Уидернси, Англия

Кристиан Эйкрский сидел в трактире единственного на весь город постоялого двора, доедая в одиночестве свой ужин, в то время как вокруг него чавкали, прихлебывая эль, остальные постояльцы. В комнате было темно, так как свет исходил от огня, плясавшего в очаге, на котором тучная, дородная женщина жарила оленину и свинину.

Он торчал здесь вот уже четыре дня, ожидая встречи с Язычником и Лахланом Макаллистером. Они собирались объединить свои усилия.

Все они шли по следам убийцы их друга, который, по слухам, направился со своими братьями в эту сторону. Если убийца Лисандра находится где-то поблизости, Кристиан разыщет его и заставит заплатить за то, что тот у них отнял. И если Лахлану удалось узнать что-нибудь полезное о своем пропавшем брате Киране Макаллистере, то он обрадуется еще больше.

Но на самом деле для него было важно единственно то, чтобы душа Лисандра обрела покой. Лисандр был хорошим человеком, а как член Братства просто не имел цены. Его смерть была огромным несчастьем для всех них. Члены Братства прошли через все круги ада не для того, чтобы, вернувшись домой, погибать из-за чьей-то подлости.

Допив остатки эля, Кристиан оставил деньги на столе и поднялся, собираясь идти в свою комнату.

В такие минуты он почти ненавидел свое одиночество. В особенности потому, что Нассиру и Зенобии совсем недавно пришлось покинуть его. Они уехали как раз накануне его отъезда в Утремер.

Но с другой стороны, Кристиан по доброй воле выбрал жизнь в одиночестве.

Так было лучше.

Он почти шесть лет прожил в уединении в монастырских стенах, где братьям вообще запрещалось разговаривать. Они общались друг с другом при помощи рук, никогда не размыкая губ. Поэтому ему было не привыкать к тишине и одиночеству.

Пожив с монахами, Кристиан провел следующие шесть лет в заточении в грязной двадцатифутовой камере у своих врагов. Он не испытывал никакого желания снова оказаться в оковах.

Впервые за всю свою жизнь он был свободен и всерьез намеревался таковым и остаться.

Если одиночество было платой за свободу, то пусть так оно и будет. Ему приходилось расплачиваться потом и кровью за то, что имело для него гораздо меньшую ценность.

Кристиан подошел к своей комнате в конце коридора, распахнул дверь и резко остановился, увидев одинокую фигуру, в ожидании стоявшую возле маленького столика, на котором мерцала масляная лампа.

Стройная фигура незнакомца была закутана в длинный черный плащ, благодаря которому совершенно невозможно было понять, какого он пола или национальности.

— Вы, часом, не ошиблись комнатой? — спросил он, думая, что это очередной заблудившийся путник.

— Смотря как на это посмотреть, — ответил женский голос, спокойный и чувственный, в котором сквозил легкий незнакомый акцент. — Ты Кристиан Эйкрский?

Услышав этот вопрос, он напрягся, в особенности потому, что он недавно приехал из Хексема, который кишел наемными убийцами, разыскивающими его и его братьев по оружию.

И среди этих наемных убийц были женщины…

Кто его ищет?

Женщина шагнула вперед и дерзко потянула за тонкую золотую цепочку, обвивавшую шею Кристиана, на которой покоился королевский герб его матери с того самого часа, когда он появился на свет. Перевернув его, она увидела на обратной стороне гравировку верхушки гербового щита королевства, которое он посетил лишь однажды, еще будучи ребенком.

— Да! — сказала она, выпустив цепочку, так что та упала поверх его черного монашеского одеяния. — Ты действительно тот, кого я ищу.

— А вы кто такая?

Изящные руки незнакомки вынырнули из темных складок и расстегнули пряжку плаща. Не успел он даже сделать вдох, как она опустила руки, и плащ с глухим стуком упал на пол, обдав его дуновением ветерка.

Кристиан увидел, что она стоит перед ним обнаженная, во всем блеске своей красоты. Длинные черные волосы струились по ее плечам, прикрывая груди, в то время как кончики волос щекотали темный треугольник в своде ее бедер.

Она была прекрасна, и его тело бурно откликнулось на ее вызывающую наготу.

— Кто я такая? — спросила она, и в ее голосе снова прозвучали чувственные нотки. — Я твоя жена, и я здесь, чтобы заявить на тебя свои права!

Ошеломленный этими неожиданными словами, Кристиан ощутил удивление, граничащее с ужасом, когда она дотронулась до него.

Он тут же отшатнулся:

— Простите, но у меня нет жены.

