Странник достиг системы непримечательной голубой планеты. Голоса, которые он жаждал услышать, молчали. Он миновал внешние планеты, замёрзшие каменные шары и гигантские газовые сферы, обращая к космосу и их небесам свою скорбную песнь. Сенсоры его обследовали поверхность этих планет, легко преодолевая электромагнитные излучения, зачастую окружавшее подобные миры. Он обнаружил несколько крошечных энергетических сфер, порождённых космосом, и высосал их.

Маленькая голубая планета оказалась весьма благоприятным миром. Странник мог дать ей новые голоса. Сперва надо стерилизовать поверхность. Странник понизит температуру, пока ледники не покроют сушу, а моря не замёрзнут до самого дна. То, что уничтожило некогда существовавший тут разум, само будет уничтожено. По прошествии нескольких эонов странник позволит температуре вновь повыситься, образовав жаркий безжизненный мир. Затем он посеет семена новой жизни.

Сфокусировавшись на большой территории, покрытой водой, странник стал излучать энергию.

Гигантская волна взметнулась ввысь и превратилась в пар. Странник счёл результат благоприятным. Он увеличил излучение энергии, которая, устремившись в океан, превратила огромный объём воды в пар. Пар этот, поднявшись в атмосферу, образовал облако, которое расширялось и уплотнялось, пока не скрыло поверхность планеты.

На Земле пошёл дождь.

Неумолимый зонд миновал Юпитер. Федерация ждала в надежде и страхе.

С ужасающей быстротой небо над всей Землёй затянуло облаками. Дождь лил, хлестал, барабанил по земле.

Последние надежды угасли, когда развеялись все сомнения в намерениях зонда.

Капитан Стайлз стремительно прошагал по коридору и вошёл в турболифт. Полученный приказ был столь же однозначным, сколь и отчаянным: остановить объект. Голос главнокомандующего Картрайта прорвался по забитому помехами каналу связи: «Капитан, в случае неудачи… это конец жизни на Земле».

Капитан Стайлз не думал о неудаче. Предстоящее задание возбуждало его. До сих пор его корабль, «Эксельсиор», новейший и самый мощный корабль Звёздного Флота, держали в резерве как последнее средство защиты от неизвестного. Теперь ожидание кончилось.

Хорошо ещё, подумал он, что маленький трюк Монтгомери Скотта с контрольными чипами двигателя не нанёс «Эксельсиору» серьёзных повреждений. Если бы сейчас корабль бездействовал… Помочь украсть «Энтерпрайз», даже загубить это старое корыто – пустяки по сравнению с обвинением в саботаже. Его кораблём дорожат.

Стайлз, во всяком случае, дорожил. И ему было не всё равно, что думают о его корабле. И о нём самом тоже. Он был полон решимости заставить всех забыть об унижении, которое ему пришлось вынести от Скотта и Кирка. «Эксельсиор» встретится лицом к лицу с неизвестным зондом и уничтожит его. Стайлз спасет родную планету, и тогда вся Федерация будет говорить об «Эксельсиоре» и его капитане вместо того, чтобы бесконечно вспоминать подвиги «Энтерпрайза» и Джеймса Т. Кирка.

– Канал связи с контролем космодока.

– Канал открыт, сэр.

– Стайлз вызывает контроль космодока.

– Выход разрешён, капитан.

Послышался треск помех, когда контролёр приказал открыть ворота космодока.

– Не могли бы Вы настроить канал получше, лейтенант? – обратился Стайлз к своему офицеру связи.

– Я пытаюсь, сэр. Это прямая связь; здесь не должно быть никаких помех.

– Мне это известно… – Из передатчиков раздался оглушительный треск. Офицер связи передёрнулся. Стайлз выругался. – Рулевой, приготовится к вылету.

Сидевшая за штурвалом лейтенант нажала кнопку на пульте.

– Бездействует, сэр! Нет мощности!

