Килиан впервые присмотрелся к своему шоферу. Он и не подозревал, как они похожи внешне, даже роста одинакового! Словно братья!

– Ваша семья родом из Пруссии, Леве?

– Из Баварии. Но я не знаю точно, откуда мои родители.

– Гитлер захотел бы поместить вас на какой-нибудь из своих плакатов.

– Тогда, выходит, и вас, полковник.

– Я для этого уже староват. – Килиан решил рискнуть. – И, к сожалению, я не такой образцовый нацист, как бы ему хотелось.

– Я тоже, полковник, – осторожно ответил его собеседник. Килиан понял, что его самым внимательным образом изучают.

Он коротко кивнул. Разговор зашел на опасную территорию.

– Спасибо, что так быстро пришли, Леве.

– Я в вашем распоряжении, полковник. Чем могу служить?

– У меня к вам необычная просьба, – начал Килиан. – Прошу, садитесь.

Они расположились в дальнем углу кабинета полковника. Удобные кресла и низкий столик создавали атмосферу, более располагающую к непринужденной беседе, чем письменный стол. Килиану нравилась гордость Леве: хотя тот и занимал несравненно более низкое положение, но совершенно не тушевался.

– Вы как-то упомянули, что умеете молчать… Я впечатлен этим вашим умением.

– Так точно.

– Мне оно снова понадобится.

– Хотите, чтобы я подвез мадемуазель Форестье?

Килиан через силу улыбнулся.

– Все немножко сложнее. Да, я хочу, чтобы вы ее подвозили – собственно говоря, хочу, чтобы с сегодняшнего дня именно вы отвечали за то, чтобы отвозить мадемуазель Форестье, куда она ни прикажет.

– Я бы с удовольствием, полковник, но…

– Не волнуйтесь, с вашим начальством я все улажу.

– Хорошо. Но, полковник, что такого сложного в том, чтобы возить мадемуазель Форестье?

– Сложности начнутся, если я придам этому сопровождению несколько иной характер.

Леве открыл было рот, а потом нахмурился.

– За ней надо следить?

Килиан кивнул.

– Зачем?

– Вам это знать ни к чему

– Что именно вас интересует?

– Где она бывает, с кем встречается.

– Для этого мало просто следить за человеком с водительского сиденья. Вы просите меня организовать наблюдение за мадемуазель Форестье… верно?

– Да. Я хочу, чтобы вы следовали за ней неотступно, как тень. Это надо хранить в строжайшей тайне.

– А еще кто-нибудь об этом знает?

– Нет, – солгал Килиан. – Я прошу вас сделать это ради меня.

– Но почему именно я?

– Вы – лицо гражданское, примерно одних с ней лет, вам легче вращаться в ее кругу. Но главным образом, Леве, я прошу вас, потому что, по-моему, на вас можно положиться. Вам можно доверять? – спросил Килиан, вперив в собеседника испытующий взгляд. Ответный взор Леве не дрогнул.

– Да, можете. Но вы говорите о доверии, а это вещь обоюдная. Могу ли я быть уверен, что для слежки за молоденькой женщиной есть веские причины?

– Можете. Наблюдение устанавливается как необходимая мера предосторожности.

– Против чего, полковник?

– Мое положение требует от меня быть начеку. Эта женщина вошла в мою жизнь слишком неожиданно, так что я всего лишь проявляю разумную заботу о безопасности. – Он замялся, лгать было неприятно. – Офицерам не следует забывать о бдительности.

– Что-то случилось? Вас что-то обеспокоило?

– Нет. Просто вышел новый приказ – тщательно проверять все новые связи с гражданскими лицами, – солгал Килиан, чувствуя себя неловко под проницательным взором Леве.

– Как это, должно быть, неудобно для офицеров.

– Как и многое другое при этой власти! – отрезал Килиан. Леве удивленно заморгал, и полковник хмуро улыбнулся. – Теперь из-за этого можно ждать расстрельной команды.

Леве понимающе кивнул.

– Ваша тайна со мной в полной безопасности, полковник Килиан… как и мадемуазель Форестье.