Незнакомка устремила на него томный взгляд своих темных глаз из-под длинных черных ресниц:

— Как бы мне хотелось, чтобы это было так, но увы, милорд, у вас совершенно точно есть жена, и она намерена остаться с вами.

Кристиан усилием воли заставил себя замолчать. Очевидно, эта женщина сумасшедшая. Он поднял плащ с пола и быстро обернул его вокруг обнаженной фигуры, хотя что-то в его душе кричало, что ему не следует так скоропалительно прогонять ее.

Часто ли мужчина встречает на своем пути женщину, которая столь дерзко предлагает себя ему?

Определенно не так уж часто.

— Миледи, вы…

— Адара, — перебив его, сказала она. — Теперь ты меня вспомнил?

Кристиан открыл было рот, чтобы сказать «нет», но тут в его голове промелькнул образ маленькой девочки из его детства. Он помнил только ее большие карие глаза, которые изучали его с огромным любопытством, что делало ее похожей на нежного олененка. Та девочка была застенчивой тихоней, определенно не принадлежавшей к тому типу женщин, которые обнажаются перед незнакомым человеком.

Но эти большие карие глаза…

Это были те же самые глаза, столь же обворожительные, как и прежде. А точнее, еще обворожительнее.

— Вижу, ты меня узнал. — Эти слова пронзили его, словно мощный удар клинка. — И я тоже тебя помню.

Адара притихла, когда воспоминание о юном Кристиане промелькнуло в ее голове. Увидев его впервые, она была очарована его светлыми волосами и белой кожей. В ее королевстве светловолосые люди встречались крайне редко. А красивые светловолосые люди — и того реже.

Он явился во дворец в день их свадьбы, одетый в тончайший шелк, который развевался вокруг его фигуры, как синее облако. Ей едва исполнилось пять лет, и она взирала на него, дивясь на красоту этого юноши, которому надлежало стать ее мужем.

Теперь она была очарована мужчиной, который стоял перед ней. Очень высокий и статный, он держался как человек, привыкший повелевать. Он был именно тем, кого она искала. Человеком, который способен заставить любого, кто посмеет посягнуть на его личность и права, бежать с поля боя в страхе.

Не говоря уж о том, что он был намного красивее, чем она могла ожидать.

Его длинные золотистые волосы спускались чуть ниже плеч, и у него была небольшая, аккуратно подстриженная бородка, которая подчеркивала его мужественность, делая его облик еще более строгим. Взгляд его светло-голубых глаз был обжигающим и умным. Он обладал лицом, на которое женщины помимо своей воли взирают с благоговением и вожделением.

— Мы были обручены, и только, — сказал он глухим голосом, эхом прокатившимся по комнате, от которого ее по какой-то непонятной причине бросало в дрожь каждый раз, когда он открывал рот.

— Нет, Кристиан, в тот день мы поженились. У меня есть бумаги, подтверждающие это.

— Покажите.

Не обращая внимания на его вызывающий тон, Адара застегнула плащ и направилась в угол, где она оставила маленький сверток, в котором лежали два простых платья и ровно столько золотых монет, чтобы она в целости и сохранности вернулась домой. На дне его лежал кожаный кошелек, в котором находилось нужное ей доказательство.

Вынув документ, она протянула его недоверчивому мужчине, чья царственная аура, казалось, заполнила собой всю комнату. Все пошло совсем не так, как она рассчитывала. Люциан заверил ее, что как только она разденется перед мужем, тот упадет на колени и тут же скрепит их брак любовной близостью.

Изучая Кристиана, она все больше сомневалась, чтобы что-то на этом свете могло заставить этого гордого мужчину упасть на колени.

Для этого определенно понадобится нечто большее, чем простая женская нагота.

Глаза Кристиана сузились, когда он открыл и прочел документ — смутное воспоминание из своего детства. Теплый летний день незадолго до смерти его родителей. Адара не обмолвилась с ним ни единым словом, когда ее отец ввел ее в тронный зал, чтобы они познакомились, прежде чем подписать брачное соглашение.

Она только взглянула на него, покраснела и, подписав пергаментный лист, выбежала вон. И больше за все время своего двухдневного пребывания во дворце он, ее не видел.

Теперь, когда он пробежал глазами латинские буквы и их детские каракули, лицо его сделалось мрачным. Королева была права. Это была не помолвка. Это действительно был брачный договор.

— Меня обвели вокруг пальца! — возмущенно проговорил он.

Нет, это было не совсем верно. Учи он латинский более прилежно, он смог бы тогда прочесть договор и опротестовать его содержание.

Даже будучи ребенком, он должен был держать ухо востро, а не доверять другому человеку свое будущее.

Никому нельзя доверять безоглядно.

