С тех пор как Иди заставила себя уже поздним утром вылезти из кровати и наконец принять душ, ощущение вины у нее только нарастало. Как только она вышла из ванной, ее голова прояснилась и тошнота отступила. И теперь, к четырем часам дня, она уже раскаивалась, что перенесла встречу с мисс Обри-Финч, а Сара провела свой первый день вдвоем с Мадлен. Иди уставилась в пространство, а затем посмотрела на Томми, который играл с деревянными кубиками… или, по крайней мере, с коробкой от них. На нее накатило чувство одиночества при виде игрушки, которая раньше принадлежала Дэниелу, и ее вчерашний оптимизм сменился меланхолией. Хотя она злилась на Бена, ей было жаль терять друга детства.

– Пойдем в парк, Томми? – предложила она, хотя на улице быстро темнело. Они сходят ненадолго, а свежий воздух пойдет ей на пользу.

– Парк, – повторил он и послал ей воздушный поцелуй. Нежность сына была как нельзя кстати, чтобы напомнить ей, как много любви было в ее жизни.

Зазвонил телефон.

– Иди поищи свой шерстяной шарф, Томми. Синий. Вот такой, – сказала она, показывая на свою кофту. – Синий. И перчатки, – добавила она, изображая, будто надевает их. Малыш бросился прочь на удивление прытко. Он опровергал все прогнозы о замедленном развитии недоношенного ребенка. «Скоро он будет носиться еще быстрее, – подумала она, но вместо того, чтобы порадоваться этому, помрачнела. – Не вырастай и не покидай меня слишком рано, Томми…»

Она потянулась к телефонной трубке.

– Иден Валентайн.

– О, здравствуйте, Иден. Простите, что беспокою вас дома, зная, что вы не очень хорошо себя чувствуете. – Она узнала звонкий голос Пенелопы Обри-Финч, на этот раз очень обеспокоенный.

– Здравствуйте, мисс Обри-Финч.

– О, зовите меня Пен, пожалуйста.

Иден улыбнулась. Ей подумалось, что каждый человек, познакомившись с этой девушкой, наверняка влюблялся в нее.

– Извините… Пен. Что-то случилось?

– Ничего. Я просто хочу убедиться, что с вами все в порядке, потому что не хочу, чтобы вы вставали с постели, когда вам нездоровится, только ради меня. Видите ли, я хотела завтра пригласить вас на обед в «Савой», где шеф-повар месье Эскофье заставит вас поверить, что вы в раю. Я встречаюсь с несколькими подругами – все они вот-вот собираются замуж и, не исключено, могут поспособствовать тому, что на вашу мельницу польется вода… вы понимаете, о чем я. – Она обворожительно рассмеялась, сразу подняв настроение Иди. – Я уже устала выбирать цветы в каждую комнату, корректировать с матерью меню и переживать из-за позолоты на приглашениях!

Иди улыбнулась.

– Свадебный переполох?

– Просто хочется, чтобы все поскорее закончилось…

– О, не может быть…

– Да, Иден. Правда. Мне совсем не нужны эти ритуалы и вся эта суета. Не поймите меня неправильно. Я в восторге от своего платья и получаю удовольствие от некоторых вещей, особенно от «Валентайн», но я в ужасе от того, сколько сил тратит на это мероприятие моя мать. Это просто куча ненужных хлопот, при том что я была бы рада сказать «согласна» в крошечной церкви в Шотландии или Девоне, и все. – Она тихонько вздохнула. – О, теперь я жалею, что не подумала об этом раньше! Мы могли бы сбежать в Париж.

– Звучит романтично.

– Правда же? Алекс занес сегодня чек в салон. Жаль, что вас там не было. Мне бы так хотелось, чтобы вы встретились.

– О, теперь мне тоже жаль. По вашим описаниям, это прекрасный принц из сказки.

– Так и есть. Он – это моя сбывшаяся мечта, Иден.

Иди моргнула.

– Звучит как-то грустно, когда вы так говорите.

– Да. Да, наверно, да. Алекс сейчас немного рассеян. Наверно, вся эта суета его утомила.

– Постарайтесь не унывать, Пен. Нет сомнений, его собственная семья тоже хлопочет из-за предстоящей свадьбы.

– О, разумеется. Ну, его мать. Они с моей мамой прямо одержимы списком гостей. Я ненавижу все это.

– Свадьба в высшем обществе – это тяжелый труд, я уверена.

