— Дэйр? — прошептала я. Это невозможно. Дэйр мертва. Я видела, как она умерла. И все-таки это была Дэйр — потому что никем другим стоящая передо мной фигура быть не могла.
Слишком тощая, чтобы худоба была от диет, недокормленная, костлявая. Очень светлые волосы контрастировали с яблочно-зелеными глазами. Кончики ушей были украшены серебряными клипсами, а платье на ней было из пыли и паутины, отчего она походила на свергнутую деспотичную принцессу. Новым в ней были крылья — неразличимые из-за непрерывного трепетания — а также рост. Дэйр и прежде была маленькой, но теперь она стала ростом с Барби, и я могла бы поставить ее себе на ладонь.
В толпе выделялись и другие знакомые лица, тоже уменьшенные и измененные — там были и Девин, и Росс, подменыш, на четверть роан, погибший в парке Золотые Ворота, — но большую часть я не знала, они сливались в одно целое со стоящими рядом. Из тех, кто умер в «Эй-Эль-Эйч Компьютинг», я не увидела никого.
Дэйр невозмутимо наблюдала, как я оглядываю их. Крылья у нее двигались со скоростью, как у колибри. Мне хотелось вскочить, обнять ее и никогда не отпускать. Мне хотелось молить ее о прощении. Я не двинулась с места.
— Ты звала. Мы пришли, — произнесла она. — Чего ты хочешь?
Ее голос вывел меня из шока. Это были интонации Дэйр, ее модуляции, но в словах не было чувства, а в произношении — знакомого выговора. Может, она и выглядит как Дэйр, но не более того.
— Я звала, потому что мне нужна ваша помощь, — ответила я.
Ночные призраки захихикали. Та, что выглядела как Дэйр, изучающе склонила голову набок и сказала:
— Я знаю тебя.
Я замерла.
— Предыдущая владелица этого лица умерла с твоим именем на губах. Я помню то ощущение. Чего ты хочешь, Октобер Дэй, дочь Амандины, которой не дoлжно было нас призывать? Это игра не для тебя.
— Что? — прошептала я.
— Не прикидывайся. Тебе знакомо мое лицо. — В ее зеленых глазах, подобно цветку, распустилась боль, отчего лицо стало искренним и простодушным. — Могу я спросить, мисс Дэй? — сказала она, и слова внезапно окрасились акцентом Дэйр. Чем бы она ни была, она была настоящая. — Вы выбрались — вы можете помочь выбраться и нам? Взять нас с собой? Прошу вас!
— Прекрати! — закричала я, не успев остановить себя. — Это несправделиво!
— С каких это пор смерть справедлива? — Простодушие исчезло с ее лица, уступив место спокойствию. — Смерть — вот причина, по которой ты мне знакома. Как и всем нам.
Из толпы откликнулись другие голоса, одни знакомые, другие нет.
— Да…
— Я помню…
— Она забыла, но мы помним.
— Они все забыли.
— Да.
Призраки сгрудились вокруг меня, и я осознала, что соль и можжевеловые ягоды мне не защита. Если они захотят забрать меня, то сделают это. Мандрагора потянула за нож, разрезая себе ладони, и я почувствовала мимолетную вспышку жалости — мы обе в ловушке, но у меня есть слабая надежда пережить эту ночь, а у моей новорожденной копии — нет.
— Каждая смерть и каждая капля крови, которых ты касалась, принадлежат нам. — Дэйр взглянула на мандрагору и обнажила в улыбке бритвенно-острые зубы, совсем не такие, как прежде. — Мы знаем тебя лучше, чем ты можешь помыслить.
— Мне нужна ваша помощь, — повторила я.
Ночной призрак с лицом Девина взмахнул крыльями и встал впереди остальных.
— Чего ты хочешь от нас?
Каждое слово причиняло боль. Я рассчитывала вызвать могильщиков фейри, а не искать собственной смерти.
