Обратный путь до конторы занял полчаса. Полчаса я глотал чертову пыль, пересчитывал задницей колдобины и страдал вместе со своим красавцем «фордом». Но для того, чтобы оказаться в своем кабинете, мне понадобилось еще добрых пять минут. Едва заметив мою машину, из аптеки пулей вылетела Мельба и преградила мне путь.
– Итак, Хаскелл!.. – выпалила она и подбоченилась. Мощные бедра решительно заколыхались. – Каков вердикт? Беремся мы за это дело или нет?
Я молча уставился на нее. Откровенно говоря, меня очень беспокоило местоимение во множественном числе. «Мы»?! Этого еще не хватало! Видите ли, в чем дело… Я поставил телефон и в аптеке Элмо – чтобы Мельба снимала трубку в тех редких случаях, когда я отлучаюсь из конторы. Более того, я даже приплачиваю Мельбе, лишь бы она соизволила снимать эту самую трубку. С моей стороны шаг весьма предусмотрительный, поскольку телефон у Элмо может звонить до бесконечности, а Мельба и пальцем не пошевелит.
Бог с ними, с деньгами, но я столкнулся с жуткой проблемой. Мельба – как только я включил ее в свою платежную ведомость – решила, что мы с ней работаем на пару. И теперь изображает из себя Деллу Стрит. А я, стало быть, Перри Мейсон. При ней.
Молчал я долго. Насколько позволило врожденное чувство такта. А перед тем как ответить, набрал побольше воздуха в легкие.
– Вообще-то… Я уже взялся за это дело.
Мой тонкий намек до Мельбы не дошел.
Круглая, как тыква, физиономия новоявленной Деллы Стрит засветилась воодушевлением.
– Выходит, нам под силу вычислить убийцу старушки и ее живности?
Мельба на пустяки не разменивается. Если уж она изображает Деллу Стрит, то вживается в роль так, что жуть берет. Я не преувеличиваю, честное слово. Когда Мельба переходит на язык крутых парней из детективных телесериалов, впечатление, доложу я вам, не для слабонервных.
Но как вам наш городок, а? Слухи здесь разносятся с такой скоростью, что диву даешься. Корделия, должно быть, обмолвилась кому-нибудь о том, что наняла меня, и этого оказалось достаточно.
А может, и сама Мельба поприжала Корделию. Нужно отдать Мельбе должное – она запросто возьмет кого угодно в заложники и не выпустит до тех пор, пока тот не расколется. Отчитываться перед Мельбой Холи – вот, по ее мнению, непреложная обязанность всего света.
После еще одного глубокого вдоха я произнес:
– Я не уверен, Мельба, что мне удастся раскрыть это дело, но я могу сказать наверняка, что я приложу все свои силы. – На сей раз пришлось усилить нажим на каждое из местоимений.
После чего я решительно обогнул Мельбу и зашагал вверх по лестнице.
Не тут-то было. За спиной раздалось громкое пыхтенье – Мельба спешила следом. Добравшись наконец до двери, она перевалилась через порог и попыхтела еще минуту-другую. Теперь уже чтобы отдышаться. А затем прошла в кабинет и уселась прямехонько на письменный стол. С краю.
Я устроился в кресле за столом и направил все усилия на то, чтобы не показать, до какой степени она меня допекла. Во-первых, злить Мельбу – себе дороже. Шансы на то, что она снимет трубку моего телефона, в этом случае сводятся к нулю. А во-вторых, как вспомню пятерых ее деток… Ну у кого поднимется рука обижать мать-одиночку?
– Итак, шеф… – произнесла Мельба, небрежно закидывая одну слоновью ножку на другую, – каков же будет наш следующий шаг?
Терпеть не могу, когда Мельба называет меня «шеф». И она это отлично знает. Но на сей раз я решил смириться. Сама покладистость, да и только.
– Мельба, – терпеливо заговорил я, – мне наверняка известен только ваш следующий шаг. Будьте добры, возвращайтесь в аптеку, пока Элмо не заметил отсутствия секретарши на рабочем месте.
Мельба надулась и обиженно дернула стоптанной туфлей. Только теперь я заметил, что она уселась аккурат на груду вчерашней почты. Среди которой – я точно помнил – был и конверт с рекламой какой-то парфюмерной фирмы. Очередной бесплатный пакетик с кремом для рук. Вряд ли он рассчитан на подобную нагрузку… так что содержимое, скорее всего, уже… Ой… Я поспешно отвел глаза.
