Шериф был вне себя от злости. Я это уловил даже по телефону. Оно и понятно: сам-то он не держит животных, вот и разозлился на меня за то, что кто-то решил отравить мою собаку.

Лукавить не стану, я был на волосок от срыва. На грани. Еще чуть-чуть, и я бы ему все выложил: мол, так и так, Верджил, заведи себе холь кого-нибудь – кошечку там или собачку, а уж дальше моя забота. Я уж постараюсь. С радостью подкину отравы твоему питомцу.

– Просто поверить не могу, – бурчал Верджил. – Семь месяцев везу на себе это дело, и хоть бы что, хоть бы одна угроза!

– Понимаю вас, Верджил… – промямлил я. Достаточно сочувственно. И это при том, что ни капли сочувствия не испытывал.

– Это выше моего разумения, хоть убей, – продолжал жаловаться Верджил. – Вчера с Делбергом беседовал. Никто не скажет, что я сижу сложа руки…

– A y Делберта нашлось что вам сообщить?

Не подумайте, будто я ухватился за возможность переключиться на другое. Мне и в самом деле нужно было это знать. Но если бы разговор свернул в иное русло, откровенно говоря, возражать бы не стал.

Шериф ответил не сразу. Не знаю, как вам, а мне становится не по себе, когда в трубке вдруг повисает гробовое молчание.

– Верджил?

– Ничего особенного, – угрюмо рявкнул он.

В голосе шерифа, как обычно, звучала мировая скорбь, но мне почему-то показалось, что он не совсем искренен. Может, все-таки пришел к выводу, что я посягаю на его сферу деятельности? Тогда нужной информации мне не видать как своих ушей.

– Но хоть что-нибудь он ведь сказал?

– Нет.

Как хотите, но это абсурд. Разговор называется, когда один из собеседников ни слова не произнес! Похоже, Верджил решил держать рот на замке. Положение осложняется.

– Держу пари, ты хочешь, чтобы я тащился к тебе за уликами, – снова раздался в трубке тоскливый голос. – Через весь город. А потом еще на эту твою дурацкую гору.

– Вы выиграли пари.

Мой дом находится ровно в семи милях от рабочего стола Верджила. То есть в десяти минутах езды. Это если развить черепашью скорость. Но послушать Верджила, так я предлагал ему проделать путь как минимум в сотню миль, да все в гору.

– И почему бы тебе не привезти улики самому? – продолжал ныть шериф. – Все равно ведь там ничего не обнаружить, кроме отравы в мясе. Мне только что передали из лаборатории результаты анализа записки с твоей машины и с окна Эммелин Джонстон. Чисто. Кроме того, теперь мы точно знаем, что гамбургер был напичкан крысиным ядом.

У меня чуть было уши торчком не встали, как у Рила.

– То есть? Неужели ни на записке, ни на подоконнике не обнаружили никаких отпечатков пальцев?

Верджил окончательно вышел из себя. Если судить по тону, он решил, что разговаривать с таким остолопом, как я, – себя не уважать.

– Я, кажется, ясно сказал – ничего не нашли!

На твоей записке чисто. Кто бы это ни был, у него хватило ума надеть перчатки.

Должен признаться, злодей все меньше и меньше походил на Джо Эдди.

– И на подоконнике Эммелин ничего, – продолжал Верджил. – Все вытерто.

– Гм-м, – сказал я.

– Вот тебе и «гм»! – Огорчению шерифа не было границ.

– Но послушайте, вам не кажется, что стоит все-таки подскочить ко мне, взглянуть на место преступления?

– Какого еще преступления? Пес-то не пострадал.

Интересно, это у меня фантазия разыгралась или же Верджил и впрямь слегка разочарован таким поворотом событий?

Я начал терять терпение.

– Вот что, Верджил! Думаю, вам все же не помешает приехать хотя бы для виду. А вдруг кто следит за моим домом? Не хотелось бы, знаете ли, вызывать ребят из Луисвиля…

Я нагло блефовал. При всем желании мне не удалось бы уговорить ни одного из бывших коллег примчаться сюда черт знает откуда… ради неудавшегося покушения на Рипа.

