Герцог Норфолк неодобрительно покачал головой, вглядываясь в осунувшееся лицо сына.

– Эдвард, тебе всего лишь запрещено покидать дворец! А выглядишь ты так, словно тебя уже приговорили к смерти! – Твердыми шагами он прошел на середину комнаты, отбросив с дороги стул. – Как ты собираешься убедить судей в своей невиновности, если ты уже сейчас готов сдаться?

Эдвард поднялся с кресла, чтобы налить себе еще вина. Раздражения отца он как будто не замечал.

– Я слышал, что король отверг наше письменное прошение.

Герцог не сводил с него глаз.

– Кто у тебя был?

Эдвард наполнил свой бокал до краев.

– Почтенный Роберт Редклифф, граф Эссекс, лорд – великий канцлер и ваш давний друг.

Мрачное лицо герцога потемнело еще сильнее.

– Когда он был здесь?

– Сегодня утром.

– И чего хотел?

– Он был так добр, что сообщил мне то, на что у моего родного отца не хватает смелости.

– Эдвард!

При окрике отца молодой рыцарь вздрогнул, но тут же презрительно хмыкнул и осушил бокал.

– Что сказал тебе лорд-канцлер? – спросил герцог уже потише.

Губы Эдварда искривились в язвительной усмешке.

– Сказал, что все прошения и объяснения должны исходить только от меня лично. Что у меня есть три дня, чтобы опровергнуть ходящие обо мне «слухи». Если я ничего не смогу ответить этим змеиным языкам, против меня будет выдвинуто формальное обвинение, и дело перейдет в Королевский суд. – Эдвард снова наполнил бокал и отсалютовал отцу. – Какое счастье, отец, что вы больше не член суда!

Старик побагровел, руки его сжались в кулаки. В прежние времена этого было достаточно, чтобы заставить Эдварда замолчать, но сейчас рыцарь только горько рассмеялся.

– Дурак! Пьяный дурак!

– Вы так думаете, ваша светлость? Значит, я глуп, когда полагаю, что для вас верность королю превыше всего? Разве не вы оглашали приговор собственной племяннице, Анне Болейн? Или, может быть, это не вы храбро объявили, что она изменила мужу и за это заслуживает смерти?

– Эдвард, довольно!

– Короткая же у вас память! Вы уже забыли, что Анна вовсе не изменяла королю. Она была невиновна – а вы ничего не сделали, чтобы спасти ей жизнь! Более того, из кожи вон лезли, добиваясь смертного приговора!

– Она должна была умереть. Так хотел король.

– И вы повиновались, – снова горько рассмеялся Эдвард. – Вплоть до того, что нашли ложных свидетелей.

– Эдвард, под угрозой было наше фамильное состояние! – прорычал герцог.

– Золото против человеческой жизни! – Эдвард покачал головой. – А что вы станете делать теперь, когда король желает моей смерти? Снова поспешите доказать, что верность королю для вас стоит превыше всех родственных уз? Что фамильное состояние для вас дороже сына? Может быть, это вы, отец, донесли на меня королю?

– Ты пьян, Эдвард! Ты забываешься! – Бросив на сына последний мрачный взгляд, герцог повернулся к дверям. – В конце недели сюда приедет твоя невеста. Мы представим ее королю как его дочь – и твою жену. Король не станет наказывать собственного зятя, и все обойдется – если, конечно, ты будешь благоразумен и сам не испортишь своего положения!

Эдвард недоверчиво пожал плечами и налил себе еще вина.

– Возьми себя в руки, мой мальчик. Джейми спасет тебя от топора. Может быть, она – твой единственный шанс. Но, пожалуйста, веди себя как благородный человек! Черт побери, Эдвард, ты же Говард! – И герцог пристукнул костяшками пальцев по столу, желая подчеркнуть свои слова.

– Увы, да, – с безрадостным смешком ответил Эдвард.

Герцог безнадежно покачал головой.

– Эдвард, все, что я делаю, я делаю ради твоего блага. Не забывай об этом. Джейми – прекрасная девушка, и ты, черт возьми, должен хотя бы притвориться, что ее достоин!