Я живу в доме Трента уже почти четыре месяца, и через три недели мы вместе уедем учиться в университет.

Я работаю в магазине каждую возможную смену, которую мне дают. Я так горда тем, что за эти тринадцать недель, которые работаю здесь, мне удалось накопить немногим больше двух тысяч долларов. Мне даже удалось купить новый экземпляр моей любимой книги.

Трент занимается со мной сексом каждый раз, когда только захочет. В первую ночь он сделал это дважды, и это причинило мне боль. Но Трент сказал, что это должно быть больно, так он узнает, насколько сильно я люблю его. Мне это не нравится, и я не наслаждаюсь этим. Но если я просто лежу и позволяю ему делать все, что он хочет, он заканчивает достаточно быстро и возвращается в свою комнату.

Он также сказал мне, что когда я ухожу на перерыв на работе, я должна позвонить ему и сказать, когда он начинается, и еще раз, когда я возвращаюсь к работе. Трент говорит, что не хочет волноваться обо мне. Я нахожу это довольно милым.

Шейн и я стали хорошими друзьями. Она все еще пытается спланировать вечер со мной и Трентом, но пока ничего не получается. Мой перерыв уже приближается, и сегодня мы с Шейн идем обедать в парк.

— Эй, — говорю я через плечо, в то время как новый клиент загружает товар на ленту конвейера, — я покупаю обед.

— Ни за что, девочка. Тебе нужно копить на колледж. Я покупаю.

— Я все еще должна тебе за первый обед.

— Ты ничего мне не должна, — я действительно хочу сказать ей: «Это ты ничего мне не должна», но она однажды сказала мне, что чувствует себя тупой, когда говорит со мной. И я последний человек в мире, который хочет, чтобы она чувствовала что-либо, кроме того, что она прекрасный человек и удивительный друг, — пять минут, и мне есть, что сказать тебе, — шепчет она.

Пять минут, кажется, длятся вечно, но наш перерыв наконец-то наступает, и мы с Шейн выходим.

— Подожди, мне нужно позвонить Тренту.

— Хорошо, — она идет впереди меня в гастроном.

Я набираю номер Трента, и вызов перебрасывает меня на голосовую почту.

— Привет, это я. Мы с Шейн просто уходим на перерыв. Мы пойдем в парк. Я позвоню тебе перед тем, как моя смена начнется снова, — я выключаю телефон, кладу в свой карман и бегу в гастроном.

— Я заказала для тебя. Как обычно. Сэндвич с пастромой с дополнительной порцией горчицы. Я буду содовую, ты хочешь?

— Просто воду, спасибо.

Долорес, пожилая женщина за прилавком, улыбается мне.

— Приветик, Лили. Ты взволнована? Ты скоро пойдешь в колледж и оставишь это место позади.

— Я никогда не оставлю его позади, просто мигрирую на один сезон, — говорю я, а она смеется. Долорес так добра ко мне, и она всегда дает мне больше пастромы, говоря, что я слишком тощая. Трент недавно сказал мне, что я начинаю прибавлять в весе, и он не хочет быть известен, как парень, у которого толстая девушка. Когда я дома, он накладывает мне ужин, а я просто ем то, что в моей тарелке. Но Долорес всегда дает мне больше еды.

— Ты хорошая девочка, Лили. Ты далеко пойдешь.

— И она супер умная, — подает голос Шейн.

— Спасибо, — отвечаю я, но знаю, что они просто пытаются быть хорошими, ничего больше.

Шейн берет наш обед и идет платить за него. Но я опережаю ее и плачу сама. Я горжусь тем, что могу сделать это. Я заработала эти деньги, упорно трудясь, и они мои, чтобы тратить. Огромное осознание достигнутого успеха накатывает на меня. Это что-то незначительное для большинства, потому что им не приходилось есть гнилые фрукты или проживать дни без чего-то большего, чем вода и объедки. Для них это такая мелочь. Для меня это огромная ракета-носитель уверенности, что я, Лили Андерсон, могу это сделать.

— Угадай, что я слышала, — говорит Шейн, когда мы выходим из гастронома.

— Что?

— Я слышала, как Стейси говорила по телефону и сказала, что если он не бросит свою жену, то она расскажет всем, что у них роман.

Моей первой реакцией было спросить «С кем она говорила?», но в момент, когда слова покидают мой рот, я немедленно отступаю:

— Знаешь, это не имеет значения. Это действительно не имеет никакого отношения ко мне. Я не хочу знать.

— Не важно, так или иначе, она была в своем кабинете и с кем-то говорила.

— Я сказала тебе, что не хочу знать.

— Ты смешная, — она смеется и бежит вперед, к нашему столику в парке. Уже почти конец лета и дневная температура начинает понижаться.