Как бы то ни было, а трюк сработал. На другом конце провода раздался тяжкий вздох. Затем обойма непечатных выражений. Второй раз в жизни я посетовал на отличную работу своего телефона.

Первый раз это случилось месяца два назад, когда незабываемой Клодзилле приспичило позвонить мне – причем из того же самого Луисвиля, – и знаете, для чего? Чтобы перечислить все, что ей во мне ненавистно! Среди прочего она, например, заявила, что я – человек со знаком минус, не сказавший ни о ком ни единого доброго слова. Я был в шоке. И это после всех тех прекрасных слов, которые я говорил по ее адресу!

Психотерапевт Клодзиллы, оказывается, выдал предположение, что ей неплохо бы просветить меня на предмет причин ее ненависти. Это, мол, станет для нее незабываемым экспериментом «очищения». Жаль, он не дал себе труда подумать, какого рода экспериментом станет звонок Клодзиллы для меня.

– Ладно, – процедил Верджил. – Скоро буду!

Я вернулся к своему питомцу. Рип улегся на пороге, загораживая проход. Чтобы выйти из комнаты, пришлось через него переступить. Уж не знаю, чем ему приглянулось это место, только он обожает лежать именно здесь. Обычно эта его привычка меня жутко злила, но сегодня я увидел в ней доказательство необычайной сообразительности.

Думаю, до попытки отравления я даже не догадывался, насколько привязан к своему психически неуравновешенному псу.

– Хороший мальчик, Рип, – сказал я. Без всякой причины, просто так. – Хороший мой мальчик.

Сколько бы я это ни повторял, Рипу всегда будет мало, он просто не может наслушаться. И ведет себя так, словно впервые слышит такие замечательные слова. Вот и сейчас он мгновенно встрепенулся и принялся скакать вокруг меня, пританцовывая и норовя лизнуть в губы.

Я попятился, ловко увернулся от этих, образно выражаясь, телячьих нежностей и открыл холодильник. Еще во время разговора с Верджилом я решил угостить Рипа частью грудинки, которую приберегал для барбекю. В конце концов, пес заслужил награду за то, что остался цел и невредим, верно?

У меня не было ни малейших сомнений, что гамбургер, все еще лежавший нетронутым на ступеньке, до отказа напичкан крысиным ядом. Вся картина несостоявшегося преступления явственно стояла у меня перед глазами.

Некто, питающий ненависть к животным, вознамерился отравить мою собаку, для чего преодолел нелегкий подъем и остановился напротив дома. Рип, естественно, закатил свой обычный концерт. Не рискнув приблизиться к моему ненормальному псу, отравитель оставил угощение на нижней ступеньке лестницы. А судя по тому, что гамбургер выглядел довольно помятым, этот самый некто не рискнул даже из машины выйти – бросил отраву прямо из окна.

Злоумышленник явно не относился к кругу моих знакомых, иначе знал бы о пресловутой лестницефобии Рипа. Я жалуюсь на это всем без разбора. Мне и присниться не могло, что когда-нибудь страх Рипа перед ступеньками вызовет у меня такую радость. Не будь мой пес слегка чокнутым, в эту самую минуту он оспаривал бы лавры Пушка, а не сидел бы этот дурень передо мной, виляя хвостом.

Я даже решил разогреть грудинку для Рипа в микроволновке. Пировать так пировать, вы со мной согласны? Включая таймер, я не смог удержаться от улыбки. Несчетное количество раз я пытался выманить своего дуралея во двор самыми что ни на есть аппетитными отбивными. Ни черта не вышло. А этот незадачливый отравитель собак лелеял надежду, что у него пройдет номер с каким-то занюханным гамбургером!

– Классный ты пес, Рип. – Я положил перед ним грудинку. – Знаешь толк в еде.

