ДЕНДУРОН

Мой план был таков: забраться на вершину горы, прокрасться мимо квигов, найти ворота, ведущие в канал, и удрать отсюда к чертовой матери. Все просто, не так ли? Так вот — не просто! Я не был уверен, что смогу найти эту дурацкую пещеру, не говоря уж о том, чтобы пробраться по снегу мимо чудовищных квигов. Но я уже твердо решил. Лучше уж попытаться, чем торчать тут, в этой деревне.

Но сегодня я бежать не мог. Солнца уже садились, и все вокруг погружалось в темноту. Я не ошибся — солнца, именно во множественном числе. Помнишь, я писал тебе, что у них тут три солнца? Так вот, сейчас они закатывались, все в одно время, но по разным сторонам небосвода. На севере, на юге и на востоке. Или как у них там называются стороны света?.. Уже стемнело, я решил переночевать, а с рассветом осуществить свой план. К тому же я зверски хотел есть. Последний раз я съел кусок ежевичного пирога перед баскетбольным матчем, на который так и не попал.

Лура привела меня в хижину, похожую на ту, в которой я очнулся, только поменьше. В одном из углов были свалены в кучу звериные шкуры. Она указала на них и сказала:

— Садись.

Я повиновался. Шкуры воняли, но, в общем, сидеть было довольно удобно. В центре комнаты был сложен маленький каменный очаг, и Лура быстро и ловко развела в нем огонь, который осветил хижину мерцающим уютным светом. К тому же стало намного теплее. Потом пришла Оза с полотняной сумкой на плече, полной всякой снеди. Ура! Мы уселись вокруг очага и разделили между собой куски хрустящего хлеба, какие-то фрукты, по виду напоминающие апельсины, а по вкусу — яблоки, и еще что-то вроде орехов, похожих на арахис. Может быть, из-за того, что я проголодался, эта незатейливая еда мне очень понравилась. Я, конечно, с удовольствием умял бы пару-тройку порций картошки-фри, что продают у нас на главной улице, но привередничать не приходилось. Пока мы ели, Оза давала мне странные инструкции.

— Есть ли кто-нибудь на Второй Земле, кому ты безоговорочно доверяешь? — спросила она.

Я не долго думал. Это ты, Марк. Конечно, я очень люблю свою семью, и им я доверяю, но друг — это тот, кому доверяешь не потому что должен, а потому что хочешь.

Оза протянула мне пергамент, желтый и как будто старинный, ручку, вырезанную из дерева, и маленькую чашечку с чернилами.

— Запомни: очень важно записывать все, что с тобой происходит, — сказала она. — При каждом удобном случае записывай все, что ты видел, слышал, все твои переживания и помыслы. Представь себе, что ты пишешь дневник.

— А зачем? — Мне кажется, я задал вполне естественный вопрос.

— Ты пошлешь это своему другу на хранение, — ответила Оза. — Не буду обманывать тебя, Пендрагон, ты впутался в опасное предприятие. Если с тобой что-нибудь случится, эти заметки — единственное, что ты оставишь после себя, и что поможет твоему другу во всем разобраться.

Не очень-то обнадеживающе это звучало. Она словно велела мне написать завещание. Сначала я хотел отказаться, потому что тогда бы это означало, что я действую согласно их программе. А я не собирался этого делать. С другой стороны, это было вполне разумно. Если со мной что-то случится, никто никогда не узнает правду. Раз уж занесла меня сюда нелегкая, то пусть все об этом знают.

— А как мы передадим записи Марку? — спросил я.

— Ты сперва напиши, — улыбнулась Оза, — а потом сам увидишь.

Это было уже интересно. Если она знала, как отправить тебе послание, значит, могла знать, как работает та червячья нора в другом направлении. Может, это мой шанс попасть домой? С этими мыслями я взял ручку и уселся за работу. Столом мне служил обломок деревянной доски, которую я пристроил на коленях. Труднее всего было управиться с пером. Я привык писать шариковой ручкой, а кусок щепки плохо подходил для этой цели. Приходилось все время макать ручку в чернильницу и с трудом выцарапывать слова. Я то и дело ставил кляксы и продирал бумагу. Впрочем, я довольно быстро наловчился и мог написать уже целое предложение, не обмакивая перо.