– Инженерная!

– Капитан Стайлз, импульсные двигатели бездействуют, варп-потенциал на нуле!

– «Эксельсиор», ждите, – сказал контроль космодока. Голос с трудом пробивался через треск помех. – Ворота бездействуют! Повторяю, ворота бездействуют!

– Контроль, говорит «Эксельсиор». К чёрту ворота – мы потеряли мощность! Что происходит?

Другой голос, едва различимый среди непрерывного треска, произнёс:

– Ворота космодока бездействуют. Все аварийные системы бездействуют.

Стайлз взглянул вверх, сквозь прозрачный купол, покрывавший мостик «Эксельсиора». Над ними нависала обзорная палуба космодока.

И свет на ней медленно гас.

– Аварийную мощность. – Теперь голос был подобен шёпоту, едва различимому в оглушительном треске. – Командование Звёздного Флота, на аварийном канале космодок. Мы потеряли мощность. Повторяю, мы потеряли мощность…

Сигнал всё слабел и, наконец, совсем прекратился.

Зонд миновал Марс, встретив лишь незначительное сопротивление, и лёг на орбиту вокруг Земли.

Токио: облачность девяносто пять процентов. Мокрые улицы стали покрываться ледяной коркой.

Женева: облачность девяносто семь процентов. С неба сыпет снег.

Ленинград: облачность сто процентов. Снег не идёт – слишком холодно. Город погружён в холодную тьму, словно зима наступила необычно рано. Жители, привыкшие к холодным зимам, были хорошо подготовлены к тому, чтобы продержаться до весны.

Но на этот раз весна могла и не наступить.

Сарек стоял на обзорной платформе центра связи Звёздного Флота. Вот уже несколько часов он наблюдал, как персонал безуспешно пытается найти какое-нибудь средство против зонда, какой-нибудь способ остановить или избежать его. По мере того, как нарастал поток информации, гул голосов постепенно стихал. Люди были измучены, ибо информация прибывала час за часом, а они не могли найти ответа.

Сойдя с платформы, Сарек пересёк зал, всматриваясь, вслушиваясь, пытаясь как-нибудь согласовать данные, чтобы иметь возможность объяснить, что происходит и почему. Непонятный вопль зонда звучал из всех информационных каналов, мешая связи.

Он задержался рядом с Кристиной Чэпел, пытавшейся координировать спасательные работы и эвакуацию на планете, чьи корабли не могли взлететь. Стоя рядом с Джэнис Рэнд, Крис с отчаянием смотрела на экран, данные на котором говорили, что все её старания тщетны. Сарек тоже взглянул на экран без всякого выражения, и ничего не сказал.

На всём земном шаре температура стремительно падала, и кривая её снижения становилась всё круче и не собиралась выравниваться.

Чэпел подняла голову.

– В медицине, сколь бы опытны и сведущи вы ни были, и каким бы совершенным ни было ваше оборудование, рано или поздно вы оказываетесь бессильны. Но… не так бессильны.

Она обхватила спинку кресла Джэнис. Сарек заметил, как дрожат её руки, прежде чем она, сжав кулаки, овладела собой.

Несколько веков назад группа земных учёных рассчитала, что произойдёт, если разразится ядерная война, и в результате взрывов в атмосферу поднимется огромное количество пыли и водяного пара. Результаты были бы сокрушительны: непрекращающаяся холодная зима при постоянной густой облачности, голод, эпидемии и гибель рода человеческого и большинства форм жизни на Земле. Один-единственный документ заставил понять гибельность ядерной войны; он заставил землян стремиться к тому, чтобы понять друг друга с той же настойчивостью, с какой они прежде стремились уничтожить друг друга. Благодаря этому Земля смогла выжить и занять достойное место среди цивилизаций, охватывающих большую часть Галактики.

