–  Должна сказать – нет, – подчеркнуто твердо сказала Лорелея, поставив чашку на блюдце.

– Это ложь, – улыбнулась Алиса. – Каждая из нас тайком поглядывает на него.

Все смутились.

– А что, разве не так? – настаивала Алиса.

– Красивый, черт, – сказала Мейвис.

– Красивый и привлекательный, как грех, – заявила Алиса. Она облокотилась на стол и опять просверлила Лорелею взглядом. – Признавайся. Думаешь о нем во всех подробностях.

Ну это уж слишком! Лорелея вспыхнула.

– Это неуместный разговор.

Алиса подняла голову, и в ее глазах засветилось озорство.

– Может, и неуместный, но разве тебе никогда не хотелось спросить женщину, что такое быть с мужчиной?

Лорелея чувствовала, что щеки разгорелись так, что вот-вот запылают.

– Мне известно в деталях. Большое спасибо.

– В самом деле? – спросила Мейвис.

– Ты была с мужчиной?! – выпалила Кейси.

– Нет! Мне бабушка говорила... – Она прокашлялась. – Ну, вы знаете что.

– Бабушка! – засмеялась Алиса. – А она тебе говорила...

Мейвис пришла на выручку Лорелее.

– Алиса, хватит, – сказала она предостерегающим тоном. – По-моему, ты достаточно засмущала девушку.

– Ну ладно. – Алиса снова принялась за чай. – Я тебе потом расскажу. А если бы мне представился случай увидеть Джека всего целиком до того, как я встретила своего Билли, я бы ему поддалась.

Ну вот, теперь Лорелея горела пламенем. Она представила себе Джека, лежащего на кровати, и глубоко внутри забушевало что-то непреодолимое.

– Извините, я пойду к себе, – быстро сказала Лорелея и выскочила из-за стола.

Ей срочно требовалось бежать от них и от ужасных, неуместных картин, которые ее терроризировали. Вернее, должны были бы терроризировать, но самое страшное то, что она не находила в них ничего ужасного. Ей нравилось так думать о Джеке!

Нравилось думать, как Джек ее обнимет и...

Она захлопнула за собой дверь и кинулась на кровать. «Прекрати! – скомандовала она себе. – Думай о Джастине!»

Она вызвала в памяти образ Джастина в военной форме. Да, у него потрясающая фигура. Высокий, горделивый...

И скучный. Она почти наяву слышала, как Джастин жестким тоном делает ей выговор: «Ну, знаешь, Лорелея! Разве я тебе не нравлюсь?»

«Нравишься, – услышала она свой ответ. – Ты очень приятный».

Но он не Джек. В его присутствии ее не бросает то в жар, то в холод. Рядом с Джеком она чувствует себя возбужденной и предельно женственной. Вопреки всем своим доводам, вопреки здравому смыслу она хотела пирата больше, чем когда-либо хотела Джастина.

«Нет, нет, нет!» – убеждала она себя. Неправда! Джастин скоро придет и спасет ее, и все будет так, как должно быть. Джек уйдет из ее жизни, и она будет в восторге. Да, будет!

Но тело реагировало по-своему. Рука потянулась к блокноту, лежащему на матрасе, перелистала его до страницы, где был нарисован Джек. Да, плечо имеет такую линию. А солнце придает коже золотистый оттенок. Длинные волосы закрывают крепкую шею. Бедра...

Лорелея закрыла глаза и попыталась вспомнить. Бесполезно.

Лорелея расстроилась и отложила блокнот. Надо еще раз рассмотреть его бедра.

«Лорелея! О чем ты думаешь?!»

– Я художник, – прошептала она. – Я просто хочу рисовать то, что вижу.

Хотя вообще-то она видела не все тело, бедра были под покрывалом.

Лорелея услышала, что Джек вышел из своей каюты. Не раздумывая она на цыпочках подошла к двери и приоткрыла ее. Джек только что прошел мимо, и она высунула голову, чтобы посмотреть на...

Он остановился и, к ее ужасу, оглянулся. Вот она и попалась! Смущенная и испуганная, она открыла дверь пошире – ей пришло в голову, как можно объяснить свое поведение.

– Скрипит, – сказала она и поводила дверью туда-сюда, но проклятая тварь не издала ни звука.

Она прекратила идиотское занятие, пока оно ее совсем не выдало.

– Дверь скрипит? – Джек поднял брови.

– Угу, – сказала она и посмотрела на петли. – Я подумала, не смогу ли исправить.

