В некотором смысле Джулиана можно было сравнить с кошкой. Брось его, и он приземлится на лапы. И все же когда Тамлин взяла его руку в свою, Джулиан последовал за ней, не знай, куда они идут. Спускаясь по склону холма, она вела его прочь от сборища на вершине. Музыка звучала все тише, так же, как и смех. Вначале он решил, что она ведет его назад в Гленроа, но Тамлин свернула с тропинки и углубилась куда-то в темноту. Лишь когда они остановились и он ощутил насыщенный аромат яблоневых цветов, Джулиан понял, что она привела его в сад Сильвер-Бау.

Тамлин остановилась и прильнула к нему. Он обнял ее и завладел ее ртом, утопая в эмоциях, которые будила в нем эта женщина. Тамлин отстранилась и, смеясь, стряхнула с его волос лепестки.

Джулиан огляделся. Они стояли под природной аркой, образованной двумя древними яблонями, входом в священную рощу. Тамлин потянула его за руку, но Джулиан не двинулся с места. Раньше эта роща не принимала его. Невидимый барьер напоминал ему, что он мужчина и потому не является частью этого женского бастиона.

Высокие холмы поднимались по обеим сторонам этой возвышенности. Земля чем-то напоминала ему женщину, лежащую на спине, раскинув бедра, ждущую, плодородную. Теплый ветерок шевелил ветки яблонь и обвевал его, приглашая войти. Сегодня утром он чувствовал, что ему запрещают войти. А сейчас роща открылась его мужскому вторжению. Его тело жаждало, чтобы точно так же Тамлин открылась ему.

Может быть, чувственный ритуал подхлестнул его мысли, но он вдруг понял шотландцев, почитающих Майскую Королеву и Повелителя Долины. Было что-то очень женственное в этом дне, нежность рассвета с его бледными красками. Потом пришла ночь и вместе с ней мужская чувственность.

Роща влекла его теперь, потому что он стал частью жизненной силы, частью этого равновесия.

Он не знал, когда предки Тамлин создали эту рощу. Столетия назад, если судить подлинным рядам деревьев. Посадили они сами намеренно, или это сила земли подвигла ее народ посадить две яблони – мужчину и женщину, – ведь иначе яблоня не плодоносила бы. Ветви сплелись, чтобы создать арку в роще Сильвер-Бау, естественные ворота в лоно сада.

Джулиан наслаждался благоуханием и теплым воздухом, клубившимися вокруг него, опьяненный чувством принадлежности к этой языческой земле. Во вращающемся смешении реальности и фантазии он мысленным взором увидел пышное зрелище и человека-оленя. Джулиан понимал, почему шотландец в маске подошел к нему и предложил фиалку. Он увидел человека, прыгающего сквозь пламя, рождающегося заново. Только на этот раз у него было лицо Джулиана.

Когда он проходил под аркой двух деревьев, весь мир переменился. Ночь, земля, ритуал сказали ему, что им с Тамлин суждено быть вместе, как будто эта сцена уже разыгрывалась раньше.

– Иди сюда, Шеллон, – тихо позвала Тамлин.

Лепестки яблонь дрожали на ветру, осыпаясь на них дождем. Откуда-то издалека доносился веселый перезвон колокольчиков, точно такой же, как сегодня утром. Все казалось мистическим, как будто неизвестные силы поднимались от этого места на земле, как будто все прошлые события в его жизни были всего лишь указателями, ведущими его к Тамлин и Гленроа. Упиваясь запахом земли и цветущих яблонь, Джулиан ощущал силу, обновляющую, целительную.

Гленроа. Он знал, что «глен» означает долину.

– Тамлин, что значит «роа»?

Она помолчала, улыбаясь ему в лунном свете.

– Выбор… лучший, если хочешь знать.

Тамлин была избранной дочерью Гленроа – избранного фьефа.

Воин в нем должен был бы чувствовать себя незащищенным, оказавшись далеко от толпы, в темноте. В холмах могли прятаться остатки клана Коминов. Ему повезло, что кланы Огилви и Шейн питали глубокую неприязнь к Коминам. К тому же его путь был легче, поскольку долина находилась достаточно далеко. Здесь никогда не видели ужасов войны. Люди клана Огилви признали его, радовались, что он соединил свою жизнь с жизнью Тамлин. Но стоит появиться одному-двум недовольным, и бед не оберешься.

