— Есть хоть какой-то ответ?

— Тишина, вот и весь ответ. — Квентин с отвращением бросил трубку на рычаг. — Я звонил восемь раз, но никто не берет трубку.

— Сильвестр говорил, что прикажет, чтобы у телефона постоянно кто-нибудь дежурил. Следовательно, у нас два варианта. Либо он забыл…

Квентин фыркнул.

— Вот и я так думаю. И это означает, что звонки как-то блокируются. Ты что-нибудь знаешь о телефонах в Тенистых Холмах?

Квентин пожал плечами и перестал притворяться, что изучает содержимое папки.

— Они изготовлены в Эй-Эль-Эйч. Установлены незадолго до того, как герцог Торквиль взял меня на воспитание.

— Так. С ними когда-нибудь были проблемы?

— Нет, никогда.

— Но никто не берет трубку, и ни одно из сообщений Джен не доходит, хотя из отеля мы прекрасно дозванивались. — У меня в голове начала формироваться скверная картинка. — Дай мне телефон.

— Что?

— Телефон дай. — Я протянула руку. — И читай дальше. Нам нужно знать об этих людях все, что можно.

— Не понимаю, с чего я должен это делать, — проворчал он, протягивая мне телефон. — Ты ведь прогоняешь меня домой.

— С того, что я так сказала. А теперь замолкни и читай. — Затаив дыхание, я набрала номер японского чайного сада. Тенистые Холмы расположены в Летних Землях, и там иная, чем в человеческом мире, телефонная система. А вот в чайном саду — обычная.

После дискуссии в столовой Эллиот отвел нас в бывший офис Колина, где я могла приступить к расследованию и одновременно держать Квентина в безопасном месте и под присмотром. Это была маленькая, тесная комнатушка, на стенах постеры с серферами, полки уставлены игрушками из макдональдсовских «Хэппи Мил». Единственное окно выходило на неправдоподобно идеальный, залитый лунным светом пляж. Сразу видно селки — ухитрился, работая на суше, остаться поближе к родной стихии.

Мы тщательно обыскали офис, но не обнаружили ничего, что объясняло бы убийство его владельца. За аквариумом нашелся пакетик с марихуаной, а также большая коллекция порножурналов, от которых Квентин хихикал добрых десять минут, забыв, что он на меня зол. Стайка крошечных морских коньков плавала по аквариуму, подозрительно косясь на нас. Самый большой был в длину не больше восьми дюймов — жеребец с совершенно лошадиной верхней частью, плавно переходящей в ярко-синий хвост. Кобылки были окрашены в полдюжины разнообразных цветов, складывающихся в яркие узоры, как у тропических рыб.

В трубке все шли и шли длинные гудки. Я вздохнула и уже собралась ее повесить, как на другом конце линии кто-то с грохотом и проклятием схватил трубку. Запыхавшаяся Марсия произнесла:

— Алло?

— Марсия?

— Тоби? О, хвала Оберону. Я отыскала для тебя Тибальта. Он…

— Марсия, прямо сейчас у меня на это нет времени. Мне нужно, чтобы ты отправилась в Тенистые Холмы и сказала Сильвестру, что мне нужна помощь. Я во Фримонте, и тут что-то с телефонами. До Тенистых Холмов я дозвониться не могу.

— Как мило. Ну, продолжай же. — Голос был сух, насмешлив и явно принадлежал не Марсии.

Я замолчала, а потом выговорила:

— Тибальт?

— Ты ожидала, что ты меня позовешь, а я откажусь? Видимо, так. Но как бы я ни ценил твое желание обеспечить меня послеобеденным развлечением, однако… «кис-кис»? Ты в самом деле рассчитывала, что результат у этого может быть положительный?

— Тибальт, сейчас правда нет времени.

— Что же ты хотела со мной обсудить столь насущное, что отправила служанку звать меня по кустам? — Его тон стал жестче, опаснее. — Я плохо отношусь к тому, что со мной играют.

Я потерла лоб ладонью.

— Хорошо, послушай, может, это был не самый лучший метод, но он все-таки позволил вызвонить тебя, так ведь? Надеюсь, ты Марсии ничего не сделал?

— Она уверила меня, что за все ее действия вина целиком на тебе.