Печаль и смущение отразились на ее лице, придав ему хмурое выражение, отчего оно, однако, не стало менее прелестным.

— Понимаю, — сказала она. — Но это ничего не меняет. По закону мы женаты, и мне нужно, чтобы ты вернулся со мной домой и занял королевский престол.

Кристиан отрицательно покачал головой:

— Я немедленно расторгну этот договор.

— Нет! — вскинулась она. — Ты не сделаешь этого!

Он нахмурился, рассерженный тем, что она настаивает на невозможном.

— Ты что, не в своем уме, женщина? У меня нет ни малейшего намерения возвращаться в Элджедеру. Ни сейчас, ни потом.

Адара выпрямилась. Глаза ее метали огонь, в то время как щеки пошли пятнами от гнева.

— А у меня нет ни малейшего намерения предоставлять тебе свободу, в то время как мне нужно, чтобы ты был моим мужем. Я все еще девственница, но если ты сейчас уйдешь из этой комнаты, я лягу в постель с первым встреченным мной мужчиной, который согласится на это, и поклянусь всеми святыми, что ты был единственным, кого я познала за всю свою жизнь, а потом приволоку тебя домой в цепях, если это понадобится!

Он побагровел, услышав ее угрозу. Воистину ее дерзость не знала границ!

— Ты рискнешь своей бессмертной душой, чтобы привязать меня к себе?

— Нет, но я продам свою душу самому дьяволу, чтобы уберечь свой народ от поганых рук твоего двоюродного брата, и если лжесвидетельство — единственный способ спасти мое королевство, то я согласна. Я сделаю все, что необходимо.

Кристиан, не двигаясь, смотрел на нее, чувствуя, что у него перехватило дыхание. Она просто непостижима!

— Ты меня даже не знаешь.

— С каких это пор мужчины стали такими разборчивыми? Ты можешь положа руку на сердце сказать, что никогда не ложился в постель с женщиной, с которой был едва знаком? Я твоя жена, и наш союз должен вступить в законную силу.

Кристиан не ответил на ее вопрос. Он не желал на него отвечать.

Королева окинула взглядом его фигуру, облаченную в одеяние бенедиктинского ордена. Ее лицо стало совершенно белым.

— Ты принял духовный сан? О, пожалуйста, только не говори мне, что я обнажила свое тело перед монахом! За это я точно буду гореть в пламени ада!

Кристиана так и подмывало ответить «да», но он не выносил лжи. Слишком часто в своей жизни он сталкивался с ложью, чтобы лгать другому человеку.

Пусть даже безумному. . — Нет, я не давал монашеского обета.

Выражение лица и голос девушки потеплели, и в уголках ее безупречного рта заиграла улыбка:

— Ты и в самом деле хороший человек, Кристиан Эйкрский, раз не солгал мне.

Он посмотрел на нее, прищурившись:

— Не стоит заблуждаться, миледи, я отнюдь не хороший человек, и у меня нет ни малейшего желания узаконивать этот брак.

Его слова больно ранили ее. Нет, все было не так, как она рассчитывала. Она надеялась, что ее муж окажется более сговорчивым.

А в глубине ее души, там, куда она не осмеливалась заглянуть, поселилось разочарование, оттого что он вообще не узнал ее, в то время как в ее жизни, с тех пор как они поженились, не проходило дня, чтобы она не думала о нем, не гадала, где он, и не беспокоилась о его благополучии.

Но она никогда не допустит, чтобы он узнал об этом. В душе она могла быть по-женски сентиментальной, однако она оставалась королевой, на чьих плечах лежала тяжелая ноша. Может, она и не обладала обостренным чувством собственного достоинства, но оно, бесспорно, у нее было.

— Я тоже не хочу видеть тебя своим мужем. Ты нужен мне всего лишь на несколько недель, чтобы защитить мои владения. После этого ты будешь волен жить, как тебе заблагорассудится.

Кристиан вскинул голову, услышав ее дерзкую тираду.

— Что ты сказала?

Глубоко вздохнув, она заговорила с ним спокойным, ровным голосом, за которым скрывался вихрь гнева, желания и страха, бушевавший в ее душе:

— Мне не нужен муж, чтобы править моими землями. Я сама способна позаботиться о своем народе. Мне всего лишь необходимо твое присутствие, чтобы усмирить твоих людей и чтобы твой узурпатор больше не смог навязывать мне свое общество.

— Мой узурпатор?

— Да. Базилли. Ты помнишь его? Он покачал головой:

— Я не знаю никого, кто носил бы это имя.

— Ты помнишь хотя бы его отца, Селвина?

