Солнце только что выглянуло из-за горизонта, когда мы вышли на задний двор. Хэлли и я подготовились, чтобы хорошо выглядеть для мамы. Я заплела ее волосы, и она заправила их в рубашку.

- Мама должна увидеть мои новые ботинки! - сказала она с широкой улыбкой и светлыми глазами.

Это была самая счастливая улыбка, которую я не видела уже довольно давно.

- Точно. А сейчас давай сосредоточимся и будем следить. Помни, что сказал папа о многих странных вещах на дорогах. Слушай, и обращай внимание на окружение, -

Хэлли решительно закивала головой.

Я помогла ей надеть рюкзак, и я привязала ее куртку вокруг талии, прежде чем выйти из дома. Ее голова казалась голой, и я поняла, что ее шляпа была до сих пор в моей руке.

- Не забывай об этом, - сказала я, протягивая ей.

Папа был тихим, но я не хотела говорить с ним об этом. Я боялась, что он изменит свое мнение.

Мы шли вниз по задней аллее, щебетали птицы и сверчки . Гравий хрустел под ногами, и штаны папы свистели, который я только заметил, когда мы шли пешком.

Папа был вынужден затянуть свой ремень на две дырки, с тех пор как все это началось, и его штаны провисали в задней стороне. У меня не было привычки смотреть в зеркало, но было не трудно видеть, что все потеряли вес. Чем больше я думала об этом, тем больше я готовилась, что мама тоже будет выглядеть по-другому.

Мое сердце подпрыгнуло. Мы узнаем это к концу дня. Я была так взволнована, и хотела успокоить ее страхи, и я должна была ее видеть.

Когда мы вышли из-за холма за Шаллотом на шоссе 123 и повернули на север, я действительно начал волноваться. Может, сегодня мы увидим маму. Папа был по-прежнему тих, держа в руках деревянную ручку трезубца, что он нашел в чьем-то сарае неделю назад. Он по-прежнему носил полуавтоматическую винтовку, которую он нашел на путепроводе возле Андерсона, и я все еще несла свою винтовку и алюминиевой битой Джуди, но из-за человека, с пушками было легче выйти из города, чем могло быть.

Я никогда не узнала, кем же был этот мужчина, он был верен, также определенно умен. Прогуливаясь на ту сторону города каждый день, чтобы стрелять инфицированных, чтобы не только проредить население нежити , но для того чтобы шум привлек их в противоположную сторону города, где мы оставались. Когда мы ушли, мы встретили только несколько кучек.

Папа был прав. Мы не были на дороге в течение более двадцати минут, когда мы обнаружили первую группу. Они направлялись на север, но мы были подветренной стороны. После того, как мы добрались достаточно близко, они пошли на наш запах.

- Готовьтесь, - сказал папа. - Колени, а затем голова. Бьем сильно. Хэлли?

- Да? - сказала она, страх почти заглушал ее голос.

- Держись подальше от дороги, но просто не смотри на нас. Смотри по сторонам.

Когда первый зараженный подошел достаточно близко к папе, он сунул трезубец в его лицо. Он сразу замер, а когда папа дернул металлические зубцы, он упал на землю. Он пошел за другим, и я повернула ручку биты, держа его низко и в стороне, пока я не был достаточно близко. В основном они были сосредоточены на папе. Казалось, что всякий раз, когда он убивал одного, те вокруг него возбуждались и больше зацикливались на агрессоре.

Я замахнулся на колени женщины, приближающейся сторону папы, а потом я снова качнулась, когда она упала на землю.

- Отойди немного назад, Дженна. Стой рядом с Хэлли!

Я послушалась и отошла, оглядываясь назад. Хэлли стояла посреди дороги, как папа поручил накануне вечером. Она смотрела на нас, но и часто посматривала вокруг.

- Хорошо держишься, Хэлли. Продолжай в том же духе! - сказала я, замахиваясь на инфицированных, которые подходили слишком близко.

В течение нескольких минут, группа была побита, и папа, и я стоял над ними, тяжело дыша и улыбаясь.

- Мы сделали это, - сказала я, пыхтя.

- Хорошая работа, малыш, - сказал папа. - Все в порядке, Хэлли?

Она побежала в мою сторону, обнимая меня за руку. - Давай поторопимся!

Мы продолжали идти в более медленном темпе, пока наше дыхание не вернулось в норму, а затем пошли немного быстрее.

- Ты заставила меня гордиться там.

- Да? - откликнулась я.

Он схватил козырек моей кепки и игриво потянул его вниз.

