Керриган сидел на окне, опасно балансируя на побеленных камнях, и смотрел на бурное море внизу. Шум волн эхом отдавался в ушах, но даже его было недостаточно, чтобы заглушить полный горя голос Сирен.
Вспышка боли, промелькнувшая в этих кошачьих глазах, преследовала его до сих пор.
Как могла жалкая необработанная ткань так много значит для кого-либо?
И все же она значила.
Хуже того, он вспомнил времена, когда что-то настолько простое, как гнилой кочан капусты, значил все для него. Чтобы попробовать его вкус, он не боялся даже получить суровые побои.
На него нахлынули непрошеные воспоминания. Даже сейчас он мог представить себя мальчиком в своей родной деревне…
Он голодал, но голод не был чем-то необычным в его мире, он был рожден голодным и оставался таким на протяжении всего пути, пока Моргана не нашла его.
Будучи семи лет отроду, он работал за еду на местного пекаря. Каждое утро он подметал пол в булочной и передвигал мешки с мукой, пока его желудок не сводило судорогой от голода из-за запаха свежевыпеченного хлеба. Шли часы и он становился одержимым мыслью попробовать хоть крохотный кусочек хлеба.
— Могу я перекусить, сэр?
— Сначала заработай, мальчишка, а потом я тебе заплачу. И не ленись, иначе ничего не получишь.
Керриган попытался вернуться к работе, но пекарь снял плохие капустные листья, когда готовил еду на обед, мальчик был ужасно голоден и боялся, что ему станет плохо прямо на месте. Он едва мог терпеть эту боль.
Прошло два дня с тех пор, как он ел последний раз…
Пекарь выбросил снятые листья в мусорную корзину. Керриган уставился на них, пытаясь продолжать подметать. Эти увядшие листья не следовало есть и все же он почти мог ощутить их вкус. Представить себе, как он будет жевать и проглатывать их, пока боль внутри него не утихнет.
Когда стало очевидно, что пекарь закончил с капустой и собирается просто выбросить эти листья, Керриган потянулся, чтобы взять один лист.
Мужчина мгновенно ударил его тыльной стороной руки. Губы мальчика загорелись как от огня и от силы удара он почувствовал вкус собственной крови.
— Ты вор! — прокричал пекарь в ярости. — Жалкий сын шлюхи. Убирайся!
Керриган убежал, но сперва толкнул мужчину и стащил целую буханку хлеба. Он съел большую часть ее прежде, чем его арестовали, избили и заковали в колодки.
Три дня унижений стоили вкуса теплого сладкого хлеба, который восхитительно таял у него во рту. Кратковременного удовольствия от полного желудка.
Была ли ткань Сирен настолько дорога ей, что она бы рискнула ради нее жизнью?
Да, скорее всего. Даже будучи без сознания, она прижимала полотно к своей груди как львица, словно бросая вызов любому, кто попытается забрать то от нее.
Впервые за жизнь, полную бессердечия, предательства и жестокости, Керриган почувствовал странный укол сострадания. Как и у него до присоединения к армии Морганы, у Сирен ничего не было в мире, что она могла бы назвать своим. Ничего, кроме клочка бесполезной ткани.
Вздохнув, он закрыл глаза и мысленно призвал к себе Блэйза.
— Я тебе зачем-то понадобился, мой Король?
Керриган спустился с оконного карниза, чтобы мэндрейк не находился у него за спиной.
— Да. Присмотри ненадолго за девушкой. Мне кое-что нужно сделать.
Блэйз нахмурился.
— Ты уходишь?
— Я вернусь.
Мэндрейк выгнул одну бровь.
— Почему у меня есть предчувствие, словно ты собираешься сделать что-то глупое?
— Наверное, потому что я и собираюсь сделать что-то глупое.
— И для этого глупого поступка есть какая-то особенная причина?
— Вообще-то, нет.
В фиолетовых глазах Блэйза плясали смешинки, хотя Керриган знал, что мэндрейк не может увидеть ничего, кроме смутного контура его тела.
— Ладно, в таком случае я лучше буду ревностно охранять ее, чем присоединюсь к тебе в совершении глупости, так как я стараюсь делать все возможное, чтобы избегать подобных моментов.
— Хорошо, — Керриган отошел назад, используя свои силы, чтобы исчезнуть из этой реальности и вернуться назад в Камелот.
