По окончании войны команду «XX» тихо распустили. Прошли десятилетия, прежде чем о ее существовании узнали за пределами особо осведомленных кругов, связанных порукой секретности. Кое-кто со временем решился выйти из тени, окутывавшей деятельность британской разведки, чтобы рассказать о своих приключениях и пожать заслуженную славу, однако большинство хранили молчание.

Томми «Тар» Робертсон бросил шпионские игры и провел остаток жизни, разводя овец в Уорчестершире. «Истинный гений» двойной игры получил американский орден «Легион почета» из рук президента Гарри Трумэна, король Петер вручил ему Королевский орден югославской короны в ходе изысканной церемонии в Клэридже. Британия пожаловала его орденом Британской империи, отметив таким образом его работу — слишком секретную, чтобы о ней можно было рассказывать. Джон Мастерман, с его страстью к службе, назвал раннюю отставку Тара «одной из самых чувствительных потерь за всю историю МИ-5». Однако сам Робертсон был совершенно счастлив, ухаживая за своими овцами. Он перестал носить брюки из шотландки, однако так и не бросил привычку болтать в пабах со всякими странными личностями. Когда в 1994 году Тар умер, ему посвятили небольшую эпитафию, как нельзя более подходящую шпиону, обладавшему волшебным искусством слушать:

Джон Сесил Мастерман, предпочитавший рассказывать, а не слушать, получил рыцарское звание, всевозможные почести и орден Британской империи. Он вернулся в Оксфорд, к своим клубам, крикету и детективным романам. Он стал ректором Уорчестерского колледжа, а позднее — вице-канцлером Оксфорда. В 1957 году он опубликовал очередной детективный роман «Дело о четырех друзьях», где персонаж по фамилии Чапмен обсуждает природу криминального ума: «Тщательно продумать преступление еще до того, как оно совершено, предсказать, как оно будет организовано, а затем предотвратить его — вот настоящий триумф!» Он участвовал в наблюдательных советах компаний и занимал руководящие должности в ведущих государственных учебных заведениях, оставаясь верным привилегированному сословию богатых и успешных. «Всему, что есть хорошего в этом удивительном мире, мы обязаны людям из высших классов», — писал он.

Джон Сесил Мастерман, оксфордский академик, автор детективов, один из вдохновителей «XX», системы работы с двойными агентами.

Однако в 1970 году Мастерман впервые в жизни пошел наперекор правилам правящего класса, опубликовав книгу об организации «XX». Свой отчет он написал еще сразу после войны, исключительно для сотрудников МИ-5, однако один экземпляр тайно оставил себе. В 1960-х, после ряда шпионских скандалов, моральный авторитет британской разведки пошатнулся, и Мастерман решил поддержать гордость бывших коллег, опубликовав историю бесспорного успеха. Глава МИ-5 Роджер Холлис и премьер-министр Алек Дуглас-Хоум отказались разрешить публикацию, поэтому Мастерман выпустил свой труд «Система „XX“ и война 1939–1945 годов» в США, где Закон о государственной тайне не мог помешать ее выходу в свет. Многие представители истеблишмента, включая некоторых бывших коллег Мастермана из МИ-5, были шокированы; Джон Марриотт не разговаривал с ним до конца жизни. В 1972 году британское правительство пошло на попятный, и книга была опубликована в Англии, за исключением некоторых спорных отрывков. «Чрезвычайно удивительно, что, всю жизнь выступая на стороне правящих кругов, в возрасте восьмидесяти лет я стал бунтовщиком, причем удачливым», — писал Мастерман.

Примеру Мастермана последовали другие. Юэн Монтегю опубликовал воспоминания об операции «Фарш», в ходе которой союзникам удалось обмануть противника, убедив его, что союзнические армии планируют высадку на Балканах и Сардинии, а вовсе не на Сицилии. Монтегю, будучи к тому моменту судьей-адвокатом Королевских военно-морских сил, даже сыграл эпизодическую роль в фильме «Человек, которого не было», вышедшем в 1956 году.