Расчёты, остановившие безрассудство политических сил, делались на основании, что большинство ядерных взрывов произойдёт в северном полушарии. В этом случае, воздушные потоки распространили бы загрязнение атмосферы главным образом к северу от экватора, менее задевая южное полушарие.

Зонд не был так добр. Его энергия действовала на весь земной шар, от полюсов до экватора.

– Спасательные корабли приближаются, Крис, – заговорила Джэнис Рэнд. – Скоро мы должны будем что-то им сказать.

– Я знаю, – ответила Чэпел.

На экране Рэнд появился небольшой флот. Некоторые из кораблей уже пересекли орбиту Плутона. Возможно, они уже находились в радиусе действия зонда – никто не мог сказать, есть ли предел его действию.

Приподняв бровь, Сарек взглянул на Чэпел.

– Ни один корабль не смог приблизиться к зонду без того, чтобы его нейтрализовало, – сказала Чэпел Сареку. – Со спасательными кораблями может случиться то же самое. Маловероятно, чтобы зонд позволил им провести хоть какую-то эвакуацию.

Выше, на наблюдательной платформе, появился президент вместе с главнокомандующим Картрайтом. Президенту приходилось думать обо всей планете, а не только о нескольких кораблях, чьё прибытие вряд ли что-то изменит в судьбе Земли и человечества.

– Постарайтесь связаться с ними, – сказала Чэпел Рэнд. – Скажите им, чтобы не приближались. Может, зонд закончит то, зачем прилетел, и улетит…

Сарек кивнул, одобряя столь логичное решение. Затем без единого слова он отошёл, снова поднялся на наблюдательную платформу и стал смотреть на залив. Волны вздымались высоко, точно пытались достать чёрные тучи, нависшие над морем так низко, что моста не было видно. Ослепительно сверкнула молния, от грома задрожали стёкла.

Неподалёку президент совета Федерации и главнокомандующий Звёздным Флотом Картрайт обсуждали возможности, которые были до отчаяния ограниченными. Средств противостоять зонду у них было ничуть не больше, чем у Кристины Чэпел. Возможно, интеллект создателей зонда был настолько мощным, что Федерация была для него не более чем муравейником или ульем; или настолько холодным, что уничтожение разумных существ не останавливало его. Возможно, он даже не считал сигналы с Земли попыткой установить контакт.

Среди бормотания компьютеров, выдающих всё больше и больше информации, которая становилась всё более и более бесполезной, острый слух Сарека различал знакомые голоса Картрайта и президента. Они решали, что следует предпринять – если можно что-либо предпринять вообще. Что бы они ни решили, без солнечного света людям на Земле долго не выжить.

– Доложите обстановку, – сказал президент.

– Зонд находится над южной частью Тихого океана, – срывающимся голосом доложил адъютант. – Всё усилия рассеять облачность оказались безуспешными. К началу следующего витка облачность станет полной.

– Сообщите всем станциям, – внезапно произнёс Картрайт. – Аварийная ситуация, готовность первой степени. Немедленно переключить всю энергию на планетные резервы.

– Есть, сэр.

Президент приблизился к Сареку, стоящему у окна.

– Сарек… Неужели мы не можем дать никакого ответа этому зонду?

Сарек лишь покачал головой, ибо ему нечего было предложить.

– Очень трудно дать ответ, когда не понимаешь вопроса. – Он мог предложить только один логический шаг. Президент не в силах спасти Землю, но он может спасти другие планеты, послав им предупреждение. Если он передаст всю собранную информацию, возможно, какая-нибудь другая планета сумеет найти средство защиты от зонда.

– Мистер президент, возможно, Вам следует отправить сигнал бедствия, пока ещё есть время.

Президент глянул в окно. За время его молчания волны сделались выше, и дождь усилился. Крупные капли с силой били в окно и стекали по стеклу, словно норовя оставить борозду на его поверхности. Когда, наконец, президент заговорил, его слова стали для Сарека полной неожиданностью.