Лура тоже что-то писала. Тоже дневник вела, наверное. Казалось что мы делаем уроки. Я не видел, что именно она там пишет, но мне было очень интересно, что она пишет обо мне. Знаю, она считала меня слабаком, но я тешил себя мыслью, что после того, как она узнала, что я ушел целым и невредимым из лап Святоши Дэна, думать обо мне она стала немного лучше. А, впрочем, какая разница? Завтра меня здесь уже не будет.

Так я провел остаток ночи. Я писал и писал, и вскоре выбился из сил. Почувствовав, что глаза мои слипаются, я прилег на звериные шкуры и задремал. Спал я недолго и, проснувшись, снова принялся за дело. Лура тоже писала, иногда прерываясь на сон. Вошла Оза, но, подбросив поленьев в огонь, ушла снова. Интересно, она совсем не спала? Я как раз дошел до того момента, как дядю Пресса похитили рыцари Каган, и на минутку решил закрыть глаза. А в следующий миг Оза ласково потрепала меня по плечу.

— Уже утро, Пендрагон, — сказала она, улыбаясь.

Спал я крепко, и проснуться сразу мне было трудно. Я еле-еле продрал глаза. В хижине было светло, но, судя по тому, что теней еще не было и вовсю распевали птицы, было совсем рано. Я огляделся и отметил, что огонь в очаге потух, а Луры нет.

— Ну, теперь давай сюда свой журнал, — скомандовала Оза.

Я встал и собрал вместе исписанные листки. Она взяла их, свернула в трубочку и перевязала ее кожаным шнурком. Затем прошла в центр хижины и уселась, скрестив ноги по-турецки. Перед собой она положила старинное серебряное колечко, с серым камешком и с надписью. Что именно было на нем выгравировано, я не мог разглядеть, как ни старался. Да и вряд ли я бы понял, что там написано. Оза взглянула на меня, удостоверилась, что я внимательно наблюдаю за ней, затем протянула руку к кольцу, дотронулась до него пальчиком и сказала: «Вторая Земля».

В следующий момент произошло такое, что последние остатки сна мгновенно улетучились. Кольцо начало пульсировать. Так же пульсировали стены тоннеля прямо перед моей отправкой на Дендурон. И стены тоннеля были сделаны из такого же серого камня, как и камешек в кольце. Свет залил хижину, так же, как когда-то осветил темный подземный ход. И послышались такие же звуки музыки…

А затем кольцо начало увеличиваться! Оно расширялось, и скоро в том месте, где оно лежало, образовалась черная дыра. Кольцо словно открыло маленький канал! Вот только куда? Оза подтолкнула свиток к кольцу, и он исчез в темном провале. А затем кольцо снова стало обычным кольцом, и на этом все закончилось. Ни света, ни звуков, ни черной дыры. Только кольцо посреди хижины. Оза подняла его и надела на кожаный шнурок, обвивавший ее шею.

— Твой друг Марк получил дневник, — сказала она и направилась к выходу.

Ни объяснений, ни замечаний. Ничего. Я вскочил на ноги и подбежал к ней.

— Эй! Вы же не можете просто так показать мне этот фокус и ничего не объяснить! — возмутился я.

— Я тебе уже все объяснила, — сказала она спокойно. — Я отправила твой дневник Марку Даймонду.

Она снова попыталась выйти из хижины, но я преградил ей дорогу.

— Но как? Это у вас что, переносная дверь в телепортирующий канал? — У меня было впечатление, что голова моя сейчас лопнет.

— Тебе еще очень много предстоит узнать, чтобы стать Странником, Пендрагон, — она терпеливо смотрела на меня. — Когда ты немного освоишься, это кольцо будет твоим, и ты сам сможешь отсылать Марку Даймонду записи. А пока тебе достаточно знать, что сила кольца похожа на мощь тоннеля, но значительно слабее.

