Гейл Макхью
Пульс
Как же выжить, когда сердце разбито, абсолютно разорвано в клочья, когда пульс замедляется? Ты…сломлена. Как двигаться дальше, если каждый вдох неизменно приносит боль? Жизнь становится предательским напоминанием того, что ты впустую растратила единственно важную часть себя. Свою…душу. Никакое количество «отвлечений» не избавит тебя от мук потери собственной…жизни. Теперь, когда Эмили Купер сбежала от своей первой влюбленности, она спешит навстречу своей истинной любви. Быстро развернувшись, подталкиваемая надеждой, она рискует всем, что оставила ради мужчины, который занимает все её мысли и мечты с момента их первой встречи. Примет ли Гэвин её обратно? И, если примет, станет ли их воссоединение столкновением двух сердец, предназначенных друг другу, и сможет ли вновь разжечь любовь, не знающую границ? Или шрамы прошлого откроются, медленно толкая их к тому, где они привыкли быть. Может ли судьба, «рефери» решающей игры, залатать разбитую дорогу, что протянулась с самого начала пути? Только время покажет…. Тик-так….. Посвящается женщинам, которые еще должны услышать свой внутренний голос, найти силы и храбрость. Не позволяйте им лишать вас того, с чем вы были рождены. Верните это.
Гейл Макхью
Пульс
Глава 1
Последняя упущенная встреча
Эмили прислонилась головой к окну такси, сквозь слезы рассматривая яркие огни Манхэттена. В ее затуманенное сознание вновь ворвался образ Гэвина, покинувшего ее всего несколько часов назад. Чем ближе она была к его дому и чем дальше отдалялась от своего прошлого с Дилланом, тем острее ощущалось, как сердце и разум переплетались тонкой нитью. Она вздрогнула, и взгляд упал на светящийся зеленым циферблат часов. Почти час ночи. Ощутив проблеск надежды, она крепко зажмурила глаза, молясь, чтобы Гэвин принял ее обратно. Как только такси затормозило перед его высоткой, она достала из сумочки пачку наличных. Бог знает сколько заплатив водителю и распахнув дверцу машины, она ступила на тротуар.
– Эй! – крикнул водитель восточной наружности. – Закройте дверь, леди!
Эмили слышала его крик, но не обратила на него никакого внимания. На подкашивающихся ногах она шла вперед, и двигала ею только надежда на начало новой жизни. Новое будущее с человеком, без которого, она знала, уже не сможет жить. Открыв дверь, девушка прошла через холл. Замерла на секунду, словно вот-вот распадется на кусочки. Трясущейся рукой нажала кнопку вызова лифта. От переполнявшей ее любви и тревоги нервная дрожь все усиливалась. Как только двери лифта открылись, она вошла внутрь и прислонилась к стене, истощенная физически и эмоционально. По лицу текли слезы, пока она пыталась совладать с дрожью. Эмили глубоко вздохнула, неуверенная, какова будет реакция Гэвина.
Она попыталась подавить плохое предчувствие. Двери открылись, и ее ждало нечто, что будет либо началом, либо концом. Она стояла неподвижно, ноги будто приросли к полу, а взгляд блуждал по стене коридора. Смутно осознав, что двери лифта снова закрываются и, ощутив резкое головокружение, она протянула руку, чтобы удержать их открытыми. Эмили медленно вышла. Сфокусировав взгляд, она повернула в сторону пентхауса Гэвина, в то время как ее мозг бесконтрольно рисовал всевозможные сценарии ближайшего будущего. Подходя ближе к двери, она сосредоточилась на ранее сказанных им словах, лишь бы страх отступил. Она ускорила шаг.
Как только она достигла нужной двери, все страхи усилились вдвое, тяжким грузом оседая в груди. Эмили осторожно постучала в дверь, и каждый удар походил на гулкий стук ее собственного сердца. Она судорожно вытерла слезы, ощущая, как все ее тело била мелкая дрожь. Шли минуты, и, не дождавшись ответа, она вновь постучала, уже сильнее.
– Пожалуйста, открой. – Все повторяла она, продолжая стучать в дверь.
С бегущими по щекам слезами, она стояла, пристально глядя на дверной глазок и представляя по ту сторону его. Эта мысль задела её и больно резанула по сердцу.
– Пожалуйста, – плакала она, снова стуча. – Господи, Гэвин, пожалуйста. Я люблю тебя. Мне так жаль.
Ничего.
По-прежнему дрожащими руками она достала из сумочки сотовый. Набрала номер Гэвина. Взгляд ее был прикован к двери, а в трубке были слышны только гудки.
– Вы позвонили Гэвину Блейку. Вы знаете, что делать.
Сердце Эмили сжалось и ухнуло в желудок, едва она услышала его. Этот сладкий голос всегда будет преследовать ее, если он не примет ее обратно. Сладостный, завораживающий голос, что просил верить ему. Она сбросила вызов, снова набрала и слушала. Она не говорила – не могла. Ее тяжелое дыхание будет единственным сообщением, которое он получит.
Слова… У нее их не было.
Эмили прижала руку ко рту, осознавая, что он не простит ее. Несколько болезненных секунд она молчала. И потом ее затопило горе. По щекам лились слезы. Её плач был слышен в холле. Она отступила, облокачиваясь спиной о стену. Смотрела на его дверь, и в сознании вспыхнул яркий и четкий образ его лица. Пока шла обратно к лифту, она чувствовала, как внутри тугим узлом скрутилась жгучая боль, а сердце замерло, признавая поражение.
Поникшая и сломленная духом, Эмили открыла дверь в свою квартиру. Слабая лампа над электрической плитой еле освещала гостиную. Очень тихо, так чтобы не разбудить Оливию, Эмили прошла в свою спальню. Ею владела невыразимая печаль, как только она зашла, продолжая дрожать, в ванную комнату.
Она встала под свет, пристально глядя на свое отражение. Зеленые глаза, когда-то полные яркого огня надежды, сейчас не отражали даже ее жалкого подобия. Она кончиками пальцев пробежалась по щекам, повторяя очертания дорожек растекшейся туши. Лицо было бледным. Но что еще хуже – ее сердце было раздавлено потерей. Пораженная болью, поселившейся глубоко в ее душе, и облокотившись руками о прохладную мраморную поверхность раковины, она опустила голову и заплакала, жадно глотая воздух. Сожаление – в самой грубой своей форме – неумолимо стягивало ее, словно петля на шее.
Эмили попыталась успокоиться, сполоснув лицо теплой водой. Взяла полотенце и, вытерев лицо, выключила свет. Едва передвигая от усталости ноги, она добралась до кровати и свернулась калачиком на своей половине. Обессиленная, она вжалась в матрас, пытаясь отключиться хотя бы на несколько часов. Сон не шел.
Нет.
Шли секунды, минуты, часы, а искаженное болью лицо Гэвина и его потерянный взгляд никак не отпускали сознание Эмили. Перекатившись на спину и уставившись в потолок, она прерывисто задышала. За несколько часов боль становилась только сильнее, разрывая сердце. Она позволит ей взять верх.
Пытаясь игнорировать невыносимый шум работающих двигателей самолета компании «Блейк индастриз», Гэвин задумался: будет ли Эмили вспоминать то, чего он забыть никогда не сможет. Спрашивал себя, как все это могло вот так закончиться. Он ее потерял. Осталось меньше семи часов, и она будет принадлежать Диллану навсегда. Он взял свой чемодан с заднего сиденья джипа, принадлежащего Колтону, и стук сердца неприятно отдавался в желудке, когда он взглянул на чистое и холодное ночное небо. Колтон ступил на асфальт, выражение его лица уже не было таким непринужденным, нежели когда Гэвин пришел к нему.
– Ты не должен так поступать, приятель, – кричал Колтон, чьи темные волосы на ветру пришли в полный беспорядок. – Срываться с места посреди ночи – не лучший способ забыть ее.
Гэвин не был уверен, сможет ли побег стереть в душе след, оставленный Эмили. Он также не был уверен, перестанет ли он когда-нибудь так остро нуждаться в ней. Единственное, что он чертовски ясно осознавал… он должен сбежать из Нью-Йорка. К черту, подальше от призрака Эмили, который, несомненно, будет его преследовать.
– Я сказал, мне нужно вырваться из этой клетки на какое-то время, Колтон, – сказал Гэвин, сердито потирая лицо. – Я не могу здесь находиться. Просто держи наш фонд подальше от Диллана.
Колтон только тяжело вздохнул и кивнул.
– Я позабочусь об этом в первую очередь в понедельник, – его взгляд его стал мягче, и он похлопал Гэвина по плечу. – Ты должен со всем разобраться, когда вернешься. Обещай, что отпустишь Эмили.
При звуке ее имени Гэвин почувствовал, как в груди затрепетало.
– Да, – сказал он глубоким голосом. – Я постараюсь.
Какое-то время они просто стояли и смотрели друг на друга, затем Гэвин поднялся на борт самолета. Обернувшись, он наблюдал, как его брат покидал маленький частный аэропорт. Пребывая в полнейшем раздрае, Гэвин достал из кармана джинсов мобильный. Не проверяя, он просто выбросил его на взлетно-посадочную полосу. От удара телефон разбился. Вне зоны доступа – значит вне зоны доступа. Никакой связи. Не будет никаких попыток вырвать его из омута боли, никаких обвинений, что он поступает неправильно. После того как Гэвин отдал свой багаж бортпроводнику, вышел пилот поприветствовать его.
– Добрый вечер, мистер Блейк. – Пилот твердо пожал руку Гэвина. Его седые волосы упали на лоб. – Все, о чем вы просили, готово, сэр. Мы прибудем в Плайя-дель-Кармен около четырех часов.
Гэвин едва заметно кивнул и прошел в личные апартаменты. Он закрыл дверь и уставился на минибар, где стояла так и зовущая его бутылка виски. Он с презрением посмотрел на нее. Его поглощала темнота. Гэвин снял пальто и бросил его на кровать. В попытке не дать злому ангелу завладеть его мыслями, Гэвин быстро пересек комнату и потянулся к отупляющей сознание янтарной жидкости. Решив не использовать стакан, он откупорил и поднес бутылку к губам. Алкоголь обжег горло, позволяя ненадолго забыть про раздирающую душу боль.
Именно в этот момент Гэвин осознал, что в его жизни никогда не наступит момент, в котором он не будет остро чувствовать отсутствие Эмили. Пьян ли он или трезв, она будет мучить его сердце до самой смерти. Он любит ее. Живет ей, словно она стала воздухом, которым он дышал… И которого был теперь навсегда лишен. Он поставил бутылку, рукой пробежался по волосам и попытался выбросить из памяти красивый взгляд смотрящей на него Эмили. Подошел к окну, вглядываясь в город, оставшийся внизу, осознавая, что это не работает. Ничто не поможет. Ни попытки утопить боль в алкоголе, ни его побег – ничто не сможет помочь его чувствам.
Она ушла. В то время как самолет набирал высоту, и огни города исчезали, сердце Гэвина продолжало скорбеть по женщине, которую он потерял, а в голове крутился вопрос: как долго он еще будет на ее «похоронах».
С исчезновением последней звезды с неба и с приходом рассвета Эмили, так и не сомкнув глаз, встала и прошла на кухню. Тошнота выворачивала желудок. Она прошла прямиком к холодильнику и схватила бутылку воды. Плюхнулась в кресло, как раз тогда когда появилась Оливия.
– М-м, я вижу этот экземпляр отпустил тебя с утра пораньше, – бросила Оливия, осмотрев Эмили небрежным взглядом. Подойдя к одному из шкафчиков, она открыла его. – Как мило с его стороны позволить своей невесте подготовиться к свадьбе у себя.
– Оливия, я…
– Прежде чем ты начнешь защищать Дилмонстра или свои бредовые затеи, Эмили, я хочу, чтобы ты знала, как расстроен был Гэвин прошлой ночью. – Оливия захлопнула шкафчик. – Я никогда не видела, чтобы ему было так больно.
В глазах начинало пощипывать, и Эмили закрыла их, а сердце сжалось от одной мысли, что она причинила Гэвину боль. Она покачала головой.
– Оливия, пожалуйста. Я не…
– Я знаю, Эмили, ты не в настроении говорить об этом, – разошлась Оливия, резко открывая еще один шкафчик. – Или, дай-ка угадаю, ты уверена, что должна выйти за Диллана, потому что не веришь Гэвину?
– Оливия, – крикнула Эмили, поднимаясь. – Ты меня не слушаешь, я не…
Оливия резко повернулась, сощурив глаза.
– Мне чертовски сложно говорить это, но я не могу принимать участие в сегодняшнем событии. Ты любишь Гэвина, он любит тебя. Все просто. Я верю Гэвину, и, даже если ты нет, ты заставляешь меня сделать выбор. – Положив одну руку на бедро, другой она провела по своим густым светлым волосам. – Прости, но я не пойду сегодня на свадьбу.
– Хорошо, потому что я тоже, – прошептала Эмили, садясь обратно. – Я не выхожу за Диллана.
Улыбка расползлась по лицу Оливии, глаза распахнулись от шока.
– Нет? – ахнула она, бросаясь к Эмили.
Эмили покачала головой, а из глаз снова полились слезы.
Оливия опустилась рядом с Эмили и обняла ее. Ее слова затронули что-то глубоко внутри Эмили.
– О Господи. Боже мой. Ты больше не в моем черном списке. Прямо сейчас я чертовски сильно люблю тебя!
– Я причинила Гэвину боль, – слова Эмили были едва слышны. – Я хотела верить ему – и часть меня верила – но мне было страшно, а теперь уже слишком поздно.
С серьезным выражением лица Оливия встала, заставляя подняться и Эмили. Она обхватила лицо Эмили.
– Не поздно. Как только ты ему позвонишь, он обо всем забудет. Гэвин любит тебя. Он был пьян прошлой ночью, но он умрет за тебя. Поверь мне. Он только об этом и твердил.
Сотрясаясь от дрожи, Эмили прерывисто задышала.
– Нет, прошлой ночью я была в его пентхаусе, и он не открыл. – Эмили отошла от Оливии и опустилась на стул. – Я звонила ему несколько раз, но он не ответил. Он покончил со мной, и я заслуживаю каждую частичку боли, которую испытываю. – Эмили покачала головой, и ее голос предательски дрожал. – Не могу поверить, что позволила такому случиться.
– Он не позволил отвезти его домой прошлой ночью, – Оливия опустилась перед Эмили на колени и взяла за руки. – Сразу после репетиции обеда он заставил отвезти его к Колтону. Случившееся немного отрезвило его, но я почти уверена, что он до сих пор не пришел в себя. Подумай, насколько он был пьян, а сейчас только семь утра. Возможно, он не слышал свой телефон. Я позвоню ему немного позже, но ты должна успокоиться, хорошо?
Эмили медленно освободила свои руки и закрыла глаза ладонями. Она неохотно кивнула, пытаясь заглушить тревожные мысли.
– Ладно, я попытаюсь.
Едва заметная улыбка тронула уголки губ Оливии.
– Эмили, я горжусь тобой.
– Гордишься мной? – спросила она, вытирая нос тыльной стороной ладони. – Почему? Потому что причинила Гэвину боль? Его лицо, Оливия. Оно никак не выходит у меня из головы.
Смягчив взгляд, Оливия осторожно коснулась лица Эмили.
– Я горжусь тем, что, наконец, вижу тебя, борющуюся за лучшую жизнь с человеком, который действительно любит и заботится о тебе. Опять же, ты, возможно, и обидела Гэвина, но вы оба будете в порядке. Вот увидишь.
Глядя на Оливию, Эмили позволила хрупкой надежде проникнуть в душу. Она кивнула, молясь, чтобы Оливия оказалась права.
– Ладно, – сказала Оливия, поднимаясь и проверяя время. – Твой несвадебный день должен начаться меньше чем через четыре часа. Что нам действительно нужно, так это найти где-нибудь кофе, здесь ведь его нет? Ты определенно выглядишь так, будто нуждаешься в нем, и знаю, что я тоже. – Оливия прошла в холл и, взяв из шкафа пальто, надела. – Хочешь, я позвоню твоей сестре? – остановившись на полпути, добавила: – А еще лучше, можно я позвоню твоему бывшему будущему мужу и скажу ему свалить нахрен?
Эмили встала, прошлась по кухне и, схватив бумажное полотенце, высморкалась. От одной мысли, что Диллан начнет искать ее, по спине побежали мурашки.
– Он еще не знает.
Сбитая с толку, Оливия наморщила лоб.
– Что ты имеешь в виду? Я думала…
– Я ушла, как только он заснул, – Эмили замолчала, закрыв лицо руками. – Он не имеет представления, только ты знаешь.
Оливия открыла рот, ее глаза в ужасе расширились.
– М-м-м… Ладно. Я могу ошибаться, но разве предполагаемый жених не должен быть в курсе?
Вздохнув, Эмили прошла мимо Оливии в свою спальню. Она начала рыться в ящиках комода. Помимо Гэвина, единственное, что ей было действительно нужно – это долгий горячий душ.
– Да, Оливия. Мне нужно привести себя в порядок, и когда закончу, я позвоню ему.
Оливия прислонилась к дверному косяку, беспокойно поглядывая на нее.
– Можешь хотя бы подождать, пока я не вернусь из кафе? Я дам знать Лизе и Майклу что происходит, ладно?
Зная, что Оливия волнуется, Эмили задвинула ящик и взглянула на нее.
– Да, я дождусь тебя. – Она подошла к Оливии, сказав: – Спасибо тебе.
Оливия обхватила пальцами подбородок Эмили, слегка встряхнув его.
– Пожалуйста. Вперед. Иди в душ, а я скоро вернусь.
Эмили кивнула и посмотрела, как она уходит. Едва входная дверь закрылась, Эмили ничего не смогла сделать: ее вновь сковал страх. Противостоять Диллану, с Гэвином или без него, будет нелегко. Она вздохнула, пытаясь игнорировать это щемящее чувство. Прошла в ванную, оставив на тумбочке тренировочные брюки и толстовку, и включила воду. Как только ванная наполнилась горячим паром, она медленно сняла вчерашнюю одежду и встала под душ. Эмили достала мыло и провела им по ноющей плоти между ног, в то время как сознание терзали мысли о том, что она позволила Диллану сделать с ней. Намокшие каштановые волосы плотным занавесом скрыли стыдливо опущенное лицо. Ныла каждая клеточка, но эта боль ничто по сравнению с ее истерзанным и растоптанным сердцем.
Она все больше и больше погружалась в мрачные воспоминания, проигрывая то, что он делал прошлой ночью, снова и снова. Это не было словно ночной кошмар. Именно тогда она осознала всю чудовищность того, что позволила ему забрать за последний год. Осознание того, как сильно она обманывалась, думая, что он любит ее и заботится о ней – о них – выбило почву из-под ног. Более того, ведь именно ее признательность за все, что он сделал, помогая ей, привело к такой ситуации. Злость на саму себя все усиливалась, оседая где-то в животе, а она оттирала свою плоть, руки, лицо, ноги все сильнее и быстрее. Она хотела очистить от него каждую клеточку. Сделала воду еще горячее и съежилась, осознав, что позволила ему контролировать все свои действия.
Все свои мысли.
Плача, она сделала глубокий вдох и попыталась взять себя в руки. Диллана больше не будет. Их больше нет. Он исчез. Несмотря на потрясение, Эмили аккуратно отложила мыло и принялась смывать с себя не только пену, но и тот яд, которым он отравлял все ее существо. Она вышла из душа и завернулась в полотенце. Стоя перед зеркалом, она разглядывала женщину, с которой прощалась. Навсегда.
– Никогда больше, – прошептала она. Покачала головой, и, прижав ладони к щекам, зажмурила глаза. – Никогда.
Некоторое время поразмыслив о безумствах предстоящего дня, Эмили оделась, высушила волосы и вернулась в спальню. Пришло новое сообщение, и Эмили вздрогнула, услышав этот звук. В голову пришли тревожные мысли, что это от Диллана, и одновременно с ними вспыхнула слабая надежда, что это мог быть Гэвин. Подойдя к тумбочке, она дрожащей рукой потянулась к телефону.
И надежда, и тревога испарились в тот момент, когда она увидела, что это было голосовое сообщение от Лизы. Усталость взяла свое, и Эмили, рухнув на кровать, зарылась лицом в подушку. Она прислушивалась к заботливому голосу сестры, когда услышала скрип открывающейся двери. Села, переваривая смысл полученного сообщения, в котором говорилось, что Лиза с Майклом уже едут.
– Лив? – отключив телефон, позвала Эмили. Бросив его на кровать, она провела рукой по лицу и, встав, прошла в другую комнату. – Я надеюсь, ты принесла что-нибудь поесть, пока…
У входа в гостиную она остановилась и замолчала. Испугавшись, застыла, увидев небрежно облокотившегося на стойку Диллана. Его глаза пробежались по ней, в то время как он отпил из стакана апельсиновый сок.
– Когда я проснулся, тебя не было, Эмили. – Поставив стакан, он шагнул с дерзкой ухмылкой на лице. – Оказаться снова здесь и закончить приготовления, чтобы выйти за меня сегодня – так возбуждает? – он коснулся ее щеки. – Я собирался сделать небольшую остановку, перед тем как пойду к Тревору.
– Отвали от меня, Диллан, – прошептала она дрожащим голосом. Дернулась, пытаясь скрыть страх, растекающийся по жилам.
Диллан моргнул и откашлялся. Сбитый с толку, он, прищурившись, посмотрел на нее.
– Что? – спросил он, подходя ближе и хватая Эмили за руку чуть выше локтя.
Эмили освободилась из его твердой хватки и попятилась, натыкаясь на старый шкаф.
– Ты слышал меня. Я сказала, отвали нахрен от меня, – прошипела она. – С меня хватит, Диллан. Все. – Она указала на них. – Кончено. Я больше не твоя всегда ко всему готовая жертва.
Прежде чем она успела сообразить, он прижал ее к стене, одной рукой схватив за волосы, а другой сжимая подбородок. Он провел языком по своей нижней губе, изучая ее.
– Ты трахалась с ним, разве нет? – несмотря на болезненный стон, сорвавшийся с губ от его хватки, она ответила с насмешкой.
– Да, трахалась. Да, я люблю его, и нет, ни сейчас, ни потом я не выйду за тебя. – И сейчас, несмотря на то, что Эмили была почти парализована страхом, где-то внутри нее поселилось чувство невероятного облегчения и свободы.
В полусознательном состоянии Эмили закрыла глаза, позволяя образу Гэвина завладеть сознанием, но сильный удар по щеке заставил глаза широко распахнуться. Боль обжигала, и она, пытаясь освободиться, начала стучать кулаками по груди Диллана.
По-прежнему удерживая ее за волосы, Диллан швырнул ее через всю комнату, словно маленькую тряпичную куклу. Приземлившись на деревянный пол, Эмили попыталась подняться с четверенек, но Диллан, схватив за волосы, пригвоздил ее к полу.
– Ты больной псих! – выкрикнула она, схватив его за запястья, когда он навис над ней.
Диллан упал на колени, и, оттянув назад ее волосы, заставил смотреть прямо в глаза.
– После всего, что я сделал для тебя, ты посмела отвернуться от меня и трахаться с ним за моей спиной? – зарычал он, сильнее сжимая в кулаке волосы.
Пульс зашкаливал и, используя все свою силу, Эмили вцепилась ногтями ему в руки, пытаясь освободить волосы из хватки.
– Ты ничего не сделал для меня, только растоптал! – кричала она. Когда он не отпустил ее, она издевательски улыбнулась. А по щекам текли слезы. – Если бы могла, трахалась бы с ним у тебя под носом!
Диллан снова ударил ее по лицу, глядя на нее ледяными, бездонными, темнее ночного неба глазами. Эмили почувствовала, что кожа над бровью рассечена и горела от боли. С губ сорвался судорожный вздох, когда она почувствовала, как теплая густая кровь потекла с виска, прокладывая дорожку вниз вдоль скулы.
Все еще сжимая ее волосы, Диллан поднял Эмили, прижимая тело к своей груди. Эмили проглотила сжимающий горло страх, осмеливаясь смотреть ему прямо в глаза, в которых ясно могла прочитать: это еще не конец. Адреналин зашкаливал, злость придала сил, и Эмили вцепилась ему в лицо, целясь ногтями больших пальцев прямо в глаза. На его веках выступили крошечные капли крови, и Диллан завыл от боли.
Где-то параллельно нарастающему опустошению Эмили услышала звук открывающейся двери, вслед за которым раздались крики Лизы. В образовавшейся суматохе к Диллану бросился Майкл и схватил его под руки. В бешенстве оттащил его от Эмили. Они оба споткнулись и неуклюже упали. Майкл приземлился на спину, Диллан – на него сверху. По комнате прошелся громкий стук. Майкл спихнул с себя Диллана, откатился и вскочил на ноги.
Лиза крепко обняла Эмили, которая, не переставая, качалась из стороны в сторону и плакала, видя, как Диллан поднимается с пола.
Майкл бросился к нему, замахнулся и ударил Диллана в челюсть. Вмиг разбив тому губы.
– Нужно было сделать это прошлой ночью, мудак! – рявкнул Майкл.
Придя в себя, Диллан подался вперед и схватил Майкла за ворот. Прежде чем он успел хоть что-то сделать, Майкл снова замахнулся, и кулак прошелся прямо по лицу Диллана, сбивая того с ног.
На нее накатила тошнота, когда Эмили услышала звуки голосов, в том числе и голос Оливии. Она стояла, застыв и лишь наблюдая, как ее квартира наполняется соседями, а через несколько минут прибыла пара Нью-Йоркских полицейских. После кратких объяснений Майкла один из полицейских поставил Диллана на ноги и застегнул наручники.
– Ты чертова шлюха! – прохрипел Диллан, выплевывая кровь в сторону Эмили. – Просто чертова шлюха и ничего больше! Надеюсь, он трахнет тебя, сука, и бросит, как и все остальные!
В голове Эмили взорвались отравляющие слова Диллана. Она чувствовала себя крошечной пылинкой, которая, словно в замедленной съемке, вертится в самом эпицентре ревущего торнадо. Несмотря на творившееся безумство в полной людей комнате, Эмили ничего не видела… Только лицо Гэвина. И хотя один из полицейских пригрозил Диллану сделать предстоящую ночь незабываемой, она ничего не слышала… Только стук своего разбитого сердца. Единственное, что она чувствовала – охватившее ее оцепенение.
Она освободилась из объятий сестры и подошла к Диллану, который стоял с самодовольной улыбкой, играющей на окровавленных губах. Всматриваясь в темную душу человека, которого она так долго любила и которому отдавала всю себя, она без единой слезинки ударила его по лицу. Не в силах остановить возрастающую ярость за ад, через который она прошла по его вине, Эмили продолжала бить его по лицу, по груди, не обращая внимания на жгучую боль в руках.
– Ты сделал это со мной! – кричала она, пытаясь справиться с одним из полицейских и, как раз когда он оттащил её, Эмили взглянула на Диллана. – Я любила тебя, а ты стал тем, кем обещал никогда не быть! И знаешь что, Диллан? – севшим голосом спросила она. Диллан с усмешкой на лице обернулся через плечо полицейского, выводившего из квартиры. – Если Гэвин оставит меня и никогда больше не заговорит со мной, я буду знать, что заслужила каждую секунду тех страданий, что буду испытывать без него.
После того как Оливия дала ему подзатыльник, Эмили стояла и смотрела как Диллан уходит из ее жизни так же стремительно, как и появился в ней. Мысли о Гэвине резкой болью отдавались в сердце и, прижав руки к животу, Эмили упала на колени. Из последних сил прислонившись к кофейному столику, она закрыла лицо руками и зарыдала. Лиза присела рядом с ней и, крепко обняв, положила ее голову на свое плечо. По мере того, как Лиза успокаивала ее, Эмили начала осознавать, что едва не стала частью другой статистики.
Снова внутренний голос.
Она удивилась, как могла позволить зайти этому так далеко, и тут же вспомнила свою мать, которая терпела жестокое обращение не только от отца Эмили, но и от множества других мужчин. Столь знакомые картинки вызвали дрожь во всем теле.
– Ш-ш-ш, Эмили, – шептала Лиза, крепче прижимая к себе. – Все уже закончилось.
Оливия опустилась рядом с ними на колени, мягко спросив:
– Ты в порядке? – она передала Эмили лед и открыла аптечку. Достав пластырь, Оливия разорвала упаковку и дотронулась до подбородка Эмили. Заклеив рану над бровью, она нахмурилась.
С влажными от слез глазами, Эмили кивнула.
– Да, все хорошо.
Оставшийся полицейский был полного телосложения, отчего форма сидела просто отвратительно. Он подошел к Эмили.
– Мисс, вы должны подать заявление. Врачи скоро прибудут. Они отвезут вас в больницу, если вы нуждаетесь в осмотре.
– Нет. – Эмили приложила лед к распухшей скуле, вздрогнув от первого прикосновения. – Я не хочу в больницу.
– Ладно, – ответил полицейский, глядя на разделочную доску. – Вы сможете написать отказ от госпитализации, когда они приедут, но осмотр необходим, поскольку зарегистрирована причина вызова: домашнее насилие.
Майкл сел на пуфик, глядя вопросительно на нее.
– Эмили, я думаю, тебе нужен осмотр.
– Я согласна, – уверенно произнесла Лиза.
Эмили поднялась, пытаясь собраться с мыслями. Нетвердыми шагами она направилась в комнату, чтобы проверить, не звонил ли Гэвин. Лиза и Оливия, вскочив на ноги, последовали за ней.
– Эм, – позвала Оливия. Она легко ухватила Эмили за руку, спросив с сомнением в голосе. – Почему бы тебе не поехать?
Эмили отвернулась, запустив в волосы руки. Она подошла к телефону, и ее сердце ухнуло куда-то вниз, когда она не увидела ни одного пропущенного звонка от Гэвина.
– Я сказала, нет, Оливия. Мне не нужно в больницу, – едва она упала на кровать, ее глаза наполнились слезами. – Я в порядке. Мне нужен только аспирин и немного поспать.
Поджав губы, Оливия взглянула на Лизу, всем своим видом выражая явное беспокойство.
Лиза, скрестив руки, прислонилась к дверному косяку.
– Клянусь, Эмили, иногда ты бываешь просто жутко упрямой.
– Знаю,– прошептала Эмили. – Но, я правда в порядке.
Оливия, подняв глаза к потолку, вздохнула. Уперев руки в бока, она снова обратилась к Эмили.
– Знаешь, почему я не буду дальше настаивать, подруга?
Эмили зажмурила глаза и покачала головой.
– Почему, Оливия?
– Ну, возможно, потому что ты хорошенько надрала задницу Утконосу, перед тем как его рожу выставили отсюда.
Эмили снова легла, и, перекатившись на свою сторону, прижала колени к груди. В другой ситуации она нашла бы комментарий Оливии довольно смешным. Но не сейчас. Просто не могла. На это просто не было сил.
– Верно, – полным печали голосом ответила Эмили. Она приложила лед к щеке и посмотрела на Оливию полным боли взглядом. – Думаю, я это сделала. – Эмили вздохнула и, схватив одеяло, укуталась в него. – Когда врачи приедут, впустите их. Но прямо сейчас мне нужно отдохнуть.
Несмотря на беспокойство, Оливия и Лиза просто кивнули и, не говоря больше ни слова, вышли.
Спустя время Эмили заполнила необходимые документы для сотрудника полиции, и когда, наконец, приехали врачи, отказалась от госпитализации. Как только комната опустела, и мысли, наконец, прояснились, ее взгляд снова остановился на телефоне. Взяв его в руки, Эмили уставилась на него, но никаких сообщений от Гэвина не было. По щекам вновь покатились слёзы.
Понимая, что ей все же нужно объяснить всё, что ему сделала, она набрала его номер. Закусив губу, слушала гудки. Услышав голос, отправляющий на голосовую почту, она почти закрыла телефон, но остановилась. Ее беспокоило неясное чувство тревоги, а боль от одного только звука его голоса сжимала грудь.
– Гэвин… Я… Это Эмили, – шептала она, стараясь не поддаться эмоциям, подступившим к горлу. – Я не жду, что ты когда-нибудь снова заговоришь со мной, но мне нужно сказать тебе несколько вещей. – Сделав глубокий вдох и медленно выдохнув, она продолжила. – Диллан убил во мне жизнь, Гэвин. Но ты… Ты вернул её. Когда Джина открыла дверь в то утро, я… – Эмили остановилась, вытирая слёзы. – Я испугалась, что ты вернул её; я должна была позволить тебе объясниться, но я не сделала этого. Прости меня. Мне жаль, что из всех девушек на свете, в которых ты мог бы влюбиться, ты выбрал меня. Прости, что не поверила тебе, когда должна была, и именно я разбила твое сердце. Я люблю тебя, Гэвин. Я знаю, ты первый сказал, что полюбил меня с первой встречи, но я так же знаю, что влюбилась в тебя, впервые увидев. Что-то внутри говорило мне, что я буду с тобой, но я боролась с этим. Столько всего в тебе меня поначалу пугало, а потом ты показал мне, какой ты на самом деле.
Не в состоянии больше сдерживать эмоции, тяжким грузом осевшие на сердце, Эмили впала в истерику.
– Пожалуйста, прости за то, что сражалась против нас, Гэвин. Прости за то, что не боролась за нас, когда понимала, что мы должны быть вместе. Прости за то, что я больная разрушительница. Но больше всего… Я благодарю тебя за твою любовь. Спасибо за твои ямочки на щеках и за крышки от бутылок. Я уже никогда не смогу смотреть на кого-то, не думая о тебе. Спасибо за твоих глупых Янки и за твои остроумные комментарии. Я благодарна за твое желание ехать бог знает куда, чтобы встретить со мной закат. Спасибо за твое желание испытать в жизни и хорошее, и плохое, и непонятное.
Эмили остановилась и покачала головой, но, прежде чем она успела добавить еще что-то, раздался сигнал, оповещающий о том, что ее время истекло.
– Я очень жалею о том, что смогла дать тебе только плохое, – прошептала она, пустым взглядом упираясь в потолок и крепко прижимая телефон к груди.
Глава 2
Оцепенение
За свои двадцать четыре года Эмили не раз испытывала странное чувство оцепенения, которое приходило как защита от всего, чего она не хотела принимать. Она позволила разуму отгородиться от яда, остановив жизнь на стоп-кадре. Это было время, которое она желала. И вдыхала его, словно сладкий запах роз. Это было оцепенение, о котором кто-то сказал бы: очищающее. Как бы то ни было, оцепенение, странным образом появившееся и осевшее в сердце, словно разросшийся сорняк, (как раз когда она, сидя в кафе на «Белла Люсина», считала и пересчитывала количество своих терзаний), было чем-то новым. Чем-то, чего она не хотела чувствовать.
216 часов… умирания.
12960 минут… потерянности.
777600 секунд… беспомощности.
День за днем её сосредоточенность, которая, казалось, поддерживалась прочными нитями надежды, умирала. Потеря. Даже во сне она видела Гэвина; и сны были опасными, напоминающими ей о том, что он ушел. Он стал туманом, который испарился в воздухе, забрав с собой все существо Эмили. Она была полностью разбита, но уверена, что по-другому уже не будет, Ей еще причиняло боль осознание, что он любил ее тогда, когда она меньше всего этого заслуживала. Нет. Она была не готова к этому, но еще понимала, что обязана прочувствовать каждый час, минуту и каждую секунду этого.
– Я приняла заказ у двенадцатого столика: снова выпивка, – произнесла Феллон, подсаживаясь к Эмили.
Сидя с опущенной головой и все еще погруженная в подсчет времени, проведенного без Гэвина, Эмили не ответила.
– Еще они заказали пасту Примавера для обезьянки, которая с ними. – Услышав такое, Эмили неохотно подняла взгляд, в недоумении глядя на Феллон. – Ага, они нашли её на обочине. Кажется, её выбросил цирк, – добавила Феллон, собирая волосы в свободный пучок.
– Ты только что сказала что-то про обезьяну? – недоуменно спросила Эмили. – И когда ты покрасилась в синий?
– Нет. Я ни слова не сказала про обезьяну. – Бровь изогнулась в удивлении, и Феллон поставила локти на барную стойку, подперев руками подбородок. – Мои волосы синие уже три дня, и ты их уже видела.
– Оу, – произнесла Эмили, возвращаясь к подсчётам.
– Что ты там делаешь? – прежде чем Эмили успела ответить, Феллон выхватила блокнот. – Что значат все эти цифры?
– Ничего, – вернула Эмили блокнот.
С хмурым видом Феллон изучала задумчивое лицо Эмили.
– Кантри, я, конечно, не хочу выглядеть мрачной, но это ведь не обратный отсчет до твоего самоубийства, верно?
В шоке Эмили откинулась на стуле.
– Господи, Феллон, ты правда думаешь, я могла бы это сделать?
– Просто ответь на вопрос, Кантри. Это какие-то подсчеты?
Эмили вздохнула и постучала блокнотом по гранитной поверхности барной стойки.
– Прошло девять дней с тех пор, как он ушёл, Феллон. Девять дней с тех пор, как я полностью его уничтожила. Я звоню, а он не отвечает.
– Все верно, но ведь он не отвечает не только на твои звонки. – Феллон обняла Эмили за плечи. – На днях Колтон признался Тревору, что даже он не может дозвониться до Гэвина.
– Я все понимаю, но не Колтон виноват в том, что он уехал. Я виновата. – Эмили покачала головой, стараясь сдержать слёзы. – Он доверил мне свое сердце, а я просто выбросила его. Из-за меня он оставил свою семью, своих друзей… Свою жизнь.
– Эмили, во-первых, прекрати заниматься самобичеванием. Учитывая то, что ты видела тем утром, он счастливчик, что ты ему поверила. Я не говорю, что ты не должна. Но, давай смотреть на вещи реально. Была весомая причина. Во-вторых, он, думает, что ты вышла замуж. И как только узнает, что не вышла, он тут же вернется.
– Он уже знает, что я не вышла за Диллана, – прошептала Эмили, чувствуя, как ее сердце снова разбивалось. – Оливия сказала, что Колтон передал ему сообщение с управляющим. Он дал ему знать, что я не пошла на это.
– Оу, я этого не знала, – промямлила Феллон и отвернулась. Она покрутила волосы на пальце и снова обратилась к Эмили. – Может, ему просто нужно немного больше времени?
– Я уже не знаю, что думать. – Эмили потерла виски. – Вот что я знаю: я без него – ничто.
Нахмурившись, Феллон потянулась к Эмили. Прежде чем она успела хоть что-то сказать, позади нее появился Тевор, ткнув под ребро.
Выпучив глаза Феллон обернулась.
– Тревор! – завизжала она, привлекая совсем нежелательное внимание Антонио. Он уставился на неё через весь ресторан. Феллон, стукнув себя по губам, тихо произнесла:
– Простите. – Антонио покачал головой и продолжил поглощать свой ленч. – Ну ты и задница, – прошептала Феллон, отталкивая Тревора.
Тревор, усмехнувшись, чмокнул Феллон в макушку.
– Извини, синевласка, забыл, какая ты чувствительная.
– Конечно, забыл, осёл. – Передразнила Феллон и поднялась. – Что ты здесь делаешь так рано? Я, знаешь ли, освобожусь не раньше чем через два часа.
– Вообще-то, я пришел поговорить с Эмили. – Взглянув на Эмили, Тревор перестал улыбаться. – Ты еще не освободилась?
– Нет, еще нет. – Эмили поднялась, забрав свой блокнот. Вздохнув, она положила его в свой фартук. – До конца моей смены еще полчаса.
– Кантри, я могу присмотреть за твоими столиками, пока ты разговариваешь с моим забывчивым парнем. – Прострелив Тревора взглядом, Феллон взяла Эмили за плечи. – Я присмотрю за твоими столиками, и даже прослежу, чтобы обезьяна за двенадцатым получила десерт.
Тревор почесал подбородок, и его брови сошлись на переносице.
– Обезьяна?
– Ага. Обезьяна. – Феллон стукнула Тревора по спине, подмигнув ему и мотнув головой в сторону Эмили. Тревор пожал плечами. – Вперед. Поговори с ним, я позову тебя позже.
– Ты уверена? – спросила Эмили, распуская волосы.
– Да. Я позвоню тебе сегодня. – Феллон чмокнула Тревора в щеку и ушла.
Тревор взглянул на Эмили.
– Хочешь присесть в кабинке?
– Конечно. – Эмили развязала фартук и обошла барную стойку. – Хочешь что-нибудь выпить?
– Нет. Все в порядке, спасибо.
Сделав себе двойной экспрессо, Эмили прошла с Тревором в кабинку, находившуюся в дальнем углу ресторана. Она села и отпила кофе. Измотанная после двух бессонных ночей, она надеялась, что двойная доза кофеина сможет вернуть её к жизни.
Тревор посмотрел на Эмили, в его глазах плескались угрызения совести.
– Во-первых, хочу сказать, что чувствую себя мудаком из-за всей этой ситуации с Дилланом.
Эмили передернуло от такого заявления.
– Да брось, Тревор, это не твоя вина.
– Нет, Эмили, я просто прошу, выслушай меня, хорошо?
Эмили неохотно кивнула.
– Прошу прощения, что после случившегося дерьма только сейчас пришел повидать тебя. Часть меня хотела вычеркнуть день, когда все это произошло, но я не мог. В течение года я смотрел, не сказав ни единого чертового слова, как он уничтожал тебя. – Тревор замолчал, его пальцы нервно теребили белую скатерть. – Я помню, какой живой ты была, когда вы только начали встречаться, а он забрал у тебя по кусочкам все. Думаю, я осознавал, какие вещи творятся, но не понимал, насколько они страшные.
Сделав еще одну паузу, Тревор откинулся на спинку дивана, покачав головой.
– Знаешь что? Пошло оно всё. Я должен нести за это ответственность. Я видел. Я все видел собственными глазами, и я должен был остановить это. Я мог прекратить. Я чертовски сильно поругался с Гэвином, будучи уверенным, что он очерняет Диллана, потому что влюблен в тебя. – Тяжело вздохнув, Тревор запустил руки в волосы и перешел на шепот. – Ради всего святого, Гэвин был моим лучшим другом с самого детства, но за все это время я ни разу не встал на его сторону. Я смотрел на то, что на том обеде Диллан вытворял с Гэвином, и ни черта не сделал. Ни единой чертовой попытки.
– Тревор, пожалуйста. Ты не…
– Нет, подожди. Да мне закончить, Эмили.
Эмили снова кивнула.
– Наш с Оливией отец ни разу не разговаривал с мамой так, как Диллан с тобой. – Взгляд Тревора упал на Феллон, подготавливающую новый баллон с кофе за баром. – Черт, я люблю её, и не могу себе даже представить, что кто-то обращался с ней так, как Диллан с тобой. Конец истории. Я поджал хвост, и могу только надеяться, что ты и Гэвин сможете простить меня за трусость. Но, что сделано, то сделано. Все, что я сейчас могу – это постараться все делать правильно. Я оставил Морган и Бакингем, я не видел этого мудилу, когда вывозил вещи, но я покончил с ним и всей его херней. Когда я сказал, что считаю тебя своей второй сестрой, я именно это и имел в виду. Брат никогда не позволит так обращаться со своей сестрой. – Тревор коснулся руки Эмили. – Мне просто нужно знать, что ты прощаешь.
Слезы уже бежали по ее щекам, мысли путались, и Эмили крепко сжала руку Тревора.
– Я не могу простить тебя, потому что никогда не обвиняла в случившемся: тебя или кого-то еще. По большей части я сама позволяла делать все это со мной, поэтому не хочу, чтобы ты чувствовал ответственность.
– Но я чувствую ответственность.
– Нет, Тревор, я позволила ему делать все это. – Эмили отпустила руку Тревора и указала на себя. – Я, не ты.
– Но после всего, что ты видела, когда была подростком? Оливия говорила, что твоя мать прыгала от одного придурка к другому. Я думаю, что должен был что-то сделать. Мне нет оправданий.
Воспоминания о нездоровых отношениях матери заставили Эмили скривиться и отвлечься от Тревора. Взгляд задержался на парочке, только что зашедшей в ресторан. Раздался смех, когда Феллон проводила их к столику.
– Все верно, она прыгала. Но нужно было хорошенько подумать, прежде чем идти по её стопам… – последовал ответ Эмили, пока она пыталась вернуть самообладание. Она снова взглянула на Тревора.
– Что ж, ты сделала первый шаг, Эм, и я горжусь тем, что ты выстояла против него и смогла защититься. Поскольку Гэвин исчез, ты должна звонить мне, если этот придурок попытается с тобой связаться, хорошо?
Эмили провела кончиками пальцев по заклеенной ране над бровью.
– Так и сделаю. Спасибо тебе. – Поколебавшись минуту, она откашлялась. – Могу я тебя попросить кое о чём?
– Конечно.
– Ты звонил Гэвину и оставил ему сообщение, верно?
– М-да. – кивнул Тревор.
Эмили выдохнула, выкручивая на коленях руки.
– Пожалуйста, скажи, что ты не сообщил ему о том, что сделал со мной Диллан.
– Нет, мне кажется, неправильно делать это через сообщение. Но когда он вернется, я планирую поговорить с ним об этом.
– Пожалуйста, послушай. Я не хочу, чтобы он знал о случившемся. Он будет… Я не знаю… Просто, пожалуйста, можешь ничего ему не говорить?
Наклонив голову, Тревор спросил с неподдельным удивлением в голосе:
– Ты просишь скрыть это от него?
Опасение больно кольнуло Эмили, и она тяжело сглотнула.
– Да, прошу. С него уже достаточно боли от всей этой ситуации, Тревор. Если он узнает, то будет искать Диллана.
– Почему ты пытаешься защитить Диллана? – в шоке спросил он.
– Господи, Тревор, я не пытаюсь защитить его, я пытаюсь защитить Гэвина. Он и так раздавлен все этим. Если он узнает, нет никакой гарантии, что он не найдет Диллана. Боже упаси, ведь тот действительно причинит ему вред, а потом избежит тюрьмы. Господи, Диллан может причинить ему боль. Я не смогу жить с этим. Гэвин уже достаточно получил фигни от меня. – Разглядывая стол, Эмили сморгнула слёзы. – Пожалуйста, – прошептала она. – Просто ничего не говори.
Тревор провел рукой по волосам и потер шею.
– Слушай, сам я ничего не скажу, но Гэвин знает Диллана. Он знает, что Диллан просто так тебя не отпустит. Но я должен быть честным, Эм, если он спросит о том, что случилось, я не стану врать.
Эмили прижала пальцы к вискам.
– Прости меня, я не должна была просить тебя врать из-за меня.
Вздохнув, Тревор моргнул пару раз и натянул на нос очки.
– Не извиняйся. Вся эта ситуация дерьмовая. Только пообещай, что ты ему расскажешь, если вы двое будете все выяснять.
– Да, конечно, – усмехнулась Эмили. – Он даже не отвечает на мои звонки. – Снова посмотрев на сидевшую неподалеку пару, она попыталась не замечать тяжелый комок в груди. – Он покончил со мной.
– Я думаю, он сейчас ничего не соображает, но Гэвин любит тебя. Я почти уверен, что когда он вернется, стоит ему лишь взглянуть на тебя, и он не сможет устоять. – Тревор встал и положил руку на её плечо. – Давай просто надеяться, что он не будет в отъезде следующие шесть месяцев. – Почувствовав, что Тревор словно вырвал остававшийся кусочек сердца из её груди, Эмили попыталась вдохнуть. Она стояла и смотрела ему прямо в глаза, ее голос дрожал.
– Ты правда думаешь, его не будет так долго?
– Эм, я не это имел в виду.
– Нет это. Что заставило тебя так сказать?
Тревор, закусив губу, быстро отвел взгляд. Он пожал плечами.
– Гэвин может вернуться тогда, когда захочет. Я не знаю, как долго его не будет.
Дезориентированная в своих мыслях, Эмили зажала рот рукой.
– О Господи. Я не могу… Он не может. – Она пошла к бару, ноги двигались быстрее, чем тело могло осознать. Из-под прилавка она достала свою сумку, куртку и шарф, а стук ее сердца замедлился.
– Слушай, я не должен был этого говорить. – Тревор подошел к бару, всем видом выражая сожаление. – Он может вернуться и завтра.
– Или через шесть месяцев, – вздохнула она, проходя мимо него.
К тому времени, как она подошла к двери, ее грудь стиснула паника. По телу прошла дрожь, едва она вышла из ресторана. Мысли бежали со скоростью ветра. Эмили накинула на плечи куртку и почти побежала по тротуару сквозь толпу людей. Вокруг раздавались сигналы машин, разговоры, сирены, но она ничего не слышала. Она словно оглохла от недавно услышанного.
Единственное, что сейчас слышала, был голос Гэвина, шептавшего ей что-то на ухо, его смех, пронзающий воздух, и убаюкивающий стук его сердца. Слёзы полились ручьем от мысли, что Гэвин уехал так надолго. Если девять дней сильно ранили её, шесть месяцев просто убьют.
Неизвестность того, что теперь делать, насквозь пронзила Эмили, когда она оказалась перед «Крайслер билдинг». Неважно, насколько неуверенной она была, она просто не могла позволить себе остановиться. Эмили оказалась в холле, прежде чем осознала всё это. И как только она поняла, из легких вышибло весь воздух.
Ее взгляд был прикован к спине мужчины, облокотившегося на информационную стойку. Сквозь пелену слез она видела черные волосы и мускулистое тело, подходившее Гэвину. Эмили замерла, увидев, как он неторопливо засунул руку в карман, а другой провел по волосам так же, как это делал и Гэвин. Глубоко вздохнув, Эмили медленно направилась к нему и неосознанно дотронулась дрожащей рукой до его плеча. Желая ощутить Гэвина, она попыталась почувствовать аромат его одеколона, прежде чем он повернулся. И тогда она увидела незнакомые глаза, незнакомое лицо, незнакомую улыбку. Сердце замерло.
– Могу я вам помочь? – спросил мужчина.
Не в силах шевелиться, говорить или думать, Эмили просто смотрела на незнакомца. Сильная тошнота, резкое головокружение – вот что она почувствовала, и едва открыла рот, пытаясь сказать хоть что-то. Ничего не вышло.
– Мисс, вы в порядке? – тревожась, мужчина взял Эмили за руки. – Вы выглядите так, будто сейчас потеряете сознание.
Откашлявшись, Эмили покачала головой и отошла подальше.
– Я… Мне жаль. Я думала… – она не смогла закончить предложение. Моргнув, Эмили развернулась и проскользнула в переполненный лифт, в то время как ее пульс зашкаливал.
Женщина в красном твидовом костюме повернулась.
– Вам на какой этаж? – заботливо спросила она.
Эмили попыталась вернуться к реальности, привести мысли в порядок и посмотрела на женщину. Не получилось.
– Я не уверена.
Услышав такой ответ, женщина посмеялась и пожала плечами.
Заговорил пожилой джентльмен с приятной улыбкой.
– Как называется компания, которую вы ищете?
– «Блейк индастриз», – ответила Эмили, прижав ладонь ко лбу.
– Я знаю эту компанию и двух её весьма харизматичных владельцев, – сказал мужчина. С не слишком дружелюбным видом он повернулся к женщине в твидовом деловом костюме, глядя ей за плечо. – Это на 62 этаже. Будьте любезны, нажмите на кнопку для этой молодой леди.
Сделав над собой нечеловеческое усилие, Эмили улыбнулась ему. Он кивнул ей и подмигнул. По мере того как лифт открывался и закрывался, Эмили все больше и глубже тонула в воспоминаниях: она с Гэвином в этом самом лифте, это была их первая встреча. И, несмотря на то, что в лифте всё еще было много людей, именно в этот момент были только он и она:
– Она не моя девушка, если тебя это интересует.
– Кто сказал, что интересует?
– А кто сказал, что нет?
Воспоминания оборвались, когда джентльмен слегка толкнул её под локоть, давая знать, что они уже на 62 этаже. Она подавила в себе внезапное желание убежать. Кивнув в знак благодарности, Эмили протиснулась мимо людей и вышла из лифта. Оказавшись в приемной, она взглянула на стеклянную стену с неоновой надписью «Блейк индастриз». Нервно сглотнув, Эмили подошла к секретарше за высокой полукруглой стойкой из красного дерева.
Темноволосая женщина оторвала взгляд от компьютера с теплой, доброжелательной улыбкой.
– Могу я вам помочь?
Эмили кивнула, через силу улыбнувшись.
– Да, мне нужно поговорить с Колтоном Блейком.
– Прошу прощения, но мистер Блейк на совещании. Если хотите, вы можете присесть и подождать его. Он должен появиться минут через десять. – Она указала на несколько смежных кресел. – Могу я узнать ваше имя?
– Эмили Купер.
– Я дам ему знать, что вы ожидаете, мисс Купер. – Женщина снова улыбнулась.
– Спасибо вам. – Эмили развернулась, но прежде чем успела сесть, её внимание привлекла отрывающаяся дверь офиса. Нервная дрожь пробежала по телу, едва она увидела Колтона, вышедшего из офиса. Его глубокий смех растворился в воздухе, в то время как он пожимал руку вышедшему с ним мужчине. Эмили стало плохо, когда взгляд Колтона встретился с её собственным.
Выражение веселой беззаботности исчезло, его лицо теперь не выражало никаких эмоций. Перемещая взгляд с нее на делового партнера и обратно, Колтон открыл и закрыл рот. Эмили напряглась, наблюдая, как он проводит рукой по волосам и пытается вернуть ту дружелюбную улыбку, что озаряла его лицо всего пару секунд назад. Нервно одергивая свою рабочую белую с глубоким вырезом рубашку, Эмили ждала, пока он проводит мужчину до лифта. Лишь однажды он взглянул на нее, пока провожал партнера.
– Мы свяжемся с вами на следующей неделе, Том, – сказал Колтон, нажимая кнопку вызова. – Передавайте привет Элиз, и скажите, что моя мать позвонит ей в ближайшее время с приглашением на обед.
– Передам, – ответил мужчина, утвердительно кивая. Затем он скрылся в лифте, едва тот открылся.
– Мистер Блейк, – сообщила секретарь, – вас ожидает мисс Купер.
– Вижу. Спасибо, Натали. – Повернувшись лицом к Эмили, он слегка склонил голову в приветствии. – Эмили.
– Здравствуй, Колтон.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он, и по голосу было заметно, что он напряжен.
Эмили вздрогнула, прямо взглянув в рассматривающие её зеленые глаза. Она нервно сглотнула.
– Мне нужно с тобой поговорить.
– Это очевидно.
– Тогда зачем ты спрашиваешь? – она вопросительно наклонила голову.
Колтон приподнял бровь, усмехнувшись.
– Ну давай поговорим.
Следуя за ним, Эмили тщетно пыталась справиться с подкатывающей тошнотой. Оказавшись в кабинете, Колтон закрыл дверь и снял пиджак. Не сказав ни слова, он жестом указал на кресло напротив своего стола. Сбросив куртку и шарф, Эмили опустилась в кресло, мысленно борясь с желанием убежать. Она не сделает этого. Она знала, что должна помнить о причинах, что привели её сюда. Она незаметно наблюдала, как Колтон, повесив пиджак на вешалку, прошел к своему месту за столом и сел напротив нее.
Прочистив горло, Колтон смерил ее пронзительным взглядом.
– Ты сделала ему больно, Эмили.
В уже израненное сердце Эмили словно впились иголки – услышать эти уже знакомые слова от брата Гэвина было невероятно больно.
– Я знаю это. Знаю, как никто другой. – Эмили старалась, чтобы голос не сорвался. – Но я люблю его. И я должна все сделать правильно. Оливия сказала, ты упомянул, что его нет в стране. Мне нужно, чтобы ты сказал, где он, Колтон.
Откинувшись на спинку кресла он фыркнул.
– Ты любишь его? И почему мне так трудно в это поверить? – шокированная, Эмили выпрямилась, но Колтон продолжил. – И что ты думаешь сделать правильно с ним? Даже если я скажу, где он, кто сказал, что он примет тебя обратно? Ты понятия не имеешь, на кого он был похож, когда пришел ко мне той ночью. Его взгляд. Боль на лице. – Колтон лениво пожал плечами, самодовольство скользило в голосе. – Все верно, ведь как ты могла? Ты была так занята, наслаждаясь тем обедом.
В комнате повисло напряжение, и воздух почти не поступал в легкие Эмили. Его намёк был как пощечина. Не в силах больше сдерживаться, Эмили моргнула, и из глаз брызнули слезы.
– Я заплатила за ту ночь больше, чем кто-либо другой. Я измучалась так, как ты себе даже представить не можешь.
Горькая правда лилась из её уст, а мысли возвращались к тому, что она позволила делать Диллану, они были своего рода наказанием за свои действия и нерешительность. Она так сильно любила Гэвина, что отказалась защищаться от обвинений Колтона, упомянувшего тот безобразный вечер. Вскочив с кресла, она прижала руки к груди.
– Ты не представляешь, как сильно я люблю твоего брата. Я дышать без него не могу. Я не сплю. Я почти не ем. Нет, я ему не верила поначалу. Не могла. В то утро я открыла дверь в его прошлое, хотя думала, что была его будущим. Это убило меня. Мои инстинкты велели бежать, и я убежала, и теперь мы оба страдаем из-за этого.
Зажав рот руками, Эмили смотрела в пол, ее сердце колотилось с бешеной скоростью. Она медленно перевела взгляд на Колтона, ее зеленые глаза стали пустыми.
– Я не знаю, примет ли он меня обратно, и не жду этого. Я даже не знаю, взглянет ли он на меня, потому что с трудом могу смотреть сама на себя. Но я точно знаю, что мне нужно его увидеть. Я должна ему сказать, насколько сильно сожалею. Даже если это означает, что я уже никогда не узнаю обо всем этом, я должна. – Прищурив глаза, Эмили сделала глубокий вдох. – Но не смей говорить мне, что я не люблю его, потому что ты ошибаешься.
Самодовольства в его глазах больше не было, вместо этого Колтона наполнили понимание и сочувствие. Встав, он схватил ручку и блокнот. Написав что-то, он обошел стол и протянул ей маленький листок бумаги.
– Здесь адрес его дома и бара на берегу, где ты, возможно, сможешь его найти. – Колтон залез в карман брюк и достал кошелек. Вытащив оттуда наличные, он улыбнулся. – Хотя я не слишком поддерживал тебя раньше, не могу позволить тебе платить, чтобы найти этого маленького умника, – он взял Эмили за руку и вложил в нее деньги. – Не мой стиль.
Глядя на деньги, Эмили шмыгнула носом и затрясла головой.
– Я не могу взять их. Достаточно того, что ты позволил узнать, где он. – Она попыталась вернуть деньги.
– Я настаиваю, – он слегка оттолкнул её руку. – Кроме того, это всего несколько сотен долларов. Я зарезервирую самолет для тебя и позабочусь об остальном, включая отель. – Колтон прочистил горло и убрал руку в карман. – Как бы то ни было, я надеюсь, мы должны предполагать, что… Он не должен быть в ужасе от твоего появления.
Эмили тяжело сглотнула и кивнула. Зная себя, она постарается спрятать подальше все мысли, но она должна посмотреть фактам в глаза. Надев куртку, Эмили посмотрела на Колтона.
– Ты вообще слышал о нем что-нибудь?
– Нет, – он покачал головой. – Пока нет.
Грудную клетку сдавил страх.
– Как ты думаешь, как он там? Что-то могло случиться?
– Поверь мне, я знаю своего брата. Ничего с ним не случилось, – с полной уверенностью сказал он, провожая Эмили к двери. – Он единственный, кто может навредить себе.
Нахмурив брови и поджав губы Эмили с широко распахнутыми глазами спросила:
– Ты же не думаешь, что он…
– Нет, нет, – прервал он, и его губы сжались в тонкую линию. – Это все ерунда. Забудь о том, что я сказал. – Эмили дрожала, как лист на ветру. Абсолютно серьезно и низким голосом он произнес: – Прости меня за грубость. Он мой младший братишка, и хотя он твердолобый фанат Янки, которых я терпеть не могу, просто потому что сам твердолобый фанат Мэтс, я его обожаю.
– Я тоже, – прошептала она, разглядывая свои ноги, затем вновь посмотрела в глаза Колтону, пытаясь найти в них что-то схожее с Гэвином. – Правда.
– Я знаю, но ты не должна убеждать меня. Ты должна поехать туда и доказать это ему. Я попрошу свою помощницу позвонить тебе и сообщить все необходимую информацию.
Эмили прижала сумочку к груди с глазами полными благодарности.
– Спасибо тебе, Колтон.
Колтон кивнул, открывая дверь.
Пока Эмили продвигалась к выходу, по ее щекам текли слёзы. Оказавшись снова в том же самом лифте, где все началось, она почувствовала облегчение и страх одновременно. Нервы были на пределе, заставляя сердце неистово колотиться. Несмотря на невысказанные сомнения в реальности ее попытки спасти отношения с Гэвином, Эмили четко осознавала, что не может больше прибавлять к своему подсчету секунды, проведенные вдали от него.
Тик-так…
Глава 3
Расстояние
Заходящее Карибское солнце бросало тени на мозаичный пол открытого пляжного бара. Проживая в самой южной точке Пятой Авеню, Гэвин хорошо знал это место и постоянно сюда заглядывал. В воздухе лениво расползался дым от гриля, и аромат креветок «тако» и «тамале» заполнил пространство. Вместе с теплым ветром разбитое сердце Гэвина ускорило ритм подобно разбивающимся о прибрежный песок волнам, когда он пытался вслушаться в звуки вокруг.
По ушам ударил звук гонга, возвещающий об окончании игры отдыхающих в пляжный волейбол. Женщины с изумительными телами слой за слоем наносили лосьон для загара вокруг силиконовых грудей. Малыш зашел в лазурного цвета воду, и его папа побежал за ним. В конце концов, поймав его, он закружил малыша в воздухе. Тот громко засмеялся, и его голова, несомненно, кружилась. Уголки губ Гэвина изогнулись в легкой улыбке, когда он наблюдал за тем, как они резвятся. Мужчина стремглав бросился из воды с сыном под мышкой, и посадил его на песок радом с матерью, нарушая её недолгое спокойствие.
Гэвин не мог превозмочь острую тоскливую боль, наблюдая за тем, как мужчина средних лет присел рядом с женой. Улыбаясь, тот притянул к себе свою светлокожую любовь и поцеловал её. В сознание Гэвина с болезненной четкостью ворвались воспоминания об объятиях Эмили. Потянувшись за своим бокалом виски, нагревшимся на солнце, Гэвин отвел взгляд от парочки.
– Сеньор Блейк, – Подняв голову, Гэвин увидел паренька из обслуживающего персонала, который пришел удостовериться, все ли в порядке, и протянул ему бутылку виски. – Это вам от красивой сеньориты. – Он кивнул в сторону девушки, в одиночестве сидевшей у барной стойки.
Гэвин мельком посмотрел в её сторону. Скрестив длинные ножки под коротким шелковым сарафаном, девушка послала ему скромную улыбку и сделала глоток своей пинаколады. Задержав соломинку во рту, она пристально смотрела на него.
Гэвин лишь кивнул в знак благодарности. Он снова повернулся к парнишке-мексиканцу, и, достав из заднего кармана кошелек, протянул ему чаевые.
– Спасибо, Мигель. Предложи ей другую бутылку от меня. – Облокотившись на спинку стула он положил руку на соседний стул. – Как поживает Мария и малыш?
– О, у них все замечательно, сеньор Блейк, – ответил он, и в его голосе была слышна радость, а глаза светились счастьем. – Мы пытаемся научить его играть в футбол, – парень улыбнулся и забрал пустой стакан Гэвина со стола. – Вы, американцы, называете это «soccer». Мы надеемся когда-нибудь увидеть его, играющим на… Как же вы это называете? Олимпия?
Гэвин по-доброму усмехнулся:
– Олимпийские игры.
Улыбнувшись, Мигель перекинул полотенце через плечо:
– Точно, Олимпийские игры. Тогда у него и нашей семьи будет столько же денег, сколько у вас. Они сделают нас счастливее, да?
Гэвин поднял наполненный стакан и немного поболтал жидкость, а кусочки льда со звоном сталкивались со стенками стакана. Устало улыбаясь Мигелю, он, лишенный Эмили и эмоций, сказал:
– Верно. Деньги делают нас счастливее, Мигель.
Мигель улыбнулся и, развернувшись, ушел, оставив демонов потерянной надежды мучить Гэвина. Скрытая внутри и почти нестерпимая боль сжигала его сердце. Нежеланно в сознании вспыхивали образы, как каштановые волосы Эмили щекочут его лицо. Не в силах его отпустить, мысли высасывали остатки чувств и эмоций из души Гэвина. Смесь самых разных эмоций, ускользая с каждым его неуверенным вдохом, заставляла боль перерастать в злость. Но Гэвин из последних сил бежал от этого. Ему было нужно, чтобы она терзала каждую клеточку его тела, поскольку только так воспоминания о них двоих накрывали его мысли, сминая и сменяя друг друга.
Вокруг него выросла стена беспокойства, и Гэвин поднял голову. Его взгляд уловил внимание, которое уделяла ему все та же девушка. У неё были достаточно приятные черты лица. Густые и кудрявые темно-красные волосы по плечи лежали на бретелях её сарафана. Гэвин скользнул взглядом по её стройной фигуре, в то время как она изучала его, застенчиво улыбаясь. Несмотря на то, что он вряд ли выделил бы её из толпы, глаза и улыбка освещали её лицо, и Гэвину было сложно отвести от неё взгляд. Он просто наблюдал, как она грациозно соскользнула с барного стула.
Взяв свой напиток и клатч, она направилась к нему. Не отрывая от неё взгляда, Гэвин, сглотнув, слушал, как стучат каблуки её босоножек по деревянному настилу. Не дойдя до него, она остановилась. Склонив голову, она изучала его лицо, как бы спрашивая, не будет ли он против, если она присоединится. Гэвин счел её смятение трогательным. Неохотно кивнув, он указал на стул напротив.
Улыбнувшись, она продолжила свою охоту, спустившись с настила и войдя в патио у пляжа. Отодвинув стул, она поставила свою выпивку на стол, туда же положила клатч. Её волосы развевались от дуновения морского бриза. Когда она заправила прядь волос за ухо, он увидел её зеленые глаза, показавшиеся навязчиво знакомыми. Эмоции обрушились на него с новой силой, пока он отчаянно боролся с мыслями об Эмили.
– Я могу учуять мужчину с разбитым сердцем за милю, – откровенно заявила она, садясь за стол. Положив ногу на ногу, она сделала большой глоток своего холодного напитка и слегка наклонилась через стол. Соблазнительная улыбка коснулась ее накрашенных губ, когда взгляд скользнул с лица Гэвина к его груди. Изучив его, она снова заглянула в глаза:
– Что я могу сделать, чтобы помочь решить эту проблему, мистер?..
Гэвин, прислонившись к спинке стула, покачал головой:
– Не такая уж скромная, какой показалась, когда появилась. – Произнес он, потянувшись за своим стаканом. – Внешность бывает обманчива. Но это даже хорошо. Я сам не такой скромный, каким мог показаться. – Гэвин осушил свой стакан, поставил его на стол, щелкнув по нему пальцами. Стакан проскользил по поверхности стола и остановился, столкнувшись с пепельницей. Он поставил локти на стол, и, ухмыльнувшись, подложил пальцы под подбородок.
– Ты хочешь решить мою проблему? Я заинтригован, мисс...
Не представившаяся девушка закусила губу и скопировала его позу:
– Первое: я очень рада, что заинтриговала тебя. Это была моя единственная цель, когда я шла сюда. Люблю, когда мужчины считают меня интригующей. Второе: нет, я не так скромна, как могла показаться, сладкий. Далеко не такая. Третье: я никогда не говорила, что считаю тебя скромным. Ничто в тебе не кажется мне скромным, и мне это нравится. – Она поставила ноги ровно, сняла с правой ноги босоножку, и, потянувшись, начала её массировать. Гэвин спокойно смотрел, как она ведет красными ногтями дорожку от ступни вверх к икроножной мышце. Выпрямившись, она подложила босую ногу под попу и улыбнулась:
– Четвертое: да, я бы хотела помочь тебе решить проблему любым названным тобой способом. У меня сейчас перерыв в плотном графике, так что это устроило бы нас обоих. И пятое: ты ни разу не назвал мне свое имя, так почему я должна называть свое? Очевидно, что я немного старше тебя, и тебе следует уважать старших. Не согласен, мистер?..
Не двинувшись с места, Гэвин лишь ухмыльнулся уголком рта.
– Гэвин Блейк.
– О-о, ну что ж, мистер Блейк, чье сердце определенно страдает, очень приятно познакомиться. Я мисс Лейтон, но можешь звать меня просто Джессика. – Смотря ему прямо в глаза, она наклонилась и протянула ему руку. Он принял её, чувствуя, как её пальчики мягко вырисовывают круги на его ладони. Она поспешно убрала руку, поправив грудь. – Итак, кто она и почему осмелилась бросить такого привлекательного парня, как ты?
Нервно передернувшись, Гэвин прочистил горло и посмотрел куда-то за Джессику. Подняв руку, он подозвал Мигеля, чтобы тот принес еще выпивки. Он помассировал шею и отклонился назад, засунув руку в карман своих шорт цвета хаки. Лицо ничего не выражало, глаза внимательно разглядывали девушку, и он, склонив голову на бок, сказал:
– Давай проясним несколько вещей. Джессика – так тебя зовут, правильно?
Немного растерявшись от его тона и вопроса, она кивнула.
– Что ж, Джессика, – продолжил он. – Первое: моя жизнь, и все, кто её касается – не твое дело. Не спрашивай меня о них больше. Второе: ты можешь думать, что способна решить мою проблему, но я почти чертовски уверен, что нет. Тем не менее, я больше чем уверен, что могу трахнуть тебя, чтобы забыться, а заодно чтобы заполнить время, которое ты проводишь, отдыхая от собственных мозгов. Может, я и моложе тебя, но ты моя далеко не первая прогулка в этом «парке». Не скажешь, куда мне пойти с этим?
Распахнув глаза, Джессика открыла рот, но ничего не сказала, а только снова кивнула.
– Хорошо, я рад, что мы на одной волне. – Гэвин протянул кредитную карту Мигелю, который подошел с их напитками. – Третье: я имел дело со многими интригующими женщинами, так что не принимай мое замечание за комплимент. Я знаю, как польстить женщине более искусно, чем просто сказав ей, что она сверх сексуальна и появилась офигенно интригующе. Четвертое: если хочешь трахнуться, можем трахнуться. Мой дом в двух минутах ходьбы отсюда. Но предупреждаю сейчас: это все, что между нами будет. И не жди, что я позволю остаться. Я трахну тебя, и трахну очень хорошо, а потом, как только наша шалость закончится, сразу отправлю тебя. Я не дам тебе свой номер и никогда не подумаю о тебе снова. Так что сейчас, Джессика… – Гэвин приподнял свой подбородок, складка между бровей говорила о том, что он пытается вспомнить её фамилию.
– Лейтон, – подсказала Джессика треснувшим голосом. – Моя фамилия Лейтон.
– А-а, точно. Так что сейчас, мисс Джессика Лейтон, очередь за тобой. – Проведя рукой по волосам, Гэвин подмигнул ей. В очередной раз появился Мигель, возвращая Гэвину кредитную карту. Убрав карту обратно в кошелек, Гэвин посмотрел на, до сих пор молчавшую, Джессику, рука которой сжимала шею.
– Решай, Джессика, потому что, честно, если мы не собираемся делать это, – сказал он, пожав плечами, – я просто вернусь к своим проблемам, а со своим членом поработаю сам.
Шокированная подобным поведением, Джессика встала, обулась и потянулась за клатчем.
Поражаясь грубости, с которой он отрезвил девушку, Гэвин снова пожал плечами и посмотрел на парочку, которой восхищался ранее. Он видел, как они, держась за руки, направляются к старому двухдверному ведру на колесах. Он знал, что его богатство не идет ни в какое сравнение с их счастьем. Он хотел бы такого счастья. Хотел такое ведро на колесах.
– Ну, ты готов? – спросила Джессика, в ее голосе слышался сексуальный голод.
Гэвин отвлекся от исчезающей мечты и снова посмотрел на Джессику, вырывающую стакан с виски из его рук. Она осушила его одним большим глотком. Поставив пустой стакан на стол она кончиками пальцев провела дорожку от виска Гэвина по его щеке, остановившись на линии челюсти. Гэвин моментально напрягся, стараясь не дернуться от её прикосновений. Он поднялся и схватил Джессику за руку. Не подчиняясь разуму, ноги повели их к его дому.
– Тебе нисколько не интересно, почему я одна в Мексике? – спросила Джессика, когда они проходили по маленькой деревянной дорожке.
Оглянувшись на накатывающие волны и последние лучи заходящего за горизонт солнца, Гэвин покачал головой:
– Нисколько.
– Знаешь, ты и правда совсем не приятный парень. – Она отдернула руку. Это движение никоим образом не тронуло Гэвина. Она по-прежнему шла рядом с ним.
– Да. Я далеко не приятный парень, – пробормотал он, машинально размышляя над тем, где сейчас могла быть Эмили. Он ярко ощутил одиночество. Но он был рад этому удушающему чувству. Он был с ним знаком. Оно стало чем-то близким. Он даже подружился с ним.
– Точно, – вздохнула Джессика, ее голос был полон скептицизма. – Учитывая то, чем мы собираемся заняться, может, ты постараешься быть немного более… милым?
Остановившись, только чтобы все прояснить, Гэвин изогнул бровь.
– Слушай, я покончил с этим. Я могу заниматься сексом, но любезничать не стану. Либо прими это, либо уходи. – В эту секунду Гэвин почувствовал укол вины. Он был воспитан с мыслью, что к женщинам нужно относиться с уважением, и сейчас подумал, как недоволен был бы отец его поведением. Но эта мысль была мимолетной. Старые привычки давали о себе знать, пытаясь вылезти наружу.
Выбросить. Отключить. Разорвать.
Джессика сжала губы в тонкую линию.
– Ладно. Только потому что мне это нужно больше, чем ты думаешь.
На крыльце дома Джессика перекинула свои темно-красные волосы на одну сторону, и Гэвин вдруг ощутил аромат её тела. Жасминовый запах снова напомнил то, что он так старался забыть. Это встряхнуло его, практически выбив почву из-под ног. Он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Глядя в её жаждущие зеленые глаза, он притянул её за шею и грубо поцеловал. Она прижалась к нему грудью, с губ сорвался стон, когда она попыталась запустить свои руки в его волосы. Но её стон, несмотря на всю женскую притягательность, был не тем стоном, который он хотел услышать. Её губы, мягкие по своей природе, ощущались совсем не так. Они не сливались с его губами, словно недостающий кусочек пазла.
Злость нарастала, и Гэвин принялся целовать её с яростной настойчивостью. Он толкнул её к стене, и, дотянувшись до бедер, закинул её ногу себе на талию. Она тяжело выдохнула, когда он, запустив руку под сарафан, коснулся кожи под её трусиками. Одним быстрым движением он скользнул в неё сразу тремя пальцами. Дергаясь от каждого яростного толчка, она вцепилась в его шею, смяв воротник льняной рубашки. Её киска, мокрая и готовая принять его настолько, насколько любой мужчина может только желать, ощущалась чужой, поэтому Гэвин имел её пальцами еще глубже и жестче.
– Подожди, – выдохнула она, как можно ровнее. Запрокинув голову, посмотрела в его глаза. – Что ты делаешь? Собираешься трахнуть меня прямо здесь, снаружи?
Гэвин с самодовольной улыбкой сделал шаг назад, оставив жаждущее тело распластанным по стене.
– Я вижу, это уже не так забавно, как показалось сначала, – проворчал он, доставая ключи из кармана. Вставив их в замок, открыл её и придерживал, ожидая, пока Джессика приведет себя в порядок.
Вздохнув, она подняла с земли свой клатч. Проходя мимо него, она закатила глаза. Бросив клатч на антикварный столик с ножками в виде лап, она осмотрела его дорогой прибрежный дом.
– Милое местечко, – она посмотрела на него, и улыбка на лице ясно давала понять, что она была впечатлена. – Итак, на чем мы остановились?
– Ты собиралась впечатлить меня. – Гэвин бросил ключи на столик и начал расстегивать рубашку. Скинув её, он прислонился к дверному косяку кухни и, скрестив на груди руки, смотрел, как она раздевалась.
Джессика, сняв с себя последний деталь одежды, направилась к Гэвину. Она взяла в ладони его лицо и поцеловала. Именно в этот момент Гэвин отбросил Эмили в шкафчик своего ноющего сердца, запер дверь и выбросил ключ. Одна ясная мысль всплыла в голове, когда он расстегивал пряжку ремня.
Эмили могла бы гордиться: сегодня он нашел «заполнитель пустоты» на одну ночь.
Глава 4
Пункт назначения
Страх съедал изнутри, а отчаянная боль, возникающая при мыслях о Гэвине, ломала весь ее разум, когда Эмили, оказавшись у частного самолета компании «Блейк Индастриз», передала свой багаж бортпроводнику.
Оливия шутливо изогнула бровь.
– Хм, может, и мне стоит разбить пару сердец, чтобы получить такой же сервис, как у тебя… Да. Решено. Пока тебя не будет, найду какого-нибудь богатенького денди, вынесу его и без того двинутые мозги и попрошу его брата доставить меня к нему в нереальной роскоши, чтобы я могла вернуть его любовь.
Эмили тупо смотрела на Оливию, разинув рот.
– Ты же знаешь, я просто шучу, Эм, – улыбнулась Оливия, и, взяв Эмили за руку, потащила её к самолету.
Стараясь держаться бодро, Эмили вздохнула и покачала головой.
– Что ты творишь, сумасшедшая? Ты не летишь со мной. Или ты из причуды решила что-то еще?
– Это новый самолет компании «Блейк Индастриз», и, если ты думаешь, что я уйду, не увидев каждый его дюйм, то ты, как я и думала, двинулась, – остановившись, фыркнула Оливия. – Я просто пошутила: двинулась, полетела, полёт, летящая. Улавливаешь?
– Да, улавливаю, Лив. Хочешь знать, что я решила из прихоти?
Оливия, склонив голову на бок, выпучила глаза:
– Ты же не передумала, правда? Я же шутила, Эм. Ты знаешь, что прямо сейчас я твоя самая большая фанатка. Я знаю, тебе страшно – сам перелет и вероятность, что Гэвин не примет тебя обратно – но ты должна сделать это. Пилот не кажется пьяным, ну или не очень пьяным, поэтому можно почти смело сказать, что ты в хороших руках. Кроме того, если ты не полетишь, то никогда не узнаешь, что могло бы получиться у вас с Гэвином. Ты будешь жалеть всю оставшуюся жизнь.
Эмили положила руки Оливии на плечи.
– Я не передумала, Оливия, но решила, что тебе нельзя больше пить капучино. – Эмили опустила руки и улыбнулась. – Для того, кто дрожит от одной выпитой чашки, после двух кружек выглядишь, словно обкурившаяся.
– О-у. Верно. Мама говорит то же самое, за исключением той части про обкурившуюся. – Оливия подошла к двери частного салона. – Обычно она говорит, что я похожа на убийцу, только что совершившего преступление.
– Что ты делаешь? Мы не можем просто зайти туда.
Оливия повертела головой:
– Почему нет?
– Да потому что это личный салон Гэвина и Колтона.
– Велика важность, – пожав плечами, она открыла дверь. – Как я и говорила, я хочу детальную экскурсию, прежде чем уйду.
Эмили покачала головой, наблюдая, как Оливия исчезла в салоне. Когда заработали двигатели, Эмили крепко зажмурила глаза и обеими руками вцепилась в кожаные подлокотники кресла. Вибрирующий звук тут же разжег в ней болезненный страх летать. Она дрожала. Дыхание срывалось, сердце стучало, больно отдаваясь в рёбрах, и Эмили сосредоточилась на самой важной и единственной причине её нахождения здесь.
Гэвин…
Послав к черту огромное желание убежать подальше из самолета, она успокаивала себя, поглаживая затылок, который начал затекать, и сделала два осторожных шага вперед. Она пыталась глубоко дышать через нос, делая еще один шаг, ногти почти расцарапали холодную кожу. Схватившись за дверной косяк из красного дерева, она заглянула в салон и нашла Оливию, развалившуюся на кровати королевских размеров, ленивая улыбка говорила, что ей удобно.
– Ты должна подняться, – сказала Эмили. Дрожа всем телом, она прошла по комнате.
Улыбка погасла, и Оливия, сев на кровати, поджала губы.
– Тебе и правда не смешно.
– Я знаю, – Эмили нахмурилась и провела рукой по волосам. Её взгляд блуждал по комнате, остановившись на синей бейсболке команды Янки, висевшей на крючке рядом с минибаром. Она мгновенно застыла. Не обращая внимания ни на страх летать, ни на ворчание Оливии, когда та слезла с кровати, Эмили смотрела на бейсболку, прежде чем подойти к ней. Подняв руку, она кончиками пальцев дотронулась до неё, и сердце тяжело застучало, когда она вспомнила искрящуюся на солнце улыбку Гэвина во время их игры всего пару месяцев назад.
Эмили отдернула руку, словно бейсболка обжигала, и слезы затуманили глаза. Вернувшись назад, она снова отбросила прочь желание срочно убежать. Бежать. Она привыкла от всего убегать, эта привычка убивала её, но она исчезла, когда улыбка коснулась губ Эмили. По щекам катились слезы, и, закрыв глаза, она позволила сладкой улыбке Гэвина с ямочками на щеках заполнить сознание. Позволила улыбке вести её вперед, в неизвестность того, что у них будет. Если вообще что-то будет.
Почувствовав руку на своем плече, Эмили вытерла слезы, не желая, чтобы Оливия видела их. Быстро повернувшись, она прошла мимо Оливии.
– Ты в порядке? – следуя за ней по проходу, спросила Оливия.
Эмили села в одно из кресел и отвернулась к окну.
– Все хорошо.
Скрестив на груди руки, Оливия скептически вздернула бровь.
– Знаешь, врушка из тебя никакая.
– Да, мама постоянно говорила об этом, – прошептала Эмили, посмотрев на Оливию.
Широко улыбаясь, Оливия прислонилась к кожаному сиденью кремового цвета. Она слегка сжала подбородок Эмили:
– Прямо здесь, прямо сейчас ты там, где должна быть. Все будет хорошо. Я знаю, ты мне не веришь, но у меня, кажется, есть какой-то дар предчувствия. И еще будет кучка малышей в отвратительном зеленом минивэне мистера Гэвина мать его Блейка. Вот увидишь. – Оливия чмокнула Эмили в макушку, выпрямилась и пошла прочь. – Напиши, как доберешься. – Выходя из самолета, крикнула она.
Отказавшись от предложенных бортпроводником напитков и закусок, Эмили закрыла глаза и попыталась сконцентрироваться на этом полном малышей минивэне. В сознании возникло лицо Гэвина, принеся с собой тревогу и надежду, когда она почувствовала, как самолет тронулся с места. Рёв двигателей заглушал сумасшедший стук сердца. По её подсчетам, полет из Нью-Йорка до Плая-дель-Кармен займет четыре часа и пятьдесят минут, после которых, она знала, жизнь изменится навсегда, гораздо в большей степени, чем уже изменилась. Вцепившись в подлокотники вспотевшими ладошками, Эмили Купер находилась, ни больше ни меньше, на пути к новому пункту назначения, к новому началу. Вздохнув, она смотрела, как огромный каменный город исчез за пеленой облаков. Сердце замерло, пока она молча молилась, чтобы то, что она собирается сделать, действительно изменило её жизнь.
Самое время изменить все к лучшему…
Самое время больше не бояться…
Самое время бороться за мужчину, которого ей послала судьба…
Простояв целый час в очереди на таможне, Эмили прошла по переполненному аэропорту, везя за собой черный чемодан. Она прошла мимо нескольких групп туристов самых разных национальностей, с каждым шагом нервничая все сильнее и сильнее. Вот и все. Она здесь. Обратного пути нет. Она молилась только о том, чтобы, когда она будет возвращаться назад, с ней рядом был Гэвин.
Как бы то ни было, она не ждала, что так будет.
Выйдя из переполненного здания и всем телом ощутив жару, она зажмурилась от яркого солнца. Она искала водителя, который, как сказала секретарь Колтона, должен был её ждать. Игнорируя бесчисленное множество продавцов с одеялами ручной работы, куклами и футболками, взгляд Эмили остановился на маленьком мужчине с темными волосами, державшем табличку с её фамилией.
Подойдя к нему, она улыбнулась и показала свой паспорт:
– Здравствуйте, я Эмили Купер.
– Да, да. Здравствуйте, сеньорита Купер. – Забрав её багаж, он улыбнулся в ответ и повел ей к черному лимузину, припаркованному среди других машин на оживленной улице. – Это ваш первый визит на Плая-дель-Кармен? – он открыл для неё дверь.
Эмили скользнула внутрь, радуясь кондиционеру.
– Спасибо. Да, первый.
Закрыв за ней дверь, он положил чемодан в багажник, поправил зеркала и сел на водительское место. Повернув немного зеркало заднего вида, он посмотрел в него, когда сказал:
– Что ж, добро пожаловать. У нас красивый город. Меня зовут Хавьер. Я постараюсь показать вам самые красивые места по дороге в отель. Хорошо?
– О, вообще-то, я не планировала ехать в отель прямо сейчас. – Порывшись в сумочке, Эмили достала листочек с адресом Гэвина. Не желая терять ни минуты вдали от него, она наклонилась и показала его Хавьеру.
– Я бы хотела сначала отправиться туда, если можно, пожалуйста?
Кивнув Хавьер отъехал от обочины и улыбнулся, в зеркале светился теплый взгляд его карих глаз.
– Конечно, сеньорита Купер. Как пожелаете. Мы будем в этом месте очень скоро.
– Спасибо, Хавьер.
Эмили села обратно, пытаясь осознать каждую прожигающую сознание эмоцию. Ее накрывала с головой природная потребность в Гэвине, затмевая все, что она когда-либо чувствовала раньше. Тревога канатами сковала все тело. Она беспокойно ерзала на сиденье, наблюдая, как за окном проносятся автобусы, мопеды, Фифа, машины мексиканской полиции. Несмотря на то, что дорога в самое сердце Плая-дель-Кармен занимала всего двадцать минут, ожидание длилось целую вечность. Эмили нервничала все больше, и ей было сложно сконцентрироваться, когда лимузин свернул на узкую безлюдную улицу с несколькими особняками вдоль дороги.
Когда машина остановилась перед особняком Гэвина, Эмили сделала глубокий вдох и нервно сглотнула; интуиция без остановки говорила, что Гэвин не примет её обратно. Хавьер не успел даже выйти из лимузина, а Эмили сама уже открыла дверь. Она вышла из машины, оказавшись перед огромным зданием. Классическая терракотовая кровля на особняке белого цвета, из которого открывался вид на чистейшее Карибское море. Убрав с лица свои каштановые волосы, находившиеся в беспорядке из-за сильного ветра, Эмили поняла, что не только мозг отказывался работать, но и тело: игнорируя все её мольбы, оно не желало двигаться. Тело, дрожавшее от нервного напряжения, тянулось к Гэвину – эта глубокая, до боли знакомая тяга, которую она испытывала с момента их первой встречи. Прежде чем успела осознать это, она пошла к дому. Хавьер последовал за ней, но она, подняв руку, попросила подождать.
Стоя перед дверью из темно-красного дерева с маленьким окошком из тонкого стекла, Эмили сдержала накатившие на глаза слёзы, и трясущейся рукой нажала на звонок. Сердце ускорило ритм, и теперь его стук гулко отдавался в ушах, когда в дверном окошке появилась размытая фигура, открывая дверь. Тело сковал страх, тот, с которым она, делая все это, боролась ради себя и Гэвина. Эмили закрыла глаза и попыталась собрать крошечные кусочки надежды, что никакой катастрофы не случится, хотя разум говорил об обратном. Прежде чем дверь открылась, в сознании возник образ голубых глаз Гэвина, но на неё смотрели совсем не те глаза.
Худощавая женщина в униформе прислуги и с волосами цвета воронова крыла, уложенными в тугой пучок, улыбнулась Эмили.
– Могу я вам помочь? – спросила она по-испански.
– М-м, да. Гэвин дома? – пытаясь унять дрожь в голосе, спросила Эмили.
– Нет. El Sr. Blake no está aquí. Se fue a beber a Akumal.
Эмили покачала головой:
– Простите, я говорю только по-английски.
– No entiendo lo que esta diciendo. El Señor Blake no está aquí. – снова повторила служанка.
Эмили повернулась и жестом подозвала Хавьера, ожидавшего её у лимузина с багажом.
– Да, сеньорита Купер, – сказал он, поднимаясь по ступенькам крытого крыльца. – Я принесу ваши вещи. Хорошо?
– Нет, спасибо, но не нужно, Хавьер. Мои вещи приносить не надо. Я думаю, мистера Блейка нет дома, эта женщина пытается объяснить мне, где он. Не могли бы вы, пожалуйста, перевести?
– О-о, конечно, – улыбнувшись, Хавьер обратил все внимание к женщине. – Добрый день, Джанита. – сказал он по-испански.
Женщина кивнула:
– Добрый.
– Colton me envió al aeropuerto a recoger a esta joven y traerla de vuelta a ver Gavin. Está en casa.
Эмили терпеливо, насколько это было возможно, ждала, пока они разговаривали. Когда разговор был закончен, женщина кивнула, перед тем как закрыть дверь.
Хавьер посмотрел на Эмили:
– Мистер Блейк в баре Акумаля. Это не далеко, если на машине. Минут двадцать. Идемте. Я отвезу вас туда прямо сейчас.
Эмили смотрела, как Хавьер, сбежав вниз по ступенькам, пересёк улицу. Положив её вещи обратно в багажник лимузина, он открыл для неё дверь. Все еще стоя на крыльце, Эмили колебалась. Мысли проносились в голове: она перечисляла для себя причины, почему не стоит видеться с Гэвином на публике. Она не могла. Это будет не правильно. Они должны все обсудить наедине. В груди пульсировала боль от мысли, что снова придется ждать, пусть и недолго, но Эмили решила, что останется в отеле и снова приедет сюда позже, вечером. С этим решением она направилась к Хавьеру, чтобы сообщить ему о своих планах.
Она почти подошла к лимузину, когда, услышав, как шины чей-то машины сминают гравий, повернула голову в направлении шума. Подняв руку и закрывая ей глаза от яркого солнечного света, она смотрела, как на дороге появилась темно-серая спортивная машина, войдя в крутой левый поворот. Из-за тонированных окон угольно-черного цвета Эмили не было видно, кто за рулем. Но это не помешало сердцу начать грохотать, словно барабан, с момента появления машины и до её полной остановки через несколько мучительно долгих секунд. Едва она попыталась совладать с дыханием, сердце снова замерло, увидев, как улыбаясь, из машины вышел Гэвин. Она в оцепенении смотрела на него, полагая, что он еще не видел её. Эмили находилась в полной прострации от увиденного, мороз покалывал и пробегал по коже, потому что из машины вылезли не одна, а целых две причины хорошего настроения Гэвина. Делая неуверенный шаг назад, Эмили почувствовала, как от паники руки и ноги стали ватными, когда взгляд Гэвина встретился с её собственным. И с его лица тут же сползла ухмылка. Она могла прочитать вопрос в его глазах, и была почти уверена, что сама готова вот-вот потерять сознание.
Склонив в замешательстве голову, Гэвин остановился. Он понимал, с каким трудом ему дались последние несколько дней – эмоционально и физически – и он также понимал, что сейчас алкоголь туманил его голову, но он был практически чертовски уверен: это не галлюцинация.
– Какого хрена? – прошептал он. Сняв солнечные очки, он костяшками пальцев потер глаза.
– Что случилось? – спросила красотка с золотисто-каштановыми волосами, полными красными губами слегка касаясь его скулы. – Выглядишь так, будто увидел приведение.
Гэвин дернул плечом, избавляясь от её руки.
– Так и есть, – прошипел он, прострелив её взглядом.
Она надула пузырь жвачки, который тут же лопнул.
– Черт, расскажи еще о раздвоении личности. В чем дело?
Гэвин оторвал взгляд от предполагаемых «заполнителей пустоты», сосредоточив его на Эмили, которая отвернулась, собираясь сесть в лимузин. Не сказав больше ни слова, он рванул к ней, его тело реагировало на неё единственным знакомым для него образом. Сердце стучало где-то в горле, замешательство туманило голову, и он, дотянувшись, схватил её за локоть.
– Что ты здесь делаешь, Эмили? – ощущение её мягкой кожи обожгло мозг, вызвав картинки, которые он старался забыть.
Застыв, Эмили не обернулась. Не могла. От его простого прикосновения участилось дыхание, и она нервно сглотнула, пытаясь найти правильные слова.
– Я приехала поговорить с тобой, – прошептала она.
Отпустив её, Гэвин сделал шаг назад.
– Повернись и посмотри на меня, – тихо приказал он.
Пульс Эмили участился, и она медленно повернулась и посмотрела на него. Смотря в его голубые глаза, находящиеся в полном замешательстве, она вцепилась в дверь, чтобы удержаться на ногах.
Её красивое лицо практически выбило воздух их легких Гэвина. Взгляд опустился на её дрожащие губы. Губы, которые Бог создал для него. Губы, которые преследовали его во снах, с тех пор, как он уехал. Золотисто-каштановые волосы растрепались на морском ветру. Волосы, которые щекотали его лицо во время их занятий любовью. Он пытался дышать, чувствуя, как потребность в ней окутывает каждый напряженный мускул, превращаясь в мучительный медленный пожар. Любовь сжимала грудь, а под кожей кипела злость на неё. На его губах появилась слабая улыбка.
– Получила разрешение мужа приехать сюда ко мне? Вот уж не думал, что Диллан будет выступать за свободный брак.
Ноги Эмили подогнулись, глаза округлились в непонимании:
– Я не вышла за него, Гэвин. Ты ведь знаешь, я… Я звонила. Посылала сообщения, – несмотря на все старания, она не смогла сдержать слезы, набежавшие на глаза, когда посмотрела в его шокированное лицо. Внезапно из нее посыпались слова: – Той ночью я оставила Диллана и поехала к тебе в пентхаус. Я звонила на твой телефон каждый день последние несколько недель. Колтон звонил и оставлял сообщения твоему управляющему. Тревор, Оливия, все мы.
Эмили отвела взгляд от Гэвина и посмотрела на двух его приятельниц. Прислонившись к его Ягуару, они внимательно смотрели на нее, когда она, покачав головой, снова посмотрела на Гэвина.
– Я не думала, что ты примешь меня обратно. Но должна была приехать сюда, чтобы сказать, как сильно я сожалею. Мне нужно было сказать, как сильно я люблю тебя, Гэвин. Как сильно ты мне нужен.
Смотря на землю, Гэвин обеими руками, скрестив их, держался за шею. Он резко поднял голову и посмотрел на водителя.
– Хавьер, вещи девушки, – сказал он по-испански.
Хавьер кивнул:
– Конечно, мистер Блейк.
Эмили смотрела, как Хавьер достал её багаж из лимузина и передал его Гэвину. Поблагодарив его, Гэвин взял Эмили за руку, на его лице блуждала улыбка, когда он вел её к своей машине. Эмили старалась держаться, стуча каблучками по асфальту. Она посмотрела на двух девушек.
Брюнетка, подняв бровь, положила руку на бок.