— Вот и хорошо. — Квентин недоуменно на меня смотрел, и я отвернулась, чтобы он меня не отвлекал. — Она рассказала тебе, зачем я уехала во Фримонт?

— Нет. Полагаю, эта честь оставлена тебе. Я, впрочем, надеюсь, что ты доставляешь моей коллеге все те хлопоты, которые в остальное время приберегаешь для меня.

Ох, дуб и ясень. Вот этого-то я надеялась не услышать. Стараясь говорить легким тоном, я сказала:

— Под коллегой ты имеешь в виду Барбару Линч, местную королеву кошек?

— И никого другого. — В голосе больше не слышалось угрозы, только веселье. — Она не должна знать, что ты предпочла позвонить мне, а не обратиться к ней. Мы с ней в не слишком хороших отношениях. Зря эта глупышка вообще заняла трон. С ее-то тонкой чувствительностью, зачем ей…

— Тибальт, она мертва.

Молчание.

— Она умерла в прошлом месяце.

На этот раз голос у него был низкий и резкий, почти что рык:

— Как?

— Мы не знаем. В этом-то и проблема. — Я закрыла глаза. — Значит, ты не знал.

— А откуда я мог знать? — в его голосе неприкрыто сквозили горечь и гнев. — Из-за этой суки Риордан у нее была корона без королевства.

А вот эта информация оказалась для меня новой.

— Что ты имеешь в виду, «корона без королевства»?

— В ее владениях нет истинных кейт ши, только наши кошачьи кузены и их подменыши-дети. Остальные давным-давно ушли — как только стало ясно, что Риордан не почитает слово Оберона.

Оберон основал двор кошек, даровал ему независимость от системы остальных дворов и королевств. Они правили сами собой, и никакая иная политическая сила в мире фейри не имела над ними власти. Но всегда находились правители, не желавшие соблюдать старинную декларацию. Они пытались обложить кейт ши пошлинами, свергнуть или нанять для своих внутренних разборок. В том, что Риордан тоже из таких, ничего удивительного не было. И все-таки…

— Ты ведь можешь разговаривать с моими кошками.

— Твои кошки — мои подданные, и подчиняются моим законам. А кошки двора Барбары — нет. Они не могли дозваться до меня.

— А куда подались все остальные кейт ши?

— Часть в мои владения, часть в другие. Но Барбара осталась — упрямилась до самого конца. — В голосе Тибальта прозвучало еще больше горечи. — Мне кажется, ей нравилось это извращение — преклонить колена перед дочерью Титании.

— Больше она никому не кланяется, — вздохнув, сказала я. — Извини, что тебе пришлось узнать это от меня. И насчет «кис-кис» тоже извини. Мне просто показалось, что так будет лучше всего…

— Погоди. Она умерла во Фримонте, и ты не знаешь, кто ее убил.

— Да.

— И ты все еще там.

— Да.

— Ты в опасности?

Несколько мгновений мне очень хотелось соврать. Потуже стянув на себе его куртку, я сказала:

— Здесь умирают люди. Сильвестр отправляет посыльного, чтобы забрать Квентина, но я останусь, пока не выясню, что происходит. Я не могу их бросить.

И снова молчание.

— Тибальт?

— Какая ты все-таки глупая. — Его голос звучал отстраненно, почти задумчиво. — Моя куртка все еще у тебя?

— Да, — призналась я.

— Хорошо. Потому что я хочу, чтобы ты ее вернула.

— Постараюсь остаться в живых достаточно долго, чтобы успеть вернуть ее тебе. Ты не мог бы передать трубку Марсии? Мне нужно попросить ее об услуге.

— Какой услуге? — более жестким тоном спросил Тибальт.

— Здесь что-то с телефонами, я не могу дозвониться до Тенистых Холмов. Кто-нибудь должен передать Сильвестру, что мы в беде. Большой беде. Нас только что пытались убить и чуть не преуспели. — Я помолчала. — Он мог бы, например, позвонить мне с таксофона на автостоянке. Мог бы разместить там дежурного.

— Считай, что сообщение отправлено, — сказал Тибальт все тем же отстраненным и задумчивым тоном.

— Что ты собираешься…

В ответ раздались гудки — он повесил трубку.

Я со стоном повернулась и положила трубку на рычаг.