— Пошли, — Шейн радостно призывает меня поспешить. — Давай же, — издалека она выглядит такой счастливой и беззаботной. Но у настоящей Шейн есть история, чтобы рассказать, как и у всех остальных в этом мире.

— Я уже здесь, — я сажусь за стол и разворачиваю свой большой, толстый сэндвич.

— Так, мы должны сходить куда-нибудь прежде, чем ты уедешь в колледж и забудешь обо мне, — говорит она и откусывает кусок своего сэндвича.

— Как я могу забыть о тебе? Ты действительно единственный друг, который у меня когда-либо был. Если, конечно, ты не считать Долорес и леди из магазина подержанных товаров, в который я раньше ходила.

— Что? — Шейн смотрит на меня, и ее глаза округляются от удивления.

В действительности я никогда не говорила ей о моем прошлом, это неловко и сверх унизительно.

— Раньше иногда я ходила в магазин подержанных товаров. Леди там были действительно милы.

— Почему? — ее вопрос задан не с осуждением, а с неподдельным интересом.

— Я, вроде как, пришла из довольно плохого дома.

— Что? Ты? Но ты самый хороший, самый нормальный, самый милый и самый симпатичный человек, которого я знаю. Я не верю в это.

Я хихикаю.

— Поверь мне, ничего подобного, — я делаю еще один укус, жую и думаю о том, что видит Шейн, когда смотрит на меня.

Я клоун в этом цирке, называемый жизнью, и просто пытаюсь продвинуться вперед с конца очереди и быть больше, чем чьей-то шуткой.

— Это чушь собачья, Лили. Ты самый усердный работник, которого я знаю, берешься за каждую смену, предлагаемую тебе. Ты супер умная и действительно, действительно симпатичная, — ее лицо смягчается, когда она описывает, как видит меня.

— Спасибо, — но я не верю тебе.

— Расскажи мне, почему ты ходила в магазин подержанных товаров.

Глубоко вздыхая, я улыбаюсь и смотрю вниз, избегая красивых глаз Шейн.

— Потому что у меня не было теплой одежды, чтобы носить, и однажды я пошла туда и эти леди помогли мне. Они иногда даже кормили меня. Я не слишком часто ходила туда, потому что не хотела, чтобы они думали обо мне, как об обузе.

Я слышу, как она вздыхает, но не смею посмотреть на нее.

— Ты была бездомной?

Я качаю головой и продолжаю смотреть на инициалы, которые выгравированы на столе. Там сердечко и «Д.Д навсегда А.Л.», вырезанные в середине.

— Нет, не была. Но я была одинока большую часть моей жизни, а теперь нет.

— Обалдеть, Лили. Я не знаю, что сказать. Я хочу обнять тебя.

— Не надо, пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты плохо обо мне думала.

— Я не думаю. Это заставляет меня любить тебя еще больше, как человека, — я поднимаю глаза, и она улыбается мне. — Ты моя лучшая подруга и я очень тебя люблю. Но теперь я хочу для тебя еще большего, и если кто-то из нас и собирается сделать из себя нечто большее, так это ты. Ты получила столько ума, девочка. Ты можешь стать, кем угодно, и пойти, куда угодно.

— Спасибо. Так или иначе, достаточно о моем прошлом. Давай поговорим о тебе.

Шейн продолжает смотреть на меня, и она, похоже, хочет сказать что-то еще. Она открывает рот, чтобы сказать что-то, и закрывает его, и так несколько раз.

— У тебя есть только несколько недель. Мы действительно должны организовать ночной выход, — к счастью, она меняет тему, не вторгаясь в дальнейшее мое воспитание.

— Я спрошу Трента, но ты знаешь, как это бывает, я очень много работаю, и все свободное время, которое у меня появляется, провожу с ним.

— Я знаю, но давай же, Лили. Я могу больше никогда тебя не увидеть.

— Не глупи. Я буду возвращаться на каждые каникулы. К тому же, я иду туда, куда идет Трент. Я тут подумала, я хочу получить права, научиться водить.

— Да, действуй! Это здорово.

— Привет, Шейн, — говорит Лиам, подходя к нам.

Лицо Шейн краснеет, когда она смотрит на него.

— Эй, — говорит она. Я догадалась, что она запала на него. И мне кажется, что он тоже в нее втрескался. Он, кажется, проходит мимо парка каждый раз, когда мы здесь. Поначалу он проходил мимо, говоря только «привет». Но сейчас он останавливается и болтает с ней. Я чувствую себя немного неловко, потому что мне реально видно, насколько они нравятся друг другу.

