– Прошу прощения, лорд Шеллон. Слухи о том, что у Черного Дракона есть брат-близнец, не дошли до Лайонглена. – Эйтин протолкнула ложь, надеясь тем самым замаскировать свою растерянность при виде единственного на всем белом свете мужчины, которого она никак не ожидала встретить снова.

Усилием воли заставив себя оставаться на месте, она постаралась не вздрогнуть, когда Деймиан Сент-Джайлз не спеша направился к ней через холл. Он двигался с царственной грацией воина, наделенного силой и властью, как человек, привыкший во всем поступать по-своему и добиваться своего. Такого рода самооценка часто ведет к крайней степени надменности. Сердце Эйтин колотилось, с болезненной силой ударяясь о ребра. Но она вынуждена была оставаться на месте, словно пугливый кролик, а этот хищник приближался, чтобы ее съесть.

У Эйтин перехватило дыхание при виде этой сухопарой фигуры, этого приковывающего взгляд лица. Под глазами залегли глубокие тени, словно он плохо ел и спал, – последствия переживаний из-за того, что Тамлин вышла замуж за его кузена, предположила она. Эйтин ощущала великое благородство в этом мужчине; его уважение и преданность лорду Шеллону были очевидны. И эти противоречивые чувства, должно быть, разрывают Деймиана на части. Ее сердце сжалось от осознания его боли.

Давление в груди усилилось, пламя желания замерцало, несмотря на подавляющую панику, вызванную его властным присутствием. На Деймиане была темно-синяя накидка поверх короткой кольчуги, простая плетеная кожаная перевязь на бедрах и, как у Шеллона, кожаные штаны, и выглядел Сент-Джайлз таким невероятно красивым, что захватывало дух. Застыв на месте от страха, Эйтин едва дышала, пока глаза Деймиана изучали ее черты.

Скрывая свои мысли за густыми веерами длинных черных ресниц, он мягко взял ее руку, сжимавшую в кулаке зеленый гранатовый амулет. Разогнув пальцы, сжимающие темно-зеленый камень, он поднес их к своим губам, затем остановился. Взгляд этих светлых глаз проникал прямо в душу, лишая всей защиты. Их сила рассылала волны тревоги по всему телу, и беспокойство усилилось. Справились ли все их чары и зелья со своей задачей? Наконец Сент-Джайлз с полуулыбкой коснулся губами ее пальцев.

Поскольку зелье и колдовство Уны предназначалось для того, чтобы лишить его всех воспоминаний о времени, проведенном с ней, для Деймиана это была первая возможность рассмотреть Эйтин и сравнить ее с Тамлин. Легкая дрожь прокатилась по телу, Эйтин пыталась не расплакаться, ибо его незабываемые глаза, казалось, сосчитали каждую проклятую веснушку у нее на носу.

В конце концов, он склонился в легком поклоне:

– Деймиан Сент-Джайлз, лорд Рейвенхок, ваш покорный слуга, миледи. Я не близнец Шеллона, даже не брат, всего лишь скромный кузен.

Проницательный Дракон вскинул бровь.

– Вы встречались раньше?

Вопрос был адресован Деймиану, но Эйтин не дала ему возможности ответить.

– Нет, милорд. Если бы я встречала таких красивых мужчин, похожих друг на друга как родные братья, то непременно запомнила бы. Таких мужчин, как вы, женщине трудно забыть.

Она попыталась высвободить руку, но несносный Деймиан держал крепко, отказываясь отпустить. Эйтин одарила Рейвенхока холодной улыбкой, затем снова потянула свою руку. Его пальцы сжались, в пронзительных глазах засветился вызов. Нервно гадая, что лорд Шеллон подумает о странном поведении своего кузена, Эйтин перевела взгляд на мужа Тамлин.

– Деймиан, отпусти руку леди Эйтин, – мягко посоветовал Джулиан Шеллон. – Ты сможешь продолжить знакомство позже, после того, как я улажу дела, которые привели нас в Лайонглен.

Сент-Джайлз слегка поклонился:

– Что ж, до скорого, леди Эйтин. Буду ждать с нетерпением. – Деймиан отступил.

Трепет, вызванный частично страхом, частично предательским откликом тела, пробежал по позвоночнику.

– Леди Эйтин, не будете ли вы так любезны послать за бароном? Мы должны обсудить с ним неотложные дела. У нас послание от короля Эдуарда.