– Вам не следовало быть здесь, Сарек, – сказал он. – Вы прилетели на Землю помочь другу, а не погибнуть. Я бы хотел, чтобы в моих силах было что-то изменить. Мне очень жаль.

– Не вижу никакого смысла предаваться сожалениям о событиях, которые я не в состоянии изменить, – ответил Сарек. – Я хочу попросить только об одном.

– Если это в моих силах, Ваша просьба будет удовлетворена.

– Несколько минут на канале связи после того, как будет передан сигнал бедствия. Мне надо связаться с Вулканом.

– Разумеется.

Внезапно поток информации прекратился, бормотание компьютеров смолкло, и наступила тишина, нарушаемая лишь сигналами зонда.

Над заливом начал падать снег.

«Баунти» нёсся к Земле.

– При теперешней скорости мы достигнем Земли через один и шесть десятых часа, – доложил Зулу.

– Держитесь прежнего курса, – сказал адмирал Кирк.

– Есть, сэр. – Зулу проверил показания приборов. В некоторых системах, в особенности энергетических установках, уже появились признаки перегрузки. Показания приборов были на высшей границе дозволенного. «Баунти» дотянет до Земли, но Зулу сильно сомневался, будет ли этот корабль годен на что-нибудь ещё. Он жалел об этом. У него было много амбиций, и почти все они были связаны со Звёздным Флотом, космическими путешествиями и исследованиями. Теперь же он сильно подозревал, что в следующий раз Звёздный Флот нескоро позволит ему летать. Даже летать на израненном захваченном вражеском корабле лучше, чем не летать вовсе.

Но этот вражеский корабль может и погубить его и его друзей. Если не выдержит энергетическая установка, прежде всего откажет генератор маскировки. «Баунти» появится как вражеский корабль. Необходимо, чтобы Звёздный Флот знал об их приближении, но Федерация до сих пор никак не ответила на все послания Ухуры. Каналы связи были забиты какими-то странными помехами, и единственным ответом на её сигналы было непривычное молчание. Таким образом, никто не знал, что уцелевшие с «Энтерпрайза» возвращаются на Землю на клингонском боевом корабле.

Или же они знают, подумал Зулу, и решили помариновать нас немного.

– Мистер Чехов, признаки сопровождения? – спросил Кирк.

А если оно и появится, это сопровождение, подумал Зулу, будет оно нас сопровождать или прямо тут арестует?

– Нет, сэр, – отвечал Чехов. – И обычных патрулей тоже.

– Странно, – заметил Кирк.

– Адмирал, могу я поговорить с Вами? – спросила Ухура.

– Разумеется, коммандер. – Встав, Кирк подошёл к Ухуре.

– Что у Вас, Ухура?

– Я слышу что-то очень странное, – сказала Ухура. – И очень сильное. Это заглушает все многофазовые сигналы. Я не могу это перевести. Какой-то беспорядочный набор звуков.

– Вы можете отделить их?

– Я пытаюсь, сэр. Они не сфокусированы и настолько сильны, что проникают в соседние частоты. И их местонахождение… Траектория ведёт к Земле.

– К Земле!

– Да, сэр. Я пытаюсь разобрать, что это.

Как и Зулу и все остальные на мостике, Спок слышал разговор Кирка и Ухуры. Заинтересованный, он взял наушники стал вслушиваться, пока Ухура пыталась уловить в заполняющем частоты треске что-нибудь вразумительное.

Когда на мостик шагнул Маккой, Спок постарался ничем не выдать себя. Он ещё ни разу не говорил с Маккоем после… с тех пор. Он даже ни разу не виделся с ним иначе, как в присутствии Т’Лар, стоявшей между ними. Говорить с Маккоем должно быть для него то же самое, что с любым другим землянином; и всё же именно с ним Споку почему-то говорить не хотелось.

– Привет, – сказал Маккой. – Занят?

