Джек чувствовал себя так, как будто ему проткнули живот. Уолингфорд. Все рассчитал. Проклятая точность.

– Бен знает? – спросил он у Моргана.

– Я послал к нему Тарика.

– Когда Уолингфорд появится?

– Примерно через час. С ним идут три военных корабля.

Джек скрипнул зубами.

– А у меня нет ни одного.

– У тебя есть мой.

– Нет, Морган. Я тебе признателен, но я сам хотел выступить против него, так и будет. Я и без того слишком глубоко втянул тебя в свои дела, я знаю, как ты старался уйти от пиратства. Самое лучшее для тебя – спрятаться, пока все не кончится.

Джек посмотрел на кровать, где все еще спала Лорелея.

– Пообещай мне одну вещь.

– Все, что угодно.

– Если я умру, проследи, чтобы мое богатство разделили поровну между Китом и Лорелеей.

– Но, Джек...

– Просто обещай.

– Ладно. Обещаю.

Не чувствуя себя ни капельки лучше после этого, Джек сказал:

– Тебе лучше бы спрятать свой корабль. Если Уолингфорд его узнает, он и с тебя спустит шкуру.

– Я об этом уже подумал. Команда отвела его на другую сторону острова.

Джек хохотнул:

– Я неплохо тебя изучил.

– Да. Я собираюсь прийти туда, где вы встретитесь.

– Лучше не надо.

– Я понимаю, но тебе будет нужен надежный секундант, а я не какая-то трусливая тварь, чтобы отправлять тебя одного.

Лояльность Моргана всегда его изумляла. Он ее не понимал, но был благодарен Моргану за его благородство.

– Просто не стой у меня на пути.

– Ладно. – Морган ушел.

Джек закрыл дверь и уткнулся в нее лбом. Что толку желать несбыточного. Он сам выбрал этот курс, и теперь пришло время встретиться с судьбой. Он подошел к кровати и посмотрел, как слабый свет утра играет на сливочно-нежном теле Лорелеи. Он и сейчас чувствовал солоноватый вкус ее кожи, ощущал, как ее руки гладят его по спине.

Они были вместе так мало, но это была лучшая часть его жизни. Если ему суждено умереть, то пусть это будет сейчас, пока свежи воспоминания. Меньше всего ему бы хотелось стареть в одиночестве, пытаясь удержать в памяти эти чудесные дни, которые они провели вместе.

Эта маленькая женщина, что лежит в его кровати, изменила его навек. Он накрыл ее одеялом, оделся и стал ждать неотвратимого. Лорелея проснулась от солнечного света, бьющего в лицо, и запаха жареной ветчины. Вдохнув приятный запах, она открыла глаза и увидела, что Джек стоит возле окна и смотрит на океан.

Как будто почувствовав ее пробуждение, он повернулся и посмотрел ей в глаза.

– Доброе утро, – сказал он холодно.

С чего это Джек хмурится в такой прекрасный день? Что до нее, она с восторгом ждала, что проведет его с Джеком. Вообще-то она задумала рисовать его, ей не терпелось приступить к делу, тем более что та незаконченная картина утонула вместе с кораблем.

– Доброе утро, – ответила она. – О чем ты думаешь? Как выйти в океан?

Джек уже снова смотрел на океан, опершись рукой о подоконник. Прежде чем ответить, он глубоко вздохнул.

– Нет. Я думал, сколько времени займет у Уолингфорда высадка на берег.

– Что? – Она так и подскочила.

Правильно ли она расслышала? Обмотавшись простыней, она подбежала к окну. У причала стояли три английских корабля. Она сразу же узнала сторожевой корабль адмирала, все его пушки были расчехлены и направлены на остров. На улицах не было ни души, ставни в домах были наглухо закрыты, все замерло в ожидании предстоящего боя. Лорелее захотелось бежать – она не хотела возвращаться домой. Не сейчас и, конечно, не таким образом.

– Что нам делать, Джек?

Она взглянула на его лицо, и это ужаснуло ее больше, чем вид английских кораблей, готовых стереть город с лица земли. Господи Боже, он все-таки решил последовать своему безумному плану!