Кристиан довольно хорошо помнил этого мужчину с ястребиным профилем. Хладнокровный, бесчувственный человек. Именно он был тем, кто сообщил ему о смерти родителей, когда он был мальчиком. Селвин повел себя жестоко и бессердечно, сказав, чтобы он перестал плакать и был мужчиной: «Жизнь — это трагедия, мальчик, ты должен смириться и привыкнуть к этому».

В то время Кристиан не знал, насколько верны были его слова.

— Да, я помню его.

— В таком случае тебе, возможно, будет интересно узнать, что эта змея притязает не только на твой трон, но и на мой тоже. Его и его сына нужно остановить во что бы то ни стало.

Кристиан нахмурился:

— Если это правда и его сын хочет жениться на тебе, тогда зачем Селвин написал мне, чтобы я вернулся домой и подтвердил нашу помолвку?

Услышав это, она усмехнулась:

— Скорее всего он умолял тебя вернуться домой, чтобы убить тебя. И они убьют меня, если я буду настолько глупа, что выйду замуж за Базилли.

— Ты лжешь.

Она метнула в него хитрый взгляд:

— Ты так думаешь? Скажи мне, тебе никогда не казалось странным, что оба твои родителя погибли в пожаре, в то время как ты сидел себе в целости и сохранности в укромном уголке? Что, они спрятали тебя, чтобы уберечь от своей участи?

У Кристиана сперло дыхание, когда до него дошел смысл ее обвинения. Неужели в ее словах была хоть доля правды?

Ребенком он был слишком поглощен горем, рвавшим на части его сердце, чтобы думать об этом. Став мужчиной, он сделал все возможное, чтобы изгнать прошлое из памяти.

— Коли уж на то пошло, ты никогда не задавался вопросом, почему на твой Богом забытый монастырь в Эйкре напали воры и разрушили его и почему никто из твоей семьи не приехал проверить, жив ли ты? Ты единственный наследник большого королевства, и тем не менее они бросили тебя на произвол судьбы. Почему никто ни разу не попытался разыскать тебя? Быть может, потому, что ты должен был погибнуть вместе с остальными монахами и именно это они всем и сказали?

Кристиан задумался над ее словами. Насколько ему было известно, никто не интересовался его судьбой, когда он сидел в темнице. Именно он, выйдя на свободу, отослал домой письмо, чтобы сообщить домочадцам о своей судьбе.

Селвин немедленно написал ответное письмо, в котором умолял его вернуться домой, в то время как Кристиан оправлялся от ран, полученных в итальянском монастыре. Кристиан отказался, после чего отправился во Францию с другими членами Братства. В последующие годы он несколько раз в год обменивался с дядей немногословными письмами через условленные монастыри.

— Селвин много лет знает, что я жив и где я путешествовал.

И все эти годы на его жизнь покушались столько раз, что он сбился со счету…

Искренний взор ее темных глаз обжег его.

— Селвин способен на многое, о чем ты даже не догадываешься. Он злой человек, тиранящий твой народ. В отличие от тебя я не допущу, чтобы мои подданные страдали, в то время как я не делаю ничего, чтобы им помочь.

Ее слова звенели у него в ушах, разжигая гнев в его душе. Всю свою взрослую жизнь он посвятил тому, что помогал угнетенным, а теперь эта женщина смеет говорить ему, что его люди страдают, в то время как он ничего не делает, чтобы помочь им?

Это просто нелепо.

— Откуда мне знать, что ты не лжешь? — спросил он.

— Я здесь, не так ли? Зачем еще мне понадобилось бы ехать через враждебные земли, чтобы без предупреждения явиться в страну, которая находится столь далеко от моих владений?

— И как ты меня нашла?

— Наняла сыщика.

Кристиана удивили ее слова, хотя он не понимал, что его так поразило, принимая во внимание остальные ее нелепые поступки.

— Сыщика? Как мог он найти меня, если ты не имела ни малейшего представления, кто я и чем занимаюсь? Коли уж на то пошло, ты даже не представляла, как я выгляжу.

Она заколебалась. На лице ее появилось неуверенное выражение.

— Мой младший советник сам нашел его, и сыщик сказал, что знает, кто ты такой, и что в это время года ты должен быть недалеко от аббатства Уидернси в Англии.

Адара умолкла: в ней зашевелилось нехорошее предчувствие. Она была так поглощена заботами о том, как разыскать своего своенравного супруга, что подобные вопросы даже не приходили ей на ум.

В самом деле, сыщик даже не спросил, как выглядит Кристиан.

И прежде чем она успела додумать эту мысль до конца, дверь в комнату с треском распахнулась.

Бросив взгляд через плечо Кристиана, Адара увидела за его спиной четверых солдат с мечами наголо.