Вальтер Эйхель не удивился, узнав, что в день своего рождения Лизетта идет на свидание с полковником Килианом.

– По-моему, ты его околдовала.

Лизетта покраснела.

– Понимаете, мне очень важно ваше одобрение.

– Ах, милая, что ты! Я очень рад за тебя. Килиан сейчас в опале, но я им восхищаюсь. По слухам, он попал в немилость, отказавшись повиноваться нелепому приказу.

Девушка скорчила гримаску.

– Мне нечего надеть в «Ритц».

– Ты можешь прийти туда хоть в дырявой холстине – тебе любая женщина обзавидуется, – улыбнулся банкир. – Возьми отгул – считай, это мой тебе подарок.

– Спасибо, Вальтер, – проворковала она, целуя крестного.

В понедельник, во второй половине дня, с головой погрузившись в подготовку к свиданию, Лизетта услышала стук в дверь. Она замерла перед зеркалом, прижимая к груди нарядное платье.

Прятаться было негде, а прятать – нечего. На этот счет она была спокойна, но все же придирчиво оглядела комнату. Наутро после знакомства с Килианом она, спеша передать информацию, вошла в кафе на рю Перголези сразу после открытия, в числе первых посетителей. Проникнув внутрь, она украдкой сунула записку в газету. «Жаворонок свил гнездо». Теперь дело было за Плейбоем: забрать сообщение и передать его в Лондон.

К этому времени руководству уже наверняка известно, что ее задание сдвинулось с мертвой точки. В дверь снова постучали. Но ведь тех, кто знает, где она живет, можно по пальцам перечесть. Неужели Вальтер прислал ей подарок на день рождения?

Лизетта открыла дверь и вежливо улыбнулась, хотя ледяные щупальца ужаса немедленно расползлись по груди. На пороге стоял человек в знакомой форме вермахта: начищенные до блеска сапоги, блестящая розовая физиономия, россыпь веснушек. Совсем юнец.

– Чем обязана? – осведомилась девушка.

– Я – капрал Отто Фрайберг из министерства. Служу у полковника Килиана.

– Маркус, – в припадке облегчения прошептала Лизетта.

Солдатик растерянно заморгал от этакой фамильярности по отношению к начальнику.

– Мадемуазель Лизетта Форестье?

– Да. Что-то случилось?

– Полковник велел доставить вам вот это, – отрапортовал солдатик.

Только сейчас Лизетта заметила у него в руках коробку и пакет.

– Ой… Что это?

– Я лишь курьер, – важно промолвил юнец.

Лизетта кивнула.

– Благодарю вас, капрал Фрайберг.

Сапоги солдатика затопали вниз по лестнице. На узкой лестничной площадке появилась соседка Лизетты.

– Все в порядке? – поинтересовалась она, глядя вниз.

– Да, Сильвия. Прости, что побеспокоили.

Судя по всему, соседка работала по гибкому графику. Красивая, с темными глазами, в которых всегда таился намек на тайну, и щедрым на улыбку широким ртом, она обладала, на взгляд Лизетты, лишь одним недостатком: слишком уж любопытная. Впрочем, между собой девушки были в самых добросердечных отношениях.

– Удачно получилось. – Сильвия зевнула. – Все равно пора вставать.

Лизетта внесла посылку внутрь. В пакете что-то тяжело звякнуло, и девушка не устояла перед искушением первым делом заглянуть именно туда. Заглянула – и ахнула. Внутри обнаружилась безошибочно узнаваемая белая коробочка «Шанель номер пять». Нет, две шанелевские коробочки! Не смея притронуться ни к одной из них, Лизетта глядела на подарок, вызывавший в ней одновременно и смятенные мысли, и разнообразные эмоции. Неужели это все – ей? Но ведь это стоит целое состояние!

Стряхнув оцепенение, она благоговейно, как великое сокровище, достала коробочки из пакета. В первой оказался памятный с детства флакончик духов, по форме напоминающий графин виски. Как-то раз в парфюмерном магазине мама показала ей духи «Шанель» и объяснила, что, мол, это – самый лучший аромат. Лизетта, словно во сне, вдохнула аромат янтарной жидкости, мгновенно перенесший ее в детство, в счастливые и беззаботные времена, когда по всему дому звенел заразительный мамин смех.

Запах духов пьянил и дурманил. По губам девушки расползлась беспомощная улыбка. А во второй коробочке оказалось мыло! И не просто мыло, а изысканный душистый брусочек, отливающий восковой белизной. Сколько Килиан выложил за этот подарок, Лизетта даже представить себе не могла.

Предательский взгляд тем временем скользнул к простой белой коробке. Что в ней? После напряженной внутренней борьбы Лизетта собралась с духом и откинула крышку. Что ж, если Килиан решил осыпать ее дарами, будь по сему. Если она станет подругой полковника, то должна принимать его подношения, хотя это и безнравственно… В Париже люди умирают от голода.