Пол Бэквелл, бывший телохранитель Чапмена, стал капитаном разведки, а Аллан Тус остался старшим сержантом контрразведывательной службы.

Ронни Рид после войны занял пост старшего технического советника службы безопасности. С 1951 по 1957 год он возглавлял отдел борьбы со шпионажем, активно занимаясь разоблачением советских агентов в Британии. На его счету — дела Берджесса, Маклина и Филби. Рид вышел в отставку в 1977 году, однако был приглашен остаться в МИ-5 в качестве старшего советника. Позднее он опубликовал профессиональную монографию о работе радиослужбы в военные годы, которая вышла в рамках официального отчета о деятельности британской разведки во время Второй мировой войны. Рид был слишком скромен, чтобы подписать ее своим именем. Он умер в 1995 году в возрасте семидесяти восьми лет. Железный крест, который Чапмен получил от фон Грёнинга за службу Третьему рейху, а затем подарил Риду на память, остается собственностью семьи Рид.

Виктор, лорд Ротшильд, получил медаль Георгия за работу со взрывчаткой в годы войны, поступил на службу в департамент зоологии Кембриджского университета и в конце концов стал советником Маргарет Тэтчер по вопросам безопасности. Его членство в кембриджской группе «Апостолы» в студенческие годы и связи с агентами КГБ Гаем Берджессом и Энтони Блантом привели к многочисленным обвинениям в том, что он был пятым членом «кембриджской шпионской четверки». Он яростно отрицал это и в 1986 году опубликовал открытое письмо к британским журналистам, в котором утверждал: «Я не являюсь и никогда не являлся советским агентом».

Майкл Райд, последний куратор Чапмена, вскоре после войны ушел из МИ-5 и вновь поступил в семейную топографическую фирму. Однако из-за проблем с выпивкой Райд был вынужден оставить работу, а вскоре стал самым настоящим алкоголиком. Один его брак распался, из второй семьи он ушел, оставив двоих маленьких детей. В пабах, изумляя посетителей, он хвастался своей ролью в деле Эдди Чапмена — человека, которого он презирал.

Теренс Янг выжил в битве при Арнхеме, став чрезвычайно успешным режиссером. Он снял два первых фильма «Бондианы» — «Доктор Ноу» и «Из России с любовью», где русские агенты планируют убить Бонда и украсть шифровальную машину. Личность самого знаменитого секретного агента, вполне вероятно, во многом была срисована с самого режиссера: многие члены съемочной группы утверждали, что «Шон Коннери просто копировал манеры Теренса Янга».

Фокусник Джаспер Маскелайн после войны не вызывал особого интереса публики, что его чрезвычайно раздражало. Он не получил ни наград, ни формальной благодарности за придуманные им декорации, вводившие в заблуждение противника: официальные отчеты о военной кампании в Северной Африке упоминают о нем лишь вскользь. Аудитория его шоу становилась все меньше, а залы, в которых он выступал, все беднее. Озлобившись, он уехал в Кению, открыл там весьма успешную школу по обучению вождению, принимал участие в кампании против восставших Мау-Мау и умер в 1973 году.

Реджинальд Кирон, капитан «Ланкастера», за годы войны успел покомандовать еще пятью торговыми судами. За свой труд в военное время он был награжден орденом Британской империи и военной медалью Ллойда. Море раз за разом безуспешно пыталось поглотить его: в 1948 году непотопляемый Редж Кирон во время отдыха отправился в одиночное плавание по Средиземному морю и позже был обнаружен «дрейфующим по Хайфскому заливу, держась за какой-то обломок». Он вышел в отставку в 1954 году — тогда же, когда «Город Ланкастер» (позже переименованный в «Ланкастерца») пошел на слом.