Несколько секунд Рип не притрагивался к мясу. Так и сидел, склонив голову и поглядывая то на меня, то на угощение. А в карих глазах стоял немой вопрос: это что, такая игра?

– Давай, мой мальчик. Приятного аппетита.

Повторять мне не пришлось.

Едва Рип, так и не оправившись от изумления, со счастливым видом принялся за царское блюдо, как в комнате зазвонил телефон.

– Мистер Блевинс? – Робкий шепот Юнис я узнал моментально. – К нам наведалась Корделия… Она сказала, что вы хотели со мной поговорить?

– Верно. – Тут мне пришло в голову, что Рип не отказался бы от соуса к мясу. Телефонный шнур дотягивался до холодильника, и я вернулся на кухню. – Я тут подумал: вдруг вы вспомнили что-нибудь важное?

Достав бутылку, я щедро полил грудинку ароматным темным соусом. Рип ответил долгим взглядом. То ли благодарным, то ли недоверчивым… Будем считать, что благодарным.

– О, мистер Блевинс… Я… нет… Я рассказала вам все, что знала! – Голос дрожал. – Корделия тут рядом… не хотите с ней поговорить?

Что-то Юнис торопилась закончить разговор. Она же мне сама позвонила, если на то пошло! В чем, собственно, дело?

– Да-да, с удовольствием, – быстро ответил я. – Но сначала один вопрос…

Однако о чем хотел спросить Юнис, из головы вылетело напрочь. Впрочем, стоит ли удивляться? Я же мог потерять своего Рипа! Близость трагедии, похоже, выбила меня из колеи сильнее, чем я думал.

– Да? – со страхом выдохнула Юнис.

Ну слава богу! Вспомнил.

– Речь о том новом каталоге семян, который вы собирались дать бабуле…

Телефон словно отключился. Тишина была полной. Юнис, кажется, даже перестала дышать. А когда заговорила, то голос ее дрожал пуще прежнего:

– К-каком каталоге? Я вам не говорила ни о каком…

– О нем упоминал Делберт Симс. Сказал, что вы получили каталог раньше и собирались дать его бабуле.

Очередная долгая пауза. Что можно делать столько времени? Падать в обморок и приходить в себя?

– Собиралась… – Особой уверенности в голосе Юнис я не услышал.

– Но на кухне у мистера Терли я видел только прошлогодний каталог…

На сей раз Юнис с ответом не медлила.

– Просто бабуля забыла взять у меня новый. Он так и остался лежать на столе. – После еще одной паузы Юнис добавила: – В последнее время бабуля многое забывала.

– Понятно, – сказал я. – Что ж, это все объясняет… Я бы хотел поговорить с…

Не успел я закончить фразу, как в трубке раздался голос Корделии. Довольно расстроенный, кстати сказать, голос.

– Хаскелл?

– Докладываю. Обстановка накаляется. Сегодня кто-то пытался убить мою собаку.

– Да что ты! – в ужасе воскликнула Корделия. Но я почувствовал, что делю ее внимание с кем-то или чем-то другим. – И как он, бедняга?

– С Рипом все в порядке. Отравление не удалось. Послушай, Корделия, я хотел предупредить, что в конторе меня какое-то время не будет. Если захочешь связаться со мной, передай Мельбе, ладно?

Шанс получить сообщение через Мельбу был не слишком велик, особенно если не забывать о ее жгучей обиде, но Мельба все же лучше, чем ничего.

Корделия отозвалась не сразу. Чем и подтвердила мою догадку: она явно слушала меня вполуха.

– О-о! – выдохнула она наконец. – Хорошо. Ладно. Хаскелл… м-м… мне нужно идти. Позже поговорим, о'кей? – И повесила трубку.

Что это, опять у меня фантазия разыгралась? Или и впрямь на них всех что-то нашло? Любопытно бы хоть одним глазком взглянуть сейчас на Юнис и Корделию. Чем это они так озабочены? Впрочем, причина нервозности обеих сестер могла быть вполне банальной – скажем, вернулся Джо Эдди и Корделия оборвала разговор, чтобы он не подумал, будто что-то замышляется у него за спиной.