– С помощью угля? – спросил он, опустив взгляд на уголь в ее руке.

Она зажала уголь в кулаке и попыталась, придумать приемлемую ложь. Попалась! Она не желала сдаваться.

– Да, а что, новейшее средство. – Она открыла дверь пошире и сделала вид, что смазывает петли углем.

Джек подошел, скривив губы в улыбке.

– Отчего вы покраснели? – По блеску глаз она поняла, что он обо всем догадался.

Она сглотнула. «Придумай что-нибудь!»

– Там жарко.

– Вот как?

– Очень жарко.

Жарче, чем он мог себе представить. Джек заложил руки за спину и посмотрел на дверные петли.

– Хотите, принесу смазку?

– Э-э... Нет. По-моему, уголь помог. Слышите? – Она опять поводила дверью. – Больше не скрипит.

Она извивалась под взглядом стальных глаз.

– Тогда ладно, – сказал он, глаза смеялись. – Оставляю вас вашим... занятиям. – Он повернулся и пошел прочь.

Лорелея посмотрела на его бедра. Ага, вот линия, которую она пыталась изобразить. Мускулы твердые, ягодицы...

Не двигались. Подняв глаза, она увидела, что он смотрит на нее через плечо и смеется.

– Вам понравилось то, что вы увидели?

Она напряглась.

– У вас пятно.

– Где? – Он извернулся и посмотрел назад. – Не вижу.

– О, наверное, это так свет падал.

– Наверное. – Он явно насмехался.

Смущенная до глубины души, с горящим лицом, Лорелея собрала всю свою волю и с достоинством ответила:

– Всего хорошего, капитан.

– Всего хорошего, мисс Дюпре.

Лорелея закрыла дверь, бросилась на кровать и свернулась комочком, она смеялась над своим глупым положением, пока на глазах не выступили слезы.

– Он меня изловил, – прошептала она в подушку. – Что может быть хуже?

Он знает, что она смотрела на его...

О, вот бы кто-нибудь убил ее, и дело с концом!

Джек шел по палубе и ухмылялся. Наконец-то маленькая ведьма им заинтересовалась. Как разыграть следующий ход?

Лорелея еще не закончила портрет – это первый способ заманить ее в свою каюту. Нет, нужно что-то более тонкое. Более тонкое, черт! Единственное, чего ему хотелось, – это зазвать ее к себе прямо сейчас и остудить пыл в чреслах. Если он вскоре не овладеет ею, он сойдет с ума от желания.

«Ладно, Джек, – сказал он себе. – Что касается обольщения, в этом ты мастер. Что будешь делать?»

Обед. Это ключевой момент. Он заплатит Клейну и его парням, чтобы играли музыку под его раскрытыми окнами. Она любит танцевать – он покажет ей танцевальные шаги, о которых она и не слышала. Да, сегодня ночью она будет его.

– Кит, – позвал он, увидев, что мальчик слоняется возле матроса, чинившего парус. – У меня есть для тебя поручение.

– Поручение, капитан? – обрадовался Кит.

– Да, я хочу, чтобы ты передал послание.

Лорелея закрыла за Китом дверь. Значит, Джек приглашает ее к себе на ужин. Прошло много времени с тех пор, как он делал это в последний раз. Она хорошо запомнила тот ужин.

Дурацкое пари! Заставить его влюбиться в себя. О чем она только думала?

Нет, сегодня у нее другой план. Она хочет закончить свой рисунок так, чтобы он об этом не знал. И она знает способ, как сделать могучего капитана бессильным перед ее происками. Сегодня для этого будет прекрасная возможность. Кусая губы, она отправилась обратно на камбуз. К счастью, женщины были еще там.

– Кейси? – позвала она из дверей.

Все разом повернулись в ее сторону.

– Извините, что прерываю разговор. – Лорелея проскользнула в дверь и приготовилась к очередной лжи. Никогда в жизни она не прибегала к таким мерам! – Кажется, я бы не прочь попробовать тот снотворный сироп, о котором вы мне говорили.

– Хочешь поспать, милая? – спросила Кейси.

– Да.

Они вместе пошли в ее каюту, и Лорелея вытащила из комода бутылочку. Посмотрев ее на свет, она решила, что красно-коричневый цвет жидкости позволит подмешать ее в вино.

– Сколько нужно принять?

– Столовую ложку. Если выпьешь больше, то стошнит.

Лорелея поболтала бутылку, пытаясь оценить вязкость.

– Наверное, противная на вкус? – Если да, то Джек мигом распознает подвох.