Шеллон говорил спокойно, но холод побежал по жилам Эйтин, когда ее худшие опасения стали реальностью. Отсюда начнется обман. Она надеялась, что сумеет сыграть достаточно искусно, чтобы придать правдоподобия своей лжи. Горло перехватило, но Эйтин заставила себя произнести:

– При всем моем уважении, лорд Шеллон, я вынуждена отклонить эту просьбу. Лайонглен нездоров.

Шеллон нетерпеливо кивнул.

– Мы слышали о том, что он болен, – потому и не поднял знамя Баллиоля или Эдуарда. Потом по округе прошел слух о его женитьбе. Я весьма сожалею, что ему нездоровится, но нам все равно необходимо встретиться с ним – тотчас же, – дабы обговорить крайне неотложные дела.

Она сжала амулет, свисающий на цепочке вокруг шеи, стиснула камень так крепко, что он врезался в ладонь. Эйтин не разжимала пальцы, чтобы не выдать предательскую дрожь. Большой зеленый гранат – тот же камень, что украшает чашу Святого Грааля, – стал средоточием ее энергии и придавал сил, чтобы пройти через это испытание. Собравшись с духом, Эйтин постаралась придать себе царственной холодности.

– Это невозможно, лорд Шеллон. Я сожалею, что ваше путешествие из Гленроа было совершено впустую. – Эйтин испытала гордость: ей удалось придать своему голосу нужный тон непреклонности.

Глаза Шеллона сузились, он явно не привык к подчинению.

– Леди Эйтин, последние две недели мне приходилось иметь дело с женщинами клана Огилви, поэтому меня не удивляет ваш отказ исполнить мое распоряжение. Кажется, у вас с моей женой гораздо больше общего, чем просто внешнее сходство.

Дракон Шеллон сделал несколько шагов по направлению к ней, без сомнения, чтобы запугать Эйтин мощью своего устрашающего присутствия. Эти темно-зеленые глаза обладали силой прорываться сквозь защитные барьеры ее разума, обнажать все мысли. Эйтин закусила губу, несколько мгновений изучая грозного воина. В Шеллоне пылал таинственный огонь, древний огонь, и он горел ярче, чем у любого другого. Чертовски затруднительно. Никогда еще она не видела человека, окруженного такой темной, таинственной аурой.

Эйтин испытала облегчение, что Джулиан Шеллон женился не на ней, а на ее кузине Тамлин. Несмотря на греховную привлекательность, Шеллон внушал страх. Только дураки и слепцы не испугались бы могущественного Дракона. Не в состоянии встретиться с его пронзительным взглядом, Эйтин отвела глаза – из страха, что он разгадает всю ее ложь.

Ее взгляд столкнулся с завораживающим взглядом Сент-Джайлза, и внезапно его устрашающий кузен пропал из ее мыслей. Каким бы внушительным и неотразимым ни выглядел Джулиан Шеллон, не он, а Деймиан привлекал ее. Странно, что она совсем недавно была поражена их сходством. Теперь эта похожесть утратила силу; именно их различия завораживали Эйтин.

Ее тело, душа, сердце были околдованы Деймианом Сент-Джайлзом, они навсегда связаны с этим темным, таинственным воином.

– Леди Эйтин, боюсь, вы не понимаете. Я не прошу увидеть лорда Лайонглена – я требую этого. Эдуард назначил меня господином Глен-Эллаха. Посему мои приказы будут выполняться беспрекословно.

– Всего Глен-Эллаха? – чуть слышно проговорила она. Он кивнул:

– Всего, включая Койнлер-Вуд… ведь, как я полагаю, именно это вас интересует.

Она сделала глубокий вдох и сжала губы, борясь с поднимающейся яростью.

– Эдуард не имеет права распоряжаться здесь. Мои титулы и земли перешли ко мне согласно древней хартии клана Огилви. Право наследования, таким образом…

– Да мои уши уже онемели, слушая про все эти ваши пиктские обычаи, – нетерпеливо отмахнулся Шеллон. – Я ведь женился на наследнице Огилви? Эдуард – верховный правитель Шотландии. Его приказы становятся законами по сюзеренитету. Шотландская армия разгромлена. Большинство представителей шотландской знати либо мертвы, либо в плену у Плантагенета.

– Либо их расположение куплено за английское золото и титулы, – дерзко усмехнулась Эйтин. – Каковы бы ни были мысли Эдуарда Длинноногого по этому вопросу, Койнлер-Вуд мой.

Шеллон послал ей беглую улыбку.