– Занята коммандер Ухура, – сказала Спок. – Я только слушаю.

Маккой смотрел на него как-то странно.

– Ладно. Я только хотел сказать – хорошо, что твоя катра опять в голове у тебя, а не у меня.

Маккой усмехнулся. Спок представления не имел, почему.

– Я имею в виду, – пояснил Маккой, – я мог принять в себя твою душу, но не мог быть в твоей шкуре.

– В какой шкуре? У меня нет шкуры. – Спок никогда не носил никаких шкур. Ни один вулканец их не носил – и ни один землянин тоже. На корабле Спок носил форму, на Вулкане – традиционный вулканский плащ. – Я в плаще, – сказал Спок. Это казалось ему неправильным. – Может, в моей коже? Но как можно быть в чьей-то коже?

– Ладно, оставим это, – сказал вдруг Маккой. – Как насчёт философии?

Спок попытался увязать слова и тон Маккоя (который он счёл легкомысленным) с его напряженной позой и пристальным взглядом.

– Жизнь. Смерть. Жизнь, – сказал Маккой. – Темы такого рода.

– На Вулкане у меня не было времени для глубокого изучения философских дисциплин.

– Спок, это же я! – воскликнул Маккой. – Я хочу сказать –  то, что произошло с нами, уникально!

– То, что произошло со мной, уникально, – сказал Спок. – С Вами произошло, по сути, то же самое, что происходит с любым, провожающим вулканца к его смерти. Это правда, что Вы были необучены и не подготовлены; именно по этой причине Т’Лар было так трудно освободить мою катру…

– Т’Лар! – вскричал Маккой. – А как насчёт меня? Я думал, что рехнусь! Меня арестовали, накачали наркотиками, бросили в тюрьму…

– …и это причинило Вам некоторые неудобства, – сказал Спок. – Прошу прощения за это, но я не видел другого выхода.

– Забудь об этом, – сказал Маккой. – Неужели ты думаешь, я жалуюсь, что помог спасти твою жизнь? Но, Спок – ты же действительно вернулся оттуда, откуда до тебя никто не возвращался. И в какой-то малой мере я разделил это. Неужели ты не можешь сказать мне, что ты при этом чувствовал?

Тот же самый вопрос задавали ему вулканские старейшины, и он им не ответил. Спок упорно отказывался от попыток вспомнить об этом. В то же время у него не было никакой логической причины для такого отказа.

Даже заставь Спок себя вспомнить пережитое, он сомневался, что сможет выразить это словами, понятными доктору – или любому другому землянину, за исключением, возможно, Аманды Грейсон, долгие годы изучавшей вулканскую философию. Спок не был уверен, что вообще сможет объяснить это любому разумному существу.

– Трудно обсуждать такой предмет без некоей общей исходной точки.

– Ты шутишь! – воскликнул Маккой.

– Шутка… – сказал Спок, роясь в памяти. – Высказывание юмористического характера. – Странно, что Маккой обвиняет его в том, что он шутит. Во-первых, такой комментарий был абсолютно непоследователен. Спок совершенно не понимал, как этот комментарий может вытекать из темы их разговора. Во-вторых, Маккой серьёзно заблуждается, если считает Спока способным шутить.

– Ты хочешь сказать, – продолжал Маккой, – что мне надо умереть, прежде чем ты соизволишь обсудить со мной свои ощущения смерти?

Новый звук, выделившийся из общей какофонии, отвлёк Спока от вопросов Маккоя, на которые всё равно не было ответа.

– Очень странно, – пробормотал Спок.

– Спок!

– Прошу прощения, доктор, – сказал Спок. – Я слышу много сигналов о помощи.

– Я тоже услышал сигнал о помощи, и ответил на него, – рассердился Маккой. – Ты… – он оборвал себя на полуслове. – Что ты говоришь? Что за сигналы?

– Капитан! – воскликнула Ухура.

