару раз.

― О. ― Это было так грубо. Так почему мысль о том, чтобы быть отшлепанной Ноа, сделала ее трусики влажными?

― И мне нравится связывать.

Она задрожала.

― И повязка на глазах.

Ее рот был полон слюны.

― Но по большей части мне просто нравится быть главным.

― Правильно. Боссом. ― Как и большинству мужчин в патриархальном обществе, в котором она жила. Как мужчинам, у которых зарплата больше, чем у женщин с таким же уровнем образования и опыта. Как мужчинам, которые не воспринимают слово «нет». Стоп ― зарплата ― что, если он снимает порнофильмы? Дерьмо. Она обдумает это позже.

Прямо сейчас это не имеет значения, если контроль был сферой интересов Ноа ― этого было достаточно, чтобы он был неправильным для нее.

Он встретился с ней взглядом, решительно поддерживая интимность разговора.

― Послушай, доминирование не должно быть пугающим. Мы могли бы… ― Он остановился, будто понял суть предположения, которое сделал. ― Я имею в виду, я мог бы попытаться смягчить все. Если моей партнерше это не нравится.

То, что он предлагал, было мило ― отойти от своих предпочтений, чтобы они могли быть вместе, но что это изменит? Она переспит с ним, потом, вероятно, влюбится в него еще сильнее, привяжется, возможно, он тоже привяжется к ней. И все это время то, от чего он отказался, будет поедать его изнутри и, в конце концов, его негодование разрушит все хорошее между ними. Это было равносильно отношениям, построенным на обмане. Это не сработает, не стоит даже пытаться.

― Джейлин… ― Боль в его голосе говорила о том, что он не только понял развитие ее мыслей, но и что он разделяет ее досаду.

― Все нормально, ― сказала она. Хотя глаза были наполнены слезами. Спасибо солнечным очкам. Это глупо чувствовать себя так из-за кого-то, кого едва знаешь.

Ноа переложил пакет с плюшками в другую руку, а свободной рукой переплел их пальцы. Она ему позволила. Это было что-то вроде прощания. Между ними никогда ничего не может быть. Не больше этого. Джей знала, что в отношениях нужно идти на компромисс, но отказаться от своих феминистических убеждений, так сказать, не было компромиссом, это было нарушением целостности.

Несмотря на теплый день и тепло, излучаемое его кожей ― и да, ее рука стала липкой ― Джей чувствовала холодные и неприятные клыки одиночества, которые хватали ее. Может, именно поэтому многие ее подруги были одинокими. Или лесбиянками. Потому что мужчин, которые хотели принять их, было мало, и они встречались редко.

В тот момент ее не волновало, что мужчину ее мечты невозможно найти. Она была слишком расстроена тем, что этим мужчиной не будет Ноа. Так глупо. Она даже не знала, чем он зарабатывает на жизнь. Предположение о порнофильмах снова промелькнуло в ее мыслях, но она отбросила ее. Теперь это не имело значения.

Они подошли к ее крыльцу, оба остановились, но никто не отпустил руку. Джей хотела растянуть момент, но тишина между ними стала неловкой, и нужно было что-то сказать.

Не придумав ничего значительного, она остановилась на своем другом возможном предположении.

― Ноа, ты работаешь в том магазине женского белья? Поэтому ты был там?

― Нет. ― Он засмеялся. ― Нет.

Она любила звук его смеха. Он заставлял ее улыбаться, несмотря на подавленное настроение.

― Тогда почему ты там был? Ты мне так и не сказал.

Он помолчал и, наконец, ответил:

― Я никогда не был в таких магазинах раньше. Хотел посмотреть, какой он.

Признание казалось честным, но пауза перед ответом и тот факт, что мужчины не ходят в магазин женского белья просто, чтобы посмотреть, какой он, заставил ее усомниться.

― Ты глазел на манекены? Или надеялся, что одна из продавцов наденет белье, чтобы продемонстрировать тебе? Так работает твое доминирование?

― Нет. ― Он снова засмеялся. Затем вдруг стал серьезным. ― Нет. Послушай, я знаю, что у тебя есть эти предвзятые представления о таких вещах, и, вероятно я ничего не могу сделать, чтобы изменить твое мнение о них. Или свое, раз на то пошло. Что на самом деле очень плохо. Потому что я честно ходил в тот магазин из интереса.

Он сделал шаг вперед, уменьшая дистанцию между ними, его естественный мужской аромат окутал ее, словно одеяло.