Он заговорил и подтвердил ее мысли:

– Одевайся, завтракай, а я подожду Бена. Потом пойду туда и встречусь с ними.

Ее охватил ужас.

– Ты не можешь этого сделать!

– Я должен.

Закрыв глаза, она молилась, как бы найти такой ответ, который удержал бы его от этого безумного шага. Неужели она так мало для него значит, что он готов отдать жизнь ради безрассудной жажды мести?

– Пожалуйста, не делай этого, – взмолилась она, обращаясь к той части его души, которая, как она знала, заботится о ней.

– Хочешь, чтобы я убежал?

– Мы с тобой убежим и найдем какое-нибудь место...

Он прижал палец к ее губам.

– Помнишь, что случилось с твоим дедом? Помнишь последние слова бабушки, обращенные к нему? «Если ты сражался как мужчина, ты не умрешь как собака».

Ее охватила злость.

– Это сочинил человек, который хотел представить мою бабушку монстром. Последние слова бабушки, обращенные к Калико Джеку, были о том, что она любит его больше всего на свете. Что она всегда будет его любить и не жалеет о том времени, что они провели вместе.

Взгляд Джека смягчился.

– Если она была такая, как ты, я в этом не сомневаюсь. Однако это ничего не меняет. У меня в жизни много чего было, но трусом я не был никогда.

О, как она хотела вбить разум в этого тупицу! Лицо Лорелеи потемнело.

– Ну и прекрасно. Иди, дай себя убить. Только не рассчитывай, что я пойду смотреть.

– Не надо. – Он повернулся и вышел.

В припадке гнева Лорелея швырнула простыню на пол. Как он смеет так себя вести! Что он о себе думает – сначала обольщает ее, занимается с ней любовью, а потом швыряется своей жизнью?

– Ну нет, Черный Джек, я не позволю, слышишь? – сказала она пустой комнате и стала подбирать с пола разбросанную одежду. – Я не собираюсь стоять и смотреть на твою смерть, как пришлось сделать моей бабушке. Я не дам такому случиться. По крайней мере без борьбы.

Не думая о завтраке, она стала одеваться. Возле гостиницы Джека встретили Морган и Бен. Улица была совершенно пуста, бриз с океана беспрепятственно продувал город.

– Уолингфорд согласен на твои условия, – сказал Морган. – Он посылает на берег пятерых, они забирают Лорелею, а он встречается с тобой на пляже. В качестве оружия он выбирает сабли.

Джек слушал, не глядя на Моргана, – его внимание было приковано к гавани, как будто он мог разглядеть там Уолингфорда, сошедшего на берег.

– Я так и знал. – Он показал на саблю Моргана. – Можно?

– Конечно, – сказал Морган, отстегнул пряжку и передал оружие Джеку. – Будь уверен, им ты убьешь ублюдка.

Джек пристегнул саблю к поясу.

– Это я и намерен сделать.

Бен кашлянул.

– Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Джек. Если ты потерпишь неудачу, я не могу обещать тебе пощаду.

– Это я прекрасно сознаю:

Сжав челюсти, Бен посмотрел на Джека, как будто видел его в последний раз. Игнорируя похоронный взгляд Бена, Джек повел их в маленькую гавань с решимостью в уме и тяжестью на сердце. Мысли невольно возвращались к Лорелее, к тому, как она выглядела этим утром, когда лежала на кровати, разметав волосы по подушке, и простыни повторяли очертания ее тела.

Единственное, что он с сожалением оставлял в этой жизни, была Лорелея.

Джек сжал зубы. Он не должен о ней думать. Не должен допустить, чтобы чувства помешали дуэли, иначе он действительно будет убит, как предчувствует Бен. Единственной надеждой на победу была его способность контролировать себя.

Подавив в себе все эмоции, Джек пошел к берегу. Волны плескались о короткий деревянный причал, вдававшийся в лагуну. Берег океана создавал здесь естественную гавань, и корабли оставались несколько поодаль на рейде, высаживая команду на берег.

В это утро на горизонте виднелось четыре корабля – один торговый, пришедший вчера вечером, и три военных, которые вестниками гибели стояли в рассветной тишине. Даже издали Джек видел, как суетится экипаж, спуская на воду шлюпки, которые доставят на берег ему на расправу его злейшего врага.