Кирк шагнул к ней.

– Что Вы слышите?

– Сигналы бедствия. От кораблей и…

– Давайте послушаем, – сказал Кирк. – Есть визуальные сигналы? Дайте изображение.

Ухура повиновалась. На голографическом экране одно за другим появились изображения, сменяя друг друга, разные и в то же время похожие: звездолёты, чьи энергетические установки были мгновенно выведены из строя огромным объектом, высосавшим их энергию и умчавшимся прочь на высокой варп-скорости, не отвечая ни на приветствия, ни на мольбы.

Внезапно на экране появился президент совета Федерации. Изображение то и дело пропадало, шум помех заглушал слова, но Ухуре удалось услышать достаточно, чтобы не сомневаться в смысле сказанного.

– Говорит президент… предупреждение: не приближайтесь к Земле… Всем кораблям. Повторяю: не приближайтесь!

Ошеломлённый, адмирал Кирк тихо выругался.

Изображение президента исчезло, и вместо него появился какой-то странный объект.

– Зонд на орбите вокруг… неизвестные энергетические волны… сигналы направлены на наши океаны. Ионизация атмосферы… все электростанции отказывают. Корабли бессильны.  – Внезапно изображение и звук сделались чёткими и ясными. Президент подался вперёд и настойчиво продолжал.

– Облачный покров целиком закрыл нашу планету. Начались сильные дожди и наводнения. Температура резко падает. Планета не сможет выстоять против мощности зонда. Его сигналы забивают все обычные каналы связи. Связь стала невозможной. Эвакуация невозможна. Спасайтесь. Ни в коем случае не приближайтесь к Земле. – Он замолчал, на миг устало закрыл глаза, вновь открыл их, невидяще глядя с экрана. – Прощайте.

Джим Кирк не верил собственным ушам. Что это может быть?

– Ухура, можете дать нам прослушать сигналы этого зонда?

– Да, сэр. Включаю.

Последовала оглушительная какофония.

– Это невозможно перевести, – сказала Ухура. – Ни с помощью компьютера «Баунти», ни с помощью нашего универсального переводчика.

– Спок, как по-вашему, что это? – спросил Джим.

– Весьма необычно, – сказал Спок. Он смотрел на экран, впитывая информацию, анализируя её, пытаясь выработать гипотезу. – Неизвестный вид энергии, высокий интеллект, большая мощность. Считаю нелогичным, что его намерении враждебны…

– В самом деле? – саркастически спросил Маккой. – По-твоему, он таким манером здоровается с человечеством?

– На Земле существуют и другие формы разумной жизни, доктор. Только высокомерие землянина способно предположить, что это послание предназначено для человечества.

Нахмурившись, Маккой искоса взглянул на Джима.

– Он был мне больше по душе до того, как умер.

– Боунз! – протестующе сказал Джим, понимая, что Спок не мог не услышать доктора.

– Взгляни правде в глаза, Джим. Они избавили его от всего, что делало его больше, чем просто компьютером с зелёной кровью. – Он отошёл и остановился перед экраном, угрюмо глядя на картины всеобщего разрушения.

– Спок, – обратился к вулканцу Джим, – ты полагаешь, что это послание, предназначенное для какой-либо иной формы разумной жизни, кроме человечества?

– Такая вероятность существует, капитан. Президент упомянул, что сигналы направлены на океаны.

Джим нахмурился, размышляя.

– Ухура, Вы можете изменить сигналы зонда с учётом плотности, температуры и солёности?

– Чтобы они могли распространяться под водой? Попытаюсь, сэр.

Он нетерпеливо ждал, пока пальцы Ухуры бегали по клавиатуре компьютера, словно это был некий сложный музыкальный инструмент, синтезатор, заменяющий целый оркестр. По мере того, как она работала, сигнал преобразовывался – изменялась частота, одни тона усиливались, другие пропадали. Постепенно он изменился, превратившись в другой звук – по-прежнему чужой, но всё же странно знакомый. Джим изо всех сил пытался припомнить, что это может быть, но воспоминание оставалось недосягаемым.

