Когда следующий утром Эмили проснулась, аромат бекона просочился в сознание, едва она поднялась с пустой кровати. Плотные тучи, серые, словно старые могильные надгробия, усеяли небо за окном. Очевидно, днём будет дождь. Лениво потянувшись и зевая, Эмили осмотрела спальню. Высунув голову наружу, услышала голоса Гэвина и его отца, доносящиеся снизу. Эмили улыбнулась тому, как они шутили и смеялись. Решив быстренько принять душ, прежде чем они уедут, Эмили порылась в чемодане в поисках мягких укороченных брюк и блузки с бретельками. С одеждой в руках она прошла в ванную, где простояла под долгим горячим душем. Закончив, высушила волосы, оделась и спустилась вниз. Найдя на кухне одного Чэда, она осмотрелась в поисках Гэвина.

– Доброе утро, – сказала Эмили, выдвигая стул, – где Гэвин?

С кулинарной лопаткой в руках, Чэд посмотрел на неё:

– И тебе доброе утро, – ответил с улыбкой. – У нас закончилось молоко. Он вызвался быстро съездить в магазин. – Чэд налил ей высокий стакан апельсинового сока, и подтолкнул по гранитной столешнице черного цвета. – Пей. Это полезно для тебя и моего внука.

Эмили улыбнулась, его горделивый тон согревал:

– Спасибо. – Она отпила сока и огляделась. – Все ещё спят?

– Лилиан уже готова. – Чэд разбил яйцо над шипящей сковородой. – Тревор и Феллон проснулись. Он спускался и взял две кружки кофе. Хотя, я не видел Оливию или Джуда. – Он сделал глоток своего апельсинового сока. – Яйца и бекон?

– Конечно, – ответила Эмили, в животе заурчало от дразнящего аромата.

Чэд выложил несколько яиц и пару кусочков бекона на тарелку. Поставив её перед Эмили, он улыбнулся, вокруг глаз собрались морщинки. – Наслаждайся.

– Спасибо, – Эмили взяла вилку и приступила к еде. Следующие двадцать минут она с удовольствием слушала рассказы Чэда о Гэвине. Она не только узнала, что её почитатель Янки в какой-то момент обожал Метс, в выпускном классе школы он еще и не забил ни одного мяча в качестве нападающего. В конце концов, он ушёл с поля и никогда больше не играл, разве что только ради забавы. Чэд сказал, они верили, что решение Гэвина перестать играть было принято из-за жестких насмешек скаутов, будто все его таланты направлены на стремление в высшую лигу. Это поразило Эмили, учитывая его глубочайшую любовь к бейсболу. Как бы то ни было, она отнесла это на счёт его желания стать архитектором. В любом случае, это насторожило её, и она решила подвергнуть его маленькой пытке по пути домой. Закончив с едой, Эмили проверила свои часы. Его не было уже больше получаса.

– Гэвин доит корову на какой-то ферме? – она посмотрела на часы на нержавеющей плите. – Его давно уже нет.

Чэд взглянул украдкой, медленно выгнув бровь.

– Хм-м. Его нет достаточно долго. – Он выглянул из окна на крупные капли дождя, падающие с неба. – Может, он медленно едет. Знаю, он упоминал о своей езде на мотоцикле к горизонту.

-О-о, – тихо произнесла Эмили. Ее сковала сильная тревога. Мысли вернулись к разговору, который не так давно состоялся у них с Гэвином. Он увлеченно, в мельчайших деталях, рассказывал, как любил разгонять свой байк до невообразимой скорости на дорогах Ист Хэмптона. – Позвоню ему на мобильный и проверю, как он.

Чэд кивнул, и Эмили направилась к лестнице. Перешагивая сразу через две ступеньки, за секунды поднялась наверх. Повернув за угол, врезалась в Оливию.

– Ну, это меня разбудило, – весело прощебетала Оливия. Вытирая волосы полотенцем, она смотрела на Эмили. – Почему ты выглядишь так, словно находишься ни грани нервного срыва?

Взгляд Эмили приклеился к арочному окну высотой от потолка до пола, видневшемуся из холла. Эмили затаила дыхание, будто находясь под плотной и тяжелой пеленой дождя. Она пронеслась мимо Оливии, чувствуя, как нарастало плохое предчувствие. Наспех откопав в сумке телефон, нажала кнопку быстрого набора Гэвина. К четвертому гудку стало ясно, что он не ответит.