Несмотря на то, что Джулиан, как воин, привык быть всегда начеку, в роще, куда его привела Тамлин, он чувствовал себя в полной безопасности.

– Зачем ты меня сюда привела Тамлин?

– Чтобы показать тебе мое дерево.

– Твое дерево?

– Да, моя мать посадила семечко для моего дерева двадцать шесть лет назад. – Она подошла к ближайшему дереву, обхватила руками серебристый ствол и крепко обняла его. – Это ее дерево, посаженное в день, когда она была зачата. Оно больше не родит яблок. Когда мать умерла, оно перестало цвести и плодоносить. Отец принес ее под его ветви в Белтейн, и через девять месяцев появилась я.

Она взяла его за руку, повела дальше в сад и остановилась почти в самом конце ряда.

– Это твое дерево? – спросил он.

– Да, посаженное моей матерью. Сегодня я посадила семечко.

Тело Джулиана запульсировало. Музыка с вершины холма доносилась сюда, в сад, и Джулиан вспомнил, как они с Тамлин танцевали у костра.

– Мне следовало бы беспокоиться, что мы слишком удалились от всех остальных. Негодяи, напавшие на Деймиана и его людей, могут находиться где-то поблизости. И все же…

– Все же?

– В этой роще я чувствую себя защищенным.

– Не ты один. Священные туманы защищают эту долину. Найти дорогу в Глен-Шейн невозможно.

– Что ты хочешь этим сказать?

Помолчав, Тамлин заговорила:

– С. давних времен туманы Глен-Шейна были поставлены охранять нас Дочерью Анны, первой госпожой долины. Они защищают нас. Тропы остаются скрытыми туманом, так что никто не может увидеть вход. Столетиями на землю этой долины не ступала нога ни одного захватчика.

Тамлин отвернулась, не в силах встретиться с его прямым взглядом. Джулиан взял ее за руку и повернул к себе лицом:

– В таком случае почему я увидел эти тропы?

– Потому что этого пожелали древние боги, – прошептала Тамлин.

– Ваши боги пожелали, чтобы я пришел в эту долину? – Джулиан замолчал, пытаясь постичь смысл того, что сказала Тамлин. – Я видел, как туман клубится, а потом поднимается, и моим глазам открылась дорога, и у меня появилось ощущение, будто я вернулся домой. – Что это значит? Объясни мне, Тамлин! Ведь я никогда в жизни не был в этих местах…

В ее глазах блестели слезы. Он все еще держал ее за локоть. Затем пальцем поднял ее подбородок, так, чтобы она посмотрела ему в глаза.

– Как могло такое произойти?

– Тобой руководит церковь. Ты не поверишь в наши языческие объяснения.

– В эту ночь я могу поверить во многое.

– Ты был здесь раньше. Очень давно.

– Почему же я этого не помню? Во всяком случае, тебя я не смог бы забыть.

Он шагнул к ней, тронутый блеском слез ее колдовских глаз.

Слабая улыбка заиграла в уголке ее рта.

– Но ты забыл меня, Шеллон. Мой разум помнит тебя, ты приезжал на вороном жеребце, одетый в черную кольчугу…

– Никогда. – Его большой палец скользил по ее подбородку, ощущая едва заметную ямочку. – Я никогда не смог бы забыть тебя, Тамлин.

– Но это так. Как по-твоему, почему люди долины с готовностью приняли тебя? Они отважны. Они сражались бы за свою землю, за свои дома.

– Мое войско гораздо больше.

– Они не стали бы сражаться с твоими англичанами на поле битвы. Они приходили бы из тумана, ударяя в твои самые уязвимые места, во фланги. Нападали бы на твое войско, как птицы-падалыцики на труп. Если бы ты попытался преследовать их, они бы исчезали в тумане. Но мой отец узнал тебя. Он испрашивал у Эвелинор предсказания. Она сказала, что ты – это он, пришедший снова.

– Он? – По его спине пробежал холодок.

– Король-воин пришел и взял Дочь Анны в жены. Они основали наш клан. Вот почему древние боги показали тебе путь в нашу долину.

Джулиан чувствовал, что Тамлин бьет дрожь, и шагнул к ней.

– Почему ты дрожишь, Тамлин? – Логика подсказывала ему, что это не более чем сон, навеянный горным туманом, однако он мог использовать его, чтобы привязать ее к себе.

Но почему тогда ему хотелось поверить ее словам?