Перемещение таким способом вызывало в нем легкий дискомфорт. Его пронизывал слабый электрический импульс, затем пару минут тошноты, прежде чем все возвращалось в норму. Но при всем этом, он предпочитал такое перемещения обычному. Оно было более быстрым и простым.
Мужчина появился в комнате Сирен в башне и приготовился к засаде. Моргане было свойственно планировать такие вещи. Но здесь никого не было. Комната была такой же, какой Сирен ее оставила.
Очень странно.
Керриган осмотрелся, чтобы убедиться, что остался незамеченным, прежде чем обратил взгляд на красную ткань, лежащую на черной кровати. Закатив глаза от ее бесполезности, он схватил ту.
Что-то шевельнулось в углу.
Керриган дернул головой и уловил быстрое смутное движение. Он почувствовал, как глаза стали красными, когда его охватил гнев.
— Пакс?
Тень исчезла.
Керриган зашипел, заставляя себя не преследовать проклятого шарока, который без сомнений отправился прямиком к Моргане. Если он последует за Паксом, это не принесет ему ничего хорошего. Ему нужно вернуться к Сирен раньше, чем Моргана использует свою магию, чтобы определить их местонахождение.
Ему нужно создать барьер вокруг «Стражи Радости», чтобы держать Моргану подальше. Если она найдет их…
Столько всего он мог и, более того, собирался сделать, чтобы защитить Сирен.
* * *
Сирен лежала на своей стороне широкой позолоченной кровати, глядя наружу в открытое окно на идеально голубое небо. Если бы она сейчас была дома, то работала бы над тканью для платья на свадьбу дочери графа. Без сомнения, бедная Вэндлин сейчас проклинает ее за дополнительную работу. Без Сирен остальным несчастным ученицам придется работать еще больше.
Она чувствовала себя ужасно из-за этого. Она сказала им всем, что быстро вернется из дома гильдии.
Если бы она только знала, что с ней приключится…
Закрыв глаза, девушка представила свой ткацкий станок, стоящий у окна лавки. Она любила отвлекаться от работы и наблюдать за детьми, которые иногда играли на улице. Она также замечала знатных дам и их горничных, гуляющих по разным лавкамв поисках безделушек.
Дочь графа, посетившая мастера Руфуса и заказавшая ему бледно-желтое парчовое платье для своей свадьбы, была чрезвычайно хороша собой.
Сирен улыбнулась сама себе, представляя день, когда эта леди выйдет замуж за своего лорда. Как красива она будет в мерцающей ткани….
Она почувствовала, как что-то упало ей на руку.
Открыв глаза, девушка увидела алую ткань, хотя поблизости никого не было.
Сирен села, задыхаясь и глядя на полотно. Да, никаких сомнений, это была ее ткань. Она знала у ней каждый стежок, каждую нить.
— Лорд Керриган?
Нет ответа.
— Пожалуйста, милорд, если ты здесь, покажись мне.
— Зачем? — словно во сне слово шепотом прозвучало в воздухе.
— Я бы хотела лично поблагодарить тебя за это.
Она услышала как он пренебрежительно фыркнул.
— Прибереги свою благодарность, женщина. Она так же бесполезна, как и твоя ткань.
А затем она почувствовала, что осталась одна в комнате. Задетая его словами, Сирен посмотрела вниз на свою ткань. Та действительно была бесполезной. Но не смотря на это, Керриган, должно быть, затратил некоторые усилия, чтобы заполучить ее. На самом деле, возвращение в Камелот, когда Моргана была зла на него, можно считать безрассудством.
Тем не менее, он сделал это только для того, чтобы она не переживала. Возможно, несмело подумала девушка, чтобы сделать ее счастливой. Она знала не по наслышке, что такой поступок не был привычным для мужчины, подобного Керригану.
Тебе следует еще раз поблагодарить его за это.
Но он не хотел благодарности на словах. Это было не для него.
Внезапно, ее осенило. Наконец-то она знала, что может сделать с этой тканью.
* * *
Керриган нахмурился, когда маленькая полоска пластикового термометра прижалась к его лбу.
— Что за…?
Предмет сразу же перелетел через комнату в протянутую руку Блэйза. Мэндрейк пробежал по нему пальцами, чтобы прочитать данные, затем приподнял бровь в удивлении.