– Эм-м, мы не против, чтобы к нам присоединился четвертый, но все же, думаю, стоило бы и спросить.
Блондинка кивнула, одергивая розовую маечку на бретельках. Прикусив губу, Эмили посмотрела на Гэвина широко распахнутыми глазами. Тяжело вздохнув, он подтолкнул Эмили к пассажирской стороне и открыл заднюю дверцу. Он бросил её чемодан на заднее сиденье. Открыв водительскую дверь, он посмотрел на Эмили:
– Садись в машину.
– Что? – спросила она, в ее глазах плескался шок.
– Ты слышала меня, Эмили. Садись в машину, – сказал он, повернувшись к машине.
Блондинка наклонила голову:
– Куда мы едем?
– Вы обе едете домой, – раздраженно ответил Гэвин. Он посмотрел на своего водителя, который выглядел немного смущенным. – Отвезешь их по домам? – спросил он по-испански.
– Да, сеньор Блейк. – Хавьер сделал знак девушкам.
Брюнетка возмущенно спросила:
– Ты отправляешь нас домой? Ты не можешь так сделать.
– Только что сделал. Удачного дня, дамы. – Сказал Гэвин, глядя на Эмили поверх крыши своего автомобиля. Пожав плечами, он тяжело выдохнул.
– Садись в машину, куколка.
Выполняя его пожелание, Эмили закрыла рот и села в автомобиль. Захлопнув дверь, Гэвин нажал кнопку и завел машину. Несколько раз нажал на сцепление, и мотор заревел, предостерегая девушек, до сих пор стоящих рядом. Восприняв его серьезно, они отошли к траве и недовольно скрестили на груди руки. Повторив движение, Гэвин вдавил педаль газа в пол, и блестящий Ягуар сорвался с места, оставляя за собой подъездную дорогу.
Притормозив, Гэвин открыл окно и подозвал Хавьера, который садился в лимузин:
– Для девушки забронирован номер в каком-нибудь отеле? – спросил он снова по-испански.
– Да, в «El Real», сеньор Блейк.
– Спасибо, – ответил он. Он посмотрел на Эмили, одна его рука лежала на руле, вторая на коробке передач.
– Пристегни ремень безопасности, – перешел он на английский язык.
– О чем ты только что спросил его?
– Я спросил, в каком отеле ты остановилась. Давай, пристегнись.
Чувствуя исходившее от него напряжение, Эмили перекинула ремень через талию. После того как она пристегнулась, Гэвин переключил скорость и тронулся с места. Пыль от гравия оседала на задней и боковых сторонах машины. Краешком глаз Эмили смотрела на Гэвина: взгляд сосредоточен на дороге, никаких эмоций. Её сердце громко стучало, разрывая тишину. Гэвин прибавлял скорость, и по венам Эмили разливался адреналин, когда она видела, как он без особых усилий переключал коробку передач. Когда автомобиль лавировал между более медленными машинами, стрелка спидометра показывала почти 136 км/ч.
Эмили напряглась, и, прижав ладонь ко лбу, посмотрела на Гэвина:
– Ты собираешься нас убить?
– Я уже умер, – сжав челюсть, ответил он. Гэвин расслабил пальцы, до этого крепко сжимавшие руль, снова надавил на газ, на этот раз сильнее.
Ее с силой вжало в сиденье.
– Гэвин! Ты рехнулся?
Не глядя на неё, он резко выкрутил руль вправо, и машина с визгом остановилась на обочине. Другие водители сигналили, проезжая мимо них, когда пыль на дороге улеглась. Оба ловили ртом воздух, не отводя глаз друг от друга.
И взгляды накрепко сцепились.
– Я уже умер, – повторил Гэвин. Слова были тихими, но в злость в них была также ясна, как безоблачное небо.
Он был так зол на неё, но что-то похожее на натянутую пружину лопнуло в груди, когда он посмотрел на её губы. Одним стремительным движением он дотянулся до неё и, перетащив через коробку передач, посадил к себе на колени.
Эмили села на него верхом, и дыхание сбилось, когда она увидела, как его полные боли глаза смотрели на неё.
Не в силах больше сдерживаться, она прижалась к его губам и вцепилась в волосы. Губы просили прощения, ощущая такой до боли знакомый вкус, который она впитывала с каждым движение языка.
– Прости меня, Гэвин. Я не в силах изменить то, что сделала тебе. Знаю, что не могу. Но я люблю тебя. Господи, я так сильно тебя люблю.
Сжав её бедра, Гэвин руками скользнул под сарафан. Держась за талию Эмили, он застонал, когда она прижалась к нему грудью. Он чувствовал её затвердевшие соски под тонкой хлопковой тканью, и он мог лишиться разума прямо сейчас. Лаская её губы и пытаясь впитать каждый стон, срывавшийся с её губ от его прикосновений, Гэвин боролся с сомнениями, сходя с ума. Одной рукой он все еще сжимал её талию, второй схватил её волосы, углубляя поцелуй. Она застонала, выгнув бедра и сильнее прижимаясь к его возбужденному члену. Её рваное дыхание раздавалось в ушах, наряду со словами, которые говорила на репетиции свадебного обеда.
– Блять! – оторвавшись от её губ, прорычал он. Сощурившись, он смотрел на неё, рукой все еще сжимая её волосы.
Прежде чем Эмили смогла вздохнуть, он открыл дверцу и вышел из машины, оставив её стоять на коленях на водительском сиденье. Она, схватившись за шею, смотрела, как он ходит по обочине, запустив обе руки в волосы.
– Блять! – заорал он, наклоняясь к земле.
Выпучив глаза и тяжело дыша, Эмили вздрогнула, испугавшись, когда он бросил камень в заднее окно. Стекло треснуло, образовав паутинку трещинок. Ни секунды не колеблясь, он бросил еще один камень в заднюю фару. Эмили задыхалась, но смущение и злость так сильно сковали живот, что она взяла с заднего сиденья свой чемодан и вылезла из машины. Она шла прочь от Гэвина, и слезы градом катились по щекам, когда колесики чемодана застревали в камнях.
– Куда ты идешь, Эмили? – позвал Гэвин, следуя за ней.
Не останавливаясь, она показала ему средний палец и продолжила свой путь вникуда.
Нагнав, Гэвин схватил её за локоть и развернул к себе, на его лице появилась кривая усмешка.
– Ты посреди Мексики, куколка.
– А ты придурок, – прошипела она, глаза с вызовом блестели. Она стерла со щек слезы.
– О-о, по-прежнему такая красивая, когда злишься. – Придерживая её за подбородок, он провел подушечками больших пальцев под её глазами. Вытерев размазанную тушь, он отошел назад и скрестил на груди руки. – И все так же любишь называть меня придурком, да?
Она шагнула к нему, расставив руки в стороны и выпятив подбородок:
– Чего ты хочешь от меня, Гэвин? Я приехала попросить прощения. Ты знал, что я не вышла за Диллана, и не отвечал на мои звонки, при этом говоришь, что ты уже умер? Прямо сейчас мертва я!
– Я сдох, черт возьми! – он подошел ближе, обхватил её за талию и прижал к своей груди. Глядя в её мокрые зеленые глаза, он боролся с желанием снова поцеловать её. – Ты убила меня, Эмили, – выдохнул он, убирая волосы с её лица. Наклонившись к уху, он взял чемодан из рук, и сказал почти шепотом:
– Я не знал, что ты не прошла через все это. Я выбросил свой телефон перед приездом сюда и не прочитал ни одного сообщения, которые мой чертов управляющий передавал мне. Я выбросил каждое из них. – Он развернулся и пошел к машине.
– Гэвин, подожди, – крикнула она. Он остановился и покачал головой, отказываясь смотреть на неё. Встав перед ним, Эмили тяжело сглотнула, мысли запутались еще сильнее, чем в первый момент их встречи. – Что ты пытаешься сказать мне? – решительно делая шаг вперед, спросила она. – Скажи то, что должен. Мне нужно знать, Гэвин. Что нам делать?
Гэвин отвернулся, пробежав рукой по волосам.
– Я не знаю, что нам делать, Эмили, – он замолчал, его взгляд метался между ней и дорогой. Он покачал головой и снова посмотрел на неё. – Я не знаю, чего хочу прямо сейчас.
– Я сломала нас, – прошептала она, поднося руку к щеке, и посмотрела на землю. Пытаясь снова дышать, она подняла голову и посмотрела на Гэвина. – Именно так. Я сломала нас.
Гэвин, держась за шею, долго смотрел на нее. Его разум боролся с желаниями сердца.
– Да, думаю, сломала, – мягко ответил он. Он глубоко вздохнул и повернулся. – Идем. Я отвезу тебя в отель.
Голова Эмили кружилась. Она чувствовала, как кровь отхлынула от лица. Она предполагала, что когда окажется здесь, он может отвергнуть её, но не могла подготовиться к овладевшему чувству одиночества. Двигаясь на автомате, она подошла к машине и села внутрь. Почти не в состоянии почувствовать собственные эмоции, она не могла посмотреть на Гэвина, севшего в машину и запустившего двигатель. Она откинула голову на спинку сиденья и невидящим взглядом смотрела в окно. Со всем этим она изо всех сил старалась удержаться от истерики на глазах у Гэвина, когда он вырулил на дорогу.
– Как я могу быть уверен, что ты не вернешься к нему? – тихий и сломленный голос Гэвина разорвал тишину. – И что заставило тебя думать, что я поверю тебе, в то время как ты мне нет?
Эмили повернула голову в его сторону. Его губы сжались в тонкую линию, когда она посмотрела ему в глаза. В них было столько страдания, и именно в этот момент она осознала, насколько сильно ранила его. Она пошла на осознанный риск и, дотянувшись, провела кончиками пальцев по покрытой темной щетиной скуле. Она почувствовала, как он напрягся, и это заставило её сердце заныть от боли. Эмили положила руку себе на колени и опустила взгляд.
– Я не вернусь к нему, Гэвин. Я люблю тебя. – Прошептала она, вытирая скатившуюся по щеке слезу.
– Ты говоришь это сейчас, – оторвав от неё взгляд, он снова сосредоточился на дороге. – Ты любишь меня, пока ты здесь, Эмили. Что будет, когда мы вернемся в Нью-Йорк? Что будет, когда ты снова его увидишь?
Она прикрыла рот ладонью, сдерживая стон боли и отчаяния, когда посмотрела на него.
– Я не знаю, как заставить тебя поверить мне, кроме как попросить дать мне возможность доказать это, Гэвин. Я не знаю.
Вздохнув, Гэвин с силой сжал руль, весь оставшийся путь не сказав больше ни слова.
К тому времени как они подъехали ко входу в отель, Эмили не была уверена, билось ли еще её сердце. Она не была уверена… может ли двигаться, дышать. Знала точно только то, что её душа разбилась на миллион крошечных осколков, которые остались где-то на дороге в Мексике. Солнце лениво садилось, окрасив небо оттенками розового, пурпурного и оранжевого. Гэвин вышел из машины и достал чемодан Эмили. Отдав его посыльному, он достал из бумажника чаевые и что-то сказал ему на испанском. Она вышла из машины и подошла к Гэвину. Глядя ему в глаза она тихо спросила:
– Знаешь, как это страшно: хотеть чего-то настолько сильно, чтобы быть готовым изменить всю свою жизнь ради этого?
Гэвин изучал её лицо:
– Ты имеешь в виду так же сильно, как я желал измениться ради тебя?
– Да, думаю, мы оба хотели этого, Гэвин. Я была готова сделать этот шаг и никогда не оборачиваться. Никогда. Я была готова затолкать поглубже этот разъедающий страх, потому что я знаю тебя и это того стоит. Мы влюбились за секунду. Я едва могла сопротивляться, когда ты перевернул мой устоявшийся мир с ног на голову. Я боялась, что ты… не настоящий. Я боялась, что не может тянуть к человеку так, так меня тянуло к тебе. Это до сих пор пугает меня. Ты до сих пор пугаешь меня. – Остановившись, Эмили покачала головой. – Когда я увидела Джину, все мои страхи вылезли наружу. Мое сердце хотело верить тебе, но разум не позволял после всего, чем я рисковала ради нас. Мне очень жаль, Гэвин. Я не знаю, что еще сказать. Только, что я люблю тебя. И нуждаюсь в тебе каждой клеточкой.
Гэвин откашлялся, но так ничего и не сказал.
Не в силах больше сопротивляться своему желанию и потребности, Эмили подошла ближе и, встав на носочки, оставила мягкий поцелуй на щеке Гэвина. Она закрыла глаза, чувствуя, как его тепло разливается по её телу.
Гэвин мягко взял её за талию и поцеловал в макушку. Эмили слышала, как он шумно выдохнул, но, прежде чем она успела открыть глаза, он отошел. Ее сердце колотилось, когда она смотрела, как он садится в машину и, резко газанув, выезжает на дорогу. Чувствуя, что Гэвин не смог поверить её словам, Эмили положила руку на живот, с отвращением думая, что же она с ними сделала. Надежда умерла и голова опустела, когда Эмили посмотрела на посыльного, который ждал её с чемоданом в руках. Тепло улыбнувшись, он кивнул ей и направился в вестибюль отеля. Проследовав за ним, она, едва дыша, пыталась сосредоточиться, заполняя необходимые бланки и протягивая документы женщине на ресепшн.
Вернув паспорт Эмили, молодая темноволосая женщина улыбнулась:
– Спасибо, что выбрали «Royal Playa del Carmen», сеньорита Купер. Рафаэль покажет вам ваш номер. Президентские люксы расположены в отдельном задании, но это достаточно близко, – она протянула её дверную карту от номера и брошюру. – Всю информацию о вашем номере, достопримечательностях и дополнительных услугах вы сможете найти здесь или звоните консьержу в любое время. Надеюсь, вам у нас понравится.
– Спасибо, – она повернулась к Рафаэлю и покачала головой. – Мне не нужна помощь с багажом, спасибо.
– Вы уверены, сеньорита? Я был бы счастлив помочь.
– Уверена.
Он кивнул, и Эмили направилась через изумительный вестибюль в жаркую ночь. Посмотрев в брошюре номер комнаты, она повернула за угол и направилась по мощеной дорожке к задней части территории отеля. Мексиканская музыка марьячи и звонкий смех отдыхающих резал слух. Она поставила чемодан и посмотрела на парочки, танцующие под шатром с алмазными звездами над ними. Сердце Эмили кольнуло. Так должно было быть у неё, но она разрушила все шансы на это. Найдя нужное здание, она вставила карту в зеркальную дверь и, пройдя по маленькому вестибюлю, зашла в лифт. Сердце звало Гэвина, в то время как Эмили размышляла, зачем ей вообще оставаться здесь на ночь. Это место не для неё, и она знала это. Причины, по которой она оказалась здесь, больше не существовало, она исчезла навсегда, и Эмили не в силах была сделать еще что-то, чтобы изменить его мнение.
Когда двери лифта открылись, она зашла в коридор с шестью дверьми. Просмотрев номер на каждой, она нашла нужный и вставила карту в дверной сканер. Эмили открыла дверь и включила свет. Боль с новой силой продолжала ее испепелять, когда она прошла по дорогому номеру. Измученная и морально истощенная, она ухватилась рукой за гладкий бамбук большой кровати с балдахином. Эмили сняла туфли и бросила их на холодный мраморный пол. Чувствуя пустоту – в голове, теле и душе – она забралась на кровать и зарылась лицом в подушку, когда слезы беззвучно покатились по щекам. Он ушел. Её фанат Янки, раздающий крышки от бутылок, с ямочками на щеках, ушел, и она ничего не могла сделать, чтобы повернуть время вспять.
Впрочем, её время уже вышло.
Глава 5
Столкновение
Открыв глаза, Эмили повернулась на бок и зевнула. Секунду она не понимала, где находится. Взгляд упал на часы на прикроватном столике. Только третий час утра. Потом накрыла реальность. Ее окутала неумолимая печаль, когда она села в изголовье кровати. Она осматривала пустой номер, а в голове крутился образ Гэвина. Он точно не вернется. Она все глубже тонула в пучине боли. Снова посмотрела на часы, после чего схватила чемодан и водрузила его на кровать. Порывшись в нем, она прошла в ванную.
Накатывала усталость, и чувство сожаления покалывало каждую клеточку, когда она встала под душ. Стоя под горячими струями, она решила уехать. Не могла здесь оставаться, даже если это означало, что придется провести ночь в аэропорту. Хотя одна часть её просила вызвать такси, отправиться к Гэвину и умолять его принять её обратно, другая пыталась защитить от новой боли. Тяжело вздохнув, она потянулась за полотенцем и обмотала его вокруг себя. Высушив волосы, она переоделась в джинсовые шорты и футболку. Сняла с кровати чемодан и, бросив последний взгляд на этот изумительный номер, вышла.
В коридоре Эмили обернулась, и ноги словно приросли к месту. Взгляд приклеился к Гэвину, выходящему из лифта. Когда их взгляды встретились, Эмили попыталась сглотнуть, но горло стало сухим и сжатым. Он направился к ней, и дыхание Эмили стало неровным. Сердце, подпрыгнув, остановилось и забилось с новой силой, когда он остановился в дюйме от неё. Его горячий мужской запах поглотил её.
Взгляд остановился на её губах, и очень тихо он сказал:
– Я полночи пролежал, смотря в потолок и спрашивая себя, смогу ли провести остаток жизни, больше ни разу не поцеловав эти губы. – Гэвин провел большим пальцем по губам Эмили. Заставив их приоткрыться, он провел по верхней за тем по нижней губе. Она отчаянно пыталась вспомнить, как дышать, глядя ему в глаза. Гэвин подошел ближе. – Я бродил по дому, не в силах заснуть, представляя себе дни без ощущения этого тела рядом с моим. Это тело было создано для меня во всех возможных смыслах. – Кончиками пальцев он провел дорожку по щеке Эмили к изгибу шеи. Желудок сжался в узел, когда рука Гэвина опустилась по плечу, пробежала по корпусу и остановилась на талии. Сжал её, и по позвоночнику пробежало желание.
Дрожа все телом, Эмили опустила голову, но Гэвин дотянулся до подбородка и нежно приподнял лицо. Она проглотила жгучие слёзы и посмотрела на него своими зелеными глазами.
Проведя языком по своим губам он выдохнул:
– Мысль о том, что не увижу твоих глаз, когда просыпаюсь, не услышу твое сердечко, когда ты спишь рядом со мной, заставляет меня сходить с ума. Представив все это, я решил, что не могу больше ни дня прожить без тебя, не хочу ни дня прожить без тебя. – Гэвин придвинулся ближе, и неожиданно Эмили оказалась прижата спиной к двери номера. – Ты моя, – добавил он. – В ту же секунду, как ты приехала ко мне той ночью, ты решила свою судьбу, – сердце Эмили замерло. Он взял ее лицо в ладони. – Ты меня любишь, Эмили?
Ее живот скрутило в узел, а дыхание стало прерывистым.
– Да, я люблю тебя, – прошептала она, пристально смотря в его голубые глаза.
Облизав губы, он оперся одной рукой о дверь и прошептал ей на ухо:
– Знаешь, что ты моя?
Она дернулась, когда дверь открылась.
– Да, – выдохнула на.
– Скажи это, – прорычал он, и его губы почти коснулись её губ.
Ее соски затвердели.
– Я твоя.
– Скажи это снова, Эмили, – одной рукой он забрал чемодан, другой обнял её за талию и крепко прижал к своей груди.
Близость его тела заставляла все эмоции Эмили словно сорваться с обрыва.
– Господи, Гэвин. Я твоя. Навсегда. Ничья больше.
Прежде чем Эмили успела моргнуть, он впился в её губы настойчиво отчаянным и голодным поцелуем. Тяжело дыша, они языками изучали рты друг друга, словно умирая, словно хотели напоследок насладиться этим вкусом. Гэвин с размаху открыл дверь, бросил её чемодан и затащил её обратно в номер. С трудом дыша, Эмили обнимала его за шею, перебирая пальцами его волосы, когда он начал расстегивать её шорты. Вместе с трусиками он спустил их с бедер. Отшвырнув их в сторону, Эмили оторвалась от его губ, стаскивая футболку через голову. Без колебаний Эмили расстегивала молнию его брюк. Зарывшись руками в её волосы, Гэвин слегка потянул её голову назад, жадно целуя шею. Где-то между бюстгальтером Эмили, полетевшим на пол, и снятыми брюками с рубашкой Гэвина, она опустилась на драпированную бархатную кушетку посередине гостиной.
Стоя над ней, Гэвин пристально смотрел на девушку, которую любил, и сердце замирало при виде её, ждущей его. Взгляд прошелся по телу, остановившись на сочных затвердевших сосках, которые всем видом демонстрировали её возбуждение. Такие. Дьявол. Сочные. Она провела языком по губам, желая, чтобы он поцеловал её. Просто смотреть на нее – уже это одно могло свести его с ума, и он знал это. Он понял это, когда впервые её увидел. Это было безнадежно – быть внутри неё и чувствовать, как её маленькая сладкая киска сжимает его. Проведя руками по своим ногам и широко открывшись для него, Эмили вздохнула, и именно в этот момент глубокая, природная необходимость завладеть каждым дюймом её тела накрыла мысли Гэвина. Болезненная необходимость навсегда стереть Диллана из её головы сжимала и била его. Когда Эмили была с ним в первый раз, он сказал ей, что каждая клеточка её тела будет чувствовать его.
Сегодня он знал, что должен стереть с неё каждую частичку Диллана.
В голубых глазах вспыхнуло собственническое чувство, и Гэвин, тяжело дыша, опустился на колени, кладя ногу Эмили себе на плечо. Он смотрел на нее, желая видеть её реакцию, провел двумя пальцами вдоль клитора. Она уже истекала соками, смазывая его пальцы. Дыхание остановилось, когда Гэвин накрыл своим ртом гладкую плоть. Выгибаясь, она брыкалась и извивалась, когда его язык то выходил, то вновь заполнял её. Господь всемогущий, она не могла дышать и не хотела. Теряясь в чувствах, она желала только одного – тонуть в его близости. Жар его тела наполнил её, когда он осторожно погрузил пальцы глубоко в неё. Долгий стон сорвался с его губ, когда он, лаская пальцами её плоть, ласкал, пощипывал и вырисовывал крошечные кружочки вокруг ее чувствительного бутона.
– Пожалуйста, не останавливайся, Гэвин, – задыхалась она, выгибаясь навстречу его рту. – Я так близко. – И она была. Тело изголодалось по нему, и она знала, что это случится очень скоро. Но не только это было причиной. Все, что ему нужно было сделать, чтобы заставить её плавиться – это просто посмотреть на неё. И длительная разлука не облегчала жгучего ожидания. Словно обезумев от её слов, пальцы Гэвина начали двигаться быстрее и быстрее, ритм ужесточился, когда она, потянувшись, прижала его рот к своей влажности. Он застонал, и глубокий, заполняющий ее, эротический звук, вибрируя, разошелся по чувствительной плоти. Эмили взорвалась. Упав, тело билось в оргазме. Опрокинув голову, она застонала и запустила пальцы в его волосы. Тело билось в конвульсиях, сокращая мышцы живота.
С её вкусом во рту, вызывающим зависимость, Гэвин поднял её и перенес в спальню, припав к её губам в поцелуе. Вдохнув, Гэвин поставил её на ноги.
Приходя в себя, Эмили наблюдала, как он снимает боксеры. Его член вырвался на свободу, и он, обхватив его ладонью, слегка встряхнул. Она едва дышала.
Внимательно смотря на неё полными яростного желания глазами, Гэвин подошел ближе, и его грудь прижалась к её.
– Прямо сейчас я собираюсь трахнуть тебя. Я доставлю тебе такое удовольствие, что ты никогда даже не подумаешь о том, чтобы снова уйти от меня. – В его голосе слышалось осуждение, но его требовательность заставила Эмили стать мокрой от желания.
Он закрыл глаза и, запрокинув голову назад, застонал. Снова посмотрев на неё, он провел пальцами по клитору, собирая соки. Подняв руку, провел пальцами по её губам. Она приоткрыла губы и застонала, когда он засунул пальцы в рот. Она схватила его руку и, дразняще глядя на него, слизала свою влагу с его пальцев, зубами слегка прикусывая его кожу.
– После того как я закончу трахать тебя, я собираюсь любить тебя. Начиная с той минуты, когда мое тело прикоснется к твоему, больше никто и никогда не сделает этого. Я люблю тебя, но сначала я должен трахнуть тебя. Ты меня понимаешь? – спросил он.
– Да, – выдохнула она, потянувшись к его члену.
– Скажи это, малышка. – Он зарылся рукой в её волосы, нежно пропуская локоны сквозь пальцы. Другой он помогал ей ласкать его длину. Его зубы сжались, голос срывался: – Мне нужно услышать от тебя, прежде чем я это сделаю.
Между ног Эмили нарастало давление, увеличивалась пульсация. Застонав, она провела языком по его скуле.
– Пожалуйста, Гэвин. Я хочу, чтобы ты трахнул меня. Трахни меня… Жестко.
На его губах появилась беспощадная улыбка, и он приказал пугающе спокойным голосом:
– Повернись.
Не дыша, Эмили смотрела на него, облизнув губы, ее затвердевшие соски упирались в его грудь. Эмили медленно повернулась, чувствуя, как руки Гэвина скользят вниз по талии. По телу прокатилась дрожь, когда он, сжав бедра, поставил на кровать её колено. Прижав бедра к попе, Гэвин наклонил её над кроватью. Провел костяшками пальцев дорожку вдоль великолепных изгибов её позвоночника, после чего грудью прижался к спине. Он провел языком по ушку Эмили, с её ответным стоном его чувства обострились, и он толкнул головку члена в её влажный вход. Одной рукой придерживая её в районе солнечного сплетения, а другой обхватив за шею, он толкнулся в неё. Её лоно тут же сжалось, затягивая его глубже. Её рваное дыхание и голодные стоны заставляли его кожу пылать, посылая по венам горящую лаву. Господи, такая горячая и тугая; все, что он мог сделать, чтобы обуздать свою потребность – это погрузиться в неё еще глубже.
– Скажи, как сильно ты любишь меня, Эмили, – простонал он, сильнее вдалбливаясь в неё и властно сжимая бедра.
Он толкнулся глубже, больно растягивая её, но для Эмили это ощущалось потрясающе. Потом он полностью вышел, оставив её с пульсирующей болью в коленях. Задыхаясь, она выкрикнула, почти умоляя:
– Я люблю тебя больше всего на свете, Гэвин. – Вцепившись ногтями в простыни, она подставила ему попу. – Пожалуйста, не останавливайся. Пожалуйста.
Он направил головку члена в её тепло, всего на дюйм заполнил и снова вышел.
Желание пылало в Эмили, тугим узлом затягиваясь где-то глубоко в животе. Когда гигантский прилив кислорода заполнил легкие, ее голос задрожал:
– Что ты делаешь? О Господи, Гэвин. Пожалуйста!
Он уткнулся лицом в изгиб её шеи, большим пальцем потер сосок, другой рукой коснулся клитора.
– Скажи, что ты моя. – Напряженно прошептал он ей на ухо.
Она потерлась головой о его грудь и простонала:
– Я твоя! Только твоя! Трахни меня сейчас!
Он куснул её плечо, прижал руку к животу и вошел в неё каждым своим дюймом. Эмили напряглась и застонала, её плоть сжимала его плотнее прежнего. Член пульсировал. Жар её тела передавался ему по коже, когда он погружался глубже, еще больше растягивая. Удовольствие прорезало его ножом, когда Эмили, выкрикнув его имя, всем телом вжималась в него синхронно с его тяжелыми вдохами. Он снова погрузился в неё, один стремительный толчок за другим, но все еще желая быть глубже. Он хотел её обмякшую, лишенную способности думать о чем-то еще, кроме него. Подняв её другую ногу на кровать, он толкнулся в неё жестко и беспощадно. Собрав волосы с её влажной шеи, он сжал их и потянул назад её голову.
Эмили захныкала и обмякла под ним. Легкие работали быстро и тяжело, тело гудело, готовое развалиться на двое, когда он начал бесконтрольно двигаться. Гэвин прижался ртом к её шее, жадно лаская языком.
– Черт! Скажи снова. Скажи, как сильно ты меня любишь, Эмили.
Сжав его волосы, Эмили повернула голову и, тяжело дыша, через плечо посмотрела в его голубые глаза. Именно в этот момент она поняла, что он боится, моргнув, обнаружить, что она испарилась в воздухе. Её накрыло чувство вины. Она перестала двигаться в такт ему.
Гэвин тоже остановился, на его лице появилась тревога.
– Я сделал тебе больно? – большим пальцем он провел по её губам. – Боже, малышка, прости, если сделал. Я бы никогда не обидел тебя. Никогда.
Она покачала головой и, выпрямляясь, развернулась.
– Нет, ты не сделал мне больно, и знаю, что никогда бы не сделал. – Она обняла его за шею. Почувствовав облегчение, он, найдя её губы, целовал неистово и жадно. Эмили отодвинулась, и ее голос был тихим и мягким:
– Гэвин, пожалуйста, остановись.
Гэвин замер в замешательстве и сделал шаг назад.
– Что не так?
– Я никуда не уйду, Гэвин. Никуда, – прошептала она и, нежно взяв его за руку, потянула его к кровати. – Ляг для меня.
Подняв темные брови, он впился в неё взглядом и выполнил её просьбу. Приподнявшись на локтях, он смотрел, как она медленно подползла к нему.
Они оба едва не задохнулись от эмоций, когда она легла сверху. Эмили наклонилась и нежно и мягко поцеловала его в губы. Закрыв глаза, Гэвин обнял её.
– Нет, – выдохнула она, плавно повертев бедрами и чувствуя, как её тело пульсировало. – Смотри на меня, Гэвин. Я хочу, чтобы ты смотрел на меня, когда я буду любить тебя.
Он распахнул глаза, а Эмили потянулась к его рукам и положила их на свою грудь. Гэвин схватил их, каждую массируя пальцами. Его тело задрожало, Гэвин застонал и толкнулся в неё. Он почувствовал, как Эмили со вздохом опустилась на него. Она напряженно двигалась, каждое движение отзывалось в его теле.
Сев прямо и рассчитав каждое движение, Эмили накрыла его руки, ласкающие грудь, своими.
– Все это твое, Гэвин. Только твое, – выгнув спину, Эмили положила одну руку ему на живот, другой дотронулась до клитора. Ее взгляд был устремлен на Гэвина, бедра двигались все быстрее, а дыхание участилось. – Это для тебя. Ни один другой мужчина никогда не прикоснется ко мне. – Ее голос дрожал, где-то внутри вспыхнула ноющая боль, пронизывающая каждый нерв. Она видела, как Гэвин закусывает нижнюю губу, его тело становится жестким и напряженным. Она немного откинулась назад, проводя ногтями по его яичкам.
Гэвина накрыло обжигающее удовольствие.
– Ты ощущаешься вокруг меня так хорошо, – дыхание сбилось, и он опустил руки на её бедра. Он крепко сжал их, насаживая на свой член. Её скользкая влажная киска была горячей, обхватывая его сильнее, чем когда-либо. – Черт, я люблю тебя, Эмили. Ты моя. Всегда будешь моей, – выгнув спину, он жестко насадил её на себя. – Скажи, что любишь меня.
Она двигалась быстрее и сильнее, желание заставить его понять вызывало в ней безумное желание. То, как он ощущался внутри, лишало слов и связных мыслей.
– Черт тебя дери, Гэвин! Я люблю тебя! Я так сильно тебя люблю! Мне жаль! Я не хотела делать это с нами. Понимаешь? Прости! – по ее щекам катились слезы, она ногтями вцепилась в его плечи и прижалась к нему влажной от пота грудью. Он зарылся лицом в её грудь, лаская и терзая твердые соски. Тело полыхало, и она схватила его за волосы. Его шея выгнулась, глаза впились в нее.
– Ты – все, что я вижу. Все, что я слышу. Все, о чем я мечтаю. Я приехала сюда к тебе. Я не ухожу. Я никуда не собираюсь. Это ты, Гэвин. Только ты.
Она обрушилась на его губы в поцелуе. Их прерывистое дыхание, их колотящиеся сердца – все работало в унисон. Гэвин положил руку ей на затылок, перебирая волосы также мягко и осторожно, как и она его.
По комнате эхом раздавались звуки соприкасающихся влажных тел, когда их обоих накрыл оргазм. Каждое их ощущение находило отражение друг в друге. В каждом из них полыхал, взрываясь, огонь удовольствия. И каждый украденный момент, каждое жалящее слово и упрек уходили, исчезая с каждым толчком друг к другу их тел. Время больше не подгоняло их, они знали это. И тонули в этом. Эмили чувствовала сильные руки Гэвина на своей талии, его тяжелое дыхание на своей груди. И когда ощущения начали приходить в норму, Гэвин поймал взгляд Эмили, едва она посмотрела на него. Убрав с её лица волосы, он её поцеловал. Глубоко и страстно, медленно и нежно. Внутри лона разлилось тепло, когда она простонала ему в рот.
Гэвин лег на спину, устроив Эмили на своей груди. Нежно водил рукой вверх и вниз по её спине, когда она с облегчением вздохнула. Впервые с момента их встречи Гэвин расслабился. Полностью. Эмили, наконец-то, была его.
Дыхание стало спокойным, теперь был слышен только звук накатывающих волн, доносящийся со стороны закрытой балконной двери. Спальню освещал лунный свет, а Эмили вслушивалась в уверенное биение сердца Гэвина у своего ушка. Сердце, которое она едва не уничтожила. Чувствуя себя ужасно по отношению к нему, она осыпала поцелуями грудь и заглянула в его лицо.
– Прости меня, – прошептала она. – Не могу поверить, что почти уничтожила нас.
Он погладил пальцем её щеку, и его взгляд стал напряженным.
– Я знаю, что ты сожалеешь, и не хочу, чтобы ты снова говорила об этом. Мы не уничтожены. Нам уже лучше. Понимаешь?
Она снова прижалась к его груди, обнимая за плечи.
– Не думала, что ты вернешься.
– А я знал, что вернусь, уже в тот момент, когда уходил.
Эмили подняла голову, ее взгляд с поволокой встретился с глазами Гэвина:
– О-о, вы знали, да, мистер Блейк?
– Конечно, мисс Купер, – с усмешкой сказал он. – Я хотел дать тебе выдержать все это до конца, – на его лице заиграла улыбка. – Несомненно, я заставил тебя стонать, проходя через все это.
Притворно надув губки, она понарошку стукнула его по руке:
– Хитрюга.
– Это часть моего очарования, – подняв руку, он едва ощутимо провел пальцами по её спине. Притянув ближе, Гэвин впился в её рот. Губы Эмили были податливыми, а кожа покрылась мурашками. – Привыкай. Ты повязана с этим хитрецом.
Она прикусила его губу и улыбнулась.
– Я приму тебя всеми возможными для меня способами.
Поцелуй длился еще некоторое время, после чего Эмили положила голову ему на грудь, чувствуя, как все тело приятно ныло.
Они молчали, когда Гэвин утопал в ощущениях, как Эмили обводила контур его татуировки. Её прикосновения возносили его тело к небесам, в то время как мысли спускались в ад. На него обрушилось чувство вины. Он собирался сделать все правильно: рассказать Эмили о короткой встрече с женщиной, которую встретил пару дней назад на пляже, но, Боже помоги, он не смог сделать это, когда приехал в отель. Увидев Эмили в холле с чемоданом в руках, готовую снова исчезнуть из его жизни, все благие намерения вылетели в чертово окно. Дьявол, он знал, что имел право делать все то, что делал, но это знание не освобождало от тяжкого груза в груди. Гэвин прочистил горло, пропустив сквозь пальцы волосы Эмили. Он приподнял её лицо, заставляя посмотреть в глаза.
– Я должен сказать тебе кое-что.
Моргнув, она секунду смотрела в его глаза, затем положила голову обратно ему на грудь.
– Сколько тебе было, когда ты сделал тату, и почему ты решил набить её на своих ребрах? – она провела пальчиками по крыльям дракона.
Опустив голову, Гэвин наблюдал, как пальчики Эмили прогуливаются по рисунку, и погладил её по спине.
– Я сделал её сразу после колледжа, где-то в двадцать два или в двадцать три года, – вздохнув, он провел рукой по своим волосам. – Я решил сделать её там, чтобы она была подальше от глаз – не хотел видеть её, а просто наблюдать за красивыми пальчиками, что делаю сейчас.
Она посмотрела на него с мягкой улыбкой на лице, и прикосновения пальчиков стали еще нежнее, когда она коснулась тела дракона.
– Этими пальцами?
– Да, – прошептал он. – Этими пальчиками. – Он видел, как Эмили улыбнулась его словам, снова устраиваясь на его груди. Он колебался секунду, но знал, что если не расскажет, это будет съедать его изнутри. – Я должен поговорить с тобой кое о чем.
– Больно было, когда ты её накалывал? – Эмили не подняла головы, продолжая вырисовывать контуры рисунка.
Он поднял её подбородок, нахмурив брови:
– Эмили, есть что-то, о чем я должен тебе рассказать.
Сглотнув, Эмили кивнула.
– Я знаю, что ты спал с теми двумя девицами, – тыльной стороной ладони она провела по его щеке, смотря в глаза. В эти прекрасные голубые глаза с густыми черными ресницами, от которых зависит её будущее. – И мне плевать. Ты думал, я вышла за Диллана. Я знаю, ты бы этого не сделал, зная об обратном. – Нежно поцеловав его в губы, она уткнулась лицом в его шею.
Гэвин погладил её волосы, выдохнул:
– Я не спал с ними.
– Нет? – шокировано спросила она, подняв голову.
– К счастью, своим появлением ты предотвратила крушение этого поезда.
С её губ сорвался вздох облегчения:
– Значит, у тебя не будет детей, бегающих по Мексике. Спасибо, Господи.
Он видел, как на лице Эмили появилось спокойствие, и, будь он проклят, если в эту секунду его сердце не взорвалось. Притянув лицо ближе, он провел по её губам подушечкой большого пальца.
– Нет. Детей, бегающих по Мексике, у меня не будет, потому что я пользовался защитой с кем-то, кого ты не предотвратила. – Он остановился, пытаясь поймать её взгляд. Закусив губу, Эмили кивнула. – Мне жаль. – Прошептал он, и в его голосе плескалось чувство вины.
Эмили внимательно изучала его лицо и не находила там ничего, кроме сожаления. В груди комком сжалась вина, ведь она знала, что для этого были причины. Придумав, как избавить его от чувства вины, она довольно улыбнулась. Выпрямившись, она села на него сверху, скрестила его руки над головой и поцеловала. Она внимательно смотрела в его глаза, проговорив у самого рта:
– Гэвин Блейк, я люблю тебя так сильно, что это – в прямом смысле – опасно для нас обоих. Знаешь об этом?
Он недоверчиво поднял брови:
– Опасно?
– Очень, – прорычала она, целуя его скулы.
Освободив руки из захвата, он запустил пальцы в её волосы. На его лице появилась ухмылка.
– М-м, мне нравится шаловливая Эмили. Ты можешь быть со мной настолько опасной, насколько пожелаешь.
Побежали мурашки, когда Гэвин впился в её губы. Целуя его, Эмили услышала, как от голода урчит его желудок, и улыбнулась.
– Голоден?
– Что? – невинно спросил он, улыбаясь своей потрясающей улыбкой.
– Ладно, я же не глухая, Блейк, – потянувшись, она включила лампу. – Либо у тебя завелись глисты тут, в Мексике, либо ты голоден. – Взяв с прикроватного столика меню, она протянула его Гэвину. – Я молюсь о втором.
Гэвин захохотал, но затем его лицо внезапно стало серьезным:
– Что это? – он провел подушечкой большого пальца по брови Эмили, отложив меню на кровать.
Желудок сжался, и Эмили почувствовала все оттенки боли, когда, взяв Гэвина за запястье, отвела его руку от следа, оставленного Дилланом. Она запаниковала, но, желая скрыть это, улыбнулась:
– А, это? Ничего. Я была на работе, наклонилась за чем-то под стойку бара и приложилась головой о столешницу.
Гэвин сел, положил одну руку ей на спину, а другой снова дотронулся до брови. Некоторое время внимательно изучал. Что-то в голосе Эмили ему не понравилось. Он пристально посмотрел на неё:
– Значит, это случилось на работе?
– Да, Гэвин, – она собрала всю веру, которую потеряла. – Этот «грациозный» случай произошел на работе. К счастью, там никого не было, иначе мне было бы стыдно еще больше. – Она взяла меню с кровати и начала его листать. – Итак, чего тебе хочется? У них есть все, от бургеров и до филе миньон, – она слезла с него, завернулась в простыню и, встав, пошла в ванную. – Закажи мне салат Цезарь с курицей.
Она включила свет и закрыла дверь. Прислонившись к ней, Эмили глубоко дышала, надеясь справиться со своей грызущей ложью. Не так она хотела начать все с начала Гэвином. Даже близко не так. Эта мелочь, скрытая от него, терзала совесть. Но образ Гэвина, преследующего Диллана, сдавил грудь; в ушах звучали угрозы Диллана в ночь после той репетиции. И внутренняя борьба была решена. Она защищала Гэвина и ни слова не скажет о том, что случилось тем утром. Эмили повернула ручку и вышла из ванной. По другую сторону стоял Гэвин, прислонившись к дверному косяку и скрестив на груди руки. Пронзительный взгляд голубых глаз заставил сердце Эмили биться где-то в горле. Несмотря на то, что нервы были напряжены, она не могла отвести взгляд от его потрясающих форм. Идеальная мускулатура его крепкого тела настойчиво ускоряла её дыхание, и поймала себя на том, что неосознанно кусала губы.
– Ты меня напугал, – она встала на носочки и нежно поцеловала его в щеку. – Но я всегда знала, что ты маньяк. – Пошутила она, обняв его за шею, но его взгляд по-прежнему оставался пытливым, словно он ждал, когда она скажет правду. Все, что ей сейчас хотелось – это выкрутиться, но она не станет. – Кстати о маньяках, откуда у тебя ключ от номера? – она знала, что это слабоватая попытка сменить тему, но была готова на все, лишь бы отвлечь внимание Гэвина от Диллана.
– Я позвонил Колтону из дома и попросил его секретаря добавить меня в бронь номера. – Гэвин наклонился и прижался губами к её лбу. – Так что случилось в ночь, когда ты ушла от него?
Она проглотила вставший в горле ком, подтянула повыше свою простыню и посмотрела на Гэвина из-под опущенных ресниц.
– На самом деле ничего не случилось.
Отклонившись назад, Гэвин скептически посмотрел на неё.
– Ничего? Он просто позволил тебе уйти?- идя по комнате. Сев на кровать, она посмотрела куда-то за него и пожала плечами.
– Да. Я ушла из его особняка, когда он уснул, была у тебя, а потом отправилась к себе на квартиру. Он пришел утром в день свадьбы, и мы поругались. В середине разговора пришла моя сестра со своим мужем, и Майкл выставил его. Вот и всё.
Нахмурившись, Гэвин потер шею и подошел ближе.
– И он совсем тебя не беспокоил?
– Нет. – Это единственное, что было правдой. Поразительно, когда Джоан спасла её, Эмили не видела Диллана с тех пор, как копы забрали его из её дома.
Гэвин преодолел разделявшее их расстояние и опустился перед Эмили на колени. Его руки скользнули под простыню, обнимая её за талию.
– Ты же сказала бы мне, если что-то случилось, да?
Почти парализованная своей ложью, Эмили боролась со слезами. Подняв руки и обхватив ладонями его лицо, она кивнула.
– Конечно, сказала бы, – прошептала она.
Рисуя пальцами круги на её коже, он закрыл глаза.
– Прости, что меня не было рядом, когда ты говорила с ним. Ты не должна была делать это одна.
– Гэвин, нет, – выдохнула она, вставая. Она запустил руки в его волосы и прижала его голову к своему животу. Она смотрела на него, и чувство вины разрывало ее сердце, когда он начал покрывать поцелуями её тело. Он сжал её талию сильнее, рот стал настойчивым. Желудок скручивало от того, что он чувствовал себя виноватым. – Пожалуйста, Гэвин, со мной все было в порядке. Ты думал, что я вышла за него. Пожалуйста, не делай это с собой. – Эмили села на его колени, обхватив ногами его талию.
– Я так чертовски виноват, малышка. – Гэвин поцеловал её глубже, потянувшись назад и облокачиваясь о ночной столик. – Я не должен был уезжать. Мы собирались сказать ему вместе.
Эмили оторвалась от его губ и взяла его лицо в ладони. Слезы безнадежно потекли, когда она посмотрела в его глаза.
– Пожалуйста, остановись, – умоляла она. Ее тело окутал жар, когда она толкнула его пульсирующий член между своих уже влажных складочек. Парадоксально, но она ощущала себя и хорошо, и плохо одновременно, едва почувствовала его внутри себя. Сбитый с толку и такой красивый в этот момент, Гэвин владел ею, а она – им, хотя обоих накрывала вина, мучила и сковывала тяжелыми цепями.
Взгляд Гэвина был голодным, поцелуй стал собственническим, как только он проник в её рот, полностью забирая контроль над её телом. Его тело стало каменным, он еще сильнее сжимал талию Эмили. Он владел ею, и пульсирующая энергия сталкивалась с их любовью по мере того как он заполнял её все сильнее и глубже.
Быстро и в безрассудном порыве, Эмили утопала в ощущениях, которые дарил ей Гэвин. Его глаза контролировали её душу. Его прикосновения заполняли все её внутреннее пространство. Именно в этот момент она поняла, что должна избавить Гэвина от каждой частички вины, что терзала его тело.
И молилась, что сможет.
Глава 6
Второй шанс
Из-за горизонта выглянуло солнце, и его лучи осветили спальню, когда Гэвин лежал без сна, впитывая спокойное дыхание спящей Эмили. Он изучал каждую черточку её лица, в то время как она спала, свернувшись калачиком на своей половине кровати и спрятав ладошки под подушку. Она выглядела таким нежным, прекрасным ангелом, лежа рядом с ним. Он тяжело выдохнул, борясь с желанием протянуть руку и дотронуться до неё. Нужно дать ей поспать, – решил он. Он смотрел на неё, очарованный, в голове прокручивались события последних недель, удаляясь и оставляя за собой пустоту. Улыбка тронула уголки его губ, когда Эмили придвинулась к нему. Она сонно вздохнула и прижалась теснее, её нога легла на его бедро. Черт. Все благие намерения дать ей поспать были уничтожены. Исчезли.
Захватив её обнаженное тело в плен своих рук и устроив его на своей груди, Гэвин поцеловал её в губы и нежно прошептал:
– Я пытался. Честно.
Довольно мурлыча, она открыла глаза. И, улыбаясь, изогнула бровь:
– Моя задница.
– Та, что официально принадлежит мне? – руки Гэвина скользнули вниз по её талии, накрывая упомянутое место. – Вот эта? А-а, да. Точно. Люблю эту задницу.
– Принадлежит? – игриво спросила Эмили.
– Да… Принадлежит. Никогда никому не отдам. Я полноправный хозяин, сладкая. – Он укусил её за губу, и она засмеялась. – Я не принимаю чеки, но я согласен на ласки и секс в качестве платы.
Эмили пропустила его волосы сквозь свои пальцы и покачала головой:
– Я становлюсь дикой, думая о том, как свисаю с люстры во время секса.
– М-м, это можно устроить. – От его слов она закусил губу, а в глазах плескалось животное удовольствие. – Я приму твое предложение, как только смогу привязать тебя к люстре и сделать с тобой все, что захочу.
Хихикая, Эмили склонила голову.
– Кто ты? Кристиан Грей?
Водя руками по её спине, Гэвин нахмурился:
– Кто такой Кристиан Грей?
Выпучив глаза, Эмили села и завела руки Гэвина ему за голову. Она потерлась своим носиком о его нос.
– Ты не знаешь, кто такой Кристиан Грей?
– Не имею ни малейшего понятия. – Гэвин оторвал голову от подушки и впился в её губы. – Это один из тех, с кем ты ходила в школу? – прежде чем Эмили успела ответить, он нежно сжал зубами её губу. – Подожди, тебя ведь никто раньше не связывал, правда?
– Нет, еще нет. – Эмили улыбнулась, переплетая их пальцы. – И я не ходила в школу с Кристианом Греем. И я практически уверена, что на земле нет ни одной женщины, которая бы не слышала о нём. – Гэвин посмотрел на неё в замешательстве. – Не бери в голову. – Эмили села, завернулась в шелковую простыню и выскользнула из кровати. – Когда-нибудь я объясню.
– Подожди. Ты куда идешь? Надеюсь, ты не думаешь принять душ без меня? – натянув на лицо ухмылку, Гэвин приподнялся на локтях. – Помни, я хозяин. Ты должна получить разрешение, чтобы что-то сделать.
Глаза Эмили светились весельем, когда она увидела, как Гэвин свесил с кровати ноги, встал и грозным шагом направился к ней.
– Большой пещерный человек?
Гэвин не ответил. Ничего. Вместо этого, он оторвал её от пола. Обрушившись на её рот, он целовал жестко, глубоко, словно пытаясь вдохнуть её в себя. Он отнес Эмили в ванную и посадил на туалетный столик.
Твердое тело Гэвина немедленно вызвало поток мурашек по спине, заставляя её забыть о холодном граните под пятой точкой. Кровь закипала, и смущенный румянец накрыл лицо и шею, когда Гэвин стянул с неё простынь.
Он прошелся взглядом по её телу, прежде чем остановиться на губах.
– Боже, ты восхитительна, – он устроился между её ног. Взяв её ноги, он обернул их вокруг своей талии. – Закрепим чертов утренний договор.
В предвкушении удовольствия сознание Эмили затуманилось, когда она увидела как Гэвин засовывает свои пальцы в рот. Мучительно медленно он вытащил пальцы изо рта и, пристально глядя ей в глаза, провел ими вниз по животу Эмили. Кожа на всем теле внезапно стала гусиной. Дыхание оборвалось в тот момент, когда он достиг её киски и погрузил в нее глубоко свои пальцы. Она захныкала, когда он другой рукой обхватил её шею и прижал спиной к зеркалу.
– Я хочу, чтобы ты поласкала себя пальчиками вместе со мной, – прошептал он, его дыхание было рваным.
– Что? – простонала Эмили, не в силах скрыть дрожь в голосе. – Я никогда…
– Не удовлетворяла себя пальцами? – он провел большим пальцем по клитору.
Выгибаясь у зеркала, Эмили начала тяжело и часто дышать.
– Нет, только использовала вибратор.
Гэвин закусил губу и закрыл глаза. В ее груди взрывался стон, когда он скользил пальцами вперед и назад, плавные движения были медленными и уверенными. Открыв глаза, он убрал руку с шеи Эмили, и взял её за запястье. Опустив руку между ног, он накрыл пальцами клитор.
– Сегодня никаких вибраторов. Потрогай себя для меня.
Эмили смущенно опустила ресницы, но поняла, что делает то, о чем он просил. Она втянула воздух, проводя двумя пальчиками по своей припухшей плоти. Губы открылись от множества ощущений, она смотрела на Гэвина и сжалась вокруг его пальцев. Все нервные окончания накалились, обжигающая волна удовольствия практически дезориентировала её, и, выгнувшись, она простонала.
– О, Господи, Гэвин, – выдохнула она, жестче двигая пальцами.
Гэвин поглаживал себя свободной рукой, в его глазах плескалось животное возбуждение.
– Вот так, малышка,– прохрипел он. – Сейчас вводи их вместе с моими.
Его требование, жесткое и первобытное, заставило Эмили сдаться. Погружая свои пальцы вместе с его, Эмили тряслась и содрогалась. Кровь неслась по венам со скоростью товарного поезда, снося все её мысли. Все быстрее Гэвин гладил себя, все быстрее двигал пальцами внутри нее. Неотрывно глядя друг на друга, они с трудом дышали, на лицах расцветал полный восторг.
– Господи, твоя киска такая идеальная! – голова Гэвина дернулась назад на секунду, стон сорвался с губ. Он снова смотрел на неё, его удовольствие возникло и росло глубоко в яйцах, в то время как Эмили теснее вжималась в зеркало. Она убрала ноги с его талии и поставила их на туалетный столик. Абсолютно беззащитная, Эмили продолжала с силой глубоко толкать свои пальцы вместе с его. Твердый стояк пульсировал в его руке, когда он наблюдал за Эмили, зажмурившей глаза.
– Блять, я должен тебя попробовать, – зарычал Гэвин, ноздри вздувались. – Вытащи свои пальчики и потри для меня этот горячий клитор.
Мучительно освобождаясь, Эмили выдохнула, вытащила пальцы и провела ими по плоти. Она видела, как Гэвин встал на колени. Схватив за бедра, он подтянул её попу на край столика. Припав ртом к её киске, он тут же начал ласкать языком. В ту же секунду потребность возросла, сосредотачиваясь в лоне Эмили. Вытянувшись, её тело полностью отдалось страсти этого интимного действа. Она никогда и ни с кем не была так открыта, но с Гэвином это казалось таким естественным. Эмили гладила себя все быстрее, дыхание разрывалось, а потом и вовсе остановилось. Гэвин отодвинул её пальцы, накрыв лоно своим языком, и втянул в рот клитор, покусывая его, посасывая. Она расплавилась. Совершенно. Она сделала глубокий, такой необходимый вдох.
– О Господи, Гэвин, я… Я… Кончаю... – она не могла дышать. Не могла думать. Потерявшись в обрушившихся на неё ощущениях, она дрожала, притянула Гэвина теснее, пропуская последнюю конвульсию удовольствия через тело.
Гэвин встал, продолжая гладить себя, притянул к себе Эмили за затылок и впился в её рот. Языки переплелись. Вкус её соков смешивался, посылая его практически на вершину. Она стонала ему в рот, и это был самый охрененно жаркий звук, который он когда-либо слышал. Накрыв его руку своей, она начала водить ей по его члену вместе с ним. Гэвин протолкнул язык глубже в рот Эмили и застонал, тело содрогнулось, едва оргазм током пробил его мышцы.
С рыком он поднял руки и запустил их в волосы Эмили, позволив ей отпустить его. И она сделала это. Последняя капля опустилась на её пальцы, когда Гэвин, тяжело дыша, оторвался от её рта. Он уткнулся лицом в изгиб шеи Эмили. Спустя секунды Гэвин отклонился и увидел пресыщенный взгляд зеленых глаз, когда Эмили поцеловала его, нежно и мягко. Их тела были расслаблены, и они сильнее погружались в любовь, поглощая друг друга, словно шокированные происходящим. Время… Время было на их стороне.
Время – это все, что у них было.
Один час и долгий горячий душ спустя Гэвин и Эмили вышли из отеля в послеполуденную жару. Они ждали, когда сотрудник отеля пригонит машину. Эмили улыбнулась Гэвину, и эта улыбка заставила его сердце пуститься вскачь. Её глаза светились счастьем, и от этого с Гэвином творилось такое, чего он и представить себе не мог.
Он подошел сзади и обнял ее своими крепкими руками.
– Спасибо тебе, – прошептал он ей в шею, потянувшись к руке. Поднес её к губам и поцеловал.
Эмили подняла к нему руку, встала на носочки и прижалась губами к его скуле.
– Нет, тебе спасибо.
Гэвин улыбнулся и наклонился к ней для поцелуя. Они тонули в этой медленной чувственности, пока не прибыл сотрудник отеля на их машине.
Парень, выйдя из машины, подошел к Гэвину.
– Очень красивая машина, – сказал он по-испански.
Взяв чемодан Эмили, Гэвин посмотрел на неё, затем снова на водителя. На лице появилась уважительная улыбка:
– Большое спасибо. Помимо прекрасной леди рядом со мной, машины – это моя вторая страсть. – Ответил он на испанском.
Парень посмотрел на Эмили, восторженно кивая:
– Ясно, что они обе очень красивые, – сказал он все на том же языке.
Эмили посмотрела на Гэвина:
– О чем вы двое разговариваете?
– О тебе и о машинах. Это две мои страсти. – Гэвин подмигнул ей, забросив вещи в машину. Эмили покачала головой и улыбнулась. Подойдя к водителю, Гэвин достал из кармана бумажник и протянул ему чаевые. – Спасибо еще раз. – Парень кивнул в знак благодарности и собирался отдать Гэвину ключи, когда Эмили выхватила их из его рук.
Эмили посмотрела на Гэвина и подмигнула ему в ответ.
– Я полагаю, ты не будешь против, если одно из твоих любимых увлечений будет управлять другим?
На лице Гэвина появилась усмешка:
– Это «ракета», куколка.
Эмили едва заметно наклонила голову, открыв рот:
– Ты только что заявил, что я не знаю, как управлять такой «ракетой»?
Гэвин обвил руками талию Эмили, прошептав ей на ушко:
– Ну, я знаю, что ты первоклассно управляешься с определенным типом «ракет». – Когда одна бровь Эмили взлетела вверх, Гэвин тихо засмеялся. Он взял в ладони её лицо и поцеловал в макушку. – Но да, я, естественно, заявил, что ты не знаешь, как управлять другими.
– Ну, – промурлыкала Эмили, обняв его за плечи, – одно из твоих увлечений умеет управлять «ракетами», и делает это очень хорошо. – Она потянулась к его губам. – А еще я люблю быструю езду.
– Офигенно горячо. – Он провел губами по её ушку. – Можешь управлять всеми моими «ракетами» в любое время.
Ее переполнял восторг, когда, развернувшись на каблуках, Эмили направилась к водительской стороне.
Открыв дверцу, она села в машину и пристегнула ремень безопасности. Когда Гэвин сел в машину, она посмотрела на него с самодовольной улыбкой:
– Теперь моя очередь говорить тебе пристегнуть ремень безопасности.
– Доминирующая женщина. Обожаю это. – Гэвин потянулся к ремню. – Только не убей нас.
Эмили в шутку стукнула его по руке. С ключами в руке она нахмурилась, когда не смогла найти зажигание.
– Как она заводится?
Гэвин не смог скрыть улыбку:
– Мисс «Инди 500», машина уже заведена, нужно только нажать кнопку.
Эмили закатила глаза, нажала на сцепление и выехала с автостоянки.
– Не смейся надо мной, хитрюга.
Её милые, дерзкие словечки заставили Гэвина про себя посмеяться.
– Эта леди «Инди 500» не привыкла ездить на таких дорогих машинах, как эта. Те, чьими машинами я управляла, обычно визжали, когда я их заводила.
Гэвин притворился шокированным, выпучив глаза:
– Они прямо визжали на тебя? Вот ублюдки.
Смотря в зеркало заднего вида Эмили кивнула и улыбнулась:
– Вообще-то, они меня проклинали. – Гэвин захохотал, а Эмили, прежде чем выехать на трассу, остановилась и посмотрела на него. – Как тебе удалось заменить стекла так быстро?
– У денег свои преимущества, сладкая, – он улыбнулся, обвивая рукой затылок Эмили. – А сейчас зажги своего хозяина и покажи ему, на что ты способна, демон скорости.
Она улыбнулась, словно чеширский кот, и выехала на трассу.
Гэвин спокойно наблюдал за её стройными ножками, принадлежащими ему, которые двигались под шелковым сарафаном каждый раз, когда она нажимала на сцепление. Её тонкие пальчики сжимали руль, когда она лавировала между машинами. Её золотисто-каштановые волосы, свободно рассыпавшиеся по плечам, заставили Гэвина ерзать на сиденье. Черт. Он заводился. Жар окутывал живот. Но, черт его подери, она вела машину, как его бабушка.
Он прочистил горло и нажал на несколько кнопок сенсорной панели, включая спутниковое радио.
– Ты можешь ехать немного быстрее.
Эмили вопросительно посмотрела на него:
– Еду на максимально дозволенной скорости.
– Я думал, ты любишь быструю езду? – он в замешательстве поднял бровь.
– Я сказала это, чтобы ты позволил мне сесть за руль, исходя из того, как быстро ты ехал вчера. – Она пожала плечами. – Я никогда не гоняю.
Злая ухмылка появилась на лице Гэвина. Он наклонился, положил руку на её правое бедро и надавил на него. И чтобы добавить масла в огонь, он медленными круговыми движениями ласкал её кожу. Он обладал ею сейчас. Машина рванула, набирая скорость и обгоняя других.
– Такое ощущение, что я в фильме «Шофер для мисс Дейзи». Мне казалось, ты собиралась показать своему хозяину, на что способна, но пока ты только лажаешь.
– Гэвин, – выдохнула Эмили, глаза округлялись по мере того, как она пыталась игнорировать такие соблазнительные прикосновения руки Гэвина. – Недавно ты просил меня не убить нас, и теперь ты хочешь, чтобы я жала на газ? – Эмили сильнее вдавила педаль газа, чувствуя, что должна доказать ему. – Прекрасно. На нашу смерть, мы едем.
Из динамиков лилась «Хо, хей» группы Lumineers. Безошибочное чувство удовлетворения накрывало Гэвина, по мере того как он наблюдал за ползущей вперед стрелкой спидометра. Рука всё ещё лежала на её бедре, ногой Гэвин уперся в приборную панель и нажал на кнопку, открывая окно. Поток теплого воздуха скользнул в салон. Сделал радио погромче. Постукивая второй рукой по колену, он смотрел на Эмили с самой широкой, сексуальной улыбкой из всех, что Эмили когда-либо видела.
Эмили хихикнула, и начала в такт ему постукивать пальчиками по рулю.
– Подожди! Остановись здесь. – Гэвин опустил ногу на пол. Он накрыл руку Эмили своей и поставил машину на нейтралку. Дотянувшись до руля, он крутанул его вправо, и машина съехала с дороги. Зашуршал гравий, когда машина с визгом остановилась.
Замешательство исказило личико Эмили:
– Что мы делаем?
Смотря ей в глаза с серьезным выражением лица, Гэвин не ответил. Вместо этого он потянулся через коробку передач и поцеловал её. Эмили закрыла глаза и постаралась дышать. Тихим голосом прямо у её рта Гэвин произнес:
– Выходи из машины.
Все ещё с закрытыми глазами Эмили вздохнула, чувствуя как его руки и губы покидают её. Из динамиков лилась какая-то композиция Etta James, в то время как Эмили, затаив дыхание, смотрела, как Гэвин выходит из машины. Она попыталась вернуть внезапно пропавшее спокойствие, и, следуя его примеру, вышла из машины. Шаг за шагом, она подошла к нему, обойдя машину. Поймав её взгляд, Гэвин подошел вплотную, взял её руку в свою и завел её себе за спину. Под палящим послеполуденным солнцем Эмили почти замерзла. Гэвин обхватил её за талию одной рукой, другой взял её свободную руку и прижал к своей груди.
– Что мы делаем? – снова спросила она, почти не дыша.
Гэвин наклонился и нежно прикоснулся губами к её губам. Легко скользя, его губы дразнили, но практически не удовлетворяли её потребность. Пьянили, сводили с ума и электризовали Эмили.
Он посмотрел ей в глаза.
– Переигрываем, – ответил он мягко, слегка покачиваясь с ней. Он впился в её губы, крепко обнимая за талию. – Именно здесь мы вчера поругались. Я хочу все переиграть так, чтобы ты, думая об этом месте, помнила это. Я обнимаю тебя… Ты смотришь в мои глаза… И наш поцелуй. – Словно обезумев, он снова начал играть с её губами, покусывая их. Он ласкал их языком медленно и глубоко. Эмили застонала ему в рот, чувства накрыли её от ощущения руки Гэвина, блуждающей по её бедру. – Знаешь, что это за песня? – спросил он, глядя прямо в глаза и покачиваясь с ней в такт музыке. – Еще лучше так: знаешь, кто её поет?
Кровь бешено неслась по венам, машины пролетали мимо, но Эмили попыталась сосредоточиться на звуке страстного голоса Etta James. Он плыл сквозь открытые дверцы машины.
– Это «At last» в исполнении Etta James. – Эмили посмотрела ему в глаза, и он теснее прижал её к себе.
– Очень хорошо, мисс Купер, – прошептал он ей на ушко. – Ты разбираешься в джазе?
Эмили сглотнула и покачала головой.
– Моя… Моя бабушка увлекалась…
Гэвин накрыл её рот своим. Раздвинул её губы, языком проникая в рот, и застонал, обхватив руками её щеки. В этом поцелуе вел он, погружаясь, лаская и танцуя с её языком. Он погружался в её рот с такой яростью, словно ему её было мало.
Дыхание Эмили оборвалось. Низ живота сжался. Чувствуя себя драгоценным цветком в его объятиях Эмили обмякла. Тело плавилось в его руках. Воздух между ними накалился, Эмили без слов чувствовала любовь и окружавшую её его преданность.
– Я люблю тебя, – прошептал Гэвин, не спеша разрывая поцелуй. Все еще прижимая ладони к её щекам, он наклонил голову и прижался своим лбом к её. – Хочу нарушать с тобой правила. Страстно целовать тебя каждый день. Заставлять тебя улыбаться, когда ты соберешься заплакать. Хочу ни о чем не жалеть. Хочу смеяться вместе с тобой до тех пор, пока станет нечем дышать и не будет больно. Ни один мужчина не будет любить тебя так, как собираюсь любить тебя я, Эмили. Это ты. Наконец, моя. Навсегда моя.
У Эмили перехватило дыхание, ком встал в горле.
– Я не знаю что сказать, – прошептала она, глаза наполнились слезами. – Ты вдохнул в меня жизнь, и я люблю тебя так сильно, как, думала, не способна любить, но ты, я думаю – гораздо большее, нежели я заслуживаю.
– Нет, я как раз тот, кого ты заслуживаешь. – Гэвин наклонился, снова целуя её. – Ты заслуживаешь парня, который помнит, что твоя бабушка любила слушать джаз, когда готовила.
Сердце Эмили дрогнуло:
– Ты помнишь, как я рассказывала тебе об этом?
Гэвин усмехнулся ей в рот.
– Я помню все, что ты говорила мне. – Он погладил её по волосам обеими руками. – Я собираюсь сломать тебя, Эмили Купер. Сломать каждую твою клеточку, а затем медленно построить заново. Секунда за секундой, кусочек за кусочком, воспоминание за воспоминанием, я собираюсь заставить тебя осознать, что ты достойна того, что я буду давать тебе. И если нужно будет каждый день открывать словарь и заставлять тебя смотреть значение слова «достойна», я сделаю это. – Гэвин прижал её теснее и усмехнулся. – Я даже приклею свое фото рядом с ним.
Эмили хлюпнула носом и едва заметно хихикнула:
– Твой портрет, да?
– Да. Мой портрет. – Гэвин усилил свои объятия, баюкая её в своих сильных руках, и наклонился к её ушку. Провел губами по ушной раковине. – Могу сделать фото обнаженного себя, если ты действительно настаиваешь.
Оторвав щеку от его груди Эмили улыбнулась:
– Что я буду с ним делать?
Он посмотрел вниз на неё, Эмили встретила его мягкий взгляд, Гэвин приблизился к её губам, изучая:
– Живи со мной.
Эмили сделала глубокий вдох и собралась что-то сказать, но замешкалась. Чувство тревоги накрыло её, и пульс резко участился. Она коснулась его скулы, устремив на него взгляд своих больших зеленых глаз.
– Что?
Гэвин накрыл её руки своими.
– Ты слышала меня. Я хочу, чтобы ты жила со мной. Знаю, это…
– Сумасшествие, – перебила она.
Гэвин коснулся изгиба её шеи.
– Да, это сумасшествие. Это быстро. Опасно, безрассудно, отравляюще. – Гэвин остановился, приближая её лицо. – Но это именно то, что делает нас. То, из чего мы состоим с момента нашей встречи. Живи со мной, Эмили. Будь сумасшедшей, безрассудной, отравляющей со мной. Только будь такой, просыпаясь каждое утро рядом.
Эмили уставилась на землю, кусая ноготь большого пальца. Вся эта идея более чем опьяняющая. Боже, все, что касается Гэвина, заставляет её забывать о плохом. Но, тем не менее, неуверенность в том, что она сможет сделать его счастливым, въедалась в голову. Уже достаточным казалось то, что он принял её обратно, снова доверил ей свое сердце, но что-то внутри кричало, что она никогда не сможет дать все, что ему нужно.
– Я не знаю, – сказала она, обратив на него свой взгляд. – Давай посмотрим, как все будет по возвращении в Нью-Йорк. Может быть, понадобится время.
Гэвин, расплываясь в улыбке и не говоря ни слова, поднял Эмили на руки и закинул её изящное тело на плечо, как мешок с картошкой.
– Эмили Купер, ты просишь меня подождать еще дольше, чем я уже ждал?
– Гэвин Блейк, ты с ума сошел? – выдохнула она, сжимая в кулачках его футболку.
– Здесь только я задаю вопросы, – усмехнувшись, Гэвин подошел к своей машине и посадил Эмили на капот. Эмили снова охнула и спрыгнула. – Что? – спросил он.
Выпучив глаза, Эмили убрала с лица волосы. Она нахмурилась:
– Капот обжег мою задницу.
Гэвин усмехнулся и стянул через голову свою футболку. Он разложил её на капоте, и, снова подняв Эмили, посадил её на футболку.
– А я ведь думал, что твоя задница не может быть еще горячее. – Уверенно улыбаясь, несмотря на то, что Эмили смотрела на него так, словно у него выросло десять голов, он устроился между её ног. Наклонившись вперед, он нежно поцеловал её в губы. – Так лучше? Если нет, я могу снять свои шорты и добавить к футболке, чтобы твоей попке было мягче. – Он начал расстегивать ремень.
– Безумный, – Эмили потянулась к его рукам, любуясь каждым движением его загорелых мышц. – Определенно безумный.
Гэвин поднял бровь и кивнул.
– Безумно влюбленный, – произнес он, медленно приближаясь к её губам. Скользя руками вдоль талии он притянул её ближе. – Обхвати.
– Что? – выдохнула Эмили, голова непроизвольно дернулась, когда он губами коснулся её скулы.
– Твои ноги, – сказал он, кладя её руки себе на плечи, – обхвати ими мою талию.
Эмили вспыхнула:
– Мы на обочине трассы, Гэвин.
– Я знаю. Развратно, правда? – широко улыбаясь, он не стал ждать пока она выполнит его просьбу. Он сделал все сам, руками подхватив ее под коленями и обернув ножки вокруг своей талии. – Вот так.
Заметно смутившись, Эмили закусила губу, ее взгляд метнулся к проносившимся мимо машинам. Гэвин засмеялся, увидев, как она выпучила глаза, когда мимо проехала машина, сигналя, и пассажир свистел, высунувшись из окна.
Убрав одну руку от её ноги, Гэвин приподнял пальцем её подбородок. Он вернул себе все её внимание. Он изучил её влажные губы цвета лесной ягоды, и пульс автоматически ускорился.
– Живи со мной, Эмили. Черт, мы влюблены, как… Давай «взорвем» остаток пути.
Вглядываясь в глубины его синих глаз, Эмили сжала его голые плечи.
Гэвин наклонился ближе, щекоча её губы.
– Не могу обещать, что всегда будет сладко и нежно, потому что мы усиленно сражаемся. Но я уверен, что эта дорога не будет ужасной, потому что ты и я любим еще сильнее. Что я действительно могу обещать, так это то, что ты будешь значить для меня гораздо больше, чем мой следующий вдох, и это всегда будешь ты. Никто другой.
В этот момент все, чего боялась Эмили, рухнуло, исчезло и смешалось с остальными звуками, за исключением их с Гэвином дыхания. Сердце, которое пару дней назад было разбитым и пустым, сейчас чувствовалось наполненным, словно его залатали. Притянув его ближе, она кивнула, и ее лицо озарила широкая улыбка вместе с бегущими по щекам слезами.
– Ладно, мистер Блейк. Давай взорвем.
Гэвин увидел её улыбку, и легкое удивление сверкнуло в его глазах, когда он прижался губами к её губам.
– Правда?
– Да, – она хихикнула ему в рот. – Взорвем к чертям.
Со своей знаменитой усмешкой на губах, Гэвин снял Эмили с капота. Она пронзительно завизжала, ноги обвивали его бедра.
– Это было почти легко. Думал, ты будешь дольше сопротивляться. Это все мой стриптиз, верно?
– Да, Гэвин,– просто сказала она, но веселье в её глазах было ощутимым. – Стриптиз сразил меня. Хозяин, помогите мне.
Гэвин поцеловал её, и он искренне верил, что здесь, на обочине мексиканской трассы, они получат свой второй шанс.
Глава 7
Признания и нарушенные обещания
Эмили оторвала взгляд от рабочего стола и посмотрела на настенные часы.
– Одна минута прошла.
Пятнадцать первоклассников повскакивали со своих мест и, хватая и закидывая на плечи свои рюкзаки, бросились наперегонки к выходу и выстроились в ряд.
– Мисс Купер, вы будете здесь завтра?
Эмили подошла к девочке с большими глазами и милыми ямочками на щеках, – та нетерпеливо ждала ответа. Эмили опустилась перед девочкой на колени:
– Конечно, буду. Миссис Нельсон не вернется раньше следующей недели.
Улыбка девочки стала еще шире, она убрала с лица пряди белокурых волос, выбившиеся из косичек. Прозвенел звонок, и началась перемена.
– Не забудьте принести разрешения для поездки в следующем месяце. – Эмили внимательно осматривала шеренгу детей, поспешно движущуюся мимо неё. Звонкие «хорошо» прорывались сквозь беспрерывный галдеж из коридора, на каждом крошечном личике читалось волнение.
Вздохнув Эмили поднялась и прошла к рабочему столу, собирая работы, которые нужно проверить. Засунув их в свою холщовую сумку, она взяла роман, который начала читать во время перерыва на ленч. Подошла к двери и, в последний раз взглянув на класс, вышла. Едва завернув за угол, она налетела на Лору Фицджеральд, еще одну заменяющую учительницу, приступившую к работе несколько недель назад. Она была уроженкой Нью-Йорка и, как полагала Эмили, «клубоголиком». Эмили была практически уверена в том, что та собирается сказать.
– Как раз тебя я и ищу. Мы собираемся сегодня, – высокая длинноногая брюнетка улыбнулась, ее карие глаза распахнулись в предвкушении. – В клубе «Webster Hall» сегодня ночь женщин. Хочешь пойти? Брук, Кэрри, Стефани, Энджи и Мелинда идут. Знаю, сегодня четверг, но эй – живем один раз, верно? Вздремнем завтра, пока все будут в библиотеке.
Оказавшись правой по поводу клуба, Эмили улыбнулась и продолжила идти в учительскую.
– Не могу. Ужинаю сегодня со своим парнем. – Эмили накинула пальто. – На следующей неделе?
Лора нахмурилась, но затем на ее лице появилось понимание. Она приподняла идеально выщипанную бровь и хитро ухмыльнулась.
– Новый бойфренд?
Улыбнувшись, Эмили кивнула, демонстративно гладя на часы. Желая выбрать что-то особенное для вечера, она собиралась прогуляться до маленького бутика в паре кварталов отсюда, который ей показывала Оливия в их первую поездку в Нью-Йорк. Еще нужно зайти на почту, чтобы сообщить там свой новый адрес, так что Эмили понимала: времени у неё в обрез.
– Может, присоединишься после ужина? – в надежде спросила Лора, поравнявшись с Эмили, когда та открывала дверь.
– Да. Может быть. Я напишу тебе позже, – едва они вышли на морозный декабрьский воздух, Эмили закрутила на шее шарф. – Я должна проверить кое-какие работы. Если успею проверить их пораньше, заскочу ненадолго.
– Вот дерьмо, – воскликнула Лора, повернувшись обратно к зданию. – Я забыла ключи. Значит, заметано. Мы будем там после десяти.
Эмили помахала и посмотрела, как Лора исчезла в здании школы. Надев перчатки, она начала спускаться с лестницы. Парковка почти опустела, школьные автобусы уже уехали. Морозный ветер задувал под подол её юбки-карандаш, пока они рылась в сумочке в поисках бумаг, которые нужно отнести на почту. Сердце затрепетало, когда она взглянула на адрес Гэвина. Все еще опасаясь, что, возможно, они слишком поторопились, Эмили проникалась мыслью, что, когда Гэвин смотрит на её лицо, он словно пытается запомнить каждую ее черточку и изгиб. Он проводил её через лабиринты конфликтов, встречающихся на их пути, с такой легкостью, любовью и решительностью, которую она никогда раньше не видела. Во время трудных разговоров он мысленно держал её за руки, как будто удерживал от падения со скалы. Он успокаивал её, любил и восхищался каждым её недостатком. Но важнее всего было то, что он никогда не отказывался от неё. Два магнита, притягивающиеся с самого начала. Даже когда Эмили пыталась разъединить их, Гэвин был единственным, кто сохранил их вместе. А Эмили просто зацементировала их судьбы вместе, когда появилась в Мексике. Поездка, о которой она никогда не пожалеет.
Вздохнув и с теплом подумав о будущем, полном неизвестности, она точно знала, что приведет их туда, где они с Гэвином и должны быть. Живот Эмили сжался, когда она услышала голос Диллана, зовущего её по имени. Пульс участился, громким стуком отдаваясь в ушах. Тихий стон сорвался с губ, глаза расширились, все вдруг потемнело на ярком послеполуденном солнце. Дрожа, она повернулась в его сторону. Руки скрещены на груди, глаза прожигают её насквозь – он стоял на другой стороне улицы, прислонившись к своей машине. Не раздумывая, Эмили вытащила телефон из сумки.
– Что собираешься делать, Эм? Вызовешь копов? – его голос, обжигая, пронесся по воздуху, словно рой злющих пчел. – Я же больше чем в сотне шагов от тебя, и даже не на территории школы.
Эмили не стала ни смотреть на него, ни что-либо отвечать. Она открыла телефон и дрожащими пальцамла набирая 911. Когда на линии появился диспетчер, Эмили услышала смех Диллана.
– 911. Назовите характер вашей проблемы? – спросил женский голос.
– Мне нужен полицейский на Гамильтон и Стоун Авеню. – Пролепетала Эмили. Взгляд метался между Дилланом и полупустой парковкой.
Диллан покачал головой, его ехидная улыбка поражала, когда он переходил дорогу, держа обе руки в карманах брюк.
Не в состоянии двигаться и прикованная чувством ужаса, Эмили смотрела, как он ступает на тротуар. В груди нарастал паника.
– Я на парковке начальной школы «Броуди». У меня есть судебное постановление о защите против моего бывшего, и он сейчас здесь.
– Ваше имя? – спросила диспетчер. Её голос был таким безумно спокойным, что это пугало Эмили. Пристально смотря на Диллана, Эмили сглотнула. Слова застряли в горле. Она не отвечала. – Мисс? Вы еще там? Мне нужно ваше имя.
С каждым неровным вдохом память Эмили выуживала на свет тихие угрозы Диллана: «Ты вынудишь меня сделать больно вам обоим».
Обоим…
Её инстинкт самосохранения стремительно превращался во что-то еще. Закрыв телефон, Эмили перешагнула через одолевавший её ужас, в то время как страх перерастал в злость. Сейчас с Гэвином у неё была чистота, честность, доброта, и она еще больше понимала исходящее от Диллана зло. У неё есть счастье, доставшееся путем переосмысления, и она ненавидела те мучения, которым позволила однажды случиться. У неё есть радость и больше нет никакой боли. Несмотря на нарастающую нервную дрожь в животе, нежелание и дальше оставаться его пленницей и позволить навредить Гэвину взяло верх. Она шагнула вперед, трясущиеся ноги вели прямо к Диллану.
Остановившись прямо за проволочным забором, которым была ограждена школа, Диллан склонил на бок голову и хищно улыбнулся во все тридцать два зуба.
– Я повторю, так что, может, на этот раз ты поймешь. Я не на территории школы. Я на тротуаре. Возможно, у меня с собой нет рулетки, но я дружу с математикой. Я все еще больше, чем в сотне шагов от тебя.
– Копы едут, Диллан. – Она пыталась говорить уверенно, но чувствовала, что он не верит.
– Я любил тебя, а ты фактически заставила тебя возненавидеть, – зарычал он, его глаза источали яд, – Как ты могла поступить так со мной? Я заботился о тебе, а ты так чертовски унизила меня!
– Думаешь, ты заботился обо мне? – шокированная, Эмили уставилась на него, и ее тон стал резким. – Знаешь что? Я поясню. На какое-то время ты заставил меня убедиться в том, что заботишься. Но ты заставлял меня обманываться. Ты знал, через что я прошла ребенком. Что я видела. Ты обещал, что никогда не станешь, как те мужчины, и все же стал таким. Я просто не осознала, когда это начало происходить. Ты использовал смерть моей матери против меня. Ты знал, что я была уязвима, и пользовался этим. Это не любовь. Это болезнь и извращение. И просто тебе на заметку, Диллан. Любовь не унизить тем, что случилось. Любовь выше горевания над теми вещами, которые между нами закончились.
– Думаешь, мне не больно? – он хотел подойти ближе, но остановился.
– Нет, – ответила Эмили. – Не думаю, что тебе больно. Думаю, задето твое эго. Ты никогда не любил меня. Никогда.
Сжимая по бокам кулаки, Диллан стиснул зубы:
– Я любил тебя, а ты трахалась с моим другом! – Эмили почувствовала, как все уже знакомые страхи поднимаются с новой силой. Борясь с ними, она продолжала смотреть на мужчину, который значил для нее все, прежде чем разорвал их на части. – И просто тебе на заметку: я не использовал смерть твоей матери против тебя. Ты рассыпалась к чертям собачьим, и я понятия не имел, как с этим справиться. Делал самое наилучшее из того, что мог.
– Думаешь, я не должна была рассыпаться? – она подавила всхлип. – Она была моей матерью, Диллан! Моей матерью!
Диллан пожал плечами, и злая усмешка появилась на его губах:
– Ваши с ней отношения были натянутыми. Кончай заливать!
Эмили выпучила глаза, пульс бешено стучал.
– Каким образом это все связано? Натянутые или нет, она была всем, что я знала. – Эмили замолчала, не в силах поверить, что за монстр так долго скрывался под оболочкой хорошего парня. – Ты фальшивка! Хамелеон. Откуда в своем пустом сердце ты нашел способность сделать все то, что делал для неё перед смертью? Скажи мне. Потому что я даже не могу начать понимать это.
– Как и я. – Он снова пожал плечами, когда мрачным взглядом посмотрел прямо на неё. – Такая сука, как она, не заслуживала моей помощи. Не удивительно, что ты встала на её сторону перед смертью. Даже ты знала, какой занозой она была. Ты не могла даже помочь ей. Или, должен сказать – не хотела ей помогать.
Несмотря на то, что она понимала: он яростно продолжал делать ей больно, – мир Эмили остановился, а злость проникла глубоко в вены.
– Гори в аду, – прошипела она. – Ты – отрезанный ломоть своей злобной мамаши. Очевидно, тебе нравится сидеть в тюрьме, потому что напрашиваешься обратно. На этот раз сидеть придется дольше, чем пару дней. Я только желаю, чтобы они смогли упрятать её вместе с тобой за то, что дала жизнь такому кретину.
– Завали, шлюха, – прорычал он. – Я не собираюсь в тюрьму и знаю свои права и ограничения, – он вальяжно покачался на пятках. – И снова, я на тротуаре, и нет ни хрена, чтобы ты смогла с этим сделать, Эмили. Ни черта.– Он посмотрел, как группа подростков на другом конце улицы переходят дорогу, затем снова взглянул на неё, коварство в глазах прокололо её, словно мишень. – Хотя… Разве что ты позвонишь Гэвину и скажешь, что я здесь. – Замолчав, он покачал головой и засмеялся. – Сейчас. Это будет забавно. Я вернусь в тюрьму и буду наслаждаться каждой секундой, зная, что ты смотрела, как я превращал его задницу в чертово месиво прямо здесь, на тротуаре. Это стоит пары ночей моей свободы.
Как будто он нажал на переключатель в её голове, что-то внутри переместилось – что-то, чего не описать словами. Она сжала свою холщовую сумку, ногтями впиваясь в ладони. Заставила голос звучать безразлично, хотя внутри творилось что-то невероятное:
– Все верно, Диллан, бесполезные попытки. Это то, в чем ты всегда будешь хорош. – Она подняла бровь, изображая незаинтересованность. – Ты просто слегка пускаешь кровь. Я, как никто другой, должна бы знать это. Верно? – она подняла руку, дотрагиваясь до того места на губе, куда он её ударил. – Просто, чтобы ты знал: едва ли это причиняет боль. Мои первоклассники могут ударить и получше.
– Ты чертова сука, – огрызнулся он, выплевывая слова так, будто это была кислота. Помня о том, что нужно оставаться на тротуаре, он наклонил голову и плюнул в неё.
Не достал, но Эмили и не уворачивалась. Стояла спокойно, словно стена. В горле хрипело, когда она смотрела на него, а сердце глухо стучало. Голос мужчины привлек её внимание. Отойдя на шаг, она посмотрела на полицейского, вышедшего из патрульной машины – небрежность в его походке раздражала.
Держа руки на поясе, он подошел:
– Что здесь происходит?
Эмили засунула руку в сумку, доставая оттуда судебные документы:
– У меня есть судебное постановление о защите…
– Ничего, – сказал Диллан. – Она впустую тратит ваше время. – Стрельнув в Эмили глазами, он достал из заднего кармана бумажник. – Это моя карта «PBA», – он передал карту через забор. – Мой дядя последние двадцать лет работает детективом в отделе по борьбе с наркотиками в районе Бедфорд-Стайвесант, Бруклин.
Полицейский взглянул на нее. Он кивнул, уголки рта приподнялись в улыбке:
– Ты посмотри-ка, – протянул карту обратно через забор, – держу пари, он знает Энтони Арменио.
– Я вырос с Энтони-младшим и Анной. – Диллан посмотрел на Эмили холодными глазами, пока убирал карту обратно в бумажник. – Дядя постоянно брал меня в…
– Прошу прощения, – прервала Эмили, вкладывая в руку полицейского судебные документы. – Ненавижу вмешиваться во все эти дружеские разговоры, но он нарушил выписанное судом постановление о защите…
– Я ничего не нарушал, – возразил Диллан, его губы растянулись в ухмылке.
Терпение было исчерпано, и Эмили резко повернулась к Диллану:
– Нет, нарушил! Ты ни хрена не имеешь права быть здесь!
– Эй, эй, – предостерег полицейский, глядя на Эмили, – успокойтесь.
– Я не успокоюсь, – упрекнула Эмили, в упор рассматривая жетон, – это ваша работа держать его подальше от меня, офицер Макманус. – она отошла назад и скрестила на груди руки. – Пожалуйста, выполняйте свою работу, за которую я плачу налоги, и прочитайте судебное постановление.
Подняв брови, он почесал подбородок. Черты его лица заострились, но, как бы то ни было, он оторвал свой взгляд от Эмили. Посмотрев на бумаги в своих руках и не спеша изучив их, он бросил:
– Он не нарушает постановление, мисс Купер, – он протянул бумаги обратно. – Насколько я могу судить, возможно, вы нарушаете.
– Что? – спросила она, выпучив глаза. – Каким образом я нарушила постановление? Он появился на месте моей работы.
– Нет, этого он не делал, – поправил он, вытаскивая маленький блокнот. Пока он что-то чирикал там, Эмили посмотрела на Диллана. Он, довольный собой, улыбнулся ей. – Там говорится, что мистер Паркер не может заходить на территорию начальной школы «Броуди», – продолжил коп, его светлые волосы развевались на холодном ветру. Он вырвал маленький листок из блокнота и протянул ей. – Насколько я могу судить, он не заходил. Он прямо за территорией, на тротуаре, находящемся в собственности города. Но, что действительно интересно, почему вы оказались так близко к забору? Разве что мистер Паркер не обладает магической силой, заставившей вас пронестись по воздуху через всю парковку, либо вы по доброй воле подошли к нему. – Эмили открыла рот, но коп оборвал её. – Бумага, которую вы держите – это предупреждение. Получите еще одно, и ваше постановление о защите аннулируется. – Коп больше ничего не сказал. Он развернулся на пятках, направляясь к патрульной машине. Сев на свое место, он опустил окно и улыбнулся. – Мистер Паркер, я собираюсь сидеть здесь, пока вы не уедете, но я жутко голоден, так что поторопитесь.
Улыбнувшись, Диллан кивнул и повернулся к Эмили. Понизив голос, он засунул руки в карманы и стал медленно отходить:
– Я никогда не делаю бесполезных попыток, Эмили. Запомни.
Когда Диллан развернулся на сто восемьдесят градусов, и, перейдя дорогу, сел в свой Мерседес, страх Эмили заявил о себе, покалывая кожу. Он укоренялся, обосновываясь глубже прежнего. Сжимая бумагу, которая предполагала её защиту, Эмили смотрела, как Диллан и полицейский уезжают. Кокон её прошлого разваливался прямо на глазах. Только вот прекрасная бабочка не улетала на свободу. Вместо этого эмоционально нездоровая женщина в одиночестве стояла на парковке, и бредовые мысли о том, что у неё все будет в порядке, стали размытым вдалеке пятном. От беспредела Диллана никогда не будет передышки. Вместо сердца где-то внутри у него машина, и прямо в эту секунду она осознала, что никогда не будет по-настоящему в безопасности от него.
– Эй, ты не можешь вот так просто приходить сюда. – Оливия поднялась с кушетки. Уперев руки в бока, она игриво улыбнулась. – Ты здесь больше не живешь, кроме того, у меня только что был секс прямо посреди гостиной.
– Я съехала три дня назад, – сказала Эмили с поднятой бровью. – И ты занималась сексом сама с собой, полностью одетая?
Оливия пожала плечами:
– У меня свои способы.
Эмили поставила свои вещи на столик в прихожей. Сбросила пальто, прошла на кухню и взяла из холодильника баночку содовой.
– Ты понятия не имеешь, что случилось, – сказала она, садясь за стол.
Сощурившись, Оливия изучала её некоторое время.
– Ладно, я видела это выражение раньше. Пожалуйста, не говори мне, что у вас с Гэвином уже проблемы. – Она плюхнулась на стул напротив Эмили. – Если так, клянусь, я спишу со счетов вас обоих. Кроме того, вы вдвоем собирались провести Рождество в доме твоей сестры. Конечно, ты не собираешься испортить праздники.
– У нас с Гэвином все хорошо. – Эмили покачала головой, снова начиная нервничать. – Диллан приходил сегодня к школе.
– Ты ведь вызвала полицию, правда? – нетерпеливо спросила Оливия. – Он опять в тюрьме?
– Нет. Он не в тюрьме. Я вызвала полицию, и приехавший кретин сказал, что это я, а не Диллан, нарушила постановление.
На мгновение показалось, что Оливия почти потеряла дар речи. Почти.
– Что? Я не понимаю. Как ты могла нарушить? В этом ни хрена нет смысла. Предполагается, что постановление защищает тебя, не его.
Эмили вздохнула:
– Я подошла туда, где он стоял за забором.
Оливия выпучила глаза:
– Почему ты попыталась приблизиться к нему? Ты ведь знаешь, на что он способен. Если этот кусок дерьма заявился в школу, кто знает, что он собирался сделать?
– Может, в этом-то и дело, Оливия. Может, всего на одну секунду я хотела, чтобы у него не было больше силы, заставляющей меня бояться того, что он сделает со мной?
Оливия тяжело выдохнула и скрестила руки. Отклонившись назад, она выглянула в окно кухни, заправляя за ухо прядь белокурых волос.
– Тебе нужно поговорить с Гэвином.
– Я знаю. – Живот Эмили скрутило, но скрывать все от Гэвина и дальше – не вариант. – Мы собирались поужинать сегодня где-нибудь, но я написала ему, что неважно себя чувствую. Я расскажу ему, когда буду дома.
С вымученной улыбкой Оливия дотянулась до руки Эмили:
– Думаю, тебе лучше прихватить по пути пару бутылок вина. Это может облегчить реакцию после твоего рассказа.
Фыркнув, Эмили поднялась.
– Точно. Пьяный Гэвин к концу моего рассказа – лучше не придумаешь.
– Я не имела в виду его. Я имела в виду тебя. – Оливия встала, пожав плечами. – Ты единственная, кому понадобится пара бокалов. Он сорвется с катушек, но, уверена, ты об этом знаешь.
Она знала. Тревога затопила Эмили, но прежде чем она успела сосредоточиться на том, с чем собиралась столкнуться, едва уловимое движение в коридоре привлекло ее внимание:
– Тина здесь?
Оливия закусила губу и покачала головой.
– Тревор?
Оставаясь тихой, Оливия снова покачала головой и улыбнулась.
Примерно в ту же секунду, как Эмили недоуменно нахмурилась, в гостиную вошел высокий стройный мужчина, а из одежды на нем было только самое милое хлопковое розовое полотенце Оливии.
– Вот черт. Я не знал, что здесь кто-то есть, – сказал неизвестный мужчина, проведя своей крепкой рукой по влажным волосам шоколадного цвета.
Он развернулся, собираясь уйти, но Оливия быстро подошла к нему. Встала на носочки, запечатлела на его губах долгий, сладкий поцелуй и переплела свою ручку с его.
Притащив Мистера Пушистое Розовое Полотенце на кухню, Оливия улыбнулась:
– Эмили, это Джуд. Джуд, это моя лучшая подруга Эмили.
Захлопнув рот, Эмили потянулась пожать протянутую руку Джуда.
– Оу… Привет. Приятно познакомиться, – сказала Эмили, стараясь быть приветливой и чтобы слова не прозвучали как вопрос.
Сверкнув белоснежной улыбкой и светло зелеными глазами, Джуд подцепил большим пальцем полотенце и туже закрепил его на талии.
– Мне тоже. Извините. Рассчитывал, что в нашу первую встречу на мне будет одежда.
– Почему? – спросила Оливия, выгнувшись под его рукой. Провела рукой по его упругому животу. – Мне нравится хвастаться этим.
Джуд усмехнулся и приник к Оливии в долгом, страстном поцелуе.
– Мне еще нужно сделать кое-что срочное, – сказала Эмили, с каждой секундой все отчаяннее нуждаясь выбраться оттуда. – Было приятно встретиться с вами, Джуд. Уверена, еще увидимся.
– Здорово. Без сомнений, – ответил он, разрывая поцелуй. Он ушел в коридор, оставив Эмили и Оливию наедине.
– Ну-у, – протянула Оливия, – что думаешь? Теперь у меня есть свой гарантированный красавчик, а?
Эмили натянула куртку и повесила на плечо сумку. На губах ее играла улыбка.
– Где ты его встретила? И что случилось с Тиной?
Оливия пожала плечами:
– Как по мне, она была слишком тихой, да и её семье совсем не нравятся все эти девчачьи штучки. – Она проводила Эмили к двери, и ее глаза заискрились неожиданным светом. – Джуд пришел в галерею, искал фигурку, и я как-то убедила его позволить мне нарисовать его… Обнаженным.
Эмили засмеялась, тут же прикрыв рот:
– Ты нарисовала его портрет обнаженным?
– Нет, подруга. – Оливия положила руку на плечо Эмили, её улыбка была дьявольски коварной. – Я рисовала на его теле, пока он был обнаженным.
– Ты убиваешь меня. Знаешь об этом? – Эмили заключила её в объятия. – Правда убиваешь, и я обожаю тебя за это.
– О-о, я и сама себя убиваю, но еще больше я люблю то, как меня убивает Джуд. – Оливия отодвинулась, ткнув Эмили локтем в ребра. – Ты меня понимаешь?
– Да, я тебя понимаю, ненормальная.
Оливия удовлетворенно улыбнулась. Открыв дверь, она снова стала серьезной:
– Позвони мне сегодня и дай знать, как все идет, хорошо?
