Странник пел.

Среди хитросплетений своей всеобъемлющей памяти он пел свою песню. Зарождаясь в одной точке, песня расходилась мощными кругами и спустя время, измеряемое не годами, а возрастом планет, достигала наивысшей силы в его сердце.

Законченную песню странник посылал в космическое пространство. Ответом ему были песни других существ. Так создавалась сеть общения, раскинувшаяся по всей Галактике. Сеть эта связывала воедино расы разумных существ, разделённых огромным космическим пространством.

Время от времени Страннику случалось обнаружить новый развившийся разум, и в сложной сети появлялся новый элемент. И тогда Странник испытывал радость.

Но случалось ему испытывать и скорбь.

Странник совершал свой путь по спирали, идущей от периметра Галактики к её центру и затем опять от центра к периметру. Он странствовал эон за эоном и пел свою песню разума.

Песни давали ему радость, и это было единственным его уязвимым местом. Ни радиация, ни взрывы сверхновых не представляли для него опасности. Он мог защитить себя против любого вреда, который способна причинить материя. Но если случалось терять нити созданной им сети, его охватывала скорбь.

Когда в одной из этих нитей песнь изменилась, и радость и восторг сменились болью, печалью и ужасом, странник прислушался, принял решение и собрал всю свою огромную энергию, необходимую для того, чтобы изменить курс.

Распевая песню поддержки, он устремился на другую сторону Галактики, к маленькой голубой планете, вращающейся вокруг ничем не примечательной жёлтой звезды.

Адмирал Джеймс Т. Кирк нетерпеливо расхаживал взад-вперёд по сводчатой пещере. Снаружи вовсю светило красное солнце Вулкана, но в убежище адептов древних мыслей, защищённом от невыносимой жары толщей горы, в которой оно было вырублено, царила прохлада.

– Да успокойся ты, Джим, – сказал Леонард Маккой.  – Оттого, что ты будешь бегать из угла в угол, Т’Лар быстрее не придёт. А у меня от твоей беготни голова кружится.

– Мне всё равно, увижу я Т’Лар или нет, – ответил Джим. – Но вот уже три дня, как они фактически держат Спока в полной изоляции. Прежде, чем мы покинем Вулкан, я хочу быть уверенным, что с ним всё в порядке.

– В порядке он или нет, ты ничего больше не можешь сделать. – Доктор слабо улыбнулся. – Да и я тоже.

– Нет, – мягко сказал Джим. – Ты сделал, что мог. Ты спас ему жизнь. – Джим волновался за Маккоя не меньше, чем за Спока. Его беспокоило измученное состояние доктора. Отпусти Маккой одну из своих прежних шуточек – Джиму стало бы легче.

– Мы улетаем? – спросил Маккой. – Ты подучил что-нибудь от Звёздного Флота?

– Нет. Но мы должны вернуться на Землю. По крайней мере, я должен. Я обязан ответить за свои действия. За нарушение приказа. За гибель «Энтерпрайза».

– Не ты один, – сказал Маккой.

– Я не желаю, чтобы кто-то попытался стать героем ради меня! – сказал Джим. – Ответственность целиком и полностью лежит…

– Кто говорит о том, чтобы взять на себя ответственность? – удивился Маккой. – Я говорю о том, чтобы убраться с Вулкана. Джим, эта чёртова сила тяжести давит на меня. Если я проторчу здесь ещё немного, то просто превращусь в лужу протоплазмы.

– Вот это уже похоже на тебя, Боунз, – рассмеялся Джим.

– Кирк. Маккой.

На пороге стояла юная вулканка.

Джим мгновенно перестал смеяться.

– У Вас есть новости о Споке?

– Моё имя Т’Мей. Я пришла отвести Вас к Т’Лар.

Она обернулась, и её длинный тёмно-голубой – цвет, который носили ученики – плащ мягко колыхнулся, коснувшись пола. Лишь однажды, много лет назад Кирк видел такую же красивую вулканку, светловолосую, голубоглазую, с золотисто-зелёным оттенком кожи.