Верджилу понадобился целый час, чтобы добраться ко мне. В ожидании шерифа я успел подготовить экипировку для сидения в засаде.

Кроме того, позвонил Мельбе. Во-первых, хотел проверить, нет ли случайно каких сообщений… пустой номер, само собой… Ну а во-вторых, хотел как-то наладить отношения. Только вот как? Может, попробовать сыграть на женских слабостях? Сказать, например, что работа детектива ей просто не к лицу, а? Ведь это работа, а Мельба считает, что ей любая работа не к лицу.

К несчастью, все эта мудрые мысли так и остались невысказанными. Услышав мой голос, Мельба отрезала: «Ничего нет» – и бросила трубку.

На несколько секунд я застыл с прижатой к уху трубкой. Да-да, стоял как истукан и слушал короткие гудки. Видите ли, судя по адресу, я живу в Пиджин-Форке. А вот если судить по номеру телефона – то далеко за городом. Так уж распорядился здешний телефонный узел. Это одна из нечаянных радостей жителей предместий, о которой городские жители почему-то забывают. Короче, более чем плодотворный разговор с секретаршей обошелся вашему покорному слуге бакса в полтора за слово.

Завтра же! Прямо с утра! Первым делом! Всерьез побеседую с этой женщиной. Всему есть предел.

Оставшееся до появления Верджила время я посвятил Рипу. Мне ведь не часто удается просто поиграть с ним. Кроме того, пришлось следить, чтобы прожорливые мухи не растащили по кусочкам отравленный гамбургер.

Свое традиционное приветствие Рип начал в ту секунду, когда машина Верджила преодолела подъем и остановилась на площадке перед домом.

Возможность облаять кого-нибудь помимо хозяина привела моего пса в бешеный восторг. Вне себя от счастья, Рип скакал по веранде, чередуя грозный лай с не менее грозным рычанием. А в промежутках еще подвывал и скалил клыки. Представление получилось то еще.

Этот день у Рипа выдался невероятно насыщенным событиями. Поскольку я ни в малейшей степени не сомневался, что и для злоумышленника Рип устроил такой же концерт, то Верджил был уже третьим, удостоившимся внимания моего пса. Судя по всему, и без того не слишком здоровая психика Рипа не выдержала напряжения. Пес разошелся не на шутку, так что мне пришлось здорово побегать, прежде чем я наконец ухватил его за ошейник и затащил в дом. Рип упирался и хныкал словно малое дитя, ей-богу. Можно было подумать, что я запретил ему смотреть любимую телепередачу.

Старания моего гостеприимного пса пропали втуне. Ему не удалось развеселить Верджила. Пока я гонялся за собакой по веранде, шериф сидел в машине и наблюдал за нами с таким выражением, горестнее которого мне еще видеть не доводилось. А едва сделав шаг к дому, тут же принялся бурчать:

– Чтоб ты знал, Хаскелл… все это у меня в уме не укладывается…

Желания развивать тему у меня не было.

– Спасибо, что так быстро выбрались ко мне, – сказал я.

Не удостоив меня хотя бы мимолетнымм взглядом, Верджил прямиком направился к лестнице и достал пакеты для гамбургера и записки.

– Мне так никто ничего и не сделал. Никто Ничего! Хоть бы какую пакость, черт бы их побрал!

– И не говорите, – промямлил я.

А Верджил, собственно, ничего и не говорил. В ответ он лишь многозначительно вскинул брови. Дескать, в его невезении повинен только я: заграбастал, видите ли, все лавры. Может, напустить на него Рипа, а? Пусть бы куснул за задницу разок-другой. Глядишь, шериф и воспрянул бы духом.

Ворча и приговаривая под нос что-то весьма нелестное в мой адрес, Верджил тем не менее за пять минут управился с уликами. Я заметил, что он не взял никого из сотрудников для снятия отпечатков пальцев, но указывать на это не стал.