– Так это звучало бы под водой?

– Да, сэр.

– Очаровательно, – сказал Спок. – Если мои подозрения правильны, ответ на это послание невозможен. – И он направился к выходу.

– Ты знаешь, что это? – спросил Джим, но Спок ничего не ответил. – Спок! Куда ты?

– В корабельный компьютерный зал. Проверить правильность своих подозрений. – И вышел, не произнося больше ни слова.

Джим последовал за ним. Заметив, что Маккой идёт следом, он остановился и обернулся. Состояние Маккоя беспокоило его ничуть не меньше, чем состояние Спока. При всёх своих глубоких познаниях и древней истории вулканцы не были ни всезнающими, ни всемогущими. Возможно, они не освободили Маккоя так окончательно, как полагали.

К тому же Боунз может быть прав, подумал Джим, пытаясь уверить себя, что беспокоится понапрасну. Может, они действительно воспользовались возможностью переориентировать сознание Спока и создать совершенного вулканца, абсолютно логичного и начисто лишённого эмоций.

– Оставайся тут, Боунз, – сказал он.

– Ни в коем случае, – отвечал Маккой. – Кто-то должен приглядывать за ним.

– Да. Я.

– О нет. Ты считаешь, что он в порядке.

Спок смотрел на экран компьютера в ожидании результата. У него было такое чувство, что он проходит очередной тест памяти. Интересно, сможет ли он успешно пройти его. Результат представляет познавательный интерес.

Волнение стоявших за его спиной адмирала Кирка и доктора Маккоя нервировало его. Спок не понимал причины их поведения, ибо он уже сказал им, что его гипотеза, даже если окажется верной, ничего не изменит.

Компьютер повторил запись послания зонда, затем проиграл другую запись, не идентичную, но всё же похожую: запись криков, свиста, щелчков и стонов. Он слышал нечто подобное раньше, но лишь в отрывочной, полузабытой форме.

Компьютер выдал изображение огромного существа, обитавшего в океанах Земли, и сообщил его название: Megaptera novaeangliae.

Тест памяти был пройден успешно.

– Спок? – спросил адмирал Кирк. Голос его звучал напряжённо.

– Как я и подозревал, – сказал Спок. – Послание зонда – это песня китов.

- Китов?

– Точнее, горбатого кита, Megaptera novaeangliae.

– Бред какой-то! – воскликнул Маккой.

Спок счёл эмоциональное состояние Маккоя весьма неприятным. Он постарался игнорировать поведение доктора.

– Кто станет посылать зонд за сотни световых лет для того, чтобы говорить с китами? – спросил Маккой.

– В принципе это возможно, – задумчиво произнёс Кирк. – Киты появились на Земле намного раньше, чем человек.

– На десять миллионов лет раньше, – уточнил Спок. – Земляне рассматривали китов, как и всё остальное на планете, в качестве ресурсов, предназначенных для использования. Они охотились на китов даже после того, как была замечена их необычайная разумность; даже после того, как стало возможно получать другим путём то, что добывалось из китов. Культура китов…

– Нигде и никогда не было доказано, что у китов была культура! – вскричал Маккой.

– Нет. Потому что вы уничтожили их, прежде чем у вас хватило ума понять, какие знания может принести вам такое открытие. – Маккой опять попытался возразить, но Спок продолжал. – Язык малых представителей семейства китовых содержит явные признаки высокоразвитой цивилизации. Всё это утрачено безвозвратно. В любом случае, воздействие на популяцию было слишком большим, чтобы киты могли выжить. В двадцать первом веке они исчезли окончательно.