– Я подожду тут, ты мне потом расскажешь, – сказал Маккой.

При этих словах Т’Мей оглянулась.

– Маккой, это тебя мне велено привести, а не Кирка.

– Что ей от меня нужно?

– Я её ученица, а не переводчик.

– Ладно, Боунз, иди уж, – сказал Кирк. – Я уверен, что Т’Лар удовлетворит твоё любопытство.

– Что-то всё моё любопытство куда-то подевалось, но всё равно спасибо. – Он поднялся со стула и с ворчанием последовал за Т’Мей по длинному коридору. Джим пошёл следом.

Юная вулканка ввела их в другую пещеру и молча удалилась. Джим и Маккой остались лицом к лицу с высшим адептом учения.

Хотя в этот раз Т’Лар и не носила церемониальных одеяний ритуала фал-тор-пан, выглядела она не менее величественной. Даже когда она была в простом зелёном плаще, и седые её волосы были просто убраны, весь её облик дышал достоинством и силой.

– Мы осмотрели Спока, – без всяких вступлений заговорила она. – Его катра, его дух, полностью возвращены ему.

– Значит, теперь с ним всё в порядке, – сказал Джим. – Он может теперь…

Т’Лар взглянула на него, и он осёкся. Затем вулканка обратилась к Маккою.

– Но ты, Маккой, не был подготовлен к тому, чтобы выдержать перенос катры. Я обнаружила, что он сохранил определённые элементы твоей психики, в то время как определённые элементы его личности остаются в твоём сознании.

– Что?! – вскричал Маккой.

– Я продолжу перенос, пока он не завершится. – Она поднялась. – Пожалуйста, следуй за мной.

Маккой застыл.

– Что Вы говорите? – спросил Джим. – Что Боунз опять должен пройти через фал-тор-пан? Сколько, по-вашему, он способен выдержать?

– Тебя это не касается, Кирк, – сказала Т’Лар.

– Всё, что касается моих офицеров, касается и меня!

– Почему Вы, земляне, вмешиваетесь туда, где ничего не можете поделать? – спросила Т’Лар. – Я проведу обычный мелдинг. Со временем процесс даст Споку и Маккою возможность отделиться друг от друга.

– Со временем? – переспросил Маккой. – И какое же это «время»?

– Этого мы не можем знать, – отвечала Т'Лар. – Попытки объединения катры с физическим телом не предпринимались на протяжении всей истории, и даже в легендах перенос происходил между вулканцами.

– А если я не соглашусь на мелдинг?

– Этим ты искалечишь Спока.

– А как насчёт Маккоя? – спросил Кирк.

– Полагаю, сила личности Спока вновь подчинит себе Маккоя, как это было, когда он носил катру Спока.

Маккой скривился.

– Похоже, выбора у меня нет, верно?

– Верно, – согласилась Т'Лар. – Выбора у тебя нет. – Она указала на выход, задёрнутый портьерой. – Пойдём.

Маккой колебался. Джим шагнул и стал рядом с ним.

– Кирк, – сказала Т'Лар. – Ты должен остаться здесь.

– Но…

– Ты ничем не можешь помочь. Ты только помешаешь.

– Что может помешать мне пойти за вами?

– Твоя забота о благополучии Спока и Маккоя.

– Всё в порядке, Джим, – сказал Маккой. Он последовал за Т'Лар, и оба скрылись за портьерой. Лишь плотная ткань отделяла Джима от них.

Оставшись один, Джим опять принялся шагать из угла в угол.

В комнате за портьерой их ждал Спок. Он был одет в длинный белый вулканский плащ, так непохожий на форму, в которой Маккой привык его видеть. Не считая этого, вулканец выглядел как обычно: чёрные волосы аккуратно причёсаны, короткие пряди спадают на лоб. Лицо его было бесстрастно, тёмные, глубоко посаженные глаза ничего не выражали.

– Спок?