С 1945 года Робин «Оловянный Глаз» Стефенс возглавлял Бад-Нендорф — Объединенный центр дознания рядом с Ганновером, секретную тюрьму, организованную в Северо-Западной Германии в ходе британской оккупации. Это была германская версия «лагеря 020», где Оловянный Глаз точно так же выведывал правду у многочисленных офицеров и агентов разведки, арестованных вошедшими в Германию союзниками. Среди них были помощник Гиммлера Вальтер Шелленберг и Эрнст Кальтенбруннер, сменивший Гейдриха на посту главы РСХА — Имперского управления безопасности, бывший, по мнению Стефенса, «злобным чудовищем». Оловянного Глаза обвиняли в применении чрезмерно грубых методов в попытке добиться признания арестованных, однако позднее все обвинения были сняты. Своих обвинителей Стефенс называл «дегенератами, зараженными венерическими болезнями, и патологическими лгунами».

Штефан фон Грёнинг был арестован американскими войсками и помещен в лагерь неподалеку от Бремена. Лишившись дома, он жил у своей сестры Доротеи вместе с ней и усыновленной ею еврейской девочкой. Там его и нашли солдаты. По дороге в тюрьму его конвоиры заблудились, и фон Грёнинг, считавший себя наполовину американцем, указал им дорогу на безупречном английском с аристократическим акцентом. Ему позволили раз в месяц отправлять открытку родным. Человек, чьи носовые платки всегда гладили слуги, теперь был вынужден выпрашивать носовой платок и зубную пасту. Через полгода он вышел на свободу и обнаружил, к своему большому неудовольствию, что для получения продовольственной книжки, которая позволит ему хоть как-то питаться, было необходимо устроиться на работу. Через друзей своей семьи он поступил на номинальную должность в Бременский музей, однако редко утруждал себя посещениями рабочего места.

И пусть деньги бесповоротно кончились, но фон Грёнинг продолжал жить так, как привык, до конца оставаясь «верным своему классу». Он женился на женщине много моложе его по имени Ингеборга: она работала, он — нет. Фон Грёнинг часами лежал на диване, читая книги, взятые взаймы. Он редко говорил о войне. Он был уверен, что Эдди Чапмена схватили, обвинили в шпионаже и казнили. Фотография виллы Бретоньер всегда лежала у него в бумажнике.

Вальтер Преториус по кличке Томас, любитель народных танцев, был арестован и доставлен в Бад-Нендорф. Допрашивал его сам Оловянный Глаз. Стефенс считал всех заключенных в Бад-Нендорфе законченными негодяями, однако Преториус произвел на него благоприятное впечатление — быть может, потому, что его англомания гармонировала с агрессивным патриотизмом Стефенса. Преториуса освободили после нескольких месяцев следствия: заключение гласило, что тот «долго и честно служил в германской секретной службе». Преториус обосновался в Госларе, в Западной Германии, вернувшись к преподаванию и танцам.

5 мая 1945 года солдаты 41-го кавалерийского полка США, освободившие концентрационный лагерь Маутхаузен-Гусен, увидели здесь настоящий ад — живые скелеты, шатаясь, бродили по брошенной фабрике смерти. Среди истощенных призраков был и Энтони Фарамус. Он потерял легкое и семь ребер, его тело было истерзано дифтерией, скарлатиной, гангреной и дизентерией. Однако каким-то чудом хрупкий мальчик с острова Джерси, которого было так легко вогнать в краску, выжил. Вернувшись в Британию, он попал на лечение в госпиталь Королевских военно-воздушных сил, откуда его выписали с пособием в 16 фунтов и еженедельным содержанием в 2 фунта. Он нашел Эдди Чапмена через журналиста Фрэнка Оуэнса, который стал свидетелем их неловкой встречи.

— Я думал, ты умер, — сказал Чапмен.

— Я тоже так думал временами.

— Как ты вообще?

— Не так уж здорово.

— Я всегда переживал за тебя.

— Я тоже часто думал о тебе, Эдди, гадал, сумел ли ты добиться успеха. Ты играл в сложную игру.

Повисла неловкая пауза.

— Где ты был? — поинтересовался Чапмен.

— Во многих местах — таких отвратительных, что иногда меня так и подмывало рассказать о твоей игре немцам. Однако я не хотел делать подарки этим свиньям, поэтому предпочел молчать.