Мы никогда не касаемся ночных призраков в разговорах, даже в уютных пределах собственных холмов. Они живут во тьме и приходят за мертвыми, и мы никогда не обсуждаем, что они такое и зачем им нужны мертвецы. Большинство просто не знает. Я, например. Но теперь я начинала понемногу их понимать — и не желала этого.
— Наша помощь? — сказала та, у которой было лицо Дэйр. — С какой целью?
— Здесь случилось несколько смертей.
— Мы знаем, — улыбнулся призрак с глазами Девина.
— Вы не пришли за телами.
— Это отчасти верно. А отчасти нет. Мы приходили за телами. Просто не забрали их с собой.
— Почему?
— Если ты хочешь это знать, сначала тебе придется узнать нас. Нужна ли тебе эта ноша? — Он склонил голову набок. — Мало кто захотел бы взвалить на себя такое. Принеси жертву, и мы уйдем. Оставим тебе жизнь. Если мы останемся, я не могу этого пообещать.
Замечательно: или удвоение ставок, или ничего. Дать им уйти, ничего мне не сказав, или рискнуть всем, заставив их остаться и сказать мне слишком много. На какой-то момент мне захотелось отпустить их. Я могла сделать вид, что ритуал не удался — Джен и остальные поверят, а я поищу другие способы добыть требуемую информацию и, возможно, сумею это сделать… А может быть, и нет. Я заплатила за право задать вопросы ночным призракам и получить ответы, и Лушак не простит, что я, реализовав свое право на вопрос, в последний момент запаниковала. Фейри не сочувствуют трусам.
Но не это послужило принятию решения. Это сделала Дэйр. Я взглянула на ночного призрака, носящего ее лицо, и представила, что рядом с ней в воздухе висят Квентин и Коннор, потому что я не захотела выслушать. Чем-чем, а этим я рисковать не могла. Больше никогда.
— Я не могу отпустить вас, — сказала я. — Мне необходимо знать, почему вы не забрали отсюда мертвецов.
Он улыбнулся.
— Тогда мы расскажем тебе.
Та, что была почти Дэйр — почти, но не совсем — сложила крылья, приземлилась за границей защитного круга и закрыла глаза, вдыхая дым. Открыв их, она без удивления произнесла:
— Ты хорошо подготовилась. Полагаю, кто-то тебе объяснил.
— Лушак.
— Отродье Маб? Это многое объясняет. Наша мать была ее крови. Лушак приглядывала за нами в колыбельках, меняла нам пеленки. Никто еще не знал, кем мы станем, даже мы еще не знали этого, хотя с самого рождения кормились кровью. А потом мы узнали свое предназначение, мы пожрали собственную мать и скрылись в болота, в трясины, в темные углы небес.
Рядом, складывая крылья, приземлилась фигура с внешностью Росса.
— Мы скрылись в щелях этого мира, и нас не преследовали, потому что ждали нас. Как и когда мы явимся, никто не знал, но им было известно, зачем мы существуем и почему нас нужно пощадить.
Я подумала о телах в подвале.
— Плоть фейри не разлагается.
— Вот именно! — рассмеялся призрак. — Ей в этом нет необходимости. Фейри ведь не умирают.
— Но в этом мире такое случается, — сказала почти-Дэйр. — Они разрушаются и гибнут. Кто-то должен забирать тела, иначе они заполонят мир. До нашего прихода небо было черно от погребальных костров — лишь огонь очищает тела так, как мы. — По толпе прокатился оживленный шепоток. — Вопреки природе фейри, смерть среди вас есть и будет.
— И вы существуете для того, чтобы пожирать мертвых.
— Верно. Но у нас есть собственная причина, как ты могла бы догадаться. Твоя кровь близка нашей — мы забираем тела, ты забираешь кровь. Стала бы ты пить жизнь своих родичей, если бы она не несла тебе откровений?
— Нет.
— И мы не стали бы. Мы созданы поедать мертвецов волшебного народа, но приятного в этом нет ничего. Существует… кое-что другое.