Эмили кивнула, реальность быстро накрыла её:
– Позвоню. – Она смотрела на Оливию какое-то время, затем взгляд пробежался по её первому в Нью-Йорке пристанищу. – Люблю тебя, Лив.
– И я тебя.
Когда Эмили вышла из квартиры, оставив прошлое позади, она почувствовала всплеск беспокойства по поводу будущего. Тем не менее, понимая, что встретится с ним. Ей нельзя больше прятаться, и надо потихоньку начать меняться, и ничто не сможет приковать её к себе прежней… Только она сама.
И этого… Этого она не допустит.
В воздухе витал аромат чесночного хлеба, когда Эмили открыла дверь в пентхаус. Беспокойство сковало руки, едва Гэвин появился в поле зрения, но начало исчезать по мере того как он приближался к ней с ленивой и аппетитно сексуальной улыбкой на губах.
Не торопясь, он изучил её и заключил в свои объятия.
– Чувствуешь себя лучше, или мне нужно поиграть сегодня в доктора? – он скользнул руками по её талии. – Хотя последнее могло бы быть для нас обоих вполне удовлетворительным, я бы предпочел, чтобы ты была здорова.
В животе Эмили порхали бабочки.
– Уверена, это было бы более чем удовлетворительно, – ответила она, взглядом скользя по губам, которые она отчаянно хотела поцеловать. Поддавшись соблазну, она встала на носочки и просто сделала это. Эмили наслаждалась моментом, пока его губы словно плавились под её губами.
– М-м-м, я так понимаю, тебе лучше, – сказал он, забирая её из коридора и ведя в гостиную. По-прежнему дразня её губы, он снял с плеча сумку и бросил на вращающийся столик за диваном. – Но не думай, что так просто отделаешься. У меня в шкафу полный докторский комплект, начиная со стетоскопа и заканчивая белыми чулками для этих прекрасных ножек.
Эмили запрокинула голову назад, в ее взгляде читалось недоумение.
– Ты серьезно?
– Нет, но я могу быстренько добежать до «Kiki De Montparnasse» на Грин стрит и прихватить для тебя что-нибудь шаловливое, если настаиваешь.
Эмили хихикнула:
– Ты только что говорил по-французски?
Гэвин улыбнулся, и ямочки на щеках стали отчетливее.
– Да… На самом деле, я бегло говорю по-французски. У меня очень талантливый язык. – Он припал к её губам, чуть-чуть дразня. – Но это не то, о чем бы ты еще не знала. Люблю воображать о тебе в белых чулках, хотя, должен признаться, предпочитаю видеть тебя в черных.
– Я думала, здесь ты предпочитаешь меня обнаженную. – Она снова хихикнула, когда Гэвин застонал. Наклонив голову, когда он начал прокладывать дорожку из поцелуев к её шее, Эмили заметила, как вода на газу начинает закипать. – Все закипает, – хрипло выдохнула Эмили. Ощущение его губ на ключице послало разряд удовольствия по позвоночнику.
– Уверен, так и есть. Я уже производил на тебя такой эффект. – Голос Гэвина вибрировал на коже Эмили, когда он начал расстегивать пуговицы её блузки. – Помнишь, я делаю с твоим телом то, что никто больше не может.
Несмотря на то, что была очень и очень возбуждена, Эмили ничего не смогла с собой сделать и громко засмеялась. Гэвин выглядел прелестно смущенным, но в этот момент вся нервозность разом обрушилась на неё, и она уже не могла остановиться.
Нахмурив брови, Гэвин посмотрел на неё вопросительно. Он убрал руки от её блузки, в то время как истерика продолжалась.
– Что? – его рот изогнулся в полуулыбке. – Я не профессионал, но, думал, мы были на чертовски правильном пути.
Эмили положила ладошки ему на грудь:
– Я говорила о воде на плите. Ты правда думаешь, я бы стала использовать слово «закипает», чтобы описать то, что ты делаешь с моим телом?
Гэвин моргнул:
– Это была попытка заставить меня чувствовать себя лучше? Если так, ты ужасно провалилась.
Эмили игриво поджала губки, запустив пальчики в его волосы:
– О-у, я задела эго моего мужчины?
– И не единожды, – заметил он. Словно огонь, животный голод зажег каждую его клетку, влияя на её. Он наклонился к её уху, и голос понизился до медленного шепота: – Но не беспокойся… Моим возмездием будет твоя прекрасная погибель.
Его обещание окутало Эмили, словно шелк. По телу побежали мурашки, когда он прижался ртом к её скуле, и от желания все внутренние мышцы напряглись. Придерживая рукой её затылок, Гэвин впился в её губы. Практически оставив её без дыхания, он зарылся пальцами в её волосах, настойчиво целуя, а потом все резко прекратилось. Пытаясь прийти в себя после страстного порыва его более чем изысканной тактики, Эмили слышала, как он давится смехом. Гэвин прошел на кухню. Как в тумане, Эмили рухнула на кожаный диван, сняла туфли и бросила их на мраморный пол.
– Эмили, – позвал Гэвин.
Голова все еще кружилась, она сглотнула и сделала глубокий вдох:
– Гэвин.
– Я просто заставил твое тело закипеть, сладкая, – подметил он с поднятой бровью и ухмылкой. – Будет ли верно сказать, что такого же результата сегодня достигну и я, когда твое обнаженное тело будет прижиматься ко мне?
Понимая, что мужчина, смотрящий на нее, ни много ни мало увлекающий, возбуждающий, сильный и всепоглощающий, Эмили просто кивнула. Его слова выбили её из колеи. Он улыбнулся той самой улыбкой, которая зацепила её в самый первый день, и направился на кухню.
Он открыл коробку пасты и бросил ее в кипящую воду. Поднялся пар, окутывая его. Включил еще одну конфорку, налил в сковороду немного оливкового масла и положил туда пару кусочков куриной грудки, обваленных в муке. Помыв руки, он достал из шкафчика две тарелки. Расслабившись, Эмили удивлялась, с какой легкостью он передвигается по кухне. Он справлялся со всем этой фигней. Он был, словно Эмерил, разве что еще невероятно горяч и, несомненно, натренирован. Учитывая то, что он целыми днями сидел в офисе, нет другого объяснения тому, что его тело оставалось в роскошной форме. Эмили скользнула взглядом по выцветшим джинсам, идеально сидевшим на его подтянутой талии. Она скромно поглядывала, как при каждом его движении мышцы играли под черной футболкой. Он был таким непринужденным, и все же таким сильным. Стало любопытно, знал ли он об этом.
Поскольку её кулинарные познания ограничивались приготовлением лапши быстрого приготовления или «Mac-n-Cheese», Эмили понимала, что стоит научиться чему-нибудь на кулинарных курсах. Учитывая, что у Гэвина был личный шеф-повар для приготовления большинства блюд, удивляло, что он прекрасно понимал, что делает. Впрочем, не впервые то, что делал или говорил Гэвин, её шокировало. Её заполнило теплое чувство спокойствия. Диллан никогда для них не готовил. Они всегда ужинали где-то. Не то чтобы ей не нравилось, когда её некоторым образом баловали, но она любила те мелочи, которые делал Гэвин. Каким-то образом, наблюдая, как Гэвин достает из холодильника бутылку белого вина и наполняет их бокалы, Эмили поняла, что он собирается заполнить её жизнь вот такими вот мелочами, которые значат гораздо больше, чем то, что когда-либо мог дать ей любой другой мужчина. В это короткое мгновение она улыбалась. Затем реальность того, из чего будет состоять сегодняшний вечер, снова атаковала каждый ее нерв. Она поежилась, сожалея, что солгала ему. Сглотнув, она сделала глубокий вдох и встала на ноги.
Она прошла на кухню и остановилась позади Гэвина, стоявшего у плиты. Обвила руками его талию, встала на носочки и положила подбородок на его плечо.
– Не знала, что ты готовишь. Ты становишься все сексуальнее и сексуальнее.
В этот момент он усмехнулся:
– Погоди. Я думал, что я шмекси? – он подцепил кусочек пасты в кастрюле и протянул назад, чтобы покормить Эмили.
Она взяла ее в рот.
– Шмекси? – спросила она, жуя, и немного смутилась. – Это твое новое словечко?
Обернувшись, Гэвин поднял бровь, его глаза были полны веселья.
– Нет, куколка. Оно твое с тех пор как ты перебрала с алкоголем, – он поцеловал её в макушку. – И я думаю, что это очень шмекси.
Она посмотрела на него и улыбнулась:
– Понятия не имею, о чем ты говоришь, но собираюсь просто принять это к сведению.
– Умница, – сказал он, уголок его рта слегка приподнялся. – Пойди присядь, шмекси. Все будет готово через минуту.
– Шмекси, – улыбнулась Эмили. – Что ж, чем я могу помочь, мистер Шмекси?
– Отнеси это на стол, – он взял корзинку чесночного хлеба со стойки.
– Это все? – спросила она. Прошла и села за стол. – Больше нет ничего, что я бы могла для тебя сделать?
Улыбаясь, Гэвин облокотился о стойку и скрестил руки на груди.
– Как ты можешь заставить такой простой и невинный вопрос звучать так сексуально?
Нацепив улыбку, Эмили уперла руки в бока.
– Может, это дар?
Гэвин закусил губу и направился к ней. Остановившись в дюйме от нее, он прошептал ей на ухо:
– В таком случае, могу ли я его распаковать?
Дыхание Эмили стало рваным от ощущения близости его мягкого голоса.
– Сначала ты должен поесть.
– Видишь? Ты только что снова это сделала, мисс Купер. – Он поднял руку к её шее. Запустил пальцы в её волосы, и глаза его отражали – Эмили не могла ошибиться – желание. – Ты знаешь, я люблю есть… На десерт.
Жар охватил Эмили, оседая в животе. Господи, он становится почти неотразимым. Выдохнув воздух, который задерживала все это время, Эмили покачала головой:
– Вам, сэр, необходимо учиться самоконтролю.
Пытаясь проявить свой самоконтроль, но все больше концентрируясь на том, какой драматический поворот приобретает разговор, Эмили отошла и села на стул.
С легким чувством шока в глазах Гэвин смотрел на неё секунду, а затем вернулся к плите:
– Ты исчерпала весь самоконтроль, который у меня когда-либо был. – Гевин помешал пасту и добавил туда немного томатного соуса. – Но ты это уже знаешь.
Правда. Это ударило ей прямо в лицо. Она знала, что он не может контролировать себя рядом с ней, и, несмотря на то, что испытывала то же самое на самых разных уровнях, именно в этот момент она никак не могла примириться с тем, что он хочет её. Не могла примириться с собой. Вопрос разорвал воздух, прежде чем она успела задуматься о нем:
– Почему ты выбираешь меня? Ты можешь иметь любую женщину, какую только захочешь. Почему я?
Повернувшись, Гэвин нахмурился:
– Почему я не должен хотеть тебя, Эмили?
Она пожала плечами:
– Потому что во мне абсолютно ничего нет. Я слабохарактерная во стольких вещах, а ты… Ты сильный. – Эмили замолчала, поерзав на стуле. – Ничего во мне не подходит тому, что тебе нужно или чего ты заслуживаешь.
Гэвин стоял абсолютно спокойно, в его взгляде читалась решимость.
– Зачем ты все это говоришь?
– Я могу назвать еще кучу причин, почему ты не должен хотеть меня. – Она снова пожала плечами, глядя на него.
– Я не хочу, чтобы ты продолжала называть бредовые причины, почему ты думаешь, я не должен хотеть тебя, – он подошел к ней, совершенно не понимая, откуда все это взялось. Взяв её за руку, он осторожно потянул за нее, поднимая Эмили со стула. Взгляд блуждал по её лицу. – Хочешь, перечислю причины, почему ты нужна мне, Эмили? Потому что ты именно для меня. Ты необходимость. Не желание. – Ее глаза наполнились слезами, губы дрожали, и Эмили покачала головой и начала что-то говорить, но Гэвин оборвал её. Он взял в ладони её лицо и приблизил к своему. – Не уверен, что ты когда-нибудь поймешь, но я уже говорил: ты нужна мне больше, чем мой следующий вдох. С того дня, как мы встретились, с той секунды, когда мой взгляд заметил тебя, не было больше никого, достойного занять хотя бы дюйм в моей голове, – он провел большим пальцем по её губам, прислонился своим лбом к её. – Бог создал меня, чтобы любить тебя. Позволь залечить мне раны в твоем сердце. Знаю, что этой сломленной девушки не существовало до Диллана. Я отказываюсь в это верить.
Любовь выше лжи. Доверие выше подозрений. Ее сердце разрывалось и замирало, когда Эмили сделала глубокий вдох:
– Я солгала тебе, – прохрипела она, вытирая слезы.
Гэвин проглотил вдруг возникшее чувство тревоги, медленно убирая руки от её лица:
– Подожди… Что? О чем ты мне солгала?
Его взгляд прожигал Эмили, заставив её отступить назад. В голове шумело, дышать стало невозможно, а тошнота обрушилась с пугающей силой. Эмили пулей бросилась в ванную, практически налетая на привезенные коробки, расставленные по всему пентхаусу.
– Эмили, – кричал Гэвин, следуя за ней.
Она забежала в ванную, хлопнула дверью и заперла её. Она согнулась над унитазом, начались частые, сухие рвотные позывы. За последние несколько часов в желудок не попадало никакой пищи, так что ничего не выходило.
Гэвин стучал в дверь, в голосе сквозило очевидное беспокойство:
– Эмили, дай мне войти.
Еще один ужасный спазм. Эмили покачала головой и уставилась в унитаз:
– Я… Мне нужна секунда, Гэвин.
– Нет, Эмили, – резко ответил он, колотя в дверь кулаками. – Открой дверь. Сейчас же.
И хотя она слышала в его голосе беспокойство, еще была слышна властность, и она не сомневалась: если сейчас не подчиниться, он выломает дверь. Выпрямившись, она набрала в легкие воздуха и медленно подошла к двери. С таким количеством эмоций, крутящихся внутри, она не могла толком разобрать, приближается она или отдаляется. Щелкнула, открывая дверь. Слова вылетели из её рта, прежде чем Гэвин успел заговорить:
– Ты знал, что каждая третья женщина подвергается эмоциональному или физическому насилию в отношениях?
И хотя мышцы тут же напряглись, кровь ускорила бег по венам, Гэвин смотрел на неё молча.
Шмыгнув носом, Эмили кивнула:
– Но самое смешное: все начинается не так. Начинается все прекрасно, близко к тому, что ты представлял себе как что-то цельное. А потом, капля за каплей, отношения меняются, и становится любопытно: может быть, ты сходишь с ума. Ты буквально начинаешь сомневаться в своей вменяемости. В одну минуту человек, которого ты любишь – добрый и заботливый, а в следующую – он уже не такой. Первые несколько раз ты не принимаешь это во внимание, ссылаясь на то, что у него плохой день, но потом это становится регулярной моделью поведения. Человек, принимающий все это, не понимает и начинает обвинять себя.
Находясь в полной боевой готовности, Гэвин сжал челюсти и постарался, чтобы его тон был спокойным. Проведя пальцами по её щеке, он спросил низким шепотом:
– Диллан поднял на тебя руку?
Дрожа всем телом, Эмили сглотнула:
– Ты знал, что психическое насилие может заставить жертву впасть в депрессию, чувствовать страх, беспомощность, отрицать собственную ценность и быть в отчаянии? Но это не имеет значения, потому что твои чувства не учитываются, и ты не осознаешь, что никогда и не будут. Порой мучитель заставляет тебя думать, что с тобой считаются. Затем ты снова возвращаешься к мысли, что только ты в этом повинна, не они. Но обычно твои потребности и чувства, если у тебя вообще есть чертова смелость показать их – а у большинства женщин нет – игнорируются, высмеиваются, сводятся к минимуму и отбрасываются. Тебе говорят: ты слишком требовательна или с тобой что-то не так. По сути, тебе отказано в праве чувствовать… Вообще что-либо.
Истерически рыдая, Эмили направилась в гостиную. Сев на диван, она посмотрела на Гэвина, вошедшего следом за ней, его взгляд был прикован к ней.
– Иногда ты отдаляешься от друзей или тех, кого любишь. Порой даже не позволяешь себе с кем-то дружить. Несмотря на то, что ты отдала человеку свое сердце и душу, его поведение становится таким непредсказуемым, что ты будто ходишь по минному полю. Но ты продолжаешь любить, потому что он не был таким, когда вы встретились, и твоя вина кажется такой очевидной. Затем – здесь приходит самая истеричная часть и вообще то, насколько искаженной становится вся ситуация – ты начинаешь придумывать оправдания его непростительному поведению в попытке убедить себя, что все нормально. Фактически, ты пытаешься изо всех сил убедить себя, что только ты заставила его стать монстром, в которого он превратился.
С колотящимся сердцем Гэвин опустился перед ней на колени. Электрический разряд, полный ярости, прошел по ее нервам, когда Гэвин взял ладошки Эмили, переплетая свои пальцы с её.
– Господи Боже, Эмили, скажи, что он сделал с тобой.
С бегущими по лицу слезами Эмили начала смеяться.
– Погоди, Гэвин. Фишка в том, что несколько женщин из организации по борьбе с домашним насилием сказали, что я сама позволила этому случиться, потому что «я продукт своей окружающей среды». Я имею в виду, не правда ли, как это банально? Я когда-нибудь рассказывала тебе о своих родителях? Рассказывала о том, как после того как папа бросил нас, моя мама продолжала искать кретинов?
Желая вырвать из неё ответ, Гэвин просто покачал головой. Эмили никогда настолько не открывалась ему, и он знал, что должен позволить ей говорить. Он сжал её руки, в то время как его грудь сжималась от каждого её неуверенного вдоха.
– Что ж, она искала. Она скакала от одного к другому так, словно назавтра мир собирался разрушиться. Понимаю, что быть единственным родителем было для неё тяжело. Понимаю. Ей непременно надо было подбирать каждого местного пьяницу в ближайшем баре для того чтобы он помог оплатить жилье за следующий месяц. Они какое-то время помогали, после чего исчезали, как мой отец, но это всегда имело свою цену. Она позволяла избивать себя, если ужин не был готов вовремя: к тому моменту, как открывалась входная дверь, – или если дом не был убран к моменту, когда они сбрасывали свои грязные сапоги. Все они выглядели по-разному, но были слеплены по одному образцу. Все и каждый в частности был сделаны из одного и того же куска дерьма.
Покачав головой, Эмили на этот раз сжала руки Гэвина.
– В общем, те женщины сказали, что в результате того, что я видела бессилие своей матери, сама стала слабой, а мама в свою очередь стала такой, наблюдая за тем, как дедушка бил бабушку. Они сказали, что я росла, думая, что это нормально для мужчины: так себя вести по отношению к женщине. Я росла, думая, что собственная ценность приносится в жертву нуждам мужчины, любой ценой. Даже если это означает снова и снова унижать себя.
– Но яблоко может далеко упасть от яблони. Пятьдесят процентов детей, которые росли, видя такое, никогда не пойдут по стопам своих родителей, независимо от того, мальчик ли наблюдает за тем, как его отец бьет маму, или девочка – за тем, как избивают её мать. Только это яблоко упало на ту же полянку, Гэвин. Это яблоко катилось по той же тропинке, что и её мать. – Остановившись, Эмили посмотрела на свои руки, переплетенные с руками Гэвина. Когда она снова посмотрела на него уже менее болезненным взглядом, все, что могла сделать – это произнести следующие слова: – Еще они сказали, что, борясь физически с Дилланом в день нашей свадьбы, я наконец-то разорвала этот круг.
Вот оно. Ответ на вопрос прямо перед ним. Вопрос, на который Гэвин уже знал ответ. Желудок ухнул вниз. Чувствуя как побелело лицо, Гэвин поднялся на ноги, а лезвия ярости пронзали грудь. Кровь. Он хотел крови Диллана, и прямо сейчас.
Эмили вскочила, но ноги подкашивались:
– Не надо. Пожалуйста, не надо, – прошептала она, глядя в его полные злобы глаза. Обхватила ладонями его лицо, их тела дрожали. – Я здесь, Гэвин, с тобой. И я в порядке. – Тишина вибрировала, она душила Эмили, видевшую, как Гэвин пытался себя контролировать. Хотя это не работало. Она видела, что он готов взорваться. – Я не сказала тебе, потому что не хочу, чтобы тебе было больно. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы или чтобы ты проходил больше, чем уже прошел. Пожалуйста, не презирай меня за эту ложь. Пожалуйста, не надо.
Гэвин знал, что она соврала той ночью. Что-то глубоко внутри говорило ему это. Но тем не менее, другая его часть обманывалась, веря ей. Гэвин смотрел на неё в замешательстве, и гримаса боли появилась на его лице.
– Я никогда бы не смог ненавидеть тебя, Эмили. Ты веришь мне, когда я говорю это?
Эмили кивнула, чувствуя, как слезы градом катились по щеками.
– И ты беспокоишься обо мне?
– Да, – еле слышно согласилась она. – Я должна защитить тебя от всего этого. Все из-за меня.
– Защищаешь меня после всего, что он сделал с тобой? – спросил он с раздражением в голосе. Гэвин поднял руки к её лицу, цепляясь за неё взглядом. – Боже мой, Эмили, всё это случилось не из-за тебя, но ты не можешь просить меня нечего с ним не делать.
– Пожалуйста, – плакала она.
Стиснув зубы, Гэвин отвернулся:
– Нет.
Страх ударил Эмили прямо в живот, когда она увидела, как Гэвин схватил со стойки ключи. Когда она направилась к нему, в голове огнем горели картинки того, что он собирался сделать. Эмили забилась в такой истерике, на которую, думала, не способна. За свою жизнь она плакала много раз, но ничто не шло в сравнение с тем, что сотворили эти крошечные образы в её голове. Она не могла дышать, не могла думать. Ноги ощущались так, словно она тащилась по вязкой грязи, она с трудом прошла по пентхаусу. Схватила руку Гэвина, когда тот собирался открыть входную дверь.
Гэвин повернулся с жестоким выражением лица:
– Ты просишь меня не быть мужчиной, Эмили, и я ни хрена не могу сделать это. Не могу. Ты моя, и если бы я не уехал, этого бы не случилось. Не проси не делать все правильно единственным известным мне путем.
Дыхание оборвалось и сердце разбилось от осознания, что он винил себя. Эмили колебалась секунду, прежде чем поднести руку к его лицу. Она дотронулась до скулы, покачала головой, переходя на тихий шепот:
– Гэвин Блейк, ты гораздо больше мужественный, чем все, кого я когда-либо знала. Ты ласковый. Добрый. Ты сильный и остроумный. Ты привлекательный и горячий, ты можешь заставить большинство девушек растечься бесформенной лужицей самыми простыми словами, – убрав руки от его скул, она положила их ему на грудь. – Ты совершенно не умеешь скрывать свои чувства, и ты не мог бы сделать что-то, чтобы заставить меня еще больше тебя любить. Ни единой вещи. – Встав на носочки, она, нервничая, потянулась пальчиками к его шее, притягивая к себе его лицо. – И не смей винить себя за это.
Борясь с бешенством, прожигающим внутри дыру, Гэвин прислонился лбом к её лбу.
– Нет, Эмили. Если бы я не уехал….
– И если бы я не приняла его обратно.
– Он ни хера не должен был касаться тебя, – выдохнул он, стараясь сдержать злость. – Это не одно и то же.
– Я знаю. Но хочешь знать кое-что? – Гэвин положил руки ей на бедра, крепко вцепившись пальцами, и посмотрел куда-то. Эмили дотронулась до его щеки и вернула себе его взгляд. – Если ты выйдешь за эту дверь и пойдешь за ним, тогда ты ничем не отличаешься от тех, с кем я сталкивалась. Пожалуйста, не забирай у меня этого мужчину, Гэвин. Пожалуйста.
Да пошло оно все к черту. Взгляд её глаз под припухшими от слез веками в сочетании с тихой мольбой, сорвавшейся с губ, заставил Гэвина чувствовать себя так, будто его приперли к стене. Мозг был в ауте, сравнявшись с землей её словами. Разрываясь между потребностью выбить из Диллана каждый дюйм его жизни и нежеланием тащить Эмили через еще большее дерьмо, Гэвин чувствовал, как внутри него росло напряжение.
Она открылась ему, загнав свою боль и болезненные воспоминания ему под кожу. Перед этим казалась недосягаемой, но сегодня она утопила все свои страхи в море доверия, которым, Гэвин знал, только он и владел. Но, черт возьми, он не сможет убежать от ненависти, если спустит Диллану с рук то, что он сделал. Мужские инстинкты кричали ему уничтожить мужчину, который причинил боль его любимой женщине. Женщине, которая принадлежала ему. Он совершенно… Чертовски… Взвинчен.
Погруженный в свои мысли, Гэвин сжимал челюсти, пока не стало больно. Смотря в глаза женщине, без которой, он знал, не сможет жить, Гэвин принял решение, которое, как он надеялся, не будет преследовать его каждый божий час до конца жизни.
– Я не пойду за ним. – Он съежился, когда слова сорвались с губ. – Обещаю. Но ты расскажешь мне, куда он тебя ударил. Понимаешь меня? Мне надо знать.
Эмили видела нежелание в его глазах, но его голос звучал искренне. Эмили восстановила дыхание и уверенно кивнула:
– Да, – проплакала она.
Грудь Гэвина стянуло от боли в её голосе. Нежно взяв её за руку, он прошел в кухню и выключил огонь, на котором стояла обжаренная до хрустящей корочки курица. Гэвин мог почувствовать, как напряглась рука Эмили, когда минуту спустя он прошел вместе с ней в спальню. Смотря друг на друга, они стояли молча, как будто оба не знали, что сказать.
Пытаясь стереть с лица все следы злости, Гэвин обнял её за талию и теснее прижал к своему телу. Спустя секунды она обмякла в его руках, слезы покатились сильно и быстро. Он зарылся носом в её волосы, вдыхая сладкий запах шампуня и пытаясь подготовиться к тому, что она расскажет. Мозг даже близко не мог понять, как кто-то мог причинить ей боль. Она была хрупкой. Любящей. Ранимой. При всем своем собственничестве, Гэвин знал: её прикосновения были единственным, что было правдой, чистотой. Диллан методично обнажал её, слой за слоем, раскрывая те части, которые женщина обнажать не должна. В этот момент Гэвин боялся, что нарушит обещание не идти за больным ублюдком. С каждой секундой Эмили содрогалась в его руках, Гэвин же был угрожающе близко к тому, чтобы потерять видимость контроля.
Когда плач Эмили перешел в тихие всхлипы, дыхание замедлилось в нормальный ритм, Гэвин ласково приподнял её подбородок. В его взгляде плескалось понимание:
– Ты в порядке?
Эмили вытерла нос.
– В порядке. А ты?
Он не был. Даже близко. Выбит из колеи. Но желая сохранить её спокойствие, насколько это возможно, Гэвин кивнул.
– Господи, ты даже еще не поела, – устало вздохнув, Гэвин погрузил руку в волосы Эмили. – Голодна?
– Нет, – прошептала она. Она не была. Все еще чувствовала себя так, будто ее могло стошнить, и еда была последнее, о чем она думала.
– Ладно. Я пойду ополосну лицо. – Он наклонился и нежно её поцеловал. – Скоро вернусь.
Эмили кивнула и смотрела, как он исчез в ванной. После того как он закрыл дверь, она глубоко вдохнула, пытаясь прогнать из тела напряжение. Не сработало. Она не хотела рассказывать Гэвину детали того утра. Дьявол, пересказ случившегося может быть сокрушительным ударом по его психике. Это было плохо: видеть, как Гэвин боролся с инстинктами пойти и достать Диллана. Это определенно могло быть чересчур.
Она отбросила ужасные мысли и порылась в привезенных коробках, где до сих пор лежали её вещи. Достав пижаму, она натолкнулась на фотографию: мама и сестра в поездке по Санта Крус много лет назад. Приятные улыбки освещали фото. Те маленькие передышки воспринимались как островки добра среди хаосе, наполнявшем их жизни, но в этом были они. Кусочки спокойствия. Кусочки чего-то, что никогда не было постоянным. Рассматривая фотографию, Эмили проглотила слёзы, понимая, что сегодня выплакала уже достаточно. Она затолкнула эту память под стопку свитеров.
К тому времени, как она сняла рабочую одежду и переоделась в домашние штаны и футболку, Гевин вышел из ванной. На нем были только боксеры, а его лицо было еще злее, чем пару минут назад; Эмили смотрела, как он сел на край постели. Что-то в его позе её встревожило. Казалось, будто те несколько минут, что он дал себе, превратили его в огромный воспламеняющийся комок взбешенного альфа-самца. Эмили нервно сглотнула и забралась на кровать. Господи, все чего она хотела – смягчить борьбу, которая шла внутри него. Пристроившись сзади, она положила руки ему на плечи и массировала, пытаясь прогнать напряжение, волнами исходившее от него.
Она тщательно выбирала слова:
– Гэвин, – начала она, голос звучал мягко, – почему бы нам просто не лечь спать? Прямо сейчас мы оба эмоционально истощены. Можем поговорить об этом завтра.
Не отвечая, Гэвин покачал головой. Размял шею и облокотился на подушки, расставленные в изголовье кровати.
Сидя на коленях, Эмили повернулась и посмотрела на него. Тени холодной враждебности танцевали на его лице, и все это заставляло её чувствовать себя виноватой, что не позволила ему поступить так, как он отчаянно хотел. Она отвела взгляд, не в силах больше выносить его боль.
– Посмотри на меня, Эмили. – Скомандовал он измученным шепотом. И ее взгляд снова встретился с его глазами. Гэвин чувствовал её нервозность, колебания, и пошло все к черту, если это не путало его мысли. – Иди сюда, – сказал он, протягивая руку.
Она взяла, и он потянул её к себе. Прижавшись к нему, Эмили положила голову ему на грудь. Несмотря на то, что ее тело переполняло напряжение, дразнящий аромат его одеколона и четкое ровное биение сердца успокаивали её, заставляя чувствовать себя в безопасности. Его рука, гладившая спокойными движениями ее спину, все больше погружала Эмили в спокойствие, которое мог создать только Гэвин.
– Куда он тебя ударил?
Она знала, что все к этому шло, но вопрос вызвал пробирающую до костей дрожь, выталкивая её из только что обретенного спокойствия. Сжавшись в тугой комочек и отодвинувшись от него, Эмили подняла голову и посмотрела в его изучающие голубые глаза. Она подняла руку и дотронулась до шрама над бровью, о котором всего пару дней назад он спрашивал. И о котором всего пару дней назад она соврала мужчине, которого любит. Мужчине, в чьем доверии нуждалась. Эмили чувствовала, как от напряжения вытянулось его тело. Злость огнем пылала в его глазах. Эмили видела, как заходили его желваки, когда он смотрел на неё. Помимо участившегося дыхания Гэвина, в воздухе повисла тишина, тяжким грузом оседая на сердце Эмили.
– Я в порядке, – прошептала она, изображая уверенность.
Гэвин закипал. Необходимость стереть Диллана с лица земли поселилась в каждой клетке, жилке и мышце Гэвина. Однако желание успокоить Эмили заставило его собраться и оставаться хладнокровным. Он аккуратно посадил её верхом на себя, поместив ее ноги себе на бедра. Он почувствовал, как она дрожит, и это срывало крышу. Черт с ним… Скверно.
Смотря на крошечный шрам, он провел по нему большим пальцем. И хотя он был едва заметен, одно осознание того, каким образом он получен, лишало Гэвина слов. Как мог мужчина, настоящий мужчина сделать такое с женщиной? Гэвин не мог даже начать переваривать это. Потянувшись, он одной рукой обнял её за талию, другую положил ей на затылок, и наклонил её лицо к себе. Секунду он смотрел в её глаза, прежде чем прижаться губами к отметине, которая навсегда останется клеймом на её лице. Клеймо, оставленное кретином, который никогда её не заслуживал.
– Куда еще он тебя ударил, Эмили? – Гэвин посмотрел на неё. Он осознавал, что по большей части сам себе причиняет боль, но какая-то его часть нуждалась в том, чтобы пройти через это. Эмили страдала гораздо больше, чем он. Или нет. На этот вопрос он не мог определенно ответить, потому что это была боль, которую он никогда не переживал.
– Моя губа, – тихо ответила она, видя, как взгляд Гэвина становится бешеным. Она застыла.
Гэвин поежился, борясь с порывом выбежать из дома.
– Твоя губа, – сказал он спокойно, пытаясь звучать убедительно. – Черт, он ударил тебя по губам? – Эмили нерешительно кивнула. Смотря, как дрожат её губы, Гэвин уловил аромат её духов. В этот момент, все о чем он мог думать – это расклеймить эти губы. Он впился в её губы жестко и стремительно.
Эмили едва слышно захныкала, когда их языки переплелись, горячие и влажные. Его поцелуй был полным отчаяния, крайне необходимым и разрушающим. И хотя его чувства собственника застигли её врасплох, она понимала – он заново клеймил её. Она знала это, и ей было плевать, поскольку она тоже его хотела. Ей это было нужно, и ему тоже – «пометить» её. Она пальцами зарылась в его волосы, притягивая сильнее, в то время как её сердце разрывалось.
– Детка, я не могу поверить, что он сделал тебе чертовски больно, – выдохнул Гэвин. – Я всегда буду только боготворить эти губы. Всегда буду боготворить это тело, – сильнее сжав заднюю часть её шеи, Гэвин углубил поцелуй. – Когда я смотрю на тебя, чувствую, что смотрю на вторую половину себя самого. Ты заполнила пустоту в моей душе, и поэтому ты Богиня для меня. Именно так я всегда буду к тебе относиться. До конца твоей жизни. Это я тебе обещаю. Даю тебе это чертово обещание.
Эмили сильнее поцеловала его. Его слова вытатуированы на её сердце, а его поцелуй практически исчерпал воздух из её легких, да ей он и не был нужен. Она хотела дышать только им.
Пока Гэвин стаскивал футболку с Эмили, он осознал, что данные обещания легко будет выполнить. Он лучше будет гореть на самом последнем этаже ада, чем заберет свои слова назад, потому что она была Богиней в его жизни. Его возлюбленной. Его другом. Навсегда его.
Но плевать он хотел на пылающие котлы ада, начав возрождать свою любимую, потому как знал, что одно обещание сдержать не в силах – он будет защищать её до самой смерти.
Самая гадская часть, да поможет ему Бог…
Он не может ждать, чтобы нарушить его.
Глава 8
Да пошло оно
– Гэвин, не мог бы ты вернуться и ответить на вопросы мистера Розенталя относительно нашего сотрудничества?
Глубокий голос Колтона без предупреждения вторгся в мысли Гэвина. В коварные мысли, которые съедали его последние шестнадцать часов с тех пор как Эмили рассказала ему, что сделал Диллан. Сидя на заседании в окружении руководителей, представляющих одного из лидирующих фармацевтических гигантов страны – нуждающихся в крупной рекламной кампании – Гевин понимал, что должен уделить им внимание. Но не уделял. Его внутренний мир перевернулся, а сердце кровоточило. Не было адекватных слов, которые бы могли передать его внутреннее состояние этим пятничным поздним утром.
Его рассудок лишился сна.
В темноте Гэвин разглядывал потолок, прижимая к себе Эмили. Слушая её спокойное дыхание, Гэвин лежал без сна, возбужденный от бегущего по венам адреналина, и пытался выбросить из головы образ Диллана, избивающего Эмили. Но не имело значения, как сильно он старался – это не работало. Собственный мозг его же и подставил. В ушах звенел настойчивый звон желания почувствовать кровь Диллана на своих руках. Он видел все это, пока солнце не встало. Он и подумать не мог, что мягкое тело Эмили, сплетенное с его, не сможет увести его от края, за которым – только убийственное разрушение, куда он с таким рвением собирался шагнуть. Прошлая ночь доказала: несмотря на то, что объятия Эмили немного притупляли бурлящую под кожей злость, они не смогли затушить полыхающее внутри пламя.
Колтон повторил свою просьбу, вырывая Гэвина обратно в настоящее. Он поднял отяжелевшую голову, и взглядом остановился на брате. Колтон смотрел в замешательстве, омрачающем лицо. Гэвин порылся в бумагах перед ним. Когда услышал, как один из четверых джентльменов, сидевший напротив, вежливо покашлял, Гэвин нарушил тишину.
Он покачал головой и снова посмотрел на Колтона:
– Нет. Я не могу ответить на его вопрос, – он бросил стопку бумаг на переговорный стол. – Почему бы тебе не выйти и не дать им нужную информацию, Колтон. – это не было вежливой просьбой, более того – это было заявление: сейчас не время тягаться со мной. Лицо самого пожилого из мужчин посерело, сливаясь с цветом волос. И снова тишина накрыла помещение.
Нахмурив брови, что Гэвин легко распознал как явное ухудшение ситуации, Колтон прочистил горло. Он отвел взгляд от Гэвина и сосредоточился на нетерпеливых руководителях:
– Приношу свои извинения, джентльмены. Похоже, мой брат встал сегодня не с той ноги. – Он непринужденно пожал плечами, в ухмылке приподняв уголок рта. Искоса посмотрел на Гэвина. Юмор занял место плохого настроения. – Очевидно, он не ложился прошлой ночью.
Спустя пару секунд стол переговоров взорвался смехом, но ни один из них не принадлежал Гэвину. И, несмотря на то, что он очень хотел дать своему брату оплеуху за его сарказм, он был впечатлен тем, как быстро этот придурок нашел остроумный ответ. У Колтона всегда был дар к этому, и, надо заметить, это всегда уменьшало напряжение в офисе. Гэвин отразил глупую улыбку на лице брата, отклонившись на спинку кресла, и потер усталой рукой подбородок. Он сосредоточился на настенных часах, игнорируя дерьмовую болтовню Колтона, который обрабатывал группу в попытке заполучить самый крупный контракт, на который была способна «Блейк Индастриз». Деньги были самой далекой мыслью в голове Гэвина, пока он отсчитывал время. Одиннадцать пятнадцать. Немногим больше часа оставалось до его встречи с Эмили. Прежде чем уснуть вчера ночью, Эмили ласково предложила спокойно пообедать в маленьком кафе на территории Бэттери-парка, после того как она пораньше улизнет с работы. Гэвин понимал, что она пыталась успокоить его нервы. Это одна из тех вещей, которые он любил в ней – способ, которым она его успокаивала. Господи, он охренеть как любил её. Он отказывался от всего ради неё. Да хоть путешествие вокруг света безо всякого плана, если она настоит. Не существовало ограничений или черты, за которую он бы не был готов зайти, только чтобы сделать её счастливой. Сейчас ему просто нужно убедить её, что она достойна каждой частички этого.
Мгновение спустя мысли Гэвина снова были прерваны, потому как вся группа поднялась из-за стола, довольно улыбаясь. Гэвин встал и с удивлением посмотрел на Колтона. Тот ответил ему самодовольной ухмылкой. Гэвин знал: это его способ показать, что он заполучил контракт без его помощи, и он был чертовски уверен, что как только все разойдутся, Колтон обрушит на него словесный понос своего неудовольствия. Гэвин мог бы наплевать на это.
– Звучит как план игры, Колтон, – сказал мистер Грей – седовласый руководитель, пожимая Колтону руку. – Мы пришлем вам готовый контракт завтра к концу рабочего дня.
Колтон засиял улыбкой победителя:
– Отлично. С нетерпением ждем нашего с вами сотрудничества. Вы сделали правильный выбор.
– Давайте просто будем надеяться, ваш брат будет исправно трахаться, пока вы вместе владеете компанией, – холодно сказал мужчина, наклоняясь, чтобы пожать Гэвину руку. И снова зал взорвался смехом. И снова Гэвин не смеялся. – У меня есть некоторые связи в этом городе, если вам необходима помощь в этом плане. Недешево, зато уверяют, что это стоит каждого пенни.
Гэвин принял его руку, сжав её сильнее обычного, учитывая, что ему не понравился комментарий придурка. Это не важно. Гэвин знал, как справиться с таким типом, не будучи слишком агрессивным. Или нет. Губы Гэвина растянулись в хитром оскале:
– Уверен, так и есть, и я ценю предложение, но никогда не пользуюсь такого рода услугами. Обычно ко мне приходят добровольно. Но эй, думаю, вы делаете то, что приходится делать. – Улыбка мужчины угасла, вместо неё нахмурились брови, но Гэвин не дал ему шанса сказать что-либо.
– Будем ждать контракты, мистер Розенталь, – сказал Гэвин, подходя к двери. Придержал её для холеных богачей, смотревших на него. – Мой брат прав. Вы сделали правильный выбор. «Блейк Индастриз» отскребет дерьмо с вашей компании. Мы оставим вас такими же богатыми. Сухой мартини и изобилие дорогих девочек по вызову.
Нахмуренные брови мужичка разгладились, когда губы изогнулись в медленной, нахальной улыбке:
– Я изначально верю, что вы с братом все сделаете правильно, мистер Блейк. Но так чтобы ты знал, парень: я не пью сухой мартини. Предпочитаю скотч. «Single Highland Malt Scotch» компании Dalmore, урожай 1962 года, если быть точным.
– Отличный выбор, – сказал Гэвин, расстегивая свой синий костюм от «Ermenegildo Zegna» за 22 тысячи долларов. Гэвин знал, что это мужик был наглый хрен и пытался развести его на бутылку скотча за 58 тысяч долларов. Гэвина улыбнулся с намерением поставить ублюдка на место. – Попрошу нашу секретаршу послать вам пару ящиков, чтобы вы должным образом запаслись. Звучит хорошо?
Мужчина колебался секунду, взгляд стал более острым:
– Звучит очень хорошо. Увидимся в начале марта. – Не сказав больше ни слова, он кивнул Колтону и вышел, а его команда таких же заносчивых выродков ушли следом за ним.
Гэвин прошел по офису и усмехнулся, когда услышал, как Колтон громко хлопнул дверью.
– Какого хрена только что было? – гаркнул Колтон. – Мало того, что ты был, как в тумане, всё совещание, так еще почти прикончил чертов контракт в типичной манере Гэвина.
Гэвин повернулся, сощурившись:
– И какого хера это должно означать?
– Мне надо произнести это по буквам, парень?
– Да. Может и надо, – холодно ответил Гэвин. Скрестив на груди руки, он присел на край стола и ждал ответа брата.
Наклонив голову, Колтон засунул руки в карманы:
– Серьезно, мы месяцами работали над предложением. Где тебя черти носили?
Слова были резкими, и Гэвин мог утверждать, что Колтон терял терпение. И хотя у Гэвина был дерьмовый день, его настигло чувство вины. Дьявол. Колтон был прав. Они работали бесконечное количество часов, чтобы заполучить контракт. Да хрен с ним; его брат ночь за ночью проводил вдали от Мелани и их малышей, чтобы удостовериться, что все готово к встрече.
Лицо Гэвина смягчилось:
– Я прошу прощения, хорошо?
Колтон вздохнул и сказал уже спокойнее:
– Что с тобой происходит, парень? Похоже, тебя что-то беспокоило, когда ты появился этим утром.
Гэвин посмотрел на часы. У него было мало времени, чтобы объяснять, что случилось. Снова обратив внимание на Колтона, он почувствовал, как кровь закипает в теле:
– Диллан избил Эмили в день их свадьбы.
У Колтона отвисла челюсть:
– Что?
– Да. Он к чертям собачьим избил её, а вчера показался у её работы. – Встав, Гэвин запустил в волосы руки, как только подумал об их с Эмили разговоре, который состоялся прошлой ночью после их занятий любовью. Она еще сильнее перевернула его мир, рассказав, что Диллан приходил к школе. И хотя в ту секунду он хотел уговорить её бросить работу, но не смог. Преподавание значило для неё слишком много, и она любила своих учеников. Но все уже было в порядке. Не сообщив Эмили, он уже сделал нужный звонок утром, удостоверившись, что за ней повсюду будут приглядывать. Немного наличных и старый приятель, который только что отмотал семилетний срок в северной части штата, будет тенью преследовать Диллана до конца его гребаной жизни. – Ты знал, что он избил её?
У Колтона выпучились глаза:
– Господи, Гэвин! Какого черта ты пришел к выводу, что я знал об этом? Нет, я не знал.
– Я так решил, потому что Тревор, по всей видимости, знал и ничего мне не сказал. – Гэвин прошел по кабинету в поисках ключей, в то время как в голове по второму кругу прокручивался вчерашний разговор. Он пытался избавиться от всех эмоций, которые прочно засели в его голове. И хотя Эмили утверждала, что Тревор обещал рассказать все, только если они будут созваниваться, это не устраивало Гэвина. Они с Тревором виделись в день, когда Эмили переехала в его пентхаус. Фактически, негодяй вел себя так, как будто жизнь – это просто роскошь. Малой дал Гэвину понять, что его жизнь теперь станет сложнее, чем прежде.
– Он знал и ничего не сказал? – спросил Колтон, садясь за стол. – Давай-ка все проясним. Я твой брат. Я бы никогда не скрыл от тебя ничего подобного. Уяснил?
– Да, уяснил. Но он для меня как брат, – пробормотал Гэвин, снова проверяя часы. Несомненно, его водитель уже забрал Эмили с работы. Надо идти, чтобы, проехав через весь город, вовремя успеть встретить её. – Я еще не говорил с ним. Но обязательно поговорю в скором времени. Тогда и разберусь.
– Понимаю, – ответил Колтон. – Кроме того, уверен, что разборки с Дилланом – на первом месте в списке твоих приоритетов. – Колтон повертел шеей и хрустнул суставами, коварная улыбка появилась на губах. – Я немного старше тебя, и не такой любитель как ты, но если тебе нужна моя помощь, я с удовольствием повеселюсь с идиотом пару раундов.
Гэвин мгновение колебался, прежде чем повернуться к двери:
– Слушай, я должен идти. У меня ленч с Эмили через сорок пять минут.
– Подожди, – выпалил Колтон, вставая. – Как ты можешь вот так просто смотреть на меня? Только не говори, что не собираешься немного прополоскать этого мудака за сделанное. Знаю, что ты лучше, чем сам думаешь. В чем дело?
Вздохнув, Гэвин остановился в шаге от двери и повернулся:
– Эмили взяла с меня обещание, что я не пойду к нему.
От этого Колтон нахмурил брови и усмехнулся:
– Гэвин, ты имеешь дело с женщиной, которая взяла с тебя обещание не покупать ей машину, потому что считает, что они не нужны на Манхэттене.
Гэвин не смог не улыбнуться:
– Да знаю я, ладно? Кого заботит, что это Манхэттен. Она понятия не имеет, что я уже заказал ей машину.
– Точно, – улыбнулся Колтон и снова сел. Снова став серьезным, подбородком облокотился на руки. – А сейчас иди к Диллану и задай там жару. То, о чем Эмили не узнает, не навредит ей. – Колтон замолчал, не отводя глаз от Гэвина. – А вот то, что ты держишь в себе, убьет тебя.
Колтон сказал последние слова с такой легкостью, только вот истина в них прозвучала как выстрел в кабинете. Борясь за то, чтобы оставаться верным данному Эмили обещанию, и сильно желая почувствовать кровь Диллана, Гэвин просто вышел из офиса.
Не имеет значения, утро ли это, середина дня или послеполуденный час пик, движение на Манхэттене замирало. К хренам собачьим. Замирало. После этого Гэвин начинал думать, что нежелание Эмили иметь машину было не таким уж и беспочвенным. Но как он ни старался, он пристрастился к вождению. Конечно, он мог бы ездить со своим водителем на лимузине, как богатый ублюдок, каким его считают некоторые, только он не мог отпустить то чувство контроля, которое появлялось, когда он был за рулем. Он любил его. Окна открыты, музыка грохочет, и не важно, стоит ли чертов Манхэттен или нет – это были его крупицы счастья, которые действительно успокаивали нервы и собирали в кучу мысли. Тем не менее, по мере того как Гэвин маневрировал среди огромного потока машин, переполнявшего улицы, спокойствие – это было не то, что он чувствовал. Нет. Даже близко. Голова гудела. Мысли с каждой секундой становились все более мрачными. И хотя динамики разрывала песня «The Red» в исполнении группы Chevelle, единственное, что мог слышать Гэвин – были слова Колтона, эхом звучащие в его голове.
«То, что держишь в себе, убьет тебя»
Удерживать в себе – это убьет Гэвина. Он знал это. Он также знал, что если продолжит бездействовать, это превратит его в жестокого человека. И хотя он не мог сейчас описать свои мысли, он боялся, что станет обижаться на Эмили с течением времени. Кафе, в котором они с Эмили должны были встретиться, уже находилось в поле зрения: он видел её, сидящую за столом и ждущую его. Всего несколько сотен шагов, и он будет там. Еще несколько минут, и он сможет сдержать обещание. По крайней мере, сегодня.
«Но то, что сдерживаешь в себе, убьет тебя».
«Убьет тебя…
Убьет тебя…
Убьет…
Тебя…»
– Проклятье, – зарычал Гэвин. Прежде чем мозг успел понять, что делает тело, Гэвин из крайнего левого ряда резко крутанул вправо как раз в тот момент, когда светофор загорелся зеленым. Он не мог видеть или слышать их, но в его сторону был направлен шквал сигналов и выставленных взбешенными Нью-Йоркскими водителями средних пальцев. Его новая цель? Офис Диллана в финансовом квартале. Сжигая сцепление, Гевин трактором пер по переполненным городским улицам, чудом умудряясь никого не убить. И это не означает, что он не был близок к этому. Кровь закипела, когда он проскочил на красный свет на пересечении Чёрч стрит, чуть не подрезав открытый и полный туристов двухэтажный автобус. Снова взрыв сигналов. И снова Гэвин не слышал их. Перед глазами повисла кроваво-красная пелена, поэтому он не видел пешеходов, которые отпрыгивали на тротуары, в попытке скрыться с пути мчавшегося Ferrari FF.
Кровь. Чертовски. Красная.
Одной рукой сжимая руль, другой рукой он срывал с шеи галстук. Как только заехал в подземный гараж офиса Диллана, он сбросил пиджак, заплатил за парковку, после чего занял там место. С размаху открыв дверь, а после с шумом захлопнув её, Гэвин прошел к лифту и ударил по кнопке этажа Диллана.
Гэвин больше не вел запутанную борьбу в своей голове. Он закатал рукава и глубоко окунулся в мрачное море спокойствия. Он кормил свое тело тем, о чем оно умоляло, тем, в чем оно нуждалось; и поэтому он чувствовал себя отлично. Кайфовал. Пока он поднимался на пятнадцатый этаж, тени на лице Эмили опутали его мысли. Сердце оборвалось, когда он посмотрел на свои часы. Мысль о ней, сидящей в кафе в ожидании его и не подозревающей о том, где был он, сильно беспокоила его. И все же он не мог остановиться.
Как только двери лифта открылись, Гэвин покинул его, выходя в суматоху офиса. Это было то, что он привык видеть. Одетые в дешевые костюмы, купленные на e-Bay, и галстуки, подаренные бабушками на совершеннолетие, молодые, жадные до денег щенки мерили шагами пространство перед своими рабочими кабинками. С блютуз-передатчиками в ушах и утонченным богачом на другом конце, они говорили быстро, пытаясь урвать кусок из портфеля, в котором гораздо больше наличных, чем они смогут заработать за целую жизнь. Они кивали подбородками в знак приветствия, и Гэвин, быстро проходя через этот хаос, понимал, что некоторые узнавали его. Он просто кивал в ответ. Ни один из них не закончит свой разговор с потенциальным денежным мешком, в котором они нуждались. Полагая, что он выпивал с кем-то из них кружку пива или две еще в те годы, когда Диллан приглашал его, Гевина не заботило, закончат ли они свой разговор, чтобы остановиться и поздороваться. Внимание было сосредоточено на двери в левом углу крупного офиса. За ней был кусок мяса, который Гэвин собирался разорвать. От спокойствия не осталось и следа, и по мере приближения Гэвин чувствовал, как неутоленный голод разрывал грудь надвое.
– Привет, Гэвин, – промурлыкал знакомый женский голос.
Гэвин отвлекся от двери, за которой скрывалась причина его неудавшегося ленча, нот только ноги так и не остановились:
– Привет, Кимберли. Он в офисе?
Пышногрудая блондинка кивнула:
– Конечно там.
– Хорошо, – отрезал он, огибая угол её стола.
Когда подошел к двери, Гэвин согнул свои высоченные шесть футов и три дюйма (190см) в попытке заглянуть под мини-жалюзи, закрывающие половину стеклянной двери. Взгляд остановился на спине Диллана. Он стоял перед свои столом, скрестив на груди руки. Одним резким движением он распахнул дверь и закрыл её. Затем он повернул замок, отрезав их от любого, кто попытается войти.
Да начнется долбаная игра.
Не оборачиваясь, Диллан раздраженно выдохнул:
– Кимберли, сколько раз за последние несколько месяцев я говорил, что больше не трахаю тебя здесь? Возвращайся на свое рабочее место, я позову тебя позже, если почувствую, что хочу этого.
– Это не Кимберли, говнюк, – прорычал Гэвин. Взгляд нацелился на Диллана, когда тот повернулся. – Я говорил, что придушу тебя голыми руками, если когда-нибудь снова к ней прикоснешься.
Сощурившись, Диллан открыл рот, но прежде чем слова смогли вылететь оттуда, Гэвин перехватил его, впечатав в стол. Несмотря на громоздкость, цельный кусок вишневого дерева треснул на пару дюймов под тяжестью веса двух мужчин, завалившихся на него. С Дилланом, зажатым под ним, Гэвин схватил того за шею, едва ли заметив, как удар кулака пришелся на его рот. Кровь из его рассеченной губы капнула на щеку Диллана, стекая по подбородку. Едва Гэвин посмотрел в бездушные глаза человека, которого он когда-то считал своим другом, образ Эмили, терпящей его грубое обращение, заставил адреналин наполнить его вены. Злость закипала, и Гэвин не собирался останавливать её извержение.
Руками сжав горло Диллана, Гэвин поднял его голову и снова крепко приложил об стол. Она ударилась о поверхность стола с жестким стуком. Гэвин был уверен, что расколол череп Диллана.
– Ты – слабак! – выплюнул Гэвин, его всего трясло. – Я говорил, что убью тебя нахрен, если сделаешь ей больно!
– Да пошли вы оба! – с трудом произнес Диллан, корчась под весом Гэвина.
Гэвин навалился сильнее, хватка стала настолько крепкой, что он мог почувствовать пульс Диллана, бьющийся о собственные пальцы. В этот момент Диллан поднял руки и вцепился в предплечья Гэвина в слабой попытке оттолкнуть его руки от своей шеи. Не сработало, только еще больше взбесило Гэвина. Он снова приложил голову Диллана об стол. Спустя секунду после, возможно, проломляющего череп удара, Гэвин услышал, как Диллан резко вдохнул, как будто борясь за дыхание. Еще Гэвин слышал, как собственная кровь стучит в ушах. Диллан снова сжал руку в кулаке и замахнулся, только в этот раз скорости в ударе не было. Гэвин достаточно легко увернулся. Он чувствовал, как тот под ним слабеет. Чувствовал, как он отключается, глядя прямо в глаза Гэвина. Гэвин видел, как выступили капилляры Диллана, придав лицу синий оттенок.
И тут его накрыло.
«Гэвин Блейк, ты гораздо более мужественный из всех, кого я когда-либо знала. Ты совершенно не умеешь скрывать свои чувства, и ты не мог бы сделать что-то, чтобы заставить меня еще больше тебя любить. Ни единой вещи».
Сейчас Гэвин вел совершенно другую борьбу, вызванную словами Эмили. Что-то внутри скрутилось, решая, стоит ли остановиться. Больной ублюдок под ним владел сейчас его эмоциями, но женщина, ради которой он хотел убить, завладела его сердцем навсегда.
Предпочтя любовь злу, Гэвин успокоил дыхание, выпустил из своей хватки шею Диллана и отошел от стола.
Схватившись руками за волосы, Гэвин вышагивал и смотрел, как почти безжизненное тело Диллана сползает на пол, таща за собой пачки бумаг, ручки и телефон. Задыхаясь, Диллан перевернулся на бок, оперся на руки и колени, грудь вздымалась и опускалась, пропуская воздух. Гэвина охватил озноб, когда он смотрел, как Диллан пытается подняться. Толку не было. Он не мог. Гэвин лишил его всей энергии. Гэвин отвлекся от Диллана и сосредоточился на приглушенных голосах и стуке в дверь. Он не знал, они только начали или пытались зайти все это время. Когда жизнь Диллана ускользала сквозь его руки, время, казалось, расплывалось, перетекая из одной секунды в другую. Тяжело сглотнув, Гэвин подошел к Диллану и схватил его за волосы.
Присев рядом с ним на корточки, Гэвин держал лицо Диллана в дюйме от себя. Его трясло, когда он заговорил, а дыхание перешло в злобный шепот:
– Лучше тебе услышать каждое гребаное слово, которое я скажу.
– Отвали, мудак, – проскрежетал Диллан, смотря ему в глаза, дышать все еще удавалось с трудом. – Ты сядешь за это, мразь.
Гэвин быстро ударил локтем по губам Диллана. В попытке отбрыкнуться Диллан дернулся. Теперь не только у Гэвина была рассечена губа. Гэвин сильнее схватил волосы Диллана, больная ухмылка появилась на губах:
– Если ты сообщишь об этом, конечно, я могу сесть. Тебе повезло, что я не убил тебя нахер. Но просто знай, – Гэвин остановился, пытаясь унять сильное желание снова придушить Диллана до смерти. – Однажды я выйду. Выйду, будь абсолютно уверен. И когда это случится… Ничто не остановит меня от того, чтобы убить тебя. И даже безумная любовь к женщине, которой ты разбрасывался, не остановит меня от уверения, что ты никогда больше не сделаешь ни одного гребаного вдоха. Так что учитывай эту крохотную информацию, прежде чем бежать к копам. Если ты знаешь меня достаточно хорошо, то понимаешь, что это не пустая угроза от слабака, который любит избивать женщин. Это слова мужчины. Мужчины, который будет смеяться всю дорогу до газовой камеры, пока твоя мать будет плакать всю дорогу до твоей чертовой могилы. Понимаешь меня?
Тяжело дыша, Диллан смотрел на Гэвина и молчал. Простое решение оставшегося без ответа вопроса: еще один удар локтем по губам Диллана.
– Ты блять понял меня? – зарычал Гэвин, и его лицо исказилось яростью.
– Да! – ответил Диллан сквозь стиснутые окровавленные зубы.
– Хорошо, – сказал Гэвин коротко, вставая. Он подошел к двери, но, прежде чем отпереть её, обернулся и прищурился. – И если узнаю, что ты снова приблизился к её работе, я позабочусь о твоих похоронах в закрытом гробу.
С этими словами Гэвин открыл дверь и направился сквозь толпу. Не оглядываясь, он слышал суматоху в офисе Диллана. Прямо в цель. Он слышал, как Диллан орал убираться всем из его кабинета. Острое чувство стыда в голосе Диллана пронеслось по воздуху, когда Гэвин зашел в лифт.
По дороге вниз Гэвин проверил часы. Оставалось меньше пяти минут, чтобы успеть через весь город, и Гэвин достал из кармана сотовый и набрал Эмили сообщение, давая ей знать, что задерживается. К тому времени как он оказался у машины, она ответила.
Эмили: Я буду здесь ждать тебя. Пожалуйста, будь осторожен. Не гони! Люблю тебя.
Гэвин выехал из гаража. Пока полз по дороге, никак не мог оторваться от телефона. Он снова и снова перечитывал сообщение Эмили. Эмоции зашкаливали, но Гэвин знал, что должен зайти в кафе с видимостью нормального состояния. Только он не был уверен, что сможет. Тридцать минут спустя он должен будет пройти этот своего рода тест.
Найдя свободное для парковки место, Гэвин вышел из машины, провел рукой по волосам и пошел внутрь. Не успев сделать больше трех шагов в кафе, он увидел Эмили. Дыхание сбилось, как всегда, когда он увидел её за столом, читающую книгу. Как раз тогда Гэвин понял, что обязан ей. Понял, что нет ничего, что бы он ни отдал за неё. Черт, каждый день, в котором он просто дышит рядом с ней, будет полным. Сегодня он бы отдал за неё свободу. Свою жизнь. Она была в его крови, и неважно, если бы он провел двадцать лет за решеткой в оковах за то, что сделал с Дилланом. Он только надеялся, что смог разорвать цепи вокруг её сердца, которые оставил Диллан, потому что надранная задница Диллана не могла освободить её от страхов. Гэвин знал, он всегда будет стирать её слезы, но он отчаянно хотел стереть её болезненное прошлое.
Как будто чувствуя его, Эмили подняла голову, прекрасная улыбка озарила личико, когда она встретилась с ним глазами. Банально или нет, но её улыбка озарила комнату, словно огненный шар на темнеющем небе. Банальности были созданы для неё. И точка. Снова Гэвин чувствовал себя так, будто из легких выкачали весь воздух. Он видел, как исчезает её улыбка, лицо становится озабоченным, когда она встала. Дьявол. Гэвин окинул взглядом свою одежду. Пробыв в своих мыслях всю дорогу, он забыл привести себя в порядок. Знал, что выглядит как растрепанное месиво. Он не надел пиджак, и рубашка была выпущена. Забыл про галстук и крошечные пятна крови на белом расстегнутом воротнике.
Когда Гэвин шел к ней, от него исходила животная сила, и Эмили проглотила болезненное чувство, разъедающее желудок. Они встретились посреди переполненного кафе, в дюйме друг от друга, и голоса вокруг исчезли, а фигуры померкли. Она, словно ослепленная, не видела больше ничего вокруг, только его лицо. Все, что она могла слышать – его дыхание. Несмотря на то, что он надел маску холодного спокойствия, голубые глаза говорили о большем, чем должны были. От них исходила сила, заставляющая сердце Эмили содрогаться. Она знала, что он сделал. Ей не нужно было спрашивать.
Эмили опустила взгляд от его разбитой губы с запекшейся на ней кровью к его рубашке. Подняв глаза, она встретила его уверенный взгляд и могла сказать, что он от неё чего-то ждал. Одобрения и, возможно, слов, которые дадут ему понять, что она в порядке из-за произошедшего. Не зная, с чего начать, она просто обвила руками его шею и прижалась к его губам.
Гэвин притянул её, руками крепко обвивая талию и вдавливая её тело в себя.
– Я должен был сделать это, Эмили, – выдохнул Гэвин, нежно целуя её. – Я не смог бы жить в мире с собой, если бы ни сделал.
Зарываясь пальчиками в его волосы, Эмили грустно вздохнула:
– Я знаю, что не смог бы, и мне жаль, что я ожидала иного.
Гэвин собирался заговорить, но Эмили поцеловала его сильнее, чувство вины заполнило её. Чувства обострились от его прикосновений, кровь Гэвина попала на язык, это был мучительно отравляющий вкус, потому что она знала, откуда это. Она понимала, что он поранился, защищая её. Единственная вещь, которую, как она думала, знала, была ошибкой. На какой-то момент она была уверена: Гэвин не сможет сделать что-то еще, чтобы заставить её любить сильнее, чем она уже любит. Это оказалось ложью, что она доказала сама себе, стоя в переполненном кафе на Манхэттене и целуя мужчину, который навсегда изменил её мир. Её жизнь. Мужчина, которого она любит в миллион раз сильнее, чем пару минут назад. Не желая думать о возможных будущих проблемах и слезах, Эмили тонула, разбивалась и влюблялась в Гэвина сильнее, чем, она думала, было в человеческих силах.
Глава 9
Да начнется первобытное сражение
– Я практически уверен: если ты сожмешь мою руку чуть сильнее, то перекроешь кровоток, – Гэвин посмотрел на вспотевшую ладошку Эмили, вцепившуюся в его руку так, словно она, находясь на извилистой прибрежной дороге, цеплялась за свою драгоценную жизнь. Он знал о её страхе летать, но, учитывая, что она была вполовину меньше его, он не мог поверить в силу её хватки. – Чем я смогу быть тебе полезен, если останусь без руки? Я чрезвычайно талантлив, но всего одна рабочая рука может оказаться проблемой в любовных играх.
Эмили сглотнула, пытаясь сфокусироваться на ямочках улыбающегося Гэвина.
– Верно. Одна рука – это нехорошо. – Она вдохнула чистый воздух, слегка ослабила хватку и зажмурила глаза. – Долго еще до того, как мы окажемся на земле?
Подняв правую руку, которая, так уж случилось, оказалось единственной, которую она не пыталась оторвать, он провел костяшками пальцев по линии её скулы.
– Десять минут.
– Десять минут, – повторила она, голос дрожал. – Ладно. Десять минут. Я могу это вынести.
Гэвин усмехнулся:
– Безгранично верю, что можешь. Но серьезно, я предлагал занять тебя там, в салоне, и ты отказалась. Знаешь, я был бы хорош все четыре часа полета и еще немного.
Улыбаясь, Эмили распахнула глаза, брови взлетели:
– Гэвин Блейк.
– Эмили Купер, – поддел Гэвин, улыбка стала еще шире, – я просто пытался успокоить твои нервы, вовлечь тебя в секс в самолете и вступить таким образом в Mile High club. Единственная вещь, которой тебе стоило бы бояться – что я не смогу остановиться, когда мы приземлимся. Самолет многозначительно покачивался бы на посадочной полосе. – Он наклонился и потерся своим носом об её, слова выходили растянутыми и хриплыми: – О-о-о… Да-а-а.
– Сумасшедший, – засмеялась она, прикусывая его губу.
– Сумасшедший от любви, малышка.
Как только самолет начал снижаться, Эмили снова усилила хватку, тело напряглось от страха. Она отклонилась и выдохнула. Приземление – часть, которой она боялась больше всего.
– О-о… Мой… Бог.
– Звучит чертовски горячо, – поддразнил Гэвин, но не всерьез. Она на самом деле звучала горячо, произнося это. – Я говорил это раньше. У тебя есть способность заставлять самую простую фразу звучать сексуально. Я прямо вижу тебя в исповедальной кабинке, говорящей со священником.
– Гэвин! – выдохнула она, борясь с улыбкой, расплывающейся по лицу.
Гэвин навис над ней, прикусил нижнюю губу, смотря в распахнутые зеленые глаза.
– Косы. Короткая мини-юбка. Ноги слегка раздвинуты. Черные кружевные трусики. М-м-м, счастливый ублюдок. – Эмили старалась дышать, когда он провел рукой вверх по её голой ноге. Мурашки прострелили позвоночник. – Ты исповедуешься во всех неприличных вещах, которые я с тобой делаю, и которыми ты не можешь насытиться. – Он скользнул пальцами под юбку, заставляя её раздвинуть ноги. – В том, как я заставляю тебя стонать, посасывая эти прелестные маленькие соски. В том, как прямо перед тем, как ты кончаешь, я сдерживаю тебя и начинаю снова, лаская языком эту сладкую киску. Твои трусики стали влажными. Дыхание – тяжелым. Твое тело… Закипает для меня, прямо как сейчас.
Эмили не могла думать, когда он наклонился, впиваясь в неё своими мягкими губами. Удерживая её нижнюю губу своими зубами, он обвил пальцами край её трусиков.
– Знаешь, что? – прошептал он, его голос был низкий, а взгляд напряженным.
Она едва могла произнести слово. Черт, она едва могла думать. Дьявол его дери.
– Что? – выдохнула она, сконцентрировавшись в большей степени на второй его руке – которая, высвободившись из ее мертвой хватки, очерчивала линию её груди.
– Мы приземлились, сладкая. – Скользнув языком в ее рот, он чертову миллисекунду страстно её целовал, затем встал, и его ослепительная чертова улыбка растянулась от уха до уха.
Расслабленно сидя на своем месте, с заметно промокшими трусиками, Эмили смотрела, как Гэвин с невозмутимым лицом снимает с верхней багажной полки их багаж.
– Ты зло, – Эмили встала, поджав от разочарования губы. – Истинное зло.
Потянувшись к её руке, Гэвин усмехнулся.
– Я зло?
Эмили кивнула и повесила сумку на плечо.
– Да, – он переплела свои пальцы с его, когда они направились к выходу из самолета. – Даже не пытайся прикинуться простачком, Блейк. Ты зло, и сам знаешь об этом.
– Я? Я был католическим мальчиком, прислуживающим у алтаря, когда рос, а теперь ты заставляешь меня думать о грязных, повергающих меня в ад, порочных вещах. Моя бедная мама была бы шокирована.
Эмили хихикнула, следуя за ним. Они вышли из самолета прямо на чистый, солнечный воздух Сан Диего. Эмили жадно вдохнула, вбирая его тепло.
Гэвин наклонил на бок голову, и его губы расплылись в улыбке.
– Мисс Купер, очевидно, жертва обмана здесь я. Тебе, моя маленькая дьяволица, следует надеть усыпанные бриллиантами рожки на свою головку.
Эмили фыркнула:
– Держу пари, ты бы нашел это сексуальным.
– Неблагоразумно, – ответил Гэвин, передавая багаж их водителю. Толкнул Эмили в свои объятия, улыбка стала шире. – Не отказался бы завтра от такого Рождественского подарка. Ты, обнаженная, в тех самых рожках и при этом перевязана красным бантом.
Эмили подняла бровь, ее голос стал хриплым:
– Ты забыл о красных шестидюймовых шпильках, о заколотых за плечами волосах и о бутылке шампанского. Пупок мог бы служить для тебя бокалом.
Глаза Гэвина мгновенно загорелись первобытным желанием.
– Давай в лимузин. – Он открыл для неё дверь.
– Это угроза? – спросила равнодушно в попытке вывести его из себя, залезая внутрь. Она быстро скользнула по прохладной коже, видя краешком глаза, как Гэвин следует за ней. – Потому что если так, звучит как-то… Слабовато.
Не колеблясь ни минуты, Гэвин бесцеремонно усадил Эмили на себя, заставив ногами обхватить свою талию, и ударил по кнопке подъема перегородки, скрывая их от взгляда водителя. У Эмили внутри потеплело от удовольствия, когда он, зарывшись руками в её волосах, потянул её к своим губам. Он страстно целовал её, с жадностью сплетая их языки. Господи, его вкус... Так хорош. Смесь виски, которое он пил во время полета, и мятной жвачки. Это заставляло её летать. Он заставлял её летать. Его запах, прикосновения, вкус делали с ней такое, что она никогда прежде не испытывала. Она не могла удержаться от стона ему в рот, когда рукой провел дорожку от её шеи вниз по изгибам позвоночника, остановившись на талии. Его хватка в волосах усилилась, поцелуй стал отчаянным. Сердце ухнуло в желудке
– Гэвин, – выдохнула она. – Дом моей сестры меньше чем в пяти минутах отсюда.
Не разрывая поцелуй, Гэвин забрался руками ей под рубашку, его голос был приглушен желанием:
– Скажу водителю не останавливаться, пока мы не закончим.
Оттолкнувшись назад, Эмили поджала губы. Взглянула на свои часы.
– Мы не можем. Уже четыре. Обед начинается через пятнадцать минут. Моя сестра на грани обсессивно-компульсивного состояния. Серьезно, у неё будет паника, если мы заставим её ждать.
Вздохнув, Гэвин потер руками лицо. Взглянув на Эмили, он покачал головой, а его губы растянулись в ленивой улыбке.
– Ты ведь знаешь, я буду вдыхать каждый дюйм твоего тела, когда все отправятся спать, верно?
Эмили улыбнулась:
– Буду надеяться.
– У меня твердое намерение именно так и поступить. – Не убирая рук с её бедер, он изучал её лицо. – Ладно. Давай сыграем в двадцать вопросов.
Эмили посмотрела на него в замешательстве:
– Эм-м, ладно.
– Эмили, прямо сейчас у меня существенный такой стояк, который, я чертовски уверен, в ближайшее время никуда не денется. Я также практически уверен, перед твоими сестрой и зятем это будет выглядеть не совсем хорошо. Мне нужно отвлечься от мыслей о тех вещах, которые я собирался делать с тобой по дороге. Понимаешь, куда я клоню?
Прикрыв рот, Эмили сдержала смешок:
– Понимаю. Ладно. Двадцать вопросов. Ты начинаешь.
Гэвин поерзал под Эмили, стараясь игнорировать острую потребность прямо сейчас сорвать с неё одежду.
– Мой водитель знает, куда мы направляемся, но я забыл название города, в котором они живут.
– Ла Хойя.
– Пляжное сообщество? – спросил Гэвин, торопливо проводя рукой по волосам.
Эмили кивнула, отчетливо подмечая, что он всё ещё страдает.
– Прямо на пляже, – быстро ответила она.
Гэвин прочистил горло:
– Мило. Чем твой зять зарабатывает на жизнь?
– Он специалист по вычислительной технике.
– А-а, компьютерный фанат. Круто.
Эмили улыбнулась:
– Да. Компьютерный фанат, подтвержденный документально.
– А твоя сестра? Чем занимается она?
– Она тоже специалист по вычислительной технике.
Брови Гэвина взлетели вверх, уголок рта дернулся в ухмылке.
– Два компьютерных чудика. Их секс, должно быть, довольно скучный.
Эмили нахмурила лоб:
– Как это должно быть связано? Я учительница. Это тоже своего рода чудаковатость.
– М-м-м, нет, это сексуально. Даже Дэвид Ли Рот согласен, он балдеет от учительниц.
Эмили издала смешок. Понимая, что не сможет сдержаться, она наклонилась и запечатлела на его губах нежный поцелуй.
– Я всерьез начинаю подумывать, что тебе надо лечиться.
Обвив руками талию Эмили, он пригвоздил свой взгляд к её рту:
– Мне понадобится ледяной душ, если сделаешь так снова. Или же я мог бы попросить водителя покататься, пока я буду преподносить тебе ранний рождественский подарок на заднем сиденье этого лимузина. Не говори, что я тебя не предупреждал.
– Договорились. – Эмили улыбнулась, и черты лица быстро смягчились. – Спасибо тебе, – прошептала она.
Замешательство отразилось на его лице:
– За что?
– За то, что выбрался сюда со мной на Рождество. Даже учитывая то, что мы отпраздновали с ними заранее, знаю, это трудно для тебя – провести его вдали от твоей семьи. Особенно от племянников.
Эмили была права. Впервые он не проводил Рождество в окружении своей семьи, но это было её первое Рождество без мамы. Он понимал, она должна быть вместе со своей сестрой. Он бережно провел по её рукам. И надеялся, что проведенное вместе Рождество облегчит то горе, которое они испытали.
– Не благодари меня. Все, чего я желаю – это любить и заботиться о тебе, Эмили. Знаю, что прямо сейчас тебе нужна твоя семья. Ничто не остановило бы меня от того, чтобы удостовериться, что ты будешь здесь с Лизой.
Его слова сжались вокруг сердца Эмили, отзываясь глубоко в душе, там, куда никто другой прежде не пытался проникнуть. Никто. Глядя на это совершенство – как внутри, так и снаружи – Эмили наклонилась и поцеловала его, желая вложить в этот поцелуй каждую каплю своей любви. В то время как Гэвин шептал что-то ей в рот, Эмили знала: она никогда не чувствовала себя более живой и более цельной, чем прямо здесь и сейчас. В то же время появилась грусть. Она почти потеряла этого мужчину. Судьба целенаправленно снова свела две дорожки, что должны были пересечься. Это было как раз то, во что Эмили всегда верила, и она знала – именно это и случилось с ней и Гэвином. Теперь не было ничего, на что она не была бы готова пойти, чтобы удостовериться, что их дорожки никогда больше не разойдутся.
– Мне понравился этот поцелуй, – прошептал Гэвин, когда Эмили отстранилась. – Но ты ведь знаешь, что он сделал, да?
Эмили засмеялась:
– Да, я сижу на тебе. Так что я чувствую, что он сделал.
– Хорошо, до тех пор, пока ты помнишь, что я с тобой сделаю позже, все в порядке. – Гэвин заерзал, пытаясь устроиться поудобнее, в то время как его собственное тело спорило с ним. – И мне плевать, если твои сестра и зять услышат нас.
Улыбаясь, она покачала головой. Взгляд остановился на песчаных пляжах и скалистых береговых линиях, появившихся в поле зрения, по мере того как лимузин проезжал по скалистому прибрежному городку сестры. Ла Хойа – ни много, ни мало чистый оазис, блаженное пристанище от сладкого сумасшествия Нью-Йорка. Едва солнце начало садиться, пейзаж вспыхнул и зажегся перемигивающимися Рождественскими огоньками, которые освещали каждый дом, что видела Эмили. Она любила это время года.
Как и ожидалось, Лиза с нетерпением ждала их, когда они остановились перед домом. Её улыбка говорила: она также возбуждена, как и Эмили. Эмили услышала её визг, и это заставило её улыбнуться. Запечатлев на щеке Гэвина быстрый поцелуй, она слезла с его колен, распахнула дверь и кинулась в объятия сестры. Она сильно стиснула Лизу, чувствуя уют от её присутствия. И хотя они виделись чуть меньше месяца назад, было такое чувство, как будто прошла вечность, учитывая, сколько всего произошло.
– О-о-о, лимузин, – простонала Лиза, взгляд её остановился на Гэвине, выходившем из машины. – Миленькие манеры.
Эмили посмотрела на Гэвина и улыбнулась.
– Да. У него определенно есть свой стиль. – Отвлекаясь от мужчины, который и подумать не мог, насколько сносным уже сделал это Рождество, Эмили положила руки на плечи Лизы. – Я умираю с голода. Обед уже готов? О, и прошу, скажи, что ты приготовила мамино жаркое.
– Да и да. Но прежде чем мы зайдем внутрь, я должна кое-что тебе сказать.
Эмили смотрела на свою сестру, лицо которой вдруг стало печальным.
– Что случилось?
– Фил здесь, – прошептала Лиза.
– Что? – спросила Эмили, рассердившись. Продолжив уже тихим голосом, она подошла ближе. – Лиза, почему ты не сказала, что он собирался приехать?
– Я не знала, что он появится. Он здесь по своим делам: увидеться с родителями в Лагуна Бич. Позвонил буквально за пять минут до своего прихода.
Эмили вздохнула, покачав головой.
– Понимаю. Это неудобно. – Лиза нахмурилась. – Но он не останется на ночь.
– Боже, спасибо за это.
– Спасибо, Боже, за что? – вмешался Гэвин, подойдя к девушкам с вещами в руках.
Закусив губу, Эмили раздумывала, рассказать ему о Филе или нет. Не то чтобы она в состоянии скрыть это от него, вопрос в другом: стоит ли говорить, кем именно он является на самом деле. Эмили прочистила горло, решив вывалить всю правду.
– М-м-м, здесь кое-кто, с кем я встречалась раньше.
– О-о, – просто произнес Гэвин. Переводя взгляд с одной сестры на другую, Гэвин приподнял в улыбке уголок рта. – Нам стоит подождать еще и Диллана на обед?
У Эмили отвисла челюсть, в то время как Лиза издала гортанный смех.
– Нет, Гэвин, – сказала Лиза, притягивая его в крепкие объятия. – Рада снова видеть тебя, и абсолютно точно – нет. Диллана сегодня здесь не будет.
– Тоже очень рад тебя видеть, классно слышать, что не придется делить хлеб с, извини за выражение, самым большим хреновым мудаком, с которым, к сожалению, имею несчастье быть знаком. – Лиза кивала в знак согласия, когда рука Гэвина обвила талию Эмили. Наклонившись к ней, он прошептал: – Так, и насколько серьезно у вас было с безымянным джентльменом в доме твоей сестры? Ты спала с ним?
Эмили выдохнула, выпучив глаза:
– Нет, пещерный человек, я не спала с ним. Он стал немного... Зацикленным на том, чтобы встречаться со мной.
– Зацикленным? – спросил, нахмурившись, Гэвин.
– Фил – хороший парень, Гэвин, – вмешалась Лиза. – Немного чудаковатый, но, тем не менее, порядочный парень. Я училась с ним в колледже, и мы стали лучшими друзьями. Он водил мою сестру на пару свиданий. Вот и все. Скажем только, после того как её интерес к нему пропал, он так просто не сдавался.
Гэвин улыбнулся одной из тех убийственных сексуальных улыбок, от которых намокают трусики. Глаза искрились черным юмором.
– Ну что ж, кто я такой, чтобы винить за это мужчину? Твоя сестра пробуждает животную страсть в любом теплокровном существе. Пока у него не развились наклонности сталкера, я – единственный пещерный человек, которому позволено проделывать такое с Эмили, и я предвижу увлекательный вечер в нашем ближайшем будущем.
И снова Лиза засмеялась, а Эмили выдохнула.
Гэвин подмигнул Эмили, губами коснулся ушка, когда они следовали за Лизой по дороге в дом:
– Ты ведь понимаешь, я повеселюсь с этим парнем, если он надавит не на те кнопки, верно?
– Ты? – игриво спросила Эмили, когда они вошли в холл. Она закрыла дверь и коснулась щек Гэвина. – Ты известен не только своими сталкерскими наклонностями. Я знаю тебя как одного из самых больших засранцев, которых мне когда-либо посчастливилось любить. Только не напирай на него слишком сильно, хорошо?
Поставив на пол их сумки, Гэвин наклонился и поцеловал Эмили в губы.
– Я постараюсь. Но ничего не обещаю.
Эмили закатила глаза, вложила свою руку в его, и повела в кухню, где стоял Фил, облокотившись на кухонную стойку, в то время как её зять помогал Лизе сервировать стол. Когда Фил увидел её, его лицо вспыхнуло, а улыбка более чем ясно говорила: он рад снова увидеть её. Эмили перевела взгляд на Гэвина, и в свою очередь его улыбка более чем ясно говорила: он определенно собирается поиздеваться над этим парнем.
Фил направился прямо к ней, улыбаясь еще шире:
– А вот и ты, мелкая. Я понятия не имел, что ты появишься здесь, пока Лиза мне не сказала.
Прежде чем он приблизился к ним, Гэвин наклонился к Эмили и шепнул на ухо:
– Мелкая? Тебе что, двенадцать? Я уже чувствую, как приложу его затылком. Пожалуйста, скажи, что даешь согласие. Я быстренько. Богом клянусь, я быстро.
– Он на девять лет старше меня, – быстро шепнула Эмили, ткнув его под ребра… Сильно. Улыбка её стала шире, когда она услышала его громкое «уф-ф». Посмотрев на него, на этот раз она подмигнула: – Будь милым.
Потерев ребра, Гэвин спустя секунду справился с болью и усмехнулся:
– Как скажешь… Мелкая.
– Привет, Фил, – сказала Эмили, когда тот подошел. – Да, это было что-то вроде спонтанной поездки.
Фил улыбнулся:
– Та самая, что улизнула от меня. Так было долгое время. Выглядишь исключительно красиво. На самом деле, выглядишь сногсшибательно. – Оторвавшись от Эмили, его взгляд остановился на Гэвине. – И кто это у нас здесь?
– У нас здесь парень этой сногсшибательной женщины. – Гэвин протянул руку. Фил пожал её, и Гэвин нашел его пожатие хиленьким. Да. Он бы мог спокойно его поколотить. – Я Гэвин. Рад встрече с тобой, Фил. Эмили столько всего о тебе рассказывала. Всегда приятно встретиться лицом к лицу с мужчинами, от которых она удрала.
Сделав шаг назад, Фил потер подбородок, тщательно изучая Гэвина.
– Странно. Она ни разу не упомянула твое имя, когда я в последний раз разговаривал с ней.
– Что было больше, чем полтора года назад, – выпалила Эмили, глядя теперь на Гэвина, который смотрел на Фила, сузив глаза. – Я ни с кем не встречалась в то время.
– Верно, верно, – согласился Фил, глядя Гэвину прямо в глаза. – Так было разумно, я полагаю.
Гэвин далеко не дурак. Понимал, что Фил пытается задеть его. Самое время общипать перышки у этого напыщенного индюка.
– Так и знал, что ты умный парень, Фил, – холодно сказал Гэвин, обнимая Эмили за талию. – Я могу разглядеть таких за версту.
– Твой особый дар? – спросил Фил.
Гэвин поднял брови, губы дернулись в улыбке.
– Один из многих. Спроси Эмили. Она кажется счастливой от моих… Талантов. Чертовски уверен, что смогу удержать её от побега.
О, Боже. Если бы у Эмили был нож, она смогла бы резать повисшее в воздухе напряжение между этими самцами.
– Эй, эй, эй! – Майкл подошел к компании, его жизнерадостный голос музыкой звучал в ушах Эмили.
И напряжение сдулось, словно воздушный шарик. Эмили нырнула в объятия своего зятя, надеясь, что он сможет внести равновесие в эту уже наполовину распаленную ситуацию. Она тяжело вздохнула:
– Привет, большой брат.
– Привет, сестренка, – сказал Майкл, выпустив её из своей медвежьей хватки. – Хорошо выглядишь.
– Ты и сам неплохо выглядишь, – сказала Эмили, улыбка на секунду превратилась в оскал.
Майкл похлопал себя по животу:
– Нравится дополнительная подушечка?
Эмили хихикнула:
– Обожаю её.
Нацепив горделивую улыбку, Майкл повернулся к Гэвину:
– Привет, приятель. Классно снова тебя увидеть.
Гэвин принял предложенную для рукопожатия руку Майкла:
– Мне тоже, старик. Как поживаешь?
– Ты знаешь. Все по-старому. Просто будь осторожен с этой, – сказал, указывая подбородком в сторону Эмили, улыбка озарила его лицо. – Если будешь с ней достаточно долго, и она когда-нибудь научится готовить, то сможет превратить тебя в толстого разгильдяя, такого же, каким сделала меня её сестренка.
Гэвин усмехнулся:
– Я приму все, что она сможет мне дать. Даже забитые артерии.
– Хороший парень, – похлопал Гэвина по плечу. – Мы скоро начинаем шоу. Кто готов к забивающей задницу еде?
Чувствуя урчание в желудке, Эмили схватила Гэвина за руку и направилась к столу, таща его за собой.
– Я. – Она взяла с кухонной стойки корзинку с булочками и задрала голову, чтобы посмотреть на Гэвина. – Ты ведь готов поесть, верно?
– Зависит от того, что я ем, – прошептал ей на ушко соблазнительным голосом. Обхватив свободной рукой её талию, прижался тазом к её заднице. – Так как я самонадеянно удерживаю тебя от побега, я бы хотел получить свой десерт где-нибудь на твоем теле после обеда.
Сделав глубокий вдох и почувствовав, как каждый дюйм тела прошили мурашки, Эмили остановилась, глядя, как Майкл с Филом вплывают в столовую. Взгляд Фила был прикован к ней до тех пор, пока он не скрылся за углом.
Эмили развернулась, поймав взглядом самые сексуальные и милые голубые глаза, которые вообще могут быть у мужчины.
– Гэвин Блейк, послушай меня прямо сейчас. – Ее взгляд опустился к его потрясающим губам, которые теперь сложились в лукавую улыбку. Она прикусила свою собственную губу в попытке причинить себе боль, которая, возможно, могла бы отвлечь её. Не сработало. Гэвин подошел ближе, и аромат его одеколона окончательно разбил её планы. Господи, она хотела его. Безнадежно. Сердце подскочило к горлу, когда он уткнулся носом в её волосы. Она старалась дышать. – Ты меня не слушаешь.
– Я весь внимание, сладкая, – сказал он тихо. – Скажи мне.
– Из-за тебя это сложно, – выдохнула она.
И правда, его рука едва ощутимо массировала её шею, а взгляд сверлили её.
– Из-за меня тебе сложно говорить?
– Да, ты негодяй. Так и есть, – прошептала она.
Гэвин усмехнулся:
– Господи, как же я люблю, когда ты становишься злючкой. Ты и понятия не имеешь, как это меня заводит.
Желая раствориться в нем прямо там, Эмили заглянула в столовую. Все уже сидели и ждали их. Она обернулась к нему, голос стал сердитым:
– Ты хочешь заставить меня умолять тебя остановиться?
Гэвин моргнул:
– Ты хочешь вынудить меня взять тебя прямо здесь, на кухне?
Покачав головой, почти готовая позволить ему сделать именно это, Эмили улыбнулась и потянулась к его руке, снова подталкивая. Появление в гостиной было быстрым, но комичным, поскольку Эмили услышала рык Гэвина. Она чувствовала себя паршиво, но, учитывая тот факт, что едва войдя в комнату, он взял под контроль всех присутствующих, ей нравилось осознавать, что она имеет над ним силу.
– Ну и как она вела себя в полете, Гэвин? – спросил Майкл. – Пришлось накачать её алкоголем?
Эмили закатила глаза, пока Гэвин отодвигал для неё стул.
– Нет, ему не пришлось.
Расположившись на стуле рядом с ней, Гэвин усмехнулся и, опустив руку под стол, сжал ногу Эмили. Выводя крошечные круги по краю её шелковой юбки, Гэвин улыбнулся, ощутив, как Эмили поерзала.
– Я смог успокоить её словами. К тому же, это оказалось легче, чем я думал.
– Хорошо, – сказал Майкл, выкладывая немного зеленого горошка себе на тарелку.
– Уверена, перелет на частном самолете немного помог, – сказала Лиза, потянувшись за миской с картофельным пюре. Зачерпнув немного, протянула его Эмили. – Эти 747 переворачивают все мои внутренности.
– Частный самолет? – переспросил Фил, пребывая в шоке. – Ты выиграла в лото?
Гэвин повернулся к Эмили с ленивой улыбкой на лице.
Она наклонилась и поцеловала его в щеку.
– Больше, чем один раз, – прошептала она. Гэвин сжал её ногу, улыбка стала шире. Эмили положила немного картофельного пюре себе на тарелку. Посмотрела на Гэвина, спрашивая глазами, не хочет ли он немного. Гэвин кивнул, и она положила ему ложку.
– Нет, Фил. Самолет принадлежит Гэвину. И, Лиза, ты права. Это лучше, чем летать на борту 747. Но, в любом случае, ты всё же в воздухе – стихии, к которой человечество не принадлежит. Ненавижу это.
Гэвин с Майклом усмехнулись.
– Вот дерьмо, – крикнула Лиза, вскакивая. – Что вы двое пьете? – спросила она, глядя на Гэвина и Эмили.
– Красное вино, – ответила Эмили.
– Спасибо, – сказал Гэвин, – я бы не отказался от пива, если есть.
Лиза кивнула и умчалась на кухню.
Прислонившись к спинке стула, Фил скрестил на груди руки.
– Мужик, которому принадлежит самолет, пьет простое пиво? Я думал, тот, кто может позволить себе подобную роскошь, предпочитает что-то более благородное. Первое впечатление может быть обманчиво.
Взгляд Эмили метнулся от Гэвина, сжимавшему теперь челюсть, к Майклу: его рука с вилкой замерла в дюйме ото рта. Она нервно сглотнула, накрыла своей руку Гэвина, лежавшую на её ноге.
Веселье, вызванное утверждением этого козла, плескалось в глазах Гэвина, когда он облокотился на спинку стула, скрестив на груди руки.
– Я и не знал, что есть правила кому что пить, будь он богат, беден или где-то посередине, Фил. Хотя мне интересно слышать то, как ты сформулировал свою точку зрения.
Лиза вернулась из кухни и протянула Эмили и Гэвину их напитки.
Гэвин откупорил крышку бутылки, наклонился и оставил на губах Эмили потрясающий поцелуй, вложив крышку в её ладошку. У Эмили перехватило дыхание, а он оставил её и снова обратил свое внимание к Филу. Самодовольная улыбка озарила лицо Гэвина, когда он продолжил.
– Откуда у тебя такая информация? «Reader’s Digest» (американский журнал)? «Newsday» (американская газета)? Может, женский журнал? – прежде чем позволить Филу ответить на шквал вопросов, Гэвин наклонился и прошептал Эмили: – Я задолжал тебе крышку от бутылки по поводу последней своей пьянки, забыл отдать тебе одну. Прости.
Положив ладошку на его щеку, Эмили взглянула ему в глаза:
– Я люблю тебя. И я люблю твои крышки от бутылок больше, чем ты когда-нибудь узнаешь.
Бровь Гэвина взметнулась вверх:
– Да? Даже несмотря на то, что у меня хренова туча денег, ты любишь мои бутылочные крышки? Должны ли мои крышки быть более... Благородными?
– Нет, – сказала она, затаив дыхание. – Они идеальны.
– Уверена? – прошептал он, изучая её лицо. – Фил и его лысеющая башка могут не согласиться.
– Фил придурок, а ты идеален, – прошептала она в ответ, кладя руки ему на шею и притягивая к себе для очередного поцелуя. Совершенно не заботясь о том, что все присутствующие за столом наблюдают за ними, Эмили впилась в его губы на несколько секунд, прежде чем отстраниться.
Глядя прямо в её глаза, Гэвин произнес беззвучно «вдыхаю», прежде чем снова прострелить глазами Фила.
– Извини за это. Мне сложно себя контролировать в том, что касается Эмили. Уверен, ты понимаешь. Ой, подожди. Ты не можешь. Она же та самая, что улизнула. – Гэвин подмигнул ему и взял свою вилку. – Возвращаясь к тому, о чем я говорил. Твой источник информации, приведший к таким нелепым домыслам, стало быть... Какой?
Фил заерзал, прочищая горло.
– Никаких источников. Полагаю, это были просто домыслы.
Лиза выпучила глаза, совершенно смутившись от разговора, проходящего за их аперитивом.
Улыбнувшись своей сестре, Эмили покачала головой, стараясь сдержать приступ рвущегося наружу смеха.
– Так я и думал, – сказал Гэвин, поднося бутылку своего неблагородного Будвайзера ко рту. – Ну так чем ты занимаешься в жизни, Фил?
Фил ослабил галстук, его чувство дискомфорта становилось почти ощутимым.
– Я владею действительно развивающейся компанией по недвижимости.
Сидя по правую руку от Эмили, во главе стола, Майкл повернулся к ней и тихо сказал:
– Фил кретин. Всегда был и будет. Я связываюсь с ним только потому что люблю твою сестру. – Эмили кивнула, восхищаясь тем, как он всегда ставил чувства Лизы превыше собственных. – Гэвин офигенный мерзавец. Мне он нравится.
С легкой улыбой Эмили посмотрела на Гэвина, его внимание было сосредоточено на Филе, в подробностях рассказывающем о зарождении своей компании, но ей было видно – этот разговор ему наскучил. Она снова посмотрела на Майкла.
– Да, он такой. Спасибо тебе. Я рада, что ты одобряешь.
– Как может быть иначе? – слегка подтолкнул её локтем. – Кроме того, Лиза рассказала мне, что он отделал Диллана за тебя; ты вся сияешь, и я уважаю его за то, что он делает тебя счастливой. Я желаю вам всего наилучшего.
– Спасибо тебе, Майкл, – она наклонилась и коснулась губами его щеки. – Я ценю это.
– Нет проблем.
Пока все ели, то ли из-за того, что Гэвин держался спокойно, то ли из-за того, что он больше не пытался, Эмили радовалась тому, что можно не прислушиваться к тому, что Фил вел себя, как задница. Напряжение, с которого начался вечер, исчезло, переливаясь в смех. С Рождественской музыкой, пропитавшей воздух и домашней едой, наполнившей их животики, они непринужденно болтали. Убрав со стола и нетерпеливо попрощавшись с Филом, Эмили помогала Лизе приводить в порядок кухню, пока Гэвин обсуждал с Майклом, кто выиграет завтрашнюю игру в баскетбол. Оставаясь верным своим Нью-Йоркским корням и демонстрируя свою самоуверенность, Гэвин подначивал его, утверждая, что Нью-Йорк Никс утрут нос Лос-Анджелес Лейкерс.