После очередной долгой паузы Чапмен произнес:

— Тони, если бы это зависело от меня, ты бы никогда не прошел через все это.

Фарамус не предал Чапмена, а тот в свою очередь хранил какое-то время верность немцам отчасти, как он сам считал, чтобы спасти Фарамуса. Они отправились в ближайший паб и страшно напились. «Миллионы умерли, так и не получив возможности сказать хоть слово, — говорил Чапмен своему другу. — Мы, по крайней мере, живы и можем рассказать о том, что с нами было».

Фарамус написал душераздирающие мемуары. Он стал работать статистом на съемках фильмов. По драматичной прихоти судьбы и кастинга, он сыграл эпизодическую роль заключенного в сериале «Колдиц» — обитатели этого лагеря для военнопленных, конечно, страдали, но отнюдь не столько, сколько пришлось выстрадать ему.

В конце концов Фарамус переехал в Голливуд — и устроился дворецким к Кларку Гейблу.

Энтони Чарльз Фарамус в роли военнопленного в фильме «История Колдица» (1955).

Дагмар Лалум тщетно ждала возвращения Чапмена. В Норвегии тем временем начались беспощадные чистки. Видкун Квислинг был арестован в своем имении «Гимле», обвинен в предательстве и казнен расстрельной командой. Два члена норвежского Сопротивления были допрошены в связи с гибелью Фельтманов и оправданы. Дагмар вернулась в Эйдсволл; соседи шептались за ее спиной, называя ее «немецкой шлюхой», — она слышала это, но продолжала хранить молчание. Она никогда не рассказывала ни соседям, ни родным, что во время войны помогала британской разведке. Чтобы избавиться от сплетен, она поступила на должность младшей медсестры на круизное судно «Ствангер-фьорд», курсировавшее между Осло, Нью-Йорком и Новой Шотландией. С Эдди она научилась любить море и, подобно ему, никогда не знала покоя. Она работала в книжном магазине, затем стала парикмахером и, наконец, бухгалтером. Она все так же продолжала наряжаться в последние модные новинки и курила все те же сигареты «Крейвен». Она так и не вышла замуж, не имела детей — и не утратила своего внешнего лоска. Даже в старости она тщательно пользовалась косметикой, носила леопардовые шляпки, а как-то раз племянница застала ее танцующей в одиночестве перед зеркалом. Когда Дагмар в 1999 году умерла от болезни Паркинсона, ее племянница обнаружила коробку с письмами, старательно написанными по-английски, на листках для авиапочты. Письма были адресованы Эдди Чапмену. Ни одно из них не было отправлено. Племянница сожгла их все.

А вот Фрида Стевенсон не видела никакого смысла в ожидании. Она выучилась на стенографистку, а в 1949 году вышла замуж за банковского клерка на пять лет моложе ее. Через четыре года она стала помощницей владельца газетного киоска, развелась с первым мужем и вышла замуж за преуспевающего владельца гаража по фамилии Аберкромби. Хотя секретная служба из осторожности уничтожила договор, гарантирующий ей выплату 5 фунтов в месяц вплоть до дальнейших распоряжений, и вымарала упоминания о нем из архивов, Фрида, вполне вероятно, получала чеки из Лондонского кооперативного общества, результат сделки Чапмена с МИ-5, до конца своих дней. Как и Фарамус, Фрида умела выживать.

В отеле «Беркли» Чапмен и Бетти Фармер проговорили много часов подряд. Вскоре после этого они поженились. Это был прочный, счастливый брак, хотя в течение последующих пятидесяти лет Чапмен не упускал случая обратить внимание на ту или иную женщину. Он часто уходил, но всегда возвращался. В октябре 1954 года у них родилась дочь Сюзанна.