Она сделала знак одному из призраков выйти вперед. Он неохотно вышел, полупрозрачный, едва оформленный контур из тумана и теней. Крылья были видны, только когда двигались. Я чувствовала его взгляд на себе, хотя глаз разглядеть не могла, и во взгляде том был голод.
— То, что заставляет нас так поступать, можно сказать и так.
— О, дуб и ясень… — Я судорожно вздохнула.
— Если мы не будем есть, мы растаем, — продолжала Дэйр, не обращая внимания на мою реакцию. — Нам быстро довелось это узнать, и тогда мы заключили с Обероном, нашим отцом, договор. Отныне мы не трогаем живых, но мертвые принадлежат нам. Мы едим их плоть, пьем воспоминания в их крови и используем их образы взамен собственных. Вот как это происходит. Как должно происходить. Ты понимаешь?
Понимаю ли я, что окружена людоедами, которые считают, что имеют божественное право на то, чтобы сожрать мою плоть? О да.
— Кажется, понимаю.
— Хорошо. Тогда ты понимаешь и то, почему мы не едим здешних мертвецов.
Хм…
— Нет.
— Кровь помнит, а память — это то, что поддерживает наше существование. Нам нужна не просто плоть, а жизнь, что была в ней. Мы пьем воспоминания, и на время они придают нам форму. Когда воспоминания увядают, находятся другие мертвецы.
Призрак Росса кивнул и расправил крылья с хлопком, напоминающим звук рвущегося шелка.
— Мы пьем их жизни, и живем их временем, и помним их. Это не надолго, это проходит, но мы помним, — сказал он.
— Мы всегда помним, — сказала та, что носила лицо Дэйр.
Понимание поразило меня словно громом. Вот почему у их лидера лицо Дэйр, вот почему я узнаю и других — они притворяются умершими, потому что иного выбора у них нет. Нет, не так. Они действительно мертвы.
— У вас нет собственной формы.
— Верно. Но со здешними мертвецами нас что-то опередило. В них нет того, что поддерживает наше существование. — Она пожала плечами. — А бесплатно мы не работаем.
— Вы знаете, что именно… иссушило память крови?
— Нет. До сих пор такого не случалось. — На мгновение она словно смягчилась. — Если бы мы знали, то прекратили бы это сами. В мире фейри не так много смертей, чтобы мы могли позволить им пропадать зря.
— Понимаю, — сказала я, пытаясь увязать услышанное с тем, что я успела узнать раньше. Кровь была мертва, и сейчас я получила подтверждение, что так быть не должно. Ночные призраки — естественная часть жизненного цикла фейри. Если бы такое уже происходило, они бы это знали.
— Осознаешь ли ты, почему никто не должен знать, кто мы и что делаем? — Она бросила на меня резкий, выжидающий взгляд.
Я кивнула.
— Если бы фейри знали, многие сжигали бы тела, чтобы они не достались вам.
— Именно так. И мы растворились бы, став лишь шорохом листьев на ветру. — Она взмахнула крыльями и сложила их со щелчком. — Будешь ли ты хранить молчание, дочь Амандины?
— Буду, — ответила я искренне. Мир фейри таков, каков он есть, даже если я не всегда его понимаю. У ночных призраков не меньше прав быть теми, кем их этот мир создал, чем у остальных из нас, и если их хранит неведение, то я не разглашу их секреты.
— Ты мудрее большинства тех, кто имел с нами дело. Есть ли еще что-то, что ты хотела бы знать?
— Нет. Это все, что мне нужно. Мы можем на этом закончить.
Призрак с лицом Девина улыбнулся.
— Почему ты думаешь, что мы закончили?
Я замерла.
— А есть что-то еще?
— Вопрос оплаты.
Он продолжал улыбаться, и я осознала, что ему все равно, кого они заберут, мандрагору или меня. Он хотел крови — любой крови. Ночные призраки не выжили бы, будь они разборчивы.
