Гот чувствовал вдохновение. Он снова находился на таллинезской земле с дюжиной вооруженных мужчин. Вернулись ощущения из прошлого, когда он возглавлял набеги на деревни и пугал пытками и казнями Чувствующих. Конечно, сейчас все складывалось по-другому, но Инквизитор ощущал такое же возбуждение, как и в прежние времена, и оно омолаживало его, чего не могло сделать ни одно лекарство.

Он фактически взял след Сэйрел и ее суки-служанки. После получения информация от Гарта не потребовалось много времени, чтобы выяснить: корабль под названием «Ворон» вышел из гавани Кипреса под покровом темноты в тот же вечер, когда королева со служанкой сбежали из дворца. Гот предположил: поскольку они путешествовали пешком, то взяли очень мало вещей. Он также понял, что у них с собой достаточно денег для оплаты путешествия.

Гот опять напряг память, и она не подвела. Он вспомнил, что Квист женился на шлюхе и сделал ее владелицей борделя. Она была молодой и происходила из Хаттена. Эта девица превратила таверну и бордель в самое успешное заведение подобного рода в северной части королевства. Карадунцы считали Януса Квиста честным пиратом, если такое понятие вообще существует. Похоже, кипреанцы придерживались такого же мнения. Шурином Квиста вообще восхищались. Именно он рискнул Поцелуем Серебристой Девы.

«Вон как дело оборачивается», — подумал Гот. Он вспоминал все больше деталей из жизни Квиста. Наконец, появился и Торкин Гинт. Гинт с Квистом были, вероятно, знакомы и уж точно слышали друг про друга. Гот это знал, потому что именно Гинт спас Локлина Гилбита после затопления «Осы».

Какая там была связь? Что он упустил?

Квист предложил беглой королеве доставить ее в Таллинор… Почему? Деньги могли бы побудить менее богатого капитана рискнуть опасным ночным путешествием. Ведь воды неподалеку от берега Кипреса всегда считались бурными и непредсказуемыми, да еще и ночью… Инквизитор не отметал версию денег. Они могут на многое подвигнуть. Но Гот никогда не удовлетворялся простым ответом, очевидным, самым разумным мнением. Квист уже богат. Ему не требовалось участвовать в таком рискованном приключении.

А если Янус Квист помогал Сэйрел не за деньги? Какие еще могут быть мотивы?

Один из солдат протянул Готу поводья новой лошади. Отряд готовился выезжать из гавани Карадуна в сам город. Инквизитор спрашивал себя, что могло побудить богатого человека пойти на ненужный риск. На ум приходил только один сценарий, но столь необычной, что вначале Гот от него отмахнулся. Неужели преданность действительно послужила поводом? Может ли пират быть предан чему-то или кому-то, кроме себя самого и потенциальных трофеев? А кому предан Квист? Сэйрел? Определенно, нет. Служанке? Маловероятно. Оставалась только королева Сильвен. Почему пират посчитал себя обязанным защитить ребенка Сильвен? Он ведь даже не кипреанец.

Гот не мог найти связь, хотя и подошел близко к объяснению причины. Однако об истинном мотиве он не догадается никогда — Квист был предан своей жене Эйрин. И эта преданность послужила началом серии сложных, казавшихся несвязанными событий. Они, в конце концов, привели к объяснению Хелой случившегося для пирата. Служанка верила Гинту, и ему же верил Квист. Этого оказалось достаточно, чтобы пират помог девушке, которая искала Торкина Гинта и безопасное место.

Для бывшего Главного Инквизитора не имело особого значения то, что он не смог найти ответа, который бы его удовлетворил. Для Гота это было просто развлечение, нечто, чем он мог занять голову во время морского путешествия. На самом деле, теперь он хотел только видеть голову Квиста, катающуюся в пыли, а заодно — найти ключ к местонахождению Сэйрел. Кроме того, он желал знать имена ее защитников в Таллиноре. Он не подведет своего нового господина. Не хотелось даже думать о том, что случится, если он не выполнит задания.