– Держу пари, ваша свадьба была куда более веселой и менее суматошной.

Иди улыбнулась нежному печальному воспоминанию.

– Это был самый счастливый день в моей жизни. Как вы любите господина Уинтера, я любила Тома. И до сих пор люблю.

– Я идиотка. Простите. Теперь вы погрустнели.

– Это старая боль. Но я знаю, как засунуть ее обратно в коробку и убрать подальше. Мне кажется, вы должны позволить предсвадебным волнениям идти своим чередом и думать только о том, на что вы сами можете повлиять.

– То есть о своем гардеробе.

– Именно! – рассмеялась Иден. – У господина Уинтера глаза на лоб полезут, когда он увидит, как вы идете к алтарю, это я вам обещаю. Кроме того, я уже начала работать над некоторыми моделями для вашей первой брачной ночи…

Пен издала короткий писк.

– Ох, черт возьми, а я-то об этом даже и не подумала.

– Ну… К счастью для вас, я подумала. Вам понравятся мои предложения. Но не просите меня описать почти невидимые кружева. Наверно, это повод для очередной поездки в Лондон.

– Не могу дождаться. Видите, вам всегда удается заинтриговать меня, Иден.

– И вы тоже подняли мне настроение.

Томми подошел, волоча по полу синий шарф и перчатки.

– Парк, – позвал он.

– Это ваш мальчик? – спросила Пен.

– Да. Я обещала Томми ненадолго прогуляться в парке. Мы просидели в четырех стенах большую часть дня, и мне кажется, что почувствую себя лучше после прогулки.

– Тогда не буду вас задерживать. Ну так как, пообедаете со мной? Мне нужно показать вас, мою новую и дорогую подругу. И я уверена, что моему мужу захочется расцеловать вас, как только он увидит меня в брачную ночь в вашем практически невидимом наряде.

– Паутинка, – пробормотала Иди. – Спасибо за приглашение, с радостью приду.

– Прекрасно! Тогда заеду за вами в салон в полдень. Наденьте свой очаровательный красный галстук.

– О, нет, я придумаю что-то гораздо более эпатажное.

Женщины посмеялись и снова попрощались, но, когда Иди наконец положила трубку, вошла Мадлен.

– Надеюсь, ты не против, что я взяла запасной ключ. Я сделала это только на тот случай, если ты позвонишь и мне придется бежать сюда, пока ты лежишь на полу в ванной.

– Привет, Мадлен.

– Ну, вид у тебя бодрый.

– Извини за сегодня. Все прошло хорошо? Можешь передать мне пальто Томми? Мы сходим в парк ненадолго.

Мадлен подала ей пальто, и Иди начала изо всех сил пытаться просунуть маленькие ручки сына в короткие толстые рукава. «Может, пора подумать над детской коллекцией, – подумалось ей. – Чтобы упростить жизнь матерям…»

И тут она наконец стала вслушиваться в то, что говорит Мадлен.

– …Сара ангел. И более того, мы назначили три новые встречи, – добавила Мадлен, начиная доставать продукты. – Я принесла все для куриного супа, но у тебя слишком хороший вид для него.

– Для куриного супа не бывает слишком хорошо. Можешь его одеть? – Мадлен кивнула. – Итак, расскажи мне о первом дне Сары.

Мадлен принялась весело болтать, помогая Томми надеть сапоги и шляпу, а Иди тем временем взяла банку перца горошком из кладовой и осмотрела ингредиенты, которые подруга выложила на стол.

– Прекрасно, – одобрила она. – Так. Мы идем в парк, – сказала Иди, взяв Томми за руку.

– О, я забыла тебе сказать, – проговорила Мадлен интригующим голосом, провожая их к двери. – Я сегодня видела Алекса Уинтера, будущего мужа нашей клиентки.

– А я хотела тебе сказать, что разговаривала с Пен за несколько секунд до того, как ты пришла. Она пригласила меня завтра на обед в «Савой».

Рот француженки открылся от удивления.

– А меня она не пригласила?

Иди усмехнулась.

– Боюсь, что нет, Мадлен. А должна была! По-видимому, она хочет познакомить меня со стайкой своих подружек и намерена сделать «Валентайн» главным салоном для светских невест.

Мадлен слегка присвистнула.

– Ну, она стоит своего веса в золоте, не так ли?

– Да. И она очень простая и искренняя девушка. Она мне очень нравится. – Иди вышла на лестничную площадку перед дверью.