— Как мой дневник попадет к Марку? — Я не собирался отступать.

Оза глубоко вздохнула. Ей явно не хотелось отвечать на мои вопросы. Мне это не понравилось. Она-то знала, в чем тут дело, а я — нет.

— Я дала Марку Даймонду еще одно кольцо, — сказала она.

— Что? Вы видели Марка? Стоп, вы что, были на Земле? Когда? Как? Вы ему сказали, что я здесь? Вы видели моих родителей? Вы…

Оза прижала ладонь к моему рту. Рука у нее была мягкая, но сильная.

— Я была на Второй Земле и отдала Марку Даймонду кольцо, — объяснила она. — Все. Больше я никого не видела. И хватит вопросов, слышишь? — Она убрала руку и в очередной раз собралась выйти.

— Только один вопрос! — воскликнул я. — Кольцо работает в обоих направлениях? Я имею в виду, если я могу ему что-то послать, то может ли и он отправить что-нибудь для меня?

Оза снисходительно улыбнулась. Такую же улыбку я видел на лице мамы, когда пытался окольным путем выведать у нее что-нибудь, и мне казалось, что я делаю это очень умно и хитро. Эта улыбка говорила: «Знаю, знаю, о чем ты думаешь, хитрюга! Но меня тебе не провести».

— С помощью кольца можно транспортировать маленькие объекты. И работает оно только в руках Странников, — ответила она. — Марк Даймонд не сможет ничего тебе передать. А теперь, если ты хочешь искупаться, сходи на реку недалеко от деревни.

И она ушла, оставив меня в смятении. Кольцо открывало для меня бездну новых возможностей. Может, даже не придется идти в горы. Может быть, кольцо расширится до таких размеров, что я смогу пролезть в черную дыру. К тому же я Странник и, значит, смогу управиться с кольцом! Ура! Впервые за все время пребывания на этой планете я почувствовал, что снова владею ситуацией. Когда придет время, Оза отдаст мне кольцо, а вместе с ним я получу и обратный билет на Землю. Это гораздо удобнее, чем карабкаться на вершину горы, подвергаясь риску быть растерзанным квигами. Итак, с надеждой в сердце я вышел из хижины навстречу новому дню.

Солнца только-только выползли из-за горизонта и предвещали ясный день. Перво-наперво мне хотелось найти речку и искупаться. Не то чтобы я был чистюлей, но звериные шкуры отнюдь не благоухали весенней свежестью. Слегка поплескаться в водичке — это удачное начало дня. Поэтому я бодрым шагом отправился через деревню на поиски реки.

Деревня просыпалась. Над крышами вился серый дымок. Женщины тащили вязанки хвороста. Неподалеку в полях уже работали земледельцы. Издалека я заметил группу людей, устало двигавшихся к деревне. Я решил, что это шахтеры. Они все с ног до головы были перепачканы грязью, как те, которых я видел вчера, на Церемонии Передачи. Неужели они работали всю ночь? Навстречу им шла еще одна команда. Дневная смена сменяла ночную. Выглядели эти процессии уныло.

Меня поразило, что никто не разговаривает, даже глаз друг на друга не поднимает. Люди просто шли по своим делам, выполняли свою работу, которую, видимо, делали каждый день. Хотя чему тут удивляться? После того, что я видел вчера, мне стало понятно, что эти люди — заключенные. Армия Каган похитила все, что у них было, включая их души. Это было безрадостное место. Надежда не гостила тут. Люди, наверное, боялись заводить друзей, потому что не знали, кто будет следующей жертвой Каган. Так что жить в своем собственном, замкнутом мирке казалось им проще.