Его разведчики, посланные искать путь из Кинмарха в Глен-Шейн, не могли найти его почти полдня. Тогда Джулиан пришпорил Лашера и поскакал прочь от войска. Когда он проехал всего несколько десятков шагов, туман стал таким плотным, что поглотил его солдат и лошадь. Казалось, время остановилось, и Джулиан остался один.

В небе кричали вороны.

Их крики становились все громче и пугали Лашера. Джулиан не мог заставить коня двигаться вперед.

Потом вдруг туман заклубился и медленно поднялся, и Джулиан обнаружил, что стоит в устье прохода в Глен-Шейн.

Он наклонился к Тамлин, скользя губами по ее щеке.

– Если этого желают твои боги, я, простой смертный, не дерзну сопротивляться им. Но и вы, миледи, должны подчиниться их воле.

По ее щеке покатилась слеза, и он поймал ее губами, упиваясь этим исцеляющим нектаром. Она дрожала в его объятиях. Ее руки схватились за его плечи, пальцы глубоко вонзились в мышцы. Он подумал, что Тамлин привела его сюда не только для того, чтобы показать ему свое дерево. В то же время Джулиан видел, что она еще не готова отдаться ему.

Он отстранился от нее.

– Пора возвращаться на вершину, Тамлин.

Она пришла в замешательство.

– Я… я думала…

– Тамлин, скоро мы поженимся. Тогда, как твой муж и повелитель, я возьму тебя. Дело не в том, что я не хочу тебя. Ты знаешь, что хочу. После этого утра не может быть сомнений, как я желаю тебя. Но я даю тебе время до свадьбы.

Она опустила голову, потом снова подняла на него глаза.

– Что, если я не хочу ждать, Шеллон? Чему быть, того не миновать.

Налетел ветерок, принес обрывки языческой музыки и улетел дальше. Бой барабана проникал ему в сердце, словно бился вместо него. Тамлин откинула волосы, кошачья улыбка тронула ее маленький полный рот. Под бой барабана она стала покачивать бедрами.

Тамлин прильнула к нему и, как кошка, потерлась об него. Затаив дыхание, он чувствовал, как от этих прикосновений в его теле разгорается жар. Раскаленный добела, он взорвался в его мозгу. Она положила руки на его бедра и стала раскачивать, побуждая его следовать ее ритму. Привстав на цыпочки, она прильнула к его губам в медленном поцелуе, скользя губами по его губам. Джулиан смутно сознавал, что ее руки взялись за цепь на его груди, расстегивая пряжку. Его плащ упал с плеч, и будто черное озеро разлилось по белым цветкам под деревом.

Она знала – это должно произойти: он должен овладеть Тамлин на постели из яблоневых цветов, и его полночно-черного плаща.

Она расстегнула его перевязь. Когда она раскрылась, они оба быстро попытались поймать меч до того, как он упал на землю. Ее колдовские глаза сияли, когда Тамлин отступила с одними только ножнами.

На него нахлынуло воспоминание о Тамлин, танцующей с горцем, и как он вонзил меч в землю. Это видение едва не свело его с ума. Долгое время они стояли, словно заколдованные, музыка кружилась вокруг них. Джулиан поднял меч и вонзил его в землю рядом с плащом.

Тамлин улыбнулась. Он попал под ее чары, не мог оторваться от нее. Ее руки двигались по его груди, чтобы помочь ему снять накидку. За ней последовала рубашка. Джулиан бросил их на землю.

Тамлин снова поцеловала его. Он чувствовал сладость овсяного пирога в ее дыхании, но когда хотел углубить поцелуй, она скользнула вниз по его телу. Образ этой языческой принцессы, стоящей на коленях перед ним, заставил кровь Джулиана закипеть так, что у него закружилась голова. Ее проворные пальцы развязали шнурки на его сапогах, чтобы он мог сбросить их. С пьянящей смесью чистой невинности и безграничной порочности Тамлин провела руками по его бедрам и мучительно медленно – по его паху.

Пробежав рукой по его груди, она снова легко поцеловала его и прошептала:

– Танцуй со мной, Шеллон.

Тело Джулиана, казалось, знало, чего она хочет, потому что он начал медленно раскачиваться, держа ее за талию, подражая языческому ритму. Тамлин повернулась так, что ее спина оказалась у его груди, ее округлый зад прижимался и терся о его затвердевший пах. Она положила свои маленькие руки поверх его рук, сдвигая их вверх, к груди. Он раскачивался вместе с ней, прижимаясь к Тамлин всем телом, сжимая полные груди, пока она не застонала. Она отпустила его руки и потянула вниз золотое платье, чтобы освободить грудь.