— Сорок пять градусов, а это… ну для человека смертельно, для тебя же, милорд, почти нормально. Проклятье. Я мог бы поклясться, что у тебя лихорадка.
Керриган откинулся в кресле, в котором сидел, и из его горла вырвался низкий рык.
— Какое безумие на этот раз нашло на тебя?
— То же безумие, которое не так давно заставило тебя рискнуть и вернуться в Камелот, чтобы порадовать какую-то крестьянку.
Керриган отвернулся.
— Кто говорит, что я так поступил, чтобы ее порадовать? Я сделал это для себя, таким образом, мне не придется выслушивать ее нытье и недовольство из-за ничтожной ткани.
Лицо мэндрейка выражало сомнение.
— С каких пор тебя это беспокоит? Я думал, ты живешь, чтобы заставить других страдать.
Так всегда и было. Но по какой-то причине, он не чувствовал обычной для себя сварливости.
— У этого разговора есть еще какая-то цель, кроме той, что ты нарываешься быть выпотрошенным?
Блэйз поднял руки, сдаваясь.
— Я только подумал, что мой Король захочет узнать, что действительно невероятно обрадовал женщину.
Он усмехнулся.
— Она глупа. Таких людей очень легко порадовать.
— Лично я считаю, что она достаточно умна.
— Это потому, что ты тоже глуп.
Блэйз спокойно выдержал это оскорбление, переместившись через комнату, чтобы оказаться справа от кресла Керригана. Мэндрейк склонился ниже, мягко проговорив:
— Это приятно, не так ли?
— Что?
— Сделать что-то приятное другому. Ты никогда не поступал так ранее, верно?
Керриган потянулся и схватил мэндрейка за горло. Он опускал его все ниже, пока не убедился, что существо смотрит на него.
— Ты переходишь все границы, слуга. Сделай так еще раз и умрешь.
Он отпустил Блэйза, который не мигая смотрел на него. На коже Блэйза проступило идеальное очертание его руки, но в выражении лица мэндрейка не было страха.
— Как пожелаешь, мой Король, — в сказанных словах слышался сарказм.
Керриган махнул рукой, используя свою силу, чтобы убрать отсюда существо прежде чем, он сделает с Блэйзом нечто более непоправимое.
Ему следовало наказать дракона за неповиновение. Поделом бы ему было.
Но, когда мужчина остался один, гнев прошел и он обдумал то, что сказал ему мэндрейк. Он сделал Сирен счастливой. Все эти века Керриган никогда никого не делал счастливым.
Даже сам себя.
* * *
Сирен тихо напевала, сидя на полу своей рабочей комнаты. Как бы ей хотелось знать размеры Керригана. Но уже было слишком поздно. Ткань была разрезана. Не то, чтобы это действительно имело значение, у нее была невероятная способность всегда угадывать с размерами вещей. Мастер Руфус постоянно это отмечал.
Девушка не знала, как так получалось. Казалось, она просто знала когда что-то было верным, а когда неверным.
Блэйз, который был достаточно любезным и предоставил ей ножницы, иглы и нитки, предупредил девушку, что Керриган, скорее всего, с презрением отвергнет ее подарок.
Он, конечно, мог. Но сделать тот все равно казалось правильным. Из всех, кого она знала, он единственный занимал достаточно высокое положение, чтобы носить этот цвет. Темно-красный будет хорошо на нем смотреться и оттенять его черные волосы.
И таким же цветом загораются его глаза….
Прекрати, Сирен!
Но это было правдой. Когда его глаза загорались, они были такого же красного цвета.
Отбросив эти мысли, девушка впала в то, что Вэндлин называла ее рабочим трансом. Каждый раз, когда она ткала на станке своей матери, с ней происходило что-то странное. Казалось, что время останавливалось. Она могла бесконечно работать не уставая.
Если бы только то же самое происходило, когда она работала на станке мастера Руфуса.
— Сирен?
Она услышала звук голоса Блэйза, словно он находился где-то далеко от нее.
— Да?
— Я принес твой ужин.
— Пожалуйста, поставь его куда-нибудь. Я еще не голодна.
Блэйз сделал, как она попросила, наблюдая за ее работой. Он мог сказать, что она имела очень смутное представление о его присутствии. Вокруг нее была странная аура… такую он видел всего несколько раз в прошлом.