Люка охватил ужас. Почему Лизетту так быстро заподозрили? Нравится ей это или нет, пора ей выбираться из липкой паутины заговора. Пока, на какое-то время, она в относительной безопасности: полковник Килиан и не подозревает, что приставленный им к Лизетте гражданский наблюдатель – на самом деле шпион. Но Люк понимал: его прикрытие может в любой миг рассыпаться. До Монмартра он добрался на метро. Взбежал по лестнице к квартирке Лизетты, беспокойно поглядывая на часы. На стук в дверь никто не ответил. Люк немного выждал и постучал снова, громче. Похоже, Лизетты дома нет, и тут уж ничего не поделаешь.– Люк?Он вихрем развернулся и увидел Сильвию, прислонившуюся к стене. Красавица Сильвия до мозга костей была отважным воином – Люк бы не побоялся вместе с ней лицом к лицу встретить любого врага. Она бросалась навстречу опасности так же решительно и гневно, как и он – но, в отличие от него, ей не приходилось вести войну еще и с личными демонами. Она просто хотела, чтобы Франция снова принадлежала французам.Только приехав в Париж, одинокий, не помнящий себя от горя, Люк сам не заметил, как у них с Сильвией завязался роман. Теперь Люку было стыдно, хотя он с самого начала не лгал ей о своих чувствах. Для него их отношения основывались на товариществе и удобстве. Теперь, глядя на Сильвию, он вспомнил Катрину, интрижку с которой тоже принимал как нечто само собой разумеющееся. Катрине он не лгал – и вот к чему это все привело. Недаром бабушка как-то сказала, что честность не всегда помогает завести друзей.– Привет, Сильвия. – Он заставил себя дружески улыбнуться. – Ты сегодня в ночной смене?Она кивнула.– Мне надо поговорить с Лизеттой.– Само собой.– Послушай, Сильвия…– Не здесь, Люк. Поговорим внизу.Вздохнув, молодой человек проследовал в ее квартирку.– Итак, – начала Сильвия, – могу я тебе что-нибудь предложить?Он покачал головой.– Обычно ты не отказываешься от послеполуденного… отдыха, – промолвила она, тщательно подбирая слова.– Сильвия, прошу…– Что, ты ей признался, и я для тебя уже нехороша? – В зеленых глазах девушки сверкала с трудом сдерживаемая ревность.Люк грустно посмотрел на нее.– Ты с самого начала знала о моем отношении к Лизетте. Я не хотел причинить тебе боль.Она встряхнула гривой темно-золотых волос.– Знаю. Но мне все равно больно. И не говори, что ты ничего не обещал, я и это помню.Люк глядел на нее, не зная, что и сказать. В самые первые дни, полные муки и отчаяния от того, что он так близко к Лизетте, но вместе с тем и так далек от нее, Сильвия стала для него спасительной скалой, надежной опорой. С ней он вел долгие разговоры в самые тяжелые времена, она поддерживала его, запрещала открываться Лизетте раньше времени, отвлекала, когда он уже был готов сдаться, – и да, утешала весьма практичным образом. Во взаимном физическом притяжении они никогда не видели ничего романтического.Люк обнял Сильвию, крепко прижал ее к себе и, вопреки инстинктам, вернулся к полнейшей откровенности.– Что ты от меня хочешь услышать?– Ты все равно не скажешь того, что я хочу от тебя услышать… – пробормотала она.– Прости меня.– И ты меня прости. – Сильвия, натянуто улыбнувшись, оттолкнула его.– Сильвия…Стук в дверь застал обоих врасплох. Словно обжегшись, они торопливо отскочили друг от друга.– Кто там? – одними губами спросил Люк.Сильвия покачала головой и, нахмурившись, показала ему закуток за дверью. Кивнув, Люк на цыпочках прошел туда и вжался в стену. Сильвия открыла дверь.– Лизетта! Привет.Люк застыл.– Да… привет, Сильвия, – послышался знакомый голос. – Ты не видела сегодня Люка?Она его ищет!.. Сердце в груди Люка замерло, а потом бешено забилось. Прислушайся Лизетта хорошенько, она бы услышала этот стук.– Сегодня? – переспросила Сильвия. – Еще нет, но надеюсь увидеть.– Понятно, – смущенно ответила Лизетта. – Ты не знаешь, как мне с ним связаться?Сильвия медленно покачала головой.– Он приходит и уходит, как вздумает. Сама знаешь, как это бывает. Мы никогда не рассказываем больше необходимого. Когда он в Париже, то останавливается у меня, и поскольку я не жду, что он будет согревать мне постель сегодня, то, сдается мне, его нет в городе.– Слушай, если ты вдруг получишь от него весточку, дай ему знать, – запинаясь, проговорила Лизетта. – Мне надо сообщить ему кое-что важное.Люк хотел выйти из своего укрытия и принять на себя все последствия этой лжи, но упустил момент. Дверь захлопнулась. На лестнице прозвучали торопливые шаги Лизетты.– Не пугайся, она ничего не заподозрила, – рассмеялась Сильвия.– Меня больше интересует, что она хочет мне сказать.– Подозреваю, ты хочешь услышать, что она любит тебя, а со своим немцем спит только ради блага родины.Люк сердито двинулся к двери.Сильвия схватила его за руку.– Люк, постой! Не делай ничего опрометчивого! Ни наша интрижка, ни ваши с Лизеттой отношения не имеют ничего общего с работой. Если выдашь себя, погубишь все подполье.– Я ничего ни с чем не смешиваю, Сильвия. Все совершенно ясно. Правда в том, что я люблю Лизетту. Ничего не переменилось. Ты мне замечательный друг. Ты смелая и красивая, верная и… ты придавала мне сил, когда они были мне так нужны. Но я не люблю тебя. Прости.В глазах Сильвии затаилась боль.– Что ж, тебе лучше идти. – Голос ее звучал твердо. Это снова была Сильвия, которой он доверял, носившая здравомыслие и решительность, точно броню. Она взяла пачку сигарет.– Сильвия, я…– Не волнуйся. Если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти. Нам еще вместе сражаться.Притворяясь, будто ищет спички, она отвернулась и не поворачивалась, пока не услышала, как хлопает дверь. Лишь тогда Сильвия дала волю потоку слез, не обращая внимания на зажатую в пальцах незажженную сигарету.