Маккой и полувулканец-полуземлянин были близкими друзьями многие годы. Но теперь Спок не отозвался и ничем не дал понять, что заметил появление доктора. Он даже не поднял бровь. Его земная сторона, казалось, была запрятана глубже, чем когда-либо раньше.

Т’Лар сделала нетерпеливый жест. Ни глубокое овладение учением, ни высокое положение не наделили её терпением. Спок лёг на длинную узкую гранитную плиту. Вкрапленные в неё кусочки слюды поблёскивали в тусклом свете комнаты. Маккой остановился перед такой же плитой, с неудовольствием глядя на неё.

– Неужели вы никогда в жизни не слыхали о пуховых перинах? – спросил он.

Ни Т’Лар, ни Спок ничего ему не ответили. Взобравшись на плиту, Маккой вытянулся на твёрдом камне.

T’Лар приложила одну руку к виску Маккоя, а другую – к виску Спока. Между всеми тремя возникла тесная связь. Маккой вздрогнул и закрыл глаза.

– Разделитесь, – властно зашептала Т’Лар. – Отделитесь друг от друга. Пусть каждый из вас вновь станет самим собой…

Джим с трудом сдерживал нетерпение. Он привык контролировать ситуацию, привык действовать. Он не привык ни к тому, что его заставляют ждать в передней, ни к тому, что его вопросы остаются без ответа.

Умом он понимал, что сказала ему Т’Лар. Он и остальные – а более других Спок и Маккой – стали участниками уникального события. Только в легендах умирающий вулканец, передавший другому свою катру, свою духовную сущность, оставался жив, чтобы вновь нуждаться в ней. Смерть Спока и его последующая регенерация в волне генезиса поставили перед вулканцами задачу, с которой им не приходилось сталкиваться за всю их историю.

И Маккой, который, сам того не зная, принял катру Спока, и Спок, которому надлежало восстановить свою память и личность, подвергались серьёзной опасности.

– Адмирал Кирк?

Вздрогнув от неожиданности, Кирк обернулся.

– Адмирал Картрайт!

В дверях стоял новый главнокомандующий Звёздным Флотом, адмирал Картрайт. Он протянул руку. Джим осторожно пожал её.

– Что Вы делаете на Вулкане? – спросил Кирк.

– Прилетел поговорить с Вами, конечно же. Я хочу знать, что произошло, прямиком от Вас, а не из докладов, слухов или даже от Генри Морроу. Хорошенькую же Вы устроили ему ситуацию, чтобы закончить своё пребывание на посту.

– И начать Ваше.

– Такая уж это должность. Но я должен знать, что случилось, и Вы обязаны рассказать всё Совету Федерации.

– Я знаю.

– Как скоро вы сможете покинуть Вулкан?

– Этого я не знаю.

– Это не вопрос из вежливости. Вы уже нарушили достаточно приказов, чтобы провести в заключении весь остаток своей карьеры.

– У меня не оставалось выхода. Я обращался к коммодору Морроу за помощью, и он ответил отказом. Просьба Сарека…

– Сареку следовало обратиться со своей просьбой по официальным каналам.

– На это не было времени. Леонард Маккой сходил с ума, и Спок бы умер.

– Я прилетел сюда не для того, чтобы спорить с Вами, – сказал Картрайт. – Вы и Ваши люди доставили нам немало хлопот. Я не могу сделать так, чтобы обвинения против вас растаяли в воздухе. Как бы мне ни хотелось решить всё в рамках Звёздного Флота, дело зашло слишком далеко. Совет Федерации требует Вашего присутствия. Пока что речь идёт всего лишь о расследовании. Если Вы явитесь немедленно, объяснения может оказаться достаточно. В противном случае Вы окажетесь под судом.

– По какому обвинению? – потрясённо спросил Кирк.

– По обвинению в убийстве коммандера Круджа – среди всего прочего.

– Убийство! Но это же абсурд. Я пытался спасти его на Генезисе, а он пытался стянуть меня в пропасть с кипящей лавой. Крудж вторгся в пространство Федерации, уничтожил торговый корабль, занимался шпионажем, он уничтожил «Гриссом» со всеми, кто был на борту! Он убил Давида Маркуса… – голос Джима сорвался.