― И все время, что я был там, единственное, о чем я думал, ― это насколько сексуально все это выглядело бы на тебе. Красный просвечивающийся пеньюар контрастировал бы с твоими темными волосами так идеально. Или, может, черное кожаное бюстье приподнимало бы твои прекрасные груди. И я определенно хочу увидеть чулки из белого кружева на твоих ногах, которые будут обернуты вокруг меня.

У нее оборвалось дыхание, а пульс участился. Она должна быть оскорблена, не так ли? А она не была. Ни капельки. Все, чего она хотела, ― это чтобы Ноа продолжал говорить.

К счастью, он продолжил:

― Может, это слишком быстро для тебя, и ты, возможно, назовешь это сексистским, но я называю это безрассудной страстью. И так как после сегодняшнего дня я, вероятно, никогда тебя не увижу снова в более чем дружественном смысле, я должен выложить все свои карты. Ты мне нравишься, Джейлин. Да, мне нравится доминировать в постели, но я видел твои глаза, когда ты читала ту книгу. То, как они расширились, то, как твое дыхание сбилось, ― ты была возбуждена.

― Это не…

Он отпустил ее руку и приложил палец к ее губам.

― Не говори.

Она подчинилась. Удивительно, так как она не была из тех, кому легко закрыть рот. Может, у нее была склонность к подчинению, в конце концов.

Положив ладонь на тыльную сторону ее шеи, Ноа притянул ее к себе, пока их лбы не соприкаснулись.

― Ты можешь признать это или нет. Это твое дело. Мне просто нужно, чтобы ты знала, если ты заинтересована… если ты желаешь исследовать другую сторону себя, сторону, которая личная и частная и предназначена только для постели, тогда, пожалуйста, подумай обо мне. Я с удовольствием стану тем мужчиной, который раскроет перед тобой эти возможности.

Она была рада, что он держал ее, иначе, она боялась, что могла бы упасть в обморок. Она на самом деле ослабла от влияния его головокружительных слов. Они возбуждали, но более того, они приглашали, и не только почитать книгу, а к чему-то более глубокому. К тому, о чем она мечтала.

Так почему она отказывалась?

Глупый вопрос. Она знала ответ. Она прокручивала его в голове снова и снова, пока они шли. Но все еще она не могла сказать «нет» вслух. Она не могла сказать ничего, поэтому просто стояла там, слегка приоткрыв рот, пока впитывала этот момент. Ноа не подгонял ее, казалось, ему не нужен ответ. Он взял ее за руку и повернул ладонью вверх. Влоложил пластиковые ручки пакета с выпечкой в нее, и согнул пальцы. Затем наклонился, чтобы поцеловать ее ― сладким, коротким поцелуем в уголок ее губ.

― Увидимся, Джей.

― Да. ― Она будет встречаться с ним. Они поболтают и обменяются любезностями. Пошутят о книгах. Все будет хорошо. Она кивнула, прежде чем развернуться и направиться вверх по лестнице; каждый шаг требовал больше энергии, чем обычно. Она не оглянулась, но чувствовала его взгляд на себе, пока не переступила порог здания, и за ней не закрылась дверь. Затем она не ощущала ничего, кроме одиночества.

Ну, это было не совсем правдой. У нее все еще был его монолог, с которым он ее оставил. Слова эхом отдавались в ее голове, повторяясь по кругу, умоляя ее отреагировать.

Она размышляла над этим, поднимаясь в квартиру, поставив плюшки на кухонную столешницу, прежде чем рассеянно поприветствовать Пуки. Был ли Ноа прав? Могла женщина на самом деле быть независимой и прогрессивной в реальном мире, но наслаждаться подчинением мужчине в спальне?

Могла ли она? Часть ее тайно хотела, чтобы о ней позаботились и контролировали, а другая часть ее отрицала это.

Так почему бы ей не попробовать? Если это будет приватно, и никто не узнает, кому это повредит? Теперь, когда она думала об этом, то вспомнила, что в ее либеральном книжном клубе были несколько женщин, которые признали, что не только любят читать, но и играть в доминанта-сабмиссива, и это не имело никого негативного влияния на их политические убеждения. Они так же делали это друг с другом, поэтому она не думала дважды.

Могла ли она? Могла ли она сделать это с Ноа?

Может, она могла попробовать, прежде чем принять решение. Хотя она уже выбрала кокетливое платье и свой самый лучший комплект белья, пока вела внутренний спор, казалось, она уже приняла решение.