Меня не волновало, вежливо ли я поступила, выбежав из зала аудиенций. Я отпустила юбку и прижалась лбом к холодному камню ближайшей колонны, делая глубокие вдохи, стараясь не упасть и не зарыдать. Я избегала Торкилей шесть месяцев, потому что не хотела смотреть в лицо Сильвестру, и все, что я сделала, - так это позволила его мучить. Приношу я хоть кому-нибудь добро?

Паж отсутствовал, когда я подняла голову. Хорошо. Эта неделя была трудной и должна была стать еще труднее, и я не доверяла сейчас своей способности к вежливости, особенно после того, что только что произошло у Торкилей. Когда я расстраивалась, в первую очередь исчезали мои манеры, и кое-кто говорил, что они давно перестали возвращаться.

Убрав несколько выбившихся прядей с лица, я повернулась, чтобы двинуться по коридору, и чуть не споткнулась о шлейф платья. С горящими щеками я подобрала юбки и пошла дальше, шепотом ругаясь. Ненавижу придворные наряды.

По крайней мере, раздражение подняло мне настроение, и теперь мне было сложнее страдать на тему, как неправильно я спрогнозировала реакцию Сильвестра на мое возвращение. Я завернула за угол, переступив «классики», нарисованные на мраморном полу каким-то ребенком, и открыла дверь наугад. Стены коридора на противоположной стене были оклеены безвкусными горчичными с фиолетовым обоями, и я кивнула, удовлетворенная, что иду правильно. Я продолжала двигаться.

Впервые я пришла в Тенистые Холмы, когда мне было девять лет, и я благоговела. Потом я пришла в раздражение, а потом потерялась. Коридоры петляли и извивались длинными невозможными изгибами; двери, которые ты уже видел, вели в места, где ты никогда не бывал, а двери, которых вчера здесь не было, вели тебя к тому месту, откуда ты начал. Я научилась находить дорогу в этих краях, запоминая ориентиры, сочетая опыт с чистым везением, и тем не менее я иногда ловила себя на мысли, что мне не хватает хлебных крошек.

Желто- пурпурные стены сменились простым камнем, черно-белый мрамор пола -брусчаткой. Розовые гоблины наблюдали за мной с подоконников и углов комнат, заменив собой более привычных котов, которые имели склонность прятаться в холмах. Сильвестр, как это ни забавно, аллергик. К счастью, сады его жены обеспечивают множество колючих заменителей обычных котов. Розовые гоблины похожи на кошек, ведут себя аналогично и раскидывают шипы вместо шерсти. Идеальные гипоаллергенные любимцы.

Большая часть Тенистых Холмов выглядит почти вульгарно, но сады Луны компенсируют это. У нее их как минимум дюжина, и она ухаживает за всеми сама. Кицунэ не славятся умениями садоводов. Но Луна особенная. Она пастушка в одеждах леди, когда играет роль герцогини, но среди цветов она королева. Они делают все, разве что не кланяются, когда она проходит мимо.

Третий коридор, в который я свернула, заканчивался прямо за зимними кухнями простой деревянной дверью с цветной стеклянной розой, расположенной на уровне глаз. Улыбаясь, я толкнула дверь и оказалась в саду Стеклянных Роз.

Все, к чему прикасается Луна, растет, но розы всегда были ее гордостью и радостью. Сад Стеклянных Роз расположен в закрытом помещении - круглой комнате с белыми мраморными стенами, которые на высоте десяти футов переходят в купол из филигранного серебра и хрусталя. Тропинки, усыпанные белым колотым кварцем, мерцают на солнце, преломляющемся сквозь розы и отбрасывающем радужные отблески. И повсюду розы, растущие в диком, на первый взгляд неограниченном, изобилии. Сначала их полупрозрачность кажется странной, но потом ум признает то, что видит глаз: каждый цветок, каждый лепесток и бутон - это живое цветущее стекло, окрашенное в безупречные акварельные цвета. Что лучше всего, стеклянные розы не пахнут. Этот сад - одно из немногих мест в Тенистых Холмах, где не пахнет розами.