На берегу их ждал один из помощников Бена, тридцатилетний мужчина в такой же, как у Бена, одежде.

– Они скоро будут здесь, – сказал он.

Джек кивнул, глядя, как англичане залезают в маленькую лодку и гребут к берегу. Джек легко разглядел Уолингфорда и Джастина, особенно Джастина, потому что тот стоял в полный рост и даже слегка нагнулся, как будто приготовился спрыгнуть и поплыть к берегу. В другое время Джека позабавило бы, как этот тип торчал в лодке, пока отец не приказал ему сесть.

Джек сжал рукоять сабли. В любом случае все кончится до того, как Лорелея успеет одеться, до того, как Кит встанет и узнает, что он остался сиротой. Когда лодка подошла настолько, что от нее можно было дойти до берега, Джастин спрыгнул.

– Ублюдок! – ревел Джастин, шагая по воде с обнаженной саблей. Он держал ее над головой и при каждом шаге выдавал новое ругательство.

Оказавшись на берегу, он сразу же напал на Джека. Джек отразил удар, холодное, занемевшее тело снова полностью ему подчинялось.

– Я не с тобой пришел драться.

– Нет, со мной!

Джек отбил еще два удара.

– Не заставляй меня убивать тебя, мальчик.

Джастин покраснел.

– Ты не настолько мужчина, чтобы меня убить, трусливый вор!

– Ах, какое злобное оскорбление, – засмеялся Джек. Он оттолкнул от себя Джастина и посмотрел на Уолингфорда, который следил за ними с тревожным выражением на лице. Давно Джек его не видел. Форма сидела на нем с такой же напыщенностью и высокомерием, какие отличали все действия Уолингфорда.

– Значит, так ты сражаешься, старик? Посылаешь мальчишку умереть вместо себя?

Уолингфорд ничего не сказал, а Джастин опять кинулся на него. В груди Джека окрепла злость, он отбил удар и сверху обрушил саблю на клинок противника. От яростного удара Джастин пошатнулся, Джек улучил момент и толкнул его рукой. Джастин закачался, слегка повернулся и упал на землю животом. Сабля отлетела почти на три фута от его вытянутой руки.

«Убей его!»

Но Джек медлил, и в этот момент Джастин неуклюже поднялся с песка и подобрал свою саблю. Он повернулся к Джеку. На этот раз его лицо было маской страха и ужаса, он понял, что Джек – мастер, а он по сравнению с ним всего лишь ученик.

Наблюдатели, столпившиеся на пляже, поняли, каков будет исход. Это только вопрос времени – Джек отнимет жизнь у мальчишки. Они бились еще несколько минут, но это уже не было состязанием. Джастину недоставало запаса жизненных сил и умения. По щекам молодого человека лился пот, оставляя дорожки на лице, обсыпанном пудрой.

– Не-ет!

Крик ужаса и мольбы разорвал Джека, как удар шрапнели. Он оглянулся и увидел, что Лорелея, заливаясь слезами, рвется из рук Моргана.

– Пожалуйста, остановите их, пожалуйста! – Мучительные крики разбили то немногое, что оставалось от его силы духа.

«Какой-то своей частью я всегда буду его любить», – прошелестел в памяти ее голос.

Джек понял, что он не сможет убить человека, которого любит Лорелея. Невзирая на последствия. Джек отшвырнул саблю и посмотрел, как она пролетела дугой и легла на песок. При виде удивленного лица Джастина он мог бы засмеяться, если бы не знал, что приговорил себя к виселице.

Тяжело дыша и обливаясь потом, Джастин приставил саблю к горлу Джека.

– На колени, свинья!

Джек слегка покачал головой и скрестил руки на груди.

– Я ни перед кем не склоняюсь. Хочешь убить – убей, когда я стою.

– Джастин, пожалуйста, не трогай его!

Оба ошеломленно повернулись к Лорелее. Морган ее выпустил, и она кинулась к ним.

– Что ты сказала? – спросил Джастин, когда она встала между ними.

Лорелея вытерла слезы.

– Это не он. – Она схватила Джастина за руку и отвела саблю от шеи Джека. – Это не Черный Джек.