– Эм, какого дьявола происходит? – с недоумением на лице в дверном проеме стояла Оливия.

Сглотнув, Эмили захлопнула телефон.

– Гэвин уехал за молоком и до сих пор не вернулся. А ещё он взял свой чертов байк.

Оливия пожала плечами:

– Ладно. Идет дождь. Может, он просто пережидает, девочка. Успокойся.

Эмили кивнула. Оливия права. По каким-то причинам она слишком остро отреагировала. Она прекрасно знала, что Гэвин достаточно умен, чтобы не гнать, как зверь, вот только что-то было не так, а она не могла понять, что. Не только тянущее ощущение в животе говорило ей, что что-то не так, но и пустота, заполняющая все внутри. В то время как она пыталась уговорить себя не сходить с ума, сознание протестовало, и звук дверного звонка вдруг разрезал воздух. Эмили метнулась к окну спальни, и сердце перестало биться, когда взгляд наткнулся на голубые и белые огни патрульной машины Ист Хэмптона. Она проскользнула мимо Оливии, когда та мчалась вниз по лестнице. Резко остановилась на лестничной площадке и прижала руку к животу, почувствовав спазм. Внутри больно кольнуло, отдаваясь в брюшных мышцах. Она вцепилась пальцами в перила и попыталась замедлить дыхание и поток мыслей. Возможно, Гэвина задержали за превышение скорости. В конце концов, именно это Эмили пыталась внушить себе, наблюдая, как Чэд открывает дверь. Полное имя Гэвина… Потом слова. Несмотря на головокружение, они кувалдой раздавались в ушах Эмили, лишив её равновесия.

Не справился с управлением…

Тупой удар…

Пневматический подъемник…

Критическое состояние…

Эмили старалась дышать, инстинктивно опустившись на ступеньки и пальцами вцепились в холодный металл перил. Вокруг творился хаос, но она не замечала этого. Не могла. Не могла думать или чувствовать. Сознание впало в состояние оцепенения, где-то на заднем плане слышался истерический плач Лилиан. Она едва заметила, как Тревор осторожно поднял её со ступенек и вывел на теплый влажный воздух. Тяжелая капля дождя ударилась о кожу головы. Ещё одна о щеку. Прежде чем понять, она намокла и была усажена в машину Тревора.

Зелёные глаза невидящим взором смотрели на проносящуюся мимо дорогу, каждая клеточка Эмили застыла от страха. По крыше стучал дождь, а её колотящееся сердце сотрясало все тело. В голове проносились острые, но всё же прекрасные воспоминания последних месяцев; холодная реальность сильнее вдавила Эмили в сиденье. Гэвин тяжело ранен. Слова офицер, пронесшегося мимо ворот, наполнили Эмили горем. Из глаз лились слёзы, в то время как невыносимая боль прочно пульсировала в самых темных уголках головы.

К тому времени, как они добрались до больницы, дождь усилился, его шум стал таким же уверенным, как рукоплескания на рок-концерте. Эмили распахнула дверцу, выбираясь наружу. В ее голове царил полный сумбур, а она только молилась, спеша в отделение интенсивной терапии. По-прежнему не в состоянии говорить, Эмили слушала, как Тревор с Феллон спрашивали, где находится Гэвин. Проинформировав их, медсестра за стойкой регистрации указала на конец коридора. Входя в лифт, Эмили вцепилась в руку Тревора, чтобы не упасть, ее глаза блестели от слез.

– Эмили, послушай меня, – прошептал Тревор надломленным голосом. – С ним всё будет хорошо.

Феллон погладила мокрые от дождя волосы Эмили:

– Он справится, Эм. Тебе нельзя терять надежду.

Не справился с управлением…

Тупой удар…

Пневматический подъемник…

Критическое состояние…

Эмили, покачав головой и запинаясь, сказала:

– Вы слы… слышали, что сказал оф… офицер.

Феллон притянула её в свои объятия, крепко сжимая. Когда лифт остановился на этаже отделения интенсивной терапии, размытым взглядом Эмили увидела родителей Гэвина, Колтона, Оливию и Джуда, разговаривавших с врачом. Эмили хотела броситься к ним, узнать, что происходит, только тело застыло. Ноги не двигались. Руки приросли к телу так крепко, как будто льдинки, свисавшие со сточной канавы. С помощью Тревора Эмили вышла из лифта. Глубокое чувство беспомощности застряло в груди, когда она медленно направилась к ним. В прохладном больничном воздухе явно различались запахи нашатырного спирта и болезни. По спине побежали мурашки, когда её взгляд заметался между несколькими палатами. Оставаясь без эмоций, с накинутыми на плечи одеялами, большинство словно не отдавали себе отчёта в происходящем. Подойдя ближе, Эмили в глазах Чэда увидела страх, и от этого её всю затрясло. Грохот сердца отдавался во всем теле.