Странно, но, стоя тут, посреди деревни, и глядя на уныло бредущих людей, сломленных жизнью, я почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. А ведь я не плакса. Одно дело, когда смотришь фильм, и там умирает собака. Но здесь было другое. Здесь все было слишком реально. Я чувствовал, как тоска буквально сжимает мое сердце. Но как бы плохо ни было, нужно только потерпеть, и все переменится. Грусть-тоска пройдет, и жизнь пойдет своим чередом. По крайней мере, у меня точно все так и будет. Мне есть к чему стремиться, я надеюсь попасть домой. А чем жить этим несчастным? Им-то бежать некуда, и их будущее столь же безрадостно, как настоящее. Многие из них так и проживут всю жизнь в страхе, задавив в себе личность. От этой безнадежности хотелось плакать. В эти минуты я переживал их боль, как свою собственную.

Но знаешь что? Эта печальная сцена лишь укрепила мое желание убраться отсюда. Ну да, я сочувствовал им, но их беды — это не мои проблемы. Слишком давно длится это противостояние, и я не в силах что-либо изменить. Мне сейчас следовало позаботиться о себе, так что я вытер слезы, поднял голову и продолжил путь к реке. Только я сделал пару шагов, как кто-то похлопал меня по плечу.

— Хочешь крабельного нектара? — Это был Фиджис, странный старикан, который вчера пытался продать мне свитер. На плече у него болталась сумка-бурдюк, в которой плескалась какая-то жидкость. — Очень нежный. Очень вкусный. Дефицит. И всего четыре квиля.

Видимо, квили — это местные деньги.

— Спасибо, не надо, — сказал я и зашагал прочь.

Но Фиджис заплясал вокруг, не давая пройти. В руках он держал грубо сделанную банку, оплетенную соломой.

— Двадцать квилей! — выкрикнул он и поднял банку повыше, чтобы я ее как следует рассмотрел.

Даже если бы я и захотел что-нибудь купить, все равно у меня не было ни одного квиля, так что болтать с этим дельцом — просто тратить время попусту. Я хотел пройти мимо, но он опять преградил мне дорогу.

— Только для тебя, поскольку ты новенький! Десять квилей!

Заманчивое предложение. Я покачал головой.

Он прекрасно видел, что я не собираюсь ничего покупать, но ему так хотелось что-нибудь продать мне, что он сорвал с пальца одно из десяти колец, украшавших его руку.

— Два квиля! — он протянул мне кольцо.

— Простите, но у меня вообще нет квилей, — заявил я.

Я предполагал, что Фиджиса интересуют только деньги, так что по логике он должен был сейчас от меня отстать. Но все оказалось не так-то просто. Он схватил меня за руку и так быстро потащил за собой, что у меня не было ни единого шанса остановить его. Оттащив меня в сторону, он принялся нашептывать мне на ухо странные вещи с таким видом, будто сообщал ценную информацию.

— Так тебе поможет. Так — это решение проблемы. Только Так! Реллин это знает. — Я чувствовал его горячее дыхание на своей шее. Несло от него, как от козла. Меня замутило. — Вспомнишь о Таке — вспомни и обо мне. — Он быстро пошел прочь и скоро затерялся среди деревенских жителей.

Все это было очень странно. Что такое «Так»? Он говорил об этом с такой страстью, что я невольно подумал, будто это нечто особенное. Он будто соблазнял меня. Может, это что-то запрещенное законом, и Фиджису приходилось быть чрезвычайно осторожным, продавая его.

А еще меня удивляло, что я понимал его речь. Еще вчера его слова не имели для меня смысла, а сегодня я понимал его, будто он говорил на чистейшем английском. Но судя по тому, что рассказывала Оза, по-английски Фиджис не говорил. Это я только слышал английскую речь, а говорил он на языке Дендурона. Однако были слова, которых я все же не понимал, — «квиль», «так», «крабельный». Видимо, эти слова употреблялись только на этой планете, и на английский не переводились. Ну ладно. Что бы ни пытался продать мне Фиджис, у меня все равно не было намерения что-либо покупать, так что я продолжил прогулку к реке.