– Так вы ничего не знаете, шеф? – На пухлых розовых губах Мельбы заиграла довольная улыбка. – Поступили свежие новости о Юнис и Джо Эдди!
Что ж это делается, а? Мельба, похоже, уже знает о моем визите к Креббсам! Черт бы побрал этот городишко. И зачем только тратить деньги и время на местную прессу? Обращались бы за новостями к Мельбе – оно и быстрее, и дешевле.
Однако ничего не поделаешь. Осадить Мельбу, когда она к тебе подлизывается, и вовсе смерти подобно.
– Ну ладно, ладно, – со вздохом сказал я. – Выкладывайте, что там такое с Юнис и Джо Эдди?
В голубых глазках-пуговках словно зажглось по лампочке. Мельба наклонилась ко мне и таинственно прошептала:
– У Креббсов-то, говорят, в семье не все гладко.
Я так и оторопел. И это она называет свежей новостью?! Ну и ну. Если б она отыскала хоть кого-нибудь, кто был бы счастлив с Джо Эдди, вот это и впрямь была бы новость так новость!
Мельба, должно быть, все поняла по моему лицу и тут же вскинула пухлую ладонь с пальцами-сардельками.
– Говорят, что Джо Эдди даже поколачивает Юнис! – Моя секретарша многозначительно повела жирно нарисованной бровью и несколько раз столь же многозначительно кивнула. – Ага, ага! Есть такие сведения. Говорят, этот Джо Эдди – изрядный мерзавец.
Вот на что, стало быть, намекал дедуля Терли, сказав, что Джо Эдди «не в меру горяч». Мне даже думать об этом было тошно. Бедная Юнис!
– Кто-нибудь видел, как Джо Эдди бьет жену? Мельба пожала плечами.
– Станет он колотить ее на людях. Что он, по-вашему, совсем идиот?
После встречи с Джо Эдди я на этот вопрос ответил бы не задумываясь. Утвердительно. Но делиться сведениями, добытыми с риском для жизни, разумеется, не стал. Правда, задал вопрос. Вполне резонный, кстати сказать, вопрос:
– Тогда какого же черта Юнис с ним живет? Мельба опять пожала плечами.
– Ну, мало ли… Может, боится его. И потом, я слышала, они поженились еще в школе, совсем как мы с Отисом. Может, Юнис прикипела к Джо Эдди так, что не в силах с ним порвать… – Мельба отвела взгляд, маленькие голубые глазки заволокло туманом. – Школьную любовь, Хаскелл, не так-то просто забыть. Шутка ли – с самого детства вместе!
Я неловко заерзал в кресле. Судя по рассказам, которые в Пиджин-Форке волей-неволей достигают ваших ушей, даже если вы и не любитель сплетен, Мельба и Отис прожили здесь всего пару месяцев, когда у Отиса случился сердечный приступ. А до тех пор семейство Холи обитало в городишке еще меньше нашего – Индиан-Ни, штат Кентукки. Отис умер около двух лет назад. Младшему Холи еще и года не исполнилось. Несладко, должно быть, пришлось бедняжке Мельбе. Как-никак пятеро детишек, и всех нужно поставить на ноги.
– Да-а… распрощаться со своей первой любовью не так-то просто… – неожиданно севшим голосом добавила многодетная мать, рассеянно поправив пучок на голове.
Мне не довелось познакомиться с Отисом Холи, но Мельба как-то показала семейную фотографию. Вспомнив мясистую, всю в оспинах, физиономию покойного, я решил, что Мельба достойна всяческого уважения. Этой женщине пришлось столько лет смотреть на такое лицо – а она все еще верит в любовь!
– К тому же эта Юнис… мышонок какой-то, а не женщина! Нет, правда! – Мельба пренебрежительно закатила глаза, затем снова наклонилась через стол и помахала пальцем-сарделькой у меня перед носом: – Попробовал бы кто-нибудь хоть замахнуться на меня – всю жизнь бы потом жалел!
Я поверил в это заявление безоговорочно. Пожалуй, схватка между Мельбой и Джо Эдди проходила бы почти на равных. Но… Джо Эдди и Юнис?!