– Значит, она заслуживает своего красивого жениха.

– Он и правда красивый? – спросила она, потянув за кисточки шапку Томми. – Вот, теперь ты красивее господина Уинтера, – сказала она сыну и обняла его.

– Уинтер не просто красавец. Это описание слишком обыденно. Non, – сказала Мадлен, с улыбкой вспоминая его. – Месье Уинтер просто ослепительный!

Иди усмехнулась.

– Расскажешь мне о нем, когда мы вернемся.

– Удачи вам. Не опаздывайте. Сегодня вечером мне нужно попасть домой.

* * *

Держа маленькую ручку Томми, она гуляла с ним по багрово-золотистому ковру из листьев, заваливших дорожку парка, и, купаясь в его счастливой болтовне, окружившей ее точно палая осенняя листва, Иди чувствовала, как поднимается ее настроение.

Поиграв в салки, они перевели дух с обязательным посещением пруда, где довольный Томми потратил несколько минут, вглядываясь в глубину и восторженно вопя, когда замечал яркую вспышку оранжевого хвоста золотой рыбки. Иди вновь напомнила себе, что у нее есть почти все, чего она хотела от жизни.

– Твой папа найдет нас, Томми. Ты это помнишь?

Он застенчиво кивнул, не глядя на нее.

Иди понимала, что она могла бы спросить его, хочется ли ему съесть на ужин шоколад, и он дал бы точно такой же ответ. Это не имело значения. Она обняла своего ребенка, ведь когда она держала его в объятиях, жизнь казалась безопасной и гармоничной. Бен, несмотря на свое предательство, случайно сделал ей единственный подарок, который был ей необходим. Он подарил ей Тома. Теперь она была уверена, что он жив.

– Завтра нет, потому что у меня много дел, – продолжала она, – но послезавтра я начну розыски и верну твоего папу домой.

Томми взвизгнул от смеха, и этот звук взбудоражил ее чувства.

– Па, – сказал он. Это могло означать что угодно, но для Иди это означало «папа».

– Да, дорогой. Мы оба хотим, чтобы он снова был с нами.

* * *

Они вернулись в квартиру, и Иди чувствовала себя опять свежей, целеустремленной и сильной.

– У вас обоих порозовели щеки, – заметила Мадлен.

– Свежий воздух проветрил мне голову в два счета.

После ужина Мадлен искупала Томми, а затем почитала ему, пока Иди прибралась на кухне. Был уже восьмой час и совсем темно, когда она принесла поднос в крошечную гостиную, куда на цыпочках вошла Мадлен.

– Быстро уснул, – сказала она.

– Спасибо, Мадлен. Я сделала тебе кофе. – Иди включила небольшую лампу и обогрев. – Клянусь, что я раньше почувствовала зиму в этом году. – Она уселась на диване, согревая руки вокруг кружки кофе. – Ты собиралась рассказать мне о женихе мисс Обри-Финч.

– Ах да, а потом мне надо идти. С чего же начать, дорогая? Он высокий. Это обязательное условие, не так ли?

Иди кивнула и подняла палец, чтобы подчеркнуть, что это самое главное.

– Очень темные волосы.

Иди улыбнулась и подняла второй палец.

– Теперь глаза. Как бы описать их синеву? – Она отхлебнула кофе. – Как бушующее море – Атлантический океан. Нет… помнишь тот образец изысканного шелка удивительного цвета индиго? – Иди кивнула. – Вот какой цвет я имею в виду.

– Бездонные, – пробормотала Иди, вспомнив глаза Тома. – Ну, это три главных пункта.

– Он очарователен, но, как у вас говорят, замкнутый? – Иди кивнула. – И привлекательный, но говорит тихим голосом. Он загадочный.

Иди подняла четвертый палец.

– Неудивительно, что она мечтала о нем с детства!

– Absolument! Если бы он не был женихом клиентки, я бы пригласила его домой.

– Как тебе не стыдно!

– Плевать на стыд. Он еще не женился.

Иди вздохнула.

– Ну, он похож на мечту. – Она слегка скривила губы. – И похож на Тома. Я собираюсь найти его, Мадлен.

– Знаю, дорогая. Не вернулся еще тот портной, которого ты хотела расспросить о человеке, который может оказаться Томом?

– Не смейся надо мной. Я твердо намерена поговорить с Персивалем Фитчем, когда он вернется. – Она напомнила Мадлен, что собирается посетить Флит-стрит. Подруга кивнула в знак одобрения. – А пока нет никакого вреда в том, чтобы встретиться с господином Уинтером и узнать, нет ли у него холостых друзей для нас, правда?