Лилиан обняла Эмили, слёзы смачивая ее блузку.

– О Боже. Мой малыш. Мой маленький мальчик. Они не уверены, выдержит ли он. – Крики Лилиан звоном отдавались в голове Эмили, её отчаяние просачивалось в сердце.

– Что произошло? – спросила Эмили, с трудом произнося слова. Слезы бежали из глаз, и Эмили посмотрела прямо на врача. – Должно быть что-то, что вы можете сделать. Он собирается… – Эмили всхлипнула, – он будет отцом.

Доктор тихо выдохнул, пряча широкие ладони в карманы.

– В Монтоке мотоцикл вылетел из-под него прямо перед отелем «Mill House Inn». Его бросало под встречные автомобили. – Он покачал головой, голос звучал мрачно. – Мы только что сделали компьютерную томографию. Хотя он был в шлеме, его мозг получил несколько повреждений, и сейчас он не выдает никакой реакции. Мы пытаемся контролировать отёк и сделаем всё от нас зависящее, но всё выглядит плохо. У него пробито легкое, сломано три ребра, перелом бедренной кости и внутреннее кровотечение в брюшной полости. Хирург сообщит вам последние новости, как только выйдет из операционной.

Эмили чувствовала, как ее тело обмякло, как сердце рвется из груди. Бесконтрольно рыдая, она рухнула в объятия Тревора, пытавшегося её удержать, когда ноги подкосились. При этом его собственные руки тоже ослабли, пока он сам пытался собраться с силами. Дрожа, Эмили пошла в маленькую комнатку ожидания. Рухнула в кресло и спрятала лицо, раскачиваясь вперед-назад.

Этого не могло случиться. Всё неправда. Она отказывалась верить, ведь только несколько часов назад их с Гэвином жизнь была цельной, а теперь она могла его потерять. Их сын мог его потерять. Мысль о том, что Ноа никогда не узнает, насколько замечательный мужчина его папа, заставила Эмили усомниться во всём, во что она когда-либо верила. Она подняла голову и затуманенными от слёз глазами осмотрела комнату. Бледные от страха лица, ни на одним из них не было и лучика надежды. Эмили посмотрела на Чэда, обнимающего Лилиан, и горе на его лицо прожгло дыру в сознании Эмили. Сидя радом с маленьким кофейным аппаратом, Оливия положила голову на плечо Джуда, слезы градом бежали по её щекам. Эмили сглотнула, переведя взгляд на Колтона. Стоя в одиночестве в углу и скрестив руки на груди, он смотрел в пол и беззвучно плакал.

Эмили покрывалась холодным потом по мере того как образы того, какими они с Гэвином должны были стать, и жизнь, о которой они говорили, медленно таяли. На стене тикали часы с секундной стрелкой, жуткой и уродливой в каждом своем движении. В течение нескольких последующих часов все ждали хотя бы слова. С серого неба сошел свет, к тому времени как в комнату ожидания вошел хирург. Все вскочили.

С глазами, пустыми, как стакан, оставленный пылиться на подоконнике, он начал говорить:

– На этот момент нам удалось остановить кровотечение в его брюшной полости, и мы проследим, чтобы быть уверенными, что оно не откроется снова. – Он остановился, делая медленный глубокий вдох. – Нам пришлось сделать трепанацию черепа, чтобы ослабить давление на мозг. Следующие сорок восемь часов – критические. В то же время, – посмотрел на каждого из них, – думаю, вам нужно провести с ним как можно больше времени прямо сейчас.

Прошла секунда тишины, достаточно долгая, чтобы Эмили почувствовала тихую тень отчаяния, окутавшую комнату. Но тишина рассеялась, когда Лилиан упала в руки Чэда, ее рыдания вырывались из горла с прерывистым, тяжелым дыханием. Сердце в груди Эмили начало пульсировать так сильно, что задрожали пальцы. Когда она увидела, как доктор уходит, ее голову окутал туман. Упала в кресло, закрыв лицо. Понимала, что пока не сможет увидеть Гэвина. Не сможет. Правда в том, что страх поглотил её. Окружил, сковав холодом. Почувствовала нежное касание руки и подняла глаза, увидев взгляд отца Гэвина. Темная тень горя окрасила его лицо.