Вечером Люк постучал в дверь Лизетты. – Тебе Сильвия передала, что я хотела тебя видеть? – взволнованно спросила девушка.Он кивнул.– Спасибо, что пришел. Я… я не знала, захочешь ли.– С тобой ничего не случилось?– Нет, все в порядке. Тебе дешевого вина или гнусного кофе? – предложила она.Люку совершенно не хотелось кофе, но он согласился. Лизетта захлопотала над чашками.– Лизетта… насчет Сильвии…– Я не хочу о ней говорить, Люк. Это твое дело, точно так же, как Килиан – мое.– Собственно, я должен тебе рассказать кое-что. Теперь Килиан – еще и мое дело.Реакция Лизетты удивила его. Девушка грустно улыбнулась и словно бы смутилась еще сильнее.– Лизетта, что с тобой?– Расскажи о своей семье, Люк, – попросила она почти мечтательно, глядя в окно. Красноватые отсветы неоновой вывески бистро внизу придавали ей болезненный вид.– Почему ты спрашиваешь?– Хочу знать о твоей семье. Хочу знать, что произошло в Л’Иль-сюр-ла-Сорг. – Она повернулась к нему. – Возможно, завтра мы оба умрем.Люк встревоженно нахмурился, заметив на столе конверт со свастикой.– От Килиана? – хмуро спросил он.Лизетта посмотрела на конверт, но потом снова отвернулась к окну.– Так славно, что уже весна, правда? – Она невесело рассмеялась. – Мне почти удается забыть о войне.– Лизетта!– Я объясню тебе, что в конверте, если ты расскажешь мне все то, что скрывал от меня в Провансе.– Тогда мы еще толком не знали друг друга…– Мы столько часов разговаривали! У нас была масса времени. Что произошло между вами с фон Шлейгелем в Л’Иль-сюр-ла-Сорг?– Это тут совершенно ни при чем… и вообще.– Люк, прошу тебя.– Лизетта, я должен хранить это в себе. Ты просто не понимаешь. Если я расскажу тебе, то растеряю гнев. – Он ударил ладонью по груди. – А я не хочу его потерять. Дело не только в фон Шлейгеле, но… нет, я не могу утратить гнев. Он мой.– Чтобы отомстить?Люк коротко рассмеялся.– Строить планы – непозволительная роскошь. Мы все живем одним днем. Сама знаешь. Ни к чему загадывать вперед.Она вздохнула.– Записка, как ты и подозревал, от Килиана. Он хочет встретиться со мной завтра после работы.Люк вздохнул, чувствуя, что она сказала не все.– Я боюсь, это западня, – продолжила Лизетта.– Почему ты так думаешь?– Сегодня я кое-что узнала. Возможно, меня раскрыли.– Как? – взволнованно спросил Люк.Лизетта оперлась на подоконник.– Фон Шлейгель встречался с Вальтером Эйхелем, – проговорила она, глядя на Люка.Он отвернулся перевести дыхание. Тело пронзил укол острого страха.– Фон Шлейгель? Откуда ты знаешь? Ты уверена?– Никаких сомнений. Он рассказал крестному, что меня задержало гестапо из-за мужчины, вместе с которым я путешествовала. Моего жениха.Люк потрясенно уставился на нее.– Это произошло сегодня?– Фон Шлейгель встречался с ним вчера.– А твой крестный все рассказал тебе?– Да. Хотел узнать, что за жених такой. Я объяснила Вальтеру, что ты мой друг. Чтобы спастись от гестапо, нам пришлось притвориться, будто мы помолвлены.– Теперь понятно, почему фон Шлейгель нас отпустил, – сказал Люк.– Отпустил, но запомнил.– Он не забыл меня, Лизетта. Происходящее тебя не касается. С самого начала фон Шлейгель тебя ни в чем не обвинял.– Да. Но к Вальтеру он явился выяснять, не очернила ли я его репутацию. Больше всего крестного интересовало, с какой это стати гестапо обращается к нему за удостоверением добропорядочности моего жениха.– Что? – остолбенел Люк.