Дорожка вывела меня из деревни в направлении, противоположном океану. Так как в эту сторону я еще не ходил, то подумал, что река должна быть именно там. На сотню метров углубившись в лес, я услышал журчание воды. Еще несколько шагов — и я вышел к реке. Она была неширокая — метров двадцать-тридцать. Я присел и опустил в воду руки. Ого! Такое впечатление, что я сунул их в ведро со льдом. Река брала свое начало в снежных вершинах гор, поэтому была такой холодной. Я отвратительно вонял звериными шкурами и, кроме того, насквозь пропитался дымом костра, поэтому, тепло ли, холодно, уже не имело значения — я собирался искупаться. Зажмурившись, я зачерпнул воду в ладони и плеснул ее себе на лицо. Ух! Словно тысячи иголок вонзились в кожу, но до чего ж приятно! Потом я прополоскал рот. Эх, хотелось бы нормально почистить зубы щеткой, но чего привередничать? Сойдет и вода.

Тут я услышал, как хрустнула ветка. Здесь кто-то был, и этот кто-то всего в нескольких метрах от меня негромко напевал песню. При обычных обстоятельствах я бы встал и ушел, но сейчас что-то заставило меня остаться и посмотреть, кто это. Помнишь, как я писал о жителях деревни? О том, что веселье никогда не приходило в их дома, и что они были заняты лишь тяжким трудом, позволявшим выжить? Мне было любопытно, кто же это напевает, сидя на берегу реки. Если местные способны после того, что пережили, и зная, что им предстоит вынести, петь песни, значит, в душах этих несчастных еще живы надежда и вера в светлое будущее.

Я помню, как в детстве ходил с отцом на экскурсию в лес, уничтоженный пожаром. В нем ничего не осталось, кроме черных, обуглившихся головешек, которые когда-то были великолепными деревьями. Мне было очень грустно до тех пор, пока я не увидел, как из-под обгоревшего бревна пробивается маленький зеленый росток. Назло всем бедам он изо всех сил тянул листочки к солнцу, и я понял, что когда-нибудь на этом месте обязательно вырастет новый лес. Так вот, эта песня — тоже маленькая надежда на то, что мир изменится к лучшему. Мне очень хотелось узнать, кто же пел, поэтому я тихонечко пошел сквозь кусты на голос. Но поющий человек был не из племени Милаго.

Это была Лура. Она сидела на коленях на камне, спиной ко мне, и стирала какую-то одежду. Сперва я был разочарован, но потом рассудил, что дело принимает интересный оборот. Как я тебе уже говорил, у Луры суровый нрав. Не знаю, с какой территории прибыли она и ее мать, но не нужно быть гением, чтобы догадаться, что эти двое принадлежат к расе воинов. Но у Озы характер мягкий и уравновешенный. Она напоминала мне воинов с черным поясом, которые так уверены в своих силах, что становятся по натуре очень мягкими людьми. Они веселы и спокойны. Конечно, если их не вывести из себя, и тогда они навешают тебе тумаков, да так, что мало не покажется. А вот Лура отнюдь не была мягкой и спокойной. Она, наоборот, постоянно искала, кому бы врезать. Может быть, это оттого, что она была слишком молода, и мудрость, приходящая с годами, еще не облагородила ее. В любом случае, Лура внушала мне дикий страх. Но сейчас она сидела на камне, с распущенными волосами, водопадом падавшими на ее плечи, и напевала милую песенку, и это совсем не вязалось с ее образом. Может, доброта Озы присуща и ей, только она тщательно скрывает мягкие стороны своей натуры за железной маской настоящего мачо? Ведь в этот момент она понятия не имела, что я здесь.

Прежде чем ты обвинишь меня в подглядывании, представь, в какой идиотской ситуации я оказался. Если бы она заметила меня, то наверняка решила бы, что я специально слежу за ней из-за кустов, и тогда мне бы не поздоровилось. Она точно схватила бы свою палку и отделала меня. И ее трудно было бы винить. Оставалось надеяться, что она закончит стирку и уйдет, так никогда и не узнав, что я за ней следил. Так что я старался стоять неподвижно, изо всех сил притворяясь молодым деревцем.