Платье оказалось роскошным вечерним нарядом. Поначалу Лизетта боялась прикоснуться к нему, но, преодолев робость, вытащила из коробки прекрасный черный шифон. Зашуршали, разворачиваясь, пышные складки. Девушка восхищенно воззрилась на элегантный классический силуэт – сама Коко Шанель осталась бы довольна: открытые плечи и спина, облегающий, чуть присборенный на груди лиф… Черный, невероятно стильный и умопомрачительно дорогой наряд. Вдобавок весьма откровенный. Такие платья носят кинозвезды, накидывая сверху меховое манто. К платью прилагалась прозрачная накидка – стоящая, надо полагать, еще одно небольшое состояние.

Килиан хотел, чтобы она носила это – ради него, напомнила себе девушка. В мыслях у нее царило смятение. Бережно опустив платье на кровать, она оцепенело присела рядом. Как же быть? А что бы сказал Бакмастер? Вера? Лизетта кивнула, зная ответ. Она играет роль – главную роль своей жизни. Если сыграет хорошо, то поможет спасти жизни многих людей.

Да, она будет носить платье Килиана и его духи – невеликая жертва с ее стороны. Да, она станет его любовницей – ведь от нее ждут именно этого. Кто-то рискует жизнью, ежедневно отбивая морзянку или сражаясь в рядах партизан, а от кого-то требуется пустить в ход иные достоинства.

Лизетта решительно взяла мыло и отправилась в каморку, служившую ей ванной комнатой.