Люди, проходившие мимо жилого дома «Ридженси», неожиданно услышали женский смех, донесшийся на улицу, когда под светом газовых фонарей стал уже виден моросящий дождь.

* * *

Алекс влетел в вестибюль клуба и потянулся за своими карманными часами, хотя уже знал, что опаздывает.

– Господин Уинтер?

Он закрыл глаза и глубоко вдохнул, поворачиваясь и стараясь выглядеть спокойно.

– Да, Генри?

– Сообщение для вас, сэр, – сказал он. – Звонила мисс Обри-Финч и сказала, что «заполучила» автомобиль вместо такси на сегодняшний вечер и планирует забрать вас чуть позже, в семь тридцать.

У Алекса гора с плеч свалилась. Спешить было некуда.

– О, просто отлично, спасибо, Генри. Движение было сумасшедшим по пути из Северного Лондона.

– Это из-за дождя, сэр, – сказал Генри так, будто это был автоматический ответ на любую проблему. – Да, и еще одно, сэр. Звонил какой-то джентльмен, хотел поговорить с вами перед самым вашим отъездом. Я не смог передать вам, потому что вы очень спешили.

– Да?

– Э… он в гостиной, сэр.

– Он… в клубе?

– Да, сэр. Я сказал, что он может вас подождать. Это казалось весьма важным, сэр.

Алекс нахмурился.

– Хорошо. Спасибо, Генри. – Кто, черт возьми, пытается найти его почти в шесть вечера? Он вошел в гостиную, едва заметив клубы табачного дыма, собравшиеся вокруг люстры и слегка покачнувшиеся с его приходом.

Высокий стройный человек с аккуратными волнистыми черными волосами в темном костюме-тройке и галстуке встал.

– Господин Уинтер?

Алекс нахмурился.

– Да? – Он смотрел на подходящего к нему незнакомца.

– Меня зовут Бенджамин Леви, – сказал он.

Алекс ломал голову, почему Леви смотрит на него со смутным удивлением.

– Мы знакомы?

Леви улыбнулся.

– С одной стороны, да, но я понимаю, почему вы меня не помните.

– Господин Леви, извините. У меня был довольно трудный день, и я опаздываю на встречу со своей невестой, так что если вы…

– Ах да, мисс Обри-Финч.

Алекс прищурился.

– Что вам угодно?

– Может, лучше поговорим в вестибюле?

Он пожал плечами.

– Вы не член этого клуба, Леви, и также, полагаю, не гость. Не хочу быть невежливым, но я довольно сильно спешу, так что…

– Спешите жениться? – вставил он.

– Не дразните меня, мистер Леви.

– И в мыслях не было.

– Но вы этого не отрицаете.

Леви усмехнулся, глядя на толстый дорогой восточный ковер, лежащий на бледно-каменном полу вестибюля.

– Нет. Но, с другой стороны, я у вас в долгу.

– У меня в долгу? – повторил Алекс. – И что же вы мне должны?

– Ну, это для начала, – сказал Леви и с размаху ударил его.

Удар, нанесенный со слишком близкого расстояния, прошел выше подбородка Алекса и попал в верхнюю часть щеки, под глазом. Этого оказалось достаточно, чтобы лишить его равновесия, и, отступая, он поскользнулся на краю восточного ковра. Не успел он в ужасе вдохнуть, как почувствовал, что его голова ударилась о каменные плиты.

Открыв глаза, Алекс увидел скопление знакомых лиц, на всех была написана озабоченность, а на лице Генри – ярость. Картина была ужасно знакомой.

– Какая дикость! Держите этого человека! – приказал Генри.

Алекс моргнул и тряхнул головой, чтобы увидеть, как сотрудники клуба схватили человека, который напал на него, тяжело дышащего и уставившегося на него с ненавистью.

– Бен? – вырвалось у него. Это сорвалось с языка раньше, чем он понял, откуда знает его имя.

– С вами все в порядке, сэр? – с тревогой спрашивали сотрудники, и он услышал шепот и бормотание остальных членов клуба. Гостиная опустела, и все вышли в вестибюль, большинство мужчин по-прежнему держало в руках свой первый за вечер стакан джина или виски. Некоторые выглядели пораженными, некоторые разгневанными и возмущенными, а некоторые просто смеялись.