– Что ты, она сладкая. Смешай с вином, и ничего не почувствуешь.

Слава Богу.

– Спасибо. Сегодня она мне пригодится. – Лорелея чувствовала себя ужасно из-за того, что приходилось врать, но, если она скажет правду, Кейси ни за что не отдаст ей бутылочку.

Неизвестно почему, но все четыре женщины уверены, что они с Джеком нравятся друг другу больше, чем положено. Кейси пошла приказать сделать Лорелее ванну, а Лорелея стала готовиться к ужину – вернее, готовить угощение для Джека.

Через несколько часов Джек был готов к началу состязания. Стол был уставлен лучшим фарфором, серебром и хрусталем, музыканты играли. Сам он надел свой лучший костюм и выглядел потрясающе.

Не хватало только Лорелеи.

Довольный собой, Джек сцепил за спиной руки и заглянул в соседнюю, смежную, каюту. Он улыбнулся. В ожидании победы он надушил простыни, продуманно расставил свечи. Через несколько часов он будет пировать на этой постели, как изголодавшийся нищий. В дверь робко постучали. Он встрепенулся – она идет к нему в сети!

– Войдите.

И она вошла – как муха к пауку. Он пошел ей навстречу. На ней было нежно-кремовое платье, подчеркивающее цвет кожи, волосы окружали голову ореолом золотых кудрей, локоны свисали вдоль шеи. Он низко поклонился. Она подала руку, и он поднес ее к губам.

– Опять роза? – спросил он, вдохнув сладкий, искусительный запах.

– Вы сказали, что вам это нравится.

«Бери ее! Чего ты ждешь?» Терпение, напомнил он себе. Еще не время. Но очень хотелось. Очень, очень, очень. Ему понадобилось все самообладание, чтобы не форсировать события.

– Ужин уже подали? Я опоздала? – спросила она, увидев накрытый стол.

Он покачал головой:

– Вы пришли вовремя, просто я не хотел, чтобы нам мешали.

– Обоюдное желание.

Он удивился, кровь начала медленно закипать.

– Осторожнее, Лорелея. Вы затеваете опасную игру. Не делайте приглашения, пока не захотите, чтобы я его принял.

По глазам он понял, что у нее на языке вертится ответ, но она его придержала. В какой-то момент он пожалел, что он не Джастин. Тогда бы он проводил время с невооруженной Лорелеей, которая не боялась бы расточать свои чары. Сколько еще очарования он бы в ней нашел?

Потом он решил, что пусть лучше держится так, а то он потеряет последний контроль над собой. Джек подвел ее к столу, отодвинул стул. Прошелестело платье – такой нежный, такой женский звук, от него в груди натянулись все струны. Никогда еще он не был так настроен на женщину. Но эту – эту он чувствовал всеми органами чувств, и в каждый она посылала огонь. Хотя ему меньше всего хотелось это делать, он отошел и сел с противоположной стороны.

– Вы сегодня очень красивы.

– Спасибо, – сказала она, раскладывая салфетку на коленях. – Я могла бы вернуть вам комплимент, но думаю, что вы сами сознаете, как выглядите.

– Вы так считаете?

– Вы слишком самонадеянны, чтобы не сознавать этого.

Он засмеялся и развернул салфетку.

– Я гадал, сколько вы продержитесь, изображая хорошее отношение ко мне.

Лорелея нахмурилась.

– Что-то не так? – спросил он.

– Нет... Да. – Она посмотрела на него загадочным взглядом. – Я не знаю, почему я с вами так веду себя, Джек. Не в моей натуре издеваться над людьми, но, когда я с вами, я ничего не могу с собой поделать.

Он почувствовал, как в челюсти возник тик.

– Если вам станет от этого легче, то знайте, моя мать всегда говорила, что я худший из людей.

Она пришла в замешательство.

– Почему она такое говорила?

Он поднял бокал вина и вздохнул.

– Но ведь это правда, не так ли? – Он отпил крепкого, сладкого вина и сказал: – В любом случае я не хочу об этом говорить.

Опершись о стол, она испытующе посмотрела на него:

– Вы всегда не желаете о себе говорить. Почему?

– Скучная тема.

– Едва ли. Вы можете быть обворожительным собеседником.

– Ну-ну, – со смешком сказал он. – Вы все-таки сделали мне комплимент.

– А вы убежали от моего вопроса.

Он сделал длинный глоток вина, поставил бокал на стол.

– Каков же вопрос?