Не видя смысла спорить, оба парня согласились не соглашаться.
Чувствуя накатывающую усталость, Эмили решила принять горячий душ, прежде чем провалиться в ночь. Поцеловав Гэвина в макушку, она предоставила парней самим себе, и улыбнулась сама себе, когда услышала, как Гэвин упомянул что-то о своих любимых Янки, надравших задницу её Пташкам. Она схватила чемодан, отнесла его в гостевую спальню, закрыла дверь и покачала головой, уверенная, что он никогда не позволит ей забыть о том случае. Кинув чемодан на кровать, ей стало любопытно, сколько еще он будет её изводить на протяжении предстоящего бейсбольного сезона. Она склонялась к тому, что это слишком много, чтобы считать. И она только надеялась, что её Пташки красиво вернутся, делая её муки еще слаще.
После долгого горячего душа, она подсушила полотенцем волосы и скользнула в мягкие хлопковые шорты и в свободную майку. Выйдя, наконец, из ванной, она не только нашла одежду Гэвина разбросанной по кровати, но и обнаружила настежь распахнутую дверь балкона. Ветер с моря гулял по комнате, покалывая дрожью позвоночник Эмили. И хотя это Южная Калифорния, вечера здесь обычно приносили прохладу. Сняв фланелевое одеяло с кровати королевских размеров, Эмили закуталась в него и направилась на балкон.
Сидя в кресле-лежаке, упираясь босыми ногами в железные перила, одетый в шорты и футболку, Гэвин потягивал свое пиво, глядя, как вдалеке бьются волны. Снова дрожь, та, что вызвана совсем не холодным воздухом, прошла по телу Эмили, когда Гэвин обернулся. Он поймал её взглядом, голубые глаза жадно манили её. Желание пылало в сильных чертах его лица.
Странно. Она больше не дрожала.
Он поставил бутылку на пол, и стекло звякнуло о бетон. Гэвин опустил с перил ноги. Расставив колени, он невероятно сексуально улыбнулся. Эмили встала между его ногами и села ему на колени. Прислонилась спиной к его твердой груди, она закутала их обоих в одеяло, и её ощущения тут же накрыло животным желанием, исходившем от него.
Гэвин убрал с плеча её волосы и коснулся ртом изгиба шеи, его дыхание было горячим, когда он едва слышно выдохнул:
– Я ждал тебя, – прошептал он, хриплые слова говорили о том, что Эмили и так знала. Он собирался вдохнуть её. Запустив руки под её майку, он провел ими по животу вверх, пока не заключил в них её грудь. – Любишь заставлять меня терзаться, верно?
Бабочки порхали в животе Эмили, тело трепетало от его прикосновений.
– Это единственное, что я могу контролировать в тебе, – выдохнула она дрожащим голосом. И почти слышала его улыбку на лице. И совершенно точно чувствовала, как его возбужденный член упирался ей в задницу.
Подушечками больших пальцев Гэвин водил по выпуклостям её груди.
– Хочешь, чтобы я продолжал тебя касаться? – с сосками, твердыми, как жемчужины, Эмили выгнулась, прижимаясь спиной к его груди. Она закусила губу, когда он укусил её плечо.
– Мы останемся прямо здесь? – спросила она. Ее внимание привлек пляж прямо перед ними, где группа шумных, очевидно надравшихся подростков сидела у костра. – Они же могут нас увидеть, Гэвин.
– Здесь наверху слишком темно. Они ничего не увидят, – прошептал он. Его низкий, первобытный голос вибрировал по её коже, в то время как он играл с её сосками. Слегка сжав их, лизнул за её ушком и стянул через голову её топик, бросив куда-то позади них.
Прохладный ночной воздух танцевал на обнаженной груди Эмили. Она старалась дышать, пыталась думать. Слова полностью покинули её голову.
– Теперь ответь на мой вопрос, – прошептал он, языком проводя вверх по шее. – Хочешь, чтобы я и дальше прикасался к тебе?
Она хотела его. Хотела отчаянно. От прикосновений, легких как перышко, все её естество напрягалось, пульсировало, умоляя получить хоть какую-то его часть в себя. Гэвин снова сжал её соски, отчего Эмили тихо застонала. Желание выиграло борьбу со смущением от возможности быть пойманными, с мыслями не позволить этому случиться. Пришло неожиданное осознание желаний своего тела, и щеки тут же вспыхнули.
– Да, – прошептала она. – Я хочу, чтобы ты продолжал касаться меня.
– Скажи, Эмили, где ты хочешь, чтобы я касался тебя, – приказал Гэвин, голосом лаская её имя.
– Моя киска, – ухитрилась произнести она.
– Прости. Я не расслышал. Можешь повторить? – тихо прорычал он, и его руки замерли на её ребрах.
Боже милостивый. Кончики его пальцев опаляли кожу, разжигая пламя глубоко внутри живота.
– Моя киска, – повторила она, силясь скрыть мольбу в голосе.
– Хочешь, чтобы я коснулся этой прелестной киски? – он вцепился большими пальцами в пояс её шорт, грубые нотки в голосе сталкивались с физической потребностью. – Это то, чего ты хочешь?
– Да, – простонала она, слегка приподнимая попу, когда он стягивал с бедер её шорты вместе с трусиками. Пальцами ног она отбросила их, одеяло полетело следом за ними прямо на пол. Сдерживать мольбы – к черту! Это было выше её. Она сделает все, о чем он попросит. – Господи, Гэвин, пожалуйста. Пожалуйста, коснись меня. – Ее слова были на вкус, как клубника в шоколаде, изумительно сладкие.
Одна его рука по-прежнему лежала на животе, другая раздвинула её ноги, и Гэвин не смог сдержать стон, услышав хныканье Эмили даже прежде, чем он прикоснулся к ней. Блять. Она сводила его с ума. Разрывала его на куски. Он хотел её широко раскрытой.
– Поставь ноги на подлокотники кресла.
С бешено стучавшим пульсом и наслаждаясь уже от предвкушения, Эмили сделала, как он просил. Он осторожно ввел в нее два пальца, и её голова откинулась назад, прижимаясь к его плечу, а руками Эмили инстинктивно прикрыла свое тело. Она напряглась, борясь со страхом быть обнаруженной. Тихо застонав, она впилась пальцами в его волосы, кошачья хватка усилилась, когда она задвигалась в ритм с его рукой. В унисон звуку набегающих волн в прохладном ночном воздухе и их набирающем темп дыхании Эмили безо всякого стыда все сильнее насаживалась на его пальцы. Её мышцы сжимались, затягивая всё глубже. Прижимаясь губами к её плечу, Гэвин убрал руку с её живота, проведя ею вверх по изгибам её груди, и остановился на шее. Он толкался глубже в её тепло. Дыхание Эмили оборвалось, когда он большим пальцем закружил по её влажному клитору, его тихие стоны и жадный поглощающий рот уносили её все дальше.
Потянул её за шею, пока пальцы медленно входили и выходили из неё, Гэвин повернул её лицо, впиваясь в её рот.
– Убери ручки от моих волос и сожми для меня эту прелестную грудь, – простонал он, посасывая её губы.
Его голос, такой животный, такой похотливый, заставил её дрожать. Слова потрясающе кружили голову. Эмили отпустила его волосы и снова сделала, как он сказал. Взяв свои груди, Эмили на секунду сжала их, после чего потянула соски. Напряжение нарастало, нарастала и боль между ног. Она ловила каждую волну желания, приходящую с каждым толчком его пальцев. Тело содрогалось снова и снова, унося её выше и выше. Несмотря на то, что была близко, так близко, он был нужен ей внутри, и нужен прямо сейчас. Она не могла ждать.
Словно почувствовав, чего она хочет, Гэвин убрал пальцы, оставив её киску горячей и влажной от их игр. Она чувствовала протест, готовый вырваться из горла, но он утих, когда Гэвин, приподнимая её, подхватил под попу, второй рукой спуская шорты достаточно низко. И спустя долю секунды насадил её на себя. Эмили с шумом выдохнула, чувствуя, как головка его члена растягивает её влажную плоть, а приятное жжение практически довело её до оргазма. Её глаза расширились. Несмотря на шок от того, где они были, и его стоны и тяжелое дыхание, создавшие риск быть пойманными, она знала – это того стоит. Жаркий и сильный, он был никем иным, как настоящим, первобытным, сильным и всепоглощающим альфа-самцом. Он наполнял её. Предъявлял на неё свои права. Ломал и овладевал ею. Провел её по пути от женщины, которой она когда-то была, до той, кем она стала. Женщиной, созданной, чтобы быть с ним.
– Блять, – прохрипел Гэвин, его голос был натянут, как струна. Он вцепился пальцами в её бедра. Давление и потребность, что нарастали в течение всего дня, практически взорвались, когда Эмили опустилась на его пульсирующий член. Его мышцы напряглись и сжались. Он протянул пальцы, что прежде были в ней, к её рту:
– Попробуй себя для меня. Хочу, чтобы ты слизала свою сладость с моих пальцев.
И она сделала это. Она вылизывала каждый палец с такой отдачей, какой прежде не показывала. Восхищаясь ею, Гэвин ощутил головокружение, когда Эмили, сжав рукой его запястье, посасывала и вылизывала язычком его пальцы.
– Скажи, насколько хорошо ощущается моя киска, Гэвин. – просьба сорвалась с губ Эмили, когда она, выпустив изо рта его пальцы, уперлась руками в его колени. Она поднималась и опускалась, ускоряя темп. – Скажи мне.
Твою ж мать. Гэвин мог бы поклясться, что готов был потерять контроль прямо сейчас. Запустив одну руку в её волосы, другой он обхватил её талию, контролируя её яростные движения на своем члене.
– Ты ощущаешься так, словно меня окутали небеса. Гребаные небеса. – Так на самом деле и было. Мягкий бархат вокруг твердой стали. Её скользящее тепло, такое тесное, заставило яйца Гэвина подскочить практически в желудок. Он хотел излить в неё каждую каплю себя. Но он подождет.
Отчаянно желая, чтобы она всегда кончала первой, он скользнул рукой от волос к её клитору, лаская яростно и быстро. Блять. Эмили выдохнула, мышцы напряглись, сжимая и окутывая его так сильно, что он не был уверен, что сможет сдерживаться. Она спасла их обоих, когда, всем телом прижавшись к его груди, задвигалась в сексуальном, чувственном ритме. Только для и без того пылающих чувств Гэвина это было еще более разрушительно, так как теперь он ощущал её плоть во всей её полноте, чувствовал каждый ее внутренний изгиб, охвативших его член.
– Господи Боже, – простонал он, переместив руку с её талии на её грудь. Он взял её, сжимая. Другой он продолжал уверенно сжимать клитор, терзая и мучая её бутон. – Все правильно, малышка. Трахай меня медленно. Нежно и медленно. Позволь мне почувствовать каждую твою клеточку.
Заведясь, Эмили выдохнула, ошеломленная ощущениями.
– Пожалуйста, не переставай прикасаться ко мне, – прошептала она просьбу и подняла руки, перебирая пальчиками его волосы. Боже. С его губами, прижатыми к её плечу, рукой, играющей с её грудью и другой, ласкающей клитор, Эмили готова была сдаться. Облизнув губы, она захныкала. – Пожалуйста, Гэвин.
Неумолимо, безжалостно, не останавливаясь, Гэвин рванул бедра, полностью заполняя Эмили. Она больше не дышала, не думала, не беспокоилась о том, увидит ли их кто-нибудь – ее накрыло почти болезненное удовольствие. Все взорвалось, раскрылось так сильно, так глубоко по своей силе, что она думала – потеряет рассудок. Она выкрикнула его имя, голос прозвучал громче, чем следовало, но она ничего не смогла с собой поделать. Истинное блаженство. Он был истинным блаженством.
Тело забилось в конвульсиях, когда Гэвин накрыл рукой её рот. Он сделал это в момент, когда его накрыл оргазм, и шелковистая сперма излилась в неё. Его тело напряглось, бурно содрогаясь под ней, дыхание стало рваным и быстрым. Волны удовольствия всё ещё проходили по телу, волосы походили на мокрые лохмотья, дыхание стало успокаиваться. Она повернула голову, сливаясь с Гэвином в поцелуе. Долгое время он целовал её глубоко и жадно, стонал, сжимая её грудь.
Полностью успокоившись и взяв себя в руки, Гэвин взял одеяло и накрыл им обнаженную Эмили. Убрав её длинные, влажные волосы с её голых плеч, Гэвин коснулся губами её шеи:
– Я люблю тебя, Эмили, и мне нужно, чтобы ты знала: нигде на свете я не хотел бы оказаться сильнее, чем здесь, с тобой.
Развернувшись, Эмили посмотрела ему в глаза. В них отражалась такая страсть и преданность, что её сердце переполнилось. С силой, граничившей с одержимостью, Эмили поцеловала его, благодаря за то, что их пути все же снова пересеклись. Она получила от него такую силу, на которую, казалось, была просто не способна. Рядом с ним она расцветала. Держа в руках её жизнь, он просто становился угольком в ожидании, когда можно разжечь пламя. Медленно разорвав поцелуй, Эмили развернулась, оставаясь в сильных руках Гэвина. Взгляд метнулся от чистого неба, усыпанного звездами, к темным волнам, блестевшим серебром в отражении луны. Она удовлетворенно вздохнула, душа теплилась от любви, которую, она была уверена, не смогла бы найти ни с кем другим. Понимала, что завтра будет тяжело, но каким-то образом это будет один из самых прекрасных Рождественских дней, которые у неё были. Как только Гэвин притянул её ближе, пришла уверенность: она права.
Глава 10
Крутой поворот на дороге
Эмили проснулась, когда яркие лучи солнца, пробиваясь сквозь шторы, ударили в лицо, их тепло было далеко не приятным, учитывая тот факт, что они с Гэвином бодрствовали глубокой ночью. Она лежала, устроив голову на его груди, его мирное дыхание, доносившееся до уха, хорошо успокаивало. Но вряд ли это длилось долго. Мысли прилипли, как непрошенные гости, едва наступил рассвет. Ударили образы прошлого Рождества – день, проведенный в больнице рядом с умирающей мамой – и практически выбили из легких весь воздух. Диллан тоже был в голове, продолжая окислять внутренности.
Подняв голову, посмотрела на красивое лицо Гэвина, мысленно благодаря его. И хотя она была счастливее, чем когда-либо, опустошение прочно поселилось глубоко внутри. Она не хотела оглядываться назад, но только призраки прошлого не давали двигаться вперед. Тоска по маме накатила черной бурей, принеся с собой облако печали.
Стараясь не дать унынию одержать верх, Эмили выскользнула из постели. Тоска по маме преследовала каждый её тихий шаг по холодному, деревянному полу. Её трясло к моменту, когда она достигла дверной ручки и, стараясь не потревожить Гэвина, открыла и закрыла за собой дверь. Было примерно без четверти восемь, дом еще не ожил. В полной тишине и отсутствии каких-либо движений, Эмили осталась наедине с отравляющими мыслями.
Вздохнув, она направилась к Рождественской ёлке. Взгляд задержался на нескольких украшениях, которые они с Лизой, будучи маленькими девочками, сделали для мамы – бумажные ангелочки, приклеенные к прищепкам и серебряные, красные, золотые блестящие олени, подписанные их именами. Эмили провела кончиками пальцев по выцветшим напоминаниям, слезы навернулись на глаза. Она сглотнула, тотчас же всю затрясло, тотчас же сердце разорвалось. Неужели она прожила без единственного, знакомого ей родителя почти год? Того самого, что дарил её любовь и тут же разбивал на части? Голос мамы звенел в ушах, пока она пыталась совладать с собой.
Эмили не слышала, как Гэвин вошел в комнату, да ей и не нужно было. Его умиротворяющее присутствие витало в воздухе. Он заключил её в кольцо своих рук, подойдя сзади, когда она смахнула со щеки непрошенную слезу. Продолжая смотреть на ёлочные украшения, она покачала головой и сделала глубокий вдох.
– Как же её отпустить?
Гэвин нежно поцеловал её в макушку, и, не сказав ни слова, аккуратно взял за руку и повел обратно в спальню. Смятение закралось в голову, когда она увидела, как он водружает свой чемодан на кровать. Расстегнув молнию и достав оттуда маленькую черную бархатную коробочку, он сел на кровать и жестом подозвал к себе Эмили. Когда она подошла, он смотрел на неё беспокойным взглядом. Снова взяв за руку, усадил к себе на колени. Прижал её спиной к своей голой груди, он убрал волосы с её плеча.
– Не позволяй ей уйти, малышка, – прошептал он, застегивая на её шее усыпанный бриллиантами, платиновый медальон овальной формы. – Цепляйся за неё всем, что у тебя есть. Ты разделишь с ней каждый радостный момент своего прекрасного будущего. Свои достижения. Первый взгляд на своих детей. Свою жизнь в целом. Ты будешь ставить перед собой высокие цели с мыслями о ней. Она будет там, вот увидишь. Прости её за все ошибки, что она совершила, пока ты росла, за худшие моменты, с которыми пришлось столкнуться, заостри мысли на мудрых советах, что она дала тебе. Но никогда не отпускай её. Никогда. Она бы этого не хотела.
Дыхание оборвалось, едва Эмили открыла медальон. Она увидела фотографию совсем молодой мамы. Солнце играло в её темных волосах, и улыбка подчеркивала теплый, беззаботный свет в молодых глазах. Эмили ничего не могла поделать, единственная мысль крутилась в голове: счастливей она свою маму не видела. Эмили шмыгнула носом, слезы покатились по щекам. Только слезы эти были вызваны мужчиной, который и представить себе никогда не сможет, сколько пустоты в её сердце он не раз заполнял.
Развернувшись, она обхватила ногами его пояс и посмотрела Гэвину в глаза. Эмоции, плескавшиеся в них, приковали её. Трепет вызывал понимание: он был её.
– Боже, ты и вправду настоящий? – прошептала она.
Удерживая её взгляд, он растянул губы в грустной улыбке:
– Думаю, да.
– С тобой я чувствую себя, словно во сне, – заверила Эмили, руками обнимая его за шею. – Как будто я лунатик, и даже не знаю об этом. – Продолжая растворяться в истинном, честном, неэгоистичном мужчине перед собой, Эмили потерялась в том факте, что он настоящий. – Я могу закрыть глаза и просто… Довериться тебе. Ты – цвет на белом холсте, свет в темноте, воздух в моих легких, а я практически позволила тебе уйти. Почти лишила нас всего происходящего. Не могу представить себя здесь без тебя. Пожалуйста, скажи, что ты знаешь, как сильно я люблю тебя, Гэвин. Мне нужно слышать это прямо сейчас. Прошу.
Гэвин сглотнул, ощущения размывались. Она владела им, мыслями, телом и душой. Слова. Господи, у него не было достаточно слов, чтобы дать ей знать, насколько сильно он понимает – она любит его. Даже если скажет, как сможет он когда-нибудь начать давать ей знать, насколько хорошо он понимает, она рисковала, меняя свою жизнь ради него? Слова сейчас ничего не значили, и Гэвин понимал это. Он прижался к ней губами, ласково целуя. Целовал так, как должен был целовать мужчина, которому впервые позволили почувствовать её тело. Целовал её в надежде, что сможет прогнать каждый скорбный камень, занявший частички её сердца. Желая смыть каждый болезненный момент и искореженное воспоминание, которые когда-либо видели её глаза, он прижал её теснее, пытаясь спасти от демонов, с которыми, понимал, она борется.
В тишине, с единственно слышным стуком их сердец, Эмили медленно отстранилась. Тяжесть с груди исчезла, груз больше не давил и не опустошал.
Гэвин пробежал руками по её вьющимся волосам, ласково улыбаясь.
– Первого Счастливого Рождества.
– Первого Счастливого Рождества, – прошептала Эмили, снова целуя его губы. Спустя мгновение осторожно отстранилась. Вскочила на ноги, пробежала по комнате и начала рыться в сумке с вещами. Вытащив белый пакет, хитро вздернула бровь. – Теперь моя очередь вручать тебе подарки, но предупреждаю, ты должен начать пользоваться каждым из них уже сегодня.
Точно так же хитро вздернув бровь, Гэвин пробежался рукой по непослушной копне своих волос, прислонился к изголовью кровати, улыбка стала шире.
– Эти подарки случайно не включают в себя черный кружевной комплект на тебе, двойной аккумулятор, твои шмекси-ножки, в беспамятстве обернутые вокруг моей головы?
Выпучив глаза, Эмили громко засмеялась. Но провались все пропадом, если он не выглядел чертовски горячо без рубашки, ожидая её. Она сглотнула, неожиданно почувствовав пульсацию между ног. Всё веселье сошло с лица, когда она медленно забралась на кровать. Держа в одной руке пакет, другой приспустила его спортивные штаны. Оставила дорожку поцелуев вдоль его бока, повторяя очертания его изумительной татушки вплоть до самой грудной клетки.
Довольно вздохнув, она исследовала губами каждую впадинку и выпуклость его плоского, как стиральная доска, живота. Чувствовала, как напрягся Гэвин, как затвердели его мышцы. Он погрузил руки в её волосы, когда она, нависнув, провела язычком по дьявольским крыльям зверя. При всей своей враждебности, на вкус они были похожи на сладкую вату.
Эмили подняла глаза, встречаясь с его глазами, их светло-голубая сексуальная глубина взорвала её. Эмили улыбнулась.
– Ты так и не рассказал мне, почему набил столь неординарную татуировку.
Гэвин моргнул, поток тяжелого воздуха сорвался с губ.
– Ты правда спрашиваешь меня об этом после того, как только что так безумно, так классно вылизывала мое тело?
– Что? – хихикнула Эмили, обхватив ногами его талию. Взглянув на него, нахмурилась. – Я хочу знать. Ты рассказывал, почему сделал её именно здесь, но как-то упустил, почему набил именно дракона.
С глазами, прикованными к её губам, Гэвин усмехнулся.
– Я набил дракона, потому что знал, женщины никогда не… Никогда… Никогда не устоят от того, чтобы лизнуть его.
Эмили шутливо стукнула его по руке.
– Вот сволочь. Ты говоришь, что я не первая, кто лизнул его? – Одним резким движением Гэвин сцепил руки на её талии и повалил на спину. Эмили выдохнула, сердце почти остановилось, когда он навис над ней, дразня губы своим ртом. – Господи, – выдохнула она. – Я была права, ты – ненормальный.
– И ты пытаешься прикончить меня своими вопросами, – заключил Гэвин, прикусывая её нижнюю губу, как Эмили уже поняла, он любил так делать. – Вам больше не разрешается говорить слово «лизнуть» в моем присутствии. Это понятно, мисс Купер?
Его требование прошлось по ней, как ласка, только вот она собиралась нажать на некоторые кнопочки. Вздернула бровь, губы растянулись в ухмылке.
– Ли-и-из-ну-у-уть… Пещерный человек.
Глаза Гэвина округлились как раз в тот момент, когда его рука заползла ей под майку. Эмили взвизгнула, извиваясь в его руках. Оттолкнула его руку от своей груди.
– Гэвин! Нет! Я хочу, чтоб ты открыл свои подарки.
– По рукам! – ответил Гэвин, голос был похож на отчаянный рык. – Прихожу к заключению, что ты серьезно пытаешься меня убить. Думал, я как раз вовремя со своей игрой. Где я ошибся?
Эмили снова хихикнула:
– Ты никогда бы не ошибся, и я клянусь, мы продолжим позже.
Улыбаясь, Гэвин покачал головой и вздохнул.
Поцеловав его в щеку, она выбралась из-под него, и забралась на его колено, когда он сел, скрестив ноги. Вытащив пакет, затерявшийся под грудой спутавшихся одеял, Эмили улыбнулась и достала маленький конверт.
– Вот. Это кое-что, что ты должен использовать до конца своей жизни.
Гэвин взглянул на конверт. Надпись, написанная по диагонали рукой Эмили, гласила:
Притворяй в жизнь свои мечты,
пока есть время.
Едва заметно улыбаясь, Гэвин вытащил оттуда тоненькую карту, указывающую на то, что Эмили выкупила для него пожизненную подписку на журнал «Architectural Digest» (Дизайн и интерьер). Именно в эту секунду он осознал, что она тоже помнила всё то, что он ей рассказывал. Обхватив её талию, Гэвин наклонился и оставил на её губах нежный поцелуй:
– Ты была бы счастлива со мной, если б я был архитектором?
– Я была бы счастлива с тобой, даже если б ты собирал мусор вдоль дороги, если бы это было то, чем бы ты хотел заниматься.
– Правда? – Он знал, что Эмили с ним не ради денег, но её ответ в какой-то мере шокировал его. В большинстве своем, если не все, женщины, с которыми он сталкивался, сказали бы ему засунуть свои мечты себе в задницу, если бы их воплощение не приносило бы миллионы, которые он зарабатывал в «Блейк Индастриз». И хотя карьера в санитарно-гигиенической службе никогда не была его выбором, на сердце потеплело. Он нашел девушку, которая готова быть с ним в любых обстоятельствах, в которые его может завести жизнь.
– Конечно, правда, – ответила Эмили, обвивая руками его шею. Лукавая улыбка появилась на её губах. – И думаю, ты бы выглядел чертовски горячо в их униформе.
– А-а-а, как всегда, скрытый мотив, – быстро поцеловал её в лоб. Она улыбнулась, и его черты смягчились, когда он заглянул в её глаза. – Спасибо тебе. Обожаю это.
– Нет. Тебе спасибо, – прошептала ему в губы. Освободив одну руку, она сунула её в пакет и вытащила оттуда маленькую коробочку. – У меня есть еще подарок для тебя. Это каким-то таинственным образом подходит к подписке.
Гэвин улыбнулся и начал её разворачивать. Как только он разорвал красную оберточную бумагу, увидел черную коробочку с гравировкой «Patek Philippe Calatrava» на ней. Шокированный, поскольку был знаком с его часами также, как и с машинами, Гэвин понимал – это очень дорогие часы. Открыл её, и подозрения оправдались. Часы с золотой отделкой были великолепны, как раз такие, какие Гэвин с легкостью мог бы представить на себе. Он провел пальцами по черному ремешку из мягкой кожи, взгляд остановился на современном дизайне хорошей швейцарской работы. И хотя его привычные часы «Breguet» примяли его чековую книжку на добрых 260 тысяч долларов, Эти изумительные «Patek Philippe Calatrava», должно быть, обошлись Эмили больше чем в 25 тысяч долларов.
Эмили улыбнулась и протянула ему вторую карточку со словами:
Не позволяй времени ускользать,
не делая то, о чем
действительно мечтаешь.
Теперь он понял, насколько эти два подарка подходят друг другу. Гэвин заключил в ладони её лицо и запечатлел на губах нежный поцелуй.
– Спасибо, – прошептал он, теребя её волосы. Эмили улыбнулась, только вот Гэвин не смог не полюбопытствовать, как Эмили смогла оплатить такие дорогие часы. – Ты использовала те деньги, что я положил на твой банковский счет, чтобы купить это? – Гэвин изучал её лицо. И хотя она спорила с ним по поводу любых вложений на свой банковский счет, тратить эти деньги на него – последнее, чего он от неё хотел.
Эмили закатила глаза:
– Тебе нравится?
– Конечно нравится. Я люблю их. Но я не хочу, чтобы вот таким образом тратила на меня деньги, Эмили.
Вздохнув, Эмили снова закатила глаза. Приблизила к нему свое лицо, выражение стало дьявольски серьезным.
– Гэвин, во-первых, я не тратила деньги, которые ты дал мне, чтобы купить их. У меня есть свои, и я использовала часть, чтобы купить их для тебя.
– Эмили. Даже если ты откладывала крупные чаевые официантки, сильно сомневаюсь, что средняя зарплата учительницы позволила бы тебе тратить эти сбережения на часы.
Эмили отодвинулась, вздернув бровь:
– Благодарю за комплимент.
Гэвин притянул её ближе, заправляя прядку её волос за ушко.
– Я совсем не это имел в виду, малышка. Но давай же. Я чертовски хорошо себе представляю, сколько они стоят. Если ты не использовала то, что я тебе дал, как ты смогла себе такое позволить?
– Диллан…
На этот раз Гэвин отпрянул в шоке:
– Что?!
– Может, позволишь мне закончить, неандерталец?
Приковав её взглядом, Гэвин кивнул. Слова выходили с трудом:
– Да. Я слушаю.
– Спасибо, – ответила Эмили, перебирая пальчиками его волосы в попытке успокоить. – Диллан когда-то взял деньги, доставшиеся мне по медицинской страховке моей мамы, и вложил их в акции Инфракрасной орбитальной обсерватории, инвестиционные фонды и в различные кредитные дефолтные свопы. После отмены свадьбы я изучила свои финансовые отчёты. Я вычеркнула свое имя из нескольких кредитных карт, которыми мы вместе владели, и отделила свои накопления от его. Сделала это все при консультации брокера, которого посоветовал Тревор. Скажу только, что это единственный комплимент, которым могу его удостоить: Диллан знает, как увеличить банковский счет. Он практически утроился за год. Я сняла немного с одного из счетов, и купила тебе часы. Так скажу снова: я использовала свои собственные деньги. Не те, что мне дал ты. Счастлив?
– Счастлив? – передразнил Гэвин, притягивая её к себе. – Я счастлив, что девушка, которую я люблю, оказалась достаточно умна, чтобы вывести свои накопления из-под контроля кретина – её бывшего. – Поглаживая её спину, Гэвин губами прижался к скуле Эмили. – Но я совсем не счастлив от того, что она потратила их часть на своего нынешнего чарующе сексуального парня, который просил не тратить на него так много.
Эмили засмеялась:
– Теперь вдруг ты стал чарующе сексуальным?
– Ты ведь знаешь, – Гэвин улыбнулся, подмигнув ей. Заменил свои часы на те, что подарила Эмили, выражение лица смягчилось. – Правда, Эмили. Это последняя крупная шалость, что ты проделала для меня, идет? Всё, что мне нужно, у меня уже есть прямо сейчас на моих коленях.
Эмили вздохнула и достала из пакета последний подарок:
– Посмотрим. Теперь, вот. Именно этот, я настаиваю, ты должен начать использовать уже сегодня.
Гэвин подозрительно посмотрел на неё и потянул за красный бант, что был завязан на том, что должно быть коробкой для одежды.
– Выражение твоего лица подсказывает мне, что это своего рода ответный подарок.
– Любимый, любимый, мистер Блейк, вы знаете меня так хорошо, – мурлыкала Эмили, обвив руками его шею.
Снова покачав головой и улыбнувшись, Гэвин медленно, очень медленно развернул зеленую оберточную бумагу. Колебался, пристально смотря на Эмили. Видел, как она теряет терпение. Усмехнулся, когда она сорвала остатки бумаги и отбросила крышку. Прежде чем он успел взглянуть на то, что было внутри, Эмили выхватила оттуда яркое желтое одеяние. И, тем не менее, она беспорядочно теребила это на коленях.
О-о-о, и она смеялась. Сильно.
– Что это? – спросил Гэвин, не в силах скрыть в голосе нотки смеха.
Эмили перестала смеяться, почистила горло, изо всех сил пытаясь казаться серьезной.
– Я, правда, надеюсь, что тебе понравится. – Взмахнула ресницами, поднося к его груди толстовку с капюшоном команды Лос-Анджелес Лейкерс. – Знаю, Майклу понравится, что ты будешь в этом во время сегодняшней игры.
Гэвин покачал головой:
– Нет. Ни за что.
– Да, да, – возразила Эмили.
– Ничего не выйдет.
Эмили нахмурилась:
– Выйдет.
– Нет. Я люблю тебя, но не стану одевать это перед Майклом. Кроме того, я убежденный Нью-Йорковец. Я даже привез с собой толстовку Никс.
Вздохнув, Эмили сдвинула брови, хмурясь всё больше. Она знала, как на него воздействовать.
– Ты знаешь, у меня было много причин для того, чтобы выбрать такой подарок.
– Уверен, были, – подметил Гэвин, обвив руками талию Эмили. – Унизить меня.
Эмили засмеялась:
– Нет. Не только для того, чтобы унизить. Хотя могло быть и так, учитывая, что ты заставил меня щеголять в той жуткой толстовке Янки.
– Вряд ли Янки жуткие, – просто сказал Гэвин, улыбаясь. – И давай не будем забывать, я заставил тебя щеголять в ней в своем доме, так что ни одна живая душа не увидела.
– Да, это правда. Но, просто… В общем, у меня есть что-то к парням в желтом. – Эмили поерзала. Обвив руками его шею, обхватила ногами его бедра, что-то было не так, как раньше. Ах да, он был твердым. – Что-то в этом цвете заставляет меня становиться… Влажной.
Гэвин закусил губу, изучая лицо Эмили:
– Ты такая врушка.
– Ой, нет, мистер Блейк, я, на самом деле, не такая. Вследствие того, что ты будешь одет в это, я гарантирую хорошее времяпрепровождение взамен таким пыткам и твоим страданиям.
Скользнув руками вверх по спине, Гэвин погрузил руки в её волосы, сильно сжимая их. Видя её восхитительную шею в дюйме от себя, Гэвин воспользовался возможностью доставить себе удовольствие. Провел губами по ключице, чуть сильнее сжав её волосы.
– Я создал женщину, которая думает, что сможет взять надо мной верх с помощью секса.
Погрузившись в ощущения его, нежно покусывающего её плечо и посасывающего её шею, Эмили уже сомневалась в том, кого она дурачит. Она загнала себя в угол и не имела ни малейшего желания выбираться оттуда.
– Это работает? – вопрос сорвался в стон.
– Возможно,– ответил Гэвин, медленно стягивая с неё майку. Отбросил её на кровать и погрузил руку в её мягкие волосы. Другой захватил грудь. Глядя ей в глаза, лизнул её сосок. Еще один стон сорвался с губ Эмили и Гэвин остановился с пониманием того, что он обыграл её в её же собственной игре. – Желаете поработать, чтобы убедить меня одеть сегодня эту толстовку, мисс Купер?
Да. Абсолютно точно – загнана в угол. Эмили проиграла сражение. Только не на самом деле, потому как к тому времени, как утренние часы наступили и истекли, не только она была безумно оживлена многократным вручением Рождественских подарков своему парню, она также предвкушала и его, одетого в жуткий желтый цвет весь остаток дня.
В гостиной, там, где Майкл и Гэвин готовились к просмотру бейсбольного матча, из динамиков приемника лилась композиция «Rocking Around the Christmas Tree» в исполнении Бренды Ли, и Эмили посмеивалась над Лизой, покачивающей бедрами и подталкивающей её в такт песни, пока они вдвоем заканчивали раскатывать песочное тесто. Эмили положила на противень крошечный подсеченный мяч и задвинула его в уже нагретую духовку.
– Помнишь, как мама обожала эту песню? – Голос Лизы звучал радостно, когда она подошла к холодильнику, чтобы достать корж, который непременно будет с домашней яблочной начинкой. – Господи, как же забавно было смотреть, как она под неё танцевала. Она любила Рождество.
Легкая улыбка появилась на лице Эмили от таких горьковато-сладких воспоминаний. Она включила кран и опустила руки под теплую воду.
– Да. Она любила Рождество.
Лиза поставила корж на стол, снова подталкивая в такт музыке бедро Эмили. Эмили вздохнула, наслаждаясь в этот момент веселым настроением сестры. Хотя оно её не удивило. Лиза отчасти заменила их мать задолго до её смерти, и всегда давала Эмили почувствовать свою заботу. Начиная от помощи с уроками и заканчивая советами, как правильно краситься, Лиза с готовностью погрузилась в роль, которая свалилась на неё после ухода отца. И ни разу, даже в обиде, она не кинула свои обязанности в лицо Эмили. Когда потянулись долгие дни и ночи без их мамы, были ли это бесконечные смены обслуживания столиков или отношения с одним из новых парней, Лиза сохранила за собой прочное место в жизни Эмили. Спокойствие. Непоколебимое чувство умиротворения.
Пока Эмили стояла вот так, с кухонным полотенцем в руках, не только едва заметное чувство враждебности по отношению к матери мелькнуло в душе, ей еще стало любопытно, почему она позволила словам мамы так надолго привязать её к Диллану. Конечно, мама не дожила до того, во что превратился Диллан. Сделав последний вдох, Патрисия Купер покинула землю с мыслью о том, что её младшую дочь сбила с ног истинная стрела прекрасного амура. Эмили была чертовски уверена, если бы мама увидела, как он изменился, она бы велела отвязаться от него. Тем не менее, Лиза, обладая силой материнской заботы, во время долгих разговоров всегда давала Эмили понять, что если он будет обращаться с ней недостаточно хорошо, ей следует уйти.
Были всевозможные знаки. Большинство окружающих её людей размахивали флагами аварийной сигнализации. И все равно она их игнорировала. После разрыва с Дилланом она советовалась с адвокатом несколько раз, и ей сказали: вполне возможно, она опиралась на Диллана после смерти мамы, потому что он был частичкой того, чего больше уже не было. Он видел то, что ни один другой мужчина никогда не увидит. В каком-то смысле, держаться за него означало держаться за маму. Держаться за свое прошлое. Несмотря на то, что это прошлое было в крупицах грусти, всё было также знакомо, понятно. Такое холодное, и при этом теплое, темное, и при этом наполненное ярким светом, то, чего Эмили никогда больше не испытает. Что-то, что навсегда… Ушло.
Пока Эмили вытирала руки, утренние слова Гэвина крутились в голове. Ей нужно простить не только маму за совершенные ошибки, ей необходимо простить себя. Именно это она и делала в эти самые секунды на кухне сестры в этот особенный рождественский день. И хотя она знала, что никогда не сможет до конца понять свою маму и ту дорогу, которой она шла, Эмили заглянув в свое сердце, вырвала последние кусочки негативных чувств по отношению к себе и к маме.
– Эй, я потеряла тебя ненадолго, – мягкий голос Лизы вернул её обратно. Положив ладонь на щеку Эмили, она слабо улыбнулась. – Ты в порядке?
Эмили не ответила, крепко обняв сестру. Словно почувствовав, через что прошла Эмили, Лиза усилила хватку. Её комфортные объятия наполнили Эмили любовью, как это было всегда.
– Ой, ой. Мы прервали сестринское действо, – сказал Майкл, когда они с Гэвином вальяжным шагом вошли в кухню. – Мы неудачники, парень.
Глядя на свое сокровище, Гэвин прислонился к арочному проему. Он смотрел на Эмили позади её сестры, любовь словно схватила его за шею, когда она поймала его взгляд. Даже одетая в спортивные штаны и толстовку, она была так невероятно красива, что дыхание перехватывало. С улыбкой на лице, полностью наполнившей его радостью, Эмили подошла к Гэвину. Теплая волна пробежала по его телу, когда она руками обвила его шею, каштановые локоны спадали по её спине, когда она взглянула на него. Она казалась искренне счастливой, и он чувствовал это.
– Я уже говорила, что ты выглядишь офигенно в желтом? – Эмили улыбнулась, прислоняясь к его груди.
Майкл фыркнул, выкладывая оливки на тарелку, полную мясной нарезки и сыра.
– Да, точно. Он похож на Большую Пташку в скорлупе. – Лиза шлепнула его по руке, достала из духовки печенье. – Больно ведь, детка. – Изобразил боль Майкл, потирая руку.
Гэвин покачал головой:
– Может ты и прав, Майкл, но если б ты получил… Подарки, в обмен на которые я ношу это, ты бы сам оказался в классно пошитой толстовке Никс.
Эмили, покраснев, улыбнулась.
– Ни за что, чувак, – ответил Майкл, закидывая в рот оливку. – Не важно, что моя свояченица дала тебе, беря во внимание, что твоя большая, глупая задница похожа на чумовой солнечный взрыв, думаю, ты должен попридержать свой последний Рождественский подарок и вместо этого отдать его мне. Дьявол, я буду твоей подружкой и одену толстовку Никс. Я буду любить тебя долго, Гэвин.
– Майкл! – выдохнула Лиза, снова стукнув его по руке.
Майкл усмехнулся, а Эмили смущенно на него посмотрела.
– Последний подарок? Я думала, мы уже обменялись?
Гэвин понимающе вздернул бровь, ухмыляясь при этом.
– А-а, это я так заставил тебя думать, сладкая. Говоря по правде, у меня полно сюрпризов, которые сорвут тебе… Голову… Надолго. – Склонив голову, он притянул её ближе, шепча на ушко – И я говорю не только о минутах, когда эти прелестные, подрагивающие ножки будут обвивать мою голову, пока ты со стонами выкрикиваешь мое имя.
Эмили повернула голову, выглядывая из-за плеча на Майкла с Лизой. Слаба богу, они не обратили внимание. Она быстро подарила Гэвину крышесносный поцелуй и прошептала ему на ухо:
– Спасибо, что заставляешь мои ноги дрожать вот таким вот образом.
Гэвин улыбнулся, глаза полны такой важной мужской благодарности:
– Всегда рад. – Эмили улыбнулась, а Гэвин посмотрел на Майкла. – Эй, неудачник Лейкерс.
Майкл вздернул голову, отвлекаясь от кучи еды на кухонной стойке, в которой зарылся.
– Что случилось, Нью-Йорковец, у Никс нет ни единого шанса в ничьих гребаных мечтах?
Гэвин засмеялся, запрокинув голову:
– Как скажешь.
– Да. Увидим. – Майкл достал из холодильника пиво. – Что я могу сделать для тебя?
– Я забыл забрать, кхм, – посмотрел на Эмили, затем снова на Майкла, – ты знаешь, те штуки у тебя прошлой ночью.
Облокотившись на стойку, Майкл сделал большой глоток пива и пожал плечами.
– Не уверен, что понимаю, о чем ты говоришь.
В третий раз за последние пять минут Лиза стукнула его по руке.
– Майкл. Ты знаешь, о чем он спрашивает. Прекрати вести себя, как осёл.
– Дьявол, детка. Это Рождество. – Лиза закатила глаза, а Майкл, фыркнув, полез в свой карман.
Гэвин тяжело вздохнул, развернул Эмили, и, обняв её за талию, подвел к Майклу, при этом выхватил из его рук что-то так, чтобы она не видела.
– Что вы все задумали? – Эмили перевела взгляд на сестру, чье лицо теперь выглядело так, словно она вот-вот лопнет от радости.
– У неё с собой есть кроссовки? – был ответ Лизы, она захлопала в ладоши, когда Эмили с Гэвином двинулись в сторону веранды в задней части дома.
– Не-а, – ответил Гэвин, – какой тебя размер, Лиза?
– Шестой.
– Садись, – скомандовал Гэвин, остановившись у скамейки и отпустив Эмили.
Находясь в явном замешательстве, Эмили села.
– Я что, собака?
– М-м-м, клянусь, если ты ею была, у тебя бы был сексуальный лай.
Улыбнувшись, Эмили покачала головой и стала смотреть, как Гэвин опускается на колени и изучает рады обуви под скамейкой. Поднял с пола что-то, напоминающее поношенные кроссовки фирмы Nike шестого размера и поставил себе на бедро ногу Эмили. Одев кроссовок на её ногу и зашнуровав его, проделал то же самое с другим.
Закончив, посмотрел на неё с широкой улыбкой на лице:
– Удобно?
Эмили сложила руки на груди:
– Что ты творишь?
– Ты не ответила на мой вопрос. Они удобные?
– Да. Они удобные.
– Хорошо, – сказал, поднимаясь и переплетая свои пальцы с её, потянув со скамейки. – Готова?
Эмили накинула на голову капюшон своей толстовки:
– Двигаться? Конечно. Почему нет? Мне необходимо сжечь сегодняшние калории.
– Первое: я помогу сжечь тебе эти калории чуть позже. Я самый лучший тренажер из всех, что ты можешь получить. – Эмили закатила глаза, хихикнув при этом. – Второе: мы двинемся, и двинемся быстро. Только не ногами. – Гэвин остановился перед дверью гаража.
– Ладно. Теперь ты меня пугаешь.
Наклонив голову, он обхватил рукой её затылок и заглянул прямо в глаза.
– Эмили Купер, единственная вещь, которой тебе стоит бояться – это насколько сильно я собираюсь любить тебя остаток жизни. И… Как часто я буду заставлять эти ножки дрожать. Но это не относится к делу. Никогда не бойся меня, сладкая. Поняла?
Небрежно улыбнувшись, Эмили отсалютовала рукой:
– Да, сэр, мистер Блейк. Я абсолютно и всецело поняла, сэр.
Довольный, Гэвин, включив что-то, усмехнулся и распахнул двери темного гаража.
Прежде чем включить свет, Эмили увидела улыбку, озарившую его лицо, и не смогла сдержать довольный вздох. Боже, она любил его чарующую власть над ней. Она знала, что это полилось из его клеток, когда они впервые встретились, и это захватило её. Она схватила её, потянула к себе, въедаясь в сердце.
Щёлк…
Вуаля…
Огни…
Едва глаза Эмили привыкли, пульс пустился вскачь и дыхание перехватило.
Взгляд натолкнулся на самую изящную машину из всех, что она когда-либо видела. Белоснежная, блестящая и перевязанная большим, чем сама жизнь, бантом, с изысканным дизайном – она была прямо такой, какие Эмили видела разъезжающими в голливудских фильмах.
– О Господи, Гэвин! Ты не… – задохнулась она, ступая по ступеням в тумане. Глаза метались между ним и машиной.
Спустившись по ступеням, Гэвин обвил руками её талию, уткнулся подбородком в её плечо:
– Я да. Тебе нравится?
– Нравится? Да я люблю её! – Проводя рукой по контуру потрясающей крыши, она обошла вокруг необыкновенной машины, сердце вырывалось из груди. – Что это?
– Должно быть, машина, Эмили.
Отведя взгляд от машины, она обернулась, и, улыбаясь, наклонила голову:
– Я знаю, что это машина. Я имею в виду, какая? Никогда раньше таких не видела.
Гэвин, хмыкнув, снял с её головы капюшон и чмокнув в макушку:
– Я понял, что ты имела в виду. – Подмигнул. – Это Maserati GranTurismo S (Мазерати Гран Туризмо), и мы собираемся прокатиться на ней по улицам, как два убежденных влюбленных маньяка. Я настаиваю на недозволенной скорости. Поняла? – Отступив, он бросил ей ключи и она, с улыбкой до ушей, поймала их.
Схватив его за шею, Эмили встала на носочки, впечатывая его в свои губы. Целовала его страстно, прижимаясь теснее.
– Да. Поняла. Но ты не должен был делать это. Я же говорила, что мне не нужна машина. И вернемся на ней обратно в Нью-Йорк?
– Нет. Я договорился с транспортной компанией, через всю страну они перевезут её в трейлере. И уже поздно не покупать её для тебя. Давай! – Схватив её за руку, подвел её к машине со стороны водителя и распахнул дверцу. – Она с автоматической коробкой. Я подумал, так будет лучше, пока твоя сексуальная задница будет в городе. Но у неё под капотом 400 лошадей. Я не шутил, когда говорил, что ты порвешь её. Давай посмотрим, на что она способна.
Эмили взвизгнула, чмокнула его в щеку и прыгнула за руль. Проводя руками по мягкой красной коже салона, она смотрела, как Гэвин включает на стене устройство, открывающее ворота гаража. Сбросил с машины бант и подошел с пассажирской стороны.
Как только он сел на сиденье рядом с ней, посмотрела на него:
– Нажимаем кнопку зажигания?
Усмехнувшись, Гэвин кивнул:
– В этом мы становимся профи.
– Балда, – хихикнула она, бросая ему ключи. – Ладно. Попробуем. Скорость. Поехали.
Эмили нажала на кнопку, и двигатель ожил, звук был почти нереальным. Далеким от тех, что извергали её прежние машины, когда она их заводила. В тот момент, когда она выехала из гаража на яркое послеполуденное солнце, Гэвин синхронизировал свой мобильник с машиной, выводя стерео на практически оглушающую громкость.
– Кто это? – поинтересовалась Эмили, перекрикивая громкий, страстный мужской голос, поющий о девушке, которая стала его ангелом. Медленный рок-н-ролльный темп был пугающе таинственным и сексуальным. Она проверила зеркало заднего вида, прежде чем выехать на улицу. – Мне нравится.
– «Massive Attack». Песня называется «Ангел», – ответил Гэвин, посмотрев на Эмили и облизнув губы. – Когда тебя со мной не было, я часто… Думал о тебе, слушая её среди прочих.
Эмили взглянула на него, все внутри потеплело от его сексуального голоса.
– Правда? – прочистила горло, переводя взгляд с него на дорогу, нажав на газ сильнее, чем собиралась. Машина резко рванула вперед, когда она быстро переключила передачу. – И что же ты делал, слушая эту песню и думая обо мне?
Продолжая смотреть на неё с хитрой улыбкой на губах, он поднял руку и начал массировать её затылок, голос был тихим:
– Обычно я принимал душ, и горячая вода стекала по моему телу.
Дыхание споткнулось, застряв в горле, когда он, оторвав руку от её затылка, пробежался вниз по её плечу, обводя выпуклость груди.
– А потом? – выдохнула она, пытаясь сконцентрироваться на склоне, на котором пролегла автострада Сан-Диего. Открыла окно, впуская свежий воздух в крошечное пространство, в котором вдруг стало душно. – Пожалуйста, скажи, что ты делал с собой.
О, да. Гэвин создал сексуального монстра, и он любил каждую. Чертову. Частичку. Он перевел взгляд своих голубых глаз на стрелку спидометра. Не осознавая этого, его сексуальный ангел разогнался практически до 130 км/ч, лавируя среди других машин и обгоняя их; её блестящие волосы развивались, окутывая личико в форме сердца. Продолжая движения по её телу, Гэвин слегка отодвинул назад свое сиденье, рукой медленно приближаясь к поясу её штанов. Какой хороший доступ.
Пощекотал ей животик, медля, прежде чем забраться пальцами под ткань. Чувствовал, как напряглась Эмили, машину подталкивало вперед, всё быстрее, по мере того как его рука продвигалась всё ниже. Офигеть. На ней не было трусиков. С членом твердым, как скала, Гэвин не смог сдержать стон, вибрирующий в горле. «Nine Inch Nails» теперь разрывали машину, выкрикивая что-то о животном сексе, и Гэвин в эту секунду был полностью солидарен со своим выбором плейлиста. Как только Эмили раздвинула ножки, Гэвин целенаправленно опустил руку к гладкой, обнаженной киске, погрузил в неё свои пальцы, которые тут же стали влажными. Стон сорвался с губ Эмили, и Гэвин заметил, как её ручки сильнее сжали руль. Он трахал её пальцами в такт уверенным битам, доносящимся из динамиков. Еще быстрее; машина теперь мчалась вперед практически на 180 км/ч, Эмили подняла ногу, упираясь ею о край своего сиденья. Эмили запрокинула голову, глаза закрылись, когда он начал вдалбливаться жестче, глубже.
– Следи за дорогой, Эмили, или я остановлюсь, – приказал Гэвин, дыхание стало прерывистым, когда она насадилась на его пальцы.
Эмили снова смотрела на дорогу, еще один стон сорвался с губ.
Глядя в это прекрасное лицо, светившееся удовольствием, Гэвин наклонился к её ушку:
– Я брал в руку свой член и водил по нему медленно, думая о тебе.
– Пожалуйста, продолжай, – умоляла бесстыдно, сосредоточенность таяла с каждой секундой. Её действия были опасными, и она понимала это, но, провались всё к чертям, если она могла остановиться. Она была на вершине, балансируя на краю экстаза, и она не хотела ничего, только прыгнуть в эту бездну. – О чем еще ты думал?
– Думал о том, как мы будем трахаться, пока наши тела не станут липкими от пота, и мы окончательно не обессилим. – Прорычал Гэвин, погружаясь в ощущения её влажности, окутавшей его пальцы. – Я думал о том, как твоя горячая киска ощущается вокруг меня, пока ты умоляешь меня трахать тебя жестче. О том, как содрогается, как чертов лист, твое тело, когда ты кончаешь для меня.
– О, Господи, – простонала Эмили, с каждым его толчком она все сильнее нуждалась в том, чтобы остановить автомобиль и изнасиловать его. Большим пальцем он кружил вокруг её клитора, вознеся эту нужду до уровня, разорвавшего остатки её контроля. Приняв решение, Эмили убрала ногу с педали газа. И прежде чем она смогла отыскать место, любое гребаное место, взгляд уловил мерцание красно-голубых огней дорожно-патрульной машины, догоняющей её задницу.
– Гэвин! – завопила она, нервы были на пределе, тело превратилось в бесформенную массу. – Меня оштрафуют!
Гэвин засмеялся, убирая руку от её спортивок.
– Моя превышающая скорость ворчунья, – сказал так, как будто сложившаяся ситуация не произвела на него эффекта. Облизал пальцы, вернул обратно свое сиденье и улыбнулся. – Не беспокойся. Я просто дам им понять, что вытворял с тобой. Уверен, они поймут.
Открыв рот, Эмили покачала головой, изо всех сил стараясь угомонить свое разгоряченное тело. Она резко обернулась, все попытки успокоиться оказались тщетными, её всю бесконтрольно трясло. Конечно, это было связано не с одним, а двумя высоченными патрульными, приближающимися по обе стороны от машины, но, помимо этого, еще и с отчаянным желанием освободиться. Глаза распахнуты, тело пульсирует в настоящей агонии, Эмили потянулась к сумке, которую, конечно, не взяла.
– Вот дерьмо! У меня с собой прав нет!
– Эмили, успокойся. – Гэвин приподнялся на сиденье, доставая бумажник из кармана джинсов. – Расслабься, малышка, в самом деле.
– Говоришь мне расслабиться? – спросила она, слова вышли резкими. – Я гнала 150 км/ч, и у меня нет прав. Они же меня заберут в участок.
Гэвин усмехнулся, вытаскивая свое удостоверение личности.
– Первое: ты гнала под 180 км/ч, если быть точными. Второе: никуда они тебя не заберут. Третье: у меня только что было одно из сладчайших гребаных видений – ты в черно-белом тюремном комбинезоне. У тебя даже была миленькая фуражка на голове. М-м-м, просто восхитительно.
– Ты нуждаешься в помощи, – прошептала Эмили, когда подошли двое полицейских, держа руки на кобуре. Эмили сглотнула, натянула приветливую улыбку и посмотрела на полицейского со своей стороны автомобиля. – Здравствуйте, сэр.
С глазами скрытыми темными солнечными очками полицейский в возрасте сжал губы с жесткую линию, прежде чем произнести:
– Права, документы, страховка.
С самой яркой «умной» улыбкой из всех, что она когда-либо видела, Гэвин заглянул в бардачок и достал оттуда все необходимые документы. Передал их ей, подмигнув при этом.
Она закатила глаза, посмотрела на полицейского, пристально её разглядывающего.
– Эм-м. У меня с собой нет прав. Я приехала из Нью-Йорка. И мы покинули дом моей сестры в спешке. Забыла захватить сумочку.
Изучив полученную информацию, патрульный снял очки.
– И что же позволило вам думать, что это нормально, – ехать со скоростью 180км/ч по оживленной автостраде?
– Это моя вина, офицер, – вмешался Гэвин, наклонившись к окну со стороны водителя. – Я сказал ей, что меня мучает ужасная боль и мне нужно показаться медсестре, – он прочистил горло. – Доктору, я имею в виду. Но я счастлив признаться, сейчас мне уже намного лучше.
В течение долгих минут офицер недоверчиво смотрел на Гэвина.
– Мне нужны ваши данные, чтобы я мог проверить наличие водительских прав, – сказал он, снова посмотрев на Эмили.
Она продиктовала ему номер и посмотрела, нервничая, в зеркало заднего вида как он направляется обратно к патрульной машине.
Продолжая стоять с пассажирской стороны, офицер помоложе наклонился к окну:
– Вы фанатка Янки? – спросил он, взглядом прострелив Эмили. – Я из Бронкса. Ничто не сравнится с домашней игрой Янки.
– Я не их фанатка, но мой парень да, – ответила, ерзая на сиденье. Пустая беседа немного расслабила её.
Полицейский нахмурился:
– Нет? Ваши номерные знаки говорят о другом.
Теперь уже Эмили нахмурилась, посмотрев на Гэвина:
– И что же на моих номерных знаках, Гэвин?
Улыбаясь во все 32 зуба, Гэвин обхватил ладонью её шею:
– А-а-а, ты, должно быть, упустила это из виду, когда мы были в гараже, – усмехнулся, пробегаясь пальцами по её волосам. – Я заставил их добавить надпись «Поклонница Нью-Йоркских Янки». Их символ и всё. Должен заметить, выглядит классно!
Обхватив ладошками свои щеки, Эмили опустила глаза и усмехнулась:
– Стопроцентная ходячая выскочка.
– Забыла про шмекси, – оживился Гэвин.
Прежде чем Эмили смогла отпустить что-то остроумное, вернулся второй офицер.
– Хорошо. Ваши Нью-Йоркские права действительны. И, тем не менее, я должен выписать вам талон о правонарушении в связи с их отсутствием, он может быть аннулирован. Просто предъявите его вместе со своими правами в любом участке на территории Сан-Диего и его аннулируют. Впишите свое имя под крестиком. – Эмили кивнула, и он протянул ей чистый бланк. Написав свое имя, вернула его обратно. Он выдернул из-под бланка желтую копировальную бумагу, снова повторяя обмен бумагами. – Вижу, что вы милая девушка, и я не хочу возиться с бумагами, поэтому не стану вас арестовывать. Хотя мог бы, учитывая с какой скоростью вы ехали. Но вы получите квитанцию штрафа за превышение скорости на 75 км/ч выше установленных скоростных ограничений. Это обойдется вам примерно в тысячу долларов и, возможно, приостановление действия прав сроком на тридцать дней. – Офицер замолчал и наклонился, заглянув в машину. И хотя смотрел он на Гэвина, замечание было обращено к Эмили. – Советую пересмотреть вашу скорость в следующий раз, когда ваш молодой человек заявит, что ему плохо.
Эмили кивнула, вздохнув с облегчением.
– Так и сделаю, спасибо вам, офицер.
Он кивнул отрывисто. Как только полицейские ушли, Гэвин прыснул со смеху, хлопая себя по коленям.
Эмили выехала на автостраду, внимательно следя за скоростью.
– Поверить не могу, что ты смеешься, – сказала она, при этом стараясь самой не поступить также.
Взъерошив волосы, Гэвин улыбнулся:
– У тебя было абсолютно нелепое выражение лица.
– Готова поспорить, ты хотел бы иметь при себе камеру.
– Сладкая, ты и понятия не имеешь, что бы я сделал.
И снова, Эмили закатила глаза. И, хотя добраться до дома сестры заняло в два раза больше времени, потому что Эмили ехала, как не преминул подметить Гэвин, «как его бабуля», тем не менее, они доехали. На этот раз, менее… Разгоряченные, чем когда начали свою поездку. Выйдя из машины, Эмили посмотрела на бампер. Как и следовало ожидать, на номерных знаках выбита аббревиатура «NYYLVR» (поклонница Нью-Йоркских Янки).
Зайдя в холл и запечатлев на губах её фаната Янки пару поцелуев, Эмили услышала вопли Майкла о том, что Никс позволили Лейкерсам надрать свои задницы. Теперь настала её очередь смеяться. Гэвин шутливо шлепнул её по заднице и направился в гостиную. Эмили покачала головой и прошла в кухню, где Лиза как раз вынимала из духовки цыпленка в медовом соусе. В секунду, когда острый запах ударил в нос, желудок скрутила невероятной силы тошнота. Она скручивалась и закипала, заставив Эмили остановиться на полпути. Глаза закатывались, она, прижав одну руку к животу, другой зажала рот.
– Ты в порядке? – спросила Лизы, поставив цыпленка на охладительную решетку. – Выглядишь неважно.
Еще один вдох и Эмили потеряет сознание. Развернувшись на пятках, она бросилась вон из кухни, чуть не налетев на табурет рядом со стойкой. Она едва успела добежать до ванной на первом этаже, и у неё уже не было времени запереть дверь. Упала на колени перед унитазом. Новый приступ скрутил желудок, Эмили откинула волосы назад, тело яростно избавлялось от обильного завтрака и ленча, которыми она наслаждалась ранее. Горло пылало от едкого привкуса. Она вдохнула воздух, подавилась, выпрямляясь.
– Боже мой, Эмили! – воскликнула Лиза, вбежав в ванную и помогая придержать волосы Эмили.
– Дверь, – прохрипела Эмили, – закрой дверь.
Когда Лиза закрыла дверь, Эмили поднялась с пола, нервы были на пределе от столь неожиданной реакции тела. Склонившись над раковиной, она включила холодную воду и подставила под неё руки.
– Какого дьявола только что произошло? – спросила Лиза, выпучив глаза.
Эмили покачала головой и отпила из ладошек воды. Когда она прошла по горлу, уменьшив жгучий огонь, Эмили снова покачала головой.
– Понятия не имею, – выдохнула она. – Я вошла, и от запаха цыпленка мне стало дурно.
Лиза прислонилась к стене, скрестив на груди руки:
– Это уже не первый раз за последнее время, когда тебе становится плохо.
Взяв бумажное полотенце, Эмили вытерла лицо.
– Верно. Было много стрессовых ситуаций, Лиза. – Она выбросила полотенце в урну и открыла аптечку. – Есть неиспользованная зубная щетка?
– Не здесь, под раковиной.
Нагнувшись, Эмили открыла шкафчик. Порывшись в корзинке, нашла упаковку. Быстро распечатав её, достала зубную пасту и выдавила немного на щетку. Взяла её в рот и стала чистить зубы, желая смыть противный вкус.
– Я знаю, Эмили, что ты пережила много стресса, но тебе не приходило в голову, – Лиза замолчала, кладя руку на плечо Эмили, – что ты можешь быть беременна?
Пялясь на отражение своей сестры, Эмили сию же секунду перестала чистить зубы. Вытащила изо рта щетку и обернулась.
– Нет! Почему я вообще должна думать об этом? Я на таблетках.
– Ты не прерывала курс?
Эмили вздохнула, и, прополоскав рот, выплюнула воду.
– Нет, думаю, нет.
– Ты думаешь? – усмехнулась Лиза. – Таблетки действуют только тогда, когда ты принимаешь их регулярно. Когда у тебя в последний раз были месячные?
– Господи, – вздохнула Эмили. – Это просто нервы. Всё, что случилось с Дилланом во время помолвки, не говоря уж о том, что случилось с Гэвином во время и после помолвки. Я не беременна.
Зеленый глаза Лизы смягчились заботой:
– Ответь на вопрос, Эмили. Когда в последний раз у тебя были месячные?
Усердно пытаясь вспомнить, когда в последний раз заглядывала в гости «Тетушка Фло» (американки так в шутку называют месячные), Эмили пригладила волосы.
– Я не уверена. Может, вторая неделя октября.
– Верно. Вторая неделя октября. – Лиза остановилась за спиной Эмили и открыла аптечку. Достала оттуда коробочку и протянула ей. – Мы с Майклом всё ещё пытаемся. Здесь два теста. Пописай.
Эмили открыла коробочку и достала два теста на беременность.
– Не могу в это поверить.
– Мои мысли верны. Во что ты не можешь поверить? – Положив руки на бедра, Лиза уставилась на нее. – У тебя не было месячных с середины октября. Каждый раз, когда я разговаривала с тобой после отъезда из Нью-Йорка, ты говорила, что тебя мучают приступы тошноты. Ты утверждала, что это нервное. Я поняла. Но сейчас все хорошо. У тебя нет причин переживать. Если это просто нервы, сядь и сделай тест. Не о чем волноваться.
Вздохнув, Эмили спустила штаны и присела над унитазом. В ожидании ответа «Матери-природы» открыла оба теста.
– Может, перестанешь смотреть на меня? Чувствую себя, как ребенок, которого учат ходить в туалет.
– Ой, да брось ты. – Лиза закатила глаза и взъерошила волосы, глядя на свое отражение в зеркале. Превращая темные пряди в бесформенную массу, она искоса взглянула на Эмили, улыбнулась уголком рта. – Я приучала тебя к горшку. Давай не будем забывать, что я на десять лет старше тебя. Я подтирала твою задницу больше раз, чем каждая из нас свою собственную.
Перегруженная полученной информацией, Эмили упустила суть разговора. Это и к лучшему, потому как «Мать-природа», наконец то, дала о себе знать. Взяв оба теста, она опустила их, удостоверившись, что оба были смочены. Закончив, положила их на туалетную бумагу, которую Лиза предусмотрительно разложила на туалетном столике.
Эмили помыла и вытерла руки, в голове начинала гудеть по мере того, как сестринские нравоучения выбивали дерьмо из её головы. В течение прошедших недель она воспринимала свою тошноту как что-то нервное, только теперь это уже не казалось правдоподобным. Слова возражений, страха, полные глупости приходили в голову. С капельками пота над губой Эмили взяла пустые коробочки и начала искать, как должны выглядеть отрицательный и положительный ответы. Подметив, что одна полоска означает предстоящие походы к гинекологу, а две – материнство, Эмили принялась нервно грызть ноготь большого пальца.
– Как много времени это займет?
Едва вопрос сорвался с губ Эмили, на одном из тестов стала проявляться ярко розовая полоска. Вздох облегчения заполнил горло, улыбка осветила лицо Эмили. Как бы то ни было, она быстро угасла при виде того, как по мере становления её более яркой, рядом стала проявляться вторая полоска. Эмили перевела взгляд на второй тест, где уже виднелись две ярко-красные полоски.
Стоя над двумя пластмассовыми полосками, кричащими о том, что её жизнь поменяется так, что это даже представить сложно, Эмили старалась дышать.
Дышать…
Числа…
Даты….
Время….
Все подсчеты вихрем проносились в голове. Мысленный календарь, исполосованный всем произошедшим, пылал в сознании. Эти картинки свидетельствовали о том, что их первый с Гэвином раз в ночь, когда его мама устраивала благотворительный вечер, был незадолго до их с Дилланом разрыва. Незадолго до их с Дилланом занятий любовью.
Дышать…
Дни…
Часы…
Минуты…
Воспоминания заполнили сердце. Каждая секунда, проведенная вместе с Гэвином в течение последних нескольких недель, медленно приближалась к тому, чтобы разбиться, как будто это вот-вот вырвут из неё. И все исчезнет. Нет смысла отрицать, что ребенок, которого она носит, возможно, не его. Шансы приближались к нулю. Две превосходные ночи, что им тогда довелось провести вместе, они с Гэвином занимались любовью огромное количество раз. Неделями до и после той ночи, они с Дилланом спали много раз. С распростертыми объятиями, простив все её неуверенные решения, Гэвин принял её обратно, но он никогда не подпишется на такое. Стать отцом для ребенка от мужчины, которого он ненавидит. Мужчины, которым он брезговал каждой своей клеточкой. Конечно же, это их сломает. То, кем они были, то, кем почти стали, почти… Никогда не будут. Мираж.
Вероятность потерять Гэвина навсегда лезвием врезалась в грудь Эмили, она согнулась, обхватила руками живот, который вскоре расцветет новой жизнью. Прекрасная жизнь, в которой течет её кровь, но жизнь, в которой, возможно, нет ни капли крови мужчины, без которого она не сможет жить.
Дышать…
– Эмили, – мягкий голос Лизы едва прорывался сквозь мысли… Её ночной кошмар. Эмили чувствовала осторожное прикосновение сестры к своей шее. – Эмили, посмотри на меня.
Прикрыла ладошкой рот, глаза наполнились слезами, она только покачала головой.
– Он, возможно, не Гэвина, – завыла она, стараясь снизить голос до шепота. – О Боже, Лиза, он может быть не его.
Лиза склонилась над Эмили, укачивая её так, как делала мама, когда им было больно.
– Я знаю, сладенькая. Я знаю. – Балансируя на грани помешательства, Эмили дрожа, рыдала приглушенно, уткнувшись в грудь Лизы. – Послушай меня, хорошо? Я хочу, чтобы ты успокоилась. Я скажу Гэвину, что ты устала и оправилась вздремнуть. Это попридержит его до окончания обеда. У тебя будет немного времени, чтобы решить, что ты ему скажешь. Хорошо?
С дрожащими губами Эмили кивнула. Пригладила руками волосы, бросила бумагу в урну и посмотрела на свое отражение. Глаза, припухшие, с растекшейся тушью, очень скоро посмотрят в глаза мужчины, которого она так отчаянно любит. Мужчины, которого она может так легко потерять. Умыв с мылом лицо, она обняла Лизу и прошла в гостевую. Сердце обливалось кровью, когда она слышала глубокий смех Гэвина, которого веселили колкости Майкла по поводу проигрыша Никс.
Со щелчком дверного замка мысли вылетели из под контроля. Она так близка к тому, чтобы погубить его. Как же она сможет даже начать разговор, который изменит их навсегда. Слова. Лихорадочно искала подходящие слова. Бросит ли он все и оставит её в Калифорнии? Картина выражения его лица в секунду, когда он все узнает, вонзилась, разрывая голову Эмили. Вой, словно кислотный дождь, обжигал горло. Потерявшись в тумане не только страха, но и одиночества, такого темного, Эмили опустилась на постель, прижимая ноги к груди. Лежа там, пыталась прокрутить в голове, что сказать ему, как сказать. По мере того, как истекали минуты, она все больше убеждалась – никакие правильные слова не облегчат сути. Жизнь изменится. Ей не удалось полежать достаточно долго, надеясь, что после всего он останется рядом, так как скрипнула дверь, и вошел мужчина, который всегда выбивал воздух из её легких. Мужчина, который, не важно, какое решение он примет через пару минут, навсегда завладел её сердцем.
Эмили сглотнула и села. Старалась скрыть отчаяние в голосе:
– Ты уже поел? – Она смотрела, как он стягивает через голову эту ужасную толстовку Лейкерс, оставаясь в белой футболке и джинсах Дольче Габбана, идеально сидящих на бедрах и подчеркивающих пресс. Он взъерошил свои темные волосы, выпрямился. Она снова сглотнула, когда он направился к ней, его великолепная улыбка напомнила её о том, что именно она скоро, возможно, потеряет.
Опустившись на кровать, Гэвин заключил её в свои объятия, и положил её голову на свою грудь, прислонившись к изголовью.
– Майкл был прав. Хотя мы уедем через два дня, пребывание в этом доме превратит меня в толстого ублюдка. – Усмехнулся, поцеловав её в лоб. – Я проглотил десять фунтов чипсов, и перед тем, как твоя сестра сказала, что обед готов, я решил сбежать. К тому же, зная, что ты здесь одна, я не мог удержаться.
Эмили слабо улыбнулась, всматриваясь в крошечные, растущие с каждым днем волоски на его подбородке. Они проходили по контуру и каждому изгибу его лица; лица, которое захватило её сердце и поселилось в нем с той секунды, как она его увидела. Лицо, которое, возможно, скоро станет не больше, чем воспоминанием из жизни, которая недолго была у неё.
– Эй, – сказал Гэвин, наклонив лицо в поисках её глаз. – Что случилось?
Вот и все. Вопрос отправил их на путь, который может сломать их обоих. Кусочки будут валяться на обочине дороги, которая несла в себе так много надежды. Так много любви и обещаний.
Дышать…
– Должна сказать тебе кое-что, – прошептала Эмили, её тело окаменело так же, как тогда, когда Гэвин ушел.
Волна беспокойства накрыла Гэвина. Он потянулся, оборачивая ноги Эмили вокруг своей талии. Обхватив ладонями её лицо, снова ища глаза.
– Поговори со мной, куколка. Что не так?
– Я… Я, – слова, правильные или нет, застряли в горле, когда она попыталась вдохнуть. Попыталась выпустить их. Вот и всё. Она должна произнести их. Дышать… – Гэвин, я беременна.
Облегчение, словно обрушившаяся волна, накрыло его с головой. Женщина, которую он любит с того момента, как она вошла в его жизнь – та, с которой, он был уверен, создаст семью, только что сказала ему, что он станет отцом. Отец. Слово отозвалось в сердце Гэвина, чувство гордости от этого звания наполнило его. Это не плохие новости. Конечно, Эмили напугана также, как и Гэвин, но у неё нет на то причин. Он сделает все возможное, чтобы быть уверенным, что Эмили и их малыш любимы во всех возможных проявлениях. С восторгом, какого никогда не испытывал, Гэвин потянулся к её губам. Поцеловал её сильно, вереница предстоящих моментов затопила душу.
И, тем не менее, то, как она тут же отстранилась, заставило его волноваться. Пустота в её глазах кричала о чем-то, что не достигало его сознания. Дурное предчувствие сдавило горло, пока он ждал, что она скажет ему. Хоть что-то. Он только молился, чтобы это было не то, о чем он подумал, потому что, не важно, как сильно он любит её – Боже, любит – он никогда не позволит Эмили избавиться от того, что было их частичкой.
– Гэвин, – прошептала она, сердце разрывалось, потому что в секунды поцелуя она ощутила такую сильную любовь от него, знала, он не понимает, с чем им придется столкнуться. – Он, возможно, не твой. – Эмили замолчала, её всю затрясло, когда она посмотрела во вдруг лишившиеся всяких эмоций глаза. Сумасшедшая искра, в которую она влюбилась. Слышала, как он сглотнул, слышала его обрывистое дыхание, и она поежилась перед тем, как продолжить. – Последние месячные были за несколько дней до того, как мы с тобой были вместе в первый раз. Я примерно знаю, как долго я… Но…
– Ты, вероятнее всего, носишь ребенка Диллана. – Сломленность в его голосе разорвала воздух. Не в силах больше слышать все это, он слез с кровати и начал вышагивать, мысли перемешались со шквалом эмоций, с которыми он и близко не был готов сейчас справиться. Злость взяла верх, и женщина, которая наполняла его жизнь, завладела его телом. Взяв толстовку и натянув её на себя, посмотрел на Эмили. Сердце замерло, когда он увидел её смущенный взгляд. – Мне нужно уйти.
– Что? – выдохнула, вскочив, Эмили. – Куда ты?
Паника в её глазах заставляла его чувствовать себя мудаком, только остаться он не мог. Пытаясь скрыть выражение растерянности с лица, он подошел к ней и накрыл ладонью изгиб её скулы. Она внимательно смотрела на него, губы дрожали, а глубокие зеленые омуты глаз молили не уходить. Блять. Боль током пробила мышцы, в то время как он мысленно сражался с тем, чтобы именно так и поступить. Остаться. Поговорить с ней. Решить, как они смогут разобраться со всем этим. Боже помоги. Хотя он хотел и хотел, он не мог. Ему нужно убраться отсюда, убраться прямо сейчас.
Не сказав больше ни слова, он просто развернулся под пристальным взглядом Эмили и вышел. Забрал с собой, закрыв дверь, её израненное сердце.
Действительность того, что он, возможно, не смог вынести свалившийся на него груз, пугала Эмили, оставляя безмолвной и разбитой. Одинокая слеза скатилась по щеке, когда она, содрогнувшись, сделала неуверенный вдох. Снова наедине со своими мыслями, Эмили постаралась взять себя в руки, выключая свет ночника рядом с кроватью.
В темноте, она вжалась в матрас, наблюдая за тенями, танцующими на потолке. Накрыла руками живот, осознавая всю чудовищность предстоящих мучений. Длящееся изо дня в день незнание, чьего ребенка она носит, конечно, сломает её. Эмили оказалась на дороге, на которую, как она думала, не скоро ступит её жизнь. И уж точно не при таких обстоятельствах. И, тем не менее, нужно верить, что для случившегося есть причина. Продолжая плакать, она отчаянно пыталась найти причину, но не могла. Её не было. По мере того, как секунды перетекали в минуты, минуты превращались в часы, единственная вещь, которую она поняла – надо найти ушедший из комнаты вместе со сломленным мужчиной кусочек сердца. Не разбираясь больше, она вскочила, выхватила из чемодана легкий жакет и просилась в холл. Утирая слезы, она завернула за угол и налетела на свою сестру.
Лиза отодвинулась и взглянула на сестру, взяв её за плечи:
– Господи, ты в порядке? Я как раз шла проверить тебя. Полагала, что уже дала тебе достаточно времени наедине с собой.
Бешено дыша, Эмили покачала головой и бросилась в кухню. Лиза следом. Убедившись, что Гэвин уехал на машине, на которой привез её сюда, Эмили схватила ключи Лизы, висевшие на гвоздке рядом с холодильником.
– Ты куда собралась? – спросила Лиза.
– Должна найти его, – выдохнула Эмили, направляясь к гаражу.
– Он и не исчезал.
Слова сестры остановили Эмили. Она повернулась:
– Что?
– Я имею в виду, он не уехал. Думаю, он гуляет у пристани.
Сердце замерло на мгновение, когда Эмили повесила ключи обратно. Всего на секунду, потому как, когда она повернулась, сердце снова застучало, как бешеное – она бросилась к французским дверям веранды. Продолжая тонуть в пучине горя, Эмили распахнула их и вышла на холодный ночной воздух. Содрогнувшись от ветра, принесенного океаном, Эмили закуталась в жакет и направилась вверх по склону сразу за домом сестры, поднимаясь по видавшей виды деревянной лестнице.
На его поиски не ушло много времени, и когда она его увидела – дыхание перехватило. Как и говорила Лиза, он сидел на скамейке у самой пристани, исходящие от причала отблески света освещали его. Он был похож на ангела, только вот Эмили точно знала: он в аду. При виде океана и мужчины, которого она любит, капельки пота выступили на её лбу. Ветер раздувал волосы, и Эмили подняла руки ко рту, делая глубокий вдох и пытаясь найти в себе смелость, так необходимую, чтобы подойти к нему. Где-то между воспоминаниями о том, что они были вместе, и о том, кем всегда собирались быть, она нашла эту смелость. С того времени и по сию минуту Гэвин, возможно, и был маленькой частью её прошлого, только она отчаянно нуждалась в том, чтобы он заполнил каждую секунду, минуту и час её будущего, и она ни за что не позволит ему уйти. Не может. Она отказывается.
Ухватившись за ржавые металлические перила, она начала медленно спускаться, пульс ускорялся с каждым сделанным шагом. К тому моменту, как она ступила на песок, Гэвин, поймав её взгляд, встал со скамейки. В мгновение Эмили замерла, дыхание сбилось. Волны поднимались, ударяясь о пристань, а Эмили смотрела, как он идет к ней. С руками в карманах, с прикованным к ней взглядом, Гэвин остановился в нескольких шагах. Несмотря на разделявшее их расстояние, Эмили чувствовала, как горит его сердце, и необъяснимую связь между ними.
– Я люблю тебя, Эмили Купер. – Остановился, посмотрел на землю, потом снова на неё. – Думаю, я любил тебя уже до того, как узнал о твоем существовании. – Его голос был таким тихим, что Эмили едва могла его расслышать. Он подошел ближе, нежным прикосновением накрыл её щеку, голубые глаза изучали её. – Чертовски уверен, ты была в моих мечтах еще до того, как вошла в мою жизнь. Я почувствовал это, когда впервые тебя увидел. Ты вросла в меня. Завладела моим сердцем и никогда уже не отпускала. Даже если ты должна была, я бы тебя не отпустил. Не смог бы. Что-то в тебе было… Родным. И это так охренительно сильно пугало меня, Но каким-то образом я понимал: мы нужны друг другу. Я никогда не был парнем, который верит в какие бы то ни было проявления судьбы. Думал, это сентиментальная фигня, о которой женщины читают в романах, но просидев сегодня здесь несколько часов, я начал думать о нас с тобой. О нашем романе. О нашей истории. – Снова замолчал, наклонил голову, вытирая слезу, сбежавшую по её щеке. – Ты знала, что я собирался поехать вместе с Тревором в ту поездку в Огайо, когда ты училась в школе?
– Да, – прошептала она. И хотя нервы стаи успокаиваться, она не была уверена – было ли это его прощанием. – Оливия рассказала.
– Точно. – Подойдя ближе, обхватил рукой её талию и впился в её губы. – Ты никогда не должна была быть с Дилланом. Ты всегда должна была переплестись со мной, только судьба прервала нас ненадолго. Этот малыш может и не мой, но он кусочек чего-то, в чем я нуждаюсь в своей жизни. Что-то, что я приму, даже если надолго ушел. Я не шутил, говоря: хорошее, плохое и что-то между. Просто это наше… Между нами сейчас. – Короткий всхлип сорвался с губ Эмили, и, да видит Бог, сердце Гэвина разбилось. Оттаяло. – Стоя сегодня здесь перед тобой, даю слово мужчины, твоего друга и твоего возлюбленного – если этот ребенок не мой, я буду любить его не меньше, чем люблю ангела, носящего его. Не могу сказать, что не боюсь, потому что это было бы ложью, а я обещал, что никогда не стану тебе врать. Я до смерти боюсь, и знаю, ты тоже. Так что, мисс Купер, если ты простишь меня за то, что повел себя, как гребаный мудак, оставив тебя одну, пока приводил свою голову в порядок, – следующие несколько месяцев ты и я будем абсолютно до смерти напуганы вместе. Не важно, что будет впереди, – мы со всем разберемся. По рукам?
Внутри потеплело, дышать стало легче – Эмили кивнула и потянула его к своим губам. Она вышла из дома сестры, погрузившись в омут боли и смятения. Но сейчас, стоя в прекрасную Рождественскую ночь и целуя мужчину, который будет рядом, что бы ни случилось, она погружалась в море спокойствия так глубоко, что описать словами это невозможно.
Глава 11
Грядут перемены
Новый год наступил и исчез, принеся с собой массу эмоций для Эмили. Сидя в приемной врача и сжимая руку Гэвина, она ничего не могла с собой поделать – сидела и размышляла о том, какового было её маме, когда та узнала, что беременна ею. Наряду со всевозможными оскорблениями от отца в конце их брака, её мать никогда не скрывала того факта, что Эмили была незапланированным ребенком. Она намеревалась бросить отца Эмили незадолго до того, как узнала, что у них будет еще один ребенок. Как бы то ни было, она всегда говорила, что Эмили стала самым замечательным сюрпризом в её жизни. Это простое заявление звучало в ушах Эмили, когда девушка на ресепшн позвала её по имени, чтобы заполнить бумаги.
– Хочешь, чтобы я пошел с тобой? – спросил Гэвин, когда она поднялась с кресла.
Эмили покачала головой, стараясь игнорировать переполненный мочевой пузырь, который уже почти кричал от боли.
– Нет, я в порядке. Просто нужна секунда.
Гэвин кивнул.
Взяв сумочку, Эмили направилась к ресепшн. Ожидая, пока блондинистая девушка с короткой стрижкой закончит болтать по телефону, Эмили оглядывала приемную и других ожидающих парочек. Интересно, был ли хоть кто-то из них в такой же ситуации, что они с Гэвином? Видя их улыбки, Эмили сильно в этом сомневалась. Вздохнув, она порылась в сумке и достала оттуда страховку и лицензию.
– Извините меня. Это был мой парень, – пропищала девушка, прокрутив вращающийся отсек для передачи документов. – Если ничего не изменилось, вы можете просто нажать на кнопочку, и доктор Ричардс примет вас в ближайшее время.
– У меня новая страховая компания и изменился домашний адрес, – Эмили передала ей свою страховку и лицензию. Вытащив изо рта леденец, девушка закатила глаза, и, откинув волосы, отвернулась, чтобы сделать копии. Эмили покачала головой очевидному отсутствию профессионализма. Когда девушка, наконец, вернулась, она через окошко вернула ей документы, и Эмили поставила там, где было необходимо, свою подпись в бланке. После этого вернулась к Гэвину и заняла свое место, чувствуя, что вот-вот взорвется.
– Ты не выглядишь такой уж горячей, – прошептал Гэвин, и уголки его губ опустились. – Мне следует устроить здесь сцену, если они не позволят тебе пописать в ближайшие две минуты? Ты ведь знаешь, я могу.
Пытаясь не засмеяться, потому что это будет последней каплей для её мочевого пузыря, Эмили просто переплела свои пальчики с его.
– Я знаю, что можешь, – она наклонилась и чмокнула его в щеку. – Но я в порядке. По крайней мере, на ближайшие пару минут.
Гэвин улыбнулся и провел большим пальцем по её руке.
– Тогда тебе просто необходима моя игра «двадцать вопросов». – Эмили посмотрела на него так, как будто у него выросла еще одна голова. – Серьезно. Это поможет твоему мозгу отвлечься от мочесдерживающих маневров. Я первый.
Эмили нахмурилась, слегка толкнув его локтем:
– Ты всегда хочешь быть первым.
– Потому что это была моя идея, сладкая. – Улыбаясь, Гэвин заглянул ей в глаза. – Шелк или кружево?
Эмили вздернула бровь:
– Этот вопрос следовало бы задать мне.
– Нет. – Гэвин приблизился, губами касаясь её ушка. – Моя игра. Мои правила. Сейчас ответь на мой вопрос: шелк… или… кружево?
Эмили сделала глубокий вдох, его хриплый голос тотчас же заставил её забыть о дискомфорте.
– Мне... нравится… шелк.
Гэвин ухмыльнулся:
– Хороший ответ. Невозможно превзойти Эмили Купер в шелке. – Он отклонился назад, кладя руку на её плечо. – Камень или кирпич?
– Эй! – Эмили снова ткнула его локтем. – Моя очередь. И как ты умудрился перейти от шелка и кружева к камню и кирпичу?
– Моя игра. Мои правила, так что я решил изменить их и начать заново. – Улыбнулся, глядя на её надутые губки и снова, наклонившись, коснулся губами её ушка. Прикусил его, сжимая зубами и наслаждаясь ощущением её дрожи. – Не беспокойся о том, как перескакиваю с одной темы на другую. Просто отвечай на вопрос. Камень… или… кирпич?
Эмили выдохнула, уверенная, что он годами совершенствовался в искусстве подталкивания девушек к потере самоконтроля прямо на публике. Давно забыв про полный мочевой пузырь, она нашла его глаза, а ухо тут же отчаянно заскучало по его зубам.
– Камень, – произнесла медленно. Теперь она играла в его игру, понимая, что сможет довести его до сумасшествия так же, как он её. – Люблю все… Твердое. – она видела, как взгляд Гэвина следил за её прикушенными губами, и его зрачки расширились от похоти. Да, она его сделала. – Не то чтобы кирпич не… Твердый, но, если я не ошибаюсь – а я могу, и прости меня, если это так – но разве камень не… Тверже… Гораздо… Тверже кирпича?
Взгляд Гэвина оторвался от её губ, снова ища её глаза, и улыбка расползлась по его лицу.
– Я знаю, что ты делаешь.
– Правда? – Эмили безразлично разглядывала свои ногти, стараясь не показывать своего интереса. – У меня получается?
– Очень, – прошептал, придвигаясь ближе. – И если продолжишь в том же духе, нам придется уйти, чтобы я мог показать, как могу это делать я. Но в долгу я не останусь, мисс Купер. Я буду беспощаден, и остановлюсь лишь тогда, когда ты будешь умолять.
Эмили улыбнулась и снова прикусила губу.
– Тебе нравится, когда я умоляю?
– Это твой вопрос для игры? – взгляд Гэвина сместился от её нахальных глаз к губам. Черт бы её подрал. Она становится хороша в этом дерьме. – У тебя только один вопрос. Выбирай с умом.
– Да. Это мой вопрос для игры. – Эмили вздохнула, закинув ногу на ногу. – Теперь отвечайте на вопрос, мистер Блейк. Вам. Нравится. Когда я. Умоляю?
Ответ вертелся на языке, и он хотел бы скользнуть им по телу Эмили, когда девушка на ресепшн открыла дверь и назвала её имя.
Эмили хихикнула, глядя, как Гэвин встает и поправляет брюки. Не в силах сдерживаться, Эмили хихикала всю дорогу до кабинета.
Включив сонограмму, включив все лампочки и расстелив простынь на неудобный смотровой стол, «непрофессиональная короткая стрижка» повернулась к Эмили.
– Мне необходимо, чтобы вы расстегнули джинсы, спустили их до лонной кости и легли.
Заняв место рядом со столом, Гэвин вздернул бровь, губы медленно растягивались в улыбке при виде того, как Эмили делала то, что ей сказали.
– Это становится гораздо интереснее, чем я ожидал. Мой камень очень твердый прямо сейчас.
Эмили, запрыгнув на стол, перевела взгляд на густо покрасневшую девушку. Поерзав, устраиваясь поудобнее, Эмили посмотрела на Гэвина и прыснула со смеху:
– Прибереги свои соблазнения до кабинета доктора, после того как облажался в собственной игре.
Гэвин только пожал плечами:
– Игра продолжится, как только мы отсюда выйдем, я никогда не заявлял о каких-то границах, когда речь идет о девушке, предпочитающей камень кирпичу.
Уставившись на Гэвина выпученными глазами, блондинка без имени прочистила горло:
– Доктор Ричардс будет через минуту. – Она поспешила из затемненного кабинета.
Улыбнувшись, Эмили покачала головой:
– Ты напугал её до смерти.
Гэвин наклонился, поставив локти на колени:
– Я завел её.
– Господи. Ты не мог бы быть чуточку менее самовлюбленным?
Снова пожал плечами:
– Я называю это «самоуверенный».
Эмили закатила глаза:
– А еще ты говорил, что не сталкер, и теперь посмотри на нас.
– Ты лишила меня дара речи, а это случается не так уж часто, – усмехнулся, – я не смог бы наколдовать возвращение, даже если б захотел.
Эмили улыбнулась, и в следующую секунду вошел доктор, нависнув над Эмили своей долговязой тушей.
Стоя с блокнотом в руках, он натянул на нос очки и посмотрел на Эмили, морщинки под глазами сошлись вместе, когда он улыбнулся:
– Рад снова вас видеть, мисс Купер.
– Здравствуйте, доктор Ричардс.
– Вижу, вы делали два теста на беременность, и оба оказались положительными, но вы не уверены, когда была последняя менструация. – Эмили кивнула. Он положил блокнот на стол, вымыл руки и надел перчатки. Взяв маленький белый тюбик, хорошенько его встряхнул. – Немного холодный, – предупредил он, выдавливая капельку прозрачного геля на живот Эмили. Она вздрогнула и поежилась, едва он коснулся её. Доктор взглянул на Гэвина, прижимая что-то, похожее на микроскоп к гелю. – Отец?
Слабо улыбнувшись, Гэвин посмотрел на Эмили. Сердце пропустило удар, когда он увидел, как она заерзала, смутившись. Взяв её за руку, переплел свои пальцы с её и подвинул ближе свое кресло.
– Он может быть отцом. Мы хотели поговорить с вами об этом, – начала Эмили, пристально глядя на Гэвина. Она снова поерзала, это было не только из-за неловкости, но и из-за силы, с которой доктор надавил на низ живота. – Я… На самом деле, я не уверена, кто отец. Я немного поискала в интернете о процедуре амниоцентеза, но прочитала, что есть риск.
Хуш-ш-ш….
Доктор прочистил горло:
– Понимаю. Да, некоторый риск при этой процедуре есть, тем не менее, если все сделать правильно…
Хуш-ш-ш… Хуш-ш-ш-ш…
– Результаты в некоторых случаях могут перевесить риск…
Хуш-ш… Хуш-ш-ш… Хуш-ш-ш…
– Особенно в ситуации, подобной вашей…
Хуш-ш… Хуш-ш… Хуш-ш… Хуш-ш…
– Что это за звук? – спросил Гэвин, его взгляд метался между доктором и черно-белым мерцающим монитором.
– Это сердцебиение вашего… малыша. – Доктор повернул несколько кнопок на устройстве и, указывая на экран, посмотрел на Гэвина. – А вот эта маленькая точка, прямо вот здесь, и есть малыш.
Гэвин сглотнул, сердце стучало об ребра так же быстро, как и то, что чисто гипотетически могло принадлежать его ребенку. Мой ребенок…Чувствовал, как Эмили сжала его руку, когда капельки пота стали собираться над бровями. Глядя на экран, он практически перестал дышать. Он видел крошечную, не рожденную жизнь, что подергивалась в своем маленьком коконе. Дьявол, он такой чертовски маленький, что, Гэвин готов был поклясться, если Эмили чихнет, она повредит его. Господи, последние несколько недель, после их возвращения из Калифорнии, он молился, чтобы этот ребенок был его, но здесь и сейчас ему просто необходимо в это верить. Мысли заполнил образ маленького голубоглазого мальчугана, которого он учит играть в бейсбол на заднем дворе построенного им дома. Образ же маленькой девочки в розовой юбочке, поющей и танцующей для них с Эмили, только усиливал восторг.
Гэвин подвинул свое кресло ближе, выпустил руку Эмили, и зарылся пальцами в её волосы. Глядя в её глаза, снова сглотнул:
– Ты… чувствуешь его шевеления внутри?
Эмили покачала головой, прошептав:
– Нет.
– Слишком рано чувствовать, как он шевелится. Это случается где-то после пятнадцатой недели, – после нескольких надавливаний, переключений кнопок и нескольких «хуш-ш-ш», доктор выключил машину. Потянулся к стене, включая свет. Взял медицинскую карту со стола и минуту изучал её. – Судя по размерам ребенка, вы приблизительно на десятой неделе. Последняя менструация была на последней неделе октября. Предполагаемая дата родов – 21 июля. Мой кабинет не оснащен таким современным оборудованием, я возьму на ресепшн расписание работы трансвагинальной сонографии для вас. Я могу быть немного неточен и ошибаться в дате, но почти уверен, что все правильно. И пришел я к таким выводам задолго до того, как ослеп от блеска в ваших родительских глазах, – он протянул Эмили бумажное полотенце, указывая на её живот. – Вытрите остатки геля и можете воспользоваться туалетом. Когда закончите, встретимся в моем кабинете. Как выйдете, вторая дверь налево. Мы обсудим плюсы и минусы амнио.
Когда доктор вышел, она стерла с живота гель. Единственные слова, которые эхом звучали в голове: «когда была последняя менструация». Последняя неделя октября. Она столько раз была с ним в течение той недели, только это ничего не меняет. Даже несколько дней – это все, что волновало Эмили. Вздохнув, она спрыгнула со стола и рванула в туалет. После этого вышла, тут же встретившись взглядом с Гэвином. Ясно было, что он глубоко в своих мыслях, и черт подери, если это не разрывало её сердце.
– Ты в порядке? – прошептала она, подходя к нему и застегивая уже ставшие тесными джинсы.
Встав, он обнял её за талию:
– Да. А ты?
Кивнула, вжимаясь в его грудь. Только вот она не была в порядке. Далека от этого. Боль, через которую проходил Гэвин, убивала её. Вдыхая его запах и вслушиваясь в стук сердца, Эмили проглотила слёзы.
Гэвин поцеловал её в макушку.
– Я не знал, что ты узнавала про амнио… Или как там еще это называется.
– Да. Пару дней назад, пока была на работе.
– Ты упомянула о риске. – Он взял её сумочку и протянул ей. – Что это за риск, и как вообще всё это происходит?
Натянув на плечо ремень сумки, она замолчала ненадолго, вспоминая тонкости процедуры. Дрожь прошла по телу.
– Они прокалывают иглой живот и…
С выражением полного шока на лице, он оторвал её от себя:
– Игла? В твой живот?
– Да.
Гэвин с шумом втянул через нос воздух:
– Эмили, я бы предпочел, чтобы иглы вообще не касались твоего живота.
– Эм-м-м, Гэвин, я бы тоже предпочла, но я говорила о возможной инфекции.
Гэвин выпучил глаза:
– Что за инфекция?
Эмили улыбнулась его замешательству и беспокойству:
– Амниоцентез. Они вторгнутся в жидкость, в которой находится малыш. Она может быть… Заражена.