– Я тогда совсем уж отчаялась. Сказала фон Шлейгелю, что вы с Вальтером знакомы.Люк провел рукой по волосам.– Ты сильно рисковала.– А что было делать?– Значит, когда фон Шлейгель спросил твоего крестного обо мне…– Разумеется, Вальтер за тебя поручился.Люк изумленно посмотрел на нее.– Почему?– Он с первого же мгновения проникся к фон Шлейгелю неприязнью. Впрочем, это неудивительно.– И что было дальше?– Фон Шлейгель уехал в Польшу – судя по всему, удовольствовавшись ответом. У него там какой-то новый пост в концлагере.Люк мрачно кивнул.– Лизетта, если я только уцелею в этой войне, непременно его найду… либо плюну на его могилу, либо сам его туда уложу.– Люк, он не такая уж важная птица.– Для тебя – наверное. Но у меня с ним отдельные счетыДевушка недоуменно сощурилась, но, сдержав любопытство, продолжила свой рассказ:– К несчастью, Вальтер упомянул о моем знакомстве с Килианом.– И что? Думаешь, фон Шлейгель отправился к Килиану?– Это выяснится только завтра. А завтра может быть уже слишком поздно.До Люка внезапно дошло все значение нового задания, полученного им от Килиана.– Слушай, мне тоже есть что тебе рассказать. Похоже, мои новости связаны с твоими.Он описал, как возил полковника к Штюльпнагелю и какой приказ получил после этого. Лизетта слушала, точно пораженная громом.– Он установил за мной наблюдение?– А ты следишь за ним. – Люк криво улыбнулся. – Лизетта, нам очень повезло. Я могу рассказывать ему о тебе что угодно, а мы тем временем вывезем тебя в безопасное место.– Поздно, Люк. Наверное, ему уже все известно, поэтому он и велел тебе следить за каждым моим шагом.– Нет, он сказал, что недавно пришел такой приказ из Берлина.– И ты поверил?– Если бы он решил, что ты шпионка, тебя бы уже арестовали. Ты бы еще в банке услышала топот сапог тех, кто идет за тобой. Или гестапо поджидало бы тебя дома.Лизетта испуганно заморгала. Ее колотило от страха, она с трудом понимала Люка.– Да, наверное, ты прав.– По-моему, он всего лишь принимает меры предосторожности – весьма мудро с его стороны.– Но…– Если он и в самом деле участвует в заговоре с целью свержения правительства Германии, то не кажется ли тебе, что он в первую очередь будет защищать именно этот план? Представляй ты для него хотя бы слабую угрозу, он бы без колебаний передал тебя в руки властям. Ему надо хранить свою тайну, а не репутацию. Тебе надо уходить, но очень осторожно.– Ни в коем случае.– Почему?– Когда я сегодня вернулась домой, под дверью меня ждал Плейбой.– Радист?Она кивнула.– Мы с ним прежде никогда не встречались. Я отправляла донесения через тайник.– И что же изменилось?– Вот. – Она показала ему листок бумаги. – Срочная депеша из Лондона в ответ на мое зашифрованное послание. Плейбою пришлось пойти на риск и самому доставить мне письмо.– И что там говорится? – Люк затаил дыхание.– Мне приказано вызнать все: действительно ли существует заговор, когда план будет приведен в исполнение, кто организаторы.– Они с ума сошли. Килиан слишком далеко от места событий – как он может быть замешан в таком заговоре?– Приказ получен с высочайшего уровня – от самого Черчилля. Плейбой сказал, что мое задание основывается на информации, поступившей от каких-то пленных немецких генералов. Похоже, в вермахте очень сильны антигитлеровские настроения. Кстати, зачем бы еще Штюльпнагелю встречаться с Килианом? Все сходится.– Лизетта, это слишком опасно.