Он взглянул на монитор. Экран показывал изображение огромной туши горбатого кита, вздутой и безобразной в своей смерти. Суетящиеся вокруг земляне свежевали её. Большие куски тела падали на палубу, вода в море сделалась тёмно-красной от крови. Спок наблюдал за реакцией своих товарищей. Зачарованные, Кирк и Маккой смотрели на экран, не в силах сдержать ужас при виде сцены смерти и расчленения разумного существа.

– Возможно, – сказал Спок, – неизвестная нам цивилизация послала зонд, чтобы выяснить, почему прекратилась связь. С китами.

– О Боже, – прошептал Маккой.

– Спок, а мы не могли бы имитировать ответ горбатого кита на этот сигнал?

– Мы можем сымитировать звуки, но не язык. В лучшем случае это будут обрывки фраз, в худшем – тарабарщина.

– А на какой-нибудь другой планете этот вид существует?

– Этот вид был истреблён прежде, чем человечество научилось заселять другие планеты земными формами жизни. Он характерен только для Земли. Земли прошлого.

– Если этому зонду нужен горбатый кит, мы дадим ему горбатого кита, – заявил Маккой. – Мы сумели возродить много исчезнувших видов, клонируя замороженные ткани…

– Это не решит проблемы, доктор Маккой, – ответил Спок. – Причина, по которой большие киты не были клонированы, заключается в отсутствии больших китов, которые могли бы научить их выживанию, не говоря уже об общении. Разумеется, вы можете клонировать кита – но это будет одинокое существо, лишённое языка и каких бы то ни было знаний о своей культуре. Представьте себе ребёнка-землянина, выросшего в полной изоляции. Представьте… меня, откажись Вы подвергнуться фал-тор-пану. Нет. Клонированный кит, кричащий и плачущий в отчаянии, может лишь ускорить гибель Земли. Кроме того, – добавил он уже с сугубо практической точки зрения, – я сильно сомневаюсь, что Земля сможет продержаться столько лет, сколько необходимо, чтобы вырастить кита до зрелого возраста.

– Выходит, у нас нет выбора, – сказал Кирк. – Мы должны уничтожить зонд прежде, чем он уничтожит Землю.

– Это совершенно безнадёжно, адмирал. – Спок говорил спокойно, всего лишь констатируя факт. – Зонд нейтрализует нас так же легко, как все корабли, которые встречались ему до сих пор – а каждый из них был гораздо более мощным, чем судно, которым Вы командуете сейчас. Главнокомандующий Картрайт приказывает всем кораблям не приближаться к Земле.

– К чёрту приказ! Я не оставлю родную планету, когда ей грозит уничтожение. Неужели нет никакой альтернативы?

Спок воспринял вопрос адмирала Кирка как интересную задачу для интеллекта.

– Разумеется, есть одна альтернатива, – сказал он. – Она очевидна. Не могу гарантировать, что она окажется успешной, но попытка возможна.

– Ты только что сказал, что китов нет нигде, кроме Земли, да и то в прошлом, – сказал Маккой.

– У Вас отличная память, доктор, – отвечал Спок. – Именно так я и сказал.

– Тогда как же…? – Маккой посмотрел на Спока, на Кирка и опять на Спока. – Минутку, чёрт подери!

Адмирал Кирк принял решение мгновенно. Спок вспомнил, что это его характерная черта.

– Спок, – сказал Кирк, – подготовь расчёты для прыжка в прошлое. – Он обратился к Маккою. – Пошли, Боунз. Навестим Скотти.

Маккой запротестовал было, но Кирк вышел из компьютерной, буквально таща его за руку. Спок с интересом проводил их взглядом. Кирк задал ему вопрос, и он ответил, совершенно не собираясь предпринимать каких-либо действий на основе своей информации. Всё же интересно, сумеет ли он решить математическую задачу, поставленную перед ним адмиралом Кирком.

Снова повернувшись к компьютеру, Спок убрал с экрана файл о китах и приступил к расчётам.