Спустя какое-то время Лура поднялась и начала заплетать косу. И вдруг треск ломающейся ветки подсказал мне, что кто-то приближается ко мне сзади. Сердце бешено заколотилось. Я был уверен, что Лура тоже слышала этот звук и сейчас обернется. Тогда мне конец. Да и тот, кто шел за мной, наверняка видел, как я подглядываю за молодой девушкой. И убежать я не мог, ведь тогда Лура меня точно засечет. В общем, как ни посмотри — незавидное положение!

Но вскоре я понял, что эти варианты развития событий были еще не самыми худшими.

— Я искал тебя, Пендрагон, — услышал я низкий голос.

Лура моментально обернулась. Лицо у нее было крайне удивленное. Я тоже обернулся, и у меня буквально колени подкосились. Передо мной стоял рыцарь-Бедуван. Он возвышался надо мной, как башня, держа в одной руке копье, а в другой веревку.

В тот миг я подумал, что Святоша Дэн, или Маллос, или как там его зовут, послал своего рыцаря за мной, чтобы поймать и привести меня, как они сделали это с дядей Прессом. А еще в голове моей пронеслась мысль, что легко я им не дамся. Так что пока рыцарь думал, что предпринять, я сделал свой собственный ход — повернулся и побежал к реке.

И тут в моей голове моментально созрело еще одно решение — Лура убежит вместе со мной. Чуть только она приподнялась, я прыгнул на нее, в прыжке сбил ее с ног, и мы вместе упали в холодную воду.

Знаешь ли ты, Марк, что такое холод? Не знаешь и не узнаешь никогда, покуда не прыгнешь в реку, стекающую с горных вершин. Я не превратился в ледышку лишь потому, что очень активно двигался. Ничего, что кровь в венах вот-вот застынет — лишь бы уйти от рыцаря. Согреться можно и позже.

Мы барахтались в реке, поднимая тучу брызг. Течение было очень сильным, и нас относило все дальше от рыцаря. Я один раз обернулся и увидел, что он с глупым и растерянным лицом стоит на том же месте и даже не пытается нас преследовать.

Теперь моя основная задача — не захлебнуться в реке. Знаешь, когда, бывает, прыгнешь в холодную воду, сперва дух захватывает, а потом твое тело приспосабливается. Так вот, только не здесь. Вода в реке была настолько холодной, что привыкнуть к ней не было никакой возможности. Я чувствовал, как тело превращается в заледеневший деревянный чурбан. Но я, как мог, боролся с этим ощущением, потому что несло нас очень быстро, а навстречу попадались большие валуны. Я когда-то слышал, что если течение несет тебя, лучше всего повернуться ногами вперед и плыть, пока тебя не вынесет на тихую заводь, откуда уже можно спокойно выплыть на берег. Это был неплохой план, но Лура мешала мне его осуществить. Она так крепко вцепилась в меня, что мои руки оказались практически скованными. Нужно было оторвать ее от себя, иначе мы бы неизбежно утонули.

— Ногами вперед! — закричал я. — Перевернись на спину и плыви! — Я пытался отцепиться от нее, но безрезультатно. И тут она сказала четыре слова, которые я никак не ожидал услышать от этой боевой девицы. Это были самые плохие слова, которые только можно услышать в такой ситуации:

— Я не умею плавать.

Ну, замечательно! Неудивительно, что она так за меня цеплялась. Это было ужасно. Мы крутились в водоворотах, образованных течением, и уже не раз с головой уходили под воду. Всякий раз, когда волна накрывала нас, мы выныривали, отплевываясь, но я не знал, сколько еще нам удастся продержаться. Надо было что-то делать, иначе мы утонем или сперва разобьем себе головы о камни и лишь потом пойдем ко дну. Я подумал, что можно плыть паровозиком: Лура впереди, а я сзади, поддерживая ее и подгребая руками, тогда я смогу вырулить к берегу.

— Ногами по течению! — заорал я. — Ложись на спину и обопрись на меня!