Гот преднамеренно давал своим спутникам пить. Он хотел, чтобы они к моменту прибытия на причалы Карадуна были под градусом, если не пьяны. Тогда моральные запреты хотя бы частично ослабнут, люди станут грубее и будут меньше думать. Инквизитор умело переводил разговор на проституток во время последних часов путешествия. Соединение спиртного и мыслей о борделях привело к нужному уровню воинственности и агрессии, смешавшись с желаниями. С его одобрения (причем каждому солдату было обещано вознаграждение), они ворвались в таверну мадам Эйрин и разбудили спящий в эти предрассветные часы бордель. Вероятно, ночь оказалась не очень бурной, потому что до утра остались всего лишь несколько мужчин. Их сопротивление быстро подавили. Охрана, нанятая Эйрин, сопротивлялась лучше, убив трех кипреанцев и ранив четырех. Но защитники оказались в меньшинстве, и вскоре пали.

Гот позволил подчиненным делать то, что хотят. Он сказал им, что это дурные женщины. В Карадун отправляются отбросы общества Таллинора, и никто не будет о них сожалеть. Крики девушек доставляли огромное удовольствие Инквизитору. Он сам отправился на поиски Сэйрел, Хелы и Квиста, но не нашел никого из них. Зато он обнаружил женщину Квиста.

— Она — моя, — предупредил Гот, облизывая губы и создавая впечатление похотливых намерений, что было весьма далеко от истины. Он чуть не рассмеялся.

От этой женщины он хотел только информации. Гот приказал ее связать, вставить в рот кляп и бросить в чулан, пока кипреанские солдаты развлекались с проститутками, как хотели. Чуть позже те же самые мужчины собрались перед борделем на улице, в тусклом свете предрассветного часа. Они пребывали не в самом лучшем настроении, а многие даже чувствовали отвращение к самим себе после мерзкого поведения. Алкоголь уже выветрился из голов, сознание прояснялось.

Тем не менее, Гот, как и всегда, был красноречив. Ему удалось напомнить им о чувстве долга. Он пытался заставить солдат забыть про стыд, головную боль и усталость. Инквизитор сообщил им, зачем они сюда приехали и почему. Его голос, более похожий на женский, разносился в утреннем воздухе.

Гот объяснял, что долг каждого солдата — спасти королеву от таллинезцев и не позволить ей попасть в руки убийцы Теркина Гинта.

Он приказал вывести девушек на улицу, и разношерстная группа когда-то красивых молодых женщин оказалась перед ним. Они обхватили себя руками, пытаясь согреться. На их телах и лицах ясно просматривались синяки и порезы, полученные во время попыток отбиться от насильников. Ночные рубашки оказались порванными. Некоторые плакали, другие ругали Гота. Многие солдаты смотрели в землю, вероятно думая о своих женах в Кипресе, а то — и о своих дочерях. Возможно, гвардейцы, в конце концов, оправдали свое поведение тем, что подвергнувшиеся насилию женщины — это все равно проститутки, а случившееся не имеет значения.

— Выведите мадам Эйрин, — приказал Гот, которому страшно нравилось снова отдавать приказы.

Один солдат исчез в борделе, остальные ждали. Тишину нарушал только кашель и стоны девушек, у которых болело все. Было еще слишком рано, карадунцы пока не встали, но пара прохожих остановилась, шокированная увиденным. Тишина затягивалась, а потом внезапно нарушилась громким криком маленькой стайки потревоженных вьюрков.

В тишине этот звук прозвучал зловеще. Затем послышался голос мадам Эйрин, которая так яростно бранила солдата, что Гот искренне улыбнулся. Его изуродованное лицо исказилось от этой улыбки. Инквизитора ждало наслаждение. Он любил доставлять боль именно таким женщинам — тем, которые вначале ругаются и сопротивляются.

Девушки начали выть, увидев, как их почти не пострадавшую мадам бросают на землю к ногам Гота.

Эйрин поднялась на босые ноги, разорвав ночную рубашку. Но это ее не волновало. Она выплюнула пыль изо рта и постаралась, чтобы плевок пришелся на сапоги Гота, что и удалось. Все видели это послание гордой женщины. Одновременно собравшиеся, включая ее саму, поняли: ей придется дорого заплатить за брошенный вызов. Мадам высоко держала голову, ее глаза горели, когда она смотрела в жуткое изуродованное лицо перед собой.