– Я знаю, – сказал Картрайт уже мягче. – Примите мои соболезнования. Мне очень жаль. Но Вы должны вернуться на Землю и рассказать, что произошло. Если Вы откажетесь, все будут считать, что Вам нечем ответить на обвинения Клингонской империи.

– Я не могу покинуть Вулкан. Не сейчас.

– Почему? И когда Вы сможете вернуться?

– Потому что жизнь Маккоя – и Спока – всё ещё в опасности. Я не могу покинуть Вулкан, пока не буду уверен, что с ними всё в порядке.

– Оставить их у вулканцев отнюдь не значит бросить их. О них заботятся врачи, обладающие лучшими медицинскими технологиями Федерации. Что ещё, по-Вашему, Вы можете для них сделать?

– Для Спока – не знаю. Но Маккой – он нуждается не только в медицинской технологии. Ему необходима поддержка. Ему необходим друг.

– У Леонарда Маккоя есть много друзей, – отвечал Картрайт. – Я уверен, среди них найдётся кто-нибудь, кто не находится под следствием и может побыть с ним.

– Я вернусь на Землю, как только смогу, – сказал Джим.

– Тогда я должен вручить Вам это. – Вынув из кармана пакет, Картрайт вручил его Джиму.

– Что это? – Пакет был из плотной бумаги, с массивной печатью Федерации. Бумажными документами Федерация пользовалась лишь в самых официальных случаях.

– Копия вызова в следственную комиссию.

Взломав печать, Джим наскоро пробежал документ глазами.

– И тем не менее я не прилечу.

– Это прямое нарушение приказа, адмирал Кирк. – Глаза Картрайта сузились, и тёмное лицо вспыхнуло от гнева.

– Да, – с не меньшим гневом отвечал Джим. – И во второй раз это легче.

– Я сделал для Вас всё, что мог, – сказал главнокомандующий Картрайт.

Мгновение он поколебался, давая Джиму последнюю возможность изменить своё решение. Джим не сказал ни слова. Картрайт вышел.

Джим тихонько выругался. Засунув сложенный приказ в карман, он вновь нетерпеливо зашагал из угла в угол. Ещё мгновение – и он рванёт эту проклятую портьеру…

Портьера колыхнулась, и показался Маккой. Выглядел он измученным и с трудом держался на ногах.

– Боунз?

– Всё… на сегодня.

– Они что, ещё не закончили?

Маккой пожал плечами.

– Что-нибудь не так?

– Вулканцы после мелдинга встают, как ни в чём не бывало, – сказал Маккой. – Я должен поступать так же, верно?

– Верно, – улыбнулся Джим.

Маккой потерял сознание.

Маккой спал. Джим сидел в ногах его кровати, потирая переносицу. Вулканцы сказали ему, что обморок Маккоя – всего лишь следствие сильного переутомления. К следующему сеансу доктор восстановит силы. Ни когда будет следующий сеанс, ни сколько сеансов потребуется, вулканцы сказать не могли.

Джим поднялся, бесшумно вышел из комнаты Маккоя и вернулся в свою комнату. Усевшись за коммуникационный терминал, он послал запрос и стал ждать ответа со смешанным чувством нетерпения и ужаса. Даже при технологии двадцать третьего века требовалось несколько минут, чтобы вызов с Вулкана достиг Земли.

Наконец, надпись на мониторе «пожалуйста, подождите» исчезла, сменившись заставкой компьютерного секретаря Кэрол Маркус.

– Доктор Маркус не может сейчас говорить с Вами, – сказал секретарь. – Пожалуйста, сообщите своё имя и местонахождение, чтобы она могла связаться с Вами.

Джим набрал в грудь воздуху.

– Это опять Джим Кирк.