– Помогите ему, Чарльз, – набросился Генри на младшего портье.

– Не суетитесь, – попросил Алекс. Его подняли на ноги, и он осторожно потрогал пострадавшее место у себя на щеке.

– У тебя будет синяк утром, старина, – рассмеялся один умник.

– Должен ли я вызвать полицию, сэр? Вы намерены подать заявление? – бушевал Генри.

Алекс подвигал челюстью из стороны в сторону.

– Нет. Просто оставьте нас, пожалуйста. – Он сделал жест рукой, чтобы они отпустили правонарушителя.

– Вы уверены, сэр? Вы знаете этого человека, господин Уинтер?

Он посмотрел на Бенджамина Леви.

– Да, я узнаю его, – признался он, чувствуя, как призрак прошлого положил холодную руку ему на плечо. – Я сам разберусь с этим, Генри. Извините за беспокойство, друзья. Я уверен, что господину Леви тоже жаль.

Хотя ярость его не покинула, Леви нашел в себе силы выразить сожаление.

– Приношу свои извинения всем.

– Вы должны извиниться перед господином Уинтером, и, когда вы это сделаете, сэр, я сам провожу вас вон из клуба, – заверил нарушителя Генри.

Алекс поймал взгляд официанта.

– Принесите мне виски. Двойной. – Он вопросительно посмотрел на Бена. – Два двойных. Мы будем в бильярдной. – Алекс сделал глубокий вдох. – Идем со мной, Бен.

Посетитель молча последовал за ним, Алекс толкнул двойные двери и зажег лампы, висевшие над столом, предназначенным для вечерней игры.

– Напитки принесут позже, – сказал он. Потом откашлялся и облокотился на закругленный угол стола. Они молча смотрели друг на друга несколько секунд. Алекс не знал, с чего начать.

– Ты был на войне, Бен? – Разговор нужно было как-то начать, и он видел, что гость не собирается делать этого. К сожалению, это прозвучало как обвинение, и Бен именно так и воспринял вопрос.

– Я не герой, как ты, Уинтер, если это то, что ты имеешь в виду. Но я был призван в марте 1916 года. Одиноких мужчин определенного возраста попросили вступить в армию, и я выполнил свой долг. Но…

Алекс так и не услышал, что случилось с военной кампанией Бена Леви, потому что раздался стук в дверь, и собеседник замолчал. Вошел официант с подносом.

– Ваш виски, господин Уинтер. Генри… я имею в виду, господин Джонсон, попросил меня принести бутылку тоже, сэр.

– Поблагодари его, пожалуйста. – Алекс взял оба стакана и полупустую бутылку и подождал, пока официант выйдет, прежде чем передать бокал Бену. Он грохнул бутылку на край стола и проглотил виски, морщась от жжения в горле. Даже открывать рот сейчас было больно. Глаз тоже дергался.

Бен Леви осушил свой стакан и прислонился к стене.

– Последствия моих действий могли бы лишить меня практики. Мне неприятно это говорить, но спасибо, что не вызвал полицию.

Алекс смотрел на него, жалея, что не может вспомнить больше, хотя воспоминания появлялись сейчас регулярно, и он почувствовал, что никогда не был ближе к разгадке тайны своего прошлого.

– Не благодари меня. Это был личный интерес. Мне нужен публичный скандал сейчас примерно так же, как и тебе, Бен. Ты позвонил мне после смерти отца. Это показалось мне странным тогда. Чего ты хотел?

– Давай просто скажем, что я разведывал территорию.

– Зачем? Ради бога, приятель, говори яснее и скажи уже то, что ты пришел сюда сказать! – Он налил себе еще одну порцию виски, больше, чем в предыдущий раз, но не выпил. – Говори, – потребовал он. В его голосе прозвучала ярость, и он увидел, что виски́ собеседника пульсируют.

– Я пришел сюда не ради тебя, а ради другого человека. Того, кого я сильно обидел. Того, кого я любил всю свою жизнь, а теперь опять потерял.

Алекс отхлебнул виски, прикасаясь к затылку, к тому месту, которым он ударился о каменный пол. Голова загудела.

– И какое отношение это имеет ко мне, Бен Леви? – Но даже просто произнеся это имя, он почувствовал какое-то странное зарождающееся ощущение внутри. Он чувствовал себя так, словно идет по темному коридору к освещенной свечами комнате, которую долго искал. Но он должен найти свой путь через лабиринт коридоров, срывая паутину и раздвигая завесы. Неожиданно, глядя на знакомую фигуру Бена Леви, который опустил голову и пробормотал что-то, что можно было истолковать как извинение, он понял, что готов сорвать завесу с тайны.