Но она не слушалась. Видимо, от страха была в столбняке. Не знаю, как это — не уметь плавать и очутиться посреди бушующей реки, но, видимо, это ужасно. А при ее-то силе я сам от нее отцепиться не смогу. Тут нас накрыла волна, и мы оба ушли под воду. Только мы вынырнули, как нас довольно ощутимо ударило о камень. Я говорю нас, но на самом деле досталось в основном Луре. Видимо, удар был очень сильный, потому что она обмякла и разжала руки. Я тут же схватил ее в охапку и перевернул на спину.

— Держись за мои ноги, — скомандовал я.

Она так и сделала. Я тоже перевернулся на спину, и теперь руки мои были свободны, для того чтобы удержать нас на плаву и подгрести к берегу. Моя попытка удалась. Теперь надо только уйти с быстрины.

— Постарайся ногами отталкиваться от камней! — крикнул я.

Лура хоть и была напугана, но уже начала соображать. Я греб, а она отталкивалась ногами от больших острых камней. Нас еще раз накрыло волной и потащило под воду. Лура извивалась и корчилась, пытаясь отцепится от меня, но я крепко сжимал ее коленями. Через несколько секунд мы вынырнули на поверхность.

Внезапно меня посетила ужасная мысль: а что если нас несет к водопаду? Тогда мы точно погибнем. Но нужно было выбросить эти мысли из головы, потому что сделать в том случае я все равно ничего не смогу.

Мы еще пару раз попали в водоворот, а потом, слава Богу, течение стало спокойнее и медленнее. Быстрину мы миновали, а водопада тут не было, но мы все еще не были в безопасности, потому что за меня держалась не умеющая плавать Лура. Но тут уже помогли навыки, полученные на занятиях по безопасности жизнедеятельности. Я перевернул Луру на бок. У нее уже не было сил сопротивляться, так что мне без труда удалось отбуксировать ее к берегу. Мы выбрались из ледяной воды, вскарабкались на берег и упали прямо на землю, истерзанные, побитые, но живые. К счастью, три солнца жарили вовсю, что было очень кстати.

Переведя дыхание, я оперся на локоть и взглянул на Луру. Она лежала навзничь и тяжело дышала. Надо признаться, что теперь, лежа в безопасности на берегу реки, я был очень доволен собой. Я не только спас юную воинствующую амазонку от рыцаря Каган, но еще и не дал ей утонуть в бушующих водах реки. Может, она, наконец, согласится, что я не тюфяк, а настоящий мужчина! Я, конечно, ждал благодарности и признания моих заслуг, но напрашиваться на комплименты не собирался. Я ждал, ждал, ждал… Но она ни слова не промолвила. Странно. Я даже почувствовал что-то вроде раздражения. Я не ждал, что она скажет: «О, Пендрагон, ты — мой герой!», нет, мне вполне достаточно услышать «спасибо». Но Лура ни одним словом не нарушила молчания. В конце концов я сам решил растопить этот лед.

— Ты в порядке? — спросил я.

— Благодаря тебе — нет, — последовал ответ.

— Что?! — я был потрясен. — Я же не дал тебе утонуть!

— Если бы мы не оказались в реке, я бы и не думала тонуть, — раздраженно отрезала Лура.

— Но если бы мы не оказались в реке, нас настиг бы тот рыцарь, — выпалил я.

Лура села и посмотрела на меня. Она смотрела и смотрела, и под этим взглядом я чувствовал себя самой ничтожной тварью на свете. А потом она заговорила.

— Ты прятался в кустах. Ты шпионил за мной, — сказала она с досадой. (Вот черт!) — Но если бы ты спросил меня, что я там делаю, то узнал бы, что я жду именно этого рыцаря.

Что? Как же так?

— Ты ждала одного из приспешников Каган? — Я не верил своим ушам. — Но зачем?

— Потому что он — Странник из Дендурона и пришел, чтобы рассказать мне о Прессе. Ты чуть не убил нас обоих, пытаясь спастись от нашего самого ценного друга на всей территории. Что я теперь должна сделать, Пендрагон? Поблагодарить тебя?