Ноа уставился в экран, просматривая последний абзац, который написал. Кажется, он использовал слово «член» дважды. Повторение. Его редактор будет недоволен. Существовало так много других слов для описания мужских гениталий, но так мало из них звучат сексуально. «Член» подойдет. Но «пенис»? «Ствол»? «Жезл любви»? Нет, определенно нет.
То же самое относится и к женской анатомии. «Клитор» ― практически единственное приемлемое слово. Когда бы он ни пытался воспользоваться эвфемизмами ― «бутон», «комок» ― получалось что-то несуразное. По всей видимости, использование «неправильного» ярлыка приводило к потере звезды в онлайн-обзоре. Поэтому он разочаровывал как своего редактора, так и поклонников. В любом случае он проигрывал.
Он прочитал последние предложения еще раз: «Мой член дернулся у ее входа. Я направил свой член в нее, погружаясь по самые яйца». Он закатил глаза от использования слова «вход», но, по крайней мере, он мог удалить второй «член» и просто сказать «Я вошел в нее». Он назвал это компромиссом и перешел к следующему абзацу.
Только теперь он отвлекся. Не только потому, что писал о «жестком» сексе ― он почти рассмеялся над своей собственной игрой слов ― но, кроме того, это делало его жестким как скала. Кто мог винить его? Особенно когда у него не так давно был невероятный секс. С невероятной девушкой. Вычеркните это, невероятной женщиной. Он все еще мог ощущать ее плотный обхват вокруг его члена, все еще мог слышать эротичный звук стука кровати о стену, когда он вбивался в нее.
Погодите, нет, это был на самом деле стук. В его дверь. Он взглянул на время, прежде чем закрыть ноутбук. Было почти десять. Джейлин была единственной женщиной, которая могла побеспокоить его так поздно вечером, не то чтобы он думал, что это поздно. По крайней мере, он надеялся, что это была Джейлин. Крайний срок сдачи быстро приближался, и ему следует сосредоточиться на словах. Но Джей была очень радостным отвлечением.
Он улыбался, когда открывал дверь, и все еще улыбался, когда рассматривал ее. Она была одета в короткую джинсовую юбку и майку на тонких бретелях ― боже, как же его словарный запас по теме «Мода» вырос с тех пор, как он пишет женские романы ― которая обтягивала ее грудь и углубляла линию декольте. Он, вероятно, мог бы увидеть ее грудь, если бы она не держала что-то перед собой. Книга. Она держала книгу.
Бл*дь. Она держала его книгу.
Она знала? Она не могла знать. Это было невозможно. Он был таким осторожным. Может, она просто приобрела экземпляр, потому что обсуждение этой книги привело к самому невероятному сексу ― в его жизни, по крайней мере. Если не считать, что она держала в руках массовое издание для супермаркетов, которого еще не было в свободном доступе, это означает… ну, он не был уверен, что это означало. Она получила подписанный экземпляр на одной из его распродаж? Он отправил почтой несколько экземпляров пару недель назад и, хоть еще не знал ее тогда, был уверен, что обратил бы внимание на адрес, так как собирался переехать в этот район.
Тот факт, что книга у нее есть, еще не означает, что она знала, что он ее написал. Или знала? Черт, ему нужно было раньше прояснить все и рассказать ей. Ноа оттягивал это слишком долго, чтобы возникла неловкость, и из собственного опыта он знал, что это не принесет ничего хорошего в первые дни зарождающихся отношений.
Все эти мысли пронеслись у него в голове за долю секунды, поэтому он не мог быть уверенным, что она заметила его панику, но если он ничего не скажет в ближайшее время, то это станет очевидным. Он нарушил тишину старым добрым приветствием:
― Привет!
Следует ли ему притянуть ее к себе для поцелуя? Он хотел. Это было бы естественно, но не слишком ли долго он ждал?
Джейлин помогла, взяв ситуацию в свои руки.
― Могу я войти?
Прямолинейная женщина ― это просто здорово. Боже, храни феминисток.
― Конечно. Входи. ― Как только закрыл за ней дверь, он сделал глубокий вдох и собрался. Если она знала, по крайней мере, она пришла обсудить это с ним. Если не знала, тогда настало время узнать. Когда он повернулся к ней, то был готов.
И она тоже.
― Кажется, нам нужно поговорить, ― сказала она в то же время, когда он произнес:
― Нам нужно поговорить.
Они обменялись неловкими смешками, и все чего он хотел, это заключить ее в свои объятия и отнести в спальню. Но между ними было это. Книга. Боже.