– Что тогда? – спросил он, проводя рукой по волосам, его голос и жесты говорили о том, что тревога только росла.
Эмили сделала медленный вдох:
– Это может привести к выкидышу.
Гэвин сглотнул, медленно и четко проговорив слова:
– Ты серьезно? – Эмили кивнула. – Ни за что. Ты не станешь этого делать. – Переплетя их пальцы, он направился к двери. – Господи Боже, Эмили, как тебе вообще пришло в голову подвергать этому себя и ребенка?
Они повернули за угол, направляясь в противоположном направлении от кабинета доктора. Эмили остановилась.
– Я изучала это, потому что вижу, как ты страдаешь. Это единственный тест, который я нашла и который уже сейчас сможет показать, кто отец. – Продолжила она, отводя взгляд. – Хватит и того, что ты принял меня обратно. Теперь тебе приходиться иметь дело и с этим.
Гэвин обхватил ладонями её лицо, принуждая посмотреть на него:
– Хватит того, что я принял тебя обратно? – Эмили кивнула, глаза наполнились слезами. Подушечками больших пальцев Гэвин вытер слезы с её щек. – Несмотря на всю боль и обиду, что я испытал, потеряв тебя всего лишь на такое маленькое количество времени, Эмили, я бы не стал менять ничего. Ничего. Я вернул бы тебя снова еще миллион раз. Боль и все остальное. – Он прижался к ней губами, голос звучал мягко. – Мы имеем с этим дело. Не только я. Мы. Лучше уж я останусь в неведении, чем стану подвергать тебя или малыша какой бы то ни было опасности. Никогда не смогу жить, если что-нибудь случиться с кем-то из вас, просто потому что ты думала, что мне нужно знать.
Растворяясь в его пьянящем тепле, Эмили прижалась головой к его груди.
– Уверен?
Он погрузил руку в её волосы, прижимая к себе.
– Уверен так же, как в том, что мы состаримся вместе. Представляю себе это уже сейчас. Два кресла-качалки на крыльце, и мы смотрим, как наши внуки во дворе, вытворяют бог знает что. Всё хорошо. Мы будем баловать их, и отправлять домой в отместку их родителям. – Эмили хихикнула. – И ты сможешь кормить меня яблочным пюре, потому как эти жемчужно-белые зубки исчезнут. Тебе придется со мной возиться.
Эмили подняла голову, взглянув на него:
– Яблочное пюре, да?
Гэвин пожал плечами, на его губах заиграла улыбка.
– Ага, еще я люблю пудинг.
Встав на носочки, Эмили чмокнула его в нос.
– По рукам. Яблочное пюре, пудинг, и избалованные в отместку внуки во дворе. – Гэвин улыбнулся, а Эмили тем временем взяла его за руку. – Ладно. Но мне всё же нужно узнать расписание трансвагинального ультразвука перед тем как мы уйдем.
Гэвин прочистил горло, когда они подошли к окошку, у которого блонди снова болтала по телефону.
– Ладно. Насчёт этой трансвагинальной штуки. Мне не очень нравится, как это звучит.
Эмили закатила глаза:
– Что теперь?
– Ну, я не доктор и просто предполагаю, но думаю, что этот старый похотливый старикашка увидит во всей красе твою…
Эмили быстро закрыла ему рот ладошкой, глаза у неё превратились в два огромных блюдца.
– Гэвин! – почувствовала как его губы приподнялись в улыбке, в глазах сверкали веселые искорки. – Да, сэр, привыкайте к этому.
– Никогда не пойду на это, – слова заглушались её ладошкой. Развернувшись, при этом эффектно избавившись от хозяйской хватки Эмили, нажал на звоночек, отрывая блонди от её разговора. Выпучив глаза, она повесила трубку. – Нам нужно узнать расписание процедуры трансвагинальной амнио для моей девушки, но мы хотели бы, чтобы проводила её женщина. – Эмили издала громкий смешок, Гэвин посмотрел на неё, улыбка стала еще шире. – Что?
Она покачала головой.
– Это не трансвагинальная амнио, дикарь ненормальный. – Его улыбка угасла, и, если Эмили не ошиблась, он был немного смущен. Как бы то ни было, выглядел он невероятно сексуально.
– Это называется трансвагинальный ультразвук, – сказала блонди, явно смущенная их разговором. – Доктор Ричардс оставил направление. Реабилитационный центр, следующий вторник в 14.30, – Подходит?
– Проводить тест будет женщина? – спросил Гэвин, не выглядя больше ни смущенным, ни запутавшимся. Теперь он был весь внимание, и Эмили не смогла сдержаться – снова засмеялась.
– Я могу отправить им просьбу, но гарантировать, что это будет женщина, не стану.
– Вот и хорошо. – Эмили быстро подошла к Гэвину, быстро подталкивая его к выходу. – 14.30, следующий вторник, Реабилитационный центр. Я буду. Спасибо.
– Женщина, – крикнул Гэвин, когда Эмили выталкивала его в холл. – Мы хотим женщину.
Эмили вышла на морозный ночной воздух. Январский ветер щипал лицо, пока она ждала, когда Гэвин подъедет к центральному входу своего дома. Спрятав глубоко в карманы куртки руки в перчатках, она дрожала, наблюдая за проносящимися мимо автомобилями. Посмотрев налево, она увидела феррари Гэвина, выезжающую из подземного гаража. Выдохнула с облегчением и направилась к бордюру. Схватившись за ручку дверцы, едва он остановился, она распахнула её и забралась внутрь, практически окоченевшая после нескольких секунд снаружи.
Гэвин нахмурился, полностью сбитый с толку:
– Я козел, что заставил тебя ждать.
Она нажала на кнопку на приборной доске, регулируя печку.
– Ты такой до… добрый, – от холода она заикалась она. – Но я не ждала. Там холодно, как в аду.
– Ад не холодный, сладкая. – Провел костяшками пальцев по её шее, выезжая на дорогу. – А вот ты – да. Почему ты не подождала в холле?
– Думаю, я мазохистка. – Она достала из сумки телефон и набрала Оливию. После нескольких гудков оставила сообщение. – Так или иначе… Да. Я мазохистка.
Гэвин остановился на светофоре. Положив руку на спинку её сиденья, он вздернул бровь:
– Ты провела романтический вечер за просмотром старого фильма «Молодожёны» со своим мужчиной. Может, и заслужила небольшое наказание.
Переведя на него свой взгляд, захлопнула телефон:
– Ты только что сказал это, потому что мы встречаемся со всеми в клубе Пача.
– Правильно. Сумасшедший клуб. Тот, куда ты не вписываешься, учитывая, что беременна.
Эмили вздохнула, возмущенная его замечанием. Понимала, откуда это. Она выиграла спор, пока готовилась, но он всё же не был воодушевлен этой идеей.
– Гэвин Блейк?
– Мисс Эмили Купер.
– Хватит быть засранцем.
Гэвин усмехнулся:
– Засранцем? – загорелся зеленый, и он положил руку обратно на коробку передач.
– Да. Засранцем. Мы уже все обсудили. Это клуб, а не центр столпотворения. Мы давно никуда не выходили с ними, а через несколько месяцев я уже не смогу. – Она поцеловала его в щеку, накрыв его руку своей, когда он переключал скорость. – Так что заткнись, дикарь, и покажи всем свою сексуальную девушку, пока не стало слишком поздно.
Улыбнувшись, он покачал головой.
– Уже дважды сегодня.
– Дважды что? – спросила Эмили, опустив козырёк. – Назвала тебя дикарём?
– Да. А ещё дважды сегодня ты лишила меня дара речи. – Гэвин старался внимательно смотреть на дорогу, но это становилось почти невозможным. Машина наполнилась ароматом духов Эмили с запахом ванили, и это сводило его с ума. Поерзав на сиденье, он посмотрел в её сторону, остановив взгляд на её сладких, пухлых губах.
– Мне начинает это нравится больше, чем я думал. – Она улыбнулась ему, проверяя свой макияж в зеркале. – В любом случае, этот дикарь собирается держать свою сексуальную девушку рядом с собой, пока мы будем там. – Он оторвался от её красивой улыбки, снова смотря на дорогу. – А позже займусь твоим наказанием, дикарка.
К тому времени как Гэвин нашел парковку, он уже успел в мельчайших деталях описать множество способов, которыми собирается наказать её по возвращении домой. Нечего и говорить, что Эмили сильно пожалела, что они вообще вышли из дома. Когда они вышли из машины, его изощренные издевательства порядком пощекотали её нервы, только приумножив сожаления. После короткой, но очень холодной прогулки от задней части клуба, они добрались до VIP-зоны. Гэвин положил руку на спину Эмили, когда они поднимались в зону прямо под сценой, где Оливия кружилась в пасти Мистера Pink Fluffy. Несмотря на музыку, грохочущую в ушах, Эмили услышала ее визг в нескольких шагах. Она чуть не бросилась к ним.
– Друзья мои! – после почти фатальных столкновений с металлическим шестом и несколькими столиками Оливия схватила Эмили в охапку. – Ты выиграла сражение с мужчиной! Я так рада, что ты не позволила ему выиграть! А еще я пьяна! Какая я умница! Это будет та еще ночка!
Эмили хихикнула, стаскивая пальто.
– Да. Я выиграла сражение. – Она улыбнулась Гэвину. Он только усмехнулся, забирая её пальто. – И да, ты выглядишь очень надравшейся.
– Я так и планировала. Теплая размытость на сегодня. – Оливия улыбнулась Эмили, схватила её за руку и потащила к балкону над танцполом. – Смотри, Эмили! – крикнула она, широко расправив руки. – Мир – свой парень!
– Твою ж мать, Оливия! – выкрикнула Эмили, потому что Оливия свесилась вниз с балкона, и обхватила её руками за талию, чтобы не дать разбиться насмерть. Сопроводила её обратно к Джуду и Гэвину.
Оливия насупилась, только беспокойство Эмили не остановило её от того, чтобы взять огненно-красный шот в колбе у подошедшей официантки, когда Джуд достал бумажник, чтобы расплатиться за напитки. Опрокинула его в себя, вернула колбу официантке, оставляя влажный поцелуй на щеке Джуда.
– Ты ведь помнишь мой персональный живой холст?
Эмили улыбнулась:
– Как же я могу забыть?
– Здорово снова увидеть тебя, – перекричал Джуд музыку. – По крайней мере, в этот раз я одет.
Эмили улыбнулась, не имея ни малейшего понятия, как на это ответить.
Да. Это заявление смутило Гэвина. Совсем немного. Положив на спинку дивана их с Эмили пальто, он повернулся к остальным, глазами пригвоздив Джуда.
– Я Гэвин, и я рад видеть тебя одетым. Ты?
– Как дела, приятель? – сказал Джуд с самой дружелюбной улыбкой. Протянул руку, и Гэвин пожал её. – Я Джуд или ты можешь называть меня «живой холст». Как угодно. Мне нравится.
Гэвин кивнул и наклонился к Эмили, шепча на ухо:
– Так, Эмили. Он только что упомянул, что одет на этот раз и теперь назвал себя живым холстом. – Он обвил рукой её талию. – Готов предположить, ты, каким-то образом, видела его голым и, возможно, в этом принимали участие малярные кисти. Я бы позволил тебе нарисовать меня, если это то, что тебе действительно было нужно.
Положив ладошку ему на шею, Эмили вздернула бровь, улыбка расползлась по лицу.
– Позволишь мне нарисовать симпатичную радугу на животе?
– М-м-м, я позволю нарисовать тебе все, что захочешь, когда только пожелаешь. – Прикусил её губу, притягивая ближе. – Помни, мне не нужно ни одного сексуального ограничения между нами. Но это запредельно – ты, рисующая на чьем-либо еще мужском теле, кроме моего.
Эмили усмехнулась, прислонив свой ротик к его уху:
– Ни разу в жизни не рисовала на мужском теле, но собираюсь попробовать, как только вернемся домой. О, и кстати, я видела Джуда лишь наполовину голым. У него хорошее телосложение, но и близко не такое твердое и горячее, как твое, так что не беспокойся об этом. Повторяю, это была обнажёнка лишь наполовину.
– Ты заставила меня понервничать, но я пропущу это. – Глядя в её глаза, он облизнул нижнюю губу. – Художественные магазины открыты в это время?
– Эй! – крикнула Оливия, оттаскивая Гэвина от Эмили. Облокотившись на него, провела рукой по своим светлым волосам и улыбнулась. – Во-первых: я никогда не отстану от тебя, Блейк. Во-вторых: она уже оплодотворена. Чертовски уверена, ты не сможешь сделать её беременной снова. Так что остынь, братишка. Вы оба сейчас казались немного возбужденными.
Высвободившись из медвежьих объятий Оливии, Гэвин покачал головой:
– Я окружен женщинами, которые просто лишают меня сегодня дара речи.
Нацепив улыбку довольного Чеширского кота во все тридцать два зуба, Оливия обвила рукой шею Эмили. Её карие глаза испепеляли Гэвина.
– Привыкай, приятель. Мы остаемся. – Отрыгнула, глядя на свои часы. – Вот дьявол. Мой брат с Феллон. Будем надеяться, он нигде не оплодотворил её. Сказал, они придут в полночь, а уже пятнадцать минут первого.
Эмили сморщила носик, отодвинувшись:
– Господи, Оливия.
– Что? – Попыталась удержаться на ногах хватаясь за руку Джуда, только пользы никакой, потому как он отступил назад. Она нахмурилась. – Я переборщила с хренью типа «оплодотворил», да? Извиняюсь. Но так и есть. О, Боже, Эмили. У тебя будет ребенок! Нам нужно пойти по магазинам детской одежды. Конечно, не для маленьких детей, ведь когда он появится, то еще и ребенком-то не будет, потому как будет совсем крошечным. Совсем как карандашный грифель. – Оливия подняв руку, приложила ладонь ко лбу. – Нам нужно немя. То есть имя. Немя. Ой! Придумала! Оливия, – и не важно, мальчик это будет или девочка, его немя будет Оливия, в мою честь!
Эмили абсолютно обалдела от пьяных выходок Оливии, у нее вдруг появилось непреодолимое желание схватить шот с подноса официантки, которая в очередной раз проходила мимо.
– Оливия, я говорила не о ребенке. Я говорила об отрыжке, той, что ты выдала мне прямо в лицо.
Оливия зажала рукой рот:
– Я рыгнула?
Как только Оливия испустила «рыгающий» вопрос, Феллон и Тревор, рука об руку, подошли к ним. Взвизгнув от восторга, Оливия заключила их в пьяные и более чем крепкие объятия. Ответив на несколько вопросов о возможном оплодотворении Феллон, Тревор отправил Джуда с Оливией на танцпол, сказав им «выжечь из себя хоть сколько-нибудь алкоголя».
Игнорируя неприятное чувство в животе, Гэвин позволил Эмили присоединиться к ним. Феллон была с ней и не собиралась напиваться из-за предстоящего утром причастия, так что это немного успокаивало. Только ощущение не исчезало. Сцепив руки, Гэвин локтями облокотился о перила второго этажа. Наблюдал «соколиным взглядом», как Эмили вливалась в толпу на площадке.
– Слышал, что случилось у вас с Дилланом, – заговорил Тревор, также пристально наблюдая за девчонками, в голосе ясно слышалась усталость. – Пара парней из офиса позвонили и рассказали мне об этом.
Взглядом прикованный к Эмили, Гэвин не утруждал себя даже повернуться к Тревору:
– Ты, к хренам собачьим, скрыл от меня, что он с ней сделал.
– Ничего я не скрывал, – бросил он, поправляя очки. – Я разговаривал с Эмили, и она пообещала сама рассказать тебе, если вы, ребята, снова будете вместе. – Он положил руку на плечо Гэвина. – Я думал, ты уже в курсе.
Оттолкнувшись от перил, Гэвин сбросил его руку. Отвел взгляд от Эмили и пригвоздил им Тревора так, чтобы тому сразу стало ясно: «его готовы сбросить через перила».
– Ты, блять, думал, я знаю? Какого хера с тобой не так? Ты все выяснил на следующий день после того как она вернулась со мной. Это был первый раз, когда я видел или разговаривал с тобой после нашего возвращения из Мексики. Ты не думаешь, что я хотя бы словом обмолвился, если бы знал?
– Да ладно, мужик, что ты хочешь, чтобы я сделал? Она обещала. Я был уверен. Это была ошибка. Всё.
Чем больше Тревор говорил, тем заманчивее для Гэвина становилась идея сбросить его через перила.
– Ага. Грёбаная ошибка. Чего я ожидал от тебя? Ты должен был примчаться на Плая-дель-Кармен в тот же хренов день, когда это случилось. Вот что я ждал от друга, которого знаю половину собственной жизни. Того, кого считаю братом. – Гэвин смотрел на него еще мгновение, после чего снова обратил все внимание на Эмили. Глядя на девушку, которую оберегал от жизни, полной боли и обид, Гэвин в попытке успокоиться стиснул зубы. – Я люблю её больше, чем что бы то ни было. Я бы вернулся в тот же день, как узнал. Ты должен был сделать хоть что-то. Конец, грёбаной, истории.
Сквозь давящую и взрывающую барабанные перепонки музыку Гэвин услышал смирение во вздохе Тревора. В любом случае Гэвин не был уверен, можно ли спасти эту дружбу. Дьявол! Не был он уверен, что она того стоила, в таком случае. Помимо желания убить его прямо сейчас, Гэвин чувствовал, что закипает.
И прежде чем смог удержаться и не разорвать окончательно их дружбу, он увидел, как Эмили с девчонками покидают танцпол. Поднявшись наверх по лестнице, «живой холст» плелся следом, когда они вошли в зону отдыха. Гэвин в последний раз посмотрел в сторону Тревора, не придав значения его безразличному взгляду, который явно был напоказ. Гэвин видел вереницу мыслей в его глазах, только это его не заботило. Эмили обвила руки вокруг его талии, уводя от противостояния с бывшим лучшим другом.
Гэвин повернулся, пропуская сквозь пальцы влажные волосы Эмили. Она улыбнулась, и он почти погиб. Господи, среди всех этих бушующих мужских гормонов, бегущих по венам, и капелек пота, покрывших её тело, он мог бы съесть её прямо сейчас. Изголодавшийся в разных смыслах слова, Гэвин прижал её к своему рту. Желая раствориться в ней, целовал её страстно, тело искало освобождения. Он чувствовал вибрацию от её стона на языке, и пропади всё пропадом, если это не сводило с ума.
– Хорошо провела время?
– Да, – трепеща, выдохнула Эмили. Её кожа. Её пульс. Каждый чертов волосок на теле встал дыбом. Обжигающая, пульсирующая боль начала нарастать между ее ног, когда она взглядом проложила путь от его лица к великолепной выпуклости его адамова яблока, скрытой за воротником-стойкой его белой рубашки. Вздохнув, она провела руками по его серому, сшитому на заказ свитеру с V-образным вырезом, ее пальцы сгорали от желанию ощутить его обнаженную грудь. Она сглотнула. – Мне нужно быстро сбегать в туалет. Скоро вернусь. – Он по-прежнему держал её, и Эмили видела, как Гэвин вздернул одну бровь, его голубые глаза медленно трахали её прямо здесь. Снова сглотнула.
Он подбородком указал на выход:
– Я бы хотел убраться отсюда, как только ты закончишь.
Интимные нотки в его голосе сказали всё, что ей нужно было знать. Они окутывали, поглощая, словно надвигающаяся волна. Ноги подкашивались, тело налилось свинцом. Эмили кивнула.
– Вам не нужно просить дважды, мистер Блейк.
– Хорошая девочка, – триумф в его голосе поглощал еще сильнее, подсластив то, что она уступила его просьбе. – Увидимся скоро на этом же месте, мисс Купер.
Эмили развернулась на каблуках и направилась в туалет только для того, чтобы всего через пару шагов быть остановленной Оливией. Качаясь сильнее прежнего, она улыбнулась, и Эмили не смогла сдержаться – хихикнула. Схватив Оливию за руку, Эмили потащила её в туалет, и их остановила Феллон. Зажатая между ними, Эмили переплела с ними пальцы и, наконец, пошла в туалет. После двадцатиминутного ожидания в длинной очереди, протянувшейся на приличное расстояние на втором этаже, девчонки оказались внутри и сделали все свои дела.
– Кантри, – прозвенела Феллон, доставая из клатча тушь. Глядя в зеркало, подкрасила ресницы. – Гэвин рассказал тебе об их с Тревором ссоре из-за тебя?
Эмили подняла глаза, перестав рыться в сумочке в поисках блеска для губ. Нахмурила брови, склонив в замешательстве голову:
– Нет. Что случилось?
– Гэвин психанул, потому что он ничего не сказал о том, что Диллан сделал с тобой.
Эмили вздохнула:
– Я же сказала ему, это была моя ошибка – ничего не говорить. Я поговорю с ним снова.
– Надеюсь. – Феллон бросила тушь обратно в клатч. Она взбила волосы, огненно-красный цвет переливался в свете верхнего освещения. – Он не должен иметь дело с дерьмом, о котором ты с самого начала должна была сказать Гэвину. Исправь это.
Эмили запрокинула голову:
– Я знаю, что он не должен, Феллон. Я только что сказала тебе, что уже объясняла Гэвину – это моя ошибка. Я также сказала, что Тревор заставил меня пообещать все рассказать, если мы вернемся вместе, чего я не сделала. Что ты хочешь, чтобы я сказала? Я поговорю с ним об этом ещё раз, хорошо?
Феллон с шумом выдохнула и кивнула:
– Хорошо. Прости. Я вышла из себя. Но я люблю Тревора, а он чертовски расстроен прямо сейчас.
– Тревор всегда чем-то расстроен, – сболтнула Оливия, распахнув дверь кабинки. Пытаясь распутать колье, которое закрутилось в волосах, она закатила глаза и оборвала его. Лицо на мгновение исказилось болью, но она улыбнулась. – Спасибо, Боже. Эта штука нахрен убивала меня. Только не спрашивайте, как оно оказалось в волосах. Думаю, это случилось, когда я наклонилась, чтобы освежиться. О-о, и я чертовски уверена, что испортила туфли.
Скрестив на груди руки, Феллон прислонилась к раковине.
– Тревор не всегда расстроен, Лив.
– Пф-ф, к черту все, если нет, – усмехнулась Оливия и начала мыть руки. – Он отъявленная стерва. Даже мой папа говорит, что я должна была быть мальчиком в семье. Если б у него не было члена, я бы звала его киской.
Эмили закрыла руками лицо, стараясь сдержать смех.
Губы Феллон изогнулись в медленной улыбке:
– Ну, могу заверить тебя, у него есть член, и он знает, как им пользоваться.
Оливия вытерла руки бумажным полотенцем. Закончив, она скомкала его и запустила в лоб Феллон, попав точно в цель. Оливия фыркнула.
– И я могу гарантировать, если он не приструнит свои два дюйма, в твоей духовке испечется такая же маленькая булочка, как у нашей подруги здесь, только твоя не будет такой миленькой, а будет сучкой, как и папаша. Уа-Уа.
Вздохнув, Эмили закатила глаза.
– Достаточно «беременных» шуточек, Лив.
Олиия пожала плечами.
– Ну, это правда. Твой малыш определенно будет симпатичнее. – Замолчав, Оливия сжала губы и посмотрела искоса. – Подождите. Беру слова обратно. Если это отродье козлиной рожи, ты влипла. Это будет весьма уродливый малыш.
В то время, как Феллон стояла с отвисшей челюстью, Эмили возмущенно выдохнула:
– Оливия! Как ты могла сказать такое?
– Эмили, я говорю правду. Особенно когда пьяна. Тебе повезло, если он Гэвина, но если Козлина – отец малыша, я бы подумала отдать его на усыновление. Это целое испытание, в котором сталкиваются Мори Пович и Джерри Спрингер битве за «все или ничего», чья драма круче. Серьезно, я люблю тебя. Но честно, я содрогаюсь при мысли о том, на кого он будет похож.
Эмили схватили со стола сумочку и помчалась мимо Оливии.
Оливия схватила её за руку.
– Подожди! Эмили, прости. В качестве представителя защиты Диллана, а ты знаешь, я никогда его не защищала, по-прежнему считаю неправильным, что вы с Гэвином не говорите ему о твоей беременности, пока ты не выяснила чей это ребенок. Не секрет, что я не его фанатка, но он может быть отцом. В дальнейшем, если ты не скажешь ему, а он отец, плохо будет тебе.
Эмили сделала медленный, глубокий вдох в попытке успокоить нервы.
– Знаешь что, Оливия? Ты пьяна. За последние тридцать секунд ты назвала моего ребенка отродьем, сказала, что он будет уродливым, и предложила усыновление. Еще ты высказала свое ненужное мнение о том, как поступать нам с Гэвином: говорить Диллану или нет. Если бы ты не была пьяна, то помнила бы причины, почему Гэвин не хочет говорить ему. Ты бы также помнила, почему я согласна с ним. Теперь, если ты меня извинишь, подруга, я ухожу. Ты можешь продолжать и позвонить мне завтра после того, как проснешься с ужасной головной болью.
Эмили вышла из туалета с чувством обиды, смятения и обжегшаяся тем, что должно было быть веселой ночью с близкими друзьями. Перемены, в разных очертаниях и формах, становились нормой. Она только надеялась, что они не отнимут у них с Гэвином людей, которым они дороги.
Людей, которые, она надеялась, всё ещё дороги им.
Глава 12
Украденное дыхание
Сидя с «Нью-Йорк Таймс» в одной руке и бутылкой воды в другой, Гэвин вздрогнул от того, как его размышления были грубо прерваны звуком дверного звонка, прорезавшего воздух. Он поставил воду на край стола, встал с кушетки и посмотрел на свои часы. Он никого не ждал и был абсолютно уверен, Эмили тоже. Когда открыл дверь и увидел в холле Тревора, он был шокирован.
– Привет, братишка, – Тревор пробежал рукой по волосам. – Можем недолго поговорить?
Гэвин безразлично пожал плечами, разворачиваясь в сторону кухни. Он слышал, как Тревор закрыл за собой дверь и занял место на барном стуле.
Потерев заднюю часть шеи, Тревор обошел кухонный островок и откашлялся:
– Неподходящее время? Ты как будто собираешься куда-то идти.
– Мы с Эмили едем на ужин к моим родителям, – ответил Гэвин с холодным безразличием, которое и не собирался скрывать.
– Оу, – Тревор замолчал и огляделся вокруг. С шумом выдохнув, он снова посмотрел на Гэвина, его беспокойство становилось осязаемым. – Передавай им привет.
Гэвин скрестил на груди руки и кивнул, задаваясь вопросом, когда же он перейдет к делу.
Пристально глядя на Гэвина, Тревор покачал головой:
– Мне жаль, мужик. Ты прав. Я должен был примчаться и дать тебе знать. Я чертовски много лажал всё это время. Это завершающая длинный список вещь, что я должен был сделать по-другому. – Глухой, низкий тембр его голоса звучал небрежно, устало и смиренно. – Я должен был быть на твоей стороне с самого начала, с той секунды, как ты сказал мне, что нуждаешься в Эмили, вплоть до того момента, когда хренов кретин замахнулся на тебя. Я не знаю, что ещё сказать, кроме того, что если ты со мной никогда больше не заговоришь, я пойму, почему.
Глядя, как его друг вспотел, пытаясь всё исправить, Гэвин размышлял о том разговоре, что состоялся у них с Эмили прошлой ночью. Она буквально загнала его в угол, использовав против него его же собственные слова, сказанные в Калифорнии. Она напомнила, как он сказал, что ей нужно простить маму за все её неверные поступки, и в их случае это же относится к Тревору. «Прости быстро и забудь ещё быстрее» – её точные слова. И хотя он чувствовал, что Тревор сделал и без того поганую ситуацию еще хуже, и Гэвин по-прежнему боролся с ощущением предательства, он знал, что затаенная неприязнь к нему ничего хорошего никому не принесет. Его друг поднял белый флаг, и Гэвин должен с этим считаться. А ещё угрозы Эмили надрать ему задницу возымели эффект. Стараясь скрыть обиду в своих глазах, Гэвин смотрел на Тревора какое-то время перед тем как протянуть ему руку в знак примирения.
Сделав глубокий, неуверенный вдох и выдохнув, Тревор сжал руку Гэвина в твердом пожатии.
– Спасибо, братишка. – сглотнул он. – Я очень ценю, что ты не бросаешь нашу дружбу. Это многое значит.
Положив руку на спинку соседнего стула, Гэвин закатил глаза, губы изогнулись в улыбке.
– Заканчивай с этим сентиментальным дерьмом. Еще немного и мне придется купить тебе корсет.
Тревор покачал головой и усмехнулся. Спустя секунду улыбка угасла, выражение лица стало серьезным:
– Так как ты со всем этим справляешься? Похоже, это чертовски тяжело для вас обоих.
– Ага. Это не то, чего я или Эмили ожидали. Но мы справимся. – Гэвин вскочил со стула и достал из бара бутылку виски. Выставил её, показывая Тревору, который кивнул. Бросив в стаканы кубики льда, и наполнив их, он занял место прямо напротив Тревора. – Я люблю её, и это всё, что имеет значение.
Тревор кивнул:
– Что думают твои родители?
– Знает только папа, – ответил Гэвин, залпом выпив свой виски. Покручивая пустой стакан, он с минуту смотрел на Тревора. Гэвин старался отгородиться не только от звука побрякивающего о стенки стакана льда, но и от реакции его матери, когда они скажут ей сегодня вечером. – Это тема ужина.
Глаза Тревора слегка расширились, но Гэвин увидел шок, который тот пытался спрятать.
– Что ты думаешь, она скажет? – спросил Тревор.
Гэвин пожал плечами. Не то чтобы его не волновало мнение мамы, Бог свидетель, она значит для него целый мир. Но его основной ориентир – Эмили и то, как уберечь её от беспокойства следующие несколько месяцев. Ситуация и так достаточно жесткая для неё. Последнее, чего он хотел для неё – физических последствий стресса. Он молился, чтобы его мать не добавилась к списку, отказавшись от Эмили.
– Не уверен, что она скажет. Мы поглядим, верно?
– Гэвин, ты не видел мои черные туфли? – голос Эмили донесся из холла. Она появилась из-за угла с опущенными глазами, застегивая на руке браслет.
Видя, что его девушка не имеет гребаного понятия об их госте, Гэвин откашлялся. Он постарался, чтобы это прозвучало достаточно громко, чтобы привлечь её внимание.
Эмили вскинула голову и ахнула, хватаясь за едва прикрывающее после душа тело полотенце:
– Вот дерьмо! Я не знала, что он здесь. – Оба, Тревор и Гэвин, усмехнулись. Развернувшись кругом, она помчалась по коридору, шлепая босыми ногами по мраморному полу:
– Привет, Тревор. Пока, Тревор! – крикнула она.
Тревор допил остатки виски и улыбнулся:
– Привет, Эмили. Пока, Эмили. – Поставив стакан в раковину, он подошел к Гэвину. Друзья пожали друг другу руки. – Ты хороший парень, бро. Она всегда заслуживала кого-то вроде тебя. Надеюсь, всё разрешится для вас обоих. Мы долго будем праздновать, если так.
Гэвин кивнул, проглотив злое побуждение сказать ему, что обратный сценарий более вероятен. Проводив Тревора, он пошел проверить девушку, которая, он надеялся, носит его ребенка. Постучал костяшками в дверь спальни, прежде чем осторожно просунуть внутрь голову. Войдя в комнату, почувствовал, как в воздухе витает жасминовый запах духов Эмили. Это поглотило его, притягивая его мужские инстинкты.
Но дьявол его дери, если он не одержит верх в битве, которая, он не ожидал, что вообще наступит. Когда они вернулись домой из клуба прошлой ночью, он начал обольщать Эмили, чтобы в итоге резко остановиться, оказавшись внутри неё. Нависая над ней, слыша, как она, задыхаясь, просит его двигаться жестче, он почувствовал , как на него, словно тонна кирпичей, обрушилась мысль, что он мог навредить ей или малышу. Эта мысль ошеломила его. Посреди занятия любовью с женщиной, которая владеет его сердцем, он остановился. Разозлившись, он соврал, что вдруг почувствовал себя плохо. И почувствовал себя еще большим психом, когда она, проявив заботу, предложила ему расслабляющий массаж, чтобы он заснул.
Сидя на кровати и надевая найденные черные туфли, Эмили подняла на него свои глаза. Она улыбнулась и, как всегда, ему захотелось раствориться в ней. Закусив нижнюю губу, он тонул в том, что было его.
– Привет тебе, – мурлыкнула она. Встав, она направилась к нему, её сливочная гладкая кожа трепетала под черной шелковой блузкой с глубоким круглым декольте. Он смотрел, как ее бедра, затянутые в серую саржевую юбку до колен, так по-женски притягательно покачиваются в такт ее шагам на высоких каблуках. С соблазнительным блеском в глазах она обвила ручки вокруг его шеи. – Выглядишь лакомым кусочком.
– Не таким лакомым, как ты, – заключил Гэвин, мысленно стараясь обуздать восставший в штанах кол.
– Ну, – прошептала Эмили с напускной застенчивостью, прижимая губы к его уху, – мы можем насладиться десертом немножко пораньше и закончить то, что не удалось прошлой ночью. Если не ошибаюсь, в холодильнике есть взбитые сливки. Мой макияж закончен. Я просто заколю волосы и снова приму душ, если вдруг ты не сможешь… Слизать их все с моего тела.
И да начнется настоящая битва. Гэвин кашлянул, отодвигаясь. Нервно пробежал рукой по волосам и распахнул дверцу шкафа:
– Нам скоро выходить, – слова были похожи на напряженный скрежет, а ложь оказалось горькой на вкус.
Ошарашенная, учитывая, что выглядел Гэвин так, будто готов был бросить её на кровать, Эмили вздохнула. Взглянув на свои часы, недовольно надула губки:
– Гэвин, у нас почти два с половиной часа до назначенного времени. Этого времени более, чем достаточно. Мы можем пропустить взбитые сливки и сразу перейти к этому. Мне просто нужно выжечь эту нервозность, острый страх перед сегодняшним вечером.
Блять. Он уже играл в эту «давай посмотрим, можно ли покрыть каждый дюйм тела Эмили взбитыми сливками» игру с ней. Этого уже было достаточно, чтобы ощущать болезненную неудовлетворенную тяжесть в яйцах. Но напуганная, нервозная Эмили верхом на нём, выбивающая свой стресс в стриптиз клубе в окружении двадцати прекрасных, обнаженных женщин, смущала его.
Думай, ублюдок, думай:
– Звонила мама и сказала, что ужин состоится раньше. Нам нужно ехать… Сейчас. Надевай пальто, и встретимся у выхода.
Схватив с полки модельные туфли от «Zelli Mario», Гэвин постыдно опустился на кровать, а губки Эмили надулись еще больше. Закатив прекрасные зеленые глаза и сложив руки на своей сочной груди, Эмили развернулась на каблучках и вышла из комнаты. Грудь Гэвина вздымалась от темного страстного желания, стук сердца с каждой секундой становился тяжелее. Напялил свои туфли и встал, подойдя к зеркалу. Поправив галстук, уставился на свое отражение и почувствовал боль в животе.
– Ты кретин, – промямлил на выдохе. Вздохнув, достал из кармана ключи, надеясь только, что поездка на машине не будет столь же нелепой, как сам вечер.
Спустя час не такой уж и неловкой поездки, Гэвин припарковался на подъездной дорожке своего детского убежища. Находясь прямо за чертой мегаполиса, огромный, в стиле эпохи Тюдоров, дом расположился на берегу озера Шелдрейк среди шикарных холмов городка Кротон, штат Нью-Йорк. Это было одно из немногих мест, где Гэвин всегда получал передышку. Тем не менее, по мере того как роскошное, багряное небесное зарево скрадывала темнота, Гэвин все сильнее сомневался в том, что этот вечер принесет хоть сколько-нибудь безмятежности. Когда Эмили, выбравшись из машины, взяла его за руку, Гэвин точно мог сказать: её колотила мелкая дрожь. Сердце билось в груди тяжелым камнем, когда он спрятал её в своих объятиях, прижав к груди, чтобы защитить. Она дрожала, как осиновый лист, от «я-всё-прекрасно-осознаю» страха, с которым Гэвину, к сожалению, пришлось столкнуться.
– Я клянусь тебе, всё будет хорошо, малышка, – прошептал он, прижимаясь губами к её макушке. Обещание получилось таким же простым и инстинктивным, как и сама любовь к ней.
– Надеюсь, – ответила нерешительно и посмотрела на него полными слёз глазами. – Это убьет меня, если твои отношения с мамой испортятся из-за всего этого.
– Не хочу, чтобы ты волновалась, – сказал он, вырисовывая при этом маленькие восьмерочки на её пояснице. – Всё будет нормально с моей мамой. Папа знает, как с ней справляться. Больше тридцати лет брака тому доказательство.
Эмили едва заметно кивнула, желая верить ему. Она медленно вдохнула воздух и, переплетя свои пальчики с его, начала подниматься по каменным ступенькам, ведущим к центральному входу.
Гэвин остановился, в силах утверждать, что её всё так же трясет.
– Двадцать вопросов.
– Сейчас? – спросила она, смятение взяло верх над остальными эмоциями.
– Да, сейчас. Тебе это нужно. – Гэвин обвил руками её талию, притягивая к себе. – Готов поспорить, ты и думать забудешь о чем-то, связанном с моей матерью, к тому времени, как я с тобой закончу.
Эмили покачала головой, легкий смешок сорвался с губ.
– О-о, даже не сомневаюсь, что заставишь меня думать о чем-то еще. Вперёд. Знаю, ты будешь первым.
Губ Гэвина коснулась ленивая улыбка. Он уже знал ответ на свой первый вопрос. Она всегда сидела, уткнувшись в это:
– Книги или фильмы?
Эмили закатила глаза:
– А ты как думаешь?
– Понятия не имею, – Гэвин пожал плечами, пытаясь прикинуться тупым перед своим сексуальным книжным червячком. – Потому и спрашиваю.
– Книги, – Эмили вздохнула. – Ты не такой наблюдательный, как я думала.
Гэвин усмехнулся:
– Зависит от того, за чем я наблюдаю. – Теснее прижал Эмили, наслаждаясь ее негодованием. Ему определенно удалось отвлечь её мысли от ситуации с матерью. – Твоя очередь.
– Бонд или Борн?
Губы Гэвина дрогнули в усмешке:
– В смысле Джеймс или Джейсон?
– Быстро соображаешь.
– Также быстро, как и они, сладкая, – он поцеловал её в губы. – И конечно же, я мужчина в стиле Джеймса Бонда. Помнишь? Мой балкон?
– Понятия не имею, о чем ты толкуешь, – сказала, нахмурившись, Эмили.
– Кажется, ты не так наблюдательна, как я думал. – Эмили беспомощно посмотрела на него, и Гэвин, воспользовавшись ситуацией, драматично закатил глаза. – Та ночь, когда мы в первый раз играли в бутылочные крышки у меня на балконе. Ты вышла. Я напугал тебя. Я сказал «Нет, это Гэвин. Гэвин Блейк».
– О Господи. Такой чокнутый! – засмеялась Эмили, ткнув его локтем. – Джеймс Бонд говорит наоборот. – Эмили понизила голос, добавив ему британский акцент. – Это Бонд. Джеймс Бонд.
Гэвин нахмурился. Его сексуальный книжный червячок прав.
– Ладно. Твоя взяла. Ты крута, и это уже седьмой раз, или типа того.
Сохраняя британский акцент, Эмили сказала:
– Да, так и есть. Типа того. Давай же Блейк. Гэвин Блейк. Твоя очередь.
Да. Эмили определенно заставила его почувствовать себя придурком. Улыбнувшись, покачал головой:
– Гранит или мрамор?
– Эм-м-м… Гранит.
– И почему твой ответ прозвучал как вопрос?
– Я не знаю. – Эмили пожала плечами. В последнее время у него появились ужасно непредсказуемые порывы задавать такие вопросы. Она думала, что тому виной его архитектурные журналы. – Обычно у меня нет привычки сидеть и раздумывать о подобной чепухе.
Гэвин поцеловал её, и, хотя Эмили дрожала, он понимал, что виной были не его действия. Она замёрзла.
– Я и не ожидал, что раздумываешь. Давай. Зайдём сейчас.
Она кивнула.
Уверенный в том, что смог отвлечь Эмили от мыслей о его матери, Гэвин повернул ручку и обнаружил, что дверь заперта. Так что он позвонил.
С искренней и теплой улыбкой дверь открыл отец Гэвина. Пожал Гэвину руку и заключил Эмили в свои объятия. Опустив взгляд своих бледно-голубых глаз на наручные часы, он закрыл дверь.
– Вы рановато. Твоя мама всё ещё в бакалейном магазине, решает кое-какие вопросы относительно ужина.
Гэвин взглянул на Эмили: она смотрела на него тревожно и в полном смятении. Смотрела, изучая его лицо в поисках ответов, которые он не был готов дать ей. Гэвин снова обратил свое внимание на отца, чувствуя себя дурнем, запутавшимся в паутине лжи. Прочистив горло, помог Эмили снять пальто.
– Когда я разговаривал с ней, могу поклясться, она сказала про пять часов.
– Нет. Семь пятнадцать. – Чэд взял их пальто и повесил в стенной шкаф. – Плохой слух в твоем возрасте – признак перегруза на работе. Вам с братом нужен перерыв.
Усмехнувшись, Гэвин скрестил на груди руки.
– Пап, я только что вернулся из отпуска. Я в порядке. Правда.
Чэд пожал плечами, в голосе сквозила беспечность:
– Еще один не повредит. Вы молоды. Веселитесь. – Хлопнув Гэвина по спине и провожая их в гостиную, он издал искренний, грудной смешок. – Только матери не говори о том, что я сказал.
Гэвин усмехнулся, устраиваясь вместе с Эмили на пушистом синельном диванчике:
– Если она узнает, что ты пытался сделать из меня «сачка», наказанием тебе станет запрет просмотра «CSI: место преступления».
– Она пойдет на худшее, но лучше не стану вдаваться в подробности, – хлопнув снова Гэвина, он посмотрел на Эмили. – Знаю, что тебе нельзя алкоголь, но может я могу предложить тебе что-нибудь ещё? У нас есть ледяной чай с малиной, вода и несколько видов сока.
– Я буду воду, мистер Блейк. Спасибо.
С полными любви глазами он улыбнулся.
– Сейчас ты часть нашей семьи и я настаиваю на том, что ты не будешь больше звать меня мистер Блейк. Папа – прикольно звучит от моих детей, включая золовку. Ты ничем не отличаешься. Идет?
Он принимал её, и вся эта ситуация теплом растеклась в груди Эмили. В этот момент она поняла, от кого Гэвин унаследовал при рождении свое обаяние и харизму.
– Идёт. Я буду воду, папа. – Это слово на губах казалось каким-то чужим.
Он подмигнул ей и направился на кухню.
– Очень хорошо. Предлагаю начать с аперитива. Сынок, холодная бутылка Сэма Адамса?
– Да. Подойдет, – ответил Гэвин, когда его отец скрылся за углом. Положив руку Эмили себе на колено, он убрал волосы с её шеи и наклонился к ушку. – Выглядишь потрясающе.
Повернувшись к нему лицом, Эмили медленно, подозрительно вздернула бровь.
– В самом деле? Не подумала бы, учитывая, что ты чуть ранее не захотел развлечься. – Она смотрела, как он кусает свою нижнюю губу, его яркие голубые глаза говорили больше, чем следовало. Спустя секунду её сердце упало, слова вылетели изо рта быстрее, чем она смогла бы осознать. – Я записалась на консультацию к тренеру в местный спортзал, там помогают беременным женщинам оставаться в форме. Я наберу не так много веса.
Гэвин отпрянул:
– Думаешь, это должно быть связано с твоим весом?
– Я набрала пару фунтов. Что еще мне остается думать? Ты никогда не отказывался от секса со мной, Гэвин. Прямо сейчас мои гормоны бушуют, а твои… Ну, твои обычно не хуже, чем у тинэйджера. Ты сказал, что болен прошлой ночью, и тогда после, ты просто… Не захотел. Заметь, ты отвернулся. – Эмили опустила глаза, голос звучал натянуто. – О-о, и, кстати, милая попытка выкрутиться по поводу «мы должны быть здесь пораньше».
Гэвин взял в ладони её лицо, заглядывая прямо в обеспокоенные глаза:
– Господи боже, я никогда не смог бы отвернуться от тебя, Эмили. Все мои силы уходят на то, чтобы не задрать твою юбочку, не распластать твое прелестное тело на этом диване и не погрузиться в тебя так глубоко, что ни один из нас уже не разберет, где начинается один, и где заканчивается другой. Секс с тобой – наркотик, и я чертов наркоман. И пошло всё к черту, если ты не самая сладкая зависимость из всех возможных.
– Тогда что это? – выдохнула она, пытаясь прогнать образы их, распластанных на диване. Она была готова задрать юбку и позволить ему. Крепко зажмурила глаза. Гэвин притянул её лицо к себе так близко, и это совсем не помогало её взбесившимся гормонам. Ни на одну. Чертову. Каплю.
Гэвин колебался, голос был низким:
– Я… Боюсь навредить тебе и малышу.
Глаза Эмили распахнулись:
– Что? У нас был секс в течение последних нескольких недель. Тогда ты не беспокоился.
– Знаю. Но вчера образ малыша на мониторе каким-то образом сделал его… Реальным. – Вздохнув, он откинулся на спинку дивана. – В конце концов, я наврежу тебе. Этого невозможно избежать, учитывая, как мы себя ведем во время секса. Мы же как животные.
Эмили подставила пальчик под подбородок Гэвина, возвращая себе его взгляд:
– Во-первых: мне нравится, когда ты причиняешь мне вот такую боль, – прошептала, вздернув бровь. – Во-вторых: думаешь, я поверю, что мужчина с таким образованием может быть настолько наивным относительно женского тела, беременного или нет? В-третьих: ты не можешь навредить мне или ребенку. Пары занимаются сексом миллиарды лет во время беременности женщин.
Гэвин усмехнулся, проведя рукой по волосам:
– Во-первых: с твоего разрешения, конечно, мне нравится… Делать приятно больно тебе. Во-вторых: да-да, ты вполне можешь ожидать от меня, что я настолько наивен относительно тела беременной женщины. Ключевое слово – беременной. В-третьих, – он улыбнулся и прижался к её ушку, – ни разу за миллиарды лет пары не трахались так, как мы. Мы бьем рекорды. Исходя из вышеперечисленного – да, я боюсь навредить тебе.
Тело Эмили горело, она сделала глубокий вдох, облизнув губы. Ее язык покалывало от желания скользнуть им вдоль низа живота Гэвина:
– Гэвин…
Прежде чем она успела сказать ещё хоть слово, парадная дверь распахнулась. Неся три переполненных бумажных пакета, Лилиан Блейк каблуком толкнула и закрыла дверь. Она покачала головой в попытке стряхнуть с тёмно-русых волос плотные, рассыпчатые снежинки.
Гэвин вскочил на ноги, практически перепрыгнув кофейный столик и спеша к матери, которая была готова уже бросить все свои пакеты на плиточный пол холла. Забрав из её рук пакеты, чмокнул её в щеку.
– Привет, мам. Снег пошел?
Сияя, она провела рукой по его волосам:
– Да, и чертовски сильно. – Вздохнув, она посмотрела на сына, глаза источали такую любовь, которая могла исходить только от мамы. – Мой маленький мальчик. Я скучала по тебе. В следующий раз, когда надумаешь удрать в двухнедельный отпуск, не мог бы подумать о звонке женщине, которая привела тебя на этот свет?
Улыбнувшись, Гэвин покачал головой:
– Мам, мне двадцать восемь, у меня преуспевающий бизнес, и моя девушка сидит на диване. Ты роняешь мой авторитет за секунды.
Эмили встала и подошла к ним. Также проведя рукой по его волосам, она игриво вздернула брови:
– О-о, это авторитетное заявление было не далеко от правды.
– Нет? – скептически спросил Гэвин, глаза предательски светились. – И как же это?
– Потому что любая женщина с головой на плечах знает, что мужчина зарабатывает свои авторитетные очки, любя свою маму, – ответила Лилиан со сверкающей улыбкой. – Правильно, Эмили?
– Мои очки – точно, – согласилась Эмили.
Гэвин склонил голову набок, улыбка озарила его лицо:
– Ну, если это так, хочу, чтобы ты знала, Эмили: однажды я просил мою дорогую маму выйти за меня.
– Да, когда ему было три, – согласилась Лилиан, снимая с плеча сумку. Положив её на стеклянный столик у входа, она одарила Гэвина подкупающей улыбкой и накрыла ладонью его щеку. – Помню, как будто это было вчера. Он выиграл пластмассовое обручальное кольцо в одном из тех игральных автоматов и прямо там упал на одно колено и сделал предложение.
Эмили усмехнулась, наблюдая за тем, как он покрывается самым милым румянцем.
– Да. Авторитет упал еще на пару сотен уровней, – заключил он, светясь озорной, мальчишеской улыбкой, и скользнул в кухню. – Дальше без меня, леди.
Лилиан усмехнулась, заключая Эмили в свои дружелюбные объятия.
– Ну, как ты?
Она стянула с шеи шарф кремового цвета и бросила его на стол. Сбросив тяжелую шубу и повесив её в стенной шкаф, она повернулась к Эмили.
– Мы давно не виделись, и столько всего случилось. Надеюсь, ты в порядке.
Будучи неуверенной в том, как много известно том, что случилось с ней, Гэвином и Дилланом, Эмили просто кивнула.
– Уже намного лучше, спасибо. А как вы поживаете?
– Хорошо. Я была занята всей этой организацией. Мы пытаемся расшириться в Нью-Джерси. Кажется, это стало возможным, – счастливо сказала она, взяв Эмили под руку. Они пошли на кухню. – Пойдем посмотрим, не пытаются ли наши мужчины спалить дом.
И снова почувствовав, как по телу прошла теплая, дружелюбная волна, Эмили отметила, насколько по-разному они с Гэвином росли. Там, где она отчаянно нуждалась в отце, Гэвин воспитывался сильным мужчиной, которому достаточно доверял, зная, что тот решит любую трудную ситуацию. И хотя мама Эмили была рядом столько, сколько могла, Лилиан была рядом с обоими мальчиками, пока те не пошли в старшие классы. Конечно, ситуация Лилиан была другой с тех пор как она вышла замуж за честного, заботливого мужчину, даже в самые трудные времена борьбы с раком груди она никогда не переставала стремиться создать дома нормальную атмосферу. Это как два цвета на противоположных сторонах жизненного спектра. Сейчас единственным, что было нужно Эмили – поверить, что они с Гэвином сошлись неспроста. Надо надеяться, эта причина будет главной темой сегодняшнего обеда.
Зайдя на кухню, обе были очень счастливы, что ни один мужчина не пытался поджечь кухню. Отец и сын вытащили из пакетов продукты и смешивали, обжаривали и пекли что-то, что пахло просто восхитительно.
– Никогда не позволяй им думать, что не сможешь справиться с ними, – прошептала Лилиан, улыбка её была такой же заразительной, как и у Гэвина. – На самом деле это довольно просто.
– Возьму на заметку, – ответила Эмили, не в силах сдержать глупую улыбку.
Повернувшись со сковородой в руках, Гэвин поймал взгляд Эмили. Он улыбнулся и сделал кистью несколько замысловатых движений, подбрасывая то, что должно было стать пастой, словно повар.
– Весьма талантливо, правда? – спросил он, беря со стола бутылку своего ледяного пива. Сделав глоток, он снова попытался выпендриться, но только уронил несколько макаронин на пол. Соус «маринара» забрызгал всю кухню.
При виде бардака, Гэвин закатив глаза, издал полусмех-полустон. И говорить не стоит, что он был единственным, кто застонал, потому как сразу после того, как Эмили прыснула со смеху, то же сделали и его родители. Несколько рулонов бумажных полотенец, чистящее средство и ловкие движения шваброй, и провалившаяся попытка мистера Выскочки осталась в прошлом. В течение получаса Лилиан держала всё под контролем.
Вчетвером они устроились в столовой со здоровой, домашней едой, состоящей из салата, панированных баклажанов, сыра пармезан, итальянского хлеба и любезно предоставленной Гэвином пастой. Эмили немного расслабилась, наслаждаясь, пока можно, разговором. Понимая, что их новости скоро оборвут его.
Она узнала, что Чэд и Лилиан встретились во время учёбы в Гарвардской Юридической Школе. Не типичная история «любви с первого взгляда», зато Эмили выяснила, от кого Гэвин унаследовал склонность упорно добиваться желаемого. Чэд преследовал Лилиан целых два семестра, утверждая, что он её мужчина, пока она, в конце концов, не согласилась на одно свидание с ним. Эмили про себя умилялась тому, насколько близко от дерева упало это яблочко. К их изумлению, Лилиан поняла, что беременна Колтоном уже на следующий год. Они пришли к общему мнению, что она на время оставит школу, чтобы быть дома и растить Колтона. Поспешная свадьба, еще один ребёнок, ипотека, собака, позже юниорская бейсбольная лига, и Лилиан так никогда и не вернулась в Юридическую Школу. И тем не менее, по мере того как Эмили погружалась в историю их совместной жизни, она не видела в их глазах, когда они смотрели друг на друга, ни капли сожаления. Вместо этого целая жизнь, полная любви и воспоминаний, сверкала в каждом слове, улыбке, смехе.
Убрав со стола остатки ужина и ожидая, когда родители принесут в столовую десерт, Гэвин слушал беспрестанный, судорожный стук каблучков Эмили по паркетному полу. Звук раздавался эхом, царапая стены, словно капли дождя окно. Боже, он ненавидел то, что она так нервничала. Это обжигало его сердце.
Прежде чем он успел сказать ей, что всё будет хорошо, родители появились в столовой. Отец крепко держал кофейник со свежесваренным кофе, мама несла домашний яблочный пирог. Когда они заняли свои места, мама разрезала свежеиспеченный десерт и положила всем по куску. Глядя на отца по другую сторону стола, Гэвин видел, что тот тоже нервничает. Всё сказало его бледное, озабоченное выражение лица. Гэвин не мог даже изобразить улыбку, залпом допив оставшееся пиво. Дьявол. Нервы были на пределе, но он знал, что должен завязать чертов разговор. Вот только голос пропал в потоке мыслей, а слова прилипли к языку, словно патока.
Отец посмотрел на него еще раз и, кивнув, откашлялся:
– Лилиан, у Гэвина и Эмили есть… новости, которыми они хотят с нами поделиться. – он смотрел на сына так мрачно и серьезно, что Гэвину хотелось сбежать и увезти Эмили как можно дальше, туда, где их никто не смог бы найти. – Давай, сын. Дай маме знать, что происходит.
Взяв Эмили за руку, Гэвин повернулся к ней и ласково поцеловал в дрожавшие губы.
– Я люблю тебя. – Отстранившись, изучал её лицо.
– Тоже люблю тебя, – ответила нежно.
– Что происходит, Гэвин? – спросила Лилиан, подозрительно нахмурившись, как «ищущая» мать.
Спустя секунду колебаний, откровение:
– Мам, Эмили беременна, и… ребенок, возможно, не мой.
Лицо Лилиан исказилось в неподдельном изумлении, потрясение читалось в мертвенно побледневшей и без того белой кожи и изумленной, сжатой челюсти. На некогда сиявшие зеленые глаза, словно завеса, опустилось недоумение. Взгляд подозрительно вцепился в Эмили:
– Ты с моим сыном, несмотря на то, что можешь носить ребёнка от кого-то другого? – оттолкнув тарелку, облокотилась назад и прижала руку к груди. – Думаю, мое впечатление о тебе было неверным, Эмили. Я ошибочно приняла тебя за девушку, которая будет верна моему сыну.
Эмили открыла рот, но не смогла разобраться в тысяче слов, мечущихся в перепуганном сознании.
– Сейчас, Лилиан, подожди минутку. Она верна Гэвину. Есть кое-что в этой истории, чего ты не знаешь, – вмешался, качая головой, Чэд. – Послушай их минуту.
Лилиан выдохнула возмущенно, глазами прострелив мужа.
– Ты знал об этом и ничего мне не сказал? – она обратила внимание на Гэвина. – Есть причина тому, что я оставалась в неведении?
– Да, мам, есть. – Гэвин поставил локти на стол. – Я ожидал именно такую твою реакцию. Позволишь нам объяснить? Если нет, мы будем двигаться вперед и уйдем прямо сейчас.
Густая, напряженная тишина повисла в комнате, прежде чем Лилиан моргнула своими густо накрашенными ресницами и кивнула. Она словно боялась превратиться в статую от одного взгляда на Эмили, и поэтому избегала смотреть в её сторону, сосредоточившись исключительно на Гэвине.
– Что случилось? – спросила она, голос прозвучал мягче, когда её брови вопросительно взметнулись.
Эмили смотрела на неё, пораженная глубиной злости и печали, омрачивших её лицо. Ей стало плохо, и именно в этот момент она готова была поклясться, что не сможет выдержать этот разговор без приступа тошноты. Безмолвно приоткрыв рот, Эмили посмотрела полными слёз глазами на Гэвина в ожидании его ответа.
– Мы с Эмили были вместе после того, как она порвала с Дилланом в первый раз.
– Это тот Диллан, с которым ты дружишь? – прервала Лилиан. – Твой брокер?
– Тот парень, которого я считал другом, да. Он уже не мой брокер.
– И как такое случилось, Гэвин? Это просто предположение, но звучит так, словно ничем хорошим это не закончилось. – Лилиан посмотрела на Чэда, лицо искажено горьким разочарованием. – Мы воспитывали наших сыновей так, чтобы они вот так просто путались с девушками своих друзей?
Чэд вздернул бровь, голос звучал решительно:
– Нет. Но мы и не воспитывали в наших сыновьях отказываться от того, во что они верят.
– И какова цена, Чэд? – спросила она, кажется, возмутившись его ответу. – С каких пор воровать девушек друзей стало популярным?
– Он не воровал меня, – мягко сказала Эмили. Перевела взгляд с Лилиан на свои руки, нервно сжимающие руку Гэвина на своих коленях. И когда мысли отбросили её назад, к первой секунде, когда она увидела Гэвина, Эмили не смогла сдержать самую чистую из улыбок. Посмотрела на него, изучая прекрасное лицо. – Ну, он украл мое сердце у Диллана. Но когда это случилось… ваш сын не осознавал этого.
С легкой улыбкой, передавшейся от Эмили, Гэвин накрыл ладонью её щёку, сердце спряталось глубже в груди. Затаив дыхание, он по-прежнему не мог поверить, что она была его. Спустя секунду он уронил руку, и, сделав глубокий вдох, посмотрел на мать. Она казалась еще более запутавшейся, чем прежде.
– Правда в том, что наша любовь с того самого момента стала настолько глубокой, что это на самом деле пугает. Так и было какое-то время. Нам просто нужно распутать пару узлов. Нет, то как мы сошлись, по мнению некоторых, – неправильно, но меня это больше не волнует. Я уверен, что девушка рядом со мной не могла быть другой. Мы любим. Глубокой, больной, ненормальной любовью, о которой снимают фильмы. Мы вместе смотрим страхам в лицо и говорим им убираться. Этот малыш может быть не моим, но даже если нет… Пусть так. Это частичка Эмили, мам, и каждая клеточка твоего сына любит её.
Едва слеза упала с ресниц Эмили, она заметила, что по щеке Лилиан тоже скатилась слеза и упала на льняную скатерть. Сглотнув, Эмили смотрела, как Лилиан встала, его миндалевидные глаза метались между ней и Гэвином.
– Не думаю, что могу поддержать такие отношения, – сказала, хмурясь, – я просто… – Она поднесла руку к горлу, впиваясь в кожу длинными, изящными пальчиками. Она посмотрела на Чэда, который сделав тяжелый, расстроенный вздох, взял её за руку. Сжал её перед тем, как она выскочила из столовой, и её всхлипы эхом раздавались по дому, пока не исчезли за закрытой дверью.
Не в силах больше наблюдать за тем, какое горе она принесла в эту некогда дружную семью, Эмили сползла со стула, ее сердце в миллионный раз разбилось, когда она проглотила рыдания.
Гэвин вскочил на ноги, хватая её за руку, когда она направилась к двери. Он убрал волосы с её лица:
– Подожди! Эмили, послушай меня…
– Нет, это ты послушай меня, Гэвин. – Она сжала в ладонях его лицо, глотая воздух. – Помнишь, ты сказал, что практически поднял трубку, чтобы позвонить мне, когда я ушла, но не позвонил?
Полными смятения, беспокойства глазами Гэвин изучал её лицо.
– Да. Какое это должно иметь отношение к происходящему?
– Я ненавидела себя, потому что всякий раз, глядя на телефон, я хотела позвонить тебе. Так отчаянно хотела позвонить и сказать, как сильно сожалею, что не поверила тебе, но я не могла. Что-то останавливало меня. Ты также сказал, что сел в машину и почти приехал ко мне, но не приехал. Я делала то же. Я запрыгивала в такси и заставляла их везти меня к тебе. Стояла снаружи и думала, что ты там делаешь, и боялась того, с кем ты это делаешь. Так сильно хотела увидеть тебя. Сердце было раздавлено, разбито на кусочки, Гэвин. Мне было физически больно, когда мы были порознь. Не верила, что такая боль существует. Это было чем-то настолько отличным от того, что я чувствовала, когда потеряла маму. Эта боль вонзалась глубже. Но я не могла заставить себя зайти в тот лифт и подняться к тебе. Я не хотела Диллана. Я хотела тебя.
– Эмили, остановись. – Гэвин сжал её запястья, прижимая её к своей груди. – Зачем ты говоришь всё это?
– Я говорю это, потому что говорят, что во время страстного поцелуя перехватывает дыхание. Это не правда, Гэвин, потому что я буквально не могу дышать, пока твои губы не коснутся моих. Пытаюсь, но не могу. Не могу думать, когда ты смотришь на меня. Оголяешь мое сознание. Всегда так делаешь, и это прекрасно и всепоглощающе. Волшебно, и это всё, что должна чувствовать девушка. Говорят, ты правда любишь, если кожа покрывается мурашками от его прикосновений. Моя покрывается от звука твоего голоса; мне не нужно, чтоб ты касался меня. Я могу чувствовать тебя, когда тебя рядом нет. Чувствую тебя в своих снах. Чувствовала тебя, когда ты был за тысячи миль от меня.
Ты напугал меня в секунду, когда я тебя увидела, и думаю, это потому, что я знала, просто знала, что полюблю тебя. Я не знала, что наши миры уже пересекались, но сердце как-то понимало, что принадлежит тебе с самого начала. Я не верила, что такая боль существует, как когда мы были вдали друг от друга, но я также не верила, что существует такая любовь, как у нас. Ты показал мне, что она существует. Ты показал мне хорошее, когда было плохо. Ты дал мне радость взамен боли. Дал мне жизнь, когда я думала, что мертва.
Эмили замолчала, слёзы градом катились по щекам.
– Еще говорят, если любишь человека достаточно сильно, отпускаешь, когда твои поступки – причина их боли. Это всё, что я когда-либо тебе давала, Гэвин. С момента нашей встречи, я рушила твой мир. Теперь это. Не могу позволить тебе не общаться с мамой из-за меня. Я люблю тебя достаточно сильно для того, чтобы отпустить и чтобы она продолжила любить тебя.
Гэвин отшатнулся. Потерял равновесие – боль вошла в солнечное сплетение. Он сглотнул, делая глубокий, рваный вдох и посмотрел в её глаза:
– Ты не можешь оставить меня, – сказал он полным отчаяния голосом.
– Я должна, – сказала, умирая при виде страха на его лице. – Не могу стать причиной развала твоей семьи.
– Не будешь, – мягкий голос Лилиан наполнил воздух, заверение отчетливо слышалось в голосе. Эмили посмотрела на неё, моргая в шоке полными слёз глазами. Голова гудела в замешательстве, она провела пальцами по своим щекам, её всю трясло. – Ты не будешь причиной развала нашей семьи, потому что я не позволю девушке, которая любит моего сына так сильно, как ты, уйти из его жизни. – Подойдя ближе, Лилиан ласково положила руку на плечо Эмили, глаза наполнились слезами. – Не позволю тебе уйти из наших жизней. То, что ты готова была сдаться, несмотря на то, что ранишь моего сына, было самоотверженно. Однажды я знала девушку, которая любила парня так сильно, что её это тоже пугало. – Лилиан замолчала, бросив взгляд на Чэда. Уголок ее рта приподнялся в слабой, грустной улыбке, когда он подошел к ней. Снова посмотрев на Эмили, Лилиан покачала головой. – Меня бы убило, если бы я отказалась от вдохов, что дают его поцелуи. Неважно, моего внука ты носишь или нет, почту за честь называть тебя своей дочерью.
У Эмили перехватило дыхание, сердце билось так сильно, что она слышала его стук, когда Лилиан заключила её в долгие объятия. Эмили рыдала на плече женщины, что дала жизнь мужчине, которого она так отчаянно любит. Эмили была благодарна не только за то, что не придется отказаться от украденных им вдохов, но и за то, что каким-то образом в эту холодную снежную ночь, в году, который изменит её жизнь всеми возможными способами, она обрела маму.
Глава 13
Что-то столь же нехорошее грядёт
Эмили закрыла за собой дверь пентхауса и улыбнулась при виде Гэвина, когда тот встал с дивана, держа в руках коробку шоколадных конфет со дня Святого Валентина. Она сняла пальто и шарф и, бросив их на кушетку, направилась через всю гостиную прямо к нему.
– Ты ведь понимаешь, что им уже почти две недели, правда? – улыбнулась она, обвив руками его шею. – И ты вообще когда-нибудь ешь что-нибудь полезное?
С шоколадной улыбкой на губах он поцеловал её.
– Я понимаю, что им почти две недели, и нет. Чем вреднее, тем лучше.
Эмили причмокнула губами, пробуя на вкус капли шоколада, оставленные им. Учитывая, что зубы у него были такие, что любой дантист был бы горд сказать, что это его рук дело, она была удивлена, что он вообще потребляет что-то с содержанием сахара. И чем слаще, тем лучше. За последние пару месяцев она открыла для себя и другие мелочи о Гэвине, которые делали его самим собой. Тем, в кого она влюбилась. Независимо от обстоятельств, дважды в день в течение тридцати минут, а иногда и дольше, он пропадал в душе, наполнив всю ванную комнату горячим паром, в то время как встроенная аудиосистема разрывала стены звуками «Breaking Benjamin». Ах да, и, конечно же, в своей самой лучшей манере, он подпевал. К её удивлению, но, вне всяких сомнений, и к симпатии, у него была привычка спать обнаженным. Да ей просто выпала удача каждое утро просыпаться рядом с твердым, как камень, обнаженным альфа-самцом.
В любом случае, не обошлось и без странных привычек. Эмили предполагала, что у него пограничное с обсессивно-компульсивным расстройством состояние и, возможно, ему необходимо врачебное вмешательство. Он был маньяком чистоты в самых худших из возможных проявлениях. Дерьмо, да если он находил хотя бы крошку от съеденного ею сэндвича, спустя всего долю секунды в его руках уже были бумажные полотенца и чистящее средство «Windex», которыми он поспешно вытирал поверхность. Она смеялась над этим, не понимая, потому что у него в подчинении была домработница, приходившая четыре раза в неделю. Как будто ему нужно было, чтобы пентхаус сверкал к тому моменту, когда женщина придет делать свою работу.
Не надо и говорить, что Эмили пыталась избавить его от этого бзика, уверяя, что совершенно нормально оставить какую-то одежду валяться в углу. И эту битву она обычно проигрывала. Тем не менее, она считала все его бзики и привычки очаровательно милыми. Она просто любила все его многочисленные грани.
Улыбаясь, она бросила сумку и гигантскую стопку писем на кухонный стол. Гэвин пошел за ней, развалился в кресле, наблюдая, как она открывает холодильник. Порывшись в куче промокших приглашений на различные благотворительные вечера, он вытащил свою первую доставку от «Architectural Digest».
– Тут тебе письмо, – сообщил он, послав конверт скользить по поверхности стола. Открыл журнал, и его глаза принялись изучать роскошную виллу в Агрополи, расположенную на берегу Тирренского моря. – Еще я покрыл расходы по твоей кредитной карте. Думаю, раз ты собираешься скрывать свои выписки по ней в жалкой попытке отговорить меня заботиться о твоих счетах, то тебе стоит подумать о более надежном месте, нежели шкатулка для драгоценностей. – он коварно улыбнулся и небрежно пожал плечом. – Там в нижнем ящике сюрприз для тебя. Теперь и я буду делать это украдкой.
Пождав губы, она осуждающе нахмурила брови, только отрицать его правоту насчет поиска более укромного места для своих счетов она не могла. Приняв вызов, она схватила со стойки конверт и чмокнула его в пронырливый висок.
– Что ты для меня приготовил?
Не отрывая глаз от журнала, он сказал холодным, как ленивый осенний ветер, тоном:
– Я пропущу этот вопрос и позволю тебе додумать ответ самой, – слегка мотнув головой в сторону спальни, по-прежнему не отрывая ангельского блеска голубых глаз от журнала, он приподнял в улыбке уголок рта. – Иди.
Вздохнув и улыбнувшись сама себе, Эмили направилась в спальню. Подцепив пальчиком край конверта, открыла его. Ахнув, замерла, глядя на палец, порезанный краем сорванной бумаги. Пососала ранку, пытаясь облегчить боль. Она взяла конверт в неповрежденную руку, и когда жжение стало ослабевать, открыла конверт. Сердце практически остановилось, когда ее взгляд наткнулся на рукописный текст по центру.
И хотя обратный адрес указан не был, не было никаких сомнений в том, что это почерк Диллана. Эмили сглотнула и, вытащив листок, быстро развернула. Сердце сделало бешеный скачок, когда она увидела копию выплат по программе «Медикэр» от её старой страховой компании. Детальный анализ посещения врача несколькими неделями ранее. Эмили была в замешательстве, потому что очень хорошо помнила, что дала администратору новые страховые данные и адрес, и она никак не могла понять, как бумаги оказались у Диллана. Красным маркером он выделил слова «Первый триместр: внутриутробная сонограмма». В конце листа он написал:
Отсчитал назад от даты процедуры.
Мы с тобой тогда были счастливо помолвлены.
Думаю, тебе есть что мне сказать????
Если не позвонишь мне в ту же секунду, как откроешь это,
я блять свяжусь с адвокатом.
Проведя трясущейся рукой по волосам, Эмили развернулась и направилась обратно на кухню. Гэвин настаивал, чтобы они не говорили Диллану. Он твердо верил, что Диллан не заслуживает знать, что она беременна, пока они не узнают точно, кто отец. Не желая оспаривать его решение, хотя у нее были свои мысли об укрытии правды, Эмили нехотя согласилась.
Слова Оливии, сказанные пару недель назад в клубе, сиреной верещали в голове Эмили. Это могло стать бедой для неё. Не было никаких сомнений, что Диллан использует это против неё в суде, если окажется отцом ребёнка. Эта мысль била в ребра, а его образ, пытающегося отобрать малыша, ледяным осколком впивался в сердце.
Молча положив письмо прямо перед Гэвином, Эмили сделала глубокий вдох в ожидании его реакции. Она наблюдала, как, по мере прочтения, выражение его лица менялось от легкого замешательство к невозмутимости, перетекая в полноценную ярость. Глаза горели, словно горячие угли, в них пламенем пылало бешенство. Тело Эмили прошиб новый приступ дрожи, когда он вскочил на ноги, швырнув при этом журнал на стойку.
– Как, к чертям собачьим, у него это оказалось? – спросил он, и то выражение замешательства, что было на его лице всего несколько секунд назад, снова вернулось.
– Понятия не имею, – выдохнула она, по-прежнему прибывая в шоке.
Гэвин провел рукой по волосам:
– У вас когда-нибудь был общий страховой медицинский полис?
Эмили кивнула:
– Да. Когда я только приехала в Нью-Йорк, он оплатил частное обслуживание, поскольку не смог включить меня в одну из обслуживающих его фирм, не будучи женатым на мне. Он знал, что я не буду претендовать на страховку, когда начну преподавать. Но я изменила данные у администратора в тот день, когда мы узнавали насчёт теста. Не понимаю, что произошло. – Нервно теребя кулон, который ей подарил Гэвин на Рождество, Эмили почувствовала, что начинает задыхаться. – Он потащит меня в суд и попытается отобрать малыша за то, что я не сказала ему. Мне нужен адвокат. Я не могу, не смогу пройти через это. – Она подавила всхлип, сгорбившись. Положила руку на холодную гранитную стойку, чувствуя на шее руку Гэвина.
– Я не позволю забрать у тебя ребёнка, – решительно сказал Гэвин. Пытаясь восстановить дыхание, Эмили покачала головой. – Эмили, посмотри на меня, – приказал мягким шепотом. – Дрожа всем телом, она выпрямилась, её полные слёз глаза изучали его. – Даже если мне придется нанять каждого адвоката в этом долбанном городе, я это сделаю. Никогда не позволю ему причинить тебе боль таким образом. Понимаешь меня?
Хотела верить Гэвину, но не могла. Тщательно накрученные мысли не позволят. Диллан исчез, только его влияние на её жизнь не сильно ослабло. Это станет ее расплатой. Боже милостивый! Больше, чем расплатой. Она чувствовала это. Всё манипулирующее и чудовищное в нем, конечно же, проявится в подходящее время в грандиозной борьбе в зале суда, и он накажет её за все, что она утаила. Она знала, где бы он сейчас ни был, он бушевал в ожидании её звонка.
– Я должна позвонить ему, – бросила она, направившись к кабинету.
Гэвин поймал её за локоть:
– Мы не станем звонить ему, Эмили.
Выпучив глаза, вырвала из хватки свою руку:
– Если ты хоть на секунду подумал, что я попытаюсь сыграть с ним ещё в одну игру, ты ошибся. Наш блистательный план не говорить ему о ребёнке бросили нам прямо в лицо, и я не собираюсь давать ему шанс выиграть опеку.
Плохое предчувствие пробежало по спине Гэвина, и дьявол всё подери, если это не подействовало на него.
– Ты принимаешь как факт, что ребёнок – его, исходя из того, что только что сказала. Ты ведь осознаешь это, верно?
– Да ничего я не принимаю как факт! – резко ответила она, и такая горячность не вызывала сомнений. Она продолжила идти по холлу прямо к кабинету. Взяв телефон, начала набирать номер Диллана, но Гэвин выхватил его из её рук. – Что ты творишь? – возмущенно спросила. – Я звоню ему!
С тенью боли на лице, Гэвин провел подушечкой большого пальца по её дрожащим губам. Покачал головой, голос был нежным:
– Эмили Купер, сейчас ты успокоишься. Я люблю наши с тобой перепалки, но, пропади я пропадом, если ещё когда-нибудь стану спорить с тобой из-за этого ублюдка.
– Но…
– Сядь.
Она тут же уперла руку в бок:
– Ты не можешь говорить мне, что делать.
– Продолжай, – со зловещей улыбкой скрестил на груди руки. – Мой член становится тверже с каждым сказанным тобой словом. – Да, как и следовало ожидать, этого было достаточно. Стояк в его штанах не вызывал сомнений: он был заведен.
Эмили закусила губу и упала в кожаное кресло прямо напротив его рабочего стола. Склонив на бок голову, прищурила глаза.
– Не удивлена, что он встал. У нас не было секса несколько недель. Ты не только моришь голодом меня, но такое ощущение, что и себя тоже.
Гэвин усмехнулся, восхищаясь тем, как легко она обвела его вокруг пальца. Да, он превратил свою девочку в тигрицу, которой, он знал, она всегда и была.
– Мы не станем здесь обсуждать секс.
Эмили закатила глаза:
– Мучайся тогда.
Нависнув над ней всем телом, Гэвин поставил руки на спинки по обе стороны кресла, едва касаясь её носика своим.
– Теперь, когда ты немного успокоилась, готова поговорить со мной?
Его низкий, сексуальный голос шепотом прошелся по её телу. Черт его дери. Она чувствовала себя школьницей, получившей выговор от учителя. Учителя, от которого она хотела всего лишь трахнуться прямо здесь и сейчас.
Медленно выдохнув, она сделала вид, что ей все равно.
– Хорошо. Давай поговорим.
– Благодарю, – прошептал Гэвин, медленно отстраняясь. Обошел стол и устроился в своем кресле. Устроив пальцы под подбородком, он смотрел на Эмили в поисках слов, которые максимально точно смогли бы выразить то, что происходило в его голове. – Первое: девушка, которую я люблю больше, чем конфеты ко Дню Святого Валентина, девушка, за которую я положу свою жизнь прямо под мчащийся сверхскоростной пассажирский экспресс, ты должна понимать, что его шансы забрать у тебя ребенка близки к нулю. Он напал на тебя. Суд это учтёт. – Эмили начала говорить, но Гэвин приложил к губам палец, прося помолчать. Она вздохнула, а он продолжил.
– Второе: что касается того, о чем ты сказала мне, до того как… Вывела меня из себя. Я слышал принятие в твоем голосе. Никто из нас не глуп. Нам обоим известны сроки, – Гэвина передернуло от этой мысли, – то, что у тебя был с ним секс в ту неделю, не идет ни в какое сравнение с тем количеством раз, когда секс был у нас с тобой. И я уверен в том, что у моей спермы сумасшедшие возможности. Диллан – хиляк, соответственно, у него слабая... армия, если угодно. Это дает фору быть отцом мне, а не этому Ублюдку. Голубоглазый, темненький малыш растет в твоем прелестном животике, поскольку речь идет обо мне. – Гэвин подмигнул ей, мысленно ликуя от того, что его девочка открыла ротик от удивления.
– Третье, – он взял телефон, – нет, я не могу говорить тебе, что делать. Но могу сказать, что если ты позвонишь ему сейчас, он и дальше будет тем бесхребетным ублюдком, коим всегда являлся. Он поставит требования, которые, возможно, нам не понравятся. Какое бы решение ты ни приняла, я буду рядом, потому что ты – ходячая коробка конфет, и я люблю тебя, но я не хочу слышать твои жалобы, как только Ублюдок предъявит нам свои бредовые идеи.
Эмили встала, обошла стол и устроилась на коленях у Гэвина. Он улыбнулся, взглядом согревая ее тело, когда она прислонилась к его плечу. Она вырисовывала круги на надетой на нём изношенной черной футболке с эмблемой «Linkin Park». Та, определенно, видела лучшие деньки.
– Мистер Блейк, как вы считаете, мне уже можно разговаривать сейчас? – она улыбнулась, чувствуя глубокую вибрацию смеха в его груди.
Солнце играло с ее волосами, подсвечивая красным локоны Эмили, заставляя руки Гэвина буквально чесаться, чтобы коснуться их. Поддавшись искушению, Гэвин запустил руку под копну её волос, поглаживая заднюю часть её шейки.
– В любом случае, если думаешь, что можешь говорить, пожалуйста, так и поступи.
– Спасибо, – она устроилась теснее, наслаждаясь его прикосновениями. – Хорошо. Первое: спустя несколько дней, после того как Диллан… напал на меня… – она остановилась, посмотрев на Гэвина, когда почувствовала, как он напрягся. Эмили вжалась в него, подтянув колени к груди, когда он обвил рукой её талию. – Спустя несколько дней я ходила в общину подвергшихся избиению женщин. Автоматический анализ данных посоветовал, и я пошла, пытаясь понять как можно больше тех женщин, которые уже прошли через подобное. У некоторых из них были дети. Те женщины боялись не только за свои жизни, но еще они были разбиты, потому что суд подвел их. Тем животным, их мужчинам, не отказали в праве видеться с детьми. Им разрешили подконтрольные визиты. И не важно, сколько у них денег. Поверь мне, там были женщины из разных слоев. Богатые, бедные, молодые, старые, черные, белые, и всех промежуточных цветов. У некоторых из них были самые высокооплачиваемые адвокаты в городе. Все это не важно. Если ребёнок не подвергался физическому насилию, большинство, если не все, судьи разрешают подконтрольные визиты.
Снова замолчав, она посмотрела в его глаза, голос был нежным:
– Это то, чего я боюсь. Во всех смыслах слова, ты самый сильный мужчина из всех, кого я когда-либо встречала. Но в этой ситуации твои деньги не помогут. – Гэвин начал говорить, но теперь была ее очередь просить его помолчать, приложив к губам пальчик. Она оседлала его, подарив долгий, страстный поцелуй. Спустя секунду она разорвала связь, надеясь, что смогла исцелить маленькую частичку его сердца, которую, знала, разбивает.
– Второе: мне жаль, что ты услышал смирение в моем голосе. Я позволила страху одержать верх. Но зная, что ты чертовски уверен, что твоя… армия сможет выиграть эту битву, обещаю: ты никогда больше этого не услышишь. Поскольку речь идет обо мне, голубоглазый темненький малыш растет в моем менее, чем привлекательном животе прямо сейчас. Мальчик или девочка, на мой взгляд, это уже твердолобый фанат Янки.
Усмехнувшись, Гэвин скептически вздернул бровь:
– Твой животик идеален, так что добавь утверждение «менее, чем привлекательный» в список вещей, которые я больше никогда не хочу слышать. И ты подаришь мне Янки?
– Я бы подарила тебе мир, если б могла.
Она и не подозревала, что уже подарила. Гэвин подтолкнул её к своим губам, глубоко целуя, и провел руками по потрясающим изгибам её талии. Большими пальцами лаская её изумительный идеальный животик, Гэвин представил себе этого крошечного фаната Янки. Его сердце погрузилось в ощущение настолько сильной жажды, чтобы этот ребенок был его, что ему казалось, оно сейчас утонет в этом.
Эмили медленно отстранилась, губы пылали от его поцелуя. Нежно глядя на него, она склонила на бок голову, переходя на шепот:
– Третье: да, я думаю, мы должны позвонить ему, Гэвин. Теперь, когда он все знает, не звонить ему – значит ещё больше все усложнить. Не уверена, что готова к тем сумасшедшим требованиям, которые он может выдвинуть, но обещаю, что жаловаться не буду.
После секундного колебания, Гэвин кивнул. С комом, обжигающим грудь, он потянулся к телефону.
Поерзав на коленях Гэвина, Эмили нервно сглотнула, наблюдая за тем, как Гэвин, вслед за набранным номером Диллана нажимает кнопку громкой связи. Несколько гудков спустя раздался голос, который Эмили надеялась никогда больше не услышать.
– А-а, я так и знал, что мне сегодня позвонят, – его высокомерие эхом раздалось по кабинету, как будто он стоял прямо здесь. – Итак, я слышал, наше маленькое трио в ожидании? Какую же запутанную паутину мы…
– Какого хера ты хочешь, ублюдок? – яростно гаркнул Гэвин.
Воздух заволокло тишиной, она казалось такой тяжелой, как если бы слон уселся на грудь Эмили.
– Позволь кое-что объяснить тебе, Гэвин, – сказал Диллон с холодной и зловеще тихой усмешкой, – игра изменилась, говнюк. Теперь все будет по моим правилам. Первое правило игры. Ты и моя прелестная бывшая садитесь в свою долбаную тачку и встречаетесь со мной в кафе «Big Daddy’s Diner» на Южной Парк Авеню между девятнадцатой и двадцатой улицами. Правило второе: выкинете что-нибудь забавное, и я сразу же звоню копам, чтобы сообщить об инциденте пару месяцев назад. Буду в кафе через тридцать минут. Если вас там не будет через сорок, попрощайся со своей свободой.
Линия оборвалась, монотонный гудок шепотом обещал месть для Эмили.
Дышать…
– Помни, о чем я тебе говорил, – сказал Гэвин, бережно обвив рукой талию Эмили. Его крепкое тело защищало её от бешеного февральского ветра, мечущегося по городским улицам. – Не разговаривай с ним, вообще. Даже не смотри на него.
Дрожа всем телом, Эмили кивнула. Глаза привыкали к мерцающей красно-желтой неоновой вывеске перед входом в забегаловку. Гэвин открыл дверь, и его хватка инстинктивно усилилась, когда он осматривал кафешку в ретро-стиле 1960-х годов. Взглядом пробежался по виниловым кабинкам пастельных тонов и прищурился, увидев Диллана в дальней угловой кабинке. Тут же Гэвин принял боевую готовность. Пульс подскочил, кровь в венах ускорила бег. Образ того, что этот хрен сделал с Эмили, предстал в голове Гэвина так же ярко, как и в тот день, когда она ему все рассказала.
– Вас двое? – спросила молоденькая официантка в джинсах и футболке с логотипом кафешки, её бойкий голос гармонировал с буйной атмосферой.
– Нет. Мы встречаемся кое с кем, и он уже здесь, – он кивнул головой в сторону Диллана. – Спасибо.
Улыбнувшись, она умчалась и заняла место за хромированной стойкой.
Гэвин переплел их с Эмили руки и повел к Диллану.
– Помни, ничего не говори. Позволь мне разобраться с этим. – Он почувствовал влажность её кожи и остановился, заглядывая в обеспокоенные глаза. Сердцебиение замедлилось на секунду, но с этим пришла разрушающая боль. Наклонил голову и поцеловал её мягкие губы. – Я люблю тебя.
Эмили сглотнула, нервы били по внутренностям:
– Я тоже тебя люблю.
Чувствуя раздражение и мысленно называя Диллана всеми возможными словами в словаре, Гэвин подошел к кабинке, впиваясь в него взглядом. Нацепив нахальную улыбку, Диллан сидел, прислонившись спиной к стене и закинув ноги на мягкие сиденья. Гэвин зашел в кабинку первым, удостоверившись, что встал прямо напротив него.
Не глядя ни на одного из них, Диллан пялился на главный вход:
– Прикольное местечко, да? – голос звучал пугающе монотонным. – Нельзя винить детей в том, что они проглатывают это дерьмо. Я имею в виду, только гляньте на все эти мультяшные логотипы. – Он опустил ноги на деревянный пол и повернулся лицом к Гэвину и Эмили. – Все эти коробки с хлопьями винтажные, между прочим. Эта еда одна из лучших в городе. Может, когда ребенок достаточно подрастет, приведем его сюда для милой семейной прогулки. Как думаешь, Эм?
Эмили подпрыгнула, когда кулак Гэвина грохнул по столу. Столовые приборы и приправы дрогнули от удара. Локтем Гэвин облокотился на стол, пальцем тыкая в Диллана, Эмили видела, как выступили вены на его шее.
– Слушай меня, мать твою, – зарычал Гэвин, глаза зажглись убийственной злобой. – Меня не волнуют твои правила. Я разорву тебе пасть собственными зубами, если снова заговоришь с ней.
Явно не впечатленный угрозами Гэвина, Диллан усмехнулся. Он ни на секунду не отвел глаз от Эмили. Скрестив на груди руки, он произносил слова сбивчиво, почти переходя на шепот.
– Нет, друг мой. Мы все будем играть по моим правилам. И я скажу, почему. – Он перевел свой взгляд с Эмили на Гэвина и прищурился, словно голодный волк. – У меня давняя дружба с одним человеком, который служит в Департаменте полиции Нью-Йорка. Эти парни очень близки с нашими местными судьями. Достаточно упоминания третьего лица о попытке удушения – и семь лет. Я могу пойти дальше и заявить также о попытке убийства. Не знаю, сколько раз ты… Трахал мою бывшую, пока мы были вместе, но учитывая тот факт, что у тебя есть ничтожный шанс быть отцом маленького ублюдка, чертовски уверен, ты возненавидел бы десяток лет существования за пределами штата. Оранжевый не твой цвет.
Уши Эмили затопил дикий, панический звон. Губы приоткрылись в бесшумном вдохе, нервы скрутились в тугой узел; широко распахнутыми, полными слёз глазами Эмили сосредоточенно смотрела на Гэвина. Он хмурил брови, лицо пересекали резкие морщины. Губы искусаны, словно он боролся с ядовитым вкусом. Его глаза, те гипнотизирующие, прекрасные глаза, окрасились в оттенок синего, такого глубокого, темного и мстительного – качествами, которыми, она готова была поклясться, он начал обладать. Эмили с жадностью глотнула воздух, как будто готовясь к его гневу.
Гэвин вскочил на ноги, руками резко потянувшись вперед. Схватив Диллана за ворот красной рубашки поло, поднял его на ноги, и они оба нависли над столом. Лица были настолько близко друг к другу, будто у любовников за секунду до страстного поцелуя. Кулаки Гэвина побелели.
– Не кидай в меня свои угрозы, слабак, – зарычал Гэвин. – Я убью тебя прямо здесь, в этой забегаловке.
Диллан облокотился ладонями в стол, глаза метали молнии. Слова прозвучали громкой, грубой насмешкой:
– Вы слышали это, все? Этот парень сказал, что убьет меня у вас на глазах. Кто хочет посмотреть?
Грудь Эмили быстро и тяжело вздымалась и опускалась от рваных вдохов, она развернулась, бросив взгляд на сбитых с толку наблюдателей. Каждая пара глаз в этой забегаловке была сосредоточена на разворачивающейся сцене. Изумленная мать с двумя маленькими детьми ахнула в ужасе, бросив на Эмили внимательный взгляд. За мгновения до того как администратор подойдет к их столику, Эмили взяла Гэвина за локоть в попытке разрядить обстановку.
– Гэвин, – выдавила она, часто моргая в приступе быстро нарастающей паники. – Гэвин, сядь. Администратор идет.
– Да, Гэвин, – тихо усмехнулся Диллан, его лицо было всего в дюйме от лица Гэвина. – Ты, возможно, захочешь быть осторожным. Он, возможно, уже вызвал копов. Может, твоя предлагаемая ссылка начнется сегодня?
– Извините, – сказал средних лет администратор, встав перед их столиком. Явно пораженный сценой, он упер руки в бока, голос прозвучал твердо. – Вынужден просить вас успокоиться, или мне придется выкинуть отсюда вас обоих.
С глазами, пылающими бешеной яростью, Гэвин медленно отпустил Диллана. Встряхнул головой, его трясло от неудовлетворенной жажды крови. Гэвин сделал глубокий вдох, и откашлялся:
– Мы актеры, – он смотрел на Диллана, голос был таким холодным, что мурашки пробежали по позвоночнику Эмили. – Мы просто играли сцену. – Снова заняв свое место, Гэвин посмотрел на администратора. – Пожалуйста, примите мои извинения. Остаток нашего обеда пройдет спокойно.
– Актеры? – спросил администратор с недоверием.
– Да. Актеры, – спокойно ответил Гэвин, наблюдая, как Диллан садится обратно.
Мужчина кивнул.
– Ладно, актеры. Больше не позволяйте такому случиться. Или же оба вылетите отсюда, – на этой ноте он развернулся и ушел.
– Чего ты хочешь? – спросил Гэвин. Он взглядом буквально убивал Дилана, только голос был болезненно спокойным.
Диллан неопределенно пожал плечами, дьявольская улыбка играла на губах.
– Я хочу быть в курсе. Хочу присутствовать на всех и каждом приеме у доктора. Еще я хочу присутствовать при рождении. – Он замолчал, провел рукой по зачесанным назад светло-каштановым волосам и посмотрел на Эмили. – Мне всегда было любопытно, как звучат крики женщины, которую разрывает надвое от боли, когда она выталкивает из себя еще одну человеческую жизнь. Особенно женщины, которая заслуживает каждую минуту этой боли.
Гэвин подался вперед, но Эмили быстро поднесла руку к его груди. Почти лишилась дара речи, лицо исказило изумление.
– Ты выжил из своего хреного ума, – выдохнула она, стирая слезу с лица. – Ты не хочешь ни частички этого ребенка, и ты знаешь об этом, ублюдок. Ты даже не можешь находиться рядом со мной.
Диллан облокотился на спинку, скрестив руки на груди.
– Ты права в нескольких вещах, Эм. Нет, меня не должно быть рядом с тобой. Но давай не будем забывать, что сказал коп у школы. Если ты еще раз будешь плохой, очень плохой девочкой, нарушающей правила... – он погрозил ей пальцем. – Я провел некоторые исследования. Ты можешь использовать защитное предписание за исключением вот таких ситуаций, так что я могу принимать участие во всех надвигающихся на нас забавных событиях. Ты также права в том, что у меня нет ни малейшего желания иметь хоть какие-то отношения с маленьким ублюдком. В любом случае, я…
– Сколько? – спросил Гэвин, предложенная ссылка казалась все более привлекательной с каждым брошенным словом мудака. – Сколько ты хочешь, чтобы убраться нахер отсюда? Убраться и никогда больше нас не беспокоить.
Диллан запрокинул голову и засмеялся, почесывая подбородок.
– Видишь ли, Гэвин, я не настолько глуп, как ты мог обо мне подумать. Никогда не забывай об этом. Я знал, что ты попытаешься откупиться от всего этого. Знаю ваш долбанный тип, богатенькие слизняки, разгуливающие по земле и считающие, что можете купить всех вокруг. Мне не нужны твои гребаные деньги. У меня есть свои. Даже на секунду не думай, что уничтожил меня, прекратив наше сотрудничество, потому что это не так. Сейчас, конечно, даже Трамп сошел бы с ума, упустив даже небольшие деньги. Но никакое количество зелененьких, которые ты можешь мне заплатить, не принесет мне такого удовольствия, как видеть вас, раздавленных от моего постоянного присутствия во всем этом. Я уже в предвкушении и разгорячен, только думая об этом. Один или десять миллионов твоих грязных долларов не смогут купить это чувство. Если б я мог, я законсервировал бы его. Я ударю тебя туда, где больнее всего, и это не твой кошелек. Вот она – сидит сейчас рядом с тобой и выглядит чрезвычайно привлекательно этим вечером.
Гэвин сжал челюсть. Он почувствовал себя загнанным в угол, когда Диллан встал.
– Мне надо отлить. К тому же, думаю, вам двоим есть над чем поразмыслить. Я, будучи милым парнем, перечислю все еще раз, прежде чем оставить вас, голубков, вдвоем. Так, давайте посмотрим. – Нахмурив брови, Диллан скрестил на груди руки и поводил челюстью в притворной сосредоточенности. – У меня есть не только запись камер видеонаблюдения, где записана каждая секунда того, как ты вбиваешь меня в мой же стол, есть еще и свидетели. Целая толпа свидетелей сегодня, здесь, которые видели, как ты напал на меня. Есть и предостаточно родственников, которые играют в гольф, выпивают, устраивают барбекю с судьями по уголовным делам, самыми влиятельными в Манхэттенской судебной системе. Какой же я нахрен счастливчик! Теперь вы двое очень хорошо подумайте о своем решении. Мы можем сотворить из этого что-то довольно простое или чертовски сложное. – Не сказав больше ни слова, Диллан исчез в направлении туалета.
Зажмурив глаза и, содрогаясь, выдохнув, Эмили поставила локти на стол. Сжала виски в попытке бороться с пульсирующей головной болью, готовой разломить её череп. Напряжение сковало каждую клеточку.
– Мы должны позволить ему, Гэвин. Я схожу к окружному прокурору в понедельник и внесу все необходимые изменения в защитное предписание.
– Ничего, блять, не выйдет. Мой отец – адвокат. Мы не согласимся ни на что, чего хочет этот мудак, пока я не поговорю с ним.
Эмили подняла голову, взглядом пройдясь по лицу Гэвина. Он был также измотан, как и она. Её голос прозвучал тихо, но резко.
– Я не буду ждать. Не дам шанса засадить тебя в тюрьму. Ты можешь быть отцом этого ребенка. И ты нужен мне в его жизни. В моей жизни. Пожалуйста? Мы оба раздавлены всем этим. Больше я не вынесу.