Подошел Уолингфорд. С суровой педантичностью он оглядел Лорелею.

– Что ты говоришь, детка?

Лорелея посмотрела на Джека и сглотнула. Перед тем как заговорить, она сделала несколько глубоких вдохов и взяла себя в руки.

– Черный Джек умер, а этот человек... он меня спас от него.

– Лорелея, – угрожающе сказал Джастин. Она повернулась к жениху с мольбой на лице.

– Помнишь тот вечер в таверне? Ты просил меня опознать Черного Джека. Я показала на него, но неужели ты думаешь, что, если бы это был он, я бы стала его защищать?

У Джастина задергалась щека; Джекждал, когда он обвинит ее во лжи. Уолингфорд поднял к глазам монокль и пристально посмотрел на Джека. После напряженной паузы адмирал обратился к Лорелее:

– Тогда кто же он?

– Джей... Джейкоб. – Запинаясь она старалась придумать имя. – Джейкоб Дадли.

Джек поднял брови – ну и имечко. Спасибо, конечно, но неужели нельзя было придумать что-нибудь получше? Например, Перси Пойндекстер? Или Оскар Гридли?

– Это правда? – спросил его Уолингфорд.

Джек обдумывал ответ. Ей потребовалось много дерзости, чтобы перед лицом британских офицеров дать ложные показания об известном преступнике. Где-то в глубине души он все еще желал противоборства с Уолингфордом, но, с другой стороны, он изнывал от желания защитить Лорелею.

– Я никогда бы не унизился до того, чтобы обвинить леди во лжи.

– Я тоже, – сказал Джастин и вложил саблю в ножны. – Теперь я вижу, что в своей жажде крови ошибся – вы не тот человек из таверны.

– Ты уверен? – спросил Уолингфорд своего младшего сына.

– Совершенно уверен.

Бен с нервным смешком выступил вперед:

– Конечно, он не Черный Джек. Разве вы не слышали, что я обещал повесить гнусного пирата, если он когда-нибудь покажется на моем острове?

Джек настороженно повернулся к нему. Это уж чересчур. Ну ладно, Бен ему за это заплатит. Позже.

– Ну что ж, – пропыхтел Уолингфорд. – Джастин, забирай свою невесту, а вы... – он устремил взгляд на Джека, – пойдете со мной. Я хотел бы с вами поговорить.

Джек похолодел.

– Не думаю, что это необходимо.

– Это не просьба, юноша. Предлагаю вам подчиниться.

На языке Джека так и вертелось ругательство, но один только взгляд на Лорелею утихомирил злость. У нее на лице светилось участие, более того, он мог бы поклясться, что видит в ее глазах любовь – если бы не знал, что такого не может быть.

Нет, конечно, это была любовь к Джастину. Джастин оттащил ее от Джека и повел к лодке, она обернулась, и Джеку потребовалось все его самообладание, чтобы не побежать за ней.

И только тут Джек понял, где находится – это был тот самый пятачок, который годами завораживал его мечты. То место, про которое он сказал Тадеусу, что знает, где умрет Черный Джек. Жутковатый холодок пробежал по спине. Джек пошел к лодке следом за Уолингфордом.

– Не волнуйтесь, – сказал адмирал в своей напыщенной манере, – мои ребята отвезут вас на берег, как только закончится наша встреча.

«Если бы я мог верить хоть чему-то, что вылетает из твоего рта, старик».

Тем не менее Джек шел за ним. С тяжелым сердцем он смотрел, как Джастин заботливо подсаживает Лорелею в лодку. Хотелось кричать от ярости, пнуть это отродье под зад. Это он должен сидеть рядом с Лорелеей, а не Джастин!

Он не понимал, почему она его спасала. По правде говоря, зря она трудилась – один удар меча, и его страданиям пришел бы конец.

Не в силах видеть их вдвоем, Джек сел к ним спиной. На всем пути до корабля никто не проронил ни слова.

Когда они поднялись на борт, Лорелею увели, а Джек пошел за Уолингфордом на нижнюю палубу в офицерскую каюту – типичный кабинет для совещаний, с длинным столом и стульями. Дубовые панели сверкали полировкой, из открытых окон лился солнечный свет.