– Имя Валентайн о чем-нибудь говорит?

Виски потеряло свою сладость и скисло в горле.

– Да, все больше и больше, – прохрипел он. – Я только сегодня узнал, что костюм, который был на мне, когда меня сбила машина на Севил-роу и я вспомнил, кто я, после стольких лет, был сшит Эйбрахамом Валентайном. Кроме того, сегодня я совершенно случайно обнаружил, что моя невеста заказала свадебное платье в салоне в Челси под названием «Валентайн», а также узнал, что женщина с этой фамилией доставляла костюмы в госпиталь, в который меня определили с фронта. – Говоря это, он чувствовал, что отдельные детали начинают соединяться в одно целое. Это и ранило, и освобождало одновременно. – Это одна и та же фамилия? – спросил он, затаив дыхание и глядя в темные глаза Леви.

Бен кивнул.

– Эйбрахам Валентайн, портной из Голдерс-Грин, – это отец модельера платья твоей невесты.

– Тогда мне нужно поговорить с ней, – сказал он, ставя стакан на стол. – Она может дать ключ к…

– Подожди, Уинтер! Выслушай до конца. Я снова прошу прощения, что ударил тебя. Все дело в том, что она никогда не переставала любить тебя, и то, что ты даже не знаешь ее имени, взбесило меня. Я ненавижу тебя каждой клеточкой своего тела, но мне стыдно, как я поступил с женщиной, которую любил всю жизнь, и еще тебе нельзя жениться на мисс Обри-Финч, поскольку у тебя уже есть жена.

Потрясение от этих слов было таким сильным, что Алекса пробила дрожь, казалось, она пришла из ниоткуда – из-под земли, начав с ног и добравшись до горла, губы его онемели, а голова закружилась. Когда еще больше паутины было сорвано, а свет свечей стал ярче, Алекс слегка пошатнулся и ухватился за край бильярдного стола, чтобы не упасть.

– Жена? – выдавил он. Другие события стали сталкиваться у него в голове. Воспоминания начали быстро обретать смысл. – Моя жена, – повторил он измученным и удивленным голосом.

– Ты помнишь, как ее зовут, Уинтер? Можешь ли ты по крайней мере вспомнить ее имя и доказать, что заслуживаешь ее?

Алекс схватился за гудящую голову, медленно вспоминая, цепляясь за стук каблуков и аромат фиалок. Он слышал церковные колокола и смех, плеск воды в ванне, видел ее длинные темные волосы у себя на груди. Он застонал.

– Уинтер? Ты…

Алекс уже не слышал своего собеседника. Голос Леви звучал так, будто доносился издалека. Мысли неслись у него в голове, как огромные волны. Однажды в детстве, во время поездки на поезде в Шотландию, он высунулся из окна и почувствовал, как ветер развевает его волосы и свистит в ушах, мешает дышать, заставляет закрыть глаза, но не до конца, чтобы можно было видеть пейзаж вокруг. В один миг он увидел дом, в другой тот уже был позади, а перед глазами уже был следующий, который точно так же мелькнул и исчез. Именно так он себя сейчас чувствовал. Воспоминаний было множество, и они неслись, словно огромный водопад у него в голове. И так же, как водопад, все они собрались внизу, на дне. Вода начала подниматься безумно быстро, затопив его знакомыми воспоминаниями. Его голова яростно пульсировала, пока он снова не услышал стук каблуков, но на этот раз перед глазами возникло видение… У которого был голос. И еще у нее было имя.

Он задыхался.

– Иди, – застонал он, и чувства захлестнули его. Слезы навернулись ему на глаза и скатились по травмированной щеке. Алекс почувствовал, что не может дышать, когда память целиком вернулась к нему и последняя паутина была сорвана. – Иден Валентайн, – сказал он, сбивая со стола свой стакан, который приземлился с глухим стуком на толстый ковер в игровой комнате, пролив виски, сотнями капель окатившее его ботинки, когда сцены, разбросанные у него в голове, заполнили все ее уголки картинками жизни с Иден Валентайн.

Он услышал, как дверь тихо закрылась. Краем сознания и практически не обратив на это внимания, Алекс понял, что Бенджамин Леви оставил его наедине с его воспоминаниями.