– Господи Боже, Эмили, – он развернулся так, чтобы видеть её лицо. – Он хочет быть в проклятой родильной палате. Ты хоть знаешь, чем это окажется для меня? Это вгонит меня в гроб. Подумай о том, что ты говоришь. Мало того, что я вынужден мириться с мыслью о том, что он с тобой сделал, ты хочешь, чтобы я разделил с ним рождение, возможно, моего ребенка?
– Ты не думал о том, что это убивает меня тоже? – задыхаясь, бросила она, стараясь понизить голос, и посмотрела в его глаза. – Сердце перестает биться только при мысли об этом, но альтернатива – твое отсутствие вообще. Как я смогу выдержать роды без тебя? Даже забудь о самих родах. Ты можешь оказаться за решеткой на годы. – Слезы катились по щекам, она провела рукой по его волосам. – Ты пропустил бы рождение малыша, его знакомство с этим больным и одновременно прекрасным миром. Не услышал бы его первый плач и первое слово. Не увидел бы первую улыбку и первые шаги. Ты бы пропустил его дни рождения, выступления и первый день в школе. Мне нужно, чтобы ты подумал о том, что говоришь. Но больше всего мне нужно, чтобы ты подумал обо всех «впервые», которых никогда не сможешь вернуть.
Полностью. Блять. Разорван.
Сердце Гэвина покрылось рубцами, он мог бы поклясться, что слышал, как оно раскалывается. Он не мог отрицать правду в словах Эмили. Понимал, что любое упущение из перечисленного вгонит его в могилу. Каждая из перечисленных причин составляла крошечный кусочек чего-то, суммируясь с тем, чего он с нетерпением ждал. Со всем, для чего он существовал. С другой стороны, желудок скручивало в тугой узел при мысли, что он должен будет разделить хоть один из этих моментов с Дилланом. Вся ситуация сама по себе отравляла, но сейчас, Диллан приправил её финальной каплей мышьяка. В те секунды, когда Гэвин наблюдал, как Диллан возвращается из туалета, в его голове пронеслись слова отца, сказанные ему пару лет назад.
«Сынок, иногда быть мужчиной значит понимать, когда бросить тяжелое оружие, что держал всю битву. Если то, за что ты борешься, уже ранено, следует подсчитать потери и положить конец бессмысленной боли. В то время как твоя голова близка к поражению, исход будет – в твою пользу. Почет заключается не в победе. Он заключается в том раненом, кто нуждался в тебе с самого начала».
Диллан – битва…
Эмили уже ранена…
Здесь и сейчас ей нужно, чтобы она признал свое поражение. Он только молился, чтобы исход действительно был в его пользу. Гэвин наклонился к Эмили, их губы были на расстоянии шепота друг от друга. Закрыв глаза, вдохнул ванильный аромат её кожи.
– Мне нужно, чтобы прямо сейчас ты доверилась мне, Эмили. Со всем, что есть в тебе. Мне нужно, чтобы ты поверила, что я никогда не сделаю плохо тебе или малышу. Сможешь сделать это для меня?
– Да, – она тихо плакала, тепло её дыхания согревало его лицо.
– Хорошо. Нужно, чтобы ты подыграла мне прямо сейчас. Вставай.
Эмили кивнула, отведя взгляд от Гэвина, когда Диллан занял свое место. Она встала, и Гэвин, выскользнув из кабинки, схватил её за руку.
Он посмотрел на Диллана, а тот, казалось, пребывал в замешательстве. Положив ладонь на стол, Гэвин навис над ним, сузив глаза:
– Думаешь, ты выиграл, но это не так, Диллан. Ты не только считаешь меня настолько глупым, думая, что я соглашусь на твои безумные требования, не посоветовавшись с адвокатом, ты еще и обидел девушку, которую я люблю. Это реально... бесит. По-твоему, я мужчина, который способен позволить тебе находиться в родильной комнате и насаждаться муками Эмили? Снова ошибся, кретин. Я лучше сдохну в тюрьме, чем увижу, как ты счастлив от её боли.
Освободившись от руки Эмили, Гэвин наклонился ближе. Диллан отпрянул, спиной врезавшись в стену.
– Пока ты мочился, я позвонил своей семье. Они готовы заботиться об Эмили и малыше столько, сколько меня не будет рядом. Позволь напомнить, что мой отец адвокат. Он тоже проводит выходные, играя в гольф, выпивая и устраивая барбекю с некоторыми влиятельными судьями Манхэттена по уголовным делам. Но это даже не самое лучшее, что у меня есть для тебя, Диллан. В непонимании и суматохе последних тридцати минут моя башка… повернулась. Когда такое случается, я порой забываю некоторые вещи. Просто это напомнило мне, что я знаю кое-какую информацию, которая может разрушить к чертям собачьим твой мир.
На этом бровь Диллана взметнулась вверх в замешательстве, глаза сощурились, как и у Гэвина.
– И да, мой друг, – продолжил Гэвин. Медленная «я сделал тебя, ублюдок» ухмылка расползлась по его лицу. – Мне известно о твоем крупном счёте. Ты открываешь свои счета только чтобы содрать побольше денег, представляя интересы продавцов и покупателей среди своих клиентов. Твои доходы выше, чем у большинства самых могущественных наркобаронов Колумбии. Меня не интересует, что тебе больше не нужны мои платные услуги. Интересно вот что: где ты прячешь все эти деньги. Ты не живешь так, словно ты на вершине мира, так что я уверен, они заморожены где-то. Когда кто-то совершает нелегальные сделки, надо полагать, деньги они тратят… скромно.
– Да пошел ты, – зашипел Диллан. – Я получаю прибыль только для моих клиентов.
– Точно, – медленно произнес Гэвин. – Это будет твоей защитой, когда Комиссия по ценным бумагам и биржам начнет копаться в твоих документах? Следственная линия работает. – Гэвин присел в кабинке рядом с Дилланом. Если бы это было возможно, Диллан бы еще сильнее вжался в стенную панель. Гэвин усмехнулся попытке Диллана втиснуться в висевшую рядом фотографию с подписью Мэджик Джонсон. – Эмили, – спокойно сказал Гэвин, продолжая смотреть Диллану в глаза. – Сладкая, сходи попроси у официантки листок бумаги и ручку для меня.
– Хорошо, – сказала Эмили и развернулась, выполняя его просьбу.
Раздув ноздри и вдохнув воздух, Диллан прочистил горло:
– Какого хера ты творишь?
Гэвин усмехнулся и, рукой подперев подбородок, всё так же смотрел на Диллана.
– Избавляюсь от яда. Мы идем к… соглашению, Диллан. К компромиссу. Ты подпишешь своим самым лучшим подчерком бумагу о том, что больше не свяжешься со мной или Эмили. Я не глуп. Знаю, ты можешь подать в суд ходатайство, чтобы получить разрешение на визиты к врачу и на роды. Я готов быть милым парнем и позволить тебе посещать консультации у врача, потому что там буду я, и уверен, ты будешь вести себя наилучшим образом в присутствии моей девушки. И здесь я подвожу черту.
– Тебя не будет в родильной палате, когда она будет рожать. Ты не имеешь права. Это предназначено для нас с ней, и не важно, чей это ребенок. Ещё ты не потащишь меня в суд, потому что я надрал тебе задницу, когда ты заслуживал медленной смерти, не меньше. Попытаешься поспорить со мной и не подписать, первое, что сделаю с утра, будет звонок адвокату, он настоящий питбуль и разорвет тебя в клочья в суде и на Комиссии. Оранжевый, определенно, мне к лицу гораздо больше, чем тебе.
Прежде чем Диллан успел произнести хоть слово, Эмили вернулась с листом бумаги и ручкой. Протянула их Гэвину, и он начал писать все необходимое, чтобы прикрыть свою задницу. Закончив, передал ручку с бумагой Диллану. Ямочки на лице Гэвина стали глубже с появлением лучезарной улыбки.
– Твоя подпись относительно все упростит. Не будет подписи – и мой телефонный звонок завтра все достаточно усложнит. Не согласен? – Гэвин мог припомнить только два случая в своей жизни, когда хотел остановить ход времени. Удержать минуту от появления следующей секунды. Самым важным был первый раз, когда он увидел Эмили. Следующий – сейчас, когда он смотрел на мужчину, которого недолюбливал больше, чем можно описать словами. Гэвин изучал поникший в проигранном сражении взгляд Диллана. Плечи опущены, на лице ни грамма победы. После секунды, как казалось, колебаний, Гэвин увидел, как Диллан подписывает бумагу. Встав, он схватил со стола бумагу. Во второй раз за вечер, Диллан, не сказав больше ни слова, выскочил из кафе, как горящий мотылек из ада.
Потерянным взглядом глаз размером с чайные блюдца Эмили смотрела на Гэвина:
– Что только что произошло?
Гэвин переплел их пальцы, направляясь прочь из кафе.
– Я только что подстраховкой спас нас от мышьяка.
Крепче хватаясь за руку Гэвина, Эмили покачала головой:
– Я не понимаю. Что это была за чепуха с фондовой биржей? Как ты узнал, что он делает что-то незаконно?
– Я не знал. Это было предположение, – сказал Гэвин, подходя к двери.
– Предположение, – повторила Эмили, в голосе явно чувствовалось раздражение.
Как только они вышли на морозный воздух, Гэвин крепко обнял её:
– Ну, не совсем предположение.
Эмили подняла голову:
– Могу я получить разъяснения, пожалуйста?
Гэвин усмехнулся:
– М-м-м, дай-ка подумать? – он наклонил голову, пряча губы в её волосах, и заговорил. – В конце лета ко мне домой пришел Тревор, и мы погрязли в Техасском Холдеме (вид покера). Должен заметить, я его сделал. – Гэвин услышал вздох Эмили и улыбнулся. – Он напился до потери сознания и начал болтать о каких-то незаконных сделках с доходами, в которые, как он думал, вовлечен Диллан. Я тогда был чертовски пьян и не обратил на это внимания. Я начал просматривать бумаги. Хотя, с ним «Блейк Индастриз» была плотно связана, я ни разу не нашел никаких ошибок в наших счетах, поэтому позволил ему и дальше делать нам деньги.
– К чему я клоню? Первое: я рискнул, полагая, что даже с учетом того, что в крови Тревора было изрядное количество Эгермейстера, он не нес пургу. Второе: я делал ставку на то, что твой бывший продолжит следовать своему плану. Думаю, нам повезло.
– Я тоже так думаю, – сказала Эмили, глядя на него. – Почему ты не поднимал этот вопрос раньше?
– Я и правда не помнил сказанного Тревором до середины моей маленькой речи. Я надеялся, что мой отец, будучи адвокатом, сможет угомонить его, чтобы мне не пришлось прибегнуть к его убийству на столе.
– Ты бы убил ради меня? – ласково спросила Эмили.
– Нет ничего, чего бы я не сделал для тебя, Эмили.
Она обвила руками его шею и встала на носочки, чтобы поцеловать. Температура может и была низкой, только Эмили стало очень тепло, когда рот Гэвина окутывал её собственный, как медовая глазурь. Его тепло обволакивало её, как теплый плед. Медленно отстранившись, она прикусила губу.
– Как мы узнаем, что он не пойдет к копам, даже подписав эту бумагу.
Гэвин взял её за руку и повел к машине. Открыв дверцу, он жестом указал ей садиться, но она не стала. Она смотрела на него тревожными глазами, ожидая ответа. Он поднес руку к её холодной щеке и покачал головой:
– Не хочу, чтобы ты переживала о том, что он будет делать.
Попросить её об этом было всё равно что попросить не любить его или попросить не дышать. Она до смерти боялась, что Диллан найдет лазейки в том соглашении, к которому они с Гэвином пришли. Тут же сердце подпрыгнуло к горлу при мысли, что Гэвина отправят в тюрьму или сделают что-то такое. Но, как оказалось, прыжок был в животе. Малюсенький кувырок почти заставил её взорваться хохотом. Она быстро положила руку на свой едва округлившийся живот, губы тронула улыбка, когда рой бабочек в животе снова встрепенулся.
– О мой Бог, Гэвин, – выдохнула она, беря его за руку и положив ее под свою. – Малыш шевелится. Шевелится.
Гэвин сглотнул, взгляд прикован к сияющей улыбке, словно целующей губы Эмили. Его рука дрожала, только не от холода. Ему вдруг стало страшно, а ещё и волна радости ринулась по венам.
– Чувствуешь? – спросила она, её рука сильнее прижалась к его. Хихикнула, прислонившись спиной к его машине. – Чувствуешь?
Гэвин покачал головой.
– Нет, – прошептал он, полностью съедаемый выражением безоговорочной радости на её лице. Господи, она была красивее, чем когда-либо. Сердце переполняло обожание, пальцы сжимались, чтобы почувствовать то же, что и она. Гэвин осознал, решение, принятое сегодня, было правильным. Диллан хотел поднять бокал за удовольствие от созерцания их с Эмили мучений, а сейчас Гэвин хотел поднять бокал за ощущения, которые он переживал, наблюдая за Эмили.
Добавился третий случай в его жизни, когда он хотел бы остановить ход времени.
Глава 14
Только не сдавайся
– Я правильно вас услышала? – глаза Оливии стали размером с монету. Держа в руке пакетик с картошкой фри, она склонила на бок голову. – Он собирается присутствовать на каждом визите к врачу с вами, ребята?
Эмили проглотила кусок своего бургера. Сделав глоток воды из своей бутылки, она кивнула.
– Да, ты правильно расслышала. Чему ты так удивляешься? К тому же ведь ты считаешь, что он должен был обо всем знать с самого начала.
Оливия тяжело выдохнула и закинула в рот картофелину.
– Да, я так считаю, – сказала она, жуя. – Но я ни разу не говорила, что думаю, будто малышу Дилли-Вилли должно быть разрешено ходить с тобой к врачу. И ты знаешь, почему я так сказала, так что, пожалуйста, давай не будем возвращаться к этому. Я так сильно люблю тебя, подруга.
Эмили закатила глаза.
Феллон подцепила на вилку кусочек щедро заправленного кочанного салата.
– По крайней мере, Гэвин заставил его отказаться от родильной комнаты, – она провела языком по пирсингу на губе. – Все в выигрыше. Никто не окажется в тюрьме. Никаких противостояний в суде.
– Правда, – прощебетала Оливия, всасывая через трубочку остатки молочного коктейля со вкусом ванили. – Но было бы классно увидеть Гэвина, получающего авторитет уличных банд.
– Уличные банды? – спросила Эмили.
Оливия кивнула:
– Обезьянник. Притон. Камера. Железобетонный отель. Большой дом. Любое количество времени в тюрьме дают тебе бандитское доверие.
Эмили непонимающе дёрнула головой:
– Лив, почему видеть его, получающего авторитет у уличной шпаны, должно казаться крутым?
Явно пытаясь сдержать улыбку, Оливия вздернула идеально выщипанную бровь:
– Ну, у него уже есть восхитительная татушка. Тюремное заключение в его биографии могло бы сделать его ещё горячее. Говорю тебе, Эм, после того как он бы вернулся из тюрьмы, ты бы высоко оценила шикарный секс, который бы этот парень тебе устроил. Тюрьма делает из них одержимых.
– Будто они оба и так не помешанные на сексе. Вдобавок ко всему, помню, читала, что женщины становятся ходячим мешком с гормонами во время беременности. – Феллон со знанием дела кивнула в сторону Эмили, её ротик тронула улыбка. – Готова поклясться, в этом плане ты скучать ему не даешь.
Ауч. Наболевшая тема. Во избежание зрительного контакта с Феллон и Оливией, Эмили взяла с тарелки картофелину и окинула взглядом кафе. Остановилась на паре, устраивающей карапуза в детский стульчик. Оказавшись недовольным этим заключением, возбужденный светловолосый малыш недовольно завизжал и пнул ножками столик. Папина усмешка, грозящий мамин пальчик и коробка сока, – и малыш впал в молчаливое блаженство.
Эмили вздохнула, вытерла рот и потянулась за сумкой:
– Готовы идти?
Оливия покосилась на Эмили, нахмурила лоб. Эмили приготовилась к нахальному заявлению, которое, была уверена, сейчас последует.
– Обалдеть, Эм. Ты что отказываешься от секса с ним, да?
Да. Такие вот дела. Демонстративное закатывание глаз и снова вздох.
– Нет, Лив, я не избегаю секса с ним. Он избегает секса со мной. – Раздосадованная, Эмили подозвала бодрую официантку подростка.
Улыбаясь, та подошла, шоколадного цвета волосы заплетены в косички.
– Могу я сделать для вас ещё что-то, девушки?
– Нет, мы бы хотели получить наш счет, пожалуйста, – сказала Эмили и, встав, достала из сумки кошелек.
– Вообще-то, мы хотели бы заказать двойную порцию пломбира с сиропом, – защебетала Оливия, глядя на Эмили. – Побольше сиропа.
Официантка записала заказ:
– Скоро вернусь.
– Черта с два, Эм, – заключила Оливия, похлопав по стулу. – Нельзя просто так бросить бомбу, наподобие этой, и не рассказать о том, чего не происходит в вашей постели. – Оливия посмотрела на Феллон, ища поддержки. – Я права или как?
Феллон кивнула, также похлопав по стулу.
– Полностью. Садись и выкладывай, Кантри.
– Две пиявки, – прошептала она, опускаясь на стул. – Что?
– Что? – передразнила Оливия, удивленно моргая. – Как сказала Феллон… выкладывай.
– Я уже выложила. Он не занимался со мной сексом с момента первой сонограммы. – Отведя глаза, пожала плечами, грудь вздымалась от глубокого, сексуально – неудовлетворенного дыхания. – Он боится, что причинит вред мне или малышу.
– Что, у него шпага вместо члена? – спросила Феллон. – Сейчас конец февраля, и у вас двоих не было секса с начала января?
Вздернув подбородок, Оливия скрестила на груди руки, акцентируя внимание на вырезе ярко-розового кашемирового свитера.
– В самом деле? Ты серьезно?
Эмили вздохнула:
– Нет, я вру. Такое ощущение, что я сегодня сочиняю какую-то нелепую историю. – Распустила свой пучок. Темные, волнистые локоны рассыпались по спине. – Да. Я серьезно. Он… нервничает.
– Он идиот, – возмущенно заявила Оливия, принимая свой пломбир от бодрой девочки-подростка.
– Согласна, – Феллон погрузила свою вилку в десерт Оливии. – Что-то тут не ладно. Думаешь, он тебе изменяет? Я имею в виду, читала где-то, что некоторые пижоны становятся странными в вопросе удовлетворения нужды, когда их девушки беременны. Может, он удовлетворяет её где-то еще.
Эмили распахнула глаза.
Оливия убийственно посмотрела на Феллон.
– Это уже второй раз, когда ты читаешь всякую ерунду о беременности. Тебе и моему брату лучше не обращать внимания на идеи, пролетающие сквозь ваши головы.
– Люблю быть в курсе, – ответила Феллон, принимаясь за вторую ложку мороженого.
– А я хочу ответить на твой вопрос, – сказала Эмили, в голосе отчетливо слышалась требовательность. – Нет, я не думаю, что он мне изменяет. – Ну, эта мысль не приходила в голову Эмили до настоящего момента. Черт подери эту Феллон. Эмили прогнала эту идею из головы также быстро, как она туда пришла. – Он хочет переговорить с врачом на следующей консультации и получить все факты.
Феллон вцепилась в свою ложку, вздернув в раздумье бровь:
– Ты пытаешься сказать мне, что Гэвин Блейк – денежный магнат, чертовски умный котяра – не выудил об этом информацию в интернете?
– Он не доверяет интернету, – сказала Эмили, вздохнув. Она взяла ложку и принялась ковыряться в том, что осталось от пломбира. – Сказал, что в интернете много противоречивой информации, и он лучше переговорит напрямую с врачом.
Феллон пожала плечами:
– Я на это не куплюсь. Либо он остыл, либо справляет нужду где-то еще. – У Эмили отвисла челюсть. Феллон прыснула со смеху. – Да шучу я, Кантри. Что-то вроде того. Но, в самом деле, смотри в оба. Это просто выглядит… странно. Мужчина, настолько умный, каким он является, не может просто стать тупым. И если он заинтересован, почему он ждет? Почему не заявиться в приемную твоего врача и не спросить?
Эмили захлопнула ротик и задумалась над сказанным Феллон. Она, на самом деле, не задумывалась, почему он не пытался самостоятельно все выяснить. Её живот еще не был раздутым воздушным шаром, но, учитывая, что шла уже шестнадцатая неделя, плоским он определенно уже не был. Она не думала, что он ей изменяет, и слишком переживала по поводу своего менее чем привлекательного тела, поэтому пришла к выводу, что он остыл при виде того, во что она превращалась.
Оливия нахмурилась на Феллон:
– Ты пытаешься расстроить её?
– Нет, я не пытаюсь её расстроить, – Феллон вытерла рот и бросила на стол смятую салфетку. – Ты просто никогда не узнаешь. Вот и все.
Оливия покачала головой и закатила глаза:
– Не слушай её, Эмили. Гэвин никогда, даже в свой самый худший день, не изменит тебе. Теперь, я думаю, тебе нужно заставить эту задницу набраться ума. Может, тебе стоит взять в приемной врача буклеты и изучить подробности физиологии мужчин в удовлетворении любовницы во время беременности. Как только не будет никаких препятствий в этом увлекательном занятии, уверена, все будет хорошо. И не надо никого сажать на электрический стул, чтобы заполучить чью-то задницу.
Эмили встала со своего места, чтобы снова позвать официантку. Протянув ей кредитную карту, вздохнула:
– Хорошо, вы двое. Я не хочу больше говорить об этом. На следующей консультации он поговорит с врачом. Разговор окончен.
Обе девушки кивнули, и на этом тема была закрыта. Оплатив счёт, направились к выходу.
Феллон закуталась в пальто и крепко обняла Эмили:
– Я должна пойти подготовиться к работе. Люблю вас, девчонки. Не обращайте на меня внимания. У меня просто ПМС сейчас. Уверена, все будет хорошо. – Эмили улыбнулась ей и помогла Феллон повязать шарф. – Забеги на минутку в ресторан как-нибудь. Антонио скучает по тебе. Мы все скучаем.
Эмили кивнула, тоже скучая по всем. Она подала заявление об уходе пару недель назад, решив, что работы учителя первых классов более чем достаточно в нынешней ситуации:
– Забегу.
Попрощавшись с Феллон, Эмили и Оливия забрались в такси и отправились навстречу шопингу для беременных. Опять же, её живот еще не превратился в лопающийся воздушный шар, каким станет в ближайшие пару месяцев, но её увеличившиеся формы определенно нуждались в обновлении гардероба. Спустя двадцать минут того, что Эмили посчитала одной из самых страшных поездок по городу, с любезности чрезмерно-пылкого водителя, они остановились у «Рози Поуп», эксклюзивного бутика для беременных на Медисон Авеню.
Оливия захлопнула дверцу такси:
– Псих! – Оливия показала средний палец таксисту, вклинившемуся в послеполуденные пробки.- Черт те что и сбоку бант. Клянусь, городским властям нужно давать этим пижонам транквилизаторы, прежде чем выпускать на дороги.- Закрутив свои густые светлые волосы в свободный пучок, Оливия вздохнула и открыла дверь для Эмили. – Какого дьявола ты не взяла свою машину? У тебя новенькая, быстрая машина, которую подарил Гэвин, и ты едва ею пользуешься.
– Ты сама едва водишь, – Эмили разглядывала шикарный бутик, впечатленная их выбором. – Ты живешь на Манхэттене гораздо дольше меня. Ты видишь, насколько страшно здесь водить. И дело не только в водителях такси, здесь все водят как фанатики.
– Верно. Я пользуюсь таксопарками Манхэттена или езжу на метро. Но я могу дойти до оргазма, просто сидя в твоей машине. Мне вовсе бы не становилось дурно при мысли о её вождении. Эта машина была создана для скорости и секса. Это огонь на колесах.
Эмили вздохнула, мыслями вернувшись к той потрясающей езде в Калифорнии. Машина действительно была создана для… развлечений.
Оливия сняла с вешалки красную вязаную тунику и приложила к груди Эмили. Повертев головой из стороны в сторону, разглядывала его какое-то время. Недовольно сморщила носик и повесила её обратно.
– Не твой цвет. И да, могу сказать, я не в восторге от вашего решения не устраивать вечеринку по случаю рождения ребенка.
– Лив, ничего не выйдет. Ситуация совсем не та. Прекрати поднимать эту тему. – Эмили схватила три пары джинсов, начиная с восьмого размера и заканчивая двенадцатым, с плотно набитого стеллажа. Увидев астрономические цены на бирках, она почти запихнула их обратно. Уходя утром на работу, Гэвин оставил на столе свою кредитку и записку, в которой говорилось, что он хочет, чтобы она купила какую-то одежду в этом особенном бутике. Учитывая, что он спокойно отдал тридцать тысяч долларов за великолепную, замысловатую, ручной резки детскую мебель из красного дерева, привезенную специально из Италии, она уже не понимала, почему так удивляется. – За исключением одежды и кое-какой мелочи, у нас уже все есть для малыша. Нам не нужна вечеринка.
– Знаю, что вам, ребята, она не нужна, но так принято, – следуя за Эмили в примерочную, Оливия по пути сняла с вешалки несколько топов. – Как твоей лучшей подруге, до чего же мне будет весело, если ты наденешь этот глупый конусовидный колпак?
Эмили хихикнула и отобрала у Оливии топы:
– Эти колпаки отвратительны. – Она открыла штору и шмыгнула в примерочную. – Ты достаточно вредная, чтобы хотеть видеть меня в одном из них.
– Никто и не спорит, я вредная, – Оливия достала из сумки ярко-красный блеск для губ, и, смотрясь в зеркальце, подкрасила пухлые губки. – Давай же, Эм, я серьезно. Позволь мне что-нибудь для тебя приготовить. Если нет, я позвоню на шоу Мори Повича и Джерри Спрингера и удостоверюсь, что Гэвин, ты и повелитель всех мудаков получите свои пятнадцать минут славы в прямом эфире.
Эмили прыснула со смеху:
– Не могу сказать, что не оценила твое теперешнее прозвище для Диллана. – Она отодвинула штору и вышла из примерочной, одетая в пару темных джинс для беременных и черном топе с V-образным вырезом, который немного свисал с её плеч. – Но я убью тебя, если позвонишь хоть одному из… – голос Эмили затихал, и совсем замолк, когда она встретилась со своим отражением в зеркале.
Она часто восхищалась телами женщин, носящих малышей. То, как растягивалась их плоть, подготавливая святилище для растущей, еще не рожденной жизни, заставляло её трепетать. Но глядя на свое отражение, Эмили не могла найти и намека на красоту. Она поднесла руки к своему животу, погладила ими увеличившиеся берда. Тот факт, что она не достигла еще и половины срока, заставил её осознать, что она достигла только половины того размера, которого достигнет к моменту родов.
В отражении она видела, как Оливия остановилась позади неё.
– Я выгляжу ужасно, – прошептала Эмили, абсолютно уверенная в том, что это и есть причина того, почему Гэвин воздерживается секса. – Я буду выглядеть как подмастерье Пиллсбери к моменту родов.
Оливия положила руку на плечо Эмили:
– Ты выглядишь прекрасно, подруга. И если бы подмастерье Пиллсбери выглядел бы также замечательно как ты, он бы испек целую корзину печенья на праздник.
Слабая улыбка коснулась губ Эмили:
– Ты ведь знаешь, что это было не смешно, правда?
Оливия пожала плечами:
– Да. Обычно выходит лучше. Сделай скидку. С подмастерьем пекаря трудно иметь дело.
Улыбка Эмили погасла, когда она взглянула на себя. Мысли вернулись назад к их с мамой разговору, состоявшемуся за пару недель до того, как они узнали о болезни. Эмили была дома на каникулах, и они вместе завтракали. Как будто мама чувствовала, что должно случиться что-то плохое. Она начала рассказывать об отношениях с бабушкой Эмили, которая ушла за несколько месяцев до того. Эмили чувствовала острую боль в сердце, слушая мамины воспоминания. После пары легких смешков и много слёз, она посмотрела на Эмили отрешенным взглядом. Она сказала, если её когда-нибудь не будет рядом, просто знать, что она там. Интуиция мамы говорила, что она не так долго будет рядом.
Она не понимала всю значимость того разговора теплым июньским утром, в кухне дома, полного болезненных и сладких воспоминаний, каким он станет почти год спустя. Эмили ничего не могла с собой поделать, испугалась его влияния. Скоро у неё появится первый ребенок, и, хотя мама может и наблюдает, её не будет во плоти. Хранительница всех детских воспоминаний Эмили, хороших или плохих, никогда не увидит глаза малыша Эмили. Она никогда не искупает маленького с любовью, на которую способна только бабушка. Её не будет рядом, чтобы держать Эмили за руку и пройти вместе с ней шаги к становлению мамой. Когда слёзы потекли из глаз, Эмили провела руками по волосам. Она снова посмотрела в зеркало на женщину, которая скоро станет мамой.
Её дорога, хотя и полная моментов счастья, была также наполнена тоской, которую только мама смогла бы заполнить.
Тяжелые капли дождя со снегом стучали в окно спальни, как грохочущие пальцы, вырвав Эмили из глубокого сна. Она приоткрыла глаза только, чтобы увидеть Гэвина в спокойном сне почесывающего живот и облизывающего свои идеальной формы прекрасные губы. Эмили отчаянно пыталась восстановить пропавшее дыхание. Ноющее чувство росло между ног, тело реагировало на него единственным знакомым ему способом. Нуждалось в нём.
Она в нём нуждалась. Нуждалась в его прикосновениях, ощущении его вкуса, чувствовать его. В ней. Над ней. Под ней. Не смотря ни на что, она хотела его и не могла больше ждать. Воздух, слегка разбавленный ароматом его одеколона, впитался в каждую её клеточку. Её внутренности напряглись, реагируя на его мягкое дыхание, низкое, мурлыкающе сопение усиливало её желание. Она тщетно пыталась остановиться, но, когда он повернулся, одеяло соскользнуло с его тела, оголив его великолепное бедро. Она пропала. Внизу живота вспыхнул голод.
Она закусила губу, села и стянула с себя черную шелковую сорочку. Следом отправились черные кружевные трусики. Как мотылек, невероятно стремящийся к пламени, осторожными прикосновениями она убрала одеяло с его обнаженной кожи. Он едва пошевелился, глубокий стон заскрежетал в его груди, но он не проснулся. Эмили сглотнула, жажда каждого дюйма его крепкого тела, золотистого цвета кожи заполняла её отчаянием, близким к помешательству. Пульс, наряду с дыханием, участился, когда она скользнула вниз по кровати.
Встав на колени, она ловко раздвинула его ноги и набросилась на добычу. Обхватив пальчиками полутвердый член, она жадно вобрала его в рот. Слышала его стон, а напрягшееся мускулистое тело только подстегивало её желание. Работая усерднее, она пыталась удовлетворить свою жажду, облизывая с заметно набухшими венами каждый дюйм от основания до кончика. Боже, его изумительный вкус. Солоноватость его жидкого шелка в сочетании со вкусом его кожи заставляли благоговейно кружиться голову, рука двигалась вверх и вниз каждый раз, как она вбирала его в рот.
Тогда он проснулся.
Подтянулся к изголовью кровати, но это не остановило Эмили. Последовала следом, не позволяя ему уйти.
– Эмили, – рвано выдохнул он. – Какого дьявола ты вытворяешь?
Глазами, распахнутыми от страсти, она посмотрела вверх, облизывая и посасывая головку его теперь уже твердого члена.
– На что похоже то, что я сейчас делаю, мистер Блейк? – она снова опустилась, заглатывая его до задней стенки горла. Ещё один глубокий, восхитительный стон вырвался из его груди, когда он схватил её волосы, пальцы впивались в её голову. Это сносило ей крышу. Ошеломляло. Она глубже вобрала в рот его пульсирующую эрекцию, ногтями впиваясь в его бедра. Чувствовала, как напряглись его мышцы, тело стало жестким и напряженным, и она любила каждую эту секунду. О-о, да, она имела его сейчас. Он глубже толкнулся в её рот, сильнее сжимая её волосы, направляя её вверх и вниз, вниз и вверх, позволяя ей ввести его в ее рот целиком.
Каждая последняя мысль Гэвина разрушалась жадным ротиком Эмили:
– Блять, – простонал он. – А ты любишь мой вкус. Да?
Да. Она. Любила.
Его острый вкус, смешивающийся с примесью сладости, сводил её с ума.
– М-м-м, – простонала она, языком слизывая крупную каплю спермы. Провела рукой по его обнаженному животу, ногтями оставляя глубокие красные отметины, в то время как она продолжала языком кружить по его члену. Дурманящий хнык вырвался из её горла, когда он сжал её затвердевший сосок большим и указательным пальцами, и снова толкнулся в её ротик. Одной рукой по-прежнему зарываясь в её волосы, он начал вдалбливаться быстрее.
Дьявол. Гэвин готов был взорваться. Глотательное движение далось с трудом, когда Эмили всосала его сильнее. Он схватил её за плечи, подтягивая себе на грудь. В следующую секунду он опрокинул её на спину, придавив собой.
Затаив дыхание, Эмили заерзала бедрами, её животная потребность ощутить его внутри себя становилась максимально похожей на помешательство. Она схватила его за плечи, чувствуя, как ее киска пульсировала, пылая от возбуждения. Он навис над ней, опираясь на локти. Глубокие, рваные вдохи заполняли его грудь, когда он посмотрел на неё, как будто решая, что делать.
Черт. Нет.
– Ты трахнешь меня прямо сейчас, и я буду наслаждаться каждой секундой, Гэвин. Ты трахнешь меня, и не навредишь малышу. Но скажу вот что, если не трахнешь меня прямо сейчас, я сама наврежу тебе.
Черт её подери. Она только сделала его тверже. Женщина под ним только что успешно запудрила ему мозги всевозможными способами. Желание обладать ей не только текло по венам, как никогда прежде, она еще успешно заставила его переоценить простой акт выживания. Будучи ошеломленным её прямотой, Гэвин не смог удержаться от улыбки:
– Ты сильно этого хочешь, да?
– Да, – простонала она, дыхание давалось с трудом.
– Насколько сильно? – слегка коснулся скулой мягкой, гладкой выпуклости её груди. Господи, он скучал по этим ощущениям. Скучал по ощущениям её. Обвел языком набухший бутончик её соска. – Хочу, чтобы ты в подробностях описала насколько сильно ты этого действительно хочешь.
Эмили сделала неуверенный вдох:
– Недостаточно того, что ты больше не находишь меня привлекательной? Теперь ты хочешь, чтобы я описала, насколько сильно хочу тебя? – она отвела взгляд, голос дрожал. – Ты пытаешься помучить меня, Гэвин?
Глаза Гэвина распахнулись, сердце ломалось в груди. Конечно, он знал, что она стала более нервной в последние несколько недель, но он бы никогда не подумал, что это так глубоко ранит её. Понимал, что должен все исправить, исправить её.
– Посмотри на меня, малышка, – прошептал он. Эмили взглянула на него полными слёз глазами, и сердце Гэвина сжалось сильнее. Дотянувшись до её ноги, он медленно обвил ей свою талию, целуя при этом её скулы. Он слегка коснулся, и дрогнувший вдох Эмили расплавил его. – Я думал, это тело было красиво до того, как ты была беременна, – сказал он, слова ложились на её дрожавшие губы, – но сейчас оно превосходно. Образ… совершенства.
Он нежно взял её вторую ногу и повторил движение, обхватывая ею своею талию. Чувствовал, как её трясло в предвкушении. Она была широко открыта для него, он смотрел на неё секунду, прежде чем погрузиться в неё. Жаркая, гладкая, сжимающая его со сводящим с ума неистовством, её киска ощущалась потрясающе. Он сдерживал свои стоны, наслаждаясь звуками её нежных вздохов. Внезапное чувство страха пронзило мысли, когда он медленно толкнулся глубже, но он закинул их туда, откуда они пришли. Накрыв губами её, Гэвин лизнул её губы, наслаждаясь изумительным вкусом её сладости. Лаская её затылок одной рукой, другой он накрыл приятый изгиб её бедра.
– Тебе нужно, чтобы я рассказал, как сильно желаю тебя? – простонал он, прижимаясь, обвиваясь и плавя языком чувствительную кожу её шейки. – Ты нужна мне больше, чем следующий удар сердца.
Пульсирующий ток восторга пробил тело, когда Эмили извивалась под ним. Его голос, тембр извиняющегося мужчины, гулом оседал в её ушке. Его бицепсы сжимались и напрягались с каждым медленным рассчитанным толчком. Она растворялась, таяла от его тепла. Впивалась ногтями в его мускулистую спину, дыхание замерло в груди, пойманное между его теплыми губами и обольстительными словами. Его желание было очевидным в каждом нежном прикосновении и каждом движении его благословенного языка. Выгнув спину, она задвигала бедрами быстрее, но Гэвин замер.
– Гэвин, не останавливайся, – умоляла она, ногами настойчиво обвиваясь вокруг его талии. – Пожалуйста.
– Нет, – прошептал, задыхаясь. Убрал с её лица влажные волосы, переплетаясь языками, повторяя между каждым горячим вдохом. – Я не трахну тебя сегодня, Эмили Купер. Убей меня, если хочешь, но я буду по-другому обладать тобой до тех пор, пока ты не сможешь больше это выносить. Мои пальцы очертят каждую невидимую линию твоего прелестного тела. Мои губы будут ласкать, питать и кормить каждый неудовлетворенный дюйм твоего тела. Пойдет?
– Да, – простонала она.
Он накрыл её рот, глотая каждый стон, последовавший за тем, когда он погружался в мягкую глубину её мокрого, сладкого тепла снова и снова. Он наполнял её самой чистой, самой сладкой и самой красивой любовью, которую она когда-либо испытывала. Его медленные, мучительные толчки и глубокие, страстные поцелуи были важнее всего, что она когда-либо чувствовала, ощущала или знала. Питая её тело тем, в чем оно нуждалось, Гэвин стирал из её сознания мысли, что будто он когда-то не хотел её.
Он отбросил всю незащищенность…
Разрушил все сомнения…
И унес её в водоворот неоспоримой, безусловной любви….
Глава 15
Ошибки
Эмили нервно кусала губу, листая журнал для беременных. Стараясь не обращать внимания на Диллана, внимательно наблюдающего за ней с другого конца приемной врача, Эмили закинула ногу на ногу и посмотрела на свои часы. Пятнадцать минут пятого. Гэвин опаздывал на пятнадцать минут. Волнуясь, она достала из сумки телефон, надеясь увидеть там хотя бы сообщение от него. Ничего. Ни сообщения, ни пропущенного звонка. Бросила его на колени, задаваясь вопросом, где же он.
– Досадно, что твоего обожаемого до сих пор нет, – усмехнулся Диллан. – Интересно, что если он опоздает на роды? Позвони, если тебе понадобится замена.
Игнорируя его, Эмили перелистнула страницу и начала изучать рекламу, в которой говорилось, что свекольный сок помогает предотвратить дефект нервной трубки у развивающегося зародыша. Сделав в голове пометку, она снова посмотрела на часы. Начинала беспокоиться. Это не было похоже на Гэвина: не позвонить, если он задерживался. Страх пробил тело, но как раз в эту секунду блондинка с прошлой консультации назвала имя Эмили. Положив журнал на место, Эмили пробежала пальчиками по экрану телефона и отправила Гэвину сообщение. Она бросила телефон в сумку, встала и направилась в сторону дальних кабинетов. Заметила, что Диллан тоже поднялся на ноги и следовал прямо за ней. Она развернулась, дрожь бежала по спине от его близости.
– Что ты делаешь?
Он сузил глаза:
– А на что это похоже? Собираюсь посмотреть, мальчик у нас будет или девочка.
Эмили моргнула, съежившись от его слов:
– Ты не войдешь со мной в кабинет, пока Гэвин не появится.
С язвительной улыбкой Диллан достал из заднего кармана листок бумаги. Протянул его Эмили.
– Это копия измененного защитного предписания, которому ты должна следовать. Там ничего не сказано о том, что я должен ждать, пока не появится этот денди. – Он забрал её у Эмили. – Ты как будто забыла туда кое-что добавить. – Он положил её обратно в карман и распахнул дверь. – Дамы вперёд.
Эмили с сожалением закрыла глаза. Ее голову запутали эти тридцать три несчастья, она никогда и не думала о том, чтобы добавить этот особый пунктик к предписанию. Гэвин был на иголках последние несколько недель, и слишком напряжён, чтобы заметить эту её погрешность. Вздыхая и молясь, чтобы Гэвин пришел поскорее, Эмили последовала за администратором в пустой кабинет.
Недовольство Блонди было очевидным, когда она делала необходимые для процедуры приготовления. Как только Гэвин и Эмили выяснили, что неправильный запрос страховщиков был её ошибкой, Гэвин позвонил в приемную, чтобы возмущенно высказать свое недовольство. Практически добившись того, чтобы его адвокаты подали иск в суд, Гэвин захотел, чтобы Эмили сменила консультацию, но, поскольку доктор был в курсе их необычной ситуации, Эмили предпочла оставить всё как есть. Она была более чем удовлетворена тем, что Блонди получила выговор.
– Процесс вам знаком. Спускаете брюки до лонной кости. – Блонди включила аппарат узи, затемнила освещение и направилась к выходу. – Доктор Ричардс заканчивает с другой пациенткой. Скоро будет. А пока не пользуйтесь туалетом. – На этом она со своим отношением к ней удалились.
Эмили села на край стола спиной к Диллану. Трясущимися руками она слегка приспустила мягкий эластичный хлопок, закрывающий её живот. Взглянула на дверь, желая изо всех сил, чтобы Гэвин открыл её. В тишине комнаты дыхание Диллана, как торнадо, кружило в её ушах. Решив дождаться врача или Гэвина, она замерла.
– Ты позволяла мне трахать тебя больше года. Сейчас не время становиться стеснительной, – Эмили слышала насмешку в словах Диллана, и яд покрывал каждое из них. – Не волнуйся. Никоим образом твой теперешний внешний вид не смог бы возбудить меня.
– Ты кретин, – промямлила она, сердце бешено стучало.
Он усмехнулся:
– А ты потаскуха, из-за которой мы все оказались в этой ситуации. Кто хуже, Эмили? Подстилка, которая трахает друга своего парня, или кретин, который заставил её за это платить?
Как только его отравляющее замечание просочилось в её голову, дверь распахнулась. Гэвин вместе с доктором вошли из холла. Быстро пересекая комнату, Гэвин оказался рядом с ней спустя мгновение, на его лице было беспокойство.
– Прости, – прошептал он, когда она встала и обвила руками его шею.
– Что случилось? – спросила. Она дышала его запахом, автоматически успокоившись только от его присутствия. Она заглянула в его глаза, пытаясь сдержать слезы в своих. – Я отправила тебе сообщение. Ты так и не перезвонил.
– Я оставил свой мобильник в офисе и заметил только уже на полпути сюда. Застрял в пробке. Это дурацкое стечение обстоятельств. – Он посмотрел на Эмили, подмечая, что она была взволнована чем-то большим, нежели его отсутствие. Было что-то ещё. В груди что-то дернулось, обрастая злостью. Он перевел взгляд на Диллана, затем обратно на Эмили. – Всё хорошо?
Эмили почувствовала, как он закоченел, будто неожиданно покрылся льдом. Она сглотнула ком в горле. Кивнула, не желая рассказывать о случившемся. Гэвин и так был на пределе. Если он подумает, что Диллан позволил себе хотя бы крошечный намек на неприличный взгляд в ее сторону, вне всяких сомнений, в кабинете прольется кровь.
– Ничего не случилось? – спросил он более настойчиво, переводя взгляд с неё на Диллана. Он наблюдал за ними из кресла в другом конце кабинета.
Она снова кивнула и потянулась, чтобы поцеловать его. Гэвин вздохнул, едва их губы встретились. Он старался прогнать пожирающее чувство, кричащее, будто она что-то скрывала. В следующее мгновение он помог ей забраться на стол, накрыв рукой живот в том месте, где она оголила свою чудесную кожу. Она посмотрела на него и улыбнулась. Тут же расслабившись, он подтолкнул стул и сел рядом с ней. Взяв её за руку, взглядом встретился с Дилланом. Он начинал думать, что идея позволить ему присутствовать была тем, о чём он будет жалеть всю жизнь. Блять. Ребёнок мог быть его, и этот ублюдок не имеет права присутствовать здесь во время чего-то, настолько радостного.
– Итак, как вы себя чувствуете, мисс Купер? – спросил врач, быстро просмотрев её карту. Он положил папку на стол и направился к раковине. – Вижу, у вас до сих пор есть тошнота?
– Да. Но сейчас она затихает по вечерам.
– Попробуйте горячую кружку ромашкового или имбирного чая, – сказал он, умывая руки. Вытерев их, он прошел по кабинету, надел перчатки и взял гель. – Моя жена спасалась солеными крекерами, когда была беременна каждым из трех наших мальчишек.
– Три мальчика? – Диллан подался вперед, упираясь локтями в колени. Его рот скривился в приторной улыбке. – Надеюсь, у нас тоже мальчик.
Напряжение со всех сторон накрыло кабинет, словно атомная бомба. Чувствуя, как рука Гэвина сильнее сжала её, Эмили повернула к нему голову. Он уставился на Диллана, рот сжат в жесткую линию, её дыхание оборвалось при виде того, как глаза Гэвина превратились в два пылающих уголька. Эмили сжала его руку, пытаясь обратить на себя внимание, только это не сработало. Его тело ощетинилось с заметным бешенством, Гэвин выглядел так, словно готов был перепрыгнуть через стол.
– Я люблю тебя, – прошептала она.
Это вывело его из того состояния. Кипя, Гэвин оторвал глаза от Диллана и сосредоточился на единственной причине, ради которой он здесь. Он сможет сделать это. Сделает. Он только надеялся, что Господь поможет ему выжить, не убив Диллана.
Доктор прочистил горло:
– Ну, вы только что пересекли восемнадцатинедельный рубеж. Если малыш посодействует нам, мы узнаем его пол через пару минут.
Тревога отпустила Гэвина, когда он, успокаивая её, ласково погладил по голове. Эмили абстрагировалась от Диллана, сосредоточившись на экране. Молясь, чтобы мягкое, мурлыкающе сердцебиение, сладкой мелодией разносящееся по комнате, наполовину принадлежало мужчине рядом с ней, Эмили сделала глубокий вдох, когда доктор приложил ручной микрофон к её животу.
Несколько мерцающих колебаний спустя, доктор усмехнулся:
– Взгляните на это. – Он указал на экран, проводя сильнее датчиком по правой стороне живота Эмили. – Не уверен пока насчет пола, но это малыш держит пальчики в ротике.
Эмили прищурилась, пытаясь разглядеть шарик на экране, а потом он её поразил. Она ясно увидела, о чём говорил доктор. Крошечные, аккуратные пальчики входили и выходили из маленького ротика с каплями жидкости, в которой он плавал. С повлажневшими глазами она повернулась к Гэвину, выражение его лица была таким же трепетным, как и её собственное.
Доктор водил микрофоном по животу Эмили.
– И если малыш раздвинет ножки чуть сильнее, мы сможем понять, розовая или голубая одежда вам понадобиться. – Серию свистов, еще более сильное давление аппарата и теплую улыбку на лице доктора спустя, он сказал. – Мои поздравления, мисс Купер. У вас мальчик.
Эмили глухо выдохнула, слезы бежали по лицу, когда она, улыбаясь, посмотрела на Гэвина. Она видела, как он сглотнул, видела его глаза, застланные слезами, когда он смотрел на экран. Он радовался, поскольку малыш был здоров, и не важно, девочка это или мальчик. Конечно, она знала, что так оно и есть, но в день, когда она вошла в практически пустую детскую и увидела рукавицу со знаком Янки и мяч, лежащие на комоде, она поняла, что сердце её любителя Янки хочет маленького мальчика.
Гэвин подвинул стул ближе, глазами изучая Эмили. Он провел рукой по её волосам и спросил доктора:
– Мальчик? Вы уверены?
– Эта маленькая часть тельца прямо вот здесь говорит мне да, – натянув очки на кончик носа, доктор Ричардс указал на экран, улыбка стала шире, когда он посмотрел на Гэвина. – Этого советуют не делать, но, учитывая, что я видел такое тысячу раз за последние тридцать лет, я бы посоветовал купить синие сигары к празднику. – Доктор откашлялся и посмотрел на Диллана. Нацепив спокойную, но натянутую улыбку, он заговорил, слова выходили неуклюже. – Вперед, вы тоже можете сделать то же самое.
Диллан поправил галстук и встал. Блеск его карих глаз повторял фальшивую улыбку:
– Так и сделаю. Моей семье понравится, что это мальчик.
Гэвин почувствовал, как каждый долбанный волосок на затылке встал дыбом. Он поднялся со стула, готовый сломать каждую кость на лице Диллана, но Эмили схватила его за руку и потянула обратно на свою сторону.
Стерев с живота остатки геля, она села и облизнула пересохшие губы.
– Мы закончили, правильно? – дышать удавалось с трудом, несмотря на попытки успокоиться. – Теперь я могу воспользоваться туалетом?
Доктор кивнул, и с помощью Гэвина Эмили слезла со стола. Глядя ему в глаза, она подняла руку, и, положив её ему на затылок, подтолкнула к себе для поцелуя.
– Я люблю тебя, Гэвин Блейк, – прошептала она спустя долгое мгновение. – Спасибо, что не сделал того, что, я знаю, с легкостью мог бы. Ты продолжаешь удивлять меня. Ты также продолжаешь влюблять меня в себя еще больше. Мое сердце, душа, жизнь и тело – всё это принадлежит тебе.
Боже. Никогда прежде Гэвин не мог представить, что такие простые слова смогут заставить его не сойти с ума, как того заслуживала каждая секунда. Только эти простые слова не были сказаны простой девушкой. Они были благодарностью ангела. Да, она делала каждое сражение, в которых им пришлось оказаться, стоящим того. Он с обожанием смотрел, как она исчезает за дверью туалета.
Гэвин провел рукой по волосам:
– Док, пока Эмили приводит себя в порядок, я хотел бы обсудить с вами некоторые вопросы в частном порядке.
– Это не проблема, – сказал доктор, выключая аппарат и включая освещение. – Можем поговорить в холле.
– Ну нет, Блейк, – с высокомерием, сочившимся изнутри, Диллан выступил вперед, сощурившись. – Этот ребенок настолько твое дело, насколько и мое. Никакой частной фигни.
Сложив на груди руки, Гэвин выпятил подбородок. Он наклонил на бок голову, губы расползлись в медленной улыбке.
– Ты прав, Диллан. Моя оплошность. – Прими это. Он собирался разбить вдребезги гребаное сознание Диллана. Расслабился в кресле, улыбка стала еще шире. – Итак, док, вы видели мою девушку во всех подробностях. Девушка привносит новое значение в слово красота, верно?
Доктор прочистил горло, как будто немного смутившись:
– Да, Гэвин, она очень красивая девушка.
Трепетная улыбка озарила лицо Гэвина, когда он посмотрел на Диллана, казавшегося абсолютно запутавшимся. Впившись глазами в Диллана, Гэвин вздернул бровь:
– Да, красивая. И поскольку мы привыкли к чрезвычайно активной, по крайней мере, четыре раза на дню, дикой сексуальной жизни, я бы хотел знать, должно ли что-то поменяться теперь, когда она беременна. Меня заботит, не нанесет ли это вред ей или ребенку.
Гэвин видел, как Диллан заскрежетал зубами и недоумевал только, почему тот всё ещё в кабинете. Гэвин полагал, что его держало любопытство.
– Ничуть, – ответил доктор, усаживаясь на вращающийся стул. – Секс абсолютно безопасен и желателен для обоих партнеров. Ребенок защищен глубоко в утробе матери. Нет никакого риска навредить ему.
Теперь Гэвин заметил, как побледнело лицо Диллана, мало того, что придурок был прочно приклеен к полу, он еще абсолютно замер. Гэвин подумал, у того появится великолепная возможность задуматься немного. Ещё лучше, Гэвин заманит его….
– Здорово это слышать, – продолжил Гэвин, взглядом по-прежнему прикованный к Диллану. – Но, надо признаться, я веду себя как профи. Эмили говорила, я самый крупный… мужчина, который у неё был. Нам нравится заниматься любовью, но обычно, мы теряем головы. Мы оба любим довольно… грубо. Мы любим разнообразные позы. Мы даже изобрели парочку, о которых, уверен, никто раньше и не задумывался. Мы хороши в чем-то таком. Так, Док, каково ваше окончательное заключение, учитывая всё то, что я сказал? Попросту говоря, я спрашиваю… Можем ли мы трахаться так, как привыкли это делать? Потому что если так, я заберу сейчас же свою девушку домой и дам ей то, чего она хочет.
Насажен. На. Крючок. И. Блять. Потоплен.
Как только доктор собрался ответить, Диллан направился к выходу. Гэвин усмехнулся, гордясь тем, что своим ударом попал прямо в яблочко. Цель дала именно ту реакцию, на которую он и рассчитывал.
– Погоди, Диллан, ты не хочешь услышать ответ? Я имею в виду, этот ребенок настолько и твое дело, насколько мое. Не забывай, никакой частной фигни.
Доктор мог попытаться ответить на вопрос Гэвина, но только не Диллан. Не-а. Его ответом стал удар захлопнутой за его заносчивой задницей двери. Ещё один смешок, пара вопросов без ответа, появление Эмили из туалета спустя некоторое время, и Гэвин считал, что консультация врача прошла не так плохо, как ожидалось.
К тому времени, как они с Эмили добрались до его дома и до лифта, Эмили заявила, что её парень одержим демоном секса. Между голодными взглядами по дороге домой и обещаниями скорого невероятно сильного удовольствия, она поверила, что у него временно съехала крыша.
Прислонившись к стене лифта, она отдавалась его глубоким, страстным поцелуям, пока они поднимались на его этаж. Эмили подставила шейку, позволяя рту Гэвина боготворить свою плоть.
– И кого мне следует благодарить в столь неожиданной перемене в сексуальных желаниях? Я бы хотела отправить им подарок. У тебя есть адрес?
Гэвин ответил, закрыв рот Эмили губами, награждая её язычок скупыми касаниями, пока его руки ощупывали её тело. Двери лифта открылись, и, переплетясь руками, Гэвин вывел её в свои владения. Прижавшись спиной к его двери, Эмили горячо выдохнула, пока он искал ключи в карманах. Его легкая щетина оцарапала её скулу, когда он открывал дверь. Заводя её спиной в квартиру, губами Гэвин продолжал свою пытку. Эмили бросила свою сумку на кушетку, обвила руками шею Гэвина и хихикнула, когда он подхватил её на руки. Свесив ноги с его предплечья, Эмили сильнее поцеловала его, все тело горело в предвкушении.
– Так ты собираешься мне ответить? – выдохнула она, когда он положил её на огромную калифорнийскую кровать, снимая её туфли. – Кого я должна поблагодарить?
Улыбаясь, Гэвин медленно стянул с неё юбку и бросил на пол. Взглядом голубых глаз приковав её, он закусил свою восхитительную губу, а пальцем прокладывал дорожку вниз от её пупка.
– Единственное, что тебе нужно знать, мисс Купер, – это то, что Диллан очень даже, – и я действительно имею в виду очень, – осведомлен о том, что я собираюсь сделать с твоим прекрасным телом.
Не задавая больше вопросов, Эмили провела остаток дня предаваясь сногсшибательным вещам, о которых Диллан мысленно сознавал, что они происходят с ней.
– Завязывать глаза правда необходимо? – спросила Эмили, пока Гэвин вел её по коридору. – Я поняла, что это сюрприз, но твое возбуждение меня пугает. Ты перекрасил её в черный?
– Ты что не веришь в мои дизайнерские способности? – с улыбкой спросил Гэвин. Распахнув дверь в детскую, он улыбнулся, бросив последний взгляд на готовую комнату. Он не мог назвать это своим дизайнерским опытом, поскольку над интерьером комнаты трудилась целая команда высокооплачиваемых специалистов. В любом случае, он был счастлив давать им распоряжения весь последний месяц, с тех пор как узнал, что родится мальчик. – И да, повязка нужна. Но я заключу с тобой сделку. В качестве моего коварного наказания, я позволю тебе применить её ко мне чуть позже сегодня.
Эмили хихикнула, и собралась было сорвать повязку, но Гэвин удержал её запястья. Эмили, вздохнув, недовольно надула губки.
– Ты просто наслаждаешься своей самоуверенностью. Клянусь, ты был мне послан только для этого.
– М-м-м, никогда не думал об этом в таком ключе, – Гэвин зарылся лицом в изгиб её шеи, голос стал обольстительно низким. – Послан на землю, чтоб умничать в твоем мире.
– Гэвин Кристофер Блейк, если ты не дашь снять мне эту повязку, я сотворю с твоей задницей такие вещи, которые не оценит ни один мужчина. Ясно?
Гэвин засмеялся глубоким, гортанным смехом, распахнув глаза.
– Ты меня заводишь.
– О, Боже. Ты серьезно…
– Знаю. Потерял голову или серьезно рехнулся, – кончиком носа он провел по её шее. – Какой вариант из двух, сладенькая?
– Оба.
– Хороший ответ. – Он снял с её глаз повязку. – Скажи мне. Я помешался на этом?
Воздух покинул легкие Эмили, когда она осмотрела детскую. Оставаясь верным в своей любви к команде, Гэвин превратил некогда пустую комнату в храм Янки. Ничего чрезмерного, она была сделана со вкусом и могла бы хорошо подойти её сыну в подростковые годы. Взгляд Эмили остановился на единственной темно-синей стене с массивными встроенными стеллажами белого цвета. На каждом располагались ряды застекленных подписанных бейсбольных мячей, коллекционных карточек и шапок. Она осмотрела все, начиная с подписанных футболок команды на чугунных крюках с эмблемами Янки, настоящего счетного табло, и до ряда металлических шкафчиков Янки. На одной стене от пола до потолка был изображен черно-белый момент игры из ранних лет жизни Янки. Надпись «The House Ruth Built» украшала верхнюю часть изображения. Эмили готова была поклясться, это было настоящее фото. Рядом с одним из окон – закрытых длинными темно-синими шторами – стояло мягкое, кожаное коричневое кресло с пушистыми бейсбольными подушками. Полукруглый плед с панорамой Нью-Йорка покрывал большую часть пространства. Более того, он поставил в комнате оригинальные сиденья со стадиона. Эмили замерла, потеряв дар речи.
– Я потерял голову? – прошептал Гэвина, положив подбородок на плечо Эмили. Он обнял рукой округлившийся животик, желая увидеть её личико. – Или я просто сумасшедший?
Попав в важность всего того, что делало Гэвина таким, какой он есть, Эмили взглянула на него, чувствуя, что её мир вращался вокруг любви, которую он доказывал. Так много крупинок счастья и мелочей, которые он говорил или делал, пролетели в голове, пока она смотрела в эти улыбающиеся голубые глаза. Те самые ворующие глаза, которые захватили её воздух, сердце, душу в ту же секунду, как она его увидела. Столько слов, сказанных и несказанных, эхом отозвалось в её ушах. Этот мужчина, её самый лучший друг и любовник, который не знал, его ли ребенка она носит, держал обещание, данное не так давно. Он уже любил малыша, его ли он был или нет, потому что он был её частью. Бог даст, и его частью. Прикоснувшись руками к его щекам с ямочками, она смотрела на него одно мгновение, прежде чем встать на носочки. Накрыв его губы своими, она задалась вопросом, как же ей могло так повезти. Почему среди всех женщин в мире этот стопроцентный всезнайка выбрал её?
Медленно разорвав поцелуй, посмотрела на него изумлённо:
– Я даже не знаю, как благодарить тебя, Гэвин. Ты принял меня с моими хрупкостью и слабостью, любя не меньше, нежели женщину, не совершающую ошибки. Женщину без страхов. Каждый взгляд, прикосновение, поцелуй ты даришь мне без всякого осуждения. Ты залечил каждую открытую рану, старый шрам и каждую крупицу боли, что я принесла в эти отношения, не ожидая ничего взамен. Ты показал мне, что значит учащенное сердцебиение, показал, как самые простые мысли могут испариться с простым поцелуем. Ты показал мне, что значит чувствовать настоящую, всепоглощающую, нескончаемую любовь. Как же мне благодарить тебя за всё это?
– Ты и благодаришь каждый божий день, – ответил он ласково, поглаживая её волосы.
Эмили закрыла глаза:
– Как? – она тонула в теплоте его прикосновения.
– Посмотри на меня, Эмили. – Она открыла глаза, и полный слез взгляд нашел его. – Прямо сейчас, куколка. Ты сказала, каждый мой взгляд, обращенный на тебя, был без осуждения. Что ж, каждый твой взгляд, обращенный на меня, неприкосновенен, чист во всем для меня. Смотришь на меня так, словно никогда прежде не видела мужчину. Нет ни единого шанса для меня, как для мужчины, чтобы объяснить, на что похоже это чувство. – Он взял её за руку и приложил её к своему сердцу. – Ты сказала, каждое мое прикосновение к тебе было без осуждения. Каждый раз, когда ты касаешься меня, твои ручки дрожат. Ты понятия не имеешь, как это заставляет трепетать меня. Я не говорю о сексуальной стороне. Ты перевернула всё, что я когда-либо знал о себе.
Прижав её ближе, он едва уловимо коснулся её губ.
– И каждый поцелуй? Иисусе, даже не буду начинать говорить том, как ты меня целуешь. С первого поцелуя, который мы разделили, и который ты остановила, – он нежно прикусил её губу, посасывая между своими зубами – до этого поцелуя, прямо сейчас, ты меня впитываешь. Ты занимаешься со мной любовью с каждым поцелуем. Ты только подкрепляешь все то, что знакомо этому всезнайке с той секунды, как он открыл глаза и увидел официантку с едой, размазанной по всей её одежде. Ненавижу повторяться, но твои губки созданы для меня. И это означает, каждый поцелуй – для меня. Каждый раз, когда ты смотришь на меня так, как ты это делаешь, дотрагиваясь меня своей дрожащей ручкой, или твои нежные губки касаются моих, ты заставляешь меня благодарить Бога за то, что я родился мужчиной. Так ты благодаришь меня каждый день, и именно так, я надеюсь, продолжишь благодарить меня каждый день до конца моей жизни.
Снова потеряв дар речи, Эмили обвила руками его шею, потянув его для поцелуя. У неё возникло такое ощущение, что она постоянно переживала бесчисленные «потери дара речи» с Гэвином.
– М-м-м, видишь? Ты только что занималась со мной любовью этим поцелуем. –Гэвин улыбнулся и взял Эмили за руку, выводя из детской.
– Мне нравится эта фраза. Занимаюсь с тобой любовью своими поцелуями.
– Да, мэм, именно так. – Гэвин подмигнул и взял свои ключи с кухонного стола. – Теперь ты заставляешь меня хотеть ни больше ни меньше как остаться дома на весь день, чтобы я мог наслаждаться старыми добрыми ласками. Я очень близок к тому, чтобы отменить эту маленькую прогулку.
Улыбнувшись, Эмили взяла из шкафа мягкий вязаный кардиган. Выбрав удобные туфли без каблуков вместо шикарных туфель на шпильках от Стюарта Вейцмана, она присела на кушетку и посмотрела на Гэвина, надевая их. Его предложение все отменить с каждой секундой становилось все более заманчивым. С бейсболкой Янки, сдвинутой на лоб, он выглядел чрезвычайно аппетитно в темно-синих джинсах, облегающей фигуру футболке и в паре кед фирмы Chucks. Эмили закусила губу и направилась к своей отраде для глаз.
– Мы не можем отменить, – сказала она, закутавшись в кардиган. Фраза прозвучала, как недовольство, когда она приняла от него свою сумку. – Мы встречаемся с ними в полдень, а сейчас уже почти четверть двенадцатого. – она взяла его за руку и потащила к двери. Если они не уберутся отсюда в ближайшее время, то не уйдут никогда. – Старые добрые ласки на потом, мистер Блейк. – она улыбнулась, стоя в холле и ожидая, пока он со стоном набирал код безопасности.
В любом случае, все было хорошо. Она осчастливила его «занятиями любовью» несколько раз, спускаясь в лифте.
Легкий холод середины апреля ужалил Эмили, послав по коже толпу мурашек, когда они с Гэвином вышли из её машины на яркое солнце. В любом случае, весна в Нью-Йорке была прекрасна, потому как город пробуждался от холодной, суровой зимы. Не то чтобы город не был всегда оживленным и красивым, но улицы словно обновлялись с возвращением еще чего-то к жизни. От владельцев магазинов, распахивающих двери, чтобы позволить свежему воздуху наполнить их здания, до деревьев в каждом парке, расцветающих разноцветными почками, центр города наполнялся жизнью со сменой времени года. Это было что-то, до чего Эмили доросла, чтобы любить.
Крепко держа Гэвина за руку, Эмили взглянула на пару витрин, пока они шли мимо.
Лексингтон Авеню. Остановившись на углу 74 улицы, её взгляд упал на облегающее летнее платье, висящее на манекене. Положив руки на бедра, консультант надевал платье на пластиковое тело, гораздо более красивое, чем у любой высокооплачиваемой модели. Эмили посмотрела на свой округлившийся живот и вздохнула.
– Что случилось? – спросил Гэвин, взгляд метался между ней и консультантом.
– Оно прекрасно, а я никогда уже не влезу во что-то подобное. – она продолжила идти к «Giggle», шикарному детскому бутику, который Колтон и Мелани посоветовали им посетить. – Мне повезет, если я втиснусь в огромные мусорные мешки от Hefty, когда рожу.
Гэвин внезапно остановился. Он взял в ладони личико Эмили, на лице появилась широкая улыбка.
– Наденешь мусорный мешок от Hefty или бикини, – ты будешь по-прежнему выглядеть шмекси. – Он поцеловал её в лоб. – Сотня фунтов (46кг) или пять сотен фунтов (200 кг), я по-прежнему буду любить тебя.
– Это ты сейчас так говоришь. Посмотрим, скажешь ли ты то же самое, когда вынужден будешь созерцать мою задницу, еле втиснутую в одежду. – Эмили скептически вздернула бровь. – А еще лучше, посмотрим, скажешь ли ты тоже самое, пытаясь стянуть мусорный мешок с моего огромного голого тела.
Губы Гэвина растянулись в медленной улыбке:
– Ты ведь знаешь, что заводишь меня, правда?
Эмили хихикнула, беря его за руку:
– Запишу тебя к психиатру, когда вернемся домой. – Преодолев полную народа улицу, Эмили увидела бутик за несколько дверей от себя. – Тебе и твоей навязчивой идее это будет полезно. Я и правда думаю, тебе надо показаться кому-то.
Гэвин открыл дверь бутика, и слегка шлепнул Эмили по попе, когда та входила внутрь.
– А я и правда думаю, что если ты и дальше будешь говорить о своем огромном или маленьком голом теле, мне понадобится холодный душ.
Эмили покачала головой, но, прежде чем бросить ему в ответ какую-нибудь колкость, поймала взгляд Терезы.
Сияя, Тереза бежала к Эмили с широко расставленными руками:
– Эмми! – Эмили опустилась на колени и крепко обняла её. – Мамочка, смотри! Эмми и дядя Гэфин здесь!
Гэвин нахмурился, когда его золовка подошла:
– Вы, ребята, не сказали им, что мы здесь встретимся?
– Ага, точно. – Мелани закатила глаза. – Вы скоро поймете. Никогда. Никогда ничего не говорите ребенку раньше времени. Они бы достали нас до смерти, пока мы вас ждали.
Гэвин взял на руки достаточно возбужденного Тимоти:
– У ваших родителей секреты от вас двоих?
Тимоти надулся, обвиняюще тыча пальцем в своего папу:
– Да! Папа сказал, что поведет нас в Макдональдс, а потом привел нас сюда. Мы вообще не знали, что ты придешь. Ты поведешь нас в Макдональдс, дядя Гэфин?
Гэвин провел рукой по светлым волосикам Тимоти.
– Черт побери, да, я отведу вас в Макдональдс. Дядя Гэфин легкая добыча для девочек по имени Молли и жирной картошки фри. – Эмили встала и улыбнулась. – И всегда помни, ребенок, ты единственный контролируешь маму и папу. Может они и больше, но ты обладаешь большей силой, чем думаешь. Они вообще-то боятся вас двоих. Ваш папа говорит мне это каждый день.
Тимоти состроил гримасу и, как лев, зарычал на Колтона.
Колтон покачал головой:
– Класс, братишка. Ты просто герой дня. И ты оживил самый худший кошмар каждого родителя. Подожди. Ты знаешь, что они говорят о расплате.
Гэвин вздернул бровь, хитро улыбаясь.
– А-а, ну, считай это расплатой за многие годы мучений, через которые ты заставил меня пройти. – Он передал Тимоти Колтону, и смех был таким же хитрым, как и улыбка. – Не беспокойся. Бигмаки за мной.
Колтон посмотрел на Эмили, губы изогнулись в улыбке.
– Уверена, что готова провести какое-то время с этим болваном? Он может свести тебя с ума.
– Кто, он? – Эмили указала большим пальцем в сторону Гэвина. – Так он и сводит меня с ума, но, веришь или нет, именно я держу все под контролем. Он, может, больше и сильнее, но, определенно, боится меня. Чем раньше натренирую его, тем лучше.
Гэвин усмехнулся, выпучив глаза:
– В самом деле?
– Да, в самом деле, – ответила она, проведя рукой по его спине. – Не старайся быть крутым перед ними, Блейк. Ты знаешь, что это правда.
Мелани прыснула со смеху:
– Мне это нравится! Знала ведь, есть что-то, отчего ты мне понравилась, Эмили. Все правильно. Никогда не позволяй этим мальчикам Блейк думать, что они заполучили тебя. – Она слегка подтолкнула Гэвина бедром. – А то быстро станешь домашней, и не поймешь, хорошо это или нет.
Гэвин взглянул на Колтона с каменным выражением лица:
– Напомни мне держать мою девушку подальше от твоей жены.
С неугомонным Тимоти, ерзающим в руках, Колтон пожал плечами:
– Ты уже обречен, братишка. На следующих выходных они обедают с мамой. Упрости все для себя и надень фартук к моменту, когда она вернется домой. Если нет, она начнет увиливать от очень важных… Физические игр.
На этой ноте, Гэвин обвил рукой шею Эмили, тепло улыбнулся и начал поглаживать её животик:
– Дорогая, милая, любовь всей моей жизни, думаю, нам нужно купить кое-что из одежды. Ведь так?
– Думаю, да, – улыбнулась в ответ Эмили.
– Класс, – кивнул Гэвин и огляделся вокруг. – В какой стороне одежда?
Колтон склонил голову на бок:
– Сразу за мебелью для детской. Направо от плюшевых зверей и в паре шагов от игрового центра.
Гэвин стоял, как статуя, пялясь на брата.
– Брат, у меня двое детей и жена. – Колтон пожал плечами, его зеленые глаза сияли. – Я домашний, как они и говорили.
Гэвин усмехнулся, схватил Эмили за руку и потащил в направлении, которое Колтон так основательно объяснил. Гэвин брал вещи всевозможных пастельных и основных оттенков, пока они шли по огромному бутику. Он также взял все виды детских купальных принадлежностей, детский шезлонг, и имеющуюся в наличии сумку с подгузниками. Гэвин посмотрел на Эмили, которая казалась ошеломленной окружающим. Улыбаясь, он остановился.
– Что? – спросила Эмили.
Он нежно положил ладонь ей на затылок.
– Ты в порядке?
Она покачала головой, глаза наполнились слезами:
– Нет, не в порядке. – и она не была. Между Гэвином, закончившим оформлять детскую, её округлившимся животом и возрастающим страхом быть мамой, она превратилась в ненормальный комок нервов. Гарантированно, – в человека, близкого к сумасшествию. Она провела рукой по щекам и сняла с вешалки крошечный комплект одежды из новой коллекции. – Ты видишь, какой маленький, Гэвин?
Вот дерьмо. Теперь Гэвин был ошеломлен её реакцией. Он кивнул, стараясь не расстроить её.
– Вижу.
Она шмыгнула носом.
– Значит, маленький человечек, надевающий это, должен быть таким же маленьким. Я никогда не держала малыша. Понятия не имею, как их кормить. Он может умереть от голода. Не представляю, почему он заплачет. Что, если он возненавидит меня? – Гэвин начал говорить, но она продолжила. Слова слетали с губ быстрее, чем вспышка молнии. – Я не узнаю, как дать ему отрыгнуть. Что, если я уроню его, пока купаю? Закон отберет его у меня. Что, если я даже не услышу его плач посреди ночи? – остановившись, она набрала в легкие воздуха и по-настоящему сорвалась. – И эти присыпки. Что, если я присыплю недостаточно, и у него будет раздражение? Что, если я присыплю слишком много, и у него будет инфекция? О чем я говорю? Я даже не знаю, как менять подгузник! Он будет лежать на пеленальном столике голенький с недостаточным количеством или избытком присыпки, потому что его мама не знает, как на него надеть подгузник?
Матерь. Божья.
Гэвин моргнул, с трудом сглотнул, и медленно убрал руку от её затылка. Он всегда знал, как успокоить Эмили. Дерьмо, он жил только для этого. Но женщина напротив него потеряла контроль. Быстро соображая, пробежал рукой по волосам и мельком взглянул на единственную вещь, которая, как он думал, сможет её успокоить.
– Присядь на пол со мной.
Распахнув полные слез глаза, Эмили нахмурила брови:
– Что? Ты хочешь, чтобы я села на пол вместе с тобой прямо в магазине?
Гэвин сел, скрестив ноги, на пол кленового дерева и жестом пригласил её присоединиться:
– Эмили, мы почти занимались сексом на капоте моей машины посреди дороги в Мексике. Садись.
Шокированная, Эмили нервно смотрела на покупателей, бросающих на Гэвина такие взгляды, будто он свихнулся. Но она всегда знала, что он слегка сумасшедший. Спустя пару секунд, она, скрестив ноги, опустилась перед ним на пол.
Он переплел свои пальцы с её. С заботливым взглядом и теплой улыбкой, он ласково поцеловал её в губы.
– Привет, – прошептал он.
Слабая улыбка коснулась её рта:
– Привет.
– Меня зовут Гэвин Блейк, и я расскажу тебе кое-что о детях, хорошо?
Эмили кивнула, разглядывая их руки:
– Ты пытаешься заставить меня прекратить пасовать. – Она снова посмотрела на него, сердце таяло. – Разве нет?
– Пытаюсь. И заставлю. Дай мне пять минут. Идет?
Она закусила губу, концентрируясь на его глазах:
– Ладно.
Положив её руки себе на колени, Гэвин облегченно вздохнул. Её истерика уже начала затихать.
– Первое: с малышами легко поладить. Они… Доверчивы с первых же секунд. Они знают, ты рядом, чтобы заботиться о них. В ту секунду, когда ты его увидишь, Эмили, ты уже не сможешь противиться этому. Твои руки автоматически поймут, что нужно делать. Даю гарантию, ты никогда не захочешь его усыпить. Ты такая заботливая и милосердная. Это все станет для тебя естественным. – Он наклонился и оставил на её губах еще один неторопливый поцелуй. – Хорошо?
Она кивнула, доверяя ему.
– Второе: когда малыш плачет, он плачет только по нескольким причинам. Либо он голоден, устал, болен, у него колики, ему нужно отрыгнуть, его нужно переодеть, или он хочет, чтобы его покачали. Или, в твоем случае, ты его уронила, и ему очень больно, или ты не знаешь, как его переодеть, и он лежит в мокром, грязном подгузнике целый день.
Эмили вздернула бровь:
– Я думала, ты пытаешься успокоить меня?
Он улыбнулся и провел рукой по её щеке:
– В этом вся суть, ты поймешь почему. Поймешь, потому что ты его мама. Ты будешь жить и дышать для него. Научишься тому, как дать ему отрыгнуть и как купать его. Ты выучишь, какое количество присыпки необходимо. Он никогда не будет голодать, потому что ты не сможешь вынести его плач, и возможно закончишь тем, что запихнешь в его ротик слишком много бутылочек.
Эмили покачала головой, хихикая.
Гэвин наклонился, остановившись в дюйме от её лица, и сосредоточился на её глазах.
– И он никогда не возненавидит тебя. Не сможет. Ты любишь вокруг себя все с такой легкостью, что любить тебя становиться слишком просто. Он почувствует это. Поверь, так и будет.
Эмили сглотнула:
– Ты так думаешь?
– Я это знаю, куколка. В тебя просто невозможно не влюбиться.
И вот там, сидя на полу рядом с мужчиной, без которого она не может жить, с мужчиной, который показал, что значит быть по-настоящему любимой, Эмили больше не боялась быть мамой. Вместо этого она убедилась в том, что не только мужчина, сидящий рядом, верит в её силу и любит со всеми её слабостями, но и еще один маленький парень очень скоро будет точно так же её любить.
Глава 16
Восстановлено
Эмили открыла дверь в кафе Старбакс, расположенный в торговом районе Манхэттена, радуясь прохладному, в отличие от летней жары, воздуху кондиционера. Она тут же заметила Оливию, которая подпрыгнула со своего стула, будто его подожгли. Эмили протиснулась сквозь толпу в обеденное время, радуясь возможности повидаться с подругой. Последние несколько недель были просто-напросто суматошными, так что их совместное общение было сокращено до минимума. Уже чуть больше месяца, пока это было возможно, Эмили металась между консультациями у врача, курсами для будущих мам и последними покупками для малыша всего, что ей и Гэвину только могло прийти в голову.
Улыбаясь, Эмили подошла к Оливии и бросила сумку на стол. Как только она собралась обнять Оливию, заметила, что подруга ведет себя как-то неестественно.
– В чем дело? – на лице Эмили отразилось беспокойство Оливии.
Оливия колебалась, еще сильнее хмурясь:
– Я должна поговорить с тобой.
– Ладно, – медленно протянула Эмили, начиная нервничать. Она никогда не видела Оливию такой взволнованной. Выдвинув из-за стола стул, Эмили села. В голове прокручивались все возможные плохие новости, которые подруга могла вывалить на неё.
Оливия села и подвинула к Эмили большую порцию напитка:
– Я заказала тебе охлажденный чай-латте, Думаю, это поможет тебе успокоить нервы после того, что я расскажу.
У Эмили сердце упало в пятки:
– Лив, какого черта происходит?
Оливия начала грызть ноготь на большом пальце:
– Просто пообещай, что ты не разозлишься на меня.
– Что? – выпучив глаза, Эмили затрясла головой. – Не злиться на тебя? Что ты натворила?
– Эм, просто пообещай мне, что не психанешь.
Эмили скрестила на груди руки, чувствуя, как желудок скрутило в узел:
– Ладно, Оливия, даже при том, что ты не сказала мне, из-за чего я не должна психовать, я обещаю, что постараюсь не делать этого. Этого для тебя достаточно?
Оливия медленно кивнула и с шумом выдохнула:
– Я позвонила на шоу Мори Повича и…
– Ты что? – выдохнула Эмили, еще больше выпучив глаза. – Я говорила тебе не звонить им, Оливия. Как ты могла так со мной поступить? Как будто не достаточно тяжело не знать, кто отец малыша, так ты хочешь, чтобы я вылила все это дерьмо на национальном телевидении? – Эмили встала, схватив со стола свою сумку. – Мы не станем этого делать.
– Эмили, подожди! – кричала Оливия, вскочив на ноги и следуя за Эмили к выходу. Схватила её за руку и развернула к себе. – Ты меня не слушаешь. Есть кое-что еще.
– Еще? – спросила Эмили, нахмурив брови. – Что? Ты сказала им, какие позы я предпочитаю в сексе? Может, ты зашла так далеко, что рассказала им, что я пьяная вытворяла с Кэндисом Уивером на выпускном? – не дождавшись ответа, Эмили вырвала руку из хватки Оливии, развернулась на каблуках и продолжила свой путь сквозь толпу.
– Эмили, – позвала Оливия. – Возможен еще один тест для установления отцовства, и он бесконтактный. – Эмили резко остановилась. Раскрыв рот в шоке, пробившем все тело, она развернулась. – Это правда, – продолжила Оливия. – Это простой анализ крови. Тебе даже не нужно идти на шоу, и вы, ребята, можете получить результаты меньше чем через десять дней.
Эмили сглотнула, и ее сердце забилось быстрее. Оливия пошла к столу, и Эмили направилась следом. Чувствуя, что подверглась воздействию запрещенного приема, Эмили бросила сумку на стол, выдвинула стул и уставилась на Оливию.
– Расскажи мне, что ты знаешь, – выдохнула она, стараясь успокоиться.
– Прости, что позвонила на шоу, – прошептала Оливия. – Это должно было быть шуткой. Я даже не собиралась давать им ваши настоящие имена. Я использовала Олив Ойл для тебя, Пепе Родригез для Гэвина, и Норман Бейтс для Недоумка. Я думала, что положу билеты в конверт, раз ты не позволяешь устроить нам для тебя вечеринку.
– Лив, меня волнует не вечеринка, – она вздохнула, пытаясь прикинуть, насколько накручена и все еще истерична была её подруга. – Просто расскажи мне, что ты знаешь.
– Это называется бесконтактный внутриутробный тест на отцовство. Женщина из шоу сказала, что какая-то компания – ДНК Диагностический центр – делает их в своей лаборатории повсюду на территории Соединенных Штатов. Им нужен образец крови матери и одного из потенциальных отцов. – Оливия пожала плечами. – Это всё.
Эмили покачала головой, не в состоянии поверить в то, что услышала:
– Как такое может быть? Везде, что бы я ни читала в интернете о процедуре амниоцентеза, говорилось: для того чтобы провести тест ДНК до рождения ребенка, необходима околоплодная жидкость.
Оливия сделала глоток своего ледяного фраппучино и облокотилась на спинку стула:
– Я правда сама не понимаю. Она сказала что-то о клетках плода в крови матери. Это всё, Эмили. Через десять дней после поступления образцов крови в лабораторию, ты можешь зайти на вебсайт ДНК Диагностического центра и получить свои результаты.
Десять дней. Десять. Простых. Быстрых. Дней.
Эмили поднесла ладонь ко рту, перейдя на шепот:
– Боже мой, почему мой доктор ничего не сказал мне об этом месяцы назад? Все это время мы могли знать. – Ее сердце обливалось кровью. Их ночной кошмар мог закончиться так же быстро, как начался. Дьявол, сейчас, Эмили чувствовала, что облажалась, поверив словам доктора и не проведя дальнейшие поиски.
– Это относительно новый тест, а, давай будем честными, твой доктор довольно старый. Его кабинет – реликт семидесятых годов. Блин, да он до сих пор делает сонограммы. – Оливия пододвинула свой стул поближе к Эмили и положила руку на её плечо. – Может, он не знал об этом. В любом случае, ты теперь знаешь.
Эмили сглотнула, стараясь переварить информацию, только что попавшую в её руки. Была правда в словах Оливии. Теперь Эмили знала о тесте, а скоро и Гэвин тоже. Они не смогут отмотать назад бессонные ночи нескольких последних месяцев. Они не смогут исправить каждую пережитую секунду мучительного ожидания. Шесть с половиной месяцев беспокойства о том, будут ли они с Гэвином связаны с Дилланом до конца жизни, не уйдут. Вооруженная новой информацией, Эмили не собиралась позволить истечь еще одной беспокойной минуте неопределенности. Встав, она взяла со стола сумочку, быстро поцеловала Оливию в макушку и с тяжелым и напуганным сердцем направилась к выходу, чтобы рассказать обо всем Гэвину.
Она только молилась, чтобы этот долгожданный ответ будет именно таким, что они так отчаянно хотят услышать.
Нервы спутались в клубок, когда Эмили вышла из лифта в офис «Блейк индастриз».
Сияя, секретарша Гэвина встала со своего рабочего места:
– Привет, Эмили! – воскликнула она, крепко обняв её. Когда она отстранилась, улыбка стала еще шире, когда она быстро пробежалась по Эмили взглядом. – Не долго.
– Да. Совсем немного. – Эмили переступила с ноги на ногу на своих шпильках, задаваясь вопросом, зачем вообще их носит. Ее набухший животик еще пока было не тяжело носить на этом сроке. – Я готова разделаться с этой беременностью.
– Бьюсь об заклад. Последние несколько недель могут быть отвратительными, но в конце концов оно того стоит. Прежде чем успеешь сообразить, в твоих руках уже будет маленькая жизнь. Ты забудешь каждое мгновение дискомфорта. Вы с мистером Блейком не в силах будете сдерживать свое восхищение. – Эмили слабо улыбнулась. Натали была в том длинном списке людей, которым был незнаком настоящий сценарий. С тревогой в карих глазах, она склонила на бок голову. – Могу я… Потрогать?
– Конечно. – Эмили взяла её руку и положила на свой живот. – Он очень активный сегодня. – Так и было. Эмили поклясться была готова, её маленький парень делал кульбиты. Под шелком сарафана плоть Эмили колыхалась волнами от его неуемных передвижений.
– Боже, я помню это, – вздохнула Натали. – Что ж, наслаждайся. Придет в вашей жизни время, когда вы осознаете, что это было одним из самых лучших периодов.
Эмили снова слабо улыбнулась и посмотрела в сторону кабинета Гэвина:
– К нему можно?
Натали кивнула:
– Да. У него только что закончилась встреча, так что ты застала его в удачное время.
– Спасибо, Натали. Я поболтаю с вами на обратном пути.
– Звучит здорово, – сказала она, заняв свое место и сконцентрировав все внимание на звонившем телефоне.
Нервы настойчиво давали о себе знать, когда Эмили подошла к кабинету Гэвина. Быстро постучав, открыла дверь. Сердце сжалось в ту секунду, когда взгляд соприкоснулся с его улыбающимся лицом. Он и не подозревал, что она собирается вогнать нож в этот день. Держа телефон в одной руке, другой он махнул, прося её подождать немного. Она вздохнула, окруженная его расслабленностью. Без пиджака и с ослабленным галстуком, он, непринужденно развалившись в своем кожаном кресле, решал деловые вопросы. Бросив сумку на его стол, она села ему на колени, надеясь при этом, что не раздавит его. Он обвил рукой её талию, массируя животик. Пытаясь унять тревогу, она запустила пальчики в его мягкие черные волосы. Боже, она любила этого мужчину, но ничего не могла поделать, чувствуя себя дьяволом, разносящим плохие вести.
– Это именно то, что я хочу услышать, Брюс. Будем на связи. – На этом он повесил трубку, заразительно улыбаясь и заглядывая в глаза Эмили. – Полуденный сюрприз. – Он провел губами по её скуле. – Ты преподносишь мне себя в качестве ленча?
Эмили сделала глубокий вдох, что-то внутри велело ей просто набраться смелости и сказать это. Не ходить вокруг да около. Не колебаться. Просто сказать. Обвив руками его плечи, она прижалась лбом ко лбу. Ее глаза были прикованы к этим невероятно мальчишеским голубым глазам.
– Есть анализ крови, проводимый для установления отцовства. Никакого риска, и мы сможем получить результаты через пару дней. Знаю, мы почти в конце этого пути, но можно все выяснить на пару недель раньше. Мы можем, наконец, покончить с этим… Ожиданием. – Эмили видела, как побледнело его лицо. Видела, как омрачились эти прекрасные глаза, отчаяние сменило игривость, которая плескалась в них всего минуту назад. Чувствовала, как словно осунулось его сильное, твердое тело.
Его рука исчезла с её живота, когда он отвел взгляд… Затем его шепот, опустошив, пробил её насквозь,.
– Я узнал о тесте пару месяцев назад, – снова посмотрел на неё.
Его заявление грохотало в голове Эмили. Глядя в его лицо, в котором сочилось что-то параллельно стыду, она попыталась сглотнуть. Голова кружилась, когда она, встав, положила руку на стол, чтобы удержать равновесие.
– Ты знал? – выдохнула она, взгляд затуманился от слез и смятения. – Ты знал про тест и ничего мне не сказал?
Гэвин встал и потянулся рукой к её щеке, но она уклонилась. На секунду он почувствовал, как перехватило дыхание, а сердце обливалось кровью. Он ведь знал, что ложь, на которую решился, расстроит её, но такая её реакция разрывала его на части. Он кивнул, делая шаг назад:
– Знал.
– Как долго? – спросила она надломленным голосом.
– С тех пор как мы узнали, что будет мальчик. – Гэвин посмотрел в пол, вспоминая день, когда он не смог держать свои любопытные руки подальше от просторов интернета. Сын. Его возможный сын подстегнул потребность, сидевшую глубоко внутри, узнать, есть ли другие возможности, ведь он думал, что сойдет с ума. Он провел полдня в интернете. Как только выяснил, что они смогут узнать ответ так быстро, страх пробил все его существо. Застыв перед компьютером, Гэвин осознал, что ответ может быть не тем, что он хочет услышать, что ему необходимо услышать. Это принесло с собой массу сильнейших эмоций, с которыми он не готов был справиться. По большей части, он чувствовал, что Эмили носит его ребенка, но когда он смотрел на экран, эта вера поколебалась.
– Это было месяцы назад, Гэвин, – Эмили вытерла со щек слезы, шокированная тем, как долго ему все известно. – Я не понимаю. Почему ты скрывал это от меня?
Подойдя ближе, он провел рукой по своим волосам. Всё, чего он сейчас хотел – коснуться её, утешить её, но она защищалась, так что ему придется наступать.
– Я оттягивал время. – Он произносил это тихо, глядя в её лицо, на котором читалось все больше и больше недоумения. – Вот и всё. Я оттягивал время.
– Оттягивал время? Время от чего? Мы не можем остановить неизбежное. Но мы могли бы остановить Диллана от посещения каждой консультации врача.
Гэвин покачал головой, страхи слетали с губ:
– Нет, не могли бы. Он отец. Не я.
Из ее легких вышел весь воздух от его признания. Колени начали подкашиваться. Мужчина перед ней открыл ей что-то, что скрывал так естественно, так легко за последние семь месяцев. Она не знала, то ли закричать на него, то ли заплакать из-за него. Как бы то ни было, она знала, что он это сделал для неё. Она никогда не смогла бы винить его естественный инстинкт всегда защищать её чувства. Он оберегал её, храня в себе все свои страхи. Видя, как он падал духом прямо на её глазах, она решила тоже что-то открыть. Что-то, что начала чувствовать в последние несколько месяцев, но до настоящего момента не могла понять, что именно. Толчок такой сокровенный, такой теплый, который, она думала, расплавит её.
– Ты отец ребенка, Гэвин Блейк. Слышишь меня?
Гэвин долго смотрел на неё, мрачные мысли захватили сознание. Он хотел верить ей, но не мог. Произнесенные им слова вышли шепотом:
– Нет, Эмили. Это он.
В то мгновение, пока разбивалось сердце, Эмили шагнула к нему и взяла за руки. Приложила их к своему животу как раз в тот момент, когда малыш попытался пробить себе выход. Глядя в полные слез глаза Гэвина, ладошками обхватила его лицо.
– Ты его отец, и я скажу, как поняла это, – плакала она, целуя его губы. – Знаю, потому что чувствую каждую частицу тебя в своих венах. Твою кровь. Твое сердце. Твою душу. Я чувствую все это. Чувствую его любовь к тебе. Каждый раз, когда ты говоришь, он шевелится. Каждый раз, когда ты смеешься, клянусь, он вибрирует так, словно разделяет с тобой шутку. – Скользнув руками по его шее, она запустила пальчики в его волосы и прижалась лицом к его груди. – Знаю, ты чувствуешь, как он шевелится, Гэвин, и он понимает, что это рука его папы на моем животе. Он знает это.
Гэвин говорил, что руки Эмили дрожат каждый раз, когда она касается его. Здесь и сейчас это было о нем, и он не мог это контролировать. Он провел трясущимися руками по округлости её живота, чувствуя, как жизнь, которую, возможно, создали они, извивается в нем.
Слезы бежали по её щекам, когда Эмили смотрела в глаза Гэвина.
– Мне нужна твоя вера и доверие во всем, через что, ты знаешь, нам придется пройти. – Содрогнувшись, она вздохнула и погладила его лицо. – Мне нужно, чтобы это было сильнее твоих страхов и сомнений. Не смей проигрывать нас, Гэвин. Не проигрывай ему. Пожалуйста.
Гэвин кивнул и наклонил голову, обрушиваясь на её губы.
– Не проиграю, – прошептал он, завлекая её в свои объятия. – Клянусь Богом, не проиграю.
И там, стоя в своем кабинете с женщиной, без которой не мог жить, с женщиной, которая показала ему, каково это чувствовать, когда вера возрождается от её простого прикосновения, Гэвин больше не боялся не быть отцом ребенка. Вместо этого он убедился не только в том, что девушка рядом с ним верила, что это он, и любила его со всеми его страхами, но и еще одна жизнь уже любила его.
Глава 17
Полный круг
Подниматься по огромной лестнице на второй этаж дома Гэвина в Хемптонсе оказалось гораздо сложнее, чем год назад. С бутылкой воды в одной руке и увесистой тарелкой разогретой китайской еды в другой, Эмили, изрядно запыхавшись, поднялась на последнюю ступеньку. Когда проходила по холлу, не смогла пересилить себя и остановилась у комнаты, в которой они с Дилланом спали во время их последнего визита сюда. Грязные воспоминания того их пребывания пронеслись в сознании. Но как только она осмотрела пространство, одно воспоминание перекрыло все остальные. Прибило их все к земле. Это особенное воспоминание никогда не испачкает её. Она сохранит его навсегда.
Уголки губ медленно поползли вверх, когда она зашла в комнату. Поставив на широкий комод воду и еду, она посмотрела на тумбочку, располагавшуюся сбоку от королевских размеров кровати. Простое любопытство заставило её открыть ящик. Хихикнула, увидев ту самую толстовку, которую Гэвин дал ей, когда она впервые играла с ним в «Брось крышку от бутылки в кружку». Взяла её в руки и поднесла к лицу, вдыхая знакомый запах. Хоть и слабо, но она всё ещё хранила его запах. Ей вспомнилось, как она хотела выжечь в сознании его запах. Вряд ли она тогда могла подумать, что ей повезет просыпаться с ним каждое утро. Ее окутало тепло, когда она надела её поверх блузки без рукавов. Закрыла глаза, и грудь сдавило картинками той ночи. Повернувшись, взяла тарелку и воду и вышла из комнаты, сохранив плохие и хорошие воспоминания.
Вздохнув, она зашла в комнату, соединяя свои сердце и будущее. Прислонившись к дверному косяку, она тайком смотрела на Гэвина. Он сидел скрестив ноги по-турецки в одних только пижамных штанах из легкого хлопка, полностью сосредоточившись на своем лептопе. И хотя он обещал не работать в праздники ко Дню Независимости, только это она и видела. Понимала, что он изо всех сил старался оставаться занятым, берясь за всевозможные дела. Старался избежать своего участия в их новой игре «Ожидание», в игре «Результат теста на отцовство». Она ничего не могла с собой поделать, вспоминая их жизни год назад, насколько они были другими.
С тяжелым сердцем от того, через что ему приходится проходить, Эмили прошла по комнате. Поставив на пол еду и напиток, она забралась на кровать и забрала у Гэвина лептоп. С озорной улыбкой захлопнула его и забралась на Гэвина.