Гот не хотел, чтобы эта женщина испортила ему запланированное представление. Он прекрасно понимал, насколько привлекательной может быть смелость, поэтому решил взять ситуацию в свои руки и не оставлять времени солдатам на хоть какое-то уважение к проституткам.

— Где твой муж, шлюха?

Она улыбнулась, что было невероятно и неожиданно, потом провела тыльной стороной ладони по лицу, чтобы стереть пыль.

— Я тебя помню. Тебя называли Прокаженным, верно? — спросила она громким голосом, чтобы ее слышали все собравшиеся.

Гот сохранял спокойствие:

— Люди называют меня по-разному.

— Мясник без члена? Это прозвище ты слышал? Я слышала, что ты больше не мужчина, поскольку лишился главного мужского признака. Я поражена, что ты зашел в бордель. Здесь тебе нечего делать, Прокаженный. Мои девочки любят целых мужчин… Настоящих мужиков.

Гот почувствовал, как внутри него нарастает ярость, он проклинал тик под глазом. Кажется, щека дергалась еще сильнее, чем обычно.

Эйрин рассмеялась, увидев еще один его физический недостаток.

— А-а, подожди… Я вспомнила еще одно прозвище. Дергающийся Гла… — Эйрин не смогла закончить слово.

Гот ударил так быстро и так сильно, что она услышала звон в ушах, а на глазах внезапно выступили слезы. Эйрин не чувствовала, как они бегут у нее по щеке вниз. Мадам сразу же поняла, что Гот ее изуродовал, поскольку очень сильная и резкая боль пронзила сломанные хрупкие кости.

— Встань! — завизжал мучитель.

Эйрин слышала, как тихо плачут девушки, она ненавидела людей, которые так над ней издевались. Мадам встала. На этот раз это было труднее, но женщина не хотела показывать Готу, насколько ей больно. Она не даст ему такого удовольствия.

— Где твой муж?

— Не знаю, — ответила она, несмотря на боль.

— О-о, я думаю, что знаешь, — сладким голосом ответил Гот. — Тебе лучше сразу же сказать мне, чем ты облегчишь и собственную судьбу, и судьбу этих некогда красивых девушек.

Эйрин огляделась. Лучи солнечного света теперь ярко освещали мрачную сцену. Впервые после того, как ее вывели на улицу, она заметила, как ужасно выглядят ее девушки. Некоторые оказались так сильно избиты, что пройдет несколько недель перед тем, как они снова смогут обслуживать клиентов. Мадам пыталась не думать о таком далеком будущем.

«Сосредоточься на том, что происходит сейчас — на выживании», — сказала она сама себе. Мадам помнила этого человека по имени Гот. Раньше он наводил ужас на Чувствующих Таллинора, но эти времена ушли в прошлое. Эйрин была уверена, что Инквизитор умер в королевской тюрьме. Но, очевидно ему удалось как-то выжить, иначе он бы сейчас не находился здесь и не спрашивал ее о Янусе. Теперь, оглядываясь вокруг, мадам поняла, что ее окружают кипреанцы. Солдаты были одеты в традиционные свободные яркие рубашки, всех отличала смуглая кожа и аккуратно подстриженные бороды и усы. Это были мужчины с Чужестранных островов. Значит, они приехали за королевой. Или отправились за ней в погоню, чтобы убить?

Янус приплыл на день или два раньше, чем планировал, поразив ее тем, что привез не только обычные трофеи. Вместе с ним появились две роскошные женщины. От вида младшей сердце Локки начинало биться в три раза быстрее, чем ему следовало. Естественно, Эйрин приняла женщин, но Хела заверила ее: они с королевой не будут в безопасности, пока не доберутся до Великого Леса. Мадам выслушала всю историю их побега с Кипреса от служанки Сэйрел, едва ли поверив в услышанное. Ей понравилась Хела, которая поклялась спасти молодую королеву и обеспечить ее безопасность. Эйрин подметила в этой смелой женщине много собственных черт характера.