Однако разозлился, должен сказать, здорово. И не только на Верджила. В основном на того идиота, который решил, будто убийством беззащитной собаки может остановить меня, Хаскелла Блевинса. Глядя, как Рип беснуется в доме, кидаясь на окна, обдирая занавески и выделывая черт знает что, я разозлился еще сильнее. Нужно быть законченным мерзавцем, чтобы поднять руку на это душевнобольное создание.

Я дождался, когда шериф уедет, и только потом облачился в предназначенный для слежки наряд. При Верджиле я этого делать не стал, опасаясь его расспросов. А он наверняка бы поинтересовался, куда это я собрался в охотничьем обмундировании. Ему ведь отлично известно, что охотник из меня никакой.

Мне бы не хотелось ему врать. А уж правду говорить – тем более.

В Пиджин-Форке я вынужден прибегать к нетрадиционным методам слежки. Объясню. В большом городе – том же Луисвиле – вы можете припарковать машину без номерных знаков где-нибудь неподалеку от нужного вам объекта и наблюдать себе за этим самым объектом сколько влезет. К сожалению, здесь этот фокус не проходит.

Я знаю, что говорю. Работая над кражей в скобяной лавке, ваш покорный слуга попробовал воспользоваться привычным методом слежки: устроился в джипе напротив заведения Тоуми, чтобы взять на заметку возможных подозреваемых. Так вот. За двадцать минут ко мне подошли три человека с вопросом: «О, привет, Хаскелл, что это ты тут делаешь?»

Двое из подошедших предложили свою помощь. Им, видите ли, подумалось, что у меня неполадки с машиной. Иначе, мол, с какой стати мне торчать посреди города? Ну, я выкрутился, сказав, что по радио передают песни моей юности. И что вы думаете? На меня посмотрели как на идиота.

Тогда-то я и сообразил, что общепринятый метод в наших краях не проходит. Словом, понял, что для Пиджин-Форка придется разрабатывать иную методику. Привязанную, так сказать, к местным условиям и традициям. Проще говоря, напяливать камуфляж и прятаться в кустах. Способ, понятное дело, не столь цивилизованный, как уже описанный луисвильский, зато куда более надежный. Это же какое унижение, только представьте себе, если тот самый тип, за которым вы следите, вдруг возьмет и предложит подтолкнуть вашу «забарахлившую» машину!

Я потаскал Рипа вверх-вниз по лестнице, отправил его в дом, занес в коридор миску и запер дверь. Рип был оскорблен до глубины души, поскольку я крайне редко запираю его дома в одиночестве. Во взгляде, которым пес одарил меня через окно, читалась мировая скорбь. Вылитый Верджил.

– Извини, приятель, – сказал я. – О твоем же благе забочусь. – Рип продолжал смотреть на меня словно узник, заточенный в средневековую темницу, откуда нет спасения.

– Скоро вернусь, – заверил его я.

Собачий взгляд не изменился. Даже не понимая смысла моих слов, Рип отлично соображал, что ничего хорошего они ему не сулят.

Он даже ни разу не гавкнул на меня, пока я шел к машине. Представляете? Вот до чего я беднягу довел. До крайней степени депрессии. И он твердо решил добиться, чтобы чувство вины во мне достигло той же крайней степени. Похоже, я все-таки недооценил полученный им от Клодзиллы опыт.

Через четверть часа я был у дома Делберта Симса. Но не затормозил, а проехал еще с милю, обогнул главный супермаркет и припарковал свой «форд» в густой тени ближайшей рощицы – так, чтобы с дороги машину не было видно. Из дому я захватил съестные припасы – гамбургер в фольге и пару банок колы, теперь же рассовал все это по карманам, достал из «бардачка» фонарь и двинул к объекту.