– Давай, – промямлил он, протянув трясущуюся руку. – Мы все пойдем вместе.

– Не могу, – простонала она, не в силах сдержать надтреснувший голос. – Прямо сейчас не могу. Идите. Мне просто нужно пару минут.

Чэд печально кивнул. Невыплаканные слёзы застилали ее глаза, когда он уходил, в поддержке обвив рукой талию Лилиан. Она смотрела, как горюющая пара выходит в холл. Сердце Эмили с их уходом раскололось. Опустив голову и ссутулив плечи, вслед за ними пошел и Колтон.

Спустя секунду, рядом с Эмили оказалась Оливия и осторожно вытерла слёзы со щек Эмили:

– Не теряй в него веру, Эм, – измученно прошептала она. Моргнув воспаленными глазами, Оливия покачала головой. – Сейчас ты нужна ему.

Страстный порыв заполнил грудь Эмили. Она не хотела терять в него веру; знала, что должна оставаться сильной ради него и их сына. Но где-то глубоко внутри жуткий шепот говорил об обратном. Кричал о том, что Ноа никогда не увидит теплый и любящий взгляд Гэвина. Никогда не увидит искру Гэвина, то, как он зажигает всё и всех вокруг одной только улыбкой. С ужасом она думала о годах, перетекающих один в другой, где не будет ничего, кроме тоски по мужчине, которого она любила больше, чем свою собственную жизнь. Но при этом молчаливо она умоляла этот внутренний шепот не убивать оставшуюся в ней частичку надежды.

Тревор с Феллон встали, отвлекая Эмили от развернувшейся в ее голове борьбы. Тревор откашлялся и, накрыв рукой плечи Феллон, подошел к Эмили и Оливии. Его лицо было омрачено горем; проведя рукой по волосам, он сказал:

– Я отвезу Феллон обратно домой. Она побудет с Тимоти и Терезой, так чтобы Мелани смогла приехать сюда. – Он остановился, в его глазах была тоска и разбитость. – Эм, тебе нужно поесть. Позволь привезти тебе что-нибудь, когда вернусь.

Эмили покачала головой. Она не могла ни на чем сосредоточиться, тем более на еде:

– Я в порядке.

– Мы с Джудом возьмем что-нибудь в автомате, – Оливия поцеловала Эмили в щеку и встала. – Сейчас вернемся.

Эмили кивнула, понимая, что всем нужна минутка собраться с мыслями. Оставшись одна, морально опустошенная, Эмили спрятала голову в ладонях, с трудом дыша от боли. Она молилась Богу, в чьем существовании уже не была уверена, и в этот самый момент ее озарил проблеск надежды. Проблеск того, что соединило их с Гэвином в единое целое, того, что закалило их как две цельные души.

Встав, она убрала от лица трясущиеся руки, сделала глубокий вдох и пошла к двери. Вышла из комнаты ожидания; ее сердце грохотало, когда она шла по коридору. Остановившись в паре шагов от палаты Гэвина, Эмили едва не упала на колени, слыша рыдания Лилиан. Живот стянуло, когда мышцы сердца сократились, выбив из легких весь воздух. Оттолкнув боль, она вошла в палату.

Эмили молча смотрела, зажав рукой рот и слушая, как Лилиан разговаривает с Гэвином; смотрела на любовь всей своей жизни под взглядами его семьи, окружившей его кровать. Лилиан рассказывала, как он впервые назвал её мамочкой, и что она при этом чувствовала. Сквозь слёзы вспоминала про его первый день в школе и про то, как он вцепился в её ногу, боясь садиться без неё в автобус. Говорила, что, несмотря на сердце, обливающееся кровью, безумно гордилась, когда он отпустил её и пошел вперед. Лилиан словно сломалась, умоляя Гэвина очнуться, чтобы почувствовать ту же радость, когда его сын отпустит его руку, делая первый самостоятельный шаг в этом пугающем мире.