Мадам спросила у служанки, зачем им нужно в Великий Лес — там ведь ничего нет. Ведь гораздо безопаснее будет у нее.

Хела показалась поразительно уверенной, ответив: — Там нас защитит Торкин Гинт.

При упоминании имени ее любовника у Эйрин перехватило дыхание. Она задала еще несколько осторожных вопросов и выяснила: обе кипреанские женщины знакомы с Тором, хотя ни у одной из них не было с ним интимной связи. Узнав это, мадам почувствовала облегчение. Она ненавидела зависть, которую испытывала к ярким красоткам с оливковой кожей, которые сидели напротив нее.

Эйрин ревниво подумала (пусть и на какую-то секунду), что Тор не сможет им противостоять… По ее сведениям, он уложил в постель практически всех красавиц Таллинора.

Затем Хела начала рассказывать поразительную историю смерти прежней королевы и о предположительном участии в этом Тора. Служанка заверила Эйрин: на самом деле Сильвен любила Тора и надеялась даже жить вместе с ним, сделав своим официальным мужем. Мадам опять испытала негодование от того, что Тора Гинта любили и желали столько женщин, включая ее саму.

Дальнейшая история показалась нелепой. Хела рассказала о какой-то даме, приходящей во сне. Она велела бежать вместе с Сэйрел и добраться до Тора, который защитит их от смерти. Беглянок, по словам Хелы, собирался убить узурпатор по имени Орлак.

Эйрин сразу же выдала дюжину соображений по этому поводу, но, тем не менее, Хела была настроена решительно. Они должны отправиться к Тору.

— А как вы его найдете? Мы не представляем, где он сейчас находится, — ответила Эйрин, которую раздражала решительность, написанная на лице служанки.

— Я знаю, куда идти, — вставил Локки. — Я же был вместе с Тором и Саксоном, когда они в последний раз направлялись в Великий Лес. Помнишь?

Эйрин помнила. Квист взял ее руку, слегка сжав.

— Пусть их отвезет мальчик, — сказал он спокойным мягким голосом, которым всегда разговаривал с ней.

— Один?

Квист кивнул.

— Нет, я этого не позволю, Янус. Локки — всего лишь мальчик.

Она увидела, как брат при этих словах напрягся, с трудом сдерживая раздражение. Эйрин тут же пожалела о своих словах, хотя и на самом деле беспокоилась. Это сумасшествие! Какая-то чужеземная королева бежит в Таллинор, а ее преследует колдун, который разрушил несколько зданий и убил множество людей. Смешно! А что беспокоило еще больше, так это взгляды Локки на молодую королеву. Предстоящее путешествие осложнялось еще сильнее.

— Ты веришь во всю эту магическую чушь? — спросила она мужа. В голос закралось раздражение.

— Я придерживаюсь широких взглядов, любовь моя, — мягко сказал он. — За свою жизнь я видел много странных вещей и научился ни от чего не отмахиваться только потому, что это на первый взгляд кажется неразумным или непонятным.

Ян почувствовал, как в Эйрин нарастает гнев. Она славилась своими вспышками ярости. Он поцеловал ей руку и долго держал ее в своих больших пиратских руках со шрамами.

— Мы должны помочь этим людям, любовь моя. Мать этого ребенка убили. Она была королевой. А теперь эта девушка — монархиня Кипреса. Наш долг помочь ей, пока другие узурпируют ее трон.

Эйрин знала, что муж прав. Он всегда бывал прав. И она, наконец, кивнула.

— Конечно, мы поможем, но Локки не должен ехать один. Ты отправишься вместе с ним.

Мадам посмотрела на мужа, ее глаза опасно горели. Янус Квист очень хорошо знал этот взгляд. Эйрин не позволит себе противоречить и не уступит в этом. Она и так пошла на компромисс, согласившись с его желанием. Теперь и ему придется поступить таким образом.

— Если ты еще какое-то время согласишься пожить одна, моя дорогая, то я с радостью провожу королеву Сэйрел и госпожу Хелу к Гинту.