Гэвина вздернул бровь, губы растянулись в ленивой улыбке:
– Тебе очень повезло, что я сохранил документ, над которым работал.
– Звучит как угроза, – положив руки на его обнаженные плечи, Эмили склонила на бок голову и передразнила выражение его лица. – Вы собираетесь покуситься на мое тело, мистер Блейк? А ещё лучше, может, я буду умолять о малюсеньком приятном посягательстве на мое тело? – он усмехнулся, в голубых глазах зажглась игривость, по которой Эмили так отчаянно скучала последние несколько недель с тех пор как они сделали тест.
Гэвин, закусив нижнюю губу, обвил руками её талию.
– И я создал такую грязную, сексуальную, маленькую мазохистку. Ты хоть представляешь, на что наводит эта мысль?
Эмили хихикнула:
– Да. Я чувствую, что она делает с тобой прямо сейчас.
– Так очевидно?
– Очень. – Эмили провела носиком по изгибу его шеи, слегка укусив. Вдыхая его мускусный запах, она зарылась пальчиками в его волосы. – Твоя голова так загружена мыслями о моей новообретенной грязной сексуальности, что ты даже не заметил кое-что во мне.
Схватив её за бедра, Гэвин издал грудной рык:
– Считаешь, это должно помочь?
– Хорошо, я остановлюсь. – Поиздевалась, отстраняясь, Эмили.
Гэвин нахмурился:
– Сейчас я выкладываю карты дикаря, и прошу тебя продолжить эти грязные штуки с мой шеей.
– Не-а, – хихикнула Эмили. – Пока не скажешь, что во мне нового. Серьезно, это не так уж сложно.
Гэвин погрузил руки в её волосы и притянул её к своим губам:
– Неправильно, – шептал он между поцелуями. – Это больно… Бесчестно… Мучительно. И я сейчас в состоянии собираюсь-сорвать-трусики-с-твоего-горячего-тела.
Как раз в ту секунду, когда Эмили начала думать о том, насколько восхитительными, пьянящими, захватывающе великолепными были его поцелуи, зазвонил его телефон. Как обычно, Гэвин не выказывал никакого намерения отвечать.
Эмили отстранилась и посмотрела на него:
– Тебе действительно стоит ответить.
Привлек её обратно к своим губам:
– Ни за что, – простонал он, прислоняясь к изголовью кровати и увлекая её за собой. – Кто бы это ни был, он подождет.
– Ай-яй-яй, – игриво пригрозила она, всё также задорно улыбаясь. – Может, это твои родители звонят, чтобы дать нам знать, во сколько будут завтра здесь.
Гэвин моргнул:
– Балдеешь от этого, правда ведь?
Эмили захлопала ресницами:
– Очень… Очень… Сильно. Теперь ответь. – Она улыбнулась и осторожно слезла с кровати, более чем довольная полученным шлепком по заднице.
Наблюдая за тем, как он отвечает на звонок, Эмили почувствовала, как стянуло живот. Хоть это было и не больно, она определенно ощутила дискомфорт, как будто подготовительные схватки сжали живот. Весь воздух куда-то пропал из легких, она опустилась на мягкий стул и попыталась расслабиться. Будучи в безопасности, и учитывая, что до поставленного срока оставалось еще три недели, она посмотрела на часы и начала отсчитывать. Как только живот расслабился после не сильного сокращения, малыш дал о себе знать. Стукнув ножкой, что, Эмили искренне верила, было злостью, вызванной его собственным дискомфортом, и он оставил свой след где-то под её правым ребром.
– Я поняла, дружок, – прошептала она, потирая ушибленное место. – Скоро. – Эмили увидела сосредоточенность в глазах Гэвина, когда их взгляды встретились.
Быстро закончив звонок, он прошел через всю комнату и опустился перед ней на колени.
– Что не так? – спросил он, накрыв её руку своей. – Ты в порядке?
Она кивнула и сделала глубокий вдох:
– Ложная схватка.
-Уверена?
– Да. Начинаю привыкать к ним, – она сглотнула и с помощью Гэвина, поднялась. Улыбнувшись, обвила руками его шею. – Так ты можешь сказать, что во мне нового?
Встревоженный её беспечностью, Гэвин покачал головой и провел руками по её талии.
– Эмили, думаю, тебе надо прилечь.
– Зачем? – спросила она, нахмурившись.
– У тебя схватки.
– Глупый человек, это была схватка Брекстона-Хикса. – Пренебрежительно махнула рукой и прошла по комнате. Взяла свою воду и сделала глоток, почти прикончив всю бутылку. – Я в порядке.
Гэвин, нервничая, провел рукой по волосам. Да, он был чертовски уверен, его девочку отпускало.
– Откуда ты знаешь, что в порядке?
– Так, давай посмотрим. Это мое тело, и я изучила его довольно хорошо за последние двадцать пять лет, – она подошла к нему, улыбаясь и снова обвивая руками его шею. – Хочешь, скажу две вещи, о которых, клянусь, ты не знал?
Гэвин вздохнул, пытаясь смириться:
– Конечно.
Эмили игриво подвигала бровями:
– Первое: ты очень, очень шмекси, когда волнуешься.
Гэвин усмехнулся:
– В самом деле?
– Ммм-хммм.
– Я говорил это раньше, – Гэвин улыбнулся, наслаждаясь её игривостью, – и буду повторять, пока меня не похоронят. Ты и сама чертовски шмекси.
– Ну, спасибо вам, сэр, – она встала на носочки и поцеловала его. – Второе: теряясь в моей грязной соблазнительности, переполненной Брекстоном-Хиксом и шмексистостью, ты даже не заметил, что я надела ту самую толстовку, что ты дал мне год назад в этот день.
Гэвин опустил взгляд на толстовку с лейблом «Zegna Sport», которая, он был готов поклясться, исчезла без следа.
– Не может быть. Ты только посмотри! – улыбаясь, накинул капюшон на голову Эмили. – В этом году она определенно села на тебя куда лучше.
У Эмили отвисла челюсть, а Гэвин рассмеялся. Хихикая, шлепнула его по руке.
– Сейчас же забери свои слова назад.
– Ты же знаешь, я шучу, – Гэвин чмокнул её в надутые губки. – Мне нужно объяснять тебе это?
– Вообще-то да, нужно.
– Скажи это, сладкая.
– Бутылочные крышки.
Гэвин вздернул бровь:
– Бутылочные крышки?
Эмили кивнула:
– Ага. Товарищеский матч по бросанию бутылочных крышек.
– Это, типа, цена за твое прощение? – В глазах Гэвина вспыхнул хитрый огонёк. – А когда ты проиграешь, что случится потом? Мне переехать в одну из гостевых спален на ночь?
Эмили усмехнулась, подходя к застекленным дверям.
– С чего это ты решил, что я проиграю, умник? И да, будешь спать один, если не дашь мне выиграть.
Усмехнувшись, Гэвин видел, как Эмили в своей истиной манере показала ему язык и испарилась за дверью балкона. В истиной манере Гэвина, он собирался проверить память своей девочки. Схватив пульт и включив систему с объемным звуком, он нажал на кнопку повтора одной особенной песни. Надел кофту с длинным рукавом и направился к двери. Держа в руке полный крышек пакет для заморозки, Гэвин вдохнул солёный запах океана. Эмили стояла, опираясь о перила, когда он вышел на свежий ночной воздух. Она улыбнулась, затопив его сердце, также как сделала это год назад. Дьявол, если когда-нибудь наступит момент, когда при виде неё не перехватит дыхание, он поймет – мир сошел с ума.
Бросив памятный пакет на кресло-лежак, он взял её за руку и осторожно подтолкнул к себе.
– Могу я получить этот танец, прежде чем мы приступим к нашей маленькой игре?
– Ты как будто уже все решил за меня? – поддразнила она, положив руку ему на грудь, покачиваясь вместе с ним.
Гэвин поцеловал её в макушку:
– Ты смогла бы сказать нет?
– Никогда, – прошептала она.
– Так я и думал.
– Пользуешься своей удачей при каждой возможности, да?
Едва заметно улыбнулся:
– Всегда. – Одной рукой водя по её пояснице, пальцы другой он переплел с её пальчиками и прижал к своей груди. Глядя прямо в глаза, улыбнулся: – Знаешь, что это за песня?
– Знаю, – выдохнула она, взглядом вонзаясь в его губы. Внутри всё потеплело, когда в сознании всплыли воспоминания той ночи – тогда они впервые занимались любовью. – Луи Армстронг «Жизнь в розовом цвете». Ещё я помню, как мы впервые танцевали под неё.
– Очень хорошо, мисс Купер. Вы продолжаете впечатлять меня.
Он остановился, и сердце Эмили пустилось вскачь, когда он, склонившись, обрушился на её губы. Дразнил поцелуем. Этого никогда не будет достаточно. С момента, когда он впервые поцеловал её, Эмили знала, что никогда им не насытится.
– Знаешь, однажды я собираюсь танцевать с тобой под эту песню на нашей свадьбе. Конечно, если ты не откажешься от меня?
Эмили сглотнула, ее дыхание участилось. Волосы раздувал летний морской ветер, а по щеке скатилась слеза. Один год. Один полный круг можно очертить вокруг их жизней, и, хотя их испытывали всевозможными способами, они по-прежнему вместе.
– Я никогда не смогу отказаться от тебя, Гэвин. Никогда, – прошептала она, влюбляясь в него больше, чем когда-либо могла подумать.
И пока Луи Армстронг напевал проникновенную мелодию о волшебной силе слияния, Гэвин растворялся в Эмили, как делал это всегда. Он прижался к её губам и целовал её медленно, глубоко. Сердце Эмили ухнуло от понимания того, что один год назад точно в этот день, на этом самом балконе пиво, воспоминания и слёзы были разделены. Едва ли она тогда понимала, украденное мгновение, толстовка, огромное количество бутылочных крышек и пара оголенных слоев позже, что её жизнь никогда не станет прежней.
И она благодарила Бога за каждую секунду этой другой жизни.
– Какой чепухи ты наплела ему, чтобы забраться на эту лодку? – Оливия выдавила на грудь изрядное количество солнцезащитного крема. – Серьезно, ты замучила этого парня. Он каждый год решительно игнорировал рыбацкие прогулки.
Эмили намазала ноги солнцезащитным кремом.
– Я не подговаривала его. Это Колтон. – Она поставила тюбик на столик из кованого железа и отрегулировала зонт, укрывая себя. Вздохнув, покачала головой и легла на шезлонг. – Любопытно, насколько плохо ему будет, когда вернется. Настаивал ведь, что вода достаточно холодная. А теперь только посмотри на это.
Оливия кивнула:
– Ох, он будет обниматься с унитазом, гарантирую. Думает, раз сунул за ухо эту штуковину против морской болезни, всё нормально. Черта с два. Я вообще удивлена, как его не вырвало после плавания в бассейне.
Обе девушки засмеялись. Феллон вышла из дома и принесла Эмили стакан лимонада.
– Спасибо, – сказала Эмили.
– На здоровье. Над чем это вы двое смеетесь? – спросила Феллон, устраиваясь поудобнее в кресле.
– Гэвин и способы, которыми он, без сомнений, будет любить туалеты в своем доме, когда парни вернутся. – Оливия понимающе кивнула, губы изогнулись в злобной улыбке. – Эмили, определенно, поиграет сегодня в няню.
Взгляд Эмили бродил по порывистым волнам Атлантики. Наблюдая за разбивающимися о берег волнами, думала, в порядке ли Гэвин. Еще думала о том, было ли его согласие на прогулку попыткой отвлечься от мыслей о результатах теста. Со дня на день его нервы сдадут в одну секунду. Они с Эмили не единственные, кто нервничает, как бы то ни было. Когда утром его родители приехали на празднование Дня Независимости, Эмили видела в их глазах беспокойство. Видела его в каждом. Начиная с Феллон и заканчивая Тревором, Оливией, Мелани и Колтоном, каждый вокруг них выглядел озабоченным, если хорошенько присмотреться.
– Оливия, – позвал из бассейна Джуд. Убрав со лба светло каштановые волосы, улыбнулся. – Если ты не присоединишься ко мне, я вылезу и сам затащу тебя.
Оливия прострелила его взглядом:
– Если ты это сделаешь, твоего тела больше не коснется и кончик моей кисти. – Склонила на бок голову. – И больше никогда не позволю определенному концу твоего тела почувствовать мое.
Эмили смотрела, как он раздумывает над угрозами Оливии. Однако, его размышления были недолгими. Он вылез из бассейна и стремительно направился к Оливии. В секунды он перебросил её через плечо и понес её соблазнительное, орущее тело к бассейну. Эмили задохнулась от смеха, а Оливия нехотя вынырнула, когда Джуд бросил её в воду. Наслаждаясь тем, что Оливия встретила достойного партнера в лице Джуда, Эмили с Феллон хихикали, наблюдая, как она разбрызгивает воду.
– Джуд Гэмильтон! – крикнула Оливия, как только он прыгнул следом за ней. Заключив её в объятия, он громко смеялся. – Я совершенно точно надеру твою наглую задницу за это!
Джуд обратил свое внимание на Эмили и Феллон:
– Что думают две лучшие подружки? Интересно, нужна ли ей за это хорошая взбучка?
– Сделай это, – завизжала Феллон, пригубив свое ледяное вино.
– Ты отвратительна, Феллон, – верещала Оливия, пытаясь вырваться из рук Джуда.
Эмили вскинула руку в знак поддержки:
– Я поддерживаю эту сторону.
– Ну спасибо, подр…
Эмили была уверена, что последним словом Оливии было «подруга», однако Джуд обрызгал её, не дав договорить. Эмили отвлеклась от их водной битвы, когда увидела Гэвина и банду рыболовов, идущих по двору. Повязав парео вокруг неприглядной линии талии, Эмили быстро, но осторожно направилась по скользкой от воды плитке. Она только нахмурилась, увидев выражение лица Гэвина. Да, её мужчина выглядел, мягко говоря, нездоровым.
Поцеловав его в губы, обвила руками его талию:
– Не хорошо?
Гэвин устало провел рукой по своим загоревшим щекам:
– Буду лучше. Но мне нужно, чтобы ты сказала мне, почему я снова не послушал тебя, когда ты говорила мне не ходить?
Эмили улыбнулась:
– Это потому что ты хотел казаться крутым перед парнями.
На лице Гэвина появился намек на улыбку:
– Ах да. Я и моя крутизна. Окажи мне любезность: привяжи меня в следующем году, когда они насядут на меня.
– По рукам. – Эмили провела руками по его волосам. – Душ?
– Помоешь меня?
– Хочешь, чтоб помыла?
Гэвин вздернул бровь:
– Серьезно спрашиваешь?
– Просто хочу быть уверена. – Заключила она. – Выглядишь нездоровым.
– Точно. – Он пробежал рукой по её волосам. – Но небольшая доза Эмили поможет излечить мою тошноту.
– Давай, мой больной мальчик. – хихикнув, она взяла его за руку. – Эмили позаботится о тебе.
И она позаботилась. После очень долгого и основательного душа Гэвина гораздо меньше… Тошнило.
Когда ветерком принесло заманчивый аромат бургеров, хот-догов и куриных крылышек, Гэвин выдвинул кресло в ожидании Эмили, которая заканчивала помогать его матери в доме. Все сели к столу с вкуснятиной, приготовленной отцом Гэвина.
– Полегчало, приятель? – спросил Тревор, принимаясь за варёный початок кукурузы. – Или нам стоит волноваться, что тебе станет плохо прямо за столом?
Феллон закатила глаза:
– Фу, Тревор, какая гадость.
– И правда, разве нет? – Гэвин, усмехнувшись, покачал головой. – Только ради этого – если мне станет плохо – специально повернусь в этот момент к Тревору.
– Так, вы серьезно? – воскликнула Оливия, её лобик прорезали морщинки недовольства. – Мы тут есть пытаемся вообще-то.
– Почему женщины бесятся из-за этого? – Джуд положил на тарелку слоновью порцию картофельного салата. – Есть же вещи куда противнее, чем тошнота.
– Согласен, – Гэвин откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову. Его губы растянулись в ленивой улыбке. – Например, мой племянник, ковыряющийся в носу прямо сейчас. Ищет что-то.
Все разом повернули головы в сторону стола, за которым сидели Мелани и Колтон с детьми. Как и следовало ожидать, маленький Тимоти придумал что-то свое на десерт.
Недовольный стон Оливии и Феллон прорезал воздух вместе со звуком отодвигаемых ими кресел, когда они бросили свои тарелки и умчались из-за стола.
– Колтон, – позвал улыбающийся Гэвин, – братишка, тебе бы присмотреть за своим ребенком.
Колтон оторвал взгляд от своей тарелки. Посмотрел на обоих своих детей и остановился взглядом на виновнике.
– Тимми, вытащи палец из носа.
Мелани вздохнула, взяв его за не замешанную в свершившимся руку. Подняла его с кресла.
– Давай. Тебя ждут мыло и вода.
Пока парни смеялись и подшучивали над произошедшим, Эмили, Лилиан и Чэд вышли из дома. Они сели за одним из двух столов.
Эмили поставила свою тарелку, явно пребывая в замешательстве.
– Почему Оливия с Феллон помчались внутрь? Кто-то из вас, ребята, обидел их?
Раздался новый взрыв смеха, ещё больше смутив Эмили.
Джуд встал и ушел внутрь. Гэвин готов был поклясться, тот пошел проверять, как там Оливия. Гэвин положил руку на спинку кресла Эмили.
– Нет. Мы их не обижали. У них просто слабые желудки.
Эмили начала выкладывать огуречный салат на свою тарелку:
– Хм-м-м. Даже спрашивать не стану.
– Хорошо, тебе же лучше, Эм. – Тревор сделал глоток пива и отставил в сторону пустую тарелку. – Ну так что? Вы двое уже придумали имя для малыша?
Эмили взглянула на Гэвина:
– Да.
– Ноа, – ответил Гэвина, стараясь отогнать нежеланные мысли о том, что, возможно, он не его сын. – Ноа Александр.
Тревор кивнул:
– Хорошее имя.
– Да, хорошее. – Эмили послала Гэвину слабую улыбку, понимая, какая борьба снова разворачивалась в его голове. Вздохнув, она посмотрела на Тревора. – Так, Феллон сказала, вы съехались.
Тревор просиял:
– Да. Она настояла.
Эмили недоверчиво вздернула бровь:
– Я слышала, всё было иначе.
Гэвин усмехнулся, покачав головой:
– Она рассказала нам всё о том дне. Розы. Ужин и взволнованная речь.
– Ладно. Подловили меня. – Тревор осушил бутылку с пивом. – Как будто у тебя с Эмили лучше, ты, осёл. Забудем о речах. Твои-то печально известны.
– Да уж, известны. И я хуже. – Усмехнулся Гэвин. – Только вот ты никогда не видел, чтобы я всё отрицал, и моя глупость приносит мне умопомрачительные очки.
Эмили хихикнула.
– Пижон. Ты потерян для общества. Умопомрачительные?
– Ты понял, братишка. Я такой же умопомрачительный. – Гэвин стал перебирать пальцами волосы Эмили. – Скажи ему, сладкая.
Эмили бросила вилку на тарелку и пересела к Гэвину на колено. Обвила руками его шею и улыбнулась.
– Он король умопомрачительности, Тревор. Тебе правда стоит взять пару приемов.
Тревор встал, вытянув свои длинные руки.
– Я пас. Вы вдвоем пугаете меня больше, чем по одиночке. – Он взял со стола свою тарелку и направился в дом.
– М-м-м, мы отпугнули его, – прошептал Гэвин, проводя немного колючей скулой по щеке Эмили. – Мы плохие, да?
Чувственная улыбка коснулась губ Эмили:
– Очень плохие.
Проведя несколько мгновений с единственной девушкой, с которой хотел разделить свою умопомрачительность, он наблюдал, как Эмили скрылась в доме, чтобы помочь его маме с приготовлением десерта. И он ощутил облегчение. За последние несколько недель они сблизились, и это всё, что хотел видеть Гэвин. Наслаждаясь звуками игры племянников в салочки, Гэвин радовался, что решил в этом году разделить праздники с близкими друзьями и семьей. Когда уходящее солнце приготовилось забрать с собой день, Гэвин присел около костровой чаши рядом с отцом и Колтоном.
– Спасибо, пап, – сказал Гэвин, принимая у отца пиво. – Классно было сегодня.
– Конечно, было. – Чэд расслабился в своем кресле, взглядом встретившись с Гэвином. – С возрастом начинаешь замечать, что хаос больших вечеринок теряет свой блеск. Это и есть самое важное.
Гэвин знал, что отец прав. Где-то между тем, как стать успешным с «Блек Индастриз», и утомительной игрой с женщинами, он потерял связь с чем-то действительно значимым. Не то чтобы семья не была близка его сердцу – невозможно было не дорожить ими, учитывая, что его вырастили и оберегали родители – но ощущение важности в его жизни стало размытым.
– Ну и как ты держишься? – спросил Колтон. – Мама сказала, вы с Эмили сделали тест на отцовство пару дней назад.
Переведя взгляд на дом, где он видел Эмили в окне кухни, Гэвин осознал, что паршиво справлялся. Конечно. Он говорил Эмили, что не утратит надежду, что Ноа – его сын, но по мере того как приближался ответ, оставаться оптимистом становилось всё труднее. Гэвин пожал плечами, сделав глоток пива.
– Справляюсь.
– Всему есть причина, сын, – вздохнул Чэд, хлопнув Гэвина по плечу. – Просто помни это.
– Да, пап? Что же это за причина, если малыш не мой? – Гэвин ненавидел спрашивать о том, что сказал отец, только он никак не мог найти причинно-следственную связь на случай, если результат вынесет ему мозг. Отчаяние в глазах отца заставило Гэвина чувствовать себя кретином. – Прости, – уныло произнес Гэвин, стараясь сохранить веру, которую отец всегда пытался привить ему. – Я сказал Эмили в самом начале, что мы вместе пройдем через этот кошмар. По большому счету, я сказал это, чтобы ее успокоить. Но, катись всё к чертям, если это не убивает меня. Мысль, что тот придурок будет участвовать в её жизни или жизни ребёнка чертовски действует на нервы.
Гэвин провел рукой по волосам, чувствуя, как нервные окончания скручивались в тугой узел с каждым злобным шепотом в голове. Он покачал головой.
– Он поуспокоился немного за последние пару месяцев, но, я уверен, это потому что я поставил его на место. Если он отец малыша, это прочно засядет в его голову, и всё выйдет на абсолютно новый уровень. Придурок сообщил нам, что собирается переезжать во Флориду через пару месяцев после рождения ребенка. Эмили с ума сходит от этого. Я буду любить этого малютку, и вынужден буду смотреть, как Диллан забирает его на лето и праздники. Это сломает нас обоих.
Продолжая сжимать плечо Гэвина, Чэд посмотрел на Колтона, который молча наблюдал за братом. Снова посмотрев на сына, Чэд покачал головой. Его голос был тихим, но решительным:
– Гэвин, ты сильный мужчина. Всегда таким был. Впервые, когда я взял тебя на руки, ты одними только глазами сказал мне, что дашь миру знать о себе, и, черт, сын, ты так и сделал. Ты заставил нас с матерью гордиться. Знаю, возможно, ты чувствуешь эту силу с рождения, с момента первого вздоха, но ты хранил её в себе не для того, чтобы просто отпустить. Найди её снова. Она там. Как мужчина и отец этого ребёнка, твой он биологически или нет, ты будешь оберегать вас с Эмили. Ты человек, который вырастит из этого ребенка мужчину. Вы с Эмили будете нужны друг другу и, возможно, даже больше, чем когда-либо. Но что бы ты ни делал, никогда не проси небеса принять решение за вас. Опять же, всему есть причина. Что действительно важно, так это то, как ты поступишь с принятыми решениями. Можешь позволить им сломать себя или же сделать сильнее.
По мере того как слова, в которых он так нуждался, просачивались в его сознание, Гэвин смотрел на дом. Глядя, как мама с Эмили вышли на крыльцо, он пытался сосредоточиться на словах отца, но как только звезды осыпали небо, появился страх, что до тех пор, пока в его руках не будет результатов теста, он не сможет найти в себе силы, чтобы провести их через всё это. Когда сомнения сковали каждую его клетку, Гэвин встал и подошёл к Эмили. Нацепив улыбку, он осторожно подтолкнул её в свои объятия. Чувствовал себя проигрывающим. Мужчиной, который продолжит проигрывать, если Ноа – не его сын.
– Привет, – сказала она, улыбнувшись. – Все идут на пляж запускать фейерверк. Я и не думала, что здесь так зябко. Вернусь обратно, возьму пиджак. Тебе что-нибудь нужно?
Гэвин не ответил. Нет. Вместо этого он склонился, припав к её губам. Пристыженный переполнявшим его чувством вины, скрывая свои чувства, он жадно целовал её, зарываясь пальцами в её мягкие локоны. Интересно, чувствовала ли Эмили вкус страха на его языке или неуверенность в его объятиях. Он не знал, как долго они уже стоят вот так, укрываясь в руках друг друга, но в эту секунду он хотел иметь возможность остановить время. Остановить от движения вперед к зловещему моменту, когда он не в силах будет уберечь её.
Эмили медленно отстранилась, ловя взгляд Гэвина:
– Ты в порядке?
– Да, – просто соврал Гэвин. – Я могу пойти и взять твой пиджак.
– Всё в порядке. Мне нужно в ванную. – Она коснулась его щеки и улыбнулась. – Встретимся у пляжа.
Гэвин кивнул, и она отправилась в пустой дом. Пока мыла после туалета руки, Эмили забеспокоилась о том, как выглядел Гэвин. Боже, она просто хотела, чтобы их ожидание закончилось. Хотела вернуть того беззаботного почитателя Янки. Ожидание так сильно калечило его, что Эмили, не в силах ничего с собой поделать, переживала за него до боли. Вздохнув, она выключила свет, продолжая молиться, чтобы ожиданию поскорее пришел конец. В спальне, включив свет, она вытащила из чемодана пиджак. Как хорошо, что взяла его с собой. Эмили накинула его и направилась к двери, но остановилась; ее ноги словно приклеились к полу, когда она взглянула на лептоп Гэвина. Сквозь нее прошла острая боль.
Любопытство взяло верх, и Эмили медленно опустилась на край кровати. Глядя на экран, Эмили не могла остановиться, пальчиками выстукивая код Гэвина. Она знала, что результаты теста на отцовство придут не раньше чем через пару дней, ругала себя за подглядывание, только что-то подтолкнуло проверить. В нужном месте она набрала электронный адрес. Когда сайт загрузился, а сердце заколотилось, Эмили набрала номер, присвоенный ей для проверки результатов. Хотя она никогда не была математиком, а английский язык не был у неё основным предметом, эта серия цифр и букв были словно выжжены в её голове. В напряжении она смотрела, как сайт начал загружать информацию. Страница отличалась от той, что выскакивала в прошлые разы, когда она проверяла. Вместо неё вдруг появились жуткие песочные часы. Эмили в ожидании смотрела на них, а они на неё.
Дышать…
Маленькие злобные песочные часы исчезли…
Дышать…
Голубой треугольник, представляющий – отец ребенка…
Дышать…
Графа, показывающая возможного отца, сказала «привет»…
Дышать…
Сердце Эмили ухнуло, упав прямо в пятки. Не в силах дышать, говорить или думать, единственной ясно функционирующей частью тела Эмили остался слёзный канал. Работал достаточно хорошо, просто потому что Эмили впала в истерику, жадно глотая воздух в попытке успокоиться. Ошеломлённая результатами прямо перед глазами, Эмили медленно встала и пошла вниз по лестнице. Как же ей хотя бы начать говорить Гэвину? Сейчас ей нужны слова, а в голове было пусто, ни одной связной мысли. Эмили вышла на заднее крыльцо. Взглядом встретилась с Гэвином. Сидя в одном из шезлонгов, он склонил на бок голову, увидев её. Она была рада, что он не пошел вместе со всеми на пляж. Не хотела говорить ему у всех на глазах. Нужно сказать ему наедине. Она только хотела бы знать, как.
Остановилась перед бассейном, она наблюдала, как Гэвин идёт к ней. Она могла сказать, что он знал о сумбуре в её голове. Сердце кровью обливалось при виде его глаз. Встав перед ней, он накрыл ладонью её щеку, вторую осторожно положив на живот.
– Что не так? – спросил он. Его нервозность была осязаемой.
Эмили сглотнула, ее слова срывались с губ между глубокими вдохами воздуха:
– Понимал ли ты год назад, в этот самый день, что начал спасать мою жизнь? – Гэвин начал было говорить, но Эмили продолжила. – Ты спасал, Гэвин. Я не понимала этого тогда, но ты спасал. За последний год мы пережили больше, чем любая пара должна переживать в начале отношений. Мы заслужили перерыв. – Она посмотрела на свои часы и быстро взглянула на него. – Поцелуй меня прямо сейчас. Поцелуй так, как целовал год назад в эту самую ночь. Хоть и обещаю, что не остановлю тебя.
Не раздумывая, Гэвин притянул её в своему рту, скользя своим языком по ее. Хоть и знакомый, её поцелуй всегда будет новым для него, чем-то неизведанным с каждым её прикосновением. Над ними мерцали огни фейерверка, а Гэвин целовал её так, как делал это впервые, оказавшись достаточно удачливым, чтобы почувствовать её губы, ощутить её в своих руках. На этот раз Эмили не разрывала поцелуй, но Гэвину пришлось остановиться из-за её всхлипов. Он хотел заговорить, но Эмили повергла его в шок.
– Ты сказал, не важно, кто отец Ноа, и ты будешь любить и растить его, как собственного.
Опустив руки, Гэвин чувствовал, как кровь отливает от лица, как сердце трепещет в груди.
– Когда ты сказал мне это, я не знала, что думать, – плакала Эмили, накрыв ладошками его щеки. – Ты знаешь, сколько бы мужчин после такого осталось? Немного. Ты принял меня обратно после всей той боли, что я причинила тебе, а потом принял тот факт, что, возможно, не являешься отцом ребенка, которого я ношу. Мне нужно было бы любить тебя вечность, прежде чем взять такую ответственность. После этого, я знала, что найду тебя в следующей жизни. – Она остановилась, легко коснувшись его губ своими. – Гэвин Блейк, судьба сыграла с нами в шутку в самом начале… Но, видимо, достаточно подшучиваний. Она дает нам перерыв, который мы заслуживали с самого начала. Ноа – твой сын.
– Что? – выдохнул он, чувствуя, как тяжкий груз падает с плеч. – Я?
Эмили кивнула, и слезы брызнули из ее глаз.
– Да, ты. Я проверила и…
Настала очередь Гэвина прервать её. Он зарылся пальцами в её волосы, снова притягивая к своему рту. В голове прояснилось, и он проговорил в перерывах между поцелуями:
– Ты уверена? Скажи, что уверена, Эмили.
– Уверена, – плакала она, удерживая его лицо и целуя также отчаянно, как и он её. – Он твой, Гэвин. Твой.
– Господи Боже, – усмехнулась Оливия, подбегая к ним. – Спален полно. В смысле, дом большой, Гэвин. Забери её внутрь. – Эмили улыбнулась, вытирая слёзы. Нахмурившись, Оливия казалась запутавшейся, как чертёнок. – Ладно. Секундочку. Ты плачешь, но целуешь его? Я что-то пропустила?
Гэвин усмехнулся, обвив рукой плечи Эмили.
– Да. Ты пропустила новость, в которой говорится, что я отец Ноа.
Оливия выпучила глаза:
– Чтоб тебе! – она чуть не запрыгнула к Гэвину на руки, её визг был слышен, даже несмотря на шум салюта. – Ребята, вы это серьёзно? Он папуля маленького?
Гэвин поджал губы, не переставая улыбаться:
– Умопомрачительный папуля.
Хлопнув в ладоши, Оливия помчалась по лестнице, ведущей на пляж:
– Расскажу остальным!
– Вперёд! – крикнул Гэвин. Со свойственной ему широкой улыбкой, Гэвин положил руку на плечо Эмили. Соприкоснувшись своим носом с её, прикусил зубами её нижнюю губу. – Ты хоть представляешь, насколько счастливой я тебя сделаю?
Эмили улыбнулась, чувствуя, как тело отпускает напряжение последних недель:
– Не уверена, что ты можешь сделать меня счастливее, чем уже сделал.
– Сомневаешься в моих способностях?
– Кажется, я только что сделала это, – улыбнулась Эмили.
Отпраздновав эту новость с друзьями и семьёй, Гэвин повел Эмили наверх. Завтра в четыре Эмили должна быть на приеме у врача, и они собирались выехать довольно рано, чтобы избежать праздничных пробок. Перед поездкой Гэвин собирался позвонить Диллану и сказать ему, чтоб тот не утруждал себя своим появлением. Он с нетерпением ждал этого звонка. Чертовски уверен, что запишет их разговор. По-прежнему пребывая в шоке от того, что пыток больше не будет, и чувствуя себя, наконец, на небесах, Гэвин ничего не мог с собой поделать: его лицо озарила улыбка, когда рядом с ним на кровать забралась Эмили. Как только она легла на подушки, он не смог сдержаться и скользнул вниз по кровати. Проложил дорожку из поцелуев по её шее, прекрасному изгибу плеча и, наконец, вдоль живота. Медленно приподнял её шелковую сорочку, улыбаясь еще шире, когда он коснулся обнаженной кожи живота, в котором рос его малыш.
– Ноа, – прошептал Гэвин, оставив поцелуй прямо под её пупком. – Ноа Александр Блейк.
Эмили довольно вздохнула:
– Хорошо звучит.
– Я тоже так думаю, – Гэвин ещё раз поцеловал её живот и взял за руку. Переплетя их пальцы, поцеловал каждый и посмотрел на неё. – Спасибо.
Эмили провела свободной рукой по его волосам, убирая их со лба. Взгляд его глаз, лаковый голос и улыбка на лице заставляли её сердце разрываться от любви.
– Спасибо тебе, – прошептала она, одинокая слеза вырвалась наружу. – Я так тебе благодарна.
Гэвин прижался щекой к её животу, усмехнувшись, когда почувствовав небольшую вибрацию.
– Ручка? – спросил он, наслаждаясь этим ощущением.
– Возможно, – ответила Эмили, посмотрев вниз на движение. – Может, его пяточка?
Гэвин пожал плечами, согреваясь этим движением.
– Интересно, он будет таким же неумехой с бутылочными крышками, как его мамочка?
– Интересно, будет ли он таким же хвастуном, как папочка?
Гэвин вздернул бровь, пальцем выводя круги вокруг её пупка.
– Голубоглазый, никудышно играющий с крышками хвастунишка. Мне нравится.
Эмили хихикнула:
– Мне тоже.
Гэвин снова поцеловал её живот, его губы изогнулись в хитрой улыбке:
– Мне интересно, будет ли он ненавидеть твоих «Пташек» так же сильно, как я?
Эмили застонала, откинув голову обратно на подушку:
– Интересно, будет ли он ещё большим всезнайкой, чем его папочка?
– Старо, как мир. Ты это уже говорила.
– В самый раз для хвастунов, которым это предназначалось.
– Не могу сказать, что не согласен. – Гэвин принялся осыпать медленными поцелуями каждый дюйм живота Эмили, наблюдая, как волны мурашек бегут по её коже. – Интересно, поймет ли он, насколько прекрасна его мама снаружи и внутри?
Эмили коснулась щеки Гэвина, чувствуя, как в душе потеплело от его слов.
– Интересно, будет ли он мужчиной каждой своей частичкой таким же, как его папа?
С искрящимся теплом взглядом, Гэвин накрыл тело Эмили, целуя ребра, выпуклость груди и изгиб ключицы. Нависая над ней, он провел рукой по её шелковым волосам.
– Надеюсь, он влюбится в такую же самоотверженную, как его мама, девушку, которая рискнет всем, что имеет, чтобы дать шанс его хвастовству.
В темную комнату просачивались мерцающие огни салюта. Глядя в глаза Гэвину, Эмили стало трудно дышать, когда она запустила пальчики в его волосы.
– Надеюсь, он будет таким же великодушным, мягким и добрым, как его отец, если эта девушка когда-нибудь причинит ему боль.
Гэвин накрыл губы Эмили своими, шепча в нежном поцелуе:
– Интересно, поймет ли он, насколько сильно я буду любить его и его маму, до последнего угасающего вдоха?
И хотя она почти начала, Гэвин снова ничего не дал ей сказать. Он не только продолжал шептать ласковые слова, отпечатывающиеся в её голове, он придавал ей жизненных сил, согревая душу, как никогда прежде. Сердце билось обещанием, Эмили чувствовала, что он стал единственным для неё и их малыша, а его любовь крепла на протяжении ночи с каждым осторожным прикосновением и сладким объятием.
Глава 18
Пульс
Когда следующий утром Эмили проснулась, аромат бекона просочился в сознание, едва она поднялась с пустой кровати. Плотные тучи, серые, словно старые могильные надгробия, усеяли небо за окном. Очевидно, днём будет дождь. Лениво потянувшись и зевая, Эмили осмотрела спальню. Высунув голову наружу, услышала голоса Гэвина и его отца, доносящиеся снизу. Эмили улыбнулась тому, как они шутили и смеялись. Решив быстренько принять душ, прежде чем они уедут, Эмили порылась в чемодане в поисках мягких укороченных брюк и блузки с бретельками. С одеждой в руках она прошла в ванную, где простояла под долгим горячим душем. Закончив, высушила волосы, оделась и спустилась вниз. Найдя на кухне одного Чэда, она осмотрелась в поисках Гэвина.
– Доброе утро, – сказала Эмили, выдвигая стул, – где Гэвин?
С кулинарной лопаткой в руках, Чэд посмотрел на неё:
– И тебе доброе утро, – ответил с улыбкой. – У нас закончилось молоко. Он вызвался быстро съездить в магазин. – Чэд налил ей высокий стакан апельсинового сока, и подтолкнул по гранитной столешнице черного цвета. – Пей. Это полезно для тебя и моего внука.
Эмили улыбнулась, его горделивый тон согревал:
– Спасибо. – Она отпила сока и огляделась. – Все ещё спят?
– Лилиан уже готова. – Чэд разбил яйцо над шипящей сковородой. – Тревор и Феллон проснулись. Он спускался и взял две кружки кофе. Хотя, я не видел Оливию или Джуда. – Он сделал глоток своего апельсинового сока. – Яйца и бекон?
– Конечно, – ответила Эмили, в животе заурчало от дразнящего аромата.
Чэд выложил несколько яиц и пару кусочков бекона на тарелку. Поставив её перед Эмили, он улыбнулся, вокруг глаз собрались морщинки. – Наслаждайся.
– Спасибо, – Эмили взяла вилку и приступила к еде. Следующие двадцать минут она с удовольствием слушала рассказы Чэда о Гэвине. Она не только узнала, что её почитатель Янки в какой-то момент обожал Метс, в выпускном классе школы он еще и не забил ни одного мяча в качестве нападающего. В конце концов, он ушёл с поля и никогда больше не играл, разве что только ради забавы. Чэд сказал, они верили, что решение Гэвина перестать играть было принято из-за жестких насмешек скаутов, будто все его таланты направлены на стремление в высшую лигу. Это поразило Эмили, учитывая его глубочайшую любовь к бейсболу. Как бы то ни было, она отнесла это на счёт его желания стать архитектором. В любом случае, это насторожило её, и она решила подвергнуть его маленькой пытке по пути домой. Закончив с едой, Эмили проверила свои часы. Его не было уже больше получаса.
– Гэвин доит корову на какой-то ферме? – она посмотрела на часы на нержавеющей плите. – Его давно уже нет.
Чэд взглянул украдкой, медленно выгнув бровь.
– Хм-м. Его нет достаточно долго. – Он выглянул из окна на крупные капли дождя, падающие с неба. – Может, он медленно едет. Знаю, он упоминал о своей езде на мотоцикле к горизонту.
-О-о, – тихо произнесла Эмили. Ее сковала сильная тревога. Мысли вернулись к разговору, который не так давно состоялся у них с Гэвином. Он увлеченно, в мельчайших деталях, рассказывал, как любил разгонять свой байк до невообразимой скорости на дорогах Ист Хэмптона. – Позвоню ему на мобильный и проверю, как он.
Чэд кивнул, и Эмили направилась к лестнице. Перешагивая сразу через две ступеньки, за секунды поднялась наверх. Повернув за угол, врезалась в Оливию.
– Ну, это меня разбудило, – весело прощебетала Оливия. Вытирая волосы полотенцем, она смотрела на Эмили. – Почему ты выглядишь так, словно находишься ни грани нервного срыва?
Взгляд Эмили приклеился к арочному окну высотой от потолка до пола, видневшемуся из холла. Эмили затаила дыхание, будто находясь под плотной и тяжелой пеленой дождя. Она пронеслась мимо Оливии, чувствуя, как нарастало плохое предчувствие. Наспех откопав в сумке телефон, нажала кнопку быстрого набора Гэвина. К четвертому гудку стало ясно, что он не ответит.
– Эм, какого дьявола происходит? – с недоумением на лице в дверном проеме стояла Оливия.
Сглотнув, Эмили захлопнула телефон.
– Гэвин уехал за молоком и до сих пор не вернулся. А ещё он взял свой чертов байк.
Оливия пожала плечами:
– Ладно. Идет дождь. Может, он просто пережидает, девочка. Успокойся.
Эмили кивнула. Оливия права. По каким-то причинам она слишком остро отреагировала. Она прекрасно знала, что Гэвин достаточно умен, чтобы не гнать, как зверь, вот только что-то было не так, а она не могла понять, что. Не только тянущее ощущение в животе говорило ей, что что-то не так, но и пустота, заполняющая все внутри. В то время как она пыталась уговорить себя не сходить с ума, сознание протестовало, и звук дверного звонка вдруг разрезал воздух. Эмили метнулась к окну спальни, и сердце перестало биться, когда взгляд наткнулся на голубые и белые огни патрульной машины Ист Хэмптона. Она проскользнула мимо Оливии, когда та мчалась вниз по лестнице. Резко остановилась на лестничной площадке и прижала руку к животу, почувствовав спазм. Внутри больно кольнуло, отдаваясь в брюшных мышцах. Она вцепилась пальцами в перила и попыталась замедлить дыхание и поток мыслей. Возможно, Гэвина задержали за превышение скорости. В конце концов, именно это Эмили пыталась внушить себе, наблюдая, как Чэд открывает дверь. Полное имя Гэвина… Потом слова. Несмотря на головокружение, они кувалдой раздавались в ушах Эмили, лишив её равновесия.
Не справился с управлением…
Тупой удар…
Пневматический подъемник…
Критическое состояние…
Эмили старалась дышать, инстинктивно опустившись на ступеньки и пальцами вцепились в холодный металл перил. Вокруг творился хаос, но она не замечала этого. Не могла. Не могла думать или чувствовать. Сознание впало в состояние оцепенения, где-то на заднем плане слышался истерический плач Лилиан. Она едва заметила, как Тревор осторожно поднял её со ступенек и вывел на теплый влажный воздух. Тяжелая капля дождя ударилась о кожу головы. Ещё одна о щеку. Прежде чем понять, она намокла и была усажена в машину Тревора.
Зелёные глаза невидящим взором смотрели на проносящуюся мимо дорогу, каждая клеточка Эмили застыла от страха. По крыше стучал дождь, а её колотящееся сердце сотрясало все тело. В голове проносились острые, но всё же прекрасные воспоминания последних месяцев; холодная реальность сильнее вдавила Эмили в сиденье. Гэвин тяжело ранен. Слова офицер, пронесшегося мимо ворот, наполнили Эмили горем. Из глаз лились слёзы, в то время как невыносимая боль прочно пульсировала в самых темных уголках головы.
К тому времени, как они добрались до больницы, дождь усилился, его шум стал таким же уверенным, как рукоплескания на рок-концерте. Эмили распахнула дверцу, выбираясь наружу. В ее голове царил полный сумбур, а она только молилась, спеша в отделение интенсивной терапии. По-прежнему не в состоянии говорить, Эмили слушала, как Тревор с Феллон спрашивали, где находится Гэвин. Проинформировав их, медсестра за стойкой регистрации указала на конец коридора. Входя в лифт, Эмили вцепилась в руку Тревора, чтобы не упасть, ее глаза блестели от слез.
– Эмили, послушай меня, – прошептал Тревор надломленным голосом. – С ним всё будет хорошо.
Феллон погладила мокрые от дождя волосы Эмили:
– Он справится, Эм. Тебе нельзя терять надежду.
Не справился с управлением…
Тупой удар…
Пневматический подъемник…
Критическое состояние…
Эмили, покачав головой и запинаясь, сказала:
– Вы слы… слышали, что сказал оф… офицер.
Феллон притянула её в свои объятия, крепко сжимая. Когда лифт остановился на этаже отделения интенсивной терапии, размытым взглядом Эмили увидела родителей Гэвина, Колтона, Оливию и Джуда, разговаривавших с врачом. Эмили хотела броситься к ним, узнать, что происходит, только тело застыло. Ноги не двигались. Руки приросли к телу так крепко, как будто льдинки, свисавшие со сточной канавы. С помощью Тревора Эмили вышла из лифта. Глубокое чувство беспомощности застряло в груди, когда она медленно направилась к ним. В прохладном больничном воздухе явно различались запахи нашатырного спирта и болезни. По спине побежали мурашки, когда её взгляд заметался между несколькими палатами. Оставаясь без эмоций, с накинутыми на плечи одеялами, большинство словно не отдавали себе отчёта в происходящем. Подойдя ближе, Эмили в глазах Чэда увидела страх, и от этого её всю затрясло. Грохот сердца отдавался во всем теле.
Лилиан обняла Эмили, слёзы смачивая ее блузку.
– О Боже. Мой малыш. Мой маленький мальчик. Они не уверены, выдержит ли он. – Крики Лилиан звоном отдавались в голове Эмили, её отчаяние просачивалось в сердце.
– Что произошло? – спросила Эмили, с трудом произнося слова. Слезы бежали из глаз, и Эмили посмотрела прямо на врача. – Должно быть что-то, что вы можете сделать. Он собирается… – Эмили всхлипнула, – он будет отцом.
Доктор тихо выдохнул, пряча широкие ладони в карманы.
– В Монтоке мотоцикл вылетел из-под него прямо перед отелем «Mill House Inn». Его бросало под встречные автомобили. – Он покачал головой, голос звучал мрачно. – Мы только что сделали компьютерную томографию. Хотя он был в шлеме, его мозг получил несколько повреждений, и сейчас он не выдает никакой реакции. Мы пытаемся контролировать отёк и сделаем всё от нас зависящее, но всё выглядит плохо. У него пробито легкое, сломано три ребра, перелом бедренной кости и внутреннее кровотечение в брюшной полости. Хирург сообщит вам последние новости, как только выйдет из операционной.
Эмили чувствовала, как ее тело обмякло, как сердце рвется из груди. Бесконтрольно рыдая, она рухнула в объятия Тревора, пытавшегося её удержать, когда ноги подкосились. При этом его собственные руки тоже ослабли, пока он сам пытался собраться с силами. Дрожа, Эмили пошла в маленькую комнатку ожидания. Рухнула в кресло и спрятала лицо, раскачиваясь вперед-назад.
Этого не могло случиться. Всё неправда. Она отказывалась верить, ведь только несколько часов назад их с Гэвином жизнь была цельной, а теперь она могла его потерять. Их сын мог его потерять. Мысль о том, что Ноа никогда не узнает, насколько замечательный мужчина его папа, заставила Эмили усомниться во всём, во что она когда-либо верила. Она подняла голову и затуманенными от слёз глазами осмотрела комнату. Бледные от страха лица, ни на одним из них не было и лучика надежды. Эмили посмотрела на Чэда, обнимающего Лилиан, и горе на его лицо прожгло дыру в сознании Эмили. Сидя радом с маленьким кофейным аппаратом, Оливия положила голову на плечо Джуда, слезы градом бежали по её щекам. Эмили сглотнула, переведя взгляд на Колтона. Стоя в одиночестве в углу и скрестив руки на груди, он смотрел в пол и беззвучно плакал.
Эмили покрывалась холодным потом по мере того как образы того, какими они с Гэвином должны были стать, и жизнь, о которой они говорили, медленно таяли. На стене тикали часы с секундной стрелкой, жуткой и уродливой в каждом своем движении. В течение нескольких последующих часов все ждали хотя бы слова. С серого неба сошел свет, к тому времени как в комнату ожидания вошел хирург. Все вскочили.
С глазами, пустыми, как стакан, оставленный пылиться на подоконнике, он начал говорить:
– На этот момент нам удалось остановить кровотечение в его брюшной полости, и мы проследим, чтобы быть уверенными, что оно не откроется снова. – Он остановился, делая медленный глубокий вдох. – Нам пришлось сделать трепанацию черепа, чтобы ослабить давление на мозг. Следующие сорок восемь часов – критические. В то же время, – посмотрел на каждого из них, – думаю, вам нужно провести с ним как можно больше времени прямо сейчас.
Прошла секунда тишины, достаточно долгая, чтобы Эмили почувствовала тихую тень отчаяния, окутавшую комнату. Но тишина рассеялась, когда Лилиан упала в руки Чэда, ее рыдания вырывались из горла с прерывистым, тяжелым дыханием. Сердце в груди Эмили начало пульсировать так сильно, что задрожали пальцы. Когда она увидела, как доктор уходит, ее голову окутал туман. Упала в кресло, закрыв лицо. Понимала, что пока не сможет увидеть Гэвина. Не сможет. Правда в том, что страх поглотил её. Окружил, сковав холодом. Почувствовала нежное касание руки и подняла глаза, увидев взгляд отца Гэвина. Темная тень горя окрасила его лицо.
– Давай, – промямлил он, протянув трясущуюся руку. – Мы все пойдем вместе.
– Не могу, – простонала она, не в силах сдержать надтреснувший голос. – Прямо сейчас не могу. Идите. Мне просто нужно пару минут.
Чэд печально кивнул. Невыплаканные слёзы застилали ее глаза, когда он уходил, в поддержке обвив рукой талию Лилиан. Она смотрела, как горюющая пара выходит в холл. Сердце Эмили с их уходом раскололось. Опустив голову и ссутулив плечи, вслед за ними пошел и Колтон.
Спустя секунду, рядом с Эмили оказалась Оливия и осторожно вытерла слёзы со щек Эмили:
– Не теряй в него веру, Эм, – измученно прошептала она. Моргнув воспаленными глазами, Оливия покачала головой. – Сейчас ты нужна ему.
Страстный порыв заполнил грудь Эмили. Она не хотела терять в него веру; знала, что должна оставаться сильной ради него и их сына. Но где-то глубоко внутри жуткий шепот говорил об обратном. Кричал о том, что Ноа никогда не увидит теплый и любящий взгляд Гэвина. Никогда не увидит искру Гэвина, то, как он зажигает всё и всех вокруг одной только улыбкой. С ужасом она думала о годах, перетекающих один в другой, где не будет ничего, кроме тоски по мужчине, которого она любила больше, чем свою собственную жизнь. Но при этом молчаливо она умоляла этот внутренний шепот не убивать оставшуюся в ней частичку надежды.
Тревор с Феллон встали, отвлекая Эмили от развернувшейся в ее голове борьбы. Тревор откашлялся и, накрыв рукой плечи Феллон, подошел к Эмили и Оливии. Его лицо было омрачено горем; проведя рукой по волосам, он сказал:
– Я отвезу Феллон обратно домой. Она побудет с Тимоти и Терезой, так чтобы Мелани смогла приехать сюда. – Он остановился, в его глазах была тоска и разбитость. – Эм, тебе нужно поесть. Позволь привезти тебе что-нибудь, когда вернусь.
Эмили покачала головой. Она не могла ни на чем сосредоточиться, тем более на еде:
– Я в порядке.
– Мы с Джудом возьмем что-нибудь в автомате, – Оливия поцеловала Эмили в щеку и встала. – Сейчас вернемся.
Эмили кивнула, понимая, что всем нужна минутка собраться с мыслями. Оставшись одна, морально опустошенная, Эмили спрятала голову в ладонях, с трудом дыша от боли. Она молилась Богу, в чьем существовании уже не была уверена, и в этот самый момент ее озарил проблеск надежды. Проблеск того, что соединило их с Гэвином в единое целое, того, что закалило их как две цельные души.
Встав, она убрала от лица трясущиеся руки, сделала глубокий вдох и пошла к двери. Вышла из комнаты ожидания; ее сердце грохотало, когда она шла по коридору. Остановившись в паре шагов от палаты Гэвина, Эмили едва не упала на колени, слыша рыдания Лилиан. Живот стянуло, когда мышцы сердца сократились, выбив из легких весь воздух. Оттолкнув боль, она вошла в палату.
Эмили молча смотрела, зажав рукой рот и слушая, как Лилиан разговаривает с Гэвином; смотрела на любовь всей своей жизни под взглядами его семьи, окружившей его кровать. Лилиан рассказывала, как он впервые назвал её мамочкой, и что она при этом чувствовала. Сквозь слёзы вспоминала про его первый день в школе и про то, как он вцепился в её ногу, боясь садиться без неё в автобус. Говорила, что, несмотря на сердце, обливающееся кровью, безумно гордилась, когда он отпустил её и пошел вперед. Лилиан словно сломалась, умоляя Гэвина очнуться, чтобы почувствовать ту же радость, когда его сын отпустит его руку, делая первый самостоятельный шаг в этом пугающем мире.
Из горла Эмили вырвался тихий всхлип, ее тело сотрясал страх, что он упустит так много прекрасных воспоминаний. Бесчисленное количество секунд, часов, минут, дней и лет их сын будет нуждаться в нем. Он ещё разделит с Ноа восходы и закаты, объясняя ему, что значит быть мужчиной, настоящим мужчиной. Младшая Лига, Бойскауты, первое свидание, выпускной вечер, вручение дипломов, его первая любовь, свадьба. Каждый кусочек тех бесценных подарков жизни, которые он пропустит, если не справится с этим.
В палату вошла медсестра, вырывая Эмили из видений, которые могут никогда не случиться. Мечты ускользали. Она смотрела, как женщина средних лет тихонько проверила пикающие мониторы, заменила Гэвину чистую, полную жидкости капельницу, что-то записала в карту. Колтон отошел от кровати и поймал взгляд Эмили. Когда он подошел к ней, она, задрожав, увидела, до чего же он был похож на Гэвина.
Держа руки в карманах, он смотрел на неё какое-то время, прежде чем заговорить. Это был содрогающийся шепот:
– Он так тебя любит, Эмили. Знаю, этот маленький гаденыш пытается выбраться оттуда, где он прямо сейчас, и только для того, чтобы быть с тобой. – Ее губы задрожали, и Эмили сделала неуверенный вдох, когда Колтон заключил её в свои объятия. – Точно. Он борется. Слишком упрям, чтобы не бороться.
– Надеюсь, – проговорила, прижимаясь к нему теснее. – Я не могу его потерять.
Лилиан обняла их обоих, её всхлипы звоном отдавались в ушах Эмили. Чэд тихо стоял позади жены, с глазами, полными печали. Лилиан погладила лицо Эмили.
– Тебе нужно побыть с ним наедине. Мы будем в комнате ожидания, если вдруг понадобимся.
Эмили кивнула, почти не обратив внимания на мягкость её прикосновения, и они вышли. Неуверенно дыша, она сделала осторожный шаг вперед, и сердце тут же сжалось. Крепкая грудь Гэвина вздымалась и опускалась вместе с ритмичным писком аппарата ИВЛ, качавшим кислород в его легкие. Еще один шаг ближе, и глаза Эмили наполнились слезами при виде его головы, перевязанной бинтами, при виде пятна крови, просочившегося сквозь материал. Поврежденная нога была закреплена на своего рода бандаже. Тяжело дыша, она подошла к кровати и коснулась его руки. Та была теплой, но неподвижной.
Ни мышечных сокращений.
Ни взмаха.
Ничего.
Боже. Всё, чего хотела Эмили, – поцеловать его, но она не могла. У него во рту была трубка. Хотела вырвать его из этой боли, но не была уверена, где его можно коснуться. Его тело было опутано проводками, подсоединенными к мониторам вокруг кровати. Не в силах устоять, она наклонилась и нежно поцеловала его в черно-синюю ушибленную щеку. Позволила губам задержаться, и слеза, скатившись, упала на его лицо. Скатилась вдоль его носа, будто это была его слеза.
Именно тогда Эмили лишилась самообладания.
– Пожалуйста, Гэвин, ты не можешь так поступить с нами. – Она всхлипнула и накрыла ладошкой его щеку, её всю трясло. – Ты – причина, по которой я дышу. Я ношу ребенка, которого создала наша любовь. Помнишь? Любовь, о которой снимают фильмы? Это мы, Гэвин. Наше прошлое неидеально, но будущее будет захватывающим. Ты не можешь оставить меня. Не можешь. Ты нужен мне. Нужны твои бутылочные крышки и двадцать вопросов. Нужны твои подколы и этот глупый взгляд, которым ты меня одариваешь, когда я пытаюсь что-то приготовить для нас. Пожалуйста. Боже, прошу, Гэвин, борись. Борись ради нас. Борись ради Ноа. Так много вещей, которым я не смогу научить его без тебя.
Дождь превратился почти в водопад за окном, пока она ждала знака. Шепота судьбы. Хоть чего-то, что сказало бы, что он её слышит или чувствует.
Снова… Ничего.
– Боже, пожалуйста. Прошу… – слёзы остановились, когда она прижалась лицом к его плечу. Сильное плечо Гэвина, через которое он прежде перебрасывал ее так много раз. Она вдохнула его мускусный запах, который свел её с ума, когда она впервые оказалась близко к нему. Она думала о каждом сказанном и несказанном слове, что они разделили, когда её подбросило от внезапно раздавшегося тревожного сигнала. Взгляд метнулся к одному из аппаратов: лампочка быстро мигала красным. Эмили сглотнула и отпрянула, когда медсестра вбежала в палату.
– У меня сигнал экстренной ситуации, необходима реанимация! – крикнула она, поспешно вытаскивая трубку из его рта. Введя другую, она сжала мешок над его ртом, вручную закачивая воздух в его легкие. – Кто-нибудь, тележку с реанимационным набором сюда, быстро!
В ужасе выпучив глаза, Эмили слышала, как передают сигнал экстренной ситуации по громкоговорителю, когда другая медсестра вбежала в палату. Та лихорадочно расстегнула на Гэвине больничную пижаму и распахнула её. Надавливала на его грудь сильно и быстро. Эмили старалась дышать, когда влетела еще одна медсестра, таща за собой каталку с реанимационным набором. Эмили зарыдала, зрение затуманилось, голоса смешались, превращаясь в картину замедленного действия.
Мужской голос прорезал воздух:
– Каково состояние?
– Желудочковое состояние, – ответила одна из медсестер, продолжая давить на грудь Гэвина.
– Готовьте разряд на двести джоулей.
Приложив к его коже две широкие пластины, другой голос произнес:
– Готовьте разряд. Чисто?
Бесконтрольно содрогаясь всем телом, Эмили видела, как все, окружавшие Гэвина, отошли от кровати.
– Чисто.
Глухой удар… Тело Гэвина резко дёрнулось.
Эмили, содрогнувшись, вдохнула.
Секунда, минута, час… Эмили не знала, сколько времени прошло. Она не могла думать или двигаться. Взгляд приклеился к Гэвину, ее сердце стучало, как сумасшедшее, пока она молилась, чтоб его продолжало биться.
Глухой удар…Тело Гэвина снова резко дёрнулось.
Хаос вокруг него продолжался, когда они проталкивали воздух в его легкие и с силой давили на грудь. Эмили почувствовала, как ударилась спиной о стену, в ее голове несся товарный поезд из эмоций, когда она кричала в истерике, смутно ощущая присутствие рук Колтона на плече, пытавшегося уволочь её застывшее тело из палаты.
– Остановка сердца! – крикнула медсестра.
Врач посмотрел на монитор:
– Один миллиграмм эпинефрина.
В голове была пустота, когда Эмили переводила взгляд с бездыханного тела Гэвина к монитору, волнообразные линии на экране которого превращались в одну ровную линию. Не было длинного, раздражающего писка, или же Эмили не слышала его. Единственное, что слышала Эмили, были сладкие слова Гэвина, сказанные прошлой ночью:
«Интересно, поймет ли он, как сильно я собираюсь любить его и его мамочку, до последнего, угасающего вдоха».
«Последнего, угасающего вдоха…»
«Последнего… угасающего… вдоха…»
– Время смерти: 21.28, – мрачно произнес доктор.
Мир Эмили вращался несколько секунд, воспоминания вспышкой молнии потерялись в кромешной тьме. Горло скрутило и стянуло. Широко распахнутые зеленые глаза обожгло. Она заставляла свое тело стоять, только оно было не в состоянии. Пятясь назад и часто дыша, она больно налетела на всех четверых, стоявших за дверью. Слова приходили и уходили неясным пятном. Даже крик Лилиан был далеко. Далекие слёзы матери, только что потерявшей своего младшего сына.
Глаза затуманены слезами, сердце рвется от боли, непонимание того, чьи руки помогают подняться с пола. Эмили пыталась сглотнуть, старалась дышать. Ее укутали трясущиеся руки Тревора. Спрятав измученное лицо на её плече, он плакал вместе с ней. Сегодня, в год, когда её жизнь должна была измениться так прекрасно и сильно, судьба нарушила обещание и решила сломать всех в жизни Эмили. Как в тумане, Эмили видела, как брат оплакивает свою единственную опору, отец скорбит по сыну, а друзья разделяют отчаяние от потери того, с кем вместе выросли. Только среди всего этого горя, заполнившего коридор, в эту самую минуту, Эмили поняла, что самая большая потеря принадлежит малышу, которого она носит. Его папа ушел. Никогда больше не пройдет по земле. Никогда не будет полуночных бесед с сыном. Никогда впервые не возьмет своего сына на руки.
Он ушел…
У нее больше не перехватит дыхание перед его поцелуем…
Сердце больше не пустится вскачь от одного только взгляда…
Кожу не будет покалывать в предвкушении прикосновения…
Его… больше нет.
Дышать…
Глава 19
Дыши
Дышать…
– Эмили.
Дышать…
Его больше нет…
– Эмили, – громче позвал голос.
Со вздохом, разрывающим горло, Эмили распахнула глаза и попыталась привыкнуть к яркому свету над ней. Кашляя, Эмили села, влажная от пота, и сбросила простыни. Звук быстрых шагов приближался.
– Боже, малышка. Ты в порядке?
Глаза Эмили устремились на звук голоса, и сердце ухнуло, когда взгляд натолкнулся на Гэвина. Она закрыла рот рукой, впадая в истерику. Трясясь как лист, со слезами, градом бегущими из глаз, Эмили спрыгнула с кровати и бросилась в теплые объятия Гэвина.
– Ты был мертв, – плакала она, гладя руками его смущенное лицо. Ей нужно было удостовериться, что он реальный, удостовериться, что он жив и дышит. Кончики пальцев плавились от ощущения его легкой небритости, а потом она ощутила схватку, болезненную настолько, что та практически выбила из легких весь воздух. Она провела трясущимися руками по его обнаженной груди, лихорадочно целуя в губы, слова срывались с губ между паническими вдохами. – Господи, Гэвин. Ты умер. Ты ушел за молоком. Мотоцикл.
Гэвин накрыл ладонями пылающие щеки Эмили, большими пальцами стирая слезы. Смотрел в её глаза, легко улыбаясь.
– Я здесь, сладкая. Ничего не случилось. Это был просто сон.
– Это не был сон, – простонала Эмили, согнувшись пополам. Схватилась за талию, новая схватка прорезала живот. – Боже. – Она выпрямилась, вцепившись в плечи Гэвина, и снова целуя. Не желая закрывать глаза, она смотрела на него, ртом накрывая его мягкие губы. – Это был кошмар. Ты был мертв. – за поцелуем последовала ещё одна схватка. – Они реанимировали тебя. Ты не дышал. Я молилась, чтоб ты боролся, а ты не мог. Твое тело сдалось. Лицо твоей мамы. Твоего отца. Брата. Все были безутешны.
Гэвин еще сильнее прижал её к своей груди. Баюкая, он перебирал пальцами её влажные волосы.
– Эмили, успокойся. Я здесь, малышка. Я здесь.
По-прежнему охваченная ужасом, она никак не могла расслабиться. Было ли это наваждением? Невозможно. Образ его бездыханного тела в её голове был таким же ясным, как безоблачное небо. Она притянула Гэвина к своим губам, продолжая плакать.
– Я люблю тебя. Боже, я так сильно люблю тебя, Гэвин. Я недостаточно тебе это говорила. – Ещё один поцелуй. Снова схватка. Мгновение. И живот прорезала еще более глубокая, стреляющая боль. Это не схватки Брекстона Хикса. Не-а. Медленно отодвинувшись, Эмили посмотрела на Гэвина, и ее голос превратился в шепот. – Я люблю тебя, Гэвин Блейк. – Она остановилась, убирая волосы со лба. – И ты очень скоро получишь этого малыша.
Гэвин сглотнул, распахивая глаза:
– Ты рожаешь? – спросил он, не в силах удержать свой голос от надлома, как будто он тинэйджер в стадии полового созревания. – Ты ведь не должна ещё три недели.
Единственным, кто рожал, была Эмили, но она могла сказать, что Гэвин выглядел так, будто вот-вот сорвётся. Делая медленные, очищающие вдохи, Эмили кивнула:
– Да, но мне нужно, чтобы ты успокоился, хорошо?
Гэвин запрокинул голову, уверенный в том, что она в самом деле сошла с ума. Две секунды назад она беспрестанно повторяла что-то о его смерти, а теперь она собиралась привести их ребёнка на этот свет, став пугающе расслабленной.
– Сумка! – выкрикнул он, поворачиваясь к шкафу. Распахнул дверцу и замер. Он развернулся с ещё больше выпученными глазами. – Твою мать, мы не взяли сумку. Как мы сделаем это без сумки?
Несмотря на физический дискомфорт, эмоционально Эмили была восхищена. Она смотрела на испуганное лицо Гэвина, желая утонуть в его глазах. Ей казалось таким нереальным, что он стоял в этой комнате с ней. Она подошла к нему и коснулась его щеки, накрыв своей рукой.
– Ребёнок родится независимо от того, взяли мы сумку или нет.
– Верно, – прохрипел Гэвин, хватая тренировочные брюки и футболку. Натянул их, изо всех сил пытаясь расслабиться, но её спокойствие заставляло его нервничать.
В дверь тихонько постучали, после чего в комнате появилась Оливия. Одетая в шелковый пижамный костюм и пару меховых тапочек-зайцев, она сощурилась от света.
– Вы, психи, понимаете, что сейчас почти три часа утра, так ведь? – выкрикнула она и устало потерла лицо. – Ведь мы с Джудом прямо за следующей дверью, вы могли бы, я не знаю, немного убавить громкость? Знаете ведь, я чутко сплю.
– Эмили рожает, – ответил Гэвин, хватая с комода ключи.
Глаза Оливии распахнулись как раз в тот момент, когда новая неожиданная схватка начала выделывать все эти штуки с животом Эмили. Согнувшись пополам, та старалась дышать через боль.
Оливия с Гэвином бросились к ней, хватая её под руки. Челюсть у Оливии отвисла:
– Твою ж мать, Эм. Мы же далеко в Хэмптонсе. Что вы будете делать? Поедете обратно в город? Я имею в виду, ваш врач там, не здесь.
Эмили покачала головой, переводя взгляд с Оливии на Гэвина и обратно:
– Я могу ошибаться, но женщины ведь постоянно рожают без этих материнских сумок и наблюдающих их врачей, верно?
– Верно, – ответили оба одновременно.
– Спасибо, – сказала Эмили, опускаясь на кровать и начиная снова плакать. Она совсем запуталась между этой болью и своим кошмаром.
Гэвин посмотрел на Оливию, стараясь заставить свой голос звучать спокойно:
– Можешь дать ей что-то из одежды?
Оливия кивнула, а Гэвин опустился на колени прямо перед Эмили. Положив руки на её колени, он заглянул в её глаза, благодарный за всё то, что она уже подарила и подарит ему.
– Я люблю тебя, – прошептал он. Эмили пробежала пальчиками по его волосам, слабая улыбка коснулась её губ. – Боимся вместе, сладкая. Помни это. Я здесь.
– Боимся вместе, – тихо повторила она, принимая от Оливии тунику и лосины для беременных.
– Разбужу всех, – сказала Оливия, чмокнув Эмили в щеку и Гэвина в макушку. – Они должны знать, что маленький Ноа Оливия Александр Блейк скоро будет здесь. Ура! – С этими словами она исчезла в темноте коридора.
Снова постаравшись сыграть в эту «Невозмутим, как кот» игру, когда на самом деле, блять, он был на грани нервного срыва, Гэвин помог Эмили сменить пижаму на приготовленную одежду. К тому времени как они спустились вниз, все собравшиеся на кухне - и друзья, и челны семьи, – были взволнованны. У Эмили перехватило дыхание при виде их улыбающихся лиц, с новой силой эхом вспомнился ночной кошмар. Она не смогла удержаться; сломалась, и из глаз брызнули слезы.
Гэвин обнял плечи Эмили, достаточно хорошо представляя причину ее слез.
Нахмурившись, Лилиан притянула Эмили в свои объятия.
– Милая, в больнице тебе смогут дать обезболивающее. – Она закутала её в свой мягкий, черный плед.
Поддавшись сосредоточенной, но счастливой от предвкушения встречи с третьим внуком выдержке Лилиан, Эмили вынырнула из кошмара и перестала плакать.
– Насколько частые схватки? – спросила Лилиан, – вы ведь считали, правильно?
Гэвин покачал головой, в горле вдруг пересохло. Дьявол. Он всё изгадил. Не считал, дерьмо. Такое чувство, что всё, чему они с Эмили учились на многочисленных курсах для будущих родителей, просто вылетело в окно.
– Просто начните считать сейчас, – предложила Феллон, выдвинув из-за стола стул . Она заплела в пучок свои серебристые с зелеными прядями волосы и сделала глоток кофе. – Я читала, если промежуток между схватками меньше пяти минут, ребёнок скоро появится.
Оливия прострелила взглядом их с Тревором:
– Вы двое уже собираетесь завести мелкого, да?
Тревор усмехнулся:
– Сестренка, как была, так навсегда и останешься чудачкой, – Оливия закатила глаза, а Тревор подошел к Гэвину и пожал тому руку. – Дай нам немного времени проснуться, и встретимся в больнице. Надо же, родиться четвертого июля! Классный день рождения. Поздравляю, братишка.
– Спасибо, – улыбнулся Гэвин и повел Эмили к двери. Обнявшись со всеми на прощание, она вышла на свежий ночной воздух, направляясь к машине Гэвина.
Когда Гэвин собирался догнать её, Колтон поймал его за руку:
– Просто запомни, парень: делай всё, о чем она попросит. Не принимай близко к сердцу её угрозы и ругательства. Она по-прежнему любит тебя. Просто ты перестанешь ей нравиться на следующие несколько часов. Совсем.
Чэд усмехнулся, хлопнув Гэвина по спине:
– Не могу сказать, что не согласен с твоим братом. В голову приходит Линда Блэр в Экзорцисте, но она успокоится.
Лилиан стукнула Чэда по руке и обняла Гэвина.
– Не обращай внимания на отца и брата. Всё будет хорошо. Люблю тебя, мой мальчик. Мы скоро подъедем.
Гэвин поцеловал мать на прощание и вышел из дома. Ожидая увидеть разъяренную дьяволицу, Гэвин был удивлен, обнаружив Эмили вальяжно прислонившейся к его машине. Она по-прежнему казалась напряженной, но он ожидал худшего. Он словно удостоверился в существовании этого демона, наблюдая, как выражение её лица сменились от расслабленного и любящего к раздраженного абсолютно всем, когда она согнулась, схватившись за живот.
– Господи, Гэвин, может, ты уже откроешь эту дверь? – прошипела она, пальцами обхватив боковое зеркало его БМВ.
Гэвин, нервничая, неуклюже отпер дверцу. Помог Эмили сесть, захлопнул дверцу и обежал машину. И снова при виде неё сердце затопило.
– Дыши, малышка. Помни про технику дыхания, которой тебя учили. – Он видел, как она запрокинула назад голову, слышал мычание, рвущее её горло.
Она повернула голову, пронзая его взглядом:
– Я знаю, как дышать, Гэвин. Просто побеспокойся о том, чтобы доставить меня в чертову больницу так быстро, чтобы я не родила твоего сына на этих кожаных сиденьях. Ясно?
Да, она пугала Гэвина. Заводя машину, он полагал, что заговорит только когда закончится остаток пути.
Огни вдоль ночной дороги появлялись и исчезали так же, как и схватки, атаковавшие тело Эмили. И это заставляло Эмили чувствовать себя ужасно. Сидя на коленях, она перегнулась через приборную панель. Обхватив лицо Гэвина, пока тот смотрел на дорогу, она начала покрывать поцелуями его висок, волосы и скулу. Целовала всё, до чего могла дотянуться.
– Мне так жаль. – Она поцеловала его нос, шею, щеки и губы и опять заплакала. – Ты был мертв. Тебя не было. Я люблю тебя, Гэвин. Ты мой одержимый Янки, дарящий бутылочные крышки всезнайка. Мне так жаль. Я так сильно люблю тебя.
Губы Гэвина растянулись в нервной улыбке:
– Этот дарящий бутылочные крышки всезнайка тоже тебя любит. – Он остановился и стер слезу с её щеки, не будучи уверенным, должен ли был говорить то, что собирался. Её ручки были крошечными, но он знал, его девочка может чертовски сильно врезать. – М-м, сладенькая, тебе нужно сесть обратно, хорошо? Пристегни свой ремень безопасности ради меня.
Эмили кивнула. Как только она потянулась за ремнем, живот начало скручивать от боли. По мере того, как она закипала, отдаваясь в каждой мышце, Эмили почувствовала маленький треск. Всё ещё сидя на коленях, теплая жидкость потекла по ноге. Эмили резко вдохнула.
– О… Господи, – прокричала она, в панике распахнув глаза. – У меня отошли воды. Тебе придется ехать быстрее, Гэвин. Сейчас же. – Она повернулась к нему, лицо исказилось болью, когда она схватилась за живот. – Я не шучу. Знаю, ты понимаешь, что значит не ехать, как дедуля. Дави сильнее своей ножищей на газ. Я. Не. Шучу.
Гэвин моргнул, сглотнул и снова посмотрел на дорогу. С «Линдой Блэр» на соседнем сиденье он не сказал больше ни слова, нажимая на газ. И хотя любовь всей его жизни была немного напугана, Гэвин никогда не обвинит её в своих рассказах об этой ночи своим внукам, ведь ему нравилось, что Эмили дала ему разрешение вести машину, как гонщик из ада.
Спустя считанные минуты они с визгом остановились прямо перед больницей. Выпрыгнув из машины, он прокричал, – ну, он точно не знал, что именно. Но прокричал. Распахнув дверцу, помог Эмили выбраться из машины. К этому времени она успокоилась, вокруг мигали раздражающие двухцветные сигналы, и она быстро поцеловала его. Тяжело дыша, Эмили простонала извинения и вцепилась в руку Гэвина, пока они шли к отделению экстренной медицинской помощи. Он ничего не мог с собой поделать, именно в тот момент задаваясь вопросом, где она была всю его жизнь. Он любил эту девушку, и она собиралась подарить ему самый величайший подарок, с сигналами или без.
После спешного разговора с медсестрой Эмили посадили в кресло-каталку и увезли к лифту. Цель: родильное отделение. Эмили задрожала, подумав о ночном кошмаре, отравившем её сон. Взяв Гэвина за руку, она посмотрела на него наполнившимися слезами глазами.
– Я даже не хочу, чтобы ты был здесь со мной прямо сейчас, – прошептала, содрогаясь всем телом, – То есть хочу. Конечно, хочу, но боюсь, что с тобой что-то случится.
Гэвин вздернул бровь, губы расползлись в улыбке:
– Ты ведь в курсе, что это ты будешь рожать нашего малыша, правда? – Эмили кивнула, а Гэвин склонился, целуя её в лоб. – Эмили Купер, позволь мне сейчас побеспокоиться о тебе. Со мной ничего не случится, хорошо?
Она кивнула, сильнее сжав его руку, в то время как начала набирать обороты новая схватка. Предыдущие – ничто по сравнению с этой. Задышав быстрее, она пальчиками обхватила ручку кресла-каталки. Она могла поклясться, ногти царапали по коже на ней.
– Сколько ещё этажей? – рявкнула она, взглядом пригвоздив к полу медсестру. А посмотрев на лицо Гэвина, она могла поклясться, что перекрыла циркуляцию крови на его руке. – Я не смогу пройти через это. Знаю, что не смогу.
Медсестра похлопала её по спине, глаза светились пониманием:
– Я говорила то же самое с моим первым, вторым и третьим. Ты будешь в порядке.
Дьявол, нет. Эмили со свистом выдохнула: абсолютно точно, безоговорочно, стопроцентно она никогда больше не позволит Гэвину к себе прикоснуться. Когда двери лифта открылись, её привезли в отдельную палату, схватка ослабла к моменту, когда Эмили встала. Медсестра протянула ей больничный халат, и Эмили прошла в ванную, чтобы переодеться. Переодевшись и умывшись, она посмотрела на свое отражение и свой живот.
Вздохнув, начала расслабляться. Гэвин в порядке. Это просто ночной кошмар. И хотя ей предстояло пройти через муки, никак не меньше, в конце концов, у неё не только будет Ноа, – у Ноа будет папа. Ее накрыла буря эмоций при звуках мучительных рыданий женщины за соседней дверью. Она сглотнула, посмотрев на свое отражение некоторое время, а потом вышла из ванной, моля о силах, чтобы выдержать все это.
– Эй, – сказал Гэвин, помогая ей добраться до кровати. – Ты в порядке?
Она заглянула в его по-мальчишески голубые глаза: в их глубине его любовь так очевидна.
– Прямо сейчас да. – Она встала на носочки, целуя его мягкие губы. Он держал её в теплых объятиях. – Я прошу прощения сейчас за то, как я, возможно, буду вести себя во время… – ее голос оборвался, когда стала нарастать новая схватка. Отойдя, Эмили обхватила свой живот и села на кровать. Глаза сощурены, дыхание резкое. Она взглянула на Гэвина. – О Боже. Скажи мне что-нибудь, чтобы отвлечь от боли.
Сердце Гэвина словно плавилось. Боясь дотронуться до неё, он осторожно провел рукой по животу Эмили, молясь, чтобы она не набросилась на него.
– Надеюсь, он выглядит, как его мамочка, – поцеловал её в лоб, убирая волосы ей за плечи. – Надеюсь, у него твои прекрасные зеленые глаза, – он усмехнулся и поцеловал каждое веко. – Если так, все девушки будут у его ног.
Пока медсестра регулировала родильный пояс на животе Эмили, она делала дыхательные упражнения, чувствуя, как спина словно разламывается.
– Мои глаза? Я надеялась, у него будут твои. – Откинувшись головой на подушку, она повернулась в его сторону. – Продолжай говорить. Боже, продолжай говорить, Гэвин, – простонала она. – Двадцать вопросов, и не дай бог тебе осмелиться сказать что-то сексуальное.
Гэвин прочистил горло, сжимая её руку:
– С обезболивающими или без?
– Определенно с, – прорычала она, посмотрев на медсестру.
С сочувственной улыбкой медсестра кивнула:
– Я принесу вам что-нибудь, как только подключу эту капельницу.
Эмили не заметила крошечный укол иглы из-за набирающей силу схватки. Продолжая делать дыхательные упражнения, которые, Эмили была уверена, никоим образом ей не помогали, она старалась сосредоточиться на свистящем в воздухе сердцебиении малыша.
– Ещё вопрос. Что-нибудь. Пожалуйста, Гэвин. Что-нибудь.
Гэвин сильнее сжал её ручку, желая забрать у неё каждый дюйм боли:
– С потолочным плинтусом или без?
– С потолочным плинтусом, – выдохнула Эмили, напряженно наклоняясь к краю кровати.
– Пирожное или мороженое?
– И то, и другое. Господи, и то, и другое! – она выгнулась в спине; схватка была настолько сильной, что Эмили думала, вот-вот потеряет рассудок.
– Ну всё, милая, – заметила медсестра, указывая на уродливую зеленую линию на экране. – Смотри. Она начнет снижаться.
И действительно, она медленно опускалась, позволяя Эмили облегченно вздохнуть. Напряжение, скопившееся в плечах, ослабло, и она упала на кровать, ослабив смертельную хватку на руке Гэвина.
– Я скоро вернусь, – сказала медсестра, направляясь к двери. – Доктор Бек сегодня на дежурстве. Он подойдет поговорить с вами и проверит раскрытие.
Эмили слабо кивнула и провела рукой по волосам, переводя взгляд на Гэвина. Она могла сказать, что он чувствовал себя беспомощным. Эмили натянула легкую улыбку:
– Полежи рядом со мной. Обещаю честно предупредить, когда начнется следующая.
– Думаешь, я боюсь тебя? – усмехнулся он, устраиваясь так близко, как они привыкли. Он боялся её. Дьявол, она была чертовски ужасающей, и это было только начало, но он никогда не даст ей этого понять. Он вытянулся на кровати, притягивая её в свои объятия, и посмотрел в глаза.
– Могу утверждать, что пугаю тебя, – Эмили сделала глубокий вдох, теряясь в его руках.
– Никогда, – прошептал, – ты не смогла бы напугать меня, даже если бы постаралась.
Эмили прижалась лбом к его подбородку и попыталась расслабиться. У неё было несколько секунд передышки, пока Гэвин легкими касаниями поглаживал её позвоночник, прежде чем живот жёстко скрутило. Напрягшись, Эмили с трудом могла подготовиться к охватившим её незнакомым ощущениям.
– Дыши, малышка, – прошептал Гэвин. – Смотри на меня и дыши через боль.
Глаза Эмили наполнились слезами, когда обрушился медленный, закипающий спазм. Ощущение было, будто по спине проехал автобус. Она вцепилась в плечи Гэвина, ногтями впиваясь в его футболку, и посмотрела на него.
– Боже. Больно, – плакала она, нахмурив брови. – Скажи что-нибудь. Давай же, Гэвин. Снова двадцать вопросов.
– Мегаполис или пригород?
– Пригород, – ответила она, взглядом отрываясь от него и глядя через его плечо на монитор. Черт подери эту линию. Мучительная линия ещё не приближалась к горизонтальной. Даже близко.
– Деревянный пол или плитка?
Сильнее сжав плечи Гэвина, снова перевела на него сердитый взгляд, вздох сорвался с губ:
– Деревянный. Господи Боже, деревянный.
Сердце Гэвина сжалось при виде страданий девушки, которую он любил и которая готовилась произвести на свет его сына:
– Пицца или паста?
– Ни то, ни другое, – прошипела она, запрокинув голову. – Позови чертову медсестру, Гэвин. Не надо больше вопросов. Мне нужно что-нибудь от этой боли прямо сейчас!
Гэвин вскочил, чуть не налетев на прикроватный столик. Прежде чем он смог добраться до двери, она открылась. В комнату с непринужденной улыбкой вошел молодой человек в белом докторском халате, который казался недостаточно взрослым даже для вождения автомобиля. Следом за ним шла та же медсестра, что и раньше, неся в руках ампулу, в которой, как полагал Гэвин, было обезболивающее. От крика Эмили Гэвин не мог справиться с мыслей, роящимися в голове.
Первое: он не хотел, чтобы этот пижон касался Эмили. Второе: да, он всё ещё не хотел, чтобы этот пижон касался Эмили.
– Ты студент? – грубо спросил Гэвин, распахнув глаза.
Молодой человек усмехнулся, концентрируя взгляд на блокноте. Он что-то записал и посмотрел на Гэвина:
– Нет, я не студент. Я Доктор Мартин Бэк.
Гэвин не пожал протянутую доктором руку.
– Ты будешь принимать моего сына?
– Если ваша жена…
– Девушка, – поправил Гэвин, его желудок скрутило от отсутствия растительности на лице доктора. Гэвин был чертовски уверен, что доктор до сих пор девственник.
– Мои извинения. Если ваша девушка родит в течение следующих двадцати часов, то да, я приму вашего сына.
Лишившись дара речи, Гэвин смотрел, как тот подходит к Эмили. Её полное боли лицо говорило, что ей было бы наплевать, даже если бы их ребёнка принимали инопланетяне. Доктор подкатил к ней кресло и попросил Эмили спуститься на край кровати. Ещё он попросил Эмили раздвинуть ноги. Господи Боже. Гэвина затошнило. Ему казалось вполне достаточным быть свидетелем того, как старый, как его дед, мужчина тычет и ковыряется в теле Эмили, но это? Это уже за гранью. Гэвина охватила паника, но прежде чем он успел сказать хоть слово, Эмили, которая сейчас, кажется, пребывала в блаженной эйфории от полученных наркотиков, сделала, как сказал доктор, раздвинув колени в стороны. При виде своей девушки, широко раскрытой для этого Дуги Хаузера, Гэвин нервно сглотнул, провел рукой по волосам и просто прошел по палате. Присев рядом с Эмили на кровать, он посмотрел в её остекленевшие глаза, пытаясь сосредоточиться на том, что сейчас её уже не больно.
– Раскрытие четыре сантиметра, – произнес молодой самец, откатываясь назад в кресле. Сняв перчатки, улыбнулся ей. – Поскольку это ваш первый ребёнок, на сантиметр обычно уходит один-два часа.
Гэвин посмотрел на настенные часы. Сейчас пятнадцать минут пятого утра.
– Вы продолжите давать мне то, что только что дали? – ленивая улыбка Эмили ясно давала понять, ей уже не больно. – Мне нравится то, как я сейчас себя чувствую.
Доктор усмехнулся:
– Это снимет острую боль, но вы по-прежнему будете чувствовать схватки, – проверил монитор и записал что-то в блокноте. – Если вы хотите более сильного ослабления, мы можем провести эпидуральную анестезию.
Закрыв глаза, Эмили покачала головой и зевнула:
– Нет. Не надо. Думаю, напугала сама себя уже от одного… Я читала… – ее голос оборвался, когда она начала проваливаться в сон. Калачиком свернулась на боку, головой зарывшись в подушку.
Доктор посмотрел на Гэвина всё с той же улыбкой:
– Как я уже сказал, демерол снимет боль. Она, возможно, будет просыпаться при каждой схватке, но больше это не будет таким трудным для неё. За это время вам тоже лучше постараться поспать. Вас обоих ждут несколько долгих часов. – На этом доктор покинул палату.
По пути к двери медсестра улыбнулась Гэвину:
– Она в хороших руках. Не волнуйтесь.
Гэвин задумчиво кивнул, пытаясь отговорить себя от того, чтобы поднять спящую Эмили в кровати и отвезти в родильное отделение другой больницы. С этими мыслями он наблюдал, как уходила медсестра. Вздохнув, он снова облокотился на подушку и посмотрел на Эмили, слыша её мирное, спокойное дыхание. Несмотря на измотанность, сон, казалось, как рукой сняло. Вместо этого он аккуратно положил голову Эмили к себе на грудь, и мысли закрутились вокруг факта: через несколько часов они станут родителями. Ещё год назад девушка в его руках была недосягаемой, а здесь и сейчас она вот-вот подарит ему сына. Вот-вот сделает его отцом. Чувствуя себя больше, чем просто благодарным, Гэвин понял, что согласился бы пережить снова каждую секунду той боли, если бы пришлось. Не раздумывая дважды.
Эмили пошевелилась, тихонько захныкав. Гэвин посмотрел на монитор, сердце сжалось при виде медленно растущей линии. Он устало погладил волосы Эмили. Есть надежда, что обезболивающее поможет. Должно быть, так и было, потому что она так и не проснулась полностью. В течение двух последующих часов Эмили шевелилась во время схваток, но каким-то образом ей успешно удавалось просыпаться и засыпать. Это всё, что волновало Гэвина. Когда горизонт с восходом солнца окрасился в грязно-оранжевый цвет, от писка монитора Гэвин подпрыгнул с кровати. Через несколько секунд в палату вошла медсестра.
С сосредоточенным лицом она изучала полученный от монитора длинный лист бумаги. Повернувшись к Гэвину, она прошептала:
– Нужно, чтобы она поменяла положение. Сердечный ритм малыша падает.
Гэвин посмотрел на монитор, потом снова на медсестру и почувствовал, как в крови подскочил адреналин.
– Он в порядке?
– Должен быть, – спокойно ответила она, но в ее голосе Гэвин услышал беспокойство. Она обошла кровать с другой стороны. – Обычно помогает, если мамочка немножко подвигается.
Гэвин вытащил руку из-под Эмили. Она застонала, явно чувствуя боль. Гэвин погладил её по волосам и заглянул в сонные глаза.
– Эмили, – прошептал он, погладив по щеке. – Медсестре нужно, чтобы ты подвигалась.
Кивнув, Эмили села. Действие обезболивающих уже закончилось, потому как схватка начала прорезать живот. Она сморгнула слезы, чувствуя, как напряглись мышцы.
– Думаю, мне снова нужно что-то от боли, – она перекатилась на правый бок, хватаясь за поясницу. – Пожалуйста. Мне нужно хоть что-нибудь. Становится хуже.
Медсестра по-прежнему смотрела на монитор с озабоченным выражением лица:
– Милая, нужно, чтобы ты легла на спину и немного выгнулась для меня.
Сердце подпрыгнуло к горлу, когда Гэвин увидел взгляд на лице женщины. Эмили опять всхлипнула, в то время как Гэвин помогал ей делать так, как велела медсестра. Стараясь оставаться спокойным, Гэвин растирал спину Эмили и наблюдал, как медсестра снова переводит взгляд на монитор.
– Хорошо, Эмили. Продолжай, а потом ложись на спину, пока я не позову врача. – Медсестра бросилась к двери.
– Что происходит? – спросил Гэвин, помогая Эмили опуститься на спину. – Вы не можете просто уйти отсюда и не сказать, в порядке ли наш сын.
Медсестра обернулась:
– Доктор всё объяснит. – Она не дала Гэвину шанс сказать хоть слово, вылетев из палаты.
– Почему она ничего нам не сказала? – спросила Эмили, ее сердцебиение ускорилось от страха, когда сокращения схватки ослабли.
Гэвин покачал головой, стараясь ради неё успокоиться. Взял в ладони её лицо и поцеловал в лоб.
– Уверен, ничего страшного, – глядя ей в глаза, прошептал он. И мог с уверенностью сказать: она не поверила. От этого сердце обливалось кровью. – Послушай меня, хорошо?
Она устало кивнула.
– Хорошо.
– Эмили Купер, очень скоро ты родишь самого здорового и потрясающего малыша, неуемного, никудышного игрока в бутылочные крышки. – Поглаживая её щеки, он осторожно поцеловал в дрожащие губы. – И он будет безумно любить свою удивительную мамочку, заставляя меня ревновать вас обоих. Пожалуйста, не волнуйся. Поняла?
– Да, – прошептала Эмили, желая поверить ему. Накрыв его руки своими, она сделала глубокий вдох. – Здоровый малыш.
Губы Гэвина расползлись в медленной улыбке:
– Не забудь часть про никудышного игрока в бутылочные крышки.
Эмили слабо улыбнулась. Когда она попыталась поправить подушку под спиной, появилась медсестра с врачом. Доктор Бэк какое-то время смотрел на монитор, а потом обратился к Эмили.
– У малыша патологическое состояние. Нам придется сделать экстренное кесарево. – Гэвин отступил, когда медсестра подошла к кровати, поднимая боковые перила. – Увидимся в операционной. – Уходя, добавил доктор.
Эмили сглотнула, в горло как будто насыпали песка.
– Малыш будет в порядке? – прорыдала она, смотря попеременно на двух медсестер. Они не ответили, покатив её кровать к выходу. Ее сердце подпрыгнуло. – Подождите, а что насчет моего парня? Ему ведь можно быть в операционной, верно?
– Им придется убить меня, чтобы удержать. – Гэвин пошел за ней, нервничая и чувствуя страх.
Медсестра повернулась, положив руку на плечо Гэвина:
– Прямо сейчас вы не можете пойти с ней. Вам нужно переодеться для операционной. Дайте мне пару минут, и я вернусь со всем для вас необходимым.
Для Гэвина слова женщины показались размытой кляксой. Он едва мог соображать. Эмили – воздух, за который он мог убить, точная копия его существования, и теперь ему казалось, будто он задыхается. Сердце подступило к горлу, и Гэвин склонился над кроватью, сосредоточившись на окаменевшем от ужаса лице Эмили. Погладив её по волосам, он наклонился и ласково поцеловал в губы. Она вцепилась в его плечи и заплакала, целуя его в ответ. Гэвин медленно отстранился, разум подсказывал ему оставаться сильным.
– Помни, что я сказал тебе, – прошептал. – Потрясающий здоровый малыш.
Шмыгнув носиком, Эмили кивнула, после чего медсестры выкатили кровать из палаты.
Стоя в холле, он смотрел, как Эмили везут к лифту. Сглотнул, когда двери закрылись. Мир, его сердце, время, – всё резко остановилось. С опущенными от страха плечами Гэвин пытался сдержать эмоции, затопившие его мышцы. Когда он повернулся, чтобы вернуться в палату и дождаться медсестру, его взгляд поймал спешащих к нему родителей. Когда они шли к нему, на их лицах было написано волнение.
– Что случилось? – спросила Лилиан с угасшей улыбкой.
Гэвин провел рукой по волосам, как будто проглотив лампу, стоявшую в горле.
– Малыш в патологическом состоянии. Они забрали Эмили в операционную.
Лилиан закрыла рот ладошкой, беспокойство в её глазах отражало беспокойство Чэда. Она обняла Гэвина.
– С ними все будет хорошо. Даже не смей думать иначе.
Гэвин кивнул, изо всех сил стараясь сосредоточиться на словах матери. Он всё ещё не мог поверить в происходящее. В другом конце холла он услышал Оливию, Феллон, Тревора и Колтона. Их радость была такой очевидной, пока они не увидели Гэвина и его родителей. После быстрых объяснений они зашли в палату в ожидании медсестры. И хотя все пытались поддержать беседу, напряжение победило, увеличиваясь с исходом минут.
После некоторого времени, показавшегося вечностью, в палату вошла медсестра, и Гэвин вскочил с кресла. Она протянула ему груду медицинской одежды, и он, не теряя времени, поспешил в ванную переодеться. Переодевшись, попрощался с семьей и друзьями и направился с медсестрой к лифту. Он старался цепляться за надежду, но когда двери лифта открылись, было такое чувство, что ступает в свой собственный кошмар. Он не то что не хотел, – не мог даже представить смерть малыша.
Сердце пустилось вскачь, но он, входя в операционную, загнал плохие мысли подальше. Кругом была суета. Его дикий взгляд остановился на Эмили – при виде неё дыхание испарилось в холодном воздухе. Сердце замедлило свой ритм, опускаясь в живот, когда медсестра повела его к Эмили. Ее изящные ручки с липучками на запястьях обессилено лежали по сторонам. Она казалась такой беспомощной, глядя на него, в мокрых от слез глазах плескался страх и неуверенность. Это убивало Гэвина.
– Я здесь, с тобой, маленькая. Прямо здесь, – шептал он сквозь хирургическую маску. Губы хотели почувствовать её, когда он склонился в дюйме от неё. – Я не отведу от тебя свой взгляд, пока не услышу плач Ноа.