Он потер тыльную сторону шеи и решил дать ей слово первой.
― Итак. Что с книгой? ― Он кивнул в сторону «Просвещения женщин», которую Джей все еще прижимала к себе, как щит.
― Я, ух… ― Она спрятала руки ― и книгу ― за спиной. ― Сначала, мне нужно кое-что сказать. Прошлой ночью и предыдущей ночью, и сегодня утром… все это было невероятным. Это открыло мне глаза и освободило, я думаю. Я понятия не имела, что все может быть так. Что я могу быть такой. Спасибо.
Это начало прощальной речи? Потому что звучит все именно так. Это именно так ― она бросает его и приносит его собственную чертову книгу в качестве утешительного приза. Боже, неужели он никогда не избавится от клейма своей работы?
Ладно, раз это было расставание, он тоже сможет вставить свои пять копеек, пока есть такая возможность.
― Это я должен тебя благодарить. Ты доверилась мне, а это много значит. ― Сейчас он заставил их невероятный секс казаться стандартным обменом между терапевтом и пациентом. И поэтому он добавил: ― И это было горячо. Очень горячо.
― Очень горячо. ― Она покраснела, а в его штанах стало тесно.
Затем он начал обдумывать значение этих двух слов. Сказала бы она это, если бы собиралась порвать с ним? Может, за этим должно было последовать «но»? И если так, почему она этого еще не сказала?
После, казалось, целой вечности, она прочистила горло:
― Что приводит нас к этому.
И снова появляется книга.
Он уставился на знакомую обложку, вспоминая какую гордость испытал, когда издатель впервые открыл ее. Это был его прорыв в литературный мир ― мир, который он любил больше всего. Он поиграл с несколькими разными жанрами, пока изучал английский в университете и на протяжении нескольких последующих лет. Он даже не был уверен, что писательство ― его будущее; он рассматривал редактуру или работу агента. Эксперимент с эротическим романом оказался золотой жилой. Он стал своим собственным агентом, и книга приобрела успех. Она понравилась читателям. Первый роман занял верхнюю позицию чартов. Он был потрясен, что его мечта сбылась.
Он не думал, что будет так много критики. Не только плохие отзывы, а также критика его как личности. Как мужчина может писать о таких скандальных вещах? Был ли он каким-то сексуально озабоченным придурком? Честно говоря, он просто хорошо умел излагать историю. А она оказалась грязной.
Но из-за осуждений, которые получал ежедневно, он решил не привлекать внимания. Иногда он хотел, чтобы его псевдоним тоже оставался в секрете. Его семья была унижена. Он редко появлялся на публике, и еще реже рассказывал людям, которые не работали в этой сфере, чем он зарабатывает себе на жизнь. Особенно таким людям, как Джей. Основываясь на том, как резко она отреагировала на предмет книги, он был уверен, ей не понравится, что именно он ее написал. В любом случае, он должен был рассказать ей.
Что-то подсказывало ему, что она уже знает.
Ничего не оставалось, кроме как выяснить. Он кивнул на книгу в руках Джей:
― Не хочешь рассказать мне, откуда она у тебя?
― Эм. Из твоей кладовки? ― Она сказала это с вопросительной интонацией, а затем исправилась: ― Я имею в виду, я взяла ее у тебя в кладовке.
Из всех ответов, что он ожидал услышать, этого он не предполагал.
― В моей кладовке?
― Прости. Я вынюхивала. ― Она опустила взгляд, будто изучая свои голые ноги.
― Ты лазила в моей кладовке? В моих личных вещах? ― Все беспокойство о ее реакции на его род занятий рассеялось, когда другое чувство взяло верх ― ярость. Может, это был просто защитный механизм, который работал так, чтобы он не чувствовал вины оттого, что скрывал от нее правду, но он был возмущен. Его конфиденциальность была важна. Она была ключевой. Это все, что у него было. ― У тебя не было права делать это.
― Я знаю. ― По крайней мере, она выглядела раскаивающейся. ― Я знаю! Я извинилась. Я даже не намеревалась делать это.
Извинилась? Его предали и все, что она могла сказать, ― это «прости»? Она, бл*дь, не намеревалась? Было такое ощущение, будто его выпотрошили ножом. Это было клише, но сейчас он понимал причину существования этого изречения. Потому что именно так ощущалась эта боль.
― Ты не представляешь, как это ранит, Джей.
Она встретила его обвинение полыхающим взглядом.
― Вероятно, так же, как и то, что ты не подумал поделиться этим со мной.
Ну, тут она была права.
