Я только начала успокаиваться, так кто-то начал стучаться в двери. Несколько полицейских ослабили цепи, которые они закрутили вокруг ручек двери час назад.
Ворвался пожилой мужчина в камуфляжной форме:
- Они... они убили их! Тупые сукины сыновья застрелили их всех.
Люди начали задыхаться и начали плакать.
- Кто? - спросил главный полицейский, стоящий между мужчиной и толпой.
- Эти идиоты, охраняющие переезд! Они застрелил грузовик и всю семью, которая пыталась пройти...
- Какую семью? - спросил кто-то.
Началась нервная беседа.
- Я не знаю. Я пытался остановить их. Я пытался остановить их! - сказал мужчина. Он начал плакать. - Люди застряли в пробке... они вышли из своих машин и пытались бежать в Андерсон. Эти ребята застрелили всех! Они все мертвы! Мужчины ... Женщины ... дети ... они стреляли во всех, кто двигался.
Вопли и крики стали громче.
- Что нам делать?
- Почему они это сделали?
- Инфекция добралась сюда?
- Да! Инфекция здесь! Они просто не могли стрелять в невинных людей!
- Нет! Нет! - сказал старик. - Они не были заражены!
- Вы не можете этого знать, - сказал губернатор Беллмон, с подиума. - Давайте думать, что они успешно защитили нас. Пожалуйста! Пожалуйста, успокойтесь!
- Защитили нас? Что если эти люди были нашими семьями, которые пытались добраться до дома? - кричал мужчина.
Женщина закричала, и кулаки поднимались в воздух, люди требовали ответов.
- Мы не можем уйти! - кричал губернатор. - Мы не знаем всех причин случившегося, но мы знаем, там убивают людей. Если вы хотите жить, вы должны остаться здесь! - он собрался, а затем проговорил более мягко, - Мы все знаем, что это. Мы должны держаться вместе.
Паника и рыдания затихли, уступая место хныкающим и жужжащим разговорам.
Подошел папа и встал на колени рядом с Хэлли.
- Все в порядке, Pop can?
Он звал ее так только, когда пытался поднять настроение. Она этого еще не понимала, но я догадалась сразу после развода. Папа вел себя чрезмерно странно, когда он пытался быть папой. Было естественнее для него быть просто пожарным.
Хэлли шмыгала носом.
Папа заметил Тавию и Тобина, когда он встал.
- Мой сын хотел поиграть с вашей дочкой. Надеюсь, что все в порядке.
- Да, - сказал папа, пренебрежительно махнув. – Спасибо, ей тоже нужно отвлечься.
- Я - Тавия. Это - Тобин, - сказала она, не обращая внимания, что ее сына не заботило знакомство.
- Андрю, - сказал папа, пожимая руку. Седина его каштановых волос у уха как раз выбилась на свет. В тот момент, он выглядел намного старше, или, может быть, это было от бремени страха, что он нес.
Вежливая улыбка Тавии исчезла:
- Он не прав, имею в виду губернатора. Это не безопасно держать так много людей внутри здания с двумя выходами. Если что-то идет не так...
- Все будет хорошо, - сказал папа, глядя на Хэлли и меня.
Тавия проигнорировала его.
- Ваши девочки заметят. Если что-то уродливое войдет через те двери, и мы все пытаемся протиснуться в другой, они заметят. Нет смысла удерживать ее от них, когда все просто идет вниз по улице.
Папа сделал шаг по направлению к ней.
- Вы слышали Беллмона. Он сказал оставаться здесь, и департамент полиции будет обеспечивать исполнение его приказа.
Тавия переставила свои приоритеты. Она была не из тех, кто отступает. Это напомнило мне о сотнях ссорах папы и мамы за власть. Именно поэтому они развелись. Она никогда не позволяла ему победить, даже когда это не имело значения. Он всегда говорил, что нужно принадлежать особому типу людей, чтобы жениться на рыжей. Он, как оказалось, не был одним из них. В те дни, когда я теряла нить одной из тирад мамы, я не могла обвинить его, когда он перестал пытаться.
- У меня есть сын, - прошипела Тавия. - Когда дело доходит до его безопасности, я не слушаю ничьих приказов. Беллмон боится, и он принимает необдуманные решения.
- Это не имеет значения. Вся полиция находится под его руководством. Мы остаемся.
- Вы знаете, что он неправ. Я вижу это на вашем лице. Я видела это на вашем лице каждый раз, когда вы смотрели на ваших девочек. Посмотрите на них, и скажите мне, они в безопасности.
- Говорите тише, - зарычал папа.
Тавия откинулся назад, давая папе достаточное пространство. Она выдохнула через нос.
- Мы можем ускользнуть после наступления темноты.
- Это самое худшее время для поездки.
- Я живу за продуктовым магазином на главной улице , - сказала она.
Папа покачал головой: - Это на полпути через весь город!
- Ну, где живете вы?
Папа посмотрел на меня и Хэлли, а затем вниз на Тобина.
- В двух с половиной кварталах к югу, - Тавия начала говорить, но папа перебил, - Один из этих кварталов парк, так что больше похоже на пять или шесть.
- Мы можем сделать это, - сказала Тавия, - Мы можем проскользнуть сразу после наступления темноты и спрятаться в вашем доме, как мы делаем здесь, но это было бы безопаснее, до наступления дня.
- Я даже не знаю, - сказал папа. - Почему я должен слушать вас?
- Потому что я родитель с малышом - как и вы. Беллмон не несет ответственности за наших детей, Эндрю. Мы несем.
- Здесь больше продовольствия, - прошептал папа.
Я видела в его глазах, что он рассматривает эту идею. Мне понравился план Тавии, но я бы не рискнула высказаться. Если ребенок соглашается, значит, план автоматически становится слабым.
- Здесь так же больше людей. Подумайте о самом худшем сценарии. Ты хочешь быть здесь, пытаясь выбраться, когда все пойдет к чертям? Уверена, что нет.
Папа осмотрелся вокруг, размышляя. Ему не нужно много времени принять решение.
- У нас есть час, прежде чем будет достаточно темно, чтобы попробовать, - его взгляд упал на меня. - Мы по очереди приглядываем за маленькими, в то время как каждый из нас собирает запасы. Я пойду за лекарствами. Тавия, вы берете еду. Дженна, ты несешь воду и два одеяла, на случай если мы не доберемся до дома.
Тавия и я кивнули.
Папа тоже.
- Я вернусь, прежде чем кто-нибудь заподозрит что-то. Ведите себя естественно.
Тавия положила руку мне на плечо и вздохнула, когда папа ушел. Она закрыла глаза и прошептала молитву. Затем она посмотрела на меня сверху вниз.
- Твой отец умнее, чем я и думала.
- Большую часть времени.
Он не всегда был достоин премии Отец года, но я верила, что отведет нас в безопасное место. Он быстро думал, справлялся практически со всем, и имел приличную цель. Он даже как-то раз сделал мне пристеночный стол. Когда мне было девять лет, я случайно упала на него, и он даже не шевельнулся. Если он делал что-то, то делал это хорошо. Мама даже призналась однажды, что она скучает по этому. Это, казалось, было единственным его качеством, которое она смогла оценить. Она позволяла ему заботиться о вещах, и он будет заботиться о нас.