Все четверо уехали на следующий день на рассвете. Гот со своими солдатами опоздали всего на один день… Резкий голос Гота вернул ее к настоящему.

— Я не хочу марать руки, выбивая из тебя правду, — закричал он.

— Я не сомневаюсь, что не хочешь, — ответила Эйрин. — Просто прикажи одному из твоих трусливых солдат сделать это для тебя. Я вижу, что кипреанцы наслаждаются избиением женщин.

Солдатам это не понравилось, и они ответили злобным ворчанием и негодующими восклицаниями. «Что пойдет им на пользу», — подумала Эйрин. Она не предоставит им никаких сведений. Будут ее бить или нет, но она не выдаст ни Яна, ни Локки.

Солдаты выглядели угрожающе, но они наверняка не станут ее убивать за молчание. Если ее побьют — что ж, значит, побьют. Она сильная и всю жизнь была сильной. И Эйрин теперь все выдержит, если им так хочется причинить ей боль. Мужчина в черном, Прокаженный, театрально вздохнул:

— Значит, не хочешь облегчить свою участь?

Эйрин ничего не сказала, только немного повыше вздернула подбородок.

— Пошел бы ты в то место, которого у тебя нет, Гот, — выругалась она, а потом еще добавила несколько крепких словечек, которые слышала от моряков во время драк перед заведением мисс Вайлет в старые добрые времена.

Гот хитро улыбнулся, но это была не просто ухмылка.

— Разденьте и свяжите ее, — приказал он, поворачиваясь спиной к Эйрин.

Солдаты, хотя и без особой радости, выполнили его приказ. А пока они это делали, Гот обратился к остальным. Солнце теперь поднялось уже довольно высоко, и собралось гораздо больше любопытных карадунцев. Семья Квиста пользовалась популярностью. Что здесь происходит?

Некоторые девушки из борделя, самые молодые, стали громко плакать. Старшие их обнимали и пытались успокоить, но они тоже впервые ощутили настоящий страх за свою хозяйку, которую знали, как Эйрин. Пока они только столкнулись с грубыми клиентами. Большинство из них избили и изнасиловали, но все это заживет. Девушки боялись за свою мадам. Она была хорошей женщиной, щедрой и, как они теперь понимали, смелой. Каким-то образом они почувствовал, что настал опасный момент. Этот жуткий урод проследит, чтобы дело приняло совсем другой оборот. Всем угрожает опасность.

Квист вернулся примерно сутки назад вместе с симпатичным Локки, который опять их дразнил. С мужчинами появились две новые девушки, красивые, но тихие и настороженные. Они почти не разговаривали с остальными и практически сразу же уехали. О них больше никто не думал.

Что нужно этим людям, явно кипреанцам, от мужа Эйрин? Возможно, он стал слишком жадным во время пиратства? Но это маловероятно. Они все знали репутацию Квиста. Такой больше не было ни у кого в этой части королевства.

Теперь они очень внимательно следили за мужчиной в черном с женским голосом. Он объяснял, что ищет пирата Квиста из-за участия того в захвате и похищении новой королевы Кипреса, девушки по имени Сэйрел. Ее сопровождала женщина более старшего возраста, ее служанка по имени Хела. Все девушки из борделя знали, что он говорит о тех женщинах, которые находились среди них примерно сутки назад.

— Кто-нибудь хочет что-то добавить к этому рассказу? — мерзко улыбнулся он, глядя на стоявших перед ним женщин.

Ответила ему Эйрин:

— Зачем моему мужу красть девушку, о которой ты говоришь? — крикнула она.

Гот на нее даже не посмотрел, но продолжал обращаться к другим женщинам. Ему всегда нравилось выступать перед толпой.

— Мне самому хотелось бы задать ему этот вопрос. Зачем он украл нашу королеву?

— Она не твоя королева, Гот. Ты — таллинезец. Убийца, трус, урод, предатель, собака, которая не достойна ничего от нас… даже моего плевка, который я уже на тебя потратила.