Он пытался связаться с Кэрол Маркус с того самого дня, как они прибыли на Вулкан, и всякий раз безуспешно. Сейчас она, наверно, уже знает, что её сын Дэвид погиб. При мысли о том, что не ему пришлось сообщить её об этом, Джим испытывал смешанное чувство вины и облегчения. Но он должен был поговорить с ней.

– Мне необходимо срочно поговорить с Кэрол, – сказал он. – Пожалуйста, передайте ей, чтобы она как можно скорее связалась со мной.

– Она получит Ваше уведомление. – Заставка исчезла.

Джим потёр глаза. Он почти не знал молодого человека, и всё же смерть Дэвида больно резанула его – будто от его сердца оторвали кусочек и сожгли. Ему почти было бы легче…

Легче! подумал он. Нет, ничто не облегчит эту боль. Но если бы я знал его, у меня остались бы хотя бы воспоминания о сыне Кэрол. О моём сыне.

Кэрол Маркус сидела, скрестив ноги, на обзорной палубе рейсового звездолёта «Зенит» и смотрела в иллюминатор на изумрудно-зелёную планету.

– Доктор Маркус, – прозвучал из интеркома голос корабельного компьютера. – Доктор Маркус. Пожалуйста, приготовьтесь к транспортации на планету.

Кэрол нехотя встала.

Как хорошо было бы, подумала она, если бы я могла оставаться на борту, лететь от одной планеты к другой и никогда больше ни с кем не разговаривать, никогда больше не рисковать к кому-то привязываться; если бы только мне никогда больше не приходилась никому сообщать, что тот,кого они любили, умер…

Покинув обзорную палубу, она направилась в транспортаторную.

Кэрол Маркус считала себя обязанной поговорить с родными своих друзей и сотрудников по проекту «Генезис». Именно это привело её на планету, известную под именем Дельта, родную планету Зинаиды Читирих-Ра-Пайж и Джедды Аджин-далл – двоих математиков, её погибших друзей.

Контейнер с телом Зинаиды уже стоял на платформе транспортатора. Джедда был убит из фазера, поставленного на полную мощность, и от его тела ничего не осталось.

Кэрол шагнула на платформу. Она не знала, что скажет тем, кто ждёт её внизу. Она не знала, что сказать родителям Вэнса Мэдисона и близким других погибших. Она знала лишь, что должна сдерживать своё горе, чтобы им не было ещё тяжелее.

– Включайте, – сказала она.

Луч транспортатора перенёс её на поверхность Дельты. Она стояла в полосе света. Окно из цветного стекла бросало разноцветные блики на светло-серый пол.

Двое дельтан ожидали её, женщина и мужчина, Верай Два-Пайж и Кирим Дреии-далл. Партнёры – вот было слово на стандартном языке, которое наиболее точно характеризовало, кем приходятся они Зинаиде и Джедде. Между ними существовал профессиональный, экономический и сексуальный союз, который должен был продлиться десятилетия.

Они приблизились к ней. Как и все дельтане, они были неправдоподобно красивы. У Верай была кожа цвета красного дерева, светлые ресницы и такие же брови, словно два нежных мазка на картине в китайском стиле. В отличие от дельтанских женщин, чьи головы были совершенно лишены волос, у Кирима были длинные, светло-розовые волосы, ниспадавшие волнами почти до колен. Красная метка на лбу у каждого, означавшая траур, ничуть не умаляла их красоты.

Кэрол вспыхнула. Земляне никогда не могли сдержать свою реакцию на дельтан; тем не менее, собственный сексуальный импульс смутил её. Дельтане никогда не пользовались этим своим воздействием на землян, держась от них поодаль. Но теперь Верай и Кирим подошли к ней так близко, как никогда не подходили Зинаида и Джедда. Верай протянула ей руку. Кэрол отступила в замешательстве.

– Вы не говорили с Землёй, – сказала Верай.

– С тех пор, как улетела, нет.

Оконное стекло отбрасывало цветные блики. Верай и Кирим взяли её за руки. Никогда раньше дельтане не прикасались к ней. Она ощутила волну печали и утешения.