Уолингфорд плотно закрыл дверь.

– Почему ты не убил Джастина на берегу?

– Потому что, сколько бы я ни ненавидел тебя, я не могу убить своего брата.

Уолингфорд заложил руки за спину и подошел к Джеку. Прищурившись, спросил:

– Это единственная причина?

– Единственная, которую я намерен тебе назвать.

Он прошел мимо Джека, как бы обдумывая его слова, потом снова к нему повернулся.

– Скажи, почему Лорелея солгала?

Джек скрестил руки на груди.

– Откуда мне знать? Я никогда не понимал женщин и их преданности.

Уолингфорд подвигал челюстью, потом глубоко вздохнул:

– Я знаю, что ты мне не поверишь, Джек. Но я очень сожалею о том, что сделал с тобой и твоей матерью.

Джек фыркнул:

– Ты прав, старик. Я тебе не верю.

На глазах у Уолингфорда блеснули слезы, он отвернулся и покашлял.

– Я хочу, чтобы ты знал: я действительно любил ее... и тебя.

Он и правда думает, что Джек ему поверит? Как он смеет даже произносить такие слова?

– Понимаю, – медленно сказал Джек, сдерживая закипающую ярость. – Вот почему ты нас бросил.

– Нет, – прорычал Уолингфорд. – Вот почему я был вынужден вас бросить.

Что этот дьявол имеет в виду? Наплевать, что бы там ни было.

– Ты думаешь, это все оправдывает? Освобождает тебя от вины? – Джек с отвращением скривил губы.

Уолингфорд смотрел на него с мукой на лице, и впервые в жизни Джек увидел в искаженных чертах нечто другое, кроме самодовольства и уверенности.

– Знаю, что нет. Я не прошу прощения, я заслужил твою ненависть. Видит Бог, я сам себя ненавижу.

Кровоточащие чувства адмирала заставили Джека помедлить.

– Тогда почему ты нас бросил?

– Потому что Шарлотта узнала о вас и пригрозила, что заберет Адриана и Джастина и уйдет от меня.

У Джека отвисла челюсть – такого он меньше всего ожидал. Этот ублюдок увез их на край земли и бросил без всякой поддержки, потому что его женушка могла отнять у него законных наследников!

– Что? – недоверчиво сказал он.

– Джек, я испугался. Она могла меня погубить. Желание ударить старика было таким сильным, что Джек сам не понимал, как сдержался. Хотелось проткнуть кишки этому подонку.

– И вместо этого ты погубил нас.

– Мне пришлось. – Адмирал настаивал, как будто мог сказать хоть что-то, что изменило бы отношение Джека. – Я понимал, что, если Маргарет будет в Англии, я рано или поздно окажусь у ее дверей. У меня был единственный выход – отправить ее туда, куда я не смогу вернуться.

Джек схватил его за горло.

– Я понял. Ты оставил нас в аду, потому что ты отъявленный негодяй. – Он сжал руки, наслаждаясь тем, как под ладонями оседает дряблая плоть. – Ну, так вот, могу отправить тебя туда же.

У Уолингфорда глаза полезли на лоб, он старался оторвать от горла руки Джека.

– Тебе не придется меня туда посылать, – говорил он с каждым вздохом, который ему удавалось втянуть через сжатое горло. – Я прожил в аду каждый день своей жизни. Не было часа, когда бы я не видел перед собой ваши лица – твое и Маргарет.

Джек прижал отца к стене и снова схватил за горло, дожидаясь, когда тот испустит последнее дыхание и на этом все будет кончено раз и навсегда.

– Вот почему ты пнул меня ногой в лицо, когда я умолял тебя отдать гинею за мою свободу?

Уолингфорд закрыл глаза.

– Боже всемилостивый, Джек, я не собирался так делать. Ты меня удивил. Я понятия не имел, что вы с матерью переехали, и вдруг ты смотришь мне в лицо. Я отреагировал не думая.

– И за это я тебя ненавижу.

– Я знаю, и для тебя будет утешением узнать, что я умираю.

Джек ослабил хватку.

– Что?