– Не заблуждайтесь на этот счет, миледи. По хартии Эдуарда я владею обоими гленами. Этого не изменить. Ваша кузина – моя жена – примирилась с этим, и я полагаю, она не находит свою участь такой уж тяжелой. Хватит разговоров. Я желаю видеть Лайонглена – немедленно.

Эйтин попыталась сглотнуть, но не смогла. В горле слишком пересохло. Она силилась удержать взгляд на лорде Шеллоне, но глаза то и дело устремлялись к Деймиану.

– Мне очень жаль, лорд Шеллон, но вы не можете увидеть Лайонглена. Он болен… тяжело болен.

Глаза Деймиана сузились.

– Насколько болен?

– Слишком болен, чтобы принимать кого бы то ни было. Если вы объясните мне причину вашего визита, я постараюсь передать ее так, чтобы он понял. Но заметьте, я ничего не обещаю. – Разумное замечание, она и в самом деле не уверена, как много услышит человек, уже около двух месяцев находящийся в могиле.

– Леди Эйтин, я увижу Лайонглена. Сейчас же, – повторил Шеллон.

Эйтин сделала шаг назад, взглянула на Деймиана, но и там увидела неумолимость. Эйтин надеялась, что они примут ее отговорку и уедут и ей не придется вытаскивать на свет весь свой арсенал лжи. Чем больше лжи она произносила, тем менее правдоподобной казалась она даже ей самой. Эйтин на шаг попятилась, затем остановила свое трусливое отступление и выпрямила спину.

– Я леди Лайонглен. Я решаю все вопросы, касающиеся поместья.

– Прошу прощения? – Шеллон нахмурился, потом взглянул на Деймиана. – Насколько я понимаю, вы леди Койнлер-Вуд, подопечная Лайонглена. Теперь вы утверждаете, что вы баронесса Лайонглен?

– Да. Флаг Лайонглена не развевается над крепостью, и наши ворота остаются закрытыми для всех визитеров. Я позволила впустить вас и ваших людей потому, что вы теперь родственник. Мой супруг… плохо себя чувствует и не принимает посетителей.

Голова Деймиана дернулась.

– Супруг? – обвиняюще проревел он и на этот раз направился к ней с таким видом, словно хотел придушить. – Вы – моя бабушка?

Эйтин разинула рот. Определенно он ненормальный. Совершенно ненормальный. Странно, но раньше она не замечала никаких признаков безумия. Разумеется, тогда он находился под действием чар и зелья, она не видела его в обычном состоянии.

– Вы… вы думаете, что вы внук Лайонглена? – Она покачала головой и почувствовала головокружение. – Нет, у моего опеку… мужа не было детей от п-первой жены. Хотя вообще-то был один ребенок, дочь…

– Моя мать! – резко бросил он.

Эйтин понимала, что выглядит глупо, но не могла прекратить качать головой из стороны в сторону.

– Но она умерла очень давно… почти сорок лет назад… в тот же год, что и его супруга, от ужасной лихорадки, которая унесла жизни многих людей Глен-Эллаха.

– Моя бабушка действительно умерла от изнуряющей лихорадки. Но моя мать выжила. Когда она вышла замуж за моего отца – норманна, – Лайонглен лишил ее наследства. Он поклялся, что ее имя будет навсегда вычеркнуто из его жизни. Похоже, он сдержал свою клятву.

– Но… но… – Жар прихлынул к лицу Эйтин, и холл завертелся вокруг нее, когда весь ужас его слов дошел до ее сознания.

– Я внук Гилкриста Фрейзера, барона Лайонглена. В силу его возраста и немощи и в знак уважения, Эдуард Длинноногий поручил мне принять на себя управление Лайонгленом. У меня есть королевский указ, и отныне я – новый барон Глен-Эллаха. Король посчитал, что это будет…

– Не-е-ет! – Эйтин ухватилась за спинку стула, чтобы не упасть. Казалось, обрушился небесный свод. Ей пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы то немногое, что она съела, осталось в желудке.

Как будто чудовищности заявления Рейвенхока не было достаточно, чтобы доконать ее, послышался шум со стороны дверей, ведущих в кухню. Монстр о трех головах, с шестью ногами и шестью мельтешащими руками попытался протиснуться в дверь.

– Ужасное чудище, от которого даже Несси убежит в страхе, – простонала она.

Рейвенхок и Шеллон развернулись лицом к угрозе и выхватили из ножен мечи. Не говоря ни слова, они встали перед Эйтин, спинами друг к другу, словно в сражении.