– Мне очень жаль, – сказала она. На глазах её выступили слёзы. – Ваши партнёры…

– Мы знаем, – сказала Верай. – И мы благодарны Вам за то, что Вы прилетели. Но мы должны говорить не только о них.

И держа Кэрол за руки, Верай и Кирим сообщили ей о смерти её сына.

Лишившись дара речи от горя и ужаса, Кэрол осела на пол, глядя в окно. Разноцветные блики ползли по полу вслед за солнцем. И в тёплом воздухе зала её стала бить дрожь.

– Пойдёмте с нами, Кэрол, – сказала Верай. – Мы будем оплакивать наших партнёров, и будем оплакивать Вашего сына.

В отведённой ей комнате лейтенант Звёздного Флота Саавик также безуспешно пыталась связаться с Кэрол Маркус.

Возможно, подумала молодая вулканка, доктор Маркус никогда не станет говорить ни со мной, ни с кем-либо другим, кто участвовал в экспедиции на Генезис. Сейчас она, скорее всего, уже знает, о смерти Дэвида. Возможно, она не желает, чтобы кто-то, кто видел, как он погиб, напоминал ей об этом.

Поднявшись из-за компьютера, она вышла из комнаты на балкон, с которого открывался вид на подножье горы Селейа. После стольких лет надежды Саавик наконец оказалась на Вулкане, под его огромным красным солнцем. Она надеялась, что вулканцы позволят ей, наполовину ромуланке, оставаться на их планете достаточно долго, чтобы повидать её пустыни и города.

Возвращаясь в свою комнату, Саавик услышала чьи-то шаги. Без сомнения, один из её сослуживцев-землян; вулканцы двигались тише.

– Адмирал! – сказала она с изумлением.

Новый командующий моргнул, только сейчас заметив её. В руках у высокого чернокожего офицера был небольшой дорожный чемодан. Адмирал выглядел разгневанным и явно спешил. Всё же он остановился.

– Лейтенант Саавик, не так ли?

– Да, сэр.

– Вы знаете, где находится транспортатор? Мой корабль должен покинуть орбиту.

– Разумеется, сэр. Я покажу Вам.

Он последовал за ней дальше в лабиринт каменных коридоров.

– Вы хорошо зарекомендовали себя на Генезисе, лейтенант, – сказал он. – Ваше имя не будет упомянуто в обвинительном заключении.

– В обвинительном заключении, сэр? Несомненно, адмирал Кирк и его подчинённые не будут наказаны за то, что спасли Споку жизнь!

– Надеюсь, что нет. Не смотря ни на что, я всё-таки надеюсь, что нет.

– Я также осталась жива благодаря действиям адмирала. Если бы адмирал Морроу сразу же разрешил ему отправиться на Генезис, научно-исследовательский корабль «Гриссом» и все, кто служил на нём, тоже были бы спасены.

– Не Вам обсуждать действия главнокомандующего, – сказал Картрайт. – Проект «Генезис» провалился, но Ваша роль в нём достойна восхищения. Обещаю Вам, это не будет забыто.

– Я не жду признания своих заслуг, – сказала Саавик. – Слишком много было жертв. Не подобает тому, кто остался в живых, извлекать для себя пользу. – Особенно, подумала она, если это офицер Звёздного Флота, уцелевший благодаря гибели штатского.

Они были уже в транспортаторной. Задав компьютеру координаты, Картрайт шагнул на платформу.

– От «Генезиса» никому не будет пользы, – хмуро сказал он. – Но это не Ваша забота. Полагаю, Вы так же с честью зарекомендуете себя при выполнении Вашего задания на Вулкане, как на Генезисе. Прощайте, лейтенант. Включайте.

– Какого задания на Вулкане?

Но компьютер уже включился в ответ на команду, и луч транспортатора унёс Картрайта прежде, чем он успел ответить на её вопрос или хотя бы услышать его.