– Почему вы никогда не говорите о себе? – сказала она с той настойчивостью, с какой охотничья собака преследует жертву. – Мы провели с вами немало часов, а я почти ничего о вас не знаю. Не знаю даже, какие книги вы любите. – Она прищурилась. – Вы боитесь, что, если расскажете о себе, я получу над вами какую-то власть?

Это было абсурдно, и он засмеялся. Она напряглась.

– Но ведь это правда, знание дает силу.

– Возможно, но это не имеет отношения к вашему вопросу.

– Тогда скажите.

Джек с минуту помолчал. Что за беда сказать правду? Он взвесил ответ и заговорил:

– Ладно. Если хотите знать, я не говорю о себе потому, что это никого не интересует.

– Что вы имеете в виду?

– Подумайте, Лорелея, – сказал он таким тоном, как будто говорил о чем-то скучном. – Сколько раз за день вы спрашиваете: «Как дела?» У человека может рушиться мир, но он посмотрит на вас и скажет: «Спасибо, хорошо, а как у вас?» Никому нет дела до чужих проблем. Этот урок я усвоил с ранней молодости.

– Скрывать чувства и двигаться своим путем?

– Именно.

– А если кому-то есть до вас дело?

– Уверен, что не вам.

– Откуда вам знать? Если вы не протянете руку, никто ее не возьмет.

Он фыркнул:

– Если я не протяну руку, никто ее не укусит.

– В каком пугающем мире вы живете, Джек, – сказала она, и выражение лица подтверждало ее слова. – Не могу представить, как можно жить, храня в себе свои чувства.

– А я могу.

Она не рассердилась, наоборот, в глазах появился неясный блеск.

– Будет день, и я вытяну из вас что-нибудь личное.

Он ответил с полуулыбкой:

– Будет день, я встану на колени и заявлю о вечной любви.

К его удивлению, она рассмеялась:

– Вы были правы, я не могу вообразить такую картину. Вы слишком горды и циничны, чтобы так поступить.

Джек возвел глаза к потолку, как будто обращался непосредственно к небесам:

– Наконец-то леди поняла причину. Значит, я выиграл пари?

Она молчала, словно обдумывала ответ. Когда она заговорила, ее голос был тихий и нежный:

– Нет. Это значит, что мы оба проиграли.

Слова странным образом ударили его, он не знал почему. Вечер проходил не так, как Джек планировал. Но с Лорелеей никогда не получалось так, как запланировано, у нее было дьявольское свойство все переиначивать.

Во время ужина Лорелея наблюдала за Джеком. Он действительно очень элегантен и имеет хорошие манеры. Где он выучился этикету? Говорит так, как будто учился в лучших европейских школах, а одевается – как будто вырос при дворе.

Она взяла кусок жареной курицы. Он очень сильный мужчина, не только физически, но и духовно. Она не переставала с удивлением спрашивать себя, что сделало его таким, – наверное, такая сила куется на адских кострах.

При этом он умеет проявлять доброту. В своем изолированном мире он каким-то образом научился быть приличным и заботливым. Странно, что человек, живущий в мире насилия, умеет проявлять сострадание.

Как бы она желала понять его!

Закончив есть, она слегка откинулась на стуле, держа в руке бокал с вином. Только теперь она заметила у Джека маленькую золотую серьгу. Она невольно улыбнулась.

Джек помедлил.

– В чем дело?

– Меня удивляет сережка. Вы носите ее все время, пока мы в море, но на моем приеме ее у вас не было.

В его глазах заиграло веселье.

– Это был бы самый верный способ выдать себя. Не так ли?

– Да, правда. – Она глотнула вина. – Зачем вы ее носите?

Он пожал плечами:

– Старая морская легенда говорит, что для пирата единственный способ попасть в рай – это купить себе пропуск, вот мы и носим на себе золото как плату за вход.

– Тогда почему у вас такая маленькая сережка?

– Мне сказали, что на всей земле не найдется столько золота, чтобы заплатить за мой пропуск.

– Вы действительно так чувствуете?

– Я же сказал, это легенда. Я не говорил, что верю в нее.

Вот опять. Неприятная нотка в голосе говорила о том, что он от нее закрывается. Закрывает самого себя от своих чувств. «Опять ты от меня таишься». Ее очень беспокоило, что он делает это так мастерски. Должно быть, за свою жизнь привык и это для него естественно.

Музыка на мгновение замолкла, потом заиграли медленную балладу.

– Не хотите ли потанцевать? – спросил он.

– С удовольствием, – честно ответила она.