— Если с телефонами что-то и случилось, то только в Тенистых Холмах. С чайным садом связь вполне нормальная.

Квентин снова притворялся, что читает личные дела сотрудников. Покосившись в мою сторону, он спросил:

— Чего хотел Тибальт?

— Лишней головной боли для меня. Но он бы не согласился передать сообщение, если бы не был намерен его доставить. — Я дотянулась до папки, забрала ее у Квентина и, просмотрев первую страницу, сморщила нос. Может, корпоративный врач-диетолог с пониманием относился к тому, что полевых мышей Барбара предпочитала живыми, но я вот нет. — Сменим тему. Здесь написано, где ее офис?

— Неа. А ты знаешь, что у Колина докторская степень по философии?

Я подняла глаза на Квентина.

— В каком году и где получена?

— Тысяча девятьсот шестьдесят второй. Нюьфаундленд.

— У кого-нибудь еще есть дипломы от канадских университетов? — Я пролистала личное дело Барбары, остановившись на листке с заголовком «образование». — У Бэб нет… она получила диплом в Калифорнийском университете в Беркли. Феминология и английский.

— Питер преподавал историю в Университете Батлера в Индианаполисе, а в деле Юи написано, что она была куртизанкой при дворе короля Гилада.

Я опять взглянула на Квентина.

— Пожалуйста, скажи, что ты сам знаешь, что это означает. — Квентин покраснел. — Вот и хорошо. Мне бы не хотелось объяснять. Итак, мы не нашли практически никаких связей.

— Никаких.

— А из четырех жертв у двоих такие офисы, которых как будто нет.

Офис Питера мы успели обыскать перед тем, как взяться за комнату Колина. Там было довольно пусто, только стол и канцелярские принадлежности. Несколько личных штрихов были связаны с футболом — вымпел Университета Батлера на стене и мяч из губчатой резины, который Питер, видимо, любил покидать в минуты скуки. Ничего такого, что помогло бы помочь найти мотив убийства, не было, и это меня беспокоило.

— Или у одной из них, потому что никто, собственно, не говорил, что у Барбары имелся личный офис.

— Верно. — Я плюхнулась на стул рядом с аквариумом. Морские коньки упорхнули в дальний конец, а их крошечный вожак принялся плавать взад и вперед, «охраняя» остальных. — Может, она в чулане трудилась. А нет офисов — нет и зацепок. Здесь нам тоже ничего не перепало, разве что ты любишь травку.

— Чего?

— Ничего. Выходит, насчет текучки кадров правда. Такое впечатление, что до того как все это началось, от них не уходил ни один работник.

— И что нам это дает?

— НАМ, Квентин, это не дает ничего. Ты отсюда уедешь, как только прибудет провожатый.

— А что если я не поеду? — он скрестил руки на груди и выпятил челюсть.

— Приказ Сильвестра, детка. Ты уедешь.

— Зачем ты так стремишься убрать меня отсюда? Я хочу помочь. Я хочу…

Я оттянула рубашку за воротник и, спустив ее с левого плеча, показала шрам. Квентин замолчал и судорожно вздохнул. Убедившись, что он успел хорошенько все разглядеть, я смерила его взглядом и вернула рубашку обратно.

— Это сделано железом, — произнес он. В его расширившихся глазах был испуг.

— Рада видеть, что тебя научили отличать раны, нанесенные железом.

— Но как ты…

— Я выжила, потому что мне повезло и потому что кое-кто оказался согласен заплатить высокую цену, чтобы я протянула на этом свете малость подольше. Большинству же так не везет.

Квентин сглотнул и встал.

— Пойду покормлю морских коньков.

— Хорошая мысль, — согласилась я и потянулась за стопкой папок. Я не собиралась его пугать — он и так во имя того, что считал правильным, совершил больше, чем на его месте сделало бы большинство чистокровок возрастом вдвое его старше, — но ему необходимо понять, что это не игра. Это реальность, и он уедет домой.

Корм для рыб лежал на полке под аквариумом. Бросив на меня еще один косой взгляд, Квентин открыл банку и вытряхнул в воду ячмень и кусочки сушеных водорослей. Крошечные коньки, позабыв о пугливости, бросились к еде и принялись ловить ее. Я мельком улыбнулась и открыла первую папку.