— Лиам, мы с Шейн говорили о том, что должны организовать ночную вылазку. Почему бы тебе не пойти с нами? Это избавило бы Шейн от неловкости, потому что с нами будет мой парень Трент, — я вижу, как лицо Шейн становится ярко-красным. Малиновым, если описывать более точно. Я не хочу смущать ее, но они танцуют вокруг друг друга с первого дня, как я устроилась на работу, а может и раньше.

— Да, — он поворачивается ко мне, улыбаясь, — мне нравится эта идея. Я хотел бы пойти.

— Хотел бы, блядь, пойти куда? — откуда-то позади я слышу низкий голос Трента. Я поворачиваюсь и вижу, как Трент приближается к нам. Гнев исходит от него, волны ярости отражаются на его лице. — Я спросил, куда ты хочешь взять мою девушку, ублюдок, — он наносит удар Лиаму в лицо.

— Трент! — кричу я, пытаясь удержать его. Но Трент снова заносит свой кулак и ударяет Лиама, на этот раз опрокидывая его на землю. — Трент! — снова кричу я и устремляюсь к нему, чтобы оттащить его от Лиама. Трент поворачивается и в припадке безумной ярости бьет меня прямо в лицо.

Меня откидывает назад так, что я едва в состоянии устоять на ногах. Сам удар горит на моей щеке, но шок от него выбивает меня из состояния равновесия.

— О, Боже мой, Лили, — говорит Трент, вскакивая с Лиама, и мчится ко мне. — Я так сожалею. Я не соображал, что делаю, пожалуйста, прости меня. Прости меня.

— Они с Шейн нравятся друг другу, я пыталась договориться пойти куда-нибудь вчетвером, — я прижимаю руку к горящей стороне лица, а Трент пытается утешить меня, прижимая к своей груди.

— Я так сожалею, детка. Так сожалею, — он целует меня в макушку. — Но это выглядело так, будто он клеился к тебе, а ты ему это позволяла.

— Нет, уверяю тебя.

— Хорошо, теперь я это знаю. Но в следующий раз не говори с мужчиной так, как ты говорила с ним. Ты наклонилась к нему, и было похоже, что ты впитывала каждое слово, которое он говорил.

Я так делала? Я думала, что сидела как обычно и разговаривала как обычно.

— Я сожалею, я удостоверюсь, что больше так не поступлю.

— Все нормально. Просто не делай этого снова, хорошо? — говорит он, поглаживая меня вверх-вниз по спине, затем наклоняется и кладет подбородок поверх моей головы.

— Нам с Шейн нужно возвращаться к работе. Ты подумаешь о том, чтобы мы пошли погулять вместе с Лиамом?

— Я рассмотрю это, — он отодвигает меня и целует в щеку, которая ощущается так, как будто горит. Затем он подходит к Лиаму, протягивает ему руку и приносит извинения. Я так рада, что он признает, что заблуждался. Признает, что сожалеет.

— Мы должны идти, — говорит Шейн и обходит Трента. Ее взгляд сосредоточен на нем, когда она подходит ко мне.

— Я заберу тебя после работы, — говорит Трент и остается, чтобы поговорить с Лиамом.

— Что, черт возьми, только что произошло? — шепчет Шейн, пока мы быстро идем к магазину.

— Он подумал, что Лиам клеился ко мне, только и всего.

— Ты видела, как он налетел на Лиама? Он сошел с ума.

— Я знаю, но ввела в заблуждение Лиама тоже. Я флиртовала с ним.

— Что? Ты это серьезно? Ты не обманывала его и не флиртовала с ним.

— Да, я серьезно. Трент сказал, что разозлился, потому что Лиам флиртовал со мной, и то, как я сидела и слушала Лиама, заставило его подумать, что я запала на него.

— Лили? — Шейн останавливается и поворачивается так, что мы стоим лицом к лицу. — Я была там. Ты не делала этого. Если бы я думала, что ты флиртовала, то сказала бы что-нибудь. Ты флиртовала с ним не больше, чем он флиртовал с тобой.

— Я просто должна следить за собой, потому что это расстраивает Трента. Вот почему он ударил его — из-за меня.

Шейн хмурит брови и качает головой.

— Это не мое дело, Лили, но ты лучше будь осторожна с Трентом. Что он сделал там? Это не правильно. Совсем не правильно, — она указывает на парк, где Трент ударил Лиама. — И он ударил тебя.

— Это был несчастный случай, он не хотел. Он сказал, что сожалеет.

— Ты хороший человек. Я не хочу видеть, как тебе больно.

Я улыбаюсь ей потому, что знаю, что она хочет того, что будет лучше для меня, но мне действительно нужно следить за тем, как я взаимодействую с людьми.

— Хорошо, — я глубоко вдыхаю, — пойдем, вернемся к работе, прежде чем Стейси урежет нам зарплату.