Он так и не посмотрел на нее. Эйрин же начинала замерзать. Утро было прохладным, и она чувствовала это обнаженной кожей. Мадам дрожала от холода и ярости одновременно. Она думала о Торе, представляла, как он обнимает этих двух женщин своими длинными, сильными руками и прижимает к себе. Они почувствуют себя в безопасности. Ей очень хотелось бы сейчас ощутить эти руки на своем теле, чтобы они обняли и прижали ее к себе.

Затем Эйрин подумала о своем добром и любящем муже, который, как она знала, готов поклоняться земле, на которую она ступала. Она подумала о Локки, умном мальчике с блестящим будущим, только если он не будет так рисковать собственной жизнью. И, наконец, она вспомнила о Петире, своем любимом брате, чья жизнь рано закончилась из-за встречи с другим человеком, подобным Инквизитору. Гот, как и убийца ее брата, любил издеваться над беззащитными людьми и невиновными. При помощи этого справлялся со своей неуверенностью в себе или удовлетворял свою потребность в жестокости.

Еще маленькой девочкой, держа на руках новорожденного брата Петира, Эйрин полюбила его с первого взгляда. Она держала на руках и его мертвое тело. Сестра всегда помнила брата, которого обожала. Что-то в ней треснуло, когда она наблюдала за бывшим Главным Инквизитором Таллинора, теперь просто каким-то беглецом в Кипресе, расхаживавшим словно павлин… Только этот был в черных одеждах, значит, больше напоминал ворону. Он выглядел зловеще мрачным, хитрым и злым. Гот нес смерть.

Но Эйрин не станет унижаться перед ним или раболепствовать. Она ничего не скажет про местонахождение Януса, Локки и женщин, которых они защищали. Она сделает это для всех них, даже если ей придется лишиться жизни. А если такое случится, она надеялась, что Торкин Гинт, единственный мужчина, которого она когда-либо любила просто так, найдет способ отомстить этому убийце.

— Делай, что хочешь, Прокаженный. Ни моим девушкам, ни мне нечего тебе сказать, — рявкнула она и почувствовала силу от собственной смелости.

— Повесьте ее вон на том дереве, — приказал он и показал на нужное. — За ноги.

Эйрин почувствовала, как к голове прилила кровь. Она больше не смущалась наготы, ее больше беспокоила боль, которую принесет ей Прокаженный. Сколько будет той боли? Унижения мадам не чувствовала. Ничто теперь не заставит ее сообщить ему сведения, которые ему требовались.

Мадам почувствовала солнечное тепло, которое коснулось ее тела, когда первый намек на лето пришел в северную землю.

В ту последнюю восхитительную ночь беззаботной любви и дружбы с Тором, он рассказал ей, как учил Элиссу не бояться и бежать от страха. Нужно позволить сознанию отделиться от тела и скрыться в безопасном месте, именуемом Зелень. Эйрин на самом деле не поняла этого в то время, но теперь до нее дошло значение слов любовника. Угроза грядущей боли помогла ей увидеть то, что имел в виду Гинт, когда говорил об отделении сознания от страха и боли. Требовалось сделать это теперь. Мадам не знала, как, но понимала: она должна отделить душу от пугающего настоящего, и тогда от того, что будет делать с ней Прокаженный, можно выжить. Может, он собирается избить ее кнутом или даже обжигать ее тело? Она слышала о такой пытке для добывания сведений.

Теперь у нее кружилась голова, но Эйрин попыталась представить что-то, что уведет ее из настоящего, позволит ей сбежать, что и требовалось, чтобы выдержать пытку. Она почувствовала облегчение, когда у нее в сознании вместо лица Тора возникло лицо Квиста. Тор не принадлежал ей, она любила его, но он сам никогда не будет любить ее так, как ей бы хотелось. Его сердце отдано другой.

Поэтому Эйрин с большой нежностью представляла уродливое, покрытое шрамами лицо пирата, и услышала тот особый мягкий голос, которым он разговаривал с ней одной. Когда Янус улыбался, то делал это не только губами, но и единственным глазом, который тут же начинал светиться. Эйрин представила, что он улыбается ей теперь.