Он подошел к ее краю стола, отодвинул стул, подал руку и вывел ее на свободное место возле окна. Когда он привлек ее к себе удивительно сильными руками, у нее закружилась голова. Он был слишком красив и великолепен себе во благо.

Она взглянула в настороженные глаза, которые не выдавали ни чувств, ни мыслей, и вспомнила, каким очаровательным, мальчишеским было его лицо, когда он спал. Свечи золотили ему волосы и придавали лицу мягкое сияние, сильные и нежные руки вели ее в танце с большим мастерством.

– Знаете, чего бы я хотела? – спросила она.

– Чтобы я отвез вас к отцу?

– Нет, кроме этого?

– Не могу вообразить.

Она прикусила губу, набираясь храбрости. Посмеет ли она сказать? Не дожидаясь, когда съежится от страха, она сказала:

– Я бы хотела, чтобы вы хоть на миг впустили меня в себя.

Его лицо тут же приняло дьявольское выражение.

– Забавно, но я того же самого хотел бы от вас.

– Джек, вы испорченный человек.

– Просто стараюсь добиться своего. «Как и я».

Она тоже изворачивалась, как могла: она танцевала наедине с бандитом обаятельнее самого дьявола, и все, что могла сделать, это не дать ему того, чего хотел он.

Что бы она почувствовала, если бы могла погладить самое прекрасное тело, которое когда-либо видела? Каково это – лечь рядом с ним и дать научить себя всем наслаждениям любви? Испытать те чувства, которые мужчина может вызвать в женщине...

«Поцелуй меня, Джек», – мысленно взмолилась она.

Но если он это сделает, она может отдаться ему. Как будто подслушав ее мысли, Джек опустил взгляд на ее губы.

– Я люблю, когда вы так близко ко мне. Я чувствую ваше дыхание на шее, и от него по всему телу пробегает дрожь и жар.

Надо было бы возмутиться, но она затрепетала. «Возьми меня, Джек». К счастью, слова застряли в горле. Он наклонил голову, она приоткрыла рот для поцелуя. Их дыхания смешались...

Раздался громкий стук в дверь.

Джек выругался.

– Черт побери, что там, пожар на корабле? – взревел он.

– К-капитан? – заикаясь произнес Кит. – Это опять я.

На лице Джека отразилось раскаяние.

– Входи, Кит. Я подумал, это кто-то другой. – И он отошел отЛорелеи.

Лорелея пыталась восстановить самообладание, стряхнуть с себя томление и непристойные желания. Слава Богу, что пришел Кит. – Еще минута – и она бы... Она не хотела думать о том, что бы она сделала. Джек бросил через плечо:

– Я вернусь через несколько минут.

Она только кивнула. Джек вышел. Дрожащими холодными руками она вынула пузырек со снотворным, спрятанный между грудей. Сейчас у нее появился шанс им воспользоваться, и она должна это сделать, хотя бы для того, чтобы уберечь свою добродетель.

Она вылила варево в его бокал и размешала пальцем, потом вернула пузырек на место.

Дожидаясь Джека, она подошла к окну и стала смотреть в океанский простор. По волнам плескался лунный свет. Океан излучал мир и покой.

Она услышала, как отворилась дверь; обернувшись, увидела, что Джек за ней наблюдает.

– С ним все в порядке? – спросила она.

– Он подумал, что одна из тех голов пробралась к нему в комнату. Оказалось, что это голова деревянной лошадки, которую он давно сломал.

Она засмеялась. Джек подошел, и смех угас, сердце забилось, она боялась того, что может сделать, если он ее обнимет.

– Не принесете ли мне вина? – спросила она.

Он медлил.

– Я бы хотела предложить тост, – сказала она, чтобы у него не было возможности отказаться.

Он подозрительно посмотрел на нее:

– Тост?

– Да.

Он принес бокалы. Лорелея пыталась умерить волнение, возникшее при взгляде на его испорченное вино. Рука слегка дрожала.

– Какой у вас тост? – спросил Джек.

– Я хотела бы поднять тост... за океан. Пусть всегда будет... таким же красивым.

Джек искоса посмотрел на нее. С ней что-то было не так, и как только он пригубил вино, то сразу понял, в чем дело. Она пытается его усыпить! Он узнал вкус отвратительного варева Кейси, которым она поила раненых, когда на них не действовал лаудаум. За годы он к нему притерпелся.

Чего Лорелея хочет добиться, приведя его в бессознательное состояние? Сбежать от него она не может. На корабле бежать некуда.