Подобрав юбку подальше от шипов, я прошла по ближайшей тропинке к скамейке, вырезанной из того же мрамора, что и стены. Платья для танцев не для возни с розами - не то чтобы я занималась тем или другим, предпочитаю избегать этого. Я села, со стоном уронив голову в ладони.

Это дело словно головоломка: каждый раз, когда я распутываю очередной узел, меня поджидает следующий. Человеческая логика никогда не ладила с безумием фэйри, а я слишком долго думала как человек: чем дольше я смотрела на вещи, тем меньше смысла в них оказывалось. Роза сотрудничала с Дэвином до того момента, как сундук с приданым, который она почему-то прятала, не привел ее к гибели. Сильвестр был удивлен новостью об убийстве, а Рейзель рассмеялась. Королева Туманов не стала помогать мне, несмотря на то что Роза - чистокровка, и она не хотела, чтобы я нашла виновных. Что, черт возьми, происходит?

Ничто никогда не имеет достоверного смысла, когда замешаны фэйри. Единственная наша постоянная черта - мы заставляем вещи меняться.

Что- то зашевелилось в кустарнике. Я подняла голову, но единственное движение, которое заметила, -это хрустальные бабочки, послушно порхающие с цветка на цветок: стеклянные насекомые, опыляющие стеклянные розы.

- Кто здесь? - окликнула я, сражаясь со своей привычной паранойей. Ничто не нападет на меня в Тенистых Холмах, а даже если и нападет, я отгоню их местной флорой.

- Привет! - жизнерадостный ответ донесся из густо поросшей клумбы красных и пурпурных амарантов. - Это ты, Тоби?

- В общем, да, - подозрительно ответила я. - Кто там?

Цветы захрустели, и из них выкатился ухмыляющийся Коннор О'Делл. Он умудрился потерять свою корону где-то между тронным залом и садом, и в его волосах запутались розовые лепестки.

- Я, - сказал он, вставая. Хоть кто-то хорошо проводит время. Может, он просто убрался подальше от Рейзель, это кого хочешь обрадует. - Не думал, что ты любишь розы.

- Я, как правило, не люблю розы.

- Но эти розы тебе нравятся?

- Эти да.

Он подошел ко мне и уселся рядом с веселым оживлением. Я сдержала улыбку:

- У тебя что-то в волосах.

- Да? - Он потряс головой, словно пес, отряхивающийся от воды после купания, и желтые стеклянные лепестки посыпались на скамейку, хрустально позвякивая при столкновении с мрамором. - Уф! Конечно. Буду знать, как прятаться под розовыми кустами.

- Нет, ты выучишь этот урок, когда зацепишься за одну из этих крошек и порежешься в том месте, где действительно больно, - заметила я, поигрывая лепестком.

Коннор поморщился:

- Ты говоришь по опыту?

- О да. Эти штуки могут пропороть джинсы.

- Ну что ж, чего ты ожидала от стеклянных роз? Что они будут мягкими? - Он усмехнулся, явно пытаясь внушить мне симпатию.

Это сработало лишь наполовину, я слишком хорошо его знаю, чтобы купиться на такие штуки.

- На самом деле нет. Хрупкими, может быть, или острыми. - Я подняла лепесток, проверяя остроту большим пальцем. Порез оказался глубоким и чистым. Ненавижу вид собственной крови, но именно кровь начала всю эту заварушку, и, вероятно, именно она ее закончит. - Они умеют защищаться. Я это уважаю.

- Нормальные розы тоже умеют. У них колючки.

- И что? Эти розы - сплошные колючки. Они не могут не защищаться. - Я уронила лепесток, потирая указательным пальцем большой. - Ты часто прячешься среди роз?

- Только когда хочу, чтобы меня оставили в покое. Этот сад очень подходит, чтобы прятаться.

Я осмотрелась:

- Никогда не понимала, почему сюда редко заходят.

Коннор показал на мои окровавленные пальцы:

- Эти розы слишком острые для большинства. Люди хотят писать плохие стихи и собирать розы для любимых, сравнивая их с цветами: «Моя любовь словно алая, алая роза» - и тому подобная ерунда. - Он откинулся назад, опираясь на руки. - Кому захочется сравнивать возлюбленную с цветком настолько острым, что он режет все, к чему прикасается?