- Да. Из нас выходит хорошая команда.

- Я тебе говорила,- сказала я с самодовольной улыбкой.

- Ты тоже, - сказал он в Хэлли.

Она подняла голову, щурясь один глаз, и ухмыльнулась.

- Ты изменился, - сказала я. - В хорошем смысле. Ты не кричишь больше и не злишься.

Папа зацепил руку вокруг моей шеи.

- Ну, может быть, апокалипсис заставил меня вырасти.

- Я думаю, что мама будет удивлена.

- Думаешь? - он усмехнулся.

- Да, и она будет благодарна тебе за заботу о нас и за благополучную доставку к ней.

- Ну, это хорошо, но ... Я не делал это для нее. Я сделал это потому, что вы мои дети, и я люблю вас.

Хэлли обнял его с одной стороны, и я обняла с другой. Мы стояли вместе в середине дороги укутанные любовью, принятием и благодарностью. Я чувствовала, как папа, и я, наконец, поняли друг друга, и я знала, что все будет по-другому, как только мы доберемся до ранчо, изменяться отношения между ним и мамой.

По мере того как солнце поднималось и жара отдавалась волнистыми линиями на асфальте, наша любовь превратилась в одну линию пота и решимости. Мы не были на полпути, и Хэлли нужны были тень и перерыв, чтобы попить воды.

Папа сделал глоток из фляги и протянул его мне.

- Нам нужно активизироваться, девочки. Такими темпами, мы не дойдем до наступления ночи.

Я посмотрела на мою младшую сестру.

- Я знаю, что жарко, но думай о маме. Просто продолжай думать о маме.

- Не позволяйте жаре отвлекать вас от окружения, - сказал папа. - Мы должны...

Я услышал стон слишком поздно. После того, как все зараженные поскользнулись мимо, один просто взял появляться из-за деревьев и впился зубами в предплечье папы.

Папа закричал и упал с ним. Хэлли тоже закричала, но у меня не было такой роскоши, бояться или даже грустить. Я была зла. Папа был укушен, и в его глазах я увидела, что это - конец. Несколько миль назад, мы только что пришли к пониманию. Мы только что разобрались. Все будет по-другому. Каждой клеточкой моего гнева я била, по зараженному, пока он не был обезврежен .

Хэлли все еще кричала, когда папа встал. Она смотрела на его руку, как будто она была в огне.

- Я сожалею, - сказала я, с волнением и моя грудь вздымалась. - Мне очень жаль.

- Комплект первой помощи! - сказал он, указывая на рюкзак.

Он обернулся, и я вытащила пластиковый контейнер.

- Что нужно? Что мне делать? - спросила я. Слезы текли из моих глаз.

Крики Хэлли размылись в фоновом режиме.

- Жгут!

Я передала ему эластичную полосу.

- Марля и лента!

После того, как он привязал турникет здоровой рукой и зубами, он поставил один большой квадрат марли на рану, а затем еще прежде, чем обернуть ленту вокруг его руки на каждом конце.

Я протянул банку спрея антибиотика.

- Нужно побрызгать, прежде чем приклеить на пленку? - спросила я.

Он посмотрел на меня, с безнадежностью в глазах.

- Не будет никакой пользы. - Он встал и посмотрел на меня и Хэлли. - Мне так жаль, девочки, - его глаза наполнились слезами. - Мне очень, очень жаль.

Мы обнялись снова, на этот раз, без взаимопонимания и мира. Мы все плакали.

Папа сел и прислонился спиной к дереву.

- Мне нужно отдохнуть пять минут!

- Хэлли, дай ему воду, - сказала я.

Гнев ушел, оставив лишь пустую боль, смешанную со страхом. Я вспомнила, как Тавия склонилась над телом своего брата, и тогда в этой сцене не было ничего подобного, что я чувствовала сейчас. Я думала о том, как Коннор существовал с пустотой в глазах каждый день. Я всегда считала, что он просто страдает невыносимой печаль, которую он не мог описать словами, но «печально» было неправильное слово. Печаль - общий термин, но это чувство было очень специфично. Оно было уникально хотя бы только тем, что оно проявлялось по-разному для всех кому достаточно не повезло испытать его. Папа заходил в горящие здания для проживания. Он возвращал людей к жизни. Он был непобедим. Но сейчас он сидел, рядом с деревом, мысленно готовился к смерти, оставляя своих маленьких дочерей в одиночестве. Он не говорил, но я могла видеть в нем пытки, закрученной в его глазах.