– Это правда. – Уолингфорд обеими руками уцепился за руку Джека. – У меня чахотка. Я кашляю кровью, врачи говорят, что мне недолго осталось. Вот почему я хотел поговорить с тобой. Я обеспечу тебя.

Джек с рычанием выпустил его. Он уже не разбирался в своих чувствах. Желание убить отца было сильно, как всегда, но появились другие чувства, и они приводили его в замешательство. Одно он знал наверняка: он ничего не примет от этого человека. Чтобы иметь возможность спокойно приходить на его могилу.

– Мне ничего от тебя не нужно, старик.

Уолингфорд величественным жестом одернул китель.

– Да, я уверен, что ты разбогател зато время, что грабил людей.

– Этому я научился, когда подыхал от голода в сточных канавах.

Уолингфорд поморщился, потом глубоко вздохнул, как будто успокаивал себя.

– Прекрасно, не бери. Я знаю, что это не облегчит мою совесть, не доставит радости тебе, просто я должен был это сделать.

Джек скривил губы:

– А что скажет милейшая Шарлотта?

Лицо адмирала затвердело.

– Меня не волнует, что она скажет. Она на долгие годы превратила мою жизнь в ад. Как ты думаешь, почему я хожу в море, зная, что умираю? Потому что мне лучше жить здесь, чем видеть ее рядом и слушать ее каркающий голос.

Джек невольно фыркнул. Хоть какая-то справедливость есть на этом свете.

– Когда ты улыбаешься, ты очень похож на мать.

Джек словно очнулся.

– Пожалуйста, ответь мне на один вопрос, – попросил Уолингфорд.

Джек с недоумением уставился на него – как он смеет о чем-то просить?

– Зачем ты вызвал меня сюда? – продолжал Уолингфорд. – Я подумал, что ты обо мне сожалеешь. Что тебе меня не хватает.

– Я хотел тебя убить.

– Я подумал, что после всех этих лет ты захотел примириться.

Джек не мог этого так оставить. Нет, пусть этот негодяй узнает правду.

– Ничего ты не понимаешь, – прорычал он. – Ты все у меня отнял – мать, безопасность, достоинство. Полгода назад ты поджег корабль «Белая голубка», помнишь?

– Да, помню. Корабль «Патриотов» вырвался из блокады, и я сделал все, чтобы защитить интересы короны. Почему тебя это трогает?

– Потому что на том корабле находился человек, который был мне отцом, и ты его убил.

По щеке Уолингфорда скатилась одинокая слеза.

– Мне очень жаль, Джек. Я не знал. Перед этой искренностью Джек смешался. Уолингфорд подошел к столу и выдвинул ящик. Он достал кинжал с ручкой из слоновой кости и положил на стол.

– Вот. Убей меня. Можешь это сделать, я заслужил.

Джек шагнул и протянул руку. Он уже готов был взяться за кинжал, но отшатнулся. Лорелея выкупила его жизнь, и он не позволит отцу снова ее отобрать.

– Ты этого не заслуживаешь.

Уолингфорд прерывисто, облегченно вздохнул.

– Джек, я все сказал. Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь найти в своем сердце желание избавиться от ненависти, которую ты ко мне чувствуешь.

– Говорят, со временем все становится возможным. – Джек повернулся и вышел из каюты.

– Зачем ты солгала, Лорелея? – спросил Джастин, как только они остались одни в маленькой каюте.

Лорелея погладила его по щеке. Бедный, дорогой Джастин. Он похудел, глаза ввалились.

– Ты обо мне тревожился?

– Конечно, – сказал он и положил руки ей на плечи. – Я не мог ни есть, ни спать от страха, что может сделать с тобой этот монстр.

Ее охватило чувство вины. Он страдал, а она по большей части наслаждалась жизнью.

– Джек совсем не такой, как ты думаешь.

Джастин был ошеломлен.

– Как ты можешь так говорить?!

Она отвела взгляд. На сердце было тяжело: она не хотела обижать Джастина. Ни в коем случае. Но если сказать ему правду, это его убьет.

– Ты все еще хочешь на мне жениться? – спросила она.

– Конечно. Почему... – Щеки залила краска, голос потух. – Если он наложил на тебя лапы, клянусь, я его...