Возможно, Картрайт просто имел в виду время её пребывания на Вулкане, пока не будет получен новый приказ Звёздного Флота. Но нет, он говорил так, будто имел в виду нечто большее.

Адмирал Кирк, несомненно, всё знает. Возможно, у него найдётся несколько минут, чтобы объяснить ей.

Она постучала у входа в комнату адмирала.

– Войдите.

Отодвинув портьеру, Саавик шагнула в комнату.

Джеймс Кирк сидел перед компьютером, с досадой глядя на экран, на котором светилось сообщение, что связь прервана. Саавик подумала, что он, должно быть, тоже пытался связаться с Кэрол Маркус. И, должно быть, тоже безуспешно.

Саавик остановилась в нерешительности. Вопрос о её назначении казался теперь неуместным. В глаза ей бросился лежащий на столе скомканный приказ явиться для проведения расследования. По крайней мере, ей не придётся сообщать ему эту новость.

– Да, лейтенант? – Он обернулся к ней. Лицо его выражало боль утраты – боль, которую можно облегчить лишь знанием.

– Сэр, – неуверенно произнесла она, – могу я поговорить с Вами?

– Разумеется, лейтенант. – Он поднялся.

– Это о… о Дэвиде.

Он заметно вздрогнул.

– Слушаю Вас.

Она хотела сказать, это я должна была умереть вместо него. Я офицер Звёздного Флота, а он был штатский, и я должна была защитить его. Я смогла бы защитить его, не начни он действовать, когда ему следовало сдержаться.

Но при всей своей неуверенности там, где дело касалось землян и их зачастую непонятных эмоций, Саавик ясно понимала, что не сможет помочь Кирку примириться со смертью сына, сказав ему, что Дэвид не должен был умирать.

– Дэвид погиб как герой, сэр, – сказала Саавик. – Он спас Спока. Он спас нас всех… я думаю, Вам следует знать. – Ей хотелось добавить, я любила Вашего сына. Он открыл мне, что я способна любить. Но это было не то, что молодая лейтенант может сказать командующему офицеру; и уж конечно не то, в чём тот, кто старается быть вулканцем, может признаться кому бы то ни было.

Джеймс Кирк ничего не ответил. Тёмные глаза его заблестели. Он молча, крепко обнял Саавик за плечи, а потом опустил руки.

Саавик выскользнула за портьеру, оставив его одного. Больше она ничем не могла облегчить его горя.

Капитан Хикару Зулу забрался внутрь клингонского корабля. Повсюду стоял едкий запах горелого пластика и проводки. Зулу вошёл в командный центр. Ему удалось благополучно довести корабль до Вулкана, но без ремонта кораблю больше не взлететь. Возможно, он вообще никогда больше не сможет взлететь. Зулу уселся в командное кресло, подключил к компьютеру универсальный переводчик и затребовал полный отчёт обо всех повреждениях.

Ради того, чтобы спасти такой корабль, стоит постараться, подумал он. Если повезёт, у меня будет корабль. Мой корабль.

Аманда Грэйсон слушала, как Спок читает старинные вулканские стихи, переворачивая страницы ветхого тома. Ей хотелось коснуться сына, удостовериться, что он действительно жив.

– Читать вслух очень медленно, мама, – сказал Спок, прервав чтение. – И слова этого произведения архаичны.

– Старайся услышать их красоту, дорогой, – отвечала она. – На Вулкане давно уже никто не пишет стихов. Этим строкам тысяча лет.

– Если никто больше не пишет стихов, почему я должен читать их?

– Потому что я не прочитала их тебе, когда ты был ребёнком. У нас есть второй шанс, и я не повторю прежней ошибки. Я хочу, чтобы ты мог радоваться красоте, поэзии и смеху.

– Красота, поэзия и смех нелогичны, – сказал Спок.

– Это верно, – сказала Аманда. – Они нелогичны.

Спок недоумённо нахмурился. Он прочитал ещё одно четверостишие, и закрыл книгу.

– Я устал, мама, – сказал он. – Я буду медитировать. Я буду размышлять над твоими словами.