- Нам лучше идти, - сказал он. Я потянулась, чтобы помочь ему встать на ноги. - Я не знаю, сколько у меня времени.

- Обратно в Шаллот? - спросила я.

- Мне очень жаль, Дженна. Правда, - сказал он, срывающимся голосом.

- Как скажешь. Давайте просто отведем тебя куда-нибудь отдохнуть, - сказала я.

- Пойдем, Pop Can, - сказал папа, протягивая руку Хэлли.

Моя нижняя губа задрожала, и я поддерживала его каждый шаг, медленный, но устойчивый, обратно туда, где мы начали. С каждым шагом, чувство вины наваливалось на меня. Оно было тяжелее, чем у папы. У него было плохое предчувствие. Это было не из-за срока или даже, что мама не собиралась быть там, когда мы приехали. Он почувствовал, что его последний день идет, и я подтолкнула его в него.

После того, как в какое-то время, он стонал от боли в руке, и она распространилась на его запястье и плечо. Затем началась головная боль. К тому времени, когда мы возвратились к темно-зеленый двухэтажный дом, который был нашим домом в течение последнего месяца, папа был бледен и сильно вспотел.

Я помогла ему подняться по лестнице на заднем крыльце и в гостиную, где он упал на диван.

Я посмотрела на Хэлли.

- Я сначала проверю дом. Оставайся здесь.

Проверив каждую комнату, за каждой дверью и внутри каждого шкафа, я убедилась, что дом был пуст, и окна были все еще заколочены. Я не могла заботиться о папе и беспокоиться о том, что может подкрасться к нам.

Я побежала в ванную и намочила холодной водой мочалку. Я старалась не плакать, шепча себе быть сильной.

Он собирался умереть, но все могло быть по-другому, если я бы не заставила уйти. Я посмотрела на пыльное зеркало. Мои волосы были мокрыми от пота, лицо стало розовым от солнца. Моя одежда была грязной, мои глаза ввалились и стали тусклым.

Это не было похоже на видеоигры. Перезагрузка не случилась.

Я вошла в гостиную. Я встала на колени рядом с диваном и подперла голову папы с подушкой. Он втянул воздух сквозь зубы, делая шипящий шум.

- Все болит? - спросила я.

- Как, когда у тебя худший грипп в истории, - сказал он со слабой улыбкой.

Я вытерла лицо с тряпкой, а затем сложила его, прежде чем аккуратно положил его на лоб. - Это плохо, - прошептала я хрупким тихим голосом. - Я не знаю, что делать.

- Нет, знаешь. Дженна, слушай меня. Мы планировали это. Я делал прививку от гриппа. Я быстро качусь в пропасть, - его живот и грудь вздымалась один раз, а затем он проглотил.

- Принеси чашу, сказала я Хэлли.

- Но... - начала она.

- Сейчас же!

- Дженна, - сказал папа, - держи пистолет при себе, пока я не перестану дышать.

Я покачала головой. - Я не хочу это делать. Пожалуйста, не заставляй меня.

- Не ждите. Даже не прощаюсь. Скажи Хэлли перейти в другую комнату, и заботиться об этом.

Я пожевала губами, пытаясь удержаться от рыданий. Мое зрение размылось из-за слез. Мне придется пристрелить папу. Что за мир? Ничто не могло подготовить меня к этому разговору, и определенно не для самого действия.

- Папа ...

Он наморщил лоб, а затем потянул меня к своей груди.

- Я сожалею, что ты должна сделать это, - сказал он срывающимся голосом. - Я люблю тебя так сильно.

- Я тоже тебя люблю, - сказала я сквозь прерывистое дыхание. - Я тоже тебя люблю.

Он отпустил меня.

- Обещай мне, будешь заботиться о сестре, несмотря ни на что.

- Я обещаю, - сказала я, снова вытирая лицо.

Хэлли вернулась с большой миской, ее щеки были мокрые и красные. Когда она увидела выражение моего лица, ее губы задрожали.

Он вытащил свой рот на сторону, с сожалением в его глазах.

- Дженна, ты умная. Ты умнее меня, и это спасет ваши с сестрой жизни. Доверяй своим инстинктам. Думай головой, а не сердцем, - он схватил чашу и вывернул содержимое своего желудка, что было не так много. Он откинулся на спинку дивана, его лицо стало землистого цвета. Жилы под кожей начали темнеть.

- Я не хочу, чтобы ты умер, папа, - сказала Хэлли, посапывая.

Он потянул ее к себе.

- Все будет хорошо, Pop Can. Вы будете в порядке. Вы очень сильны духом. Вы обе. Я доверяю твоей сестре заботу о тебе. Ты должна доверять ей тоже.