Бесформенной кучей тройняшки ввалились в комнату и оказались прямо у ног грозных воинов. С разинутыми от потрясения ртами, братья в испуге смотрели на мощных рыцарей с мечами, занесенными для удара.

Следом за ними вбежал Эйнар. Запыхавшийся, он упал на колени перед Эйтин, стукнул себя в грудь кулаком, а затем басом произнес:

– Прошу прощения, принцесса, они не послушались. Вы должны войти. Там, у ворот, люди!

Эйтин съежилась, боясь, что даже самым сильным чарам и самому сильнодействующему зелью Уны не под силу стереть из памяти Деймиана трех безмозглых обормотов, неотличимых друг от друга, и похожего надвигающуюся гору великана, который называет ее принцессой.

– Может ли этот день стать еще хуже? – пробормотала она себе под нос.

Деймиан резко развернулся и пристально посмотрел на Эйтин. Черная бровь изогнулась.

– Принцесса?

– Ох, бедняга не в своем уме. – Эйтин попыталась улыбнуться, жестом приказывая Эйнару встать. Эйнар остался на коленях, и она незаметно пнула викинга. Эйтин сосредоточила внимание на братьях.

– Какие люди? Кто там еще пытается нарушить покой Лайонглена?

Дьюард взглянул на нее и попытался встать.

– Эйтин, Динсмор…

– О нет, только не это! – Она в отчаянии вскинула руки. – Вы же знаете мой приказ в отношении этого мошенника…

– Нет, принцесса, – сообщил Эйнар. – На этот раз он требует впустить его, говорит, что явился по приказу Эдуарда Длинноногого. По велению английского короля мы должны открыть ворота, дабы он вошел и повидался с Лайонгленом.

Дьюард забеспокоился:

– Что будем делать?

Услышав, что Динсмор Кэмпбелл явился по приказу английского короля, Шеллон и Рейвенхок обменялись вопросительными взглядами. Деймиан слегка покачал головой, явно говоря своему кузену, что он не верит в слова Динсмора Кэмпбелла.

В груди Эйтин все сжималось, когда она смотрела на Рейвенхока, она сожалела о многом. Только теперь уже поздно. Слишком поздно. Собираясь с силами перед надвигающейся грозой, она вызвала в памяти образ своей кузины Рейвен и постаралась придать себе такое же выражение царственной холодности и спокойствия. Эйтин не знала, что за игру затеял Кэмпбелл на этот раз, но есть только один способ, которым она может ответить.

– Мой супруг слишком нездоров, чтобы принимать людей, преследующих свои захватнические цели…

Хью, поправив одежду, ткнул Льюиса локтем в ребра.

– Но, сестра, Вонючка Динсмор…

Впервые лорд Шеллон открыто улыбнулся:

– Новое имя Кэмпбелла ему прекрасно подходит. – Его тон и слова ясно говорили об отсутствии уважения к Динсмору.

Шеллон повернулся к Деймиану:

– Ты теперь здесь хозяин. Что скажешь? Новый лорд Лайонглен примет этого обманщика?

Деймиан угрюмо посмотрел на Эйтин.

– Ваш супруг…

– О, но он же на самом деле не… – выпалил Льюис.

Дьюард и Хью зажали Льюису рот рукой, не дав выболтать, что Эйтин никогда не была замужем за Гилкристом Фрейзером. Чувствуя тошноту и головокружение, Эйтин с трудом старалась сосредоточиться на новом развитии событий, взвешивать возможные последствия становилось все сложнее.

– На самом деле не… что, принцесса? – Деймиан придвинулся ближе, окидывая взглядом ее бледное лицо.

Она тяжело сглотнула и попятилась, когда Сент-Джайлз сократил расстояние между ними.

– На… самом деле… недостаточно здоров…

Стараясь избежать Деймиана, который в буквальном и переносном смысле почти загнал ее в угол, Эйтин бросила взгляд на лорда Шеллона.

– Леди Эйтин, вам нехорошо? Вы говорили, что Лайонглен болен. Вам тоже нездоровится?

Эйтин рывком выдвинула стул и поставила его перед собой как щит, чтобы остановить Сент-Джайлза. Она вновь перевела взгляд с разгневанного Деймиана на Дракона.

– Я… встревожена состоянием дел, милорд.