В Эй-Эль-Эйч любили все записывать: от списка предыдущих мест работы до происхождения и предпочтений в питании, как будто пытались воплотить на бумаге портреты своих сотрудников. Хоть это и оказалось полезно для расследования, я все равно не могла понять, зачем изначально было брать на себя такой труд.

В личном деле Колина на первой странице были перечислены члены его семьи. Я подумала, кому придется сообщать им, что он погиб, и с отвращением от этой мысли швырнула папку на стол, оттолкнув ее подальше.

— В этом нет никакого толку.

Квентин оторвался от кормежки морских коньков.

— В каком смысле?

— Они были нормальные. — Я показала на папку. — Все чистокровные, всем меньше трех сотен лет, все в течение какого-то времени жили в человеческом мире, не обрывая связей с Летними Землями — ничего необычного. Барбара местная, Юи — из Орегона, так что обе с западного побережья… только Колин из Ньюфаундленда, а у Питера последнее место жительства — Индиана.

— Так что же их объединяет? — спросил Квентин, ставя пакет с кормом обратно на полку.

Он явно ожидал хитроумного перла мудрости в стиле Шерлока Холмса, но, как ни жаль было его разочаровывать, никаких вариантов я не видела.

— Помимо Эй-Эль-Эйч, ничего.

Это-то меня и беспокоило. Если только наш убийца не основывает свои действия на каком-то факторе, которого я не вижу, то мы имеем дело с единственным мотивом выбора жертв — «здесь». Ничего хорошего это не сулит. Например, может оказаться важным признаком, что мы ищем сумасшедшего.

Безумие опасно. Все фейри, живущие в смертном мире, хотя бы чуточку чокнутые — это естественное следствие того, что мы из себя представляем. Мы вынуждены убеждать себя, что способны полноценно жить и работать там, где правит человеческая логика, совершенно отличающаяся от нашей собственной. Пока это удается, то что-то даже получается. Но проблема в том, что постепенно ложь перестает действовать, а к тому времени, как правило, бежать уже слишком поздно.

— Эх, — разочарованно протянул Квентин.

— Да уж, эх, — согласилась я.

За моей спиной в воздухе что-то щелкнуло. Не тратя времени на раздумья, я, сметая по пути папки со стола, вихрем развернулась, чтобы очутиться между Квентином и потенциальной угрозой. Очертания Эйприл замерцали, когда бумаги веером пролетели сквозь нее. Она невозмутимо посмотрела, как они падают на пол, и наконец спросила:

— С вами все в порядке?

— Больше так не делай! — сказала я, валясь на ватных ногах обратно на стул. На лице у Квентина был написан тот же шок, какой ощущала я. Хорошо. Меньше шансов, что он потом станет надо мной смеяться.

— Почему? — Она склонила голову набок, демонстрируя проблеск любопытства. Тот факт, что я только что швырнула несколько листов бумаги сквозь верхнюю половину ее тела, ее, похоже, нисколько не смутил. Дриады вообще странные, но Эйприл смогла бы взять гран-при.

— Потому что пугать людей невежливо.

— Понятно. — Эйприл взглянула на Квентина. — Она правильно говорит?

Тот, потеряв дар речи, только кивнул.

— Понятно, — повторила Эйприл и после секундного размышления спросила: — Вы против того, чтобы я материализовалась, или того, чтобы делала это за пределами вашего непосредственного поля зрения?

Мы с Квентином озадаченно на нее уставились, а она глядела на нас с вежливым любопытством в желтых глазах. На этот раз, видя ее с более близкого расстояния, я заметила, что радужки у нее как будто нарисованные и не имеют обычного перехода цветов.

Из-за отсутствия мелких деталей она все более и более казалась сотворенной, а не рожденной. Возможно, это многое в ней объясняло — хотя и не меняло того, что у меня пульс только что подскочил втрое, потому что она решила не пользоваться дверью, как все нормальные люди.

— Я против того, чтобы ты появлялась за моей спиной без предупреждения, — сказала я.

— И я, гм, тоже присоединяюсь, — кивнул Квентин.

Эйприл улыбнулась совершенно искусственной улыбкой.

— Принимается. Впредь я воздержусь от мгновенной материализации в непосредственной близости от вас без предварительного извещения о своем прибытии.

Мне понадобилась лишняя секунда, чтобы продраться сквозь фразу.