Я вытащила нож из груди мандрагоры и подняла ее. Мандрагора приникла к моим пальцам. Я почувствовала короткую, острую вспышку вины. Она была частью меня, кровью от моей крови, и я обрекала ее на гибель. Но, пусть я и бываю сентиментальной, я не глупа, и если выбор я или она…
— Простите меня, — пробормотала я и протянула мандрагору призракам. — Кровь — все, что у меня есть. Я предлагаю вам эту жертву, если вы взамен оставите мне жизнь и уйдете с миром.
— Зачем нам брать ее? Ты отвергаешь кровь и все, что она тебе дает. — Почти-Росс взглянул на меня холодными глазами. — Мы можем взять тебя.
— Лушак это не понравится, — как можно увереннее заявила я. На самом деле она наверняка лишь расхохочется, особенно если они сказали правду, что они дети ее сестры.
— Она решит, что ты неправильно провела ритуал, — сказал призрак Девина. — И обвинит тебя, а не нас.
Ой-ей.
— Вы желаете рискнуть?
Мое сердце билось так громко, что мне казалось, что они это слышат. Если они решат забрать меня, я не смогу ничего сделать.
— Возьми жертву, — сказала призрак Дэйр. — И позволь ей отпустить нас.
— Но… — запротестовал призрак Росса.
Метнувшись так быстро, что я не успела этого увидеть, Дэйр схватила его за горло. Он замолчал, глядя на нее.
— Последнего убитого нашла я, не забывай! — прорычала она. — Я принесла нам кровь, плоть и память, и пока не найден следующий, я главная. Разве не так? — Она еще раз встряхнула его, жестко оглядывая остальных призраков. — Разве не так?
Все отпрянули от нее, шепотом выражая согласие. Она отпустила Росса, и тот, скорчившись на земле, уполз в толпу теней.
— Я главная, — повторила она, а затем подошла к краю круга и протянула руки. — Дай ее мне.
Я осторожно вытянула руку над кругом из соли и отдала цепляющуюся за мои пальцы мандрагору. Они с призраком были почти одного роста. Почти-Дэйр положила руку на плечо мандрагоре, и та замерла, глядя полными ужаса глазами.
— Плата принята, ты должным образом соблюла правила. Мы позволим тебе жить.
— Почему? — прошипел не-Девин. Она повернулась, и он, съежившись, отступил.
— Потому что я так сказала, — произнесла она. — Мои последние воспоминания говорят, что она герой. Не просто герой, а мой герой. — Она оглянулась на меня. — Ты постепенно исчезнешь из моей памяти, и, если мы встретимся снова, я могу оказаться менее снисходительной, но сегодня ты — мой герой. За все мои жизни у меня их было очень мало. Удачи тебе. Когда ты падешь, я отыщу твое тело и буду с гордостью носить твой лик. — Она едва заметно улыбнулась. — Это самый большой дар, какой я могу тебе предложить.
Ночные призраки поднялись в воздух единой массой, волоча за собой мандрагору. Та пронзительно визжала от ужаса. Я зажала уши ладонями и скрючилась внутри круга, а столовая тем временем заполнялась более естественной, не такой глубокой темнотой. Постепенно снова стал слышен звук горящего огня. Ночные призраки ушли.
Противопожарные спринклеры наконец-то зарегистрировали дым от остатков моего круга и принялись распылять по помещению воду. Я откинула голову и, баюкая раненую руку, подставила лицо под струи.
Я не спасла Дэйр, но она ухитрилась спасти меня дважды. Не слишком хороший герой из меня вышел, но другого у нее не было, и это принесло мне жизнь — а также знание. Я узнала все, что хотела. И то, чего не хотела, — тоже. Вряд ли я смогу забыть о том, чем по-настоящему являются ночные призраки. Но все это может подождать. А пока что я сидела под падающей на меня водой, среди густого запаха сожженных цветов и рыдала.