Прокаженный что-то говорил, но Эйрин игнорировала его присутствие. Она не слышала его, потому что заставляла себя слушать Януса и его теплые слова. Муж говорил, что на какое-то время увезет ее отсюда, они покинут север и поплывут на красивые острова, которые, как он знал, располагались к западу от материка. Там чистейший белый песок, который кажется шелковым под голыми ногами, а вода такая теплая и прозрачная, что в ней видны рыбы. Там устрицы дают поразительно большие и красивые жемчужины кремового цвета, и Эйрин видела, как Янус нанизывает их на нитку и надевает ей на шею.

Эйрин теперь слышала, как волны океана ударяются о берег, крики чаек над головой… И все это время тихий голос Януса Квиста что-то нежно шептал жене.

В сознании мелькнул блеск клинка, но Эйрин держалась за свое видение, ей удалось сделать его реальностью. Значит, Гот решил ее порезать. Не самая оригинальная пытка, но пусть будет так. Он будет резать ей тело, но ничего не может сделать с душой, потому что ее душа плавала теперь вместе с дельфинами. Янус смеялся где-то вдалеке. Женщина держалась за дельфиньи плавники и неслась по кристально чистой воде.

Видение замерло на мгновение, и она услышала слова Гота:

— Враги Кипреса должны умереть.

Она правильно расслышала? Значит, он собирается ее убить? Как странно, что она не рассматривала смерть, как возможность. Эйрин думала только о пытке. Казалось, Прокаженному больше не требуются ее слова. Она его оскорбила — «подлая, гнусная шлюха», как он ее называл. Это мадам услышала.

Значит, она должна умереть, чтобы дать Локки шанс выжить и защитить Януса и королеву, которую он взялся провожать. Глубоко внутри Эйрин знала, что Прокаженный, скорее всего, никогда не оставил бы ее в живых, даже если бы она и предоставила сведения, которые ему требовались. Женщина вздохнула, понимая, что теперь ее зовет смерть, причем гораздо раньше, чем она предполагала.

У нее в сознании шептал Янус.

«Они зовут тебя, моя любовь, — он показал на дельфинов. — Они хотят, чтобы ты ехала по волнам вместе с ними. Ты всегда будешь в безопасности среди них».

Если Эйрин и почувствовала глубокий смертельный разрез, который изуродовал ее плоский живот, то ничего не показала. Лишь ее тело отреагировало, выплеснув наружу скользкое содержимое. Она не осознавала, что Гот решил ускорить процесс, наслаждаясь возможностью выпотрошить ее живот. Инквизитор вывалил все ее внутренности наружу.

Солдаты отвернулись, их рвало. Девушки больше не кричали, а рухнули в пыль, бледные и лишившиеся сознания от ужаса. Иные обнимали друг друга и отворачивались, не желая быть свидетелями действий Прокаженного. А он отчаянно хотел видеть вокруг себя глазеющую толпу.

Гот закончил мерзкую работу, наслаждаясь горячей кровью на пальцах. Казалось, от них даже шел пар. Инквизитор любил смерть, которую они несли. Он посмотрел на небо, на кружащих над головой черных ворон, которые позднее устроят тут пир.

Инквизитор улыбнулся при мысли об этом. Он понял, что именно появление ворон, вероятно, испугало небольшую стайку вьюрков, которые разлетелись.

Он получил огромное удовольствие от казни. Ему всегда хотелось убить кого-то именно так, и он часто задумывался, сколько времени потребуется телу, чтобы умереть после того, как он его выпотрошит. По его прикидкам, симпатичной жене Квиста, которая, к сожалению, даже не застонала, предоставляя ему желанное удовольствие, осталось несколько мгновений.

Эйрин почувствовала сонливость.

Янус шептал, что ей следует отдохнуть с друзьями, и она улыбнулась ему. Дельфины уносили ее все глубже, теперь она чувствовала, как водоросли касаются ее лица. Касание напоминало веревки, но спины животных казались теплыми при прикосновении. Да, она устала. Это — правда.

«Я ему ничего не сказала, Ян», — прошептала она мужу, и его лицо потускнело и исчезло, когда ее захватила смерть.