Весь понедельник Килиан места себе не находил. До семи вечера оставалось совсем недолго. Тем временем ему предстояла встреча с высокопоставленными служителями церкви – касательно празднования сошествия Святого Духа. Полковник старался не думать о том, до чего бессмысленна и никчемна его работа. Да, он сам во всем виноват. Что ж, общение со священниками поможет ему найти ответы на собственные сомнения и терзания. Среди духовенства немало тех, кому совесть не дает спать по ночам. Эти священники в меру своих сил вели войну с жестокостью и зверствами по отношению к ни в чем не повинным людям. Однако на каждого совестливого пастора приходилось по девять человек, полностью согласных с режимом и всей душой поддерживающих уничтожение евреев, цыган, гомосексуалистов, инвалидов и душевнобольных.Полковник встряхнул головой, прогоняя невеселые мысли, и потянулся за листком бумаги. Не успев даже ничего обдумать, он принялся писать Ильзе, женщине, с которой расстался в Германии шесть лет назад. Последний раз они общались в первый год войны. Письмо Ильзы было уклончивым, в нем почти ничего не говорилось. Она пожелала ему уцелеть – и он ощутил скрытую за словами тоску. Еще Ильза спрашивала, станет ли он искать ее, когда вернется с войны.Писать ей было облегчением. Он излил в письме все, что лежало тяжким грузом у него на душе. Дойдет ли письмо? Нет, конечно – его конфискует цензура. Изначально полковник собирался ограничиться несколькими фразами, но в результате покрыл мелким аккуратным почерком несколько страниц. Он ничуть не удивился, когда в письмо просочилась и Лизетта Форестье – он писал Ильзе, что нашел идеальную переводчицу и очень надеется, что его жизнь станет успешнее и осмысленнее. Заметив, что он пишет письмо, будто дневник, Килиан засомневался, стоит ли отсылать послание. Он надписал адрес на конверте и сунул письмо в карман, собираясь чуть позже добавить еще немного. Мысли его вновь вернулись к юной красавице, ворвавшейся в его жизнь два дня назад.Наверное, виной всему была молодость Лизетты. Или ее непостижимая сдержанность. Она не льнула к нему, как большинство других женщин, со всех сил старающихся покорить полковника. Лизетта уделяла куда больше внимания своему крестному отцу.Килиан плохо спал эту ночь – мешали мысли о прелестной женщине с темными волосами и таинственными фиалковыми глазами. Сдержанная, чуть застенчивая манера держаться выдавала немецкое происхождение девушки, однако ее смягчали черты, унаследованные от французов: склонность к флирту и кокетству. Лизетта интриговала Килиана. Он уже давно не знал женщин, лишенных корыстных и низменных мотивов.Отправив подарки, он засомневался, не поспешил ли. Вдруг его внимание отпугнет ее? Оскорбит? А вдруг он не угадал ее пристрастия – или слишком рано навязывает ей свои? Вне себя от волнения, он коротал день, избегая разговоров и не притрагиваясь к еде. Встреча с духовенством прошла словно в тумане – он не помнил, что на ней обсуждалось. Неожиданно события приняли новый поворот – пугающий и волнующий.Когда Килиан вернулся со встречи, его ждал посетитель, привезший весточку с фронта. Должно быть, подумал Килиан, ему известно, как полковник скучает по своим людям и по настоящему делу.– Простите, что я заставил вас ждать, – извинился Килиан.– Что вы, это я приехал без предупреждения. Рад, что застал вас, – учтиво отозвался его посетитель, подполковник Мейстер.– Вы из штаба генерала фон Трескова?– Да. Вы с ним встречались?– Дважды. Он производит очень приятное впечатление.– Замечательный человек, – с жаром заверил Мейстер.– Вы проездом в Берлин? – поинтересовался Килиан. – Или решили заглянуть в Париж, развеяться?– Собственно говоря, я не в Берлин, а из Берлина, по поручению начальства. Завтра двинусь обратно на восток.– Сочувствую, – промолвил Килиан.– Полковник, вы, должно быть, скучаете по вашим людям.– Разумеется. Вам что-нибудь предложить? – Килиан посмотрел на часы. Для выпивки, пожалуй, рановато. – Кофе?Мейстер улыбнулся.– Благодарю вас, не стоит. Давайте лучше прогуляемся… Такой чудесный день!Килиан удивленно нахмурился: зачем Мейстер к нему явился? Неужели его послали с проверкой, можно ли доверить Килиану более активную роль?– Идемте? – предложил подполковник.Килиан больше не сомневался: Мейстер хочет поговорить с ним там, где их никто не подслушает. Главный вопрос – зачем он вообще приехал?За дверями здания министерства манеры Мейстера резко изменились.– Прошу прощения. Вы наверняка догадались, что у меня к вам строго конфиденциальный разговор.– Конечно.Мейстер повел Килиана по направлению к Тюильри. Стоял великолепный день. Полковник надеялся, что к вечеру погода не испортится. Мейстер отыскал уединенную скамейку и, оглядевшись, понизил голос.– Генерал Фридрих Ольбрихт и генерал фон Тресков попросили меня проведать вас.Килиан не смог сдержать удивления.– Засмейтесь, полковник, – как будто я рассказал вам что-то смешное, – шепнул Мейстер. – Гестапо повсюду.Килиан изобразил смешок.Мейстер улыбнулся.– Вот. – Он протянул полковнику газету. – Здесь вы найдете доказательство, что я говорю чистую правду. Это написано генералом Ольбрихтом. Он сказал, вы узнаете его подпись.Килиан развернул газету. Мейстер показал на какую-то строчку – чтобы со стороны казалось, будто друзья обсуждают одну из статей. Килиан торопливо прочитал короткую записку. Мейстер с улыбкой сложил газету и с облегчением перевел дух.– Еще раз простите. В нашем деле предосторожности не лишни. Ваши высокопоставленные доброжелатели заверили нас, что вы – родственная душа и желаете перемен.Килиан невесело усмехнулся.– Вы согласны, полковник?– Разумеется. – Килиан вытащил пачку сигарет и предложил закурить Мейстеру. Сам полковник курил мало – больше за компанию или же в моменты душевного потрясения.– Генерал просит вас довериться мне. Я приехал сюда от него.– Продолжайте. – Килиан затянулся, но сигарета не доставила ему радости. Он выслушал рассказ Мейстера о плане убийства Гитлера со смешанным чувством ужаса и восхищения. Когда берлинский гость умолк, Килиан уставился на него, с трудом скрывая шок.– Вы серьезно?– План проработан в деталях.Какая блистательная и опасная затея! Килиан жалел, что не ему выпадет честь подложить бомбу в волчье логово.– А зачем посвящать в этот план меня? Отсюда я ничем не в силах помочь.– Вы, как и мы, считаете действия фюрера незаконными, безнравственными и чудовищными. – Мейстер понизил голос и прикрыл лицо рукой, в которой держал сигарету.Килиан согласно кивнул.– Арестовать его недостаточно. Его надо уничтожить – только тогда у нас появится шанс договориться с союзниками.По телу Килиана пробежала дрожь, однако лицо оставалось бесстрастным.– Вы с нами, полковник?– По-моему, ответ вам известен, иначе вы бы не затеяли этот разговор.Настал черед Мейстера согласно кивать.– Мы знаем, чем вам пришлось пожертвовать.– Но от меня толку мало. Я застрял тут, в Париже!– Как только мы приведем план в исполнение, нам понадобятся верные люди на местах. Нам нужен человек, говорящий на языке вермахта. Армия пойдет за вами.Килиан взволнованно кивнул, сдерживая бешено колотящееся сердце.– На кого еще можно рассчитывать?– Скоро узнаете. Пока же нам нужно заручиться вашим согласием.– Оно у вас есть… Готов расписаться кровью.– Надеюсь, до этого не дойдет, – промолвил Мейстер.Они обменялись рукопожатием, точно старые друзья.– Когда?– Скоро. Возможно, летом – ведь прошлогоднее зимнее покушение провалилось. Вас предупредят. Доверяйте лишь тем, кого я назвал. Больше никому. – Мейстер рассмеялся, как будто Килиан рассказал ему забавный анекдот. – Надеюсь, в следующий раз, полковник Килиан, у нас с вами будет повод поднять бокал в честь нашего успеха, – промолвил он, собираясь уходить.– Удачи, подполковник, – отозвался Килиан и легким шагом отправился в отель «Рафаэль» принять ванну и побриться перед свиданием в «Ритце».