- С цветком, который цветет, несмотря на погоду или время года, и может защитить себя в случае необходимости? Не вижу проблемы. - Я пожала плечами. - Если бы меня назвали стеклянной розой, я не стала бы возражать.

- Нет; думаю, нет, - сказал он.

Свет, проходящий сквозь розы, отбрасывал тени ему на лицо, подчеркивая подбородок и скулы оттенками голубого, зеленого и бледно-пурпурного. Выражение его лица было серьезным, в его глазах я прочитала то, чего не хотела бы признать. На миг я поймала себя на том, что проклинаю Рейзелин Торкиль за то, что она вернулась первой. Я могла бы найти применение мужчине, который так на меня смотрит теперь, когда я снова среди живых… Но она была здесь первой, каковы бы ни были мои чувства к нему. У меня был шанс первой сесть на этот корабль. Я отказалась от него ради Клиффа и ради удовольствия поиграть в невесту-фэйри. Если бы у меня был шанс все переиграть, сделала бы я тот же самый выбор? Вероятно. Пожалела бы я? Да. Я жалела.

- Мы те, кто мы есть, - сказала я. - Как Рейзель, Коннор? Она пришла в норму?

Коннор отвернулся, и игра света на его лице прекратилась. Я внезапно поняла, что дышать стало легче.

- С ней все хорошо. И да, успокоилась.

- Хорошо. Я боялась, что с ней что-то не в порядке.

- Ты имеешь в виду, что это не так? - В его голосе прозвучали одновременно горечь и веселье. Странное сочетание.

- Вероятно, нет, - ответила я медленно.

- Ты сегодня прекрасно выглядишь. - Он повернулся ко мне, улыбаясь. - Впервые вижу тебя в платье, в котором ты не выглядишь дрессированным медведем. Оно тебе идет.

Я не хотела, чтобы он так улыбался мне. Не сейчас. Я встала и подошла к ближайшей клумбе амарантов, прикасаясь к цветку.

- Эти мне тоже нравятся, хотя у них нет шипов, - произнесла я, надеясь, что он поймет намек и позволит мне сменить тему. - Они прекрасно сочетаются со стеклянными розами. Растут ли они в мире смертных, или это очередное творение Луны?

- Это смертные цветы, - ответил он, подчиняясь моей перемене темы. Умный мальчик. - Не знаю насчет голубой травы - название слишком буквальное, - но пурпурные цветы - человеческая штука.

- У них такое красивое прозвище - «любовь-истекает-кровью». Интересно, почему их так прозвали? - Мои пальцы касались краешка цветка, я смотрела вниз. Это лучше, чем смотреть на него.

- Почему люди делают то или другое? - (Я услышала, как он встает, шаги шуршат по тропинке из колотого кварца.) - Луна подарила мне букет на день рождения - вазу, полную цветов «любовь-истекает-кровью», «любовь-умирает» и шести видов «любви бесполезной» . Если бы она не была моей тещей, я решил бы, что это намек, но поскольку она на самом деле моя теща, я знаю, что это намек.

- Чего она хочет? - спросила я, не поднимая глаз.- Внуков?

- Зачем Луне внуки? Сажать их?

Я не сдержала смешок:

- Правдоподобно. Так ты знаешь, чего она хочет?

- Да.

- Что это? - спросила я, наконец посмотрев на него.

Коннор отряхнул грязь с брюк, глядя куда угодно, только не на меня.

- Знаешь, теперь, когда я об этом думаю, синяя трава на самом деле не синяя. Она зеленая. Должно быть, другие цветы оттеняют ее.

- Коннор…

Он поднял руку. Я замолчала, наблюдая за ним. Он взглянул на меня серьезными темно-карими Глазами и произнес:

- Она хочет, чтобы я полюбил ее дочь. - Внезапно преисполнившись официальности, он поклонился. - Приятного вечера, Тоби. Наслаждайся розами. Соболезную по поводу Розы.

Он развернулся, пока я искала слова, чтобы ответить, и стояла с открытым ртом, и вышел из сада, оставив меня одну.