В моей жизни случались прогулки и поприятнее, чем этот марш-бросок к жилищу Делберта Симса. По дороге я идти не рискнул – не дай бог, Симс окажется дома, – вот и пришлось продираться через кусты и деревья. Солнце уже клонилось к закату, и сквозь кроны его гаснущие лучи пробиться не могли. Темнотища – хоть глаз выколи. Я шел почти на ощупь и при этом молился, чтобы навстречу мне не попался кто-нибудь в таком же охотничьем облачении.

Откровенно говоря, в лесу я чувствую себя неуютно. Тем более в это время года. То бишь в сезон охоты. Осень в Пиджин-Форке – горячая пора. Чуть ли не каждый день у главного супермаркета останавливаются машины с трофеями в виде папочки – а то и мамочки! – малыша Бемби в кузове.

Сам я не большой любитель охоты. Верджил и Элмо не раз меня приглашали, но я упорно отказываюсь. Полагаю, таких, как я, здесь единицы. У остальных местных жителей в багажнике всегда покоится зачехленное ружьишко.

Потому-то, наверное, многие и считают меня чудаком. Видите ли… за всю жизнь я лишь однажды попал в живую мишень. До конца дней мне не забыть этот опыт. Все произошло в Луисвиле. Я вынужден был остановить семнадцатилетнего юнца, который, мягко говоря, не слишком любезно обошелся с пожилым кассиром. Тот не желал расстаться с содержимым кассы – дневной выручкой крупного магазина.

Парня я не убил, нет! Но перед глазами по-прежнему стоит его лицо в тот миг, когда пуля попала ему в плечо. Боюсь, охотничьих восторгов мне уже никогда не испытать.

Впрочем, я их и не понимаю, этих самых восторгов, потому и чувствую себя в лесу неуютно. Большинство охотников, конечно, крайне осторожны и все такое… Но мне почему-то чаще мерещится радостная встреча с каким-нибудь наклюкавшимся любителем пострелять.

Пробираясь к дому Делберта, я старался двигаться так, чтобы как можно меньше походить на оленя. Хотя черт его знает, как двигаются олени. Я даже хотел было запеть, но потом решил, что и сам Делберт, и его ближайшие соседи наверняка повыскакивают поглазеть, чем вызвано столь откровенное ликование удачливого охотника.

Я то и дело останавливался и прислушивался, не раздастся ли где поблизости пьяный топот. И приглядывался – не покажется ли вдруг из-за ближайшего дерева ствол, вздрагивающий в нетвердой руке. Словом, до цели добрался только через пятнадцать минут. Первое, что я заметил еще издалека, был свет в гостиной. То ли Симс упился до чертиков и заснул, не выключив свет, то ли он отравился к праотцам, опять же не выключив свет.

Хотя возможен и третий вариант: Делберт торчал дома. В гостиной.

Который из вариантов оказался ближе к истине, я узнал через секунду. Сквозь плотно задернутые шторы можно было различить силуэты двоих людей. Судя по всему, Симс принимал гостей.

Пробираясь к наблюдательному пункту, я заметил неподалеку от дома пикап. Как следует рассмотреть его я не мог, зато мог с уверенностью утверждать, что это грузовичок. В мой прошлый визит никакого пикапа здесь и в помине не было.

Я устроился в кустах через дорогу от дома и открыл банку колы.

Не прошло и двух минут, а я уже сделал первое открытие: даже в сентябре в здешних местах полно комаров. Может, их привлек запах моего гамбургера, а может, с моим появлением комары выпустили сверхсрочное информационное сообщение: «Внимание, внимание! На горизонте съедобный человек!» Как бы то ни было, но к тому моменту, когда дверь дома Делберта распахнулась, на мне уже живого места не оставалось.

На крыльце появился Джо Эдди с громадным зеленым пакетом для мусора в руке.

Пригнув пониже голову, я уставился на Джо Эдди во все глаза. Какого черта он здесь делает? У меня почему-то возникли сомнения, что Джо Эдди притащился из своей дыры лишь для того, чтобы помочь Симсу вынести мусор.

Хотя, видит Бог, в этом деле помощь Делберту не помешала бы.