Пробежавшие по телу Эмили мурашки согревали, когда она посмотрела на него. Она кивнула, желая только лишь коснуться его. Она нуждалась в том, чтобы оба её мужчины были в безопасности в её руках. Когда доктор сказал, что начинает, Эмили зажмурила глаза. Слеза скатилась по её щеке. Гэвин переплел свои пальцы с её, и, как и обещал, не отводил взгляда от её глаз. Он был так близко, что Эмили чувствовала тепло, исходящее от него, и любовь, окутывающую её.
– Я каждый день благодарю Бога за тебя, Эмили Купер, – прошептал Гэвин. – Ты знаешь это?
Эмили покачала головой, ощущая, как от его слов подпрыгнуло сердце, а приступ давления окутал живот.
– Благодарю, – ласково продолжил Гэвин. – А ещё я благодарю Божественного рассыльного за день, когда ты вошла в мою жизнь. Благодарю Бога за каждый раз, что ты поджигаешь кастрюли и выкуриваешь всё дерьмо из моего дома.
Эмили слабо улыбнулась, сильнее сжимая его руку. Она не могла увидеть губы Гэвина, но блеск в его глазах говорил о том, что он тоже улыбался.
– Я благодарю Бога за каждую минуту, что ты мне подарила. Даже за плохие минуты. – Он остановился, ближе приблизив лицо. – Ты сказала мне однажды, что думала, будто сломала нас. Ты не сломала нас, куколка. Ты нас исправила. Те плохие минуты сделали из нас тех, кем мы сейчас являемся. Они сплели нас в нечто, благодаря чему мы вместе. Нас написали друг для друга, и я ни за что не изменил бы ни одной строчки в нашей любовной истории. Хорошее, плохое, и все, что между этим. Всё наше. Мы владеем этим.
Операционная по-прежнему была наполнена громкими разговорами и беспорядочными движениями, но единственным, что видела и слышала Эмили, были глаза и голос Гэвина. Не в силах вздохнуть, Эмили сглотнула. Потребность держать его прошила насквозь её грудь.
– Я люблю тебя, – тихо проговорила она, чувствуя рывок в животе. – И это я буду любить тебя до последнего, угасающего вдоха. – И она знала, что будет. Мужчина, склонившийся над ней, спас ее столько раз, что она не была уверена, понимает ли он, что на самом деле значит для неё. Это невозможно.
Она смотрела в глаза Гэвина, когда противный, равномерный шум прорезал воздух, и с последующим прекрасным шумом на этот свет появился Ноа. С живота Эмили исчезло давление, и она почувствовала теплую слезу Гэвина на своей щеке. Слушая плач Ноа и видя, как любимый мужчина впервые обронил слезу у неё на глазах, Эмили почувствовала себя цельной. Сердце трескалось от полноты, когда Гэвин отвел от неё свой нервный взгляд. Оно также стукнуло, когда она услышала его гордую, нежную усмешку.
Её мужчина стал папой. Её любящий Янки, дарящий бутылочные крышки спаситель стал папой. А она мамой. В эту минуту Эмили плакала по своей маме, осознавая, что каждую ошибку, которую она совершила с Эмили, она сделала, потому что была человеком. Несмотря на то, что Эмили ещё не видела его, она чувствовала, как любовь к Ноа затопила её душу, так же, как любовь мамы к ней когда-то затопила её душу.
Не зная, можно или нет, но не в силах вынести этого дерьма, Гэвин сорвал с лица хирургическую маску. Между смехом и попытками восстановить дыхание, Гэвин шептал в губы Эмили, целуя, сердце подпрыгнуло к горлу.
– Ты потрясающа. Я так тебе благодарен. Господи Боже, он красавчик, Эмили. У него вся головушка в каштановых, как у тебя, волосах. – Гэвин заглянул за простынь, висевшую поперек тела Эмили, улыбка стала ещё шире. – Эй, Дуги Хаузер! – Вздернув бровь, доктор поднял на него глаза. – Десять пальцев на руках? Десять на ногах? Здоровенький? – интересовался Гэвин.
– Да по всем пунктам. Мои поздравления вам обоим, – любопытно улыбаясь, он склонил на бок голову. – Хотя, должен заметить, не уверен что знаю, кто такой Дуги Хаузер.
Гэвин усмехнулся:
– Конечно, не знаешь. Ты слишком молод. Спасибо, что принял моего сына. Теперь могу я подержать его?
По-прежнему оставаясь немного смущенным, доктор кивнул.
Как только одна из сияющих медсестер поднесла туго закутанного Ноа, некогда невозмутимый Гэвин вдруг занервничал. Он не знал, откуда это взялось, учитывая, что он держал Терезу и Тимоти, когда те были малышами. Он облизнул пересохшие губы и постарался собраться, когда медсестре положила Ноа в его руки. Как будто этой нервозности и не было никогда, и Гэвин успокоился, едва отражение Эмили взглянуло на него в синих глазах его сына. С совершенным трепетом Гэвин изучал личико Ноа, и разум запечатлел в памяти каждую секунду. Гэвин сглотнул и осторожно коснулся пальцами крошечной пуговки носика Ноа, усмехнувшись, когда его сын зевнул.
–Малыш, думаешь, ты устал? – спросил Гэвин, ласково целуя того в щечку. – Скажи это своей мамочке. Ты там заставил её стать немножко психованной. Она напугала меня, и я даже подумывал спрятаться.
Сердце Эмили заполнилось легкостью и естественной любовью Гэвина. Хотя, она не была удивлена. Улыбаясь, Эмили любовалась, с какой гордостью Гэвин сюсюкается с их сыном. Крепко держа Ноа, Гэвин поднес его к Эмили. Склонившись к её измученному телу, он поднес Ноа к её губам, позволяя вдохнуть его запах и поцеловать в лобик. Его гладкая кожа – словно небо. Больше никаких кошмаров; ее сын стал сном наяву. Она вздохнула, чувствуя как глубоко в душе оседает довольство.
– Он красивый, – прошептала она, слезы скатились из глаз. Кончики ее пальцев обожгло потребностью коснуться его. – Боже мой, он такой красивый, Гэвин.
Гэвин нежно и медленно её поцеловал.
– Прямо как его мама, – он смотрел в её полные слез глаза, и его дыхание перехватило от выражения истинного счастья на её лице. – Спасибо. Ты подарила мне самый величайший подарок из всех, что женщина может подарить мужчине. Из всех. Ничто не может быть важнее. – он снова поцеловал её; его голос был, словно ласковое прикосновение. – Не думал, что такое возможно, но сейчас я люблю тебя еще больше, чем прежде. Ты перевернула весь мой мир, Эмили Купер.
По щекам струились слезы счастья, когда Эмили любовалась мужчинами, укравшими её дыхание, сердце и душу, когда она впервые их увидела. И хотя дорогу, по которой шли они с Гэвином наполняло хорошее, плохое и ужасное, она никогда не стала бы ничего менять, потому что каждый шаг приближал их к этому прекрасному моменту. В эти минуты, летом, когда её жизнь полностью изменилась навсегда, когда началось её будущее, Эмили поняла, что получила величайший подарок всех времен.
Теперь… Она, наконец, могла дышать.
Глава 20
Приятный конец и новое начало
Утренний солнечный свет танцевал на лице Ноа в то время как Эмили рассматривала его сонные глазки. После кормления и хорошей, душевной отрыжки он выглядел блаженно довольным. Лёжа на боку с ним, прижимающимся к ней, Эмили кончиками пальцев провела по его шелковистым, мягкого каштанового оттенка волосикам. Улыбнулась, когда он пошевелился от её прикосновения, и тепло прошло по позвоночнику Эмили и поселилось в сердце в то время как она продолжила глазами впитывать образ её драгоценного ангелочка.
Прислонившись к его пухлой щечке, Эмили вдохнула его, желая выжечь в памяти его потрясающий аромат. Он пах сладко, как цветы, но при этом было что-то и однозначно свое собственное. Эмили улыбнулась в его кожу, прижимая к себе поближе. Поднесла к его ладошке свой мизинец, и душа взорвалась восторгом, когда он обхватил его пальчиками. Первые пару дней с ним дома были одновременно самыми утомительными и прекрасными в её жизни. И говорить не стоит, что она до безумия влюбилась в Ноа, и вошла в роль мамочки легче, чем того ожидала. Она не только не уронила его, и была чертовски уверена, что никогда не уронит, но и проблем с присыпками тоже не возникло. Пока Эмили наблюдала за тем, как её первый драгоценный подарок мирно засыпает, второй подарок забрался на кровать с привычной для него лучезарной улыбкой.
– Он в отключке, – прошептал Гэвин. Забрался под одеяло к Ноа и Эмили, заключив малыша между ними. Вздернув бровь, он заулыбался еще шире. – Ему скоро понадобится какое-то занятие. Я устал от его лени.
Эмили засияла, вырисовывая круги вокруг крошечной линии ротика Ноа.
– Я знаю, хорошо? Я думала, у него будет хорошая трудовая дисциплина. Но это? Это просто забавно.
Усмехнувшись, Гэвин провел рукой по щеке Эмили.
– Как ты себя чувствуешь?
Эмили прижалась щекой к его ладони, утопая в его тепле.
– Превосходно. – И это была правда. Швы на животе всё ещё болели, но она не зацикливалась на этом физически или эмоционально, хоть это и казалось вечностью. – Как ты себя ощущаешь?
– Как король, – прошептал Гэвин, осторожно потянувшись через Ноа. Он запечатлел на губах Эмили мягкий поцелуй, и сердце от понимания наполнилось радостью. – Я в своем замке с моей королевой и моим принцем. У меня, честно, есть всё. – Гэвин заглянул в её глаза, и ее дыхание, как всегда, участилось. – Спасибо тебе.
От чего-то, что начиналось так неловко, так абсолютно неправильно во стольких деталях, Эмили никак не могла поверить в то, где они в итоге с Гэвином оказались. Желудок ухнул, переполненный любовью к двум мужчинам её жизни. К двум её спасителям.
– Спасибо тебе, – она поцеловала его снова, погружаясь в ощущение губ, которые всегда любила. – И благодарю за завтрак. Со временем я научусь готовить что-то, помимо подгорелых кастрюль и замороженных обедов.
На лице Гэвина появилась самоуверенная улыбка, и Эмили уже приготовилась к его острому замечанию, которое последует совершенно точно.
– Нет нужды. Мы прекрасно выживем на голом натрии и подгорелых мясных рулетах. – Эмили закатила глаза, и Гэвин усмехнулся. – И как я мог забыть о твоих фирменных макаронах быстрого приготовления с сыром?
– Смотри и увидишь, – заключила, в шутку стукнув его по руке. – Возьму кулинарные уроки и выбью из твоей памяти заурядную лазанью твоей мамы.
Гэвин скептически вздернул бровь, ухмылка превратилась в полномасштабную улыбку:
– Заурядную? С удовольствием посмотрю, как ты попытаешься её побить.
Эмили осторожно сползла с кровати и встала, уперев руки в бока:
– Это что вызов, Блейк?
– Самый большой в твоей жизни, сладкая. – Гэвин поднял спящего Ноа, устраивая его на свое груди. Посмотрел на свой маленький комочек. – Твоя мамочка серьезно сбрендила, ребёнок. Думает, что научиться кормить нас с тобой лучше, чем может твоя бабушка.
Эмили выпучила глаза, явно рассердившись:
– Боже мой. Раз так, всё что ты увидишь от меня – это макароны с сыром. – улыбнувшись, она ткнула пальцем в сторону Гэвина. – Ноа будет хорошо питаться, но ты? Нет, не ты. Подгоревшие мясные рулеты до конца жизни. Надейся на счастье. – Гэвин гортанно засмеялся, когда Эмили, откинув назад свои локоны, злобно сложила губки и послала ему совсем не любящий воздушный поцелуй. Гэвин был просто счастлив, что она не откусила ему палец. – Мне нужно собраться прежде, чем все будут здесь. В холодильнике есть холодный хрустящий подгоревший мясной рулет, если ты голоден. – На такой ноте она скрылась в ванной комнате.
– Ты ведь знаешь, что делает со мной злючка Эмили, – крикнул Гэвин, смеясь и похлопывая Ноа по спинке.
Несмотря на приглушенность из-за закрытой двери, её слова прозвучали громко, как раз в тот момент, когда прозвенел дверной звонок:
– Хорошо. Надеюсь, твой стояк посинеет.
– Ауч, – держа на руках полусонного Ноа, Гэвин встал и направился в холл. – Она ненормальная, приятель. – Перед тем как открыть дверь, Гэвин поцеловал сына. – Но у неё волшебная сила. Каким-то образом, она заставит тебя выплясывать вокруг неё, как полного дурака.
– Дай мне его, – завизжала Оливия, как только он открыл дверь. С широко распростертыми руками, она улыбалась и заметно волновалась.
– Что? – усмехнувшись, спросил Гэвин и покачал головой. – А я больше ничего не стою?
Тревор хлопнул Гэвина по плечу:
– Ты официально превратился в Эла Банди из «Женаты… с детьми». Привыкай, братишка.
Колтон прыснул со смеху, проталкиваясь в пентхаус:
– Вынужден с ним согласиться.
С очевидно взволнованным выражением лица, Лилиан быстро чмокнула Гэвина в щеку, забирая Ноа из его рук.
– Конечно, ты по-прежнему чего-то стоишь, дорогой. – Она прижала своего внука и обрушилась на него с поцелуями. Полными радости глазами посмотрела на Оливию: – У бабушки приоритет, Лив. Прости.
Гэвин засмеялся при виде нахмурившейся Оливии, когда его мама протанцевала к дивану. Продолжила в типичной бабушкиной манере неустанно осыпать поцелуями новое пополнение семьи.
Оливия вздохнула, но это не остановило её от того, чтобы взять Терезу с Тимоти за руки и устроиться на диване рядом с Лилиан. При нормальных обстоятельствах Гэвин подумал бы, что его мать могла воспринять близость Оливии, как нарушение её личного пространства. Как бы то ни было, обе женщины были слишком заняты, воркуя над Ноа, чтобы заметить.
Поставив на стойку огромный серебряный поднос с едой, Мелани обняла Гэвина.
– Оу. Я всё ещё люблю тебя.
– Спасибо, Мел, – сказал Гэвин, едва она присоединилась к охающим и ахающим над малышом членам семьи на диване. С одолевшим его любопытством, Гэвин приподнял ткань, закрывавшую поднос. Взгляд натолкнулся на мамину лазанью.
Вне всяких сомнений, Эмили взорвется при виде этого.
– Мамина лизанья, – задумчиво произнес Чэд, нависая над подносом. – Она приготовила её для меня на наше третье свидание, именно тогда я в неё и влюбился.
Гэвин усмехнулся, проводя рукой по волосам:
– Вы меня разыгрываете?
– Должен признаться, это закрепило наш союз. – Горделиво улыбнулся Чэд. – Пойду, займусь всякими дедушкиными штучками с моей любимой создательницей лазаний.
Гэвин усмехнулся, наблюдая за тем, как его отец подходит к дивану. Скрестив руки, Гэвин облокотился на стойку, восхищаясь тем, как все пускают слюнки от Ноа. Гэвин наслаждался, чувствуя, как по телу растекается тепло. Отец был прав. Самое важное – это Эмили.
– Где твоя вторая половина? – спросил Колтон, выдвигая стул рядом с Тревором. – И как она себя чувствует?
– Она в душе, – ответил Гэвин. – И вроде бы хорошо себя чувствует.
– И что ты чувствуешь по поводу того, что она заставила меня поехать сегодня вместе с тобой? – сострил Тревор, снимая очки. Смотря на Гэвина, протер их краем кофты. – Я вроде как буду твоим телохранителем, если это дерьмо выйдет из-под контроля.
Гэвин вздернул бровь, найдя ситуацию просто смешной:
– Не заносись, братишка. Беру тебя только потому, что Эмили настояла. Ты мне там не нужен. Если что, Диллану крупно повезет, что ты поехал со мной. – Он подошел к холодильнику и достал оттуда бутылку воды. Сделав глоток, покачал головой. – Если он перейдет черту, ни ты, ни кто-либо еще не сможете остановить меня от завершения того, что я начал месяц назад.
– Будь осторожен, приятель, – произнес Колтон, взмахом головы указав на Ноа. – Помни об этом, если Мудак нажмет не ту кнопку. Диллан никогда не стоил того, чтобы из-за него садиться в тюрьму.
Взгляд Гэвина остановился на Ноа. Вне всяких сомнений, замечание Колтона было справедливым. Гэвин начал уже думать, что желание Эмили поручить их адвокатам послать от их имени письмо Диллану с тем чтобы сообщить, что Гэвин является отцом, было хорошей идеей. Изначально он и сам планировал ограничиться телефонным звонком. Хотя он звонил Диллану и сделал это только для того, чтобы соврать насчёт следующей консультации у врача Эмили. Но что-то глубоко внутри Гэвина хотело, нет, нуждалось в том, чтобы видеть лицо Диллана, когда он услышит новости. Оно просило мести за всё, через что Диллан заставил их пройти. Настало время расплаты, и Гэвин хотел получить долбанный чек.
С этим он направился в спальню проверить, готова ли Эмили. Зашел и застал её в ванной, занятой сушкой волос. Долгое время он смотрел на неё, почти пожалев о том, что идет против её желаний, но это длилось всего секунду. Картинки ада, через который она прошла с Дилланом, мелькнули в голове, отпуская чувство вины за то, что Гэвин поступает по-своему.
Сделав глубокий вдох, Гэвин зашел в ванную и остановился позади Эмили. Глядя на её прелестное отражение, обвил руками её талию и положил подбородок ей на плечо.
– Я готов ехать, – прошептал, ненавидя взгляд её глаз. Эмили смотрела на него в зеркале, её невысказанные слова рвали его на части, но он не смог бы остановиться, даже если б захотел. – Всё будет нормально, Эмили. Я должен это сделать. Для себя. Как мужчина. Должен.
Эмили не собиралась больше спорить по этому поводу. Она провела последние несколько дней, пытаясь убедить его, что встреча с Дилланом лицом к лицу, чтобы сообщить ему новости, только ухудшит и без того сумасшедшую ситуацию. Несмотря на то, что она никогда так и не понимала его аргументы полностью, Эмили знала, что должна принять решение Гэвина. Она кивнула, закрывая глаза, когда Гэвин уткнулся лицом в изгиб её шеи. Не сказав ни слова, наблюдала, как он выходит из ванной. Теперь Эмили должна убедить себя в том, что все пройдет хорошо.
– Так я должен это воспринимать как затишье перед бурей?
Гэвин перевел взгляд с мерцающих красным кнопок дисплея лифта на Тревора:
– Что заставило тебя так подумать?
Тревор пожал плечами:
– Ты слишком спокоен. Это пугает меня до чертиков. Никогда не видел тебя таким.
– Я не могу быть расслабленным? – спросив, Гэвин повел бровью. – Это такое новое правило?
– Не таким расслабленным, пижон. – Тревор пробежал рукой по волосам. – Взгляни на себя.
Руки в карманах, вальяжно прислонившись к стене, Гэвин усмехнулся. Нервозность Тревора ему казалась забавной.
– Думаешь, я побью его?
– Думаю, ты собираешься выкинуть с ним один из номеров, да.
– Верно, – усмехнулся Гэвин. – Этот номер называется «Выкуси Диллан, я отец».
Прежде чем Тревор успел моргнуть, двери лифта открылись. С самоуверенной улыбкой Гэвин вышел, глазами сканируя толпу снующих брокеров. Он проигнорировал не только взгляды коллег Диллана, но и его секретаршу. Когда у неё отвисла челюсть, ему стало смешно уже во второй раз меньше чем за две минуты.
– Гэвин! – вскрикнула она, вскочив с кресла. Балансируя на высоченных шпильках, беспорядочно дыша, она приблизилась к нему. – Ты не можешь зайти туда.
Гэвина накрыл рукой её плечо, улыбка смягчила его лицо.
– Привет, Кимберли. Как поживаешь?
– Хорошо, Гэвин, – она вздохнула, заговорив не меньше, чем умоляющим тоном. – Пожалуйста, не делай этого со мной. Мне было велено вызвать копов, если ты когда-нибудь снова здесь появишься.
Теперь наступила очередь Тревора накрыть рукой её плечико:
– Привет, Кимберли. Как поживаешь?
Она закатила глаза:
– Привет, Тревор. Я в порядке.
– Ты не станешь звонить копам из-за Гэвина. – Она снова закатила глаза, и Тревор улыбнулся. – Знаешь, откуда знаю, что ты этого не сделаешь?
Уперев руки в бедра, спросила:
– И откуда ты знаешь, что я не натравлю на Гэвина копов, Тревор?
– Потому что одна птичка из этого офиса принесла на хвосте однажды, что Диллан не только… тебя ублажает в своей постели, он ублажает ещё и Присциллу Гарри из «Шеллэ Инвестментс» на семнадцатом этаже. Она также упомянула, что не так уж ему нравится тот костюм русалки, что ты надеваешь для него, как ты думаешь. – Как только Кимберли сузила глаза, горящие, словно угли, Тревор лениво пожал плечами. – Я ошибусь, если скажу, что ты, возможно, хочешь, чтобы Гэвин зашел в кабинет Диллана прямо сейчас?
Кимберли повернулась к Гэвину и сказала закипавшим голосом:
– У вас пять минут.
– Ни минутой дольше, – ответил Гэвина гладким, как шелк голосом, чувствуя жалось к девочке. Перевел взгляд голубых глаз на Тревора. – Почему бы тебе не занять Кимберли, пока я разбираюсь с делами? Она выглядит так, будто нуждается в утешении.
Тревор кивнул, и Гэвин развернулся, направляясь прямо в кабинет Диллана. Не утруждаясь тем, чтобы взглянуть, где именно находится кретин, Гэвин взялся за ручку и распахнул дверь. Была только одна вещь, которую он сделал так же, как в прошлый раз. Он удостоверился в том, чтобы дверь была заперта.
Да начнется, мать вашу, второй тайм игры.
Диллан, выпучив глаза, вскочил.
Шок и нервозность на его лице заставили Гэвина взорваться хохотом:
– Тормози, тормози! – Гэвин поднял руки в притворной капитуляции. – А ты немного удивлен, как я погляжу.
– Иди на хер, Блейк. Ты не можешь вот так врываться сюда, – крикнул Диллан, язык его тела говорил о том, что он готов к борьбе. – Ты должен был позвонить насчет следующей консультации Эмили у врача. Таким было долбанное соглашение, когда ты оставил сообщение о том, что она не сможет посетить последнее.
Легкое напряжение прошло по нервам Гэвина, когда он подошел ближе к Диллану.
– Успокойся уже блять. – Он достал маленький синий конверт и бросил его на стол Диллана. Слегка улыбаясь, Гэвин видел, как замерла на телефоне рука Диллана. Вне всяких сомнений, он готов был поднять трубку. – Я пришел сюда не для того, чтобы физически бить тебя, Диллан, – продолжил Гэвин, стараясь сдержать улыбку. – Сегодня я посыльный с… хорошей новостью. Эмили больше не нужны консультации врача. – Гэвин остановился, улыбка стала ещё шире. – Ну, не дородовые консультации.
Всё ещё готовый звать на помощь, Диллан, с полным замешательства взглядом, протянул руку и взял каточку ко дню рождения. Гэвин не был уверен, как долго Диллан рассматривал карточку, полную плюшевых мишек, с выделенной строчкой о том, что 5 июля Ноа появился на свет, но почему-то Гэвин не испытывал той радости, на которую рассчитывал от этой картины.
– У Эмили родился малыш? – спросил Диллан, на лице читалось недоумение. – Это, блять, было больше недели назад. Почему я узнаю об этом только сейчас? – смяв карточку, он выкинул её в мусорное ведро. Улыбаясь, он обошел стол и направился к Гэвину. Она были меньше, чем в шаге друг от друга, когда Диллан заговорил снова холодным, как зимнее утро, голосом. – Это к лучшему. Просто скажи, куда мне прийти и что нужно сделать, чтобы доказать, что я отец этого ребёнка.
Ничего не говоря, Гэвин не был уверен, сколько времени он смотрел в безжизненные темные глаза Диллана. Глаза человека, который когда-то казался другом, приятелем. Глаза человека, сделавшего больно женщине, которую Гэвин любит, боготворит и жить без которой не может. Вторая половинка его души. Именно в этот момент Гэвин осознал, что не только впустую тратит кислород, но и впустую тратит драгоценное время, стоя перед самым низким человеком из всех, что когда-либо видел мир. Война окончена, и Гэвин знал, что выиграл больше, чем Диллану когда-нибудь посчастливится испытать. Меч брошен, и больше не нуждаясь в том, чтобы видеть реакцию Диллана, и ощущая себя идиотом, оставившим Эмили и Ноа, Гэвин протянул ему конверт с результатами теста на отцовство. Замешательство на лице Диллана было последним, что Гэвин видел перед тем, как развернуться и просто выйти из кабинета. Звук открываемого Дилланом конверта был последним, что слышал Гэвин, уходя из жизни Диллана навсегда.
Глава 21
Прошлое, настоящее и захватывающее будущее
Время. Эмили ни разу после смерти мамы не смотрела на него так. Её восприятие того, что означает жизнь и что её могут забрать в одну секунду, навсегда изменилось при виде того, как гроб из вишневого дерева с её матерью опускался в сырую после дождя землю. С уходом мамы, исчезнувшей, словно мираж, время приобрело для Эмили новое значение.
Закрыв за собой дверь пентхауса, Эмили вдруг заинтересовалась, куда исчезли последние семь месяцев. Время ускользнуло, черная дыра засосала воспоминания, исчезнув за прекрасным образом Ноа. Как падающие в небе звезды, Ноа оставил красивый отпечаток на жизни Эмили в стольких волшебных моментах. Любящий взгляд Эмили остановился на Ноа, сидящем, как уже большой мальчик, которым он становился, как раз тогда, когда он своей крошечной ручкой потянулся к Гэвину. Выпустив пузырь слюнок, Ноа бросил кубик в голову Гэвина. Лежа на полу рядом с Ноа и сдерживая смех, Гэвин, повернувшись к Ноа, изобразил грусть.
Эмили хихикнула, и несколько любопытных мыслей пронеслось в голове. Первая: Гэвину повезло, что он надел свою бейсболку Янки. Вторая: Гэвину повезло еще больше, потому что алфавитный кубик был набит ватой. Третья: окруженный ворохом игрушек по всей гостиной, Гэвин, совершенно точно, выглядел очень съедобно, одетый в это ясное воскресное утро только в бейсболку Янки и в пижамные брюки. Да. И пусть время бежало быстрее, чем Эмили успевала моргнуть, быстрее, чем могла сделать следующий вдох, каждая секунда была изумительной, никак ни меньше.
– Смотри-ка, кто дома, – произнес Гэвин, перемещаясь с пола на диван. Улыбнулся Эмили, поправляя бейсболку. – И она принесла нам подарки. Нас покормят, Мамочка?
Улыбнувшись Ноа и Гэвину, Эмили водрузила на стойку два бумажных пакета с продуктами.
– Как сказать, – она достала буханку ржаного хлеба. – Бельё сложено?
Гэвин вздернул бровь:
– Мой брат был прав. Одомашнила меня невероятно.
– Буду считать это «да», – закинув в холодильник пучок салата, она положила руки на бёдра. – И не ври. Ты любишь быть домашним.
Гэвин только улыбнулся, потянувшись за газетой на столе:
– Да, босс. Если честно, Ноа сложил целую груду. – Он раскрыл газету, его сияющий взгляд голубых глаз выглядывал из-за спортивного отдела. – Но у нас было мужское голосование. И у нас соглашение: мы оба устали складывать белье. Мы хотим вернуть домработницу. – Просияв улыбкой с ямочками, Гэвин посмотрел на Ноа. – Верно, приятель?
С музыкальным клоуном-погремушкой в одной руке и с другой рукой во рту, Ноа согласно кивнул.
– Это мой мальчик, – засмеялся Гэвин, переводя взгляд на Эмили. – Видишь? Ты в меньшинстве, куколка. Мы выиграли. Я позвоню Лесли и верну её на полный рабочий день. Вопрос закрыт.
Челюсть отвисла, Эмили хихикнула:
– Очевидно же, это тайный сговор. Вполне достаточно и того, что ты одеваешь Ноа в ползунки Янки. Теперь ты настраиваешь его против меня? Дьявол. Дьявол в чистом виде.
Гэвин загоготал, как маньяк, а потом перешел к бизнес-разделу газеты. Улыбнулся той самой улыбкой, что покорила её в их первую встречу.
– Ну привет. Ты уже давно знаешь об этом, – заметил он, пожав плечами и подмигнув. – И ты любишь каждый дьявольский дюйм меня.
Качая головой, Эмили продолжила распаковывать продукты. Всей душой она была с ним согласна. Вне всяких сомнений, она всю жизнь будет любить каждый его дьявольский и недьявольский дюйм.
– Эмили, – позвал Гэвин, отрывая её от кулинарного журнала. На кассе её привлек рецепт цыпленка в сливочном соусе. В отличие от двух предыдущих раз, Эмили была настроена этим вечером не травить Гэвина едой. – Что у Ноа в руках?
Эмили повернулась, стараясь присмотреться с другого конца комнаты.
– Не знаю. Кубик?
– Можешь забрать у него? – он взглянул поверх газеты. – Он тащит всё в рот.
Эмили нахмурилась:
– Гэвин, у него зубки режутся. Он бы сгрыз и мою туфлю, если бы я дала.
– Знаю, – ответил Гэвин, прочистив горло. – Но я не хочу, чтобы он жевал этот кубик. – он улыбнулся, и глаза зажглись весельем. – Или твои туфли заодно. Можешь просто забрать её у него? Она может быть… грязной.
Склонив голову, она опустила плечи и закатила глаза:
– Первое: ты маньяк чистоты. Второе: я лучше дам ему жевать мои туфли, чем твои. Третье: ты прямо там. Вот сам и забери, псих.
– Псих? – спросил, усмехнувшись, Гэвин. Молчал с секунду, явно впечатленный своим новым именем. – У меня спина болит. Ты отбери.
– Да, ненормальный, – улыбаясь, вздохнула Эмили и положила журнал на стол. – Просто пытаешься развести меня на ещё один массаж. – Она обошла стойку, на все сто обвиняя себя в навязчивой идеи, это всё её массажный потворщик виноват. Разувшись, ступила на пуховое одеяло, на котором играл Ноа.
Хотя то, что он жевал и было квадратным, это явно не было кубиком. Нет. Даже близко не было. Эмили перевела взгляд на Гэвина, сияющего искренней улыбкой, и снова посмотрела на черную бархатную коробочку, в которую Ноа задумчиво впивался новым прорезавшимся зубиком. Прежде чем Эмили смогла моргнуть или сделать такой необходимый вдох, Гэвин соскользнул с дивана, устраиваясь, скрестив ноги, на одеяле. Посадив Ноа к себе на колено, он отодвинул назад свою бейсболку Янки и взял из рук Ноа коробочку, заменив её тоненькой книжкой, заглянув в немигающие зеленые глаза Эмили.
– Давай, присядь с нами, – ласково позвал Гэвин. – У нас тут для тебя кое-что есть.
Эмили сглотнула, в горле вдруг пересохло. Дрожа, она опустилась на одеяло, скрестив ноги, напротив Гэвина. Касаясь его коленями, смотрела на его ленивую улыбку, и сердце пустилось вскачь, когда он наклонился поцеловать её. Гэвин целовал её медленно до тех пор, пока Ноа не начал выказывать свое недовольство, мечась между ними. Отстранившись, Эмили нервно хихикнула и провела рукой по кудряшкам Ноа.
– Он просто ревнует, – прошептал Гэвин, чмокнув Ноа в головку. Перевел взгляд обратно на Эмили, и теперь пришла очередь Гэвина сглотнуть. Второй раз в жизни он собирался сделать женщине предложение. Только впервые тень сомнения не прошила его тело. Гэвин знал, она единственная создана для него. Трясущейся рукой коснулся лица Эмили, сердце неистово билось.
– Я люблю тебя, Эмили. Ты всегда будешь моим лучшим другом. Всегда будешь моей… Молли. – Глядя в её глаза, он наклонился и ласково коснулся поцелуем её дрожащих губ. – Ты мама моего ребёнка. Вы с Ноа принесли краски в мою пустоту, свет в мою мрачную жизнь. – Подушечкой большого пальца он стер со щеки Эмили теплую слезинку и сделал глубокий вдох. – Давай нарисуем полную картину, зажжем в небе свет, конфетка. Люблю вас обоих больше, чем что бы то ни было. – когда Гэвин вздернул бровь, его сексуальная ухмылка выгодно подчеркивала изящные черты лица. – Помнишь? Ты «сделала» конфеты ко дню Святого Валентина. – Шмыгая носом, Эмили хихикнула.
Гэвин улыбнулся, но быстро стал серьезным и перешел на ласковый шепот:
– Я верю в вечность, и это то, где мы с тобой. Мы определяем бесконечность. Это может прозвучать глупо, но ты заставила меня пойти туда. Ты подарила мне бабочек, Эмили Купер. Я никогда прежде такого не испытывал, и не собираюсь позволить этому исчезнуть. Никогда. Однажды я попросил тебя остаться со мной на ночь, и ты осталась. Сейчас… Я прошу тебя о большем сроке. Пройди со мной остаток пути до того места, где мы с тобой старые, сидим в наших креслах-качалках и наблюдаем за нашими прелестными внуками, играющими во дворе. Я видел этот мир больше миллиона раз, но никогда не видел его с тобой, находящейся рядом со мной. Я хочу, чтобы ты – нет, мне нужно – чтобы ты стала моей женой. Мне нужно просыпаться каждое утро, понимая, что ты миссис Эмили Митчелл Блейк. – Он остановился на секунду, и Эмили увидела, как затуманился его взгляд. – Пожалуйста. Сделай этот последний шаг со мной. – Гэвин щелкнул, открывая обе стороны коробочки. Вплетенный в аккуратное классическое колечко Гарри Винстона круглый сверкающий бриллиант, расположившийся на платиновой основе, был обвит другими более маленькими бриллиантами.
Из легких Эмили испарился весь воздух. Она замерла от торжественности его слов, и только сердце, переполненное эмоциями, взволнованно стучало. Заявление Гэвина звучало в ушах, любовная мелодия вибрировала внутри.
– Я люблю тебя, – сказала она, и глаза наполнились счастливыми слезами. Обвила рукой шею Гэвина и подтолкнула его к своим губам. – И да, я пройду каждый последний шаг вместе с тобой, Гэвин.
– Да? – спросил он с улыбкой между поцелуями. И снова недовольно завопил Ноа, пытаясь вывернуться из рук Гэвина, и начал бессильно барахтаться короткими ножками. – Ты станешь моей женой?
– Да. Я буду твоей женой, – заплакала Эмили, забирая Ноа к себе на колени. Он успокоился, когда Эмили протянула ему бутылочку, его маленькое тельце тут же довольно расслабилось. Руки и ноги Эмили ослабли, когда Гэвин, взяв её руку, надел на палец обручальное кольцо. В душе потеплело от всего того, что оно собой олицетворяло.
– Спасибо тебе, – прошептала, глядя в глаза Гэвина. – У меня нет слов, которыми можно было бы описать то, что ты делаешь для меня каждый день. – Их действительно не было. Он нашел её сломленной, захлёбывающейся в пустоте. Он залатал её сердце, перевязал душу одним своим присутствием. И вместе с тем показал, что значит истинная любовь. Он – словно сон. И единственное, что ей оставалось – молиться, чтобы она никогда не просыпалась из этого счастья. Его счастья. Гэвин обрушился на её губы с ещё более пьянящими поцелуями, едва она провела рукой по его обнаженной груди. Время – существенный фактор, но теперь оно всегда будет наполнено всем, что Эмили когда-либо могла представить, всем, на что когда-либо могла надеяться.
– Ты уже произнесла то единственное слово, которое мне необходимо было услышать, – ласково сказал Гэвин. Он снова поцеловал её, зарываясь пальцами в её волосы. – Теперь тебе нужно встать и пойти собраться. Там на постели тебя ждет подарок.
– Собраться? – спросила она. Положила спящего Ноа на пуховое одеяло. И, улыбаясь, смотрела на него с секунду, наслаждаясь его крохотным уставшим тельцем. – Куда мы идём?
Гэвин поднялся, утягивая Эмили за собой. Потянулся, и тут же его сильная, крепкая фигура привлекла внимание Эмили. Она закусила губу, окидывая взглядом его золотистого цвета кожу, желая последовать за потрясающим драконом, уходящим вниз под его пижамные брюки. Хотя он весь великолепен. У каждой её клеточки есть целая жизнь, чтобы боготворить это красивейшее искусство на необыкновенном теле её жениха.
– Я веду тебя праздновать, – он наклонился к её ушку, проводя языком вдоль мочки. Толпы мурашек прошибли кожу Эмили. Он поцеловал её в губы один последний потрясающий раз, ласково и нежно. Гэвин сделал шаг назад, оставив её тело изнывать от его отсутствия. – Оливия будет здесь минут через пятнадцать, чтобы присмотреть за Ноа. Я собираюсь побаловать свою даму сегодня. – Глядя на неё, Гэвин жестом головы указал в сторону их спальни. – Вперёд. Скоро увидимся, будущая миссис Блейк.
У Гэвина всегда был талант к сладким речам, но эти особенные слова стекали с его языка, словно шоколад. Затаив дыхание, Эмили кивнула и направилась по коридору, в голове всё плыло от радости, волнения и любви.
Зайдя в спальню, взгляд Эмили упал на широкую прямоугольную коробку, лежавшую на кровати и перевязанную красным бантом. Эмили стало интересно, что стопроцентный всезнайка и любовь всей её жизни для неё приготовил. В голову пришёл отвратительный спортивный костюм Янки розового цвета, но поскольку он сказал, они будут праздновать, подумала, что, возможно, он отказался от этой затеи. Спустя секунду раздумий она так и не раскусила его. Он любил оставлять на вещах свой знак. Эмили опустилась на постель, потянувшись к коробке, ее любопытство просто разрывало. Стащив бант, подняла крышку. Смешок сорвался с губ при виде серебристо-голубой с белым оберточной бумаги Янки, закрывавшей то, что считалось подарком для неё. Покачала головой, молясь, чтобы он не заставил её провести ночь на улицах города, одетой в оранжево-черный прикид фанатов его любимой команды. Руки так и чесались всё выяснить, и она разорвала бумагу со скоростью ракеты. Выдохнув, отчасти от облегчения, она поняла, её муж не собирался так поступать.
Нет. Вместо этого он выбрал для неё черное с блестящим отливом шелковое платье-халат, на одном плечике и с изящным кружевом над и под линией груди. Встав, Эмили приложила к груди захватывающее дух коктейльное платье и посмотрела в зеркало. Заканчиваясь прямо над коленями, с потрясающими камнями, украшающими линию талии, это платье вне всяких сомнений будет акцентировать внимание на её новых изгибах молодой мамочки. В довершение к сюрпризу Гэвин выбрал пару туфель из коллекции последнего сезона Маноло Бланик с ремешками. Чувствуя легкое головокружение, Эмили развернулась, чтобы пойти собраться, и увидела Гэвина, вальяжно прислонившегося к дверному проему.
– Ты всё это время за мной подсматривал? – спросила Эмили, чувствуя, как щеки покрываются румянцем.
– Подсматривал и наслаждался каждой минутой. – Скрестив руки на груди, он подарил ей ленивую улыбку. – Ну как, я преуспел?
Эмили прошла по спальне, упиваясь точеными чертами его лица. Запустила пальчики в его мягкие темные волосы и потянула к себе для поцелуя.
– Ты хоть когда-нибудь не преуспевал?
– М-м-м, – усмехнулся, проводя губами вдоль её скулы. – Теперь, когда ты это заметила, полагаю, я всегда на высшем уровне.
Эмили хихикнула, зарываясь носиком в его обнаженную грудь:
– Такой самоуверенный.
– Ага.
– Что ж, мистер Самоуверенность, и где же теперь наш ребёнок?
– Заснул в своей кроватке. – Он повел бровью, глядя на неё. – Теперь поцелуй меня за хороший отцовский поступок.
Не медля, Эмили сделала то, о чём он просил. Прежде чем она смогла помучить его губы с той силой, о которой кричало всё тело, раздался звонок в дверь.
– Оливия, – выдохнула Эмили, пытаясь совладать с собой и отступая назад.
– Идеально и совершенно не вовремя, – вздохнул Гэвин, разворачиваясь в сторону коридора. – Ты собирайся, а я открою дверь. Сразу после того как… успокоюсь.
Возбудившись, Гэвин старался подумать о чем угодно, чтобы отвлечься от мыслей об изумительных губах Эмили. Как бы то ни было, это не работало. Открывая дверь, он надеялся, что Оливия не заметит очень оживленную и полную энтузиазма реакцию на прикосновения Эмили.
– Эй-й, – практически заверещала Оливия, проскользнув в пентхаус. – Где мой крестник?
Пробежав рукой по волосам, Гэвин улыбнулся и закрыл дверь:
– Он спит.
– Ой, да хватит уже, – нахмурилась она, бросая свою сумочку на столик при входе. Продолжая дуться, прошла в гостиную и раздраженно плюхнулась на диван. – Каждый раз, как я появляюсь, он спит.
Глядя на неё смущенно и вместе с тем озорно, Гэвин покачал головой:
– Лив, это то, что малыши делают лучше всего. Они спят. – Она закатила глаза столь же драматично, как Сара Бернар. Гэвин опустился в мягкое кожаное кресло с подголовником. – Тебе не интересно, согласилась ли Эмили выйти за меня? Удивлен, что ты не спросила об этом в первую очередь.
Оливия снова закатила глаза:
– Пф-ф. Я не задаю вопросов, ответы на которые мне уже известны. Она никоим образом не могла отказаться, а если бы отказалась, я бы отшлепала её по заднице, скрутила и похитила бы для тебя, и на законном основании усыновила бы того замечательного малыша, который, кажется, впал в перманентное состояние спячки. Вы двое качаете его наркотой?
У Гэвина челюсть отпала, хотя он не был полностью уверен, отчего. Вещи, которые сказала Оливия, шокировали бы и серийного убийцу перед походом в газовую камеру.
Поднявшись на ноги, Оливия прикусила щеку, всем своим видом показывая, что находится в глубоких раздумьях.
– К разговору об обколотых спящих малышах: пойду разбужу его. Тётушке Лив просто необходимо немного любви Ноа.
Гэвин пожал плечами:
– Тебе решать. Предупреждаю тебя: не важно, насколько сильно ты ему нравишься, для него ты станешь самым худшим из всех зол, если посмеешь прервать его сон.
– Попытаю счастье, – съязвила Оливия, спеша в комнату Ноа.
Немного погодя Гэвин услышал вопли Ноа, наряду с Оливией, пытавшейся его успокоить. Гэвин усмехнулся и решил, что это идеальное время, чтобы собраться к ужину. Да, Оливия сама наслала на себя такое, и Гэвин был чертовски уверен – Ноа продемонстрирует свою чистейшую и бесконечную обиду.
– Так куда именно ты меня ведешь? – Эмили вглядывалась в обстановку, когда Гэвин замедлился на Таконик-Паркуэй. Несмотря на то, что в воздухе витал мартовский холод и деревья еще не зацвели, Эмили никогда не перестанет удивляться тому, как город, кажется, растворяется под силой восхитительной природной палитры. Линия яркого Манхэттенского горизонта исчезала, оставаясь вдали, и суровость перерастала в умиротворение. Обнимавшие дорогу горные валуны разительно отличались от сумасшедших джунглей, в которых они жили. Эта часть Нью-Йорка отчасти напоминала Эмили Колорадо. Такие разные, они всё же всегда хранили в себе теплоту дома.
– Сюрприз, – ответил Гэвин, включая правый поворотник. Заглянул в зеркало заднего вида, прежде чем съехать на обочину. Припарковался, улыбнулся, и, наклонившись, оставил на губах Эмили ласковый поцелуй. – Единственное, что тебе нужно, это завязать глаза. – Не сказав больше ни слова, он распахнул дверь и вышел из машины. Эмили непонимающе уставилась на его изящную решительную фигуру, подходящую к её стороне машины. Боже, он великолепно выглядел в своем английском черном костюме от Армани, хрустящей белоснежной рубашке и с непринужденно сексуальными «только что трахался» волосами. Он открыл дверь с её стороны и достал из заднего кармана брюк ранее упомянутую повязку на глаза. Взяв её за руку, помог Эмили выбраться из машины, и его улыбка игриво сочилась озорством. Он спрятал её в своих руках, закрывая от холода, из динамиков доносилась акустическая версия композиции «Find me» группы Boyce Avenue. Минуту он смотрел в её глаза, покачиваясь в такт музыке.
– Дежавю, – мечтательно произнесла Эмили. Она имела в виду последний раз, когда они вот так танцевали на обочине дороги в Мексике. – Вы очень привлекательны, мистер Блейк. – Гэвин лениво ей улыбнулся, и она вздернула бровь, пока ее непонимание росло с каждой секундой. – Что ты задумал?
Прежде чем она успела моргнуть, Гэвин накрыл её глаза шелковой повязкой. Прижался губами к её ушку. Тихий вздох вырвался у Эмили, когда Гэвин почти невесомо провел пальцами вдоль её скулы. Его голос звучал мягко, заставляя тепло растекаться по её коже:
– Мы сыграем в игру. И нет, это не двадцать вопросов, куколка.
– Нет? – выдохнула Эмили. Шум проносящихся мимо машин и мелодия красивой песни о любви от Boyce Avenue исчезли, едва пальцы Гэвина продолжили вести дорожку вдоль изгиба её шеи.
– Нет, – ответил он. – Эта игра взбудоражит все и каждое из пяти твоих чувств выше человеческого понимания. Зрение… – он прижал её ближе, так что Эмили почувствовала его крепкое возбуждение прямо напротив своего живота. – Я покажу тебе вещи, которых ты никогда прежде не видела. – Слегка стянув с её плеч серый шерстяной жакет, он прижался губами к ключице. Эмили дрожала, и толпы мурашек накрыли все тело. Каждая волосинка стояла дыбом. Спустя мгновение он снова прижался губами в её ушку, слегка прикусив мочку. Едва он провел своим теплым языком вдоль её бриллиантовых сережек, подаренных им на День Святого Валентина, Эмили была готова поклясться, что вот-вот растечется лужицей по гравию на обочине дороги.
– Слух… – Гэвин запустил пальцы в волосы, а всё её тело кричало об освобождении. – Тебе нравится чувствовать мое дыхание на своем ушке? – Эмили сглотнула и кивнула. Слова – вчерашний день, когда она тонет, падая в его прикосновения.
– Вкус… – О-о-о, он действительно медленно заводил её, мучительно медленно проводя языком по её раскрытым губам. – Я подсел на твой вкус, Эмили. Всегда был, и всегда буду. Но я хочу, чтобы ты точно также подсела на мой. – Он ненормальный? Он уже сделал её зависимой от всех его оттенков вкуса, и теперь у неё было чувство, что он сделает её полностью зависимой, вспоминая свой последний шаг.
– Запах… – он провел носом вдоль её волос, вниз к шее и вверх к раскрасневшейся щеке. Звук, как он вдыхал её аромат, послал чувство жгучего желания в её уже влажные трусики. – То, как пахнет каждая частичка твоего сладкого тела, заставит меня убить за него, если однажды его не окажется в моей власти. Оно мое. – Эмили с шумом выдохнула – его доминирующие интонации взбудоражили нервные окончания, о существовании которых она не подозревала.
– И последнее, но уж точно не менее важное – прикосновения… – Эмили слышала, как он сделал шаг назад. И тут же почувствовала нехватку его возбуждающего тепла. Она нуждалась в большем. Хотела больше. Молила о большем. Что он делает? Конечно же, он должен прикоснуться к ней. – Но, мисс Купер, – продолжил он, – в этом не так уж сложно разобраться. Мы прикоснемся, вдохнём, попробуем и увидим всё то, что каждый из нас может предложить таким образом, как не делали этого прежде.
От его слов перехватило дыхание, зрение исчезло под повязкой, а у Эмили было такое чувство, как будто она – сумасшедшая, у которой вот-вот случится приступ. К счастью, Гэвин удержал её и спас себя от затруднительной сцены, в которой она срывает повязку и калечит его до смерти. Хотя она была чертовски уверена, что он даже не подозревал об этом. Эмили почувствовала, как переплелись их пальцы, и он, осторожно доведя её до машины, помог сесть на её место. Звук захлопнувшейся дверцы заставил и без того нервничавшую Эмили подпрыгнуть в предвкушении. Звук его шагов по гравию заставил уже обострившиеся чувства Эмили сильно встревожиться. Как только он сел в машину, звук его дыхания заставил сердце биться быстрее.
Он завел двигатель, перекинул на её талию ремень безопасности и защелкнул его. Едва касаясь её кожи, начертил круги вокруг её недавно окольцованного пальчика. О да, он дразнил её, и делал это очень хорошо. Касание его руки на шее, легкое прикосновение к бедру, едва уловимое поглаживание её волос заставляли ее напряжение от тихого переходить к немыслимо бешеному. К тому времени как – если она правильно слышала – машина окончательно остановилась, Эмили была настолько сексуально напряжена, что осознавала – она вот-вот слетит с катушек.
Припарковавшись у кругового подъезда рядом с двухэтажным домом в средиземноморском стиле, который он, в соответствии с каждым советом Эмили, данным ею, не подозревая об этом, за последние семь месяцев, построил для них, трепетная улыбка коснулась губ Гэвина, когда он посмотрел на Эмили. Её грудь вздымалась и опускалась от поверхностного дыхания. Её образ рядом с ним, находящейся в неведении того, что он собирался показать, поднял его к небесам. Но его маленькая игра не закончится прямо сейчас. Нет. Он собирался растянуть момент настолько, насколько сможет. С нажатием кнопки плавно открылись витиеватые кованые железные ворота. Гэвин вышел из машины, и улыбка стала еще шире, когда он открыл пассажирскую дверь и помог своей незрячей будущей невесте встать на ноги.
– Где мы? – чувствуя руки, обвивающие сзади её талию, Эмили улыбнулась. – Прямо сейчас мне немного страшно.
Гэвин подтолкнул её к себе, заставив прижаться спиной к своей груди, и повел её вдоль разноцветной песчаной дорожки. Его сердце билось быстрее с их приближением к центральному входу.
– Ступенька, – прошептал он. Эмили делала так, как он говорил. – Еще одна, – она снова повиновалась. – И знаешь что?
– Снова ступенька? – спросила он, хихикнув.
– В точку, – ответил он.
Будучи уже на крыльце, Лесли, домохозяйка Гэвина, которая уже была нанята обратно на полный рабочий день, молчаливо поприветствовала их и открыла входную дверь. Кивнув, Гэвин одними губами сказал «спасибо» и смотрел, как она спустилась вниз и направилась вдоль дорожки к своей машине.
Зайдя в мраморный холл, Гэвин закрыл и запер дверь, снял с плеч Эмили жакет и ласково поцеловал в губы.
– Стой здесь. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Скрестив на груди руки, Эмили наклонила голову:
– Ты не можешь видеть мои глаза прямо сейчас, но я их закатила, всезнайка.
– Я и не сомневаюсь, что так и есть, – засмеялся Гэвин. Он подошел к каскадной формы лестнице и повесил свой пиджак и жакет Эмили на витиеватые резные перила вишневого цвета.
– Иди сюда,– усмехнулся он. – Мой голос приведет тебя.
– Ты меня разыгрываешь? – Эмили услышала эхо от своих слов в помещении. – Я собираюсь снять эту чертову повязку. – Прежде чем она смогла это сделать, звук быстрых, решительных шагов Гэвина разрезал воздух, вслед за этим она почувствовала, как его рука прижалась к изгибу её спины.
– Нет, – сказал Гэвин, потянув её в просторную пустую гостиную. По его просьбе Лесли оставила всё, о чем он просил, готовым и ожидающим их. – Повязка остается. У меня есть другая игра, в которую мы сыграем. После этого – и только если захочу – я сниму её. – Гэвин любил маленькие сексуальные надутые губки Эмили. Он встал перед ней на колени и положил руки на лодыжки. – Держись за мои плечи, для поддержки.
Учитывая то, что ей ничего не было видно, а тело было напряжено от его прикосновений, Эмили была более чем счастлива, когда руки нашли его волосы. Зарылась пальчиками в его пряди, губы изогнулись в улыбке:
– Не плечи, но и это подойдет. Мне потянуть их?
– Так же, как ты просишь меня тянуть твои, когда я позади тебя?
– Эм-м, хм-м, – замешкалась Эмили, поскольку так оно и было. Сжимая его волосы, чувствовала поцелуй на своем животе. Мурашки непроизвольно побежали по спине.
Гэвин снял с её ног туфли, скользя руками вверх к её бедрам. Эмили начала дрожать, заставив его захотеть оборвать эту маленькую игру и перейти прямо к делу, но он подождет. Следующий шаг – наибольшая часть его сюрприза. Гэвин встал, взял Эмили за руки и повел на широкий кремовый ковер из шерсти Альпаки, покрывающий все пространство комнаты.
– Где мы? – прошептала Эмили, чувствуя под ногами мягкий материал. – И что ты со мной делаешь?
Держа руки по-прежнему обернутыми вокруг неё, Гэвин опустился на ковёр и медленно потянул Эмили вниз на свои колени. Обернув её ноги вокруг своей талии, Гэвин, боролся за контроль, разглядывая потрясающие черные полоски пояса с подвязками, выглядывающие из-под её платья. Эмили едва слышно выдохнула, когда Гэвин в ленивом жесте обхватил пальцами её талию, притягивая ближе к себе.
– Прогуляемся по нашим воспоминаниям, – он ласково поцеловал её, всасывая нижнюю губу между своими зубами. – А когда закончим, отправимся в наше будущее. Гэвин потянулся за холщевой сумкой, доставая кусочки их прошлого. Первая частичка – ракушка, привезенная им из Мексики. Поднеся её к уху Эмили, собирался поощрить её слух. – Слышишь это?
– Да, – выдохнула Эмили, вслушиваясь в далекий океан. – Это ракушка?
– Ракушка. О чем она тебе напоминает? – спросил он, касаясь её губ своими.
Эмили старалась дышать, когда его вторая рука ласкала её спину.
– Напоминает о Хэмптонсе.
– Близко, – прошептал Гэвин, убирая раковину. – Это из нашего времени, проведенного в Мексике. Время, которое начиналось отвратительно, но закончилось очень хорошо. Не согласна?
Эмили улыбнулась, и воспоминания о сладко-горьком времени затопили сердце. В поисках его губ она наклонилась вперед и, почти попав в цель, поцеловала Гэвина в нос.
– Да, – она охватила руками его плечи. – Спасибо за это воспоминание.
– Спасибо за то, что поехала за мной, – тихо ответил он. Снова полез в сумку. Доставая арахисовую шелуху, Гэвин подумал, что вспомнить об этом ей будет немного сложнее. Поднес её к носу Эмили, испытывая её обоняние. – Вдохни.
Эмили вдохнула аромат арахиса:
– Арахисовое масло? – спросила, наморщив лоб. – М-м-м, я знаю, что мы любим использовать взбитые сливки, но не припоминаю арахисового масла, Блейк. Ты что, путаешь меня с другой женщиной?
Гэвин усмехнулся, накрывая свободной рукой заднюю часть её шеи. Притянул её лицо, оказываясь всего в дюйме от неё.
– Никогда. Но вы близки, мисс Купер, в скором времени миссис Блейк. Я бы съел с твоего тела всё тебе известное. У тебя есть мое обещание использовать тебя в качестве сэндвича с арахисовым маслом и желе.
Эмили улыбнулась:
– Откуда это?
– Черт бы тебя подрал, женщина. – засмеялся Гэвин. – Может это поможет. – Он запустил шелухой ей в волосы.
Эмили отпрянула:
– Ты только что бросил что-то мне в волосы?
– Ага. И что ты сделаешь? – Гэвину хотелось бы, чтобы Эмили увидела его хитрую улыбку, когда он расставил руки на ковре позади себя. – Моя игра. Мои правила. Смирись с этим.
– С ума сошел, – хихикнув, заключила Эмили. Найдя, где запуталась шелуха, на ощупь вытащила её из своих волос и наугад запустила её туда, где, как надеялась, находилось его лицо. Она отлетела от головы Гэвина и ударилась о каменное покрытие камина. – Бейсбольная игра. – просияла Эмили. Найдя его плечи, схватила их и притянула к своей груди. – Хотя игра была отстойной, потому что твои Янки побили моих Пташек, это воспоминание я никогда не забуду.
– Надрали им задницы, – поддел её Гэвин, доставая из сумки ещё одно воспоминание. Эмили вздохнула и покачала головой. Улыбаясь, Гэвин подумал, следующее воспоминание взбудоражит её осязание, и был чертовски уверен, она узнает его в ту же секунду, как почувствует. Взяв её за руку, положил ей на ладонь бутылочную крышку и увидел, как в ту же секунду засветилось её личико.
– Мой любимое, – прошептала Эмили, целуя крышку. Потянулась, чтобы поцеловать какую бы то ни было часть его, какую только сможет найти. Попав в место над скулой, улыбнулась. – Бутылочные крышки на всю жизнь?
– Всегда, – ответил Гэвин, направляя её губы к своим. Целовал её ласково, наслаждаясь тем, как эта девочка нашла такой маленький жест таким великим.
– Можно теперь снять повязку? – почти умоляла Эмили.
– Терпение, маленькая, – ответил Гэвин, доставая из сумки два последних воспоминания. Вкус будет следующим чувством, которое он вызовет. Гэвину было интересно, вспомнит ли Эмили разговор, который всё это вызвал. – Открой рот, – прошептал Гэвин, терпеливо наблюдая, как она раскрывает свои потрясающие полные губки. Открыв крышку маленького контейнера со сливками и пакетик сахара, он положил оба изумительных лакомства на её розовый язычок. Прежде чем Гэвин успел вдохнуть, Эмили каким-то образом нашла его рот. Губы отчаянно сливались в сливочно-сахарном поцелуе. Языки танцевали, как одно целое.
– Я знаю, что это, – мурлыкала Эмили.
– Правда? – целовал её глубже, каким-то образом умудрившись поднять их с пола. Взяв её на руки, как жених носит невесту, он продолжал искусно атаковать её губы.
– Да, мистер Сливки с сахаром. Теперь, я требую снять эту повязку. – Ее голос охрип, отягощенный потребностью, желанием, страстью – результат сладкой муки, которой он её подверг.
Гэвин сделал так, как она просила, медленно стянув повязку. Видел, как повязка открыла прекрасные зеленые глаза, и удивление в них послало по его коже волну мурашек удовольствия. Её потрясающий вздох заполнил его уши.
– Добро пожаловать в наше будущее.
Ноги Эмили свисали с его рук, а она, оглядев пространство, никак не могла решить, что рассмотреть в первую очередь. Деревянные полы по всей просторной гостиной были отполированы до блеска. В сравнении с её размерами пентхаус Гэвина казался комнатой в студенческом общежитии. Взгляд прошелся по мраморной лестнице, которая, располагаясь посреди холла, разрезала пространство пополам. Потолки, отделанные изысканной лепниной, нависали над панорамными окнами, которые демонстрировали бассейн на заднем дворе. С каждой его стороны был пестрый изогнутый подход.
Гэвин повел её на кухню, включающую в себя бесчисленное множество гранита сливочного цвета. Приборы из нержавеющей стали, подходящие в самый раз для шеф-повара, были расставлены в глянцевых шкафчиках вишневого цвета. Несмотря на отсутствие мебели, роскошь дома перетекала из одной комнаты в другую, по мере того как Гэвин провел Эмили из библиотеки, бильярдной и кабинет. Всё поражало Эмили, сердце как будто увеличилось. Небезызвестная игра Гэвина в двадцать вопросов, всегда включавшая странные кусочки информации, будь то цвет, текстура или дизайн, стала тем, что сформировало их дом. Их будущее. Кусочки её ответов были разбросаны повсюду.
– Я люблю тебя, – прошептала Эмили ему в губы. – Люблю каждую твою хитрющую клеточку. – Она поцеловала его сильнее, глубже, ей было нужно показать, насколько она благодарна ему за всё, что он ей дал. – Забери меня обратно в гостиную, чтобы я смогла заняться любовью со своим шмекси женихом.
Гэвин, со своей неприлично роскошной улыбкой, не придал значения её словам, неся вверх по лестнице.
– Думаешь, я стану заниматься с тобой любовью на голом полу?
Целуя его шею, она чувствовала, как дразнящий аромат его мускусного одеколона щекотал нос. Эмили уже не волновалась о месте. Она нуждалась в нем.
– Мы занимались сексом в примерочной бутика «Neiman Marcus», – она потянулась к нему, прикусив его губу. – Мы занимались сексом на пляже Хэмптонса, – проведя руками вниз по его широким плечам, она принялась расстегивать пуговицы на его рубашке. – Мы занимались сексом даже в подсобке моей школы. И вдруг тебя беспокоит голый пол? С каких пор ты стал избирательным в том, где меня поглотить?
В глазах Гэвина появился дьявольский блеск, когда в голове промелькнула каждая упомянутая Эмили схватка. Она была права, но сегодня всё иначе. У него другие планы на то, как поглотить её. Игнорируя её слова, он продолжил её нести туда, что станет их хозяйской спальней.
У Эмили перехватило дыхание при виде роскошной кровати под балдахином. Огромного размера, глубокого коричнево-красного цвета, покрытый белой, драпированной сеткой, единственный предмет мебели придал комнате неземное и романтичное ощущение. Гэвин осторожно поставил её на ноги, прижимая спиной к своей груди. Убрав с шеи её вьющиеся волосы, наклонился к ушку и медленно расстегнул платье.
– Планирую насладиться каждый дюймом твоего тела на постели, – прошептал он, спуская с плеча единственную лямку. – Вам это подходит, мисс Купер?
Эмили не могла думать, дышать или пошевелиться, когда платье коснулось холодного, деревянного пола, оставив её разгоряченное тело практически обнаженным, в одном только корсете-бюстье и подвязках.
– Да, – выдохнула Эмили, чувствую, как руки Гэвина блуждают по её груди. За секунды он расстегнул корсет, освобождая из заключения её грудь. Шелковое белье присоединилось к сброшенному платью. Ощущения от его прикосновений были более чем восхитительными, едва Гэвин накрыл ладонями её грудь, слегка сжимая её. Жадным ртом водил вверх и вниз по шее Эмили. Она откинула голову назад, прислоняясь к сильному плечу, и тихо застонала.
Потянувшись назад, начала расстегивать его ремень, руки лихорадочно боролись с кожей. Боже милостивый, ей никак не удавалось справиться с ним достаточно быстро. Одной рукой лелея её грудь, другой Гэвин скользнул в её трусики, мягкими круговыми движениями пальцев массируя клитор. Наслаждаясь страстью и нуждаясь держаться хоть за что-то, руки Эмили перестали бороться с ремнём. Она провела ими вверх по его шее и зарылась пальчиками в его волосах, её частое затрудненное дыхание эхом разносилось по скудно обставленной комнате, пока Гэвин до потери пульса трахал её пальцами.
– Господи, ты всегда такая влажная для меня, – произнес Гэвин голосом, налившимся эротичной сладостью. Посасывая её шею, погружая и вытаскивая из неё пальцы, слегка прикусил кожу. – Ты моя, Эмили.
Она застонала, в такт усиливающемуся с каждым движением жару внутри киски:
– Навсегда, – выдохнула она, когда горячая волна удовольствия разорвалась внутри. Тело плавилось, предвкушая его внутри себя. Не в состоянии больше ждать, она повернулась к нему.
Его глаза цвета открытого синего пламени пристально смотрели на неё, а плескавшиеся в них эмоции обжигали неистовой страстью уже к моменту, когда она закончила расстегивать его рубашку и брюки. Эмили освободила его от одежды, и рот Гэвина поймал её красивой формы мягкие и теплые губы. Слившись с ней воедино, он повел их к кровати. Исходивший от его тела жар практически воспламенял кожу Эмили. Мучительно медленно Гэвин опустился перед Эмили на колени, стягивая её трусики и подвязки и спуская до щиколоток чулки.
– Ложись, – сказал Гэвин, к выражению его лица добавились горячие плотские обещания.
Глядя на него, Эмили распласталась на широкой кровати. Прохладные египетские хлопковые простыни еще больше разгорячили органы чувств. Положив голову на перьевую подушку, она задрожала всем телом от предвкушения, когда Гэвина устроился между её трясущихся ног. Как хищник, поймавший свою добычу, он навис над ней, глазами сверля её несколько мгновений, прежде чем его рот снова нашел её. Впился в её губы с обжигающей страстью, пробуя её на вкус неустанно, глубоко.
По мере того как поцелуй становился всё более настойчивым, Эмили зарылась пальчиками в его волосы, а с губ сорвался стон, когда она почувствовала, как толстая головка его члена с трудом вошла в неё. Она словно воспламенилась изнутри. И снова застонала, когда он вышел из неё, оставив трепетать в жажде большего. Гэвин накрыл ртом одну её грудь, глядя прямо в глаза и удерживая на месте. Рыча, он обвел языком затвердевший сосок. Как будто весь воздух исчез из спальни, Эмили старалась дышать, но не могла. Опьянела от удовольствия, от потребности, когда Гэвин продолжил вырисовывать языком медленные неторопливые круги вокруг её набухшей груди, пальцами неустанно играя с другой.
– Ты хоть представляешь, насколько красиво твое тело? – спросил Гэвин, его голос дрожал от эмоций, глаза остекленели желанием, когда он просунул руку под спину Эмили. Она покачала головой, глядя на него. – Это прекрасное тело дало жизнь нашему сыну. Всегда буду боготворить его. Беречь как подарок. Как подарок для меня.
Его слова, такие сильные, такие значимые, вызвали дрожь в теле Эмили. Затаив дыхание, она облизнула губы, наблюдая за тем, как Гэвин прокладывает дорожку поцелуев вниз по её ребрам, его бицепсы сокращались и перекатывались, напрягаясь при каждом его движении. Провел языком вдоль середины её живота, позволив себе немного задержаться, прежде чем накрыть жесткий шрам в нижней левой части, оставшийся после кесарева. Гэвин взглянул на Эмили, в её глазах мелькнуло смущение, когда он языком провел по яркому отпечатку – свидетельству жизни Ноа. Провел пальцами по восходящей розовой плоти.
– Спасибо за этот несмываемый след, – прошептал Гэвин, хватая её за задницу. Приподнял нижнюю половину её тела к своему лицу, нежно целуя каждый дюйм живота. – Спасибо.
Не только тело Эмили дрожало от его прикосновений, то же самое происходило с её сердцем. Она была ошеломлена силой охвативших её эмоций. Удовольствие растекалось, божественные молнии напряжения поразили каждую мышцу и клеточку, когда Гэвин накрыл ртом её промежность. Его язык нежно порхал вокруг набухшего клитора. Мурашки бежали и кололи кожу, каждое движение посылало дикую волну экстаза, оседающую глубоко в животе. Она сворачивалась, закипая, словно горячая лава. Ее бедра подавались ему навстречу, прижимая их мокрое тепло к его жадному рту.
Крепче сжимая её задницу, Гэвин вылизывал её нежную плоть, наслаждаясь сладостью. Её стоны возносили его все выше; трясущиеся ноги плотно обвились вокруг его головы, заставив пошатнуться. Желание прокалывало его, по мере того как протяжные, непрерывные крики Эмили превращались в хныканье. Эмили, сжав его волосы, вжимала в себя его лицо все сильнее, и черт всё подери, если это не сводило Гэвина с ума. Она близко. Так чертовски близко. Он чувствовал это, пробовал на вкус. Толкнул в её скользкий вход два пальца, мучительная потребность погрузиться в неё узлом скручивалась в яйцах. Заведенный так, будто вот-вот слетит с катушек, он вжимался в распухший бутон Эмили все быстрее и сильнее, её тело требовало его собственного освобождения. Её лодыжки и бедра, находясь на его спине, начали содрогаться, когда её сжимающаяся киска удерживала внутри его пальцы.
– Кончай для меня, детка, – рычал Гэвин, большим пальцем растирая её клитор. – Мне нужно почувствовать весь твой вкус. Дай мне это.
Живот Эмили сжался в ответ на шелковистость голоса, и она горячо распалась на части. Она падала, кожу покалывало, и на ней выступили капельки пота. Соски стали твердыми, будто драгоценные камешки. Лоно жарко пульсировало, когда её накрыл оргазм, поглощая неистовой волной. Прежде чем мир снова начал вертеться вокруг неё, Гэвин накрыл её и толкнул в неё широкий ствол члена. Эмили резко вдохнула, шире разводя ноги, чтобы принять его полностью. Погрузив пальцы в её волосы, Гэвин прижался к ней ртом в разжигающем страсть поцелуе и застонал, впиваясь в неё глубже, сильнее. Чувствуя на его языке свой терпкий вкус, Эмили застонала, его толстый пульсирующий член растягивал её, практически толкая в новый оргазм. Но она была рада новым болезненным ощущениям, жадно впитывая это, понимая, что никогда не будет достаточно. Да поможет Бог, она знала, что никогда не будет цельной без него. Он жизненно необходим для неё. Он – её укрытие в бурю.
Теряясь в ощущениях и звуках слияния их тел, Эмили посмотрела в глаза Гэвина, когда его губы оставили её. Он смотрел на неё с проницательностью, которой она ещё никогда не видела, в его взгляде читался новый уровень любви. Повышенный уровень страсти. Под его атакой и запахом Эмили поймала его рот, поцелуй разбавлялся солоноватым привкусом их пота. Дрожа, Эмили впилась в его плечи, оставляя на каменных бицепсах жгучие красные полосы от ногтей и впиваясь все сильнее. Его тело было напряжено, выпячивая сильные мускулы. Первобытный идеальный мужчина – ни больше, ни меньше. Гэвин медленно скользил в ней, и Эмили чувствовала, как распаляются тела в отчаянной потребности друг в друге.
Трясущейся рукой Гэвин убрал с её лба непослушную прядь влажный волос:
– Я люблю тебя, Эмили, – простонал он, выводя большими пальцами круги на её висках. – Ты мой мир. Моя жизнь. Воздух, которым, я, блять, дышу. Поверить не могу, что ты моя навсегда.
Эмили чувствовала, как он убрал руки от её лица, прижимаясь ртом к её груди, языком лаская каждую набухшую тугую вершинку. Стук сердец ускорялся в унисон, Эмили пребывала в таком восторге, в таком очаровании и была так наполнена, что из глаз полились слезы от любви к Гэвину. Она тонула, растворяясь в нем с каждым медленным толчком, мучительным прикосновением и страстным поцелуем, которым он боготворил её. Когда Гэвин толкнулся сильнее, внутри вспыхнуло настоящее пламя, заставив расти жаркую пустошь потребности. Прижимаясь к нему губами, всасывая его, Эмили в такт ему двигала бедрами, чувствуя, как Гэвин начал содрогаться, становясь твердым, как камень. Его мышцы напряглись, а тело окаменело. Восторг накрывал её кожу от звуков глубоких, рваных и гортанных стонов в её ушах.
Ногтями вцепившись в его спину, Эмили быстро задышала, когда сильная волна оргазма накрыла её, заставляя балансировать на краю пропасти.
– Не останавливайся, – умоляла она. Ее тело горело, глаза как приклеились к нему. Лоно содрогалось, сжимаясь вокруг его члена, пока он вколачивался в неё сильнее, быстрее. – О боже, Гэвин, продолжай.
Напрягая мышцы, Гэвин старался дышать при каждом толчке в попытке продлить её удовольствие, но дьявол, он усложнял все для себя, впиваясь взглядом в тяжелые колыхания её налитой груди. Челюсть решительно сжалась при виде Эмили, тонущей в почти пугающем восторге. Он входил в неё глубже, заставляя один её оргазм сменяться другим, третьим, до тех пор, пока она не закричала в окончательном освобождении.
Разваливаясь эмоционально, выворачиваясь наизнанку физически, озверев с головы до пяток, Эмили вцепилась в мокрые волосы Гэвина и потянула к себе его красивый рот. Целуя её сильно и медленно, Гэвин издал протяжный, низкий рык. Эмили чувствовала, как в неё брызнуло его тягучее семя, снова и снова заполняя её своим теплом. Его неподвижное тело накрыло её, а пальцы перебирали её волосы. Бешеный стук их сердец, рваное дыхание, переплетённые души – Эмили казалось, их тела знали, что они значат друг для друга.
Истощенный, Гэвин зарылся лицом в изгиб шеи Эмили, вдыхая и утопая в запахе их слияния. Губы бродили по её щеке, пальцы перебирали пряди волос.
– Мне нужно держать тебя здесь и заниматься с тобой любовью всю ночь.
И, Господи Боже, именно так он и сделал. Снова и снова показывая, как сильно нуждается в ней, Гэвин стирал воспоминания безжалостного прошлого, закрыв дверь того, что никогда не должно случиться. Он проводил её сквозь ночь, заполняя захватывающее будущее своими теплыми, сильными руками, и она знала – это великолепное начало того, что будет длиться вечно, это навсегда останется в её сердце.
Эпилог Молли и Мистера мужественного сексуального красавчика
Один. Потрясающий. Год. Спустя.
Гэвин вставил ключи в замочную скважину и окунулся в привлекательный аромат домашней еды. Он был удивлен тем, как далеко за прошедший год зашла Эмили в своих кулинарных способностях. Она говорила, что станет образцом спеца по кулинарии, и дьявол все подери, если не стала. И хотя Гэвин никогда не скажет этого матери, думается, лазанья Эмили заставила мамину на вкус ощущаться немного черствой. Не предупредив Эмили, Гэвин зашел на кухню, с обожанием наблюдая за тем, как Эмили достает из духовки жаркое.
Положив дипломат на стол, он взглядом прошелся вверх по её черным туфелькам, красивым ножкам под юбкой, которая заканчивалась на пару дюймов выше колен, и к прелестным выделявшимся изгибам. Она – ангел Гэвина. Его ходячий, живой, потрясающий, крышесносный и всепоглощающий ангел. Эмили вставила термометр для мяса в шипящее жаркое. Должно быть, она обожглась, потому что Гэвин услышал её стон. Возможно, кулинарные способности его ангела не так великолепны, как он думал, только это не важно. Она по-прежнему сводила с ума.
Подойдя к ней сзади, он обвил руками талию и зарылся лицом в изгиб её шеи. Эмили подпрыгнула, а Гэвин усмехнулся:
– Напугал? – пошептал, проводя губами по её шее. – Это жаркое нападает на тебя? Если так, я его прикончу.
– Да, ты напугал меня, – ответила Эмили, поворачиваясь к нему. Улыбаясь, поднесла указательный пальчик ко рту Гэвина. Он его слегка пососал, движениями языка мгновенно успокаивая обожженный палец. – И да, оно нападает. Но лучше бы ты не убивал никого сегодня. – вытащив палец из его рта, она соблазнительно подергала вверх-вниз бровями.
Гэвин прижал её спиной к стойке, голодный взглядом голубых глаз остановливаясь на её пухлых губах. Развязав ее фартук в стиле Бетти Крокер, бросил его на пол.
– Где Ноа?
Эмили обвила руками его шею:
– Попросила твоих родителей забрать его на ночь, чтобы подарить тебе на день рождения хорошее время, старикашка.
Вооружившись ленивой ухмылкой, Гэвин наклонился, впиваясь в её рот. Эмили застонала, и Гэвин, схватив её за ноги, обвил ими свою талию.
– Старикашка? – спросил между поцелуями. – Мне тридцать. И давай не будем забывать обо всех сногсшибательных достоинствах. – он поцеловал сильнее. – Пылко… удовлетворяющий, – куснул ее шею. – Умопомрачительный… И адски горячий, – он лизнул ее мочку. – «Гэвин давай сильнее, пожалуйста не останавливайся, О Боже» мы еще продолжим моменты, которые тебе покажет старикашка.
– М-м-м, ты показал мне только парочку из них, – поддела его Эмили. Клубок сексуального желания собрался внизу живота. Целуя глубже, Гэвин начал расстегивать её блузку. Глаза Эмили оставались закрытыми, когда Гэвин провел губами по её скуле, шее, останавливаясь на холмике груди. Она запуталась пальчиками в его волосы. – Гэвин, подожди, я хочу, чтобы ты сначала открыл свой подарок.
Он не остановился. Черт. Нет. Он медленно опустил ажурную кромку её кружевного лифчика, оставляя ее прямо под соском. Хитро улыбнулся, посмотрел на неё, проводя языком вокруг затвердевшего бутона. Эмили вздохнула, закусив губу.
– Думал, это очевидно – я уже открыл свой подарок, миссис Блейк. – он посадил её на холодную гранитную стойку, подтянул ее упругую задницу к самому краю, устраиваясь между ног. Посасывая её губы, зарычал, пока его тело тянулось к её превосходному вкусу. – Мой день рождения, значит, я решаю. Секс. Много секса. Здесь и сейчас. С моей жаркой женой на стойке.
Запрокинув голову так, чтобы позволить Гэвину терзать её шею, Эмили снова застонала, обвивая ногами его талию. Сквозь свое учащенное дыхание она слышала, как туфли стукнули о деревянный пол. Гэвин целовал её сильнее, усложняя ей возможность остановиться. Вот только она знала, как повлиять на него.
– Как насчет дикого секса с горячей женой в подарке, который она приготовила для тебя? Неплохо звучит?
Гэвин поймал зубами её нижнюю губу и долго внимательно смотрел в глаза. В конечном счёте, приняв это и улыбаясь, немного отступил:
– Дикий секс в подарке, который уже для меня приготовила? М-м-м, не могу сказать, что не заинтригован. Это подразумевает батарейки?
Эмили кивнула, похотливо улыбаясь:
– О да, это подразумевает очень большую батарейку. – Гэвин заинтригованно вздернул бровь, еще шире улыбаясь. Она спрыгнула со стойки, схватила Гэвина за руку и повела его к двери, ведущей в гараж. – Закрой глаза, – прошептала она.
– Что ты делаешь? – попытался выяснить Гэвин, его губы изогнулись в дьявольской улыбке.
Быстрым движением руки Эмили притянула его за галстук, впиваясь в его рот. Проводя языком по его соблазнительным губам и обняв рукой за талию, схватила за задницу. Сильно.
– Может, это и ваш день рождения, мистер Блейк, но главная здесь я. Без вопросов. Ясно?
Да, его опасный ангелочек определенно знал, как сделать стояк Гэвина еще тверже.
– Я всего лишь раб твоих требований, конфетка. – наблюдая за тем, как он закрывает глаза, Эмили улыбнулась, гордясь тем, какого авторитета добилась. – Но во время нашего сексмарафона я совершенно точно засуну свое удостоверение альфа-самца в твою прелестную маленькую задницу.
Обожая, как он забирал у неё авторитет назад, Эмили направилась за отброшенным фартуком. Подняв его, засунула руку в карман и вытащила оттуда ту самую повязку, которую он одевал на неё, когда показывал детскую Ноа и дом. О да, расплата вот-вот настигнет Гэвина. Подойдя к нему сзади, она накинула повязку ему на лицо, удостоверившись, что эти пьянящие мальчишеские голубые глаза будут закрыты.
Гэвина, засмеявшись, запрокинул голову:
– Очень хитроумно! Мне нравится.
Эмили переплела свои пальчики с его, проводя через веранду в гараж:
– Училась у лучшего.
– Не могу не согласиться с данным утверждением. – Гэвин скрестил на груди руки, улыбка осветила его лицо. – Я научил тебя каждой шалости, которую ты знаешь.
Покачав головой, Эмили нажала на кнопку, открывающую дверь гаража, и улыбнулась не только чрезмерно самонадеянному замечанию Гэвина, но и своему тщательно продуманному подарку ко Дню рождения. Блестящий, такой блестящий, словно сверкающая пуля, и обернутый в нереальных размеров бант Янки, взгляд Эмили сканировал новенький… Минивэн Гэвина. Она не смогла удержаться и выбрала темно-зеленый цвет. О да. И хотя он был не того класса, что те заоблачно-дорогие спорткары, которые привык водить Гэвин, «Chrysler Town and Country» был тем, к чему нужно будет привыкнуть. Но учитывая, что его стоимость была выше, чем Эмили могла вообще представить, она была уверена, что цвет и модель вполне будут соответствовать счёту.
– Хорошо. Ты готов? – Эмили обняла Гэвина за шею, вдыхая аромат одеколона. Поцеловала его в подбородок и почувствовала, как по венам растекается волнение. – Это… несколько подарков, завернутых в один. Просто хочу быть уверена, что ты готов. Мне совсем не нужно, чтоб у этой престарелой задницы из-за меня случился инфаркт.
Гэвин покачал головой, его улыбка была неподражаема, как всегда:
– Ты становишься стопроцентной…
– Всезнайкой, прямо как ты, – Эмили пробежала руками по его груди, встала на носочки. Касаясь губами ушка Гэвина, закрыла глаза и понизила голос до шепота: – Я припасла для вас пару жарких, восхитительных и озорных вещиц, чтобы научить, мистер Блейк. – она медленно стянула с его глаз повязку. – Урок начинается в пять. – куснула его за ушко и отступила. Наблюдала за тем, как он моргал в попытке восстановить зрение, как стали заметнее ямочки, когда улыбнулся еще шире; и захлопала в ладоши, когда у него отвисла челюсть.
– Не может быть, – смеясь, сказал он.
– О да, может, – не медля больше, Эмили прошла к машине со стороны пассажира. Прежде чем открыть дверь, залезла в хозяйственный шкафчик и взяла ключи для нового владельца. Перебросила их через крышу и улыбнулась, увидев, как Гэвин поймал их. – Садись. Надо проверить мощность этого мальчика. Да, и проверь свои тюнингованные таблички. Они должны подойти тютелька в тютельку.
Непонимающе вздернув бровь, Гэвин подошел к переду машины, рассматривая то, что сделала для него его стопроцентная всезнайка-жена. С мигающей прямо перед ним эмблемой «Балтимор ориолс», Гэвин изучал буквы «BRDLVR» (фанат пташек). Прыснув со смеху, Гэвин подбросил в воздухе ключи и поймал их, прежде чем занять водительское место.
– Ну, крутая я или как? – спросила Эмили, губ коснулась горделивая улыбка. – Я имею в виду, ты ведь заслужил это, да?
Покачав головой, Гэвин вставил ключ в замок зажигания.
– Да, я это заслужил. – заведя машину, он перегнулся через приборную панель к ремню безопасности Эмили. Защелкнул его, прижимаясь губами к ушку Эмили. – Так когда начинается урок? Я нетерпеливый ученик, который больше чем просто хочет научиться новым выходкам у учителя.
По коже Эмили побежали мурашки, когда она заглянула в его глаза.
– Рада, что ты нетерпеливый ученик, – выдохнула она, погружаясь в чистый водоворот его обольщения. Черт. Эмили поклясться была готова: он будет вот так же действовать на неё в старости. С морщинами, едва ли в состоянии ходить, пользуясь ингалятором, она уверена, ему никогда не понадобится виагра. – Но я не закончила с раздачей подарков.
Уголок его рта приподнялся в усмешке:
– Знаю. Я пытаюсь выпросить остальные прямо сейчас.
Кровь неистово понеслась по венам Эмили, когда Гэвин разместил руку позади головы Эмили, пальцами перебирая её волосы. Прижался к неё губами, голос перешёл в тихий шепот. – Я хорошо выполняю задачу? – он не позволил ей ответить. Языком пробовал её рот, впитывая сладкий вкус, которым никогда не сможет насытиться, вкус, который всегда будет принадлежать ему.
Ноги и руки Эмили стали податливыми, пульс застучал с бешеной скоростью, когда она застонала сквозь их поцелуй. Покорно сливаясь с ним губами, Эмили вдыхала всё, что представлял собой Гэвин. Его прикосновения, вкус, и тот жизненный свет, что продолжал освещать весь её мир снова и снова. Его присутствие убаюкивало. Руки защищали. Душа любила. Он стал очищающим и освещающим началом жизни, которой, она почему-то раньше думала, у неё не будет. Он всегда знал, как осторожно пробраться к её сердцу, как лишить возможности дышать и как превратить причину всех её тревог в пыль. Стоило моргнуть, и он рядом. В один миг она почти его потеряла. Но здесь и сейчас он был её. Оставив позади то, что было однажды, и не удерживая больше обломки сумасшедшего прошлого, которые почти разрушили их, Эмили медленно отстранилась, а потребность заполнить их настоящее счастьем росла с каждой секундой.
– Я люблю тебя, Гэвин, – прошептала Эмили, и сознание выжгло в памяти каждую восхитительную секунду, минуту и час, проведенные вместе. – Ты даешь мне больше, чем я когда-либо могла себе представить, и даже больше. Надеюсь, что делаю то же самое для тебя. – она остановилась, накрыла ладонью его щеку, в то время как пульс зашкаливал. – Остальные подарки ждут тебя на заднем сиденье.
Гэвин отвел взгляд от глаз Эмили, которые вдруг наполнились слезами, и натолкнулся сначала на сиденье Ноа, а потом на детское сиденье поменьше. Разница в размере была очевидной, хотя два сиденья подходили друг к другу, словно кусочки пазла. Рядышком, старший брат и младший братик или сестричка. Сглотнув, Гэвин чувствовал, как сердце вырывается из груди, разрываясь от смеси страха, волнения, любви и радости. Каждая восхитительная, сумасшедшая составляющая чувствовалась по-отцовски. Отца первого, а теперь и второго малыша.
Дрожащей рукой Гэвин тут же коснулся живота Эмили, голос с трудом прорывался сквозь осипшее горло:
– Ты беременна? – слова сорвались с его улыбающихся губ.
Эмили хихикнула, из глаз полились слёзы:
– Нет, можно подумать, я взяла за привычку покупать дополнительные вещи так, на всякий случай. – Эмили отстегнула свой ремень безопасности, перегнулась через приборную панель и забралась Гэвину на колени. Он засмеялся, когда она, обвив руками его шею, начала осыпать поцелуями его губы, нос и щеки. – Да, я беременна, Блейк. И хотя это не воняющий лесом зеленый минивэн, мы наполним его корзинкой детей.
Придерживая её за заднюю часть головы, Гэвин провел губами по её губам.
– Просто потрясающе. Эта девушка по имени Молли – возможно, ты знаешь её – но да, она ворвалась в мою жизнь, и с тех пор не перестает переворачивать ее вверх дном.
И следующим месяцем ровно через год, который изменил жизни Эмили и Гэвина навсегда, судьба, наконец, поступила честно. Прекратила свои злые игры и решила оставить… совсем немного (песня 50Cent «Just a Lil’s bit»). По красивым штуковинам на длинном пути в Мексику, многочисленным жизненным перипетиям, полным бутылочных крышек и ещё одному креслу на заднем сиденье минивэна, время, идя своим ходом, вело туда, где и должно было быть.
Судьба… такая забавная штука.
Благодарности
Джо, Джозеф, Мэтью и Эва. Я люблю вас всех. Мамочка возвращается. Обещаю. Я скучала по вам больше, чем вы можете представить. Спасибо за то, что не вились вокруг меня. Ничто не сможет вернуть время, которое мы потеряли, это я знаю, но клянусь: начиная с этого момента и далее, мы построим маленькие воспоминания, которые останутся, когда я снова скользну в другой мир.
Воу. Откуда начать? Фирменный вопрос. Этот путь – написание Пульса – невероятно отличается от того, когда я писала Столкновение. И в том, и в другом было хорошее и плохое. Удивительное и пугающее. Оба… очень разные. Я публиковала Столкновение, думая, что продам несколько копий, заинтересую пару читателей и заработаю немного на людях, которые, возможно, достаточно заинтересованы в такого рода историях. Здорово, я была неправа. Меня вдруг втиснули в такой центр внимания, к какому я себя никогда не готовила. Не важно, сколько раз я мечтала о том, что испытаю, ничто, и я имею в виду ничто, не могла меня подготовить к той дороге, которой я иду. Подождите. Я вернусь к началу. Никуда я не шла. Дорога, на которой я так неграциозно спотыкалась, падала, буксовала и поначалу падала лицом. Я научилась довольно многому. Большинство из этого было трудно проглотить – бритвы в горло трудно глотать – но, тем не менее, я была счастлива.
Красный, бархатный занавес открывается прямо сейчас. Пожалуйста, примите признания, когда я назову ваше имя, и, больше всего, благодарю вас за то, что не осуждали меня, не меняли и не высмеивали каждый мой шаг, падая вместе со мной на этом пути.
Кэри Брюс, Брук Хантер, Энджи МакКеон, Лиза Мюрер, Стефани Джонсон и Тэри Блэнд. Практически весь творческий коллектив BCBW с Энджи в качестве прекрасного дополнения. Спасибо за то, что всегда были честны. Жесткая правда заставляла меня оставаться там, где я должна была быть во время написания. Мне не нужно говорить вам больше, леди, поскольку мы, по большей части, регулярно разговариваем, и вам известно, как сильно я вас всех обожаю. Так что, напишу всего пару слов каждой из вас, которые вы поймете. Кэри: ты получила свою обезьянку. Счастлива? Брук: читатели сейчас узнают, это была ТВОЯ идея убить Гэвина. Мне, возможно, стоило написать пару разрушительных слов. Но ты это придумала. Безупречно. Гениально. Лиза: мир – это мои люди. Никогда не забуду эту дорогу! Энджи: моя злобная королева-задира! Стефани: Памперс. Ха! Великолепная идея и, одновременно, великолепная шутка! Тэри: Асистолия и Краниотомия!!! Моя благодарность каждой из вас до луны и обратно, но никогда не будет достаточно.
Мелинда – Аткинсон – Медина, спасибо, что поймала меня, подруга. Никогда в моей жизни не настанет время, когда бы я не смогла на тебя рассчитывать.
Лиза Кейтс – мы немного отдалились во время всего этого, но мы не сломлены.
Эшли Хердиган Ткачук, Джоан Аркарис Шьюм, Бекка Мануэль, Лора Бебкок Дьюнавей, Ким Риналди и Дженифер Пикул Гэсс. Второй раунд признательности. Спасибо за мгновенную оценку перед публикацией Пульса. Ваша готовность окунуться в него с головой поразила меня.
Тина Ребер – Спасибо за столь нужные разговоры в чате. Ты столько раз вселяла в меня надежду, я с жадностью впитала каждую крупицу советов, что ты давала мне.
Моему оформителю обложки, Регине Вамбе, из агентства «Mai I Design and Photography» – Ты просто потрясающа. Многие независимые авторы в этой индустрии говорили, что с тобой великолепно работать, и они не шутили. Каждую книгу, которую я напишу, фудешь оформлять ты.
Моему форматеру, Анжеле МакЛорен, из «Fictional Formats» – Снова, спасибо тебе. Твой великолепный дизайн и маленькие сюрприз в Пульсе для меня были офигительны. Предвкушаю многие годы совместной работы.
Моему издателю Кэсси Кокс – Спасибо за то, что надрала мне задницу. Нет, правда. Я серьезно. Спасибо тебе. Поначалу ты меня пугала, но ты сдерживала мое «дерьмо» там, где было нужно.
Больным, запутанным, обалденным женщинам из TFC – Мэделин Шиан, Эмми Монтес, Клерибель Контрерас, Сиретта Дженнингс, Тревлин Тьюитт, Карина Хэлл и Синди Браун. Вы, дамы, видели меня в лучшие и худшие дни. Много раз вы были свидетелями того, как я хотела просто укутаться в одеяло, но ваши слова толкали меня вперед. В любом случае, вы слушали. Вы предоставили мне ухо, чтобы я могла раздражаться тирадами, плечо, чтоб поплакать и сцену, чтоб выразить мои страхи. Наши страхи. Мне не осталось ничего другого, кроме как любить каждую из вас.
Моему блог-туру: True Story Book Blog, Angie’s Dreamy Readers, ‘Ssh Mom’s Reading, Fiction and Fashion, Vilma’s Book Blog, Book Boyfriend Reviews, Flirty and Dirty, Books Babes and Cheap Cabernet, Sinfully Sexy, The Little Black Book Blog, Whirlwind Books, Swoon Worthy Books, Three Chicks and Their Books, Bridger Book Bitches, Romantic Book Affairs, Becca The Bibliophile, The Rock Stars of Romance, Mommy’s Reads and Treats, The Boyfriend Bookmark, First Class Books, Book Crash, I Love Indie Books, Sugar and Spice, Ménage A Book Blog, Up all Night Book Blog, Morning After a Good Book, Kindlehooked, TheSubClubBooks, Smitten, A Book Whore’s Obsessions, The Book List Reviews, and Smut Book Club. Спасибо вам всем за участие. Ваши блоги, среди всех прочих, осознают это люди или нет – это кровоток нашего книжного сообщества. Кровь качается из книг к читателям. Я говорила это в своих благодарностях к Столкновению, и скажу снова. Каждый блог восхищает меня. Просто…восхищает. Не важно, насколько сумасшедшая жизнь у блогеров, они находят время связаться со своими читателями и представить книгу любимых авторов. Авторов, в которых верят. Авторов, о которых никогда не слышали. Некоторые из вас дают шанс никому не известным авторам, и это задает тон. Ваши отзывы, плохи они для автора или хороши, пылкие. Этого дорого стоит, выдавать в свет свои отзывы, и я, дамы, восхищаюсь вами каждый день. В огромном перечне, блоги на первом месте. Просто знайте, большинство авторов осознают, сколько времени и преданности нужно для содержания каждого. Спасибо – всем перечисленным и не перечисленным здесь – за высказывания о Столкновении и Пульсе.
Последние, и даже близко не менее важные… Мои читатели. Черт! Вы любили моих героев! Что??? Дайте мне сказать это снова… Что? Ошеломление даже близко не начинает отражать суть. Не. Один. Дюйм. Выше я упомянула прекрасный тон дам, и позвольте мне сказать, в дни, когда я хотела сойти с этого пути и без промедления возместить материальный ущерб, сбросить всю суматоху и отправиться домой, не только они останавливали меня, это делали и вы. Тысячи и тысячи электронных писем заставляли меня писать. Тысячи и тысячи комментариев на моей авторской стене, посты передавали мне то, в чем я нуждалась больше всего: стремление двигаться дальше. Храбрость двигаться вперед по этой потрясающей, пугающей, уничижительной и благословенной дороге, которая была выложена в моей жизни. Спасибо, что любите моих героев так же, как люблю их я. Спасибо, что верите в меня, как в писателя. Спасибо, что рассказали своим мамам, сестрам, тетям, кузинам, племянницам и подругам о Столкновении. И хотя я оставила открытыми ваши рты в конце Столкновения, спасибо, что болели за меня, пока писала Пульс. Я не шучу, когда говорю это, но вы все казались фанатками, когда разговаривали со мной. Что ж, не было ни дня, чтобы я не фанатела от вас. Без шуток. Надеюсь, оправдала все ваши надежды. Надеюсь, что продолжу. Просто знайте: я всегда буду стараться.
[1] «Инди 500» – старейшая регулярная гонка планеты, проводится каждый год .
[2] «PBA card» – Карта ассоциации содействия полиции
[3] Bedford–S tuyvesant, Brooklyn
[4] Эмерил Лагасси – шеф-повар, ресторатор и автор кулинарных бестселлеров.
[5] Макароны с сыром, приготовленные в духовке по специальному рецепту.
[6] Итальянский модный лейбл мужской одежды, обуви и парфюмерии.
[7] «The House Ruth Built» – дословный перевод: Дом, который построил Рут (в честь легендарного игрока Янки Бейба Рута).