«Генри! – подумал он, и у него потемнело в глазах. – Она собралась к Генри».

Сначала от этой мысли он заледенел, но потом отмел ее. У Генри достаточно разума, чтобы не посягать на женщину, которую Джек объявил своей. Нет, она хотела чего-то другого. Чего-то такого, о чем он не подумал. Но он это вскоре выяснит. Запрокинув голову, он осушил бокал.

Лорелея в панике смотрела, как он пьет. Когда средство подействует? Джек нахмурился и приложил руку ко лбу:

– Я как-то странно себя чувствую.

Неужели она дала слишком много?!

– Что с вами? – спросила она, ужасаясь, что могла ему навредить.

– Я... по-моему, мне надо прилечь. – Он застонал и покачнулся. – Как болит голова! Боюсь, мне не добраться до кровати.

«Не дай Бог, чтобы я ему причинила вред», – взмолилась Лорелея.

– Я позову Тарика, он вам поможет.

– О... не знаю, смогу ли его дождаться. – Он опять покачнулся.

Испугавшись, она подставила плечо:

– Обопритесь на меня, я вам помогу.

Джек повесил руку ей на плечо и привалился к ней.

– В ту дверь. – Он кивнул на дверь справа от нее. Она двинулась туда.

И вот она в его каюте и на его кровати! Он успел лечь раньше, чем ослаб.

– Джек? – Она потрясла его за плечо. – Джек, вы заснули?

В ответ раздалось тихое посапывание. Она с облегчением села рядом. Ее окружил запах сандала, и она поняла, что запах усилился, когда он шлепнулся на кровать. Наклонившись к покрывалу, она принюхалась.

В глазах потемнело, но не цвет простыней был тому виной.

– Ах ты, распутник, – отругала она неподвижное тело. – Думал сегодня затащить меня в постель? Ну и кто из нас оказался умнее?

Лорелея встала и уставилась на него. Он лежал необычайно тихий и уязвимый, и она могла делать с ним все, что угодно, он бессилен ее остановить!

От этой мысли ее охватила дрожь. Поддавшись искушению, она провела пальчиком по округлой линии подбородка. Кожа была так не похожа на ее – твердая и... мужская.

– Я никогда бы этого не сделала, если бы ты не спал, – прошептала она, – но мне так давно этого хотелось.

Она потрогала волосы и восхитилась – шелковые! Пряди медового цвета мешались с коричневыми и золотыми. Безусловно, он и есть ее запретный объект желаний, и она получит огромное удовольствие, закончив эскиз. При этой мысли она улыбнулась, и тут ей пришло в голову, что она не сможет закончить рисунок, раз он полностью одет!

– О нет! Ты одетый... Что мне делать? – прошептала она. «Можешь его раздеть.

О нет, не могу! Почему? Он не собирается просыпаться, и никто не узнает».

Кусая губы, она размышляла, хватит ли у нее на это мужества. Нет, не хватит.

«Надо позвать Тарика, он это сделает. Да, это правильное решение».

– Оставайся на месте, Джек, – сказала она и пошла искать рулевого.

Вскоре они вернулись уже вдвоем.

– Говорите, напился? – с сомнением спросил Тарик.

– Он очень много пил за ужином.

Брови моряка сошлись на переносице.

– Что пил?

– Вино.

Тарик фыркнул:

– На корабле не найдется столько вина, чтобы свалить капитана Джека.

Стараясь выглядеть невинной и молясь, чтобы все это выдержать, Лорелея пожала плечами:

– Должно быть, он что-то пил до того, как я пришла, потому что, вы же видите, он крепко спит.

Тарик со скептической миной подошел к кровати. Убедившись, что Джек дышит, он покачал головой.

– Ладно, мисс Лорелея, я за ним поухаживаю. Идите к себе.

Она быстренько ретировалась. Как только за ней закрылась дверь, Тарик собрался раздевать Джека.

– Притронешься к пуговице – выпущу кишки. – Джек открыл глаза и в упор посмотрел на него. Тарик замер.

– Я думал, ты без сознания, – сказал Тарик и скрестил руки на груди.

– Мог бы знать меня получше. – Джек сел и потер подбородок, словно стирал след руки Лорелеи. – Я немного позабавился с нашей гостьей.

Тарик засмеялся.

– Ладно, тогда я пошел.

Оставшись один, Джек быстро разделся и лег в кровать. По какой-то причине маленькая мегера желает его раздеть, и, видит Бог, он собирается ей подыграть, даже если это его убьет.

Черт возьми, а ведь это вполне возможно...