Из горла Эмили вырвался тихий всхлип, ее тело сотрясал страх, что он упустит так много прекрасных воспоминаний. Бесчисленное количество секунд, часов, минут, дней и лет их сын будет нуждаться в нем. Он ещё разделит с Ноа восходы и закаты, объясняя ему, что значит быть мужчиной, настоящим мужчиной. Младшая Лига, Бойскауты, первое свидание, выпускной вечер, вручение дипломов, его первая любовь, свадьба. Каждый кусочек тех бесценных подарков жизни, которые он пропустит, если не справится с этим.

В палату вошла медсестра, вырывая Эмили из видений, которые могут никогда не случиться. Мечты ускользали. Она смотрела, как женщина средних лет тихонько проверила пикающие мониторы, заменила Гэвину чистую, полную жидкости капельницу, что-то записала в карту. Колтон отошел от кровати и поймал взгляд Эмили. Когда он подошел к ней, она, задрожав, увидела, до чего же он был похож на Гэвина.

Держа руки в карманах, он смотрел на неё какое-то время, прежде чем заговорить. Это был содрогающийся шепот:

– Он так тебя любит, Эмили. Знаю, этот маленький гаденыш пытается выбраться оттуда, где он прямо сейчас, и только для того, чтобы быть с тобой. – Ее губы задрожали, и Эмили сделала неуверенный вдох, когда Колтон заключил её в свои объятия. – Точно. Он борется. Слишком упрям, чтобы не бороться.

– Надеюсь, – проговорила, прижимаясь к нему теснее. – Я не могу его потерять.

Лилиан обняла их обоих, её всхлипы звоном отдавались в ушах Эмили. Чэд тихо стоял позади жены, с глазами, полными печали. Лилиан погладила лицо Эмили.

– Тебе нужно побыть с ним наедине. Мы будем в комнате ожидания, если вдруг понадобимся.

Эмили кивнула, почти не обратив внимания на мягкость её прикосновения, и они вышли. Неуверенно дыша, она сделала осторожный шаг вперед, и сердце тут же сжалось. Крепкая грудь Гэвина вздымалась и опускалась вместе с ритмичным писком аппарата ИВЛ, качавшим кислород в его легкие. Еще один шаг ближе, и глаза Эмили наполнились слезами при виде его головы, перевязанной бинтами, при виде пятна крови, просочившегося сквозь материал. Поврежденная нога была закреплена на своего рода бандаже. Тяжело дыша, она подошла к кровати и коснулась его руки. Та была теплой, но неподвижной.

Ни мышечных сокращений.

Ни взмаха.

Ничего.

Боже. Всё, чего хотела Эмили, – поцеловать его, но она не могла. У него во рту была трубка. Хотела вырвать его из этой боли, но не была уверена, где его можно коснуться. Его тело было опутано проводками, подсоединенными к мониторам вокруг кровати. Не в силах устоять, она наклонилась и нежно поцеловала его в черно-синюю ушибленную щеку. Позволила губам задержаться, и слеза, скатившись, упала на его лицо. Скатилась вдоль его носа, будто это была его слеза.

Именно тогда Эмили лишилась самообладания.

– Пожалуйста, Гэвин, ты не можешь так поступить с нами. – Она всхлипнула и накрыла ладошкой его щеку, её всю трясло. – Ты – причина, по которой я дышу. Я ношу ребенка, которого создала наша любовь. Помнишь? Любовь, о которой снимают фильмы? Это мы, Гэвин. Наше прошлое неидеально, но будущее будет захватывающим. Ты не можешь оставить меня. Не можешь. Ты нужен мне. Нужны твои бутылочные крышки и двадцать вопросов. Нужны твои подколы и этот глупый взгляд, которым ты меня одариваешь, когда я пытаюсь что-то приготовить для нас. Пожалуйста. Боже, прошу, Гэвин, борись. Борись ради нас. Борись ради Ноа. Так много вещей, которым я не смогу научить его без тебя.

Дождь превратился почти в водопад за окном, пока она ждала знака. Шепота судьбы. Хоть чего-то, что сказало бы, что он её слышит или чувствует.

Снова… Ничего.

– Боже, пожалуйста. Прошу… – слёзы остановились, когда она прижалась лицом к его плечу. Сильное плечо Гэвина, через которое он прежде перебрасывал ее так много раз. Она вдохнула его мускусный запах, который свел её с ума, когда она впервые оказалась близко к нему. Она думала о каждом сказанном и несказанном слове, что они разделили, когда её подбросило от внезапно раздавшегося тревожного сигнала. Взгляд метнулся к одному из аппаратов: лампочка быстро мигала красным. Эмили сглотнула и отпрянула, когда медсестра вбежала в палату.