Они стояли в тишине, смотря друг на друга, пока Джей проводила рукой по своим коротким волосам. Множество вещей крутилось у него в голове: извинения, объяснения, отрицание. Но ничего не казалось правильным.
Джей заговорила первой.
― Послушай, я знаю, что это было неправильно, Ноа. Да. Я на самом деле не намеривалась что-то вынюхивать. Я искала футболку, а книги были под ней. И я думала, это были наркотики, и ты никогда не рассказывал мне, чем зарабатываешь на жизнь, поэтому подумала, что это именно то, о чем я думала. Поэтому я вроде как украла одну, чтобы иметь возможность разведать дальше, и, ну, ура, это не наркотики.
Он вспомнил футболку, в которой она была тем утром. Она была в кладовке до этого. Прямо на коробке с книгами. Коробке, которая была открыта, и кто угодно мог заглянуть в нее. Ей тяжело было устоять.
Погодите-ка. Она сказала…
― Ты подумала, что я наркоторговец?
Она издала сдавленный хрип.
― Да. Смешно, правда?
― Потому что думала, что мои книги выглядят как наркотики?
― Пакеты кокаина. Да.
Он разразился смехом. Это было слишком смешно.
― Почему ты предположила это?
― Потому что возросло число преступлений связанных с наркотиками в нашем районе. И почему еще кто-то будет держать свертки, обернутые в коричневую бумагу?
Его злость улетучилась. Почему бы и нет? Он покачал головой и попытался объясниться.
― Я рассылал их по распродаже. Люди не всегда хотят, чтобы другие…
― … знали, что они читают, ― закончила она вместо него. ― Я понимаю это. Теперь. В этом также больше смысла, когда я подумала о той женщине, с которой ты разговаривал. Она хотела, чтобы ты подписал ей книгу, а не пополнил ее тайник с коксом.
― Да. Меня не часто узнают на улицах, но мои фанаты очень милые. Я всегда нахожу минуту для них, когда они замечают меня. И кокаин здесь не при чем.
Она закусила губу.
― Так я сделала кое-что дерьмовое, и ты можешь наказать меня позже, если захочешь, но мы можем поговорить о более важной проблеме сейчас?
Существовала более важная проблема, чем обвинение в наркотоговле? Ну и ну! Но ее предложение наказания заставило его мысли перейти к шалостям. Вероятно, не лучшее время, но он же был парнем, в конце концов.
Джей протянула книгу к его лицу, будто он никогда не видел ее.
― Ты написал это, Ноа. Ты написал ее и не сказал мне об этом.
Она уже знала, так почему было так тяжело признаться в этом?
И вообще, почему это было так тяжело признать? Это была его работа. Ему не было стыдно. На самом деле, он любил свою чертову книгу. А также половина женщин в Бостоне. Как та блондинка, как миллионы таких, как она. Он расправил плечи.
― Да, это написал я. Я пишу о сексе. И я также читаю такие книги. И я не сказал тебе, потому что знал, ты все воспримешь ограниченно и с предрассудками, а я устал от этого, Джейлин. Не только из-за тебя, а из-за всех остальных. Вот почему я не рассказываю людям. Я не рассказываю никому. ― Он тяжело вздохнул, будто тяжесть его вздоха могла каким-то образом передать все его чувства к ней. Она состроила гримасу.
― Хотела бы я сказать, что не заслужила этого, но не могу. Я была неправа относительно этого. Теперь понимаю. Но я пыталась измениться. Я доверилась тебе, а ты не доверял мне. Ты собирался держать это в секрете от меня вечно? ― Ее собственный вздох был таким же тяжелым, как и его, напоминая ему о том, что не только его чувства были преданы.
― Возможно. ― Нет, он сказал бы ей. В конце концов. Возможно. Но он все еще чувствовал себя чуть-чуть противоречиво.
― Так не строятся отношения. Хранить секреты друг от друга? Я думала, ты хотел чего-то настоящего. Или и насчет этого я тоже ошибалась? ― Она скрестила руки на груди, будто защищая свое сердце. Это сломало его.
― Нет. Нет, ты не ошибалась. Я действительно хочу чего-то настоящего с тобой. ― Его руки двинулись, желая обнять ее, заверить ее, но он знал, что все не будет так гладко.
― Хорошо. Потому что я тоже хочу, чтобы у меня с тобой было что-то настоящее.
― Правда? ― Он застыл, уверенный, что неправильно расслышал ее. Осуждающая Джей все еще хотела его, даже после всего этого?