Зигзаг так и не соблазнился честной жизнью. После войны он вернулся в полусвет лондонского Уэст-Энда, где бездельники всех мастей приветствовали его, как родного. В 1950-х годах он занимался контрабандой золота на Средиземном море. Купив долю в моторной яхте Билли Хилла «Фламинго», бывшем минном тральщике, Чапмен с экипажем из таких же отпетых мошенников отправился в Марокко, где они оказались замешаны в смехотворном заговоре с целью провезти контрабандой 850 тысяч пачек сигарет и заодно похитить низложенного султана. Авантюра провалилась: лихие моряки с «Фламинго», отправившись в доки, ввязались там в пьяную драку. В результате им пришлось убираться из Танжера в компании репортера из Sunday Chronicle, которого они сначала пригласили на борт, а потом заперли в каюте. «Фламинго» сгорел в гавани Тулона: возможно, корабль был подожжен для получения страховой премии. По крайней мере, этот случай наводит на подозрения, что Чапмен не совсем забыл ремесло диверсанта. Вскоре банда Хилла ограбила почтовый вагон, скрывшись с 250 тысячами фунтов. В 1960-х годах Эдди и Бетти Чапмен переехали на африканский Золотой Берег, где Чапмен ввязался в какой-то запутанный строительный контракт. Позже в связи с этим контрактом было начато следствие по подозрению в коррупции, однако к тому моменту Чапмен уже вернулся на родину.

Оловянный Глаз Стефенс задавался вопросом: что будет, если Чапмен, вновь связавшись с преступным миром — что неизбежно, — предстанет перед судом и потребует к себе снисхождения на том основании, что во время войны он оказывал стране некие совершенно секретные услуги? Ответ на этот вопрос вскоре последовал. В течение последующих двадцати лет Чапмен неоднократно представал перед судом, однако ни разу так и не был отправлен в тюрьму. Когда в 1948 году его судили по обвинению в использовании фальшивых денег, он представил суду характеристику от неназванного «старшего офицера Военного министерства», в которой было сказано, что Чапмен был «одним из храбрейших солдат Британии во время последней войны». Автором характеристики наверняка был Ронни Рид. МИ-5 не совсем забыла о своих долгах. В 1974 году он снова был признан судом невиновным: на сей раз его судили за то, что он ударил человека по голове пивной кружкой на танцевальной вечеринке в отеле «Уотерсплэш» в Нью-Форесте. Драка произошла из-за девушки по имени Тереза Чин. Чапмен заявил суду: «В время войны меня учили приемам рукопашного боя, необходимым для той работы, которой я тогда занимался, поэтому мне не нужна кружка, чтобы защитить себя во время драки в пабе. Я бы мог убить его голыми руками». Когда его оправдали, он предложил проставить выпивку всему составу суда.

Чапмен все так же продолжал путаться с шантажистами, игроками и мелкими воришками. Он ездил на «роллс-ройсе» (хотя так и не сдал экзамен на права) и носил пальто с меховыми воротниками. Газеты любили его — «Эдди Чапмен, вор-джентльмен». Некоторое время он даже состоял внештатным криминальным репортером Sunday Telegraph, «помогая читателям не попасть в поле зрения людей вроде него». В 1960-м какой-то журналист спросил его, не скучает ли он по временам, когда сам совершал преступления. «Немного, — ответил Чапмен задумчиво. — Я ни о чем не жалею. Меня не мучают угрызения совести. Мне хочется думать, что я был честным бандитом».

Чапмен в блеске славы позирует рядом со своим «роллс-ройсом». В качестве криминального корреспондента в Sunday Telegraph Эдди вел колонку, где учил читателей, как противодействовать попыткам подобных ему элементов обчистить их.

Джон Мастерман написал однажды: «Иногда наступает момент, когда ты должен совершить нечто, полагаясь лишь на собственное суждение, не оглядываясь на других. Некоторые называют это совестью, другие — просто упрямством. Что ж, так или иначе, вам приходится делать свой выбор». Война пробудила в Чапмене непокорную совесть. Пороки его были столь же непомерны, как и его достоинства, и до самого конца его жизни никто так окончательно и не понял, был ли он на стороне ангелов или демонов, обманывал ли он обманщиков, заключил ли он соглашение со своим немецким шефом. Он умер в 1997 году от сердечного приступа в возрасте восьмидесяти трех лет. Быть может, он отправился на небо, — ну, или проследовал в противоположном направлении. А может быть, он и до сей поры выписывает зигзаги где-то между.