К счастью, Эйрин умерла быстро в то ясное утро. Ее друзья потом скажут, что заметили даже тень улыбки на ее красивом лице. Это была немного кривая улыбка, искаженная из-за того, что ее лицо с одной стороны было разбито…

Готу не потребовалось сильно бить одну из самых молодых девушек, которая, как он обратил внимание, пережила нервный срыв после убийства мадам. Оказалось, что это не проститутка, а простая служанка, которая каждое утро готовила завтрак и убирала таверну после вечерних гулянок.

Взгляд Инквизитора выхватил именно ее, потому что она показалась ему наиболее вероятной кандидатурой на сообщение сведений. Гот оказался прав.

Как только он обратил внимание на девушку, она стала сильно дрожать.

— Я хочу поговорить с тобой, — заявил он и показал пальцем на дрожащую служанку. — Солдаты, набейте сумки провизией, которую найдете в таверне, а затем садитесь на лошадей. Мы вскоре уезжаем.

Гот подозвал к себе самого старшего солдата, который тут же подошел.

— Оставь здесь двух человек охранять тело жены Квиста. Оно должно висеть, как сейчас. Пусть им в полной мере насладятся вороны и другие любители падали. — Инквизитор увидел, как солдат скорчил гримасу. — И пусть вон ту девушку подведут к хозяйке.

Служанку подтащили к трупу Эйрин, который уже стал привлекать внимание мух. Девушка истошно кричала.

— Заткнись! — приказал Гот.

Она замолчала от страха, но не могла прекратить хныкать. Все ее существо охватил ужас.

— Если не хочешь висеть рядом с этой шлюхой, то расскажешь мне все, что я хочу знать. Понятно?

Она кивнула. Ее сдерживаемые рыдания начали возбуждать Гота.

— Женщины, о которых мы говорили, здесь появлялись?

Девушка кивнула, но не могла смотреть на Инквизитора.

— Хорошо. Ты видишь, как все легко? — продолжал он. — Когда они уехали?

Она что-то прошептала, и Гот решил, что над ней нужно немного поработать. Девушка определенно говорила, но слишком медленно. Он врезал ей сапогом и почувствовал, как ломаются ребра. Хорошо, это обеспечит полное внимание.

Девушка рухнула в пыль, на внутренности Эйрин, и ее стало рвать, когда она поняла, в чем сидит. Боль пронзила ее тело. От рвоты страдания еще более усилились, и маленькое тело продолжало дергаться. Началось головокружение, служанку выворачивало от запаха внутренностей Эйрин.

— Говори — и побыстрее, или подохнешь среди внутренностей своей хозяйки, — предупредил Гот.

Она ответила ему, хватая ртом воздух:

— Вчера. Они уехали на рассвете.

— С кем?

— С Локки и господином Квистом, сир.

«Так, — подумал Гот. — Значит, Квист продолжает обеспечивать защиту, и шурин помогает».

Это было уже интересно.

— Куда они направились?

— Я не знаю, сир, — простонала служанка, отползая на коленях от скользкой массы.

Затем она вспомнила кое-что, услышанное, когда она подавала еду гостям. Девушка надеялась, что сейчас это спасет ей жизнь.

— О-о, подождите… Я слышала, как они говорили про Великий Лес. Но я почти ничего не поняла. Я подаю еду. Это все, что мне удалось уловить.

Ее охватила боль, и больше она ничего не могла сказать.

Девушка больше не интересовала Гота, и он отошел, скорчив гримасу от одного ее вида. Значит, они отправились в Великий Лес. Почему? Кто их там примет? Инквизитор размышлял об этом, умывая руки от крови Эйрин в ближайшем желобе. Он сам заходил в Великий Лес единственный раз, когда много лет назад искал Торкина Гинта и Элиссу.

Внезапно он все понял — и чуть не упал.

— Гинт? Вот оно! Они отправились к Торкину Гинту.

«Это даже слишком хорошо», — подумал он, садясь на лошадь. Можно убить их всех.

Солдаты посмотрели на своего странного и вызывающего отвращение командира.

— Мы едем на юг, — объявил он. — В Великий Лес.