- Хорошо, - сказала она, принюхиваясь и кивая на его груди. Он отпустил ее, и она оттолкнула очки вверх. - Хотя я хочу, чтобы ты тоже был в порядке. Пожалуйста, будь в порядке.

Нижняя губа папы опустилась.

- Я не могу. Мне бы хотелось, чтобы я мог. Мне очень жаль, - он сглотнул, а затем его снова вырвало.

Все происходило очень быстро. У меня было странное ощущение. Я не хотела, чтобы он оставил нас, но я отчаянно хотела конца его страданий.

- Не спешу уходить, - сказал папа. - Не принимайте эмоциональных решений. Подумайте несколько дней, если необходимо. Когда вы подумаете, что все поняли, подумайте еще немного. И хорошенько понаблюдайте за соседом, прежде чем говорить с ним. Возьмите пистолет, но не дайте ему знать, что у вас есть. Научи Хэлли защитить себя, - он поднял голову. - Я что-то забыть. Я должен сказать вам все. Я должен был научить вас, водить машину, как... - его желудок сжался, и он застонал, его вырвало в миску снова.

Я откинулся на спинку стула и посмотрел на потолок.

- Я был настолько обеспокоен, защищая вас, что я забыл научить вас, как выжить без меня.

- Ты справлялся, папа. Мы будем в порядке.

Я встала и отнесла чашу в туалет. Я вылила содержимое, а затем промыла его в раковине, прежде чем быстро вернуться к папе. Он был настолько горячим, что я чувствовала жар, излучающийся от его кожи. Его глаза были налиты кровью, и его вены становилось все темнее, так как вирус пленял его тело.

- Вы будете, потому что вы сильные, как ваша мама. Вы можете сделать это.

- Хэлли, - обратилась я, - принеси еще одну холодную тряпку для его головы.

Она подчинилась без вопросов.

Через час, он, казалось, прекратил боевые действия, и его тело расслабилось. Он был истощен. Он едва мог двигаться. Хэлли сидела в кресле в комнате, глядя на него. Я изо всех сил старалась, чтобы ему было удобно - меняла тряпки на его голове, положила лед на его руку, и дала ему воды, даже если она обратно выйдет через рвоту.

Я хотела, просить его не делать этого, чтобы он не заставлял меня это делать, но у него не было выбора, как и у меня. Мы оба были сильными ради Хэлли, и я должна быть сильной после. Я пыталась не допустить, чтобы мой ум блуждал к мысли о том, каково будет выжить в одиночку с моей сестрой. Мы должны были сначала пережить его смерть.

- Дженна, - он растягивал слова.

Густая слизь образовалась в уголках его рта. Его вены разветвлялись под его бледнеющей кожей, темной и страшной, как у монстра, каким он бы стал . Я видела этих тварей так много раз, но ни один из них не был похож, на того кого я знала. Ни один из них не был похож, на того кого я любила.

- Да папочка?

- Я люблю тебя. Я люблю Хэлли. Приготовься.

Он втянул еще нескольких неглубоких вдохов, а затем остановился на мгновение. Затем он выдохнул все это, не спуская в другом дыхании. Его голова упала на бок, и его глаза смотрели мимо меня, они были пустыми.

Я подавила крик.

- Папа? - проглотила я. - Папа?

Его слова повторялись в моей голове, и я толкнула его.

Ничего.

Я положил руку на его глаза, чтобы закрыть их, а потом я встала. - Хэлли, иди в другую комнату и закрой уши.

Я вытащила толстый черный ремень с моего плеча и держала винтовку обеими руками, вставая на ноги.

- Папа! - воскликнула Хэлли, протягивая руку к нему.

Я остановила ее одной рукой, держа ее прочь.

- Иди в другую комнату, так что я могу делать это, прежде чем он обернется монстром.

- Дженна, не делай этого! - она закричала.

- Я не хочу! Я должна! - сказала я, по моим щекам текли слезы. Я проверила прицел винтовки, а затем сняла с предохранителя.

Пальцы папы дернулись.

- Дженна, смотри! Он все еще жив! - крикнула Хэлли. - Не делай этого!

Его веки открылись, чтобы показать две млечные глаза, а потом он моргнул. Он посмотрел на меня, и его губы начали формировать рычание.

Моя грудь покачнулся, как я сдерживала рыдания.

- Пожалуйста, отвернись, Хэлли! - я подняла винтовку, и сквозь поток слез, прицелилась и нажала на курок.