– Утопишь в крови?

Джастин посмотрел на нее убийственным взглядом. Она сдержала улыбку.

– Извини, Джастин. Просто я видела вашу дуэль, и хотя я все еще тебя люблю...

На него навалилось понимание. Ужас и недоверие засветились в глазах.

– Нет, Лори. Скажи, что это неправда.

– Хотела бы, но это так. Его я тоже люблю.

Лицо его потемнело.

– Настолько, что ради него отшвырнешь меня?

Сцепив руки, Лорелея уставилась в пол.

– Я не отшвыриваю тебя, Джастин. Просто...

Он прижал палец к ее губам:

– Ничего больше не говори. Я не желаю слышать. Я все понял в тот же момент, как увидел твое лицо, когда ты за него просила. Он знает о твоих чувствах?

Стараясь не встречаться с ним глазами, Лорелея пожала плечами.

– Тогда скажи, что он тоже тебя любит.

– Хотела бы, но не могу.

– О, Лори, – сказал он и обнял ее. – Ты знаешь, как я тебя люблю, но я бы солгал, если бы не признался, что испытываю облегчение.

Она изумленно уставилась на него.

– Да, облегчение от того, что он не причинил тебе вреда, и от того, что ты больше не хочешь выходить за меня замуж.

– Почему?

Он отодвинулся и посмотрел на нее с улыбкой.

– Я не тот человек, который тебе нужен. Я всегда это знал, но ты так хотела получить меня, что я не мог тебя разочаровать. По правде говоря, ты такая живая и милая, а я просто Джастин, которому нравится сидеть тихо, тогда как ты желаешь быть в центре внимания. Это неплохо, за это я тебя люблю, но со мной ты никогда не будешь счастлива. Я уверен, через некоторое время мой однообразный образ жизни исчерпает твое терпение.

У нее сжалось горло, она ласково улыбнулась ему:

– Ты замечательный человек.

– Недостаточно замечательный, – вздохнул он. – Ступай, пока я не передумал. Иди к своему пирату. – Он повернул ее к двери.

Лорелея заглянула ему в лицо.

– Спасибо.

У него были печальные глаза, но он дотронулся губами до кончиков своих пальцев, а затем прикоснулся к ее носу.

– Скажи ему, чтобы хорошо с тобой обращался, а не то нам придется столкнуться в кровавом поединке.

Она засмеялась, он открыл дверь и легонько подтолкнул ее к выходу. Лорелея вышла на палубу и оказалась в нескольких шагах от Джека. Он направлялся к лодке. Забыв о роли леди, она подбежала и схватила его за руку.

– Привет.

У него в лице мелькнуло удивление.

– Что ты тут делаешь?

Она заколебалась. Что-то было не так. Джек выглядел расстроенным и... да, он выглядел потерянным.

– Я иду с тобой.

Он оглянулся вокруг, потом покачал головой:

– Ты больше со мной ничем не связана.

– Нет, связана.

– Женщина, хоть раз будь разумной. Иди домой.

Она протянула к нему руку.

– Но, Джек...

Он уклонился от ее руки.

– Никаких «но». Я не хочу, чтобы ты была рядом, не хочу, чтобы ты до меня дотрагивалась. Ничего не хочу от тебя, только чтобы ты оставила меня одного!

Она отступила, слезы застилали глаза, но она не заплакала. Он не должен видеть, как ей больно. А потом ее охватила злость. Двум мужчинам, которых любила, она в лицо врала, она спасла Джеку жизнь, и вот награда! Ну и черт с ним, если он так к ней относится.

– Прекрасно. Уходи. Ты прав, здесь я дома. Я принадлежу этому миру. Здесь мне не страшны такие, как ты.

В его глазах что-то мелькнуло, но потом взгляд затвердел. Он прошел мимо нее и спустился в лодку. Сначала Лорелея не могла поверить, что он ее покинул. Она заставила себя подойти к перилам и увидела, как он гребет к берегу. Только тогда истина ударила ее изо всех сил. Джек ушел. Ему наплевать на нее. И хуже всего то, что в то время как он для нее – все в этом мире, она для него абсолютно ничего не значит.