Его горская очаровательница стала распутницей, когда он взял на себя контроль в их танце. Ее соски затвердели, когда он начал гладить их, снова и снова водя круги большим пальцем. Она вновь застонала, побуждая его продолжать, требуя сжимать, их и перекатывать в пальцах.

Джулиан повернул ее к себе лицом, обхватил руками ее бедра и поднял ее. Его рот набросился на ее грудь, и он стал с силой сосать в ритме, который, он знал, эхом отдается внутри ее тела. Тамлин запрокинула голову, длинные волосы каскадом упали на спину. Осторожно, благоговейно он опустил Тамлин на черный плащ. Вцепившись в его плечи, она выгнулась навстречу ему.

Он целовал ее, расстегивая штаны и сбрасывая их, потом его руки подняли золотое платье до ее бедер.

Он скользнул пальцами сквозь мягкие кудряшки, влажные от желания, готовя ее к своему вторжению. Он застонал, войдя в нее пальцем, потом двумя. Она была слишком тугой. Он не хотел причинить ей боль.

– Джулиан… пожалуйста… – Она, похоже, была не в силах произнести что-то еще.

Взяв ее за руки и переплетя их пальцы, Джулиан поднял ее руки над головой, его тело жаждало соединить их воедино. Он знал, что девственницы чувствуют боль, но не хотел, чтобы боль осталась в ее памяти, поэтому он отстранился, покрывая ее поцелуями. В тот самый момент, когда он напрягся и скользнул в нее, готовый лишить ее девственности, Тамлин остановила его:

– Подожди…

– Подождать?

– Да. Ты должен… загадать желание.

– Загадать желание?

– Да, это важно. Шеллон, пожелай того, чего больше всего желает твое сердце. – Она поцеловала его в шею.

Джулиан заставил свои глаза сфокусироваться на женщине под ним. Она лежала на плаще, казавшемся особенно черным на фоне снежно-белых лепестков. Ее блестящие волосы рассыпались вокруг, кошачьи глаза сияли. Он знал, что принадлежит этой женщине. Она наверняка колдунья, но, может быть, именно колдовские чары могут исцелить его, изгнать черный яд, отравляющий его душу.

Тамлин почувствовала его нерешительность.

– Наше единение особенное. Мой народ называет его deas-ghnath mohr.

– Великий обряд, – повторил он.

– Да, он волшебный. Загадай то, чего желаешь больше всего, Шеллон.

Тамлин смотрела в лицо мужчины, который сейчас овладеет ею. Она никогда не видела ничего более грубого, более пугающего, чем его мужская сила. И ничего более прекрасного.

Тамлин надеялась, что он загадает, чтобы она полюбила его, потому что знала, что любит его и всегда будет любить, неважно, что ждет их впереди. Наверное, она полюбила его с самого начала, когда стояла на коленях и их глаза встретились. Она была слишком несведуща в том, что касается чувств, желания и любви, чтобы понять, что происходило с ней.

Теперь она знала.

– Загадай желание, Джулиан.

Кривая улыбка тронула его губы.

– А как же ты? Ты тоже загадаешь?

– О да, я загадаю, чтобы твое желание сбылось. – В ее ответной улыбке было все женственное, таинственное и кошачье – уверенность в мужчине, который сейчас сделает ее своей.

– Мое желание… я хочу ребенка, сына, рожденного тобой.

– Да будет так, – нараспев произнесла она и отвернулась, чтобы скрыть свое разочарование. Она хотела, чтобы Шеллон признался ей в любви.

– Тамлин, посмотри на меня, – приказал он тихим, глубоким голосом. – Я хочу видеть твои глаза, когда возьму тебя.

Она моргнула, глядя в его скрытое тенью лицо. Она чувствовала, как он растягивает ее. Потом почувствовала эту горячую, пульсирующую плоть, вонзившуюся в ее барьер. Ее тело было магией, согласной принять его. Смущенная, она почувствовала, что Шеллон отодвинулся и тут же ринулся вперед. Крик сорвался с ее губ, и он стал целовать ее, пока боль не прошла. Ее поразило, как глубоко он был в ней, как соединились их тела.

Он чуть приподнялся и потом снова вошел в нее. Она застонала от желания.

Джулиан прошептал:

– Танцуй со мной, Тамлин.