– Я снова встречусь с Маркусом Килианом. Если Шлейгель не упомянул ему о своих подозрениях, то я постараюсь выяснить о заговоре все, что только можно. Это мой долг.– Я не оставлю тебя, Лизетта. Мы связаны, хотим мы того или нет. Вдобавок я получил приказ от Килиана.– Так делай, что должен.Люк смотрел на нее, утратив дар речи.Она перевела дыхание.– В этой записке он приглашает меня не в свой кабинет и даже не в отель. Предлагает выпить кофе у реки. Не очень похоже на человека, обеспокоенного какой-то угрозой. Может, ему интересен мой взгляд на случившееся.Люк нервно расхаживал по комнате. Лизетта решительно сжала губы: ее не переубедить, нечего и пытаться. В Любероне он однажды спросил ее, каково это – жить в Лондоне, под постоянными бомбежками. Она отвечала ему буднично, без тени страха: «Мы каждый день чуточку умираем». Да, те, кто ее завербовал, сделали хороший выбор – одинокая, ни с кем не связанная, ни от кого не зависящая. Идеальный вариант. Она обладала умом и очарованием, способностью вливаться в любое окружение – истинным талантом разведчика. Лизетта умела быть выдержанной и хладнокровной, но Люк полюбил серьезную и романтичную девушку, охваченную радостью на лавандовых полях, наслаждающуюся возможностью снова говорить по-французски и признавшуюся ему, что обожает роман о вспыльчивом влюбленном безумце – Хитклиффе.Люк понимал: Лизетте важно задание, собственная безопасность ее не волнует. В Л’Иль-сюр-ла-Сорг ею двигал страх, что она не сумеет выполнить миссию, на которую ее отправил Лондон. Вот и теперь ее твердая решимость встретиться завтра с Килианом объяснялась верностью приказу. Уговорить ее выйти из игры возможно только на ее же условиях. Пусть считает, что задание и впрямь очень важно.– Как ты это проделаешь? – спросил он.Лизетта разгладила лоб кончиками пальцев.– Буду откровенна. Расскажу ему о Л’Иль-сюр-ла-Сорг. Если я опережу его и во всем признаюсь, то как ему меня в чем-то подозревать?– Что ж, это один из вариантов.Она грустно улыбнулась.– У меня нет выбора. Знаю, ты бы рад спорить, но, честное слово, бросить все и уйти – очень глупо. Будет выглядеть еще подозрительнее. Ты же и сам понимаешь…Сейчас Люк ненавидел ее за логичность и рассудительность.– Ты права, – понурился он.– Ты согласен? – удивленно спросила Лизетта. Люк едва не рассмеялся. Голос девушки зазвучал нежнее. – Знаешь, вот только что, на миг, суровый партизан исчез, остался только романтичный любитель лаванды, покоривший мое сердце.Все сопротивление Люка растаяло.Он протянул руки к возлюбленной.– Мне невыносима мысль потерять тебя, – прошептал он.Прошло долгое время, прежде чем Лизетта мягко высвободилась из его объятий.– Мне надо сохранить ясность мысли. Я любовница Килиана, а ты – приставленный ко мне шпион.Люк кивнул. Он справится, вынесет эту муку, даст Лизетте прожить эту часть ее жизни так, как она считает нужным. А потом, если они оба выживут, он соберет воедино все разрозненные куски, сложит все заново.–  Adieu , – сказал он. А что тут еще-то скажешь. Лизетта кивнула.–  Adieu . Люк поцеловал ее в обе щеки, легонько коснулся поцелуем губ – и шагнул за порог.Выходя из дома Лизетты, он не знал и не мог знать, что немецкий турист на другой стороне улицы, вроде бы фотографирующий жену на Монмартре, на самом деле навел объектив на Люка. И даже успел сфотографировать его второй раз, на переходе, прежде чем Люк затерялся в сумерках парижского вечера.