– У меня сигнал экстренной ситуации, необходима реанимация! – крикнула она, поспешно вытаскивая трубку из его рта. Введя другую, она сжала мешок над его ртом, вручную закачивая воздух в его легкие. – Кто-нибудь, тележку с реанимационным набором сюда, быстро!

В ужасе выпучив глаза, Эмили слышала, как передают сигнал экстренной ситуации по громкоговорителю, когда другая медсестра вбежала в палату. Та лихорадочно расстегнула на Гэвине больничную пижаму и распахнула её. Надавливала на его грудь сильно и быстро. Эмили старалась дышать, когда влетела еще одна медсестра, таща за собой каталку с реанимационным набором. Эмили зарыдала, зрение затуманилось, голоса смешались, превращаясь в картину замедленного действия.

Мужской голос прорезал воздух:

– Каково состояние?

– Желудочковое состояние, – ответила одна из медсестер, продолжая давить на грудь Гэвина.

– Готовьте разряд на двести джоулей.

Приложив к его коже две широкие пластины, другой голос произнес:

– Готовьте разряд. Чисто?

Бесконтрольно содрогаясь всем телом, Эмили видела, как все, окружавшие Гэвина, отошли от кровати.

– Чисто.

Глухой удар… Тело Гэвина резко дёрнулось.

Эмили, содрогнувшись, вдохнула.

Секунда, минута, час… Эмили не знала, сколько времени прошло. Она не могла думать или двигаться. Взгляд приклеился к Гэвину, ее сердце стучало, как сумасшедшее, пока она молилась, чтоб его продолжало биться.

Глухой удар…Тело Гэвина снова резко дёрнулось.

Хаос вокруг него продолжался, когда они проталкивали воздух в его легкие и с силой давили на грудь. Эмили почувствовала, как ударилась спиной о стену, в ее голове несся товарный поезд из эмоций, когда она кричала в истерике, смутно ощущая присутствие рук Колтона на плече, пытавшегося уволочь её застывшее тело из палаты.

– Остановка сердца! – крикнула медсестра.

Врач посмотрел на монитор:

– Один миллиграмм эпинефрина.

В голове была пустота, когда Эмили переводила взгляд с бездыханного тела Гэвина к монитору, волнообразные линии на экране которого превращались в одну ровную линию. Не было длинного, раздражающего писка, или же Эмили не слышала его. Единственное, что слышала Эмили, были сладкие слова Гэвина, сказанные прошлой ночью:

«Интересно, поймет ли он, как сильно я собираюсь любить его и его мамочку, до последнего, угасающего вдоха».

«Последнего, угасающего вдоха…»

«Последнего… угасающего… вдоха…»

– Время смерти: 21.28, – мрачно произнес доктор.

Мир Эмили вращался несколько секунд, воспоминания вспышкой молнии потерялись в кромешной тьме. Горло скрутило и стянуло. Широко распахнутые зеленые глаза обожгло. Она заставляла свое тело стоять, только оно было не в состоянии. Пятясь назад и часто дыша, она больно налетела на всех четверых, стоявших за дверью. Слова приходили и уходили неясным пятном. Даже крик Лилиан был далеко. Далекие слёзы матери, только что потерявшей своего младшего сына.

Глаза затуманены слезами, сердце рвется от боли, непонимание того, чьи руки помогают подняться с пола. Эмили пыталась сглотнуть, старалась дышать. Ее укутали трясущиеся руки Тревора. Спрятав измученное лицо на её плече, он плакал вместе с ней. Сегодня, в год, когда её жизнь должна была измениться так прекрасно и сильно, судьба нарушила обещание и решила сломать всех в жизни Эмили. Как в тумане, Эмили видела, как брат оплакивает свою единственную опору, отец скорбит по сыну, а друзья разделяют отчаяние от потери того, с кем вместе выросли. Только среди всего этого горя, заполнившего коридор, в эту самую минуту, Эмили поняла, что самая большая потеря принадлежит малышу, которого она носит. Его папа ушел. Никогда больше не пройдет по земле. Никогда не будет полуночных бесед с сыном. Никогда впервые не возьмет своего сына на руки.

Он ушел…

У нее больше не перехватит дыхание перед его поцелуем…

Сердце больше не пустится вскачь от одного только взгляда…

Кожу не будет покалывать в предвкушении прикосновения…

Его… больше нет.

Дышать…