– Миледи! – вбежал капитан стражников. – Прошу прощения, но Кэмпбелл кричит, что, если мы не откроем ворота и не впустим их, он прорвется силой. С ним большой отряд, и он клянется, что у него есть указ короля. Я отдал приказ расставить людей на крепостной стене и всем приготовиться. Что нам делать? Совершенно ясно, что он намерен атаковать.

– Атаковать? – ахнула Эйтин. – Почему…

Она знала почему. Динсмор подозревает правду насчет Лайонглена. Никто не видел барона уже несколько месяцев. Слухи о его болезни невозможно было сдержать после того, как шотландский король, Джон Баллиоль, поднял свое знамя. Прибыл гонец с посланием, требующим, чтобы Гилкрист откликнулся на призыв и возглавил гарнизон Лайонглена. Эйтин пришлось указать причину, по которой ее опекун не смог присоединиться к шотландским войскам.

Она боялась, что, если причина будет недостаточно веской, могут подумать, что Лайонглен поддерживает англичан. Это могло сделать Глен-Эллах уязвимым перед захватом его Коминами, которые давно жаждут прибрать к рукам владение. Разве они уже не сделали то же самое с кланом Брюсов? Пребывая в затруднении и почти не имея выбора, Эйтин разослала известие, что ее опекун слишком болен, чтобы присоединиться со своими людьми к шотландской армии. Какая ошибка! Узнав, что старик нездоров, и Филан, и Динсмор явились вынюхивать, желая разведать, насколько он плох.

Эйтин знала, что и тот и другой усматривают в слабости Гилкриста долгожданную возможность. Оба пытались проникнуть в Лайонглен, требуя встретиться с бароном по срочным делам. Мошенники и негодяи, оба! Им нужно попасть в крепость только для того, чтобы захватить Лайонглен.

Гилкрист, к несчастью, испустил последний вздох с появлением первого «павлиньего глаза», возвестившего приход весны. Его последняя воля заключалась в том, чтобы Эйтин сохранила Лайонглен, не позволила завладеть им ни Коминам, ни Кэмпбеллам. Его последними словами были: «Ищи путь ворона». Не имея иного выбора, Эйтин состряпала «брак».

В свои двадцать четыре Эйтин уже отчаялась когда-либо найти мужа. Ей нравилось быть хозяйкой своих владений – если бы только властолюбивые, алчные соседи оставили ее в покое! В «браке» она могла бы продолжать управлять Лайонгленом. Планы были составлены, курс определен, но, когда пришло известие о том, что англичане перешли границу, вмешались сомнения.

Эйтин знала, что Эдуард Длинноногий, самый безжалостный из всех королей, когда-либо сидевших на английском троне, хочет завладеть Шотландией – и завладеет. Разве мертвая хватка, с которой он держит за горло Уэльс и Ирландию, не является ясным свидетельством того, какая судьба ожидает шотландцев? Эдуард выдаст Эйтин замуж, отдав в качестве награды какому-нибудь преданному вельможе. Однако если она забеременеет и заявит права на земли, как на владения своего ребенка по праву рождения, возможно, Эдуард пожалует ей разрешение остаться в Глен-Эллахе и не станет принуждать к браку без любви.

Рейвенхок ухватился за подлокотники кресла, поднял его и припер Эйтин к столу, отрезав отступление.

– А теперь, принцесса, пришло наконец время сказать правду, хотя я начинаю думать, что вам незнакомо такое понятие.

Светлые, серо-зеленые глаза буравили Эйтин, удерживая в плену, не давая отвести взгляд. Все вокруг померкло до едва различимых теней, она видела только его одного. И вспоминала те мгновения, когда они были вместе, его руки на ее груди, его рот на ее губах. Желание кинжалом пронзило внутренности. Эйтин гадала, что он думает о ней, вспоминает ли его тело то, что не может вспомнить мозг.

Глаза хищника следили за ней, раздевали ее тело. А потом он сорвал покровы с ее души. Странно, но он не произнес ни слова, просто смотрел. Злость медленно перетекла в вопрос, затем в удивление.

Глаза, обрамленные длинными черными ресницами, широко раскрылись, и Деймиан Сент-Джайлз произнес:

– Он мертв.

Паника обуяла Эйтин. Она еще никогда не встречала мужчины, обладающего такими способностями. Не оставалось ни малейших сомнений в том, что в этом человеке течет кровь древних кельтских друидов. Она подозревала это – боялась этого – раньше, но теперь стало еще яснее, что мать Деймиана была шотландкой. Еще яснее… и еще опаснее.