Это было чем-то, что можно увидеть только магическим зрением, а не обычным взглядом. Он слушал красивый голос Сирен, пока та тихо пела сама себе старинную колыбельную. Ее руки изящно и без усилий работали над стежками на тунике. Не было ни спутанных нитей, ни пропущенных стежков.
Он не знал никого, кто работал бы быстрее, и в том темпе, в каком она шила, туника будет готова уже через пару часов. Он был впечатлен.
Более того, это вызывало подозрения. Он был в окружении достаточного количества магических существ, чтобы распознать их по виду, и наблюдая, как Сирен работает, начинал понимать почему та так важна для Морганы.
В этой «простой» крестьянке было что-то гораздо большее, чем заметно на первый взгляд.
— Сирен?
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что он заговорил.
— Да?
— Кем были твои родители?
По ее лицу он мог сказать, что вопрос удивил ее.
— Моя мать была ткачиха, а об отце я ничего не знаю. Он умер вскоре после моего рождения.
— А твоя мать? Где она сейчас?
Ее зеленые глаза потускнели, когда их наполнила глубокая, искренняя печаль.
— Она умерла почти сразу после того, как я пошла в ученицы к мастеру Руфусу.
Его кольнуло холодное предчувствие.
— Как умерли твои родители?
— Я не знаю об отце. Моя мать отказывалась говорить о нем. А что касается ее, то она погибла во время пожара, начавшегося когда она спала.
— Ты уверена? — вопрос вырвался раньше, чем Блэйз сумел остановить его.
Она нахмурилась.
— Прости меня, госпожа, — тихо сказал он. — Это был глупый вопрос.
— Ты знаешь что-то, чего не знаю я?
Блэйз покачал головой. Нет никакой необходимости говорить ей о своих подозрениях. В любом случае, пока у него не будет больше доказательств.
— Тебе следует поесть, прежде чем все остынет.
Медленно она встала, подошла к подносу и взяла попробовать кусочек хлеба.
В девушке было что-то прекрасное, хотя все ее черты были достаточно обычными. Она двигалась с несомненной грацией и уверенностью, чтобы было необычным для женщины такого низкого происхождения. Она изящно вытерла рот белой льняной салфеткой.
— Я делаю что-то не так?
— Нет.
— Тогда почему же ты так на меня смотришь?
Блэйз засмеялся над ее невинным вопросом.
— Я практически не могу тебя видеть в этой форме, — объяснил он. — Я вижу твою тень, а когда ты двигаешься, то вижу это как серый туман, который немного размыт.
— Ты слеп?
— Только в человеческой форме. В форме дракона у меня идеальное зрение.
— Почему?
— Я не знаю. Это проклятие моего рождения, — он не сказал ей, что с помощью своей магии мог увидеть многое даже будучи человеком (это был секрет, который он хранил только для себя), но цвета и все прочее было нечетким.
— Мне очень жаль, Блэйз. Тебе нужна какая-нибудь помощь?
Все что он сумел, это не рассмеяться над ее вопросом, представляя, как она помогает ему. И все же доброта ее жеста согрела мэндрейка.
— Нет, госпожа. Оставлю тебя работать.
— Блэйз? — спросила она, когда он повернулся, чтобы уйти.
— Да?
— Большое спасибо за то, что принес еду. Она очень вкусная и я тебе признательна.
Ее искренняя благодарность окутала мэндрейка странным теплом.
— Это было мне в удовольствие, Сирен.
Блэйз еще раз посмотрел на нее, прежде чем воспользоваться своими силами и покинуть ее. Когда он уже исчезал, перемещаясь, то увидел вокруг девушки слабую белую ауру…
Да, она была той, кем он и подозревал, интересно, знал ли Керриган об этом.
Блэйз глубоко вздохнул, осознав, что он оказался в опасном положении. Он находился между двумя Мерлинами.
Одним, который с радостью принял зло, и второй, которая даже не знала, что у нее есть эти силы. На самом деле, эта мысль ужаснула его, потому что в любом случае, если рядом оказываются положительное и отрицательное, то появляется глубокое влечение…
Или чертовски огромный взрыв.
Блэйз медленно выдохнул. Пусть бог сжалится над девушкой. Бедная Сирен понятия не имела, что ее ждет. Особенно, если Моргана узнает правду о ее рождении.