― Да, правда. Вот почему я провела весь вечер, читая твою книгу. Она хороша, Ноа. Действительно хороша. ― Она опустила руки по бокам, книга больше не была препятствием между ними.
― Она тебе понравилась? ― Он все еще не мог поверить в то, что слышал.
― Я полюбила ее. ― Она улыбнулась, впервые, и его сердце начало собираться по кусочкам.
― Несмотря на то, что ты думаешь, она унизительна для женщин? ― прояснил он.
― Она не унизительна для женщин. Я сделала неправильные предположения. ― Ее улыбка стала шире, вишневые губы обнажили белые зубы. Может, вместо барьера, его книга стала мостом.
― Знаешь, что говорят о предложениях…
Он улыбнулся в ответ, уже составляя план их секса. Может, это было слишком быстро, но его облегчение было таким осязаемым. Она засмеялась.
― Это о предположениях, дурачок. Это не относится к предложениям. Писатель.
― У тебя есть мои рекомендации. Я прав, ты думаешь сейчас о моей заднице?
― Я думаю, что ты ― задница. ― Она подошла к нему и обняла за шею.
Без колебаний он притянул ее ближе, сжимая в объятиях. Наконец, он мог показать, насколько сожалел. Да, ему следовало сделать это некоторое время назад. Прямолинейные женщины ― это определенно здорово.
― Все в порядке? ― спросила она, находясь так близко к его лицу, что он мог почувствовать ее дыхание на своей коже.
― Ну, ты рылась в моих вещах, я хранил от тебя секреты, но мы оба извинились, поэтому я бы сказал, что все хорошо. ― Более чем хорошо, судя по эрекции, которую он ощущал между ними.
― За исключением того, что я не думаю, что ты на самом деле извинился. ― Она наклонила голову назад, притворяясь, что строго смотрит на него.
― О, правда. Прости, что не рассказал тебе, Джейлин. Так много людей предполагают, ― он нарочно сделал ударение на слове, ― что если ты пишешь эротические романы, то ты извращенец, или недоумок или…
― … угнетатель женщин? ― Было мило то, как она подшучивала над собой. Так же как и он ― ладно, сначала нужно закончить разговор, напомнил он сам себе.
― На самом деле, ты была первой, кто предположил такое. ― Он потерся носом вдоль ее. ― Я редко рассказываю людям, потому что мне плевать, что они думают обо мне. Мне нравится то, чем я занимаюсь. У меня это хорошо получается. Но причина, по которой я не рассказал тебе, была абсолютно противоположной ― меня волновало то, что ты обо мне подумаешь. Ты мне нравишься.
Она вздохнула.
― Я имею в виду, ты мне действительно нравишься, Джейлин. И теперь я знаю, что ты думаешь по поводу эротических романов. И я боялся, что если ты узнаешь о том, что я их пишу, это будет конец наших отношений. ― Бл*дь, слишком быстро. Он собирался выложить все свои карты на стол. Пришло время быть настоящим.
― Поэтому ты предположил? Это нормально? ― Она нежно поддразнила его, щипая за шею. Джейлин, по всей видимости, собиралась воспользоваться этой короткой передышкой в игре власти. Он совершенно не был расстроен.
― Ты подловила меня, ― пробубнил он. ― Не нормально, теперь я это знаю.
― Это можно понять. ― Она встретилась с ним взглядом. ― Но на самом деле я имела в виду, нормально, что я прикасаюсь к тебе? Потому что ты не давал мне разрешения. ― Будто он не заметил.
― Мы не в спальне. ― Будто и этого он тоже не заметил.
Она моргнула пару раз и уставилась на него.
О. Он иногда тормозит. Может, он и не заметил.
― Ты хочешь оказаться в спальне?
Она беспечно пожала плечами, но он мог читать ее, как рекламное объявление на задней обложке своего бестселлера.
― Ранее упоминалось о наказании…
Когда он перекинул ее через плечо, то напомнил себе, что хочет написать об этом книгу. Он уже составлял план их счастливой концовки, когда захлопнул дверь спальни за ними.
Заметки
[
←1
]
Рамен ― японское блюдо с пшеничной лапшой. Фактически представляет собой недорогой фастфуд, обладающий большой энергетической ценностью и хорошим вкусом. Считается блюдом китайской, корейской и японской кухни.
[
←2
]
Букеровская премия — одна из самых престижных наград в мире английской литературы.),
[
←3
]
Нэнси Дрю — литературный и киноперсонаж, девушка-детектив.
[
←4
]
Hustler ― ежемесячный порнографический журнал для мужчин, издающийся в США.