— Значит, ты не будешь неожиданно появляться? — уточнила я, не спеша делать выводы относительно той, кто считает такие мелочи, как законы физики, всего лишь данью удобству.

— Не буду.

— Вот и хорошо. — Я оглянулась на Квентина и увидела, что он тоже понемногу успокаивается. — Я тебе зачем-то нужна?

— Мама говорит, что вы намерены помочь нам.

— Мы намерены постараться.

— Мама говорит, что вы здесь по причине дисконнекта резидентов данной сети.

Я посмотрела на Квентина, но тот помотал головой и развел руки, показывая, что тоже не понимает.

— Что?

— Тех, которые ушли в оффлайн. Что вы определите, по какой причине они остаются вне сети.

Ох. Она говорит про убийства.

— Да. Мы намерены выяснить, почему здесь убивают людей.

Она озадаченно нахмурилась. Потом это выражение исчезло с ее лица, и она спросила:

— Зачем?

— Кто-то же должен это сделать, — пожала я плечами.

— Это не имеет смысла, — произнесла она, снова хмурясь.

— У меня всегда так. Одно из моих главных достоинств.

Квентин фыркнул, стараясь не рассмеяться.

— Гордан вам не доверяет, — сказала Эйприл.

— Я в курсе.

— Мама вам доверяет. — Она покачала головой. — Я пока не знаю, доверяю вам или нет.

— Я рада, что ты честно об этом говоришь, — сказала я.

Она начинала меня нервировать. Уж слишком много было маленьких несоответствий между тем, как она себя вела, и тем, как была создана. И все труднее было подавлять искушение провести ладонью сквозь пространство, которое ее тело якобы занимало, просто чтобы выяснить, есть она там или нет.

— Честность — это единственный разумный вариант.

Для дриад, питаемых от компьютера, это, может, и верно, но вот все прочие фейри не так просто смотрят на этот вопрос. Я медленно спросила:

— Зачем ты здесь?

— Мама попросила, чтобы я извещала вас, если кто-либо из персонала компании окажется вне поля зрения назначенного ему партнера.

— И?

— Гордан и Терри покинули общество друг друга.

Вот черт.

— Сообщение получено. Где они?

— Гордан находится в своей рабочей кабинке. Терри находится в столовой.

— Хорошо. Давай ты пойдешь займешься чем-нибудь другим, что там тебе нужно, а я постараюсь объяснить им, почему они поступили неправильно. Договорились?

Эйприл посмотрела на меня долгим, изучающим взглядом, отстраненно, словно антрополог, исследующий чужую культуру. Хотя, кто знает? Может быть, именно это она сейчас и делала.

— Поняла, — сказала она наконец и исчезла во всплеске статики и озона.

— Отлично, — сообщила я месту, где она только что была, а потом достала ключи и кинула Квентину. Он поймал их не раздумывая — хорошая реакция — и удивленно на меня посмотрел.

— Зачем ты мне их даешь?

— Мне нужно пойти постучать кое-какие головы лбами друг о друга. Запрись изнутри.

— Хм. — Квентин вопросительно поднял брови. — Ты хоть раз в жизни фильм ужасов смотрела? Разделяться — это обязательно не к добру.

— Я это понимаю. А еще понимаю, что если буду шататься по территории, беспокоясь за тебя, то влипну во что-нибудь с еще большей вероятностью, чем обычно. Оставайся на месте. Запри дверь и не впускай вообще никого, даже если у них будет мой голос, если тебе не назовут пароль.

— Эйприл не станет пользоваться дверью.

— Я не думаю, что Эйприл так уж опасна, если только не угрожать ее мамочке. Пожалуй, тебе стоит поискать способ, как заставить ее вернуться. Было бы полезно задать ей кое-какие вопросы.

— Тоби…

— Выполняй.

Он, кажется, собрался спорить дальше, но потом вздохнул, понурился и спросил:

— Какой пароль?

Вставая и направляясь к двери, я позволила себе мимолетную улыбку.

— Как насчет «садись за уроки»?

— Зараза, — ответил он, тоже выдавливая улыбку.

— Вот именно. — Я вышла и подождала, пока Квентин запрет дверь на замок. Убедившись, что задвижка защелкнулась, я зашагала по коридору.