Чапмен пытался выпустить воспоминания о своих приключениях, но они, как и книга Джона Мастермана, были запрещены МИ-5 к публикации. Он написал чрезвычайно урезанную версию событий, которая появилась сперва во французской L'Etoile, а затем, в 1953 году, и в News of the World. Однако, стоило Чапмену задеть государственные тайны, в игру вступили юристы правительства. Его оштрафовали на 50 фунтов, весь тираж газеты был уничтожен. Вторая попытка публикации была остановлена правительственным письмом, указывающим, что упоминаемые в ней данные не подлежат разглашению по соображениям безопасности. Наконец кем-то переписанная и наполовину выдуманная «История Эдди Чапмена» появилась из печати в 1954 году: в ней описывается время, проведенное Чапменом в Германии, но не упоминается о его работе в МИ-5. «Узнаем ли мы настоящую правду об Эдди Чапмене? — вопрошала какая-то газета. — Если все эти поразительные утверждения истинны, почему он не был арестован и судим как предатель родины?»

Чапмен протестует против того, что публикация серии его воспоминаний в газетах была запрещена согласно Закону о государственной тайне.

В конце концов в 1966 году Чапмену разрешили опубликовать другую версию воспоминаний — «Настоящую историю Эдди Чапмена», в которой без каких-либо подробностей упоминалось о его работе на МИ-5. По этой книге был снят довольно посредственный фильм «Три креста», режиссером которого был Теренс Янг, а главную роль Эдди Чапмена сыграл Кристофер Пламмер. Фильм имел лишь косвенное отношение к правде. Чапмена он разочаровал. Эдди так и не получил признания, которого, как полагал, заслуживал; возможно, славу того масштаба, о котором он мечтал, он мог получить, лишь убив Гитлера. Так или иначе, он разбогател и некоторое время владел замком в Ирландии и санаторием в Хертфордшире, неподалеку от завода компании «Де Хавилланд», производившего когда-то «москито».

Эдди позирует в полной эсэсовской форме, которую в реальной жизни он никогда не носил.

В 1974 году в одном из лондонских баров Чапмен неожиданно столкнулся с Лео Кройчем — беззубым немецким боксером, учившим его стрельбе на вилле Бретоньер. Лео сообщил Чапмену настоящее имя человека, которого тот знал как Грауманна, рассказал, что тому удалось пережить войну и что живет он в Бремене. Чапмен написал фон Грёнингу письмо, в котором с нежностью вспоминал время, которое они вместе провели в Нанте, Париже и Осло. Он интересовался, не знает ли его старый друг, что стало с той яхтой в Норвегии, которую он купил на свои премиальные деньги, и помнит ли он Дагмар Лалум. «Я думаю, она давно замужем», — с грустью размышлял он. Чапмен рассказал о своих владениях, приложив к письму фотографию купленного им старинного ирландского замка, и приглашал фон Грёнинга в гости: «Какими приятными воспоминаниями мы сможем обмениваться… Я помню, как вам нравились замки».

Быть может, это было не самое тактичное письмо, но Эдди Чапмен не знал, что фон Грёнинг уже давно не богат.

Сюзанна Чапмен вышла замуж в 1979 году. Церемония проходила в Шенли-Лодж — спа-центре, принадлежавшем Эдди и Бетти Чапмен. Среди гостей можно было заметить пожилого близорукого немецкого джентльмена, развлекавшего детишек чтением старомодных английских детских стишков. Когда празднество стало затихать, Эдди Чапмен и Штефан фон Грёнинг рука об руку отправились бродить по окрестностям, углубившись в воспоминания. Бетти удивила и тронула эта прочная связь между шпионом и его шефом: «Они были как братья». Когда последние гости разошлись, из сада все еще доносились смех и пение — едва слышные звуки «Лили Марлен».

ХИ ХУ ХА ХА ХА