Голубые глазки секретарши вспыхнули энтузиазмом.
– Ну, шеф, и что вы теперь скажете о Джо Эдди? Нет ли оснований считать его номером один?
Вот вам еще пример увлечения Мельбы детективными сериалами. «Номер один» – то бишь главный подозреваемый – это, разумеется, оттуда. Как, впрочем, и витиеватый стиль. Мне пришлось здорово поднапрячься, иначе я расхохотался бы Мельбе прямо в лицо.
– На мой взгляд, версии строить рановато. Ведь сейчас нельзя даже сказать наверняка, что Джо Эдди…
Дикий вопль, донесшийся с улицы, мы распознали моментально. Так мог орать только доведенный до бешенства Элмо.
– Мельба! Мельба!! Мелллльба!!!– и так по нарастающей.
Мельба проворно соскочила со стола.
– Ну ладно, некогда мне тут с вами лясы точить! – заявила она, расправляя юбку. – Ставлю на Джо Эдди! Помяните мои слова, у этого парня рыльце в пушку. Но я еще пораскину на досуге мозгами. Так что, шеф, всегда к вашим услугам, если надумаете поделиться соображениями.
Мельба поплыла к выходу, а я смотрел ей в спину и думал, что поделиться с ней кое-какими соображениями мне давно пора. Нам предстоит очень, очень долгий разговор. Да, судьба у нее не из легких – пятеро ребятишек и все такое. Я ей, понятное дело, сочувствую, но это не значит, что сплю и вижу, как бы сделать ее своим деловым партнером. До Деллы Стрит ей ох как далеко.
На пороге кабинета Мельба вдруг застыла как вкопанная.
– Кстати, Хаскелл, – бросила она через плечо, – все утро вам названивала какая-то женщина.
Я помолчал, но продолжения не последовало.
У Мельбы вечно так. «Какая-то женщина». «Какой-то мужчина». Или даже просто «какой-то тип». Уж лучше бы вообще ничего не говорила. Временами мне кажется, что она делает это нарочно.
– А эта какая-то женщина не оставила свой номер телефона? – поинтересовался я. Ровным тоном. Спокойно и вежливо. Хотя в ответе почти не сомневался.
И оказался прав. Мельба одарила меня одним из своих неопределенно-вызывающих взглядов.
– Не совсем.
Иными словами, неизвестная дама пыталась оставить свой телефон, но с моей доблестной секретаршей у нее этот номер не прошел.
Мельба невинно захлопала ресницами.
– Но я ей сказала, что вы вот-вот вернетесь. Я сделал очередной глубокий вдох и не спешил выдыхать до последнего. Боюсь, общение с Мельбой когда-нибудь доведет меня до больничной койки. Наука-то доказала, как это вредно – задерживать дыхание.
– Вы сделаете мне огромное одолжение, Мельба, если в следующий раз все-таки запишете фамилию и номер. Вас ведь это не затруднит? Кажется, я уже обращался к вам с подобной просьбой…
Кажется! Я точно знал, что обращался. И не раз. И не два. Но выражение «снять трубку» Мельба, судя по всему, воспринимает буквально. То есть считает, что в ее обязанности входит просто снимать трубку с рычага. И класть ее обратно.
Согласитесь, я был в высшей степени тактичен, но все мои старания пошли прахом. Мельба раздраженно фыркнула, закатила глаза, вскинула голову и продолжила путь к лестнице. По обыкновению бурча что-то себе под нос. На сей раз, если не ошибаюсь, в репертуаре было «делаешь парню одолжение, а он…» и так далее.
Я провожал глазами мерно колыхающиеся бедра, а из головы все никак не шел Перри Мейсон. Интересно, гадал я, возникало ли хоть раз у пресловутого адвоката желание прихлопнуть свою секретаршу Деллу, точно муху?
Признаюсь по секрету, жирное пятно на юбке Мельбы принесло мне пусть крохотное, но все же удовлетворение. Я злорадно улыбнулся, решив, что не скажу ни слова. Пусть ей будет сюрприз.
Как только Мельба исчезла из виду, я взялся за поиски телефонной книги. Бермудский прямоугольник свое название оправдал. Понадобилось добрых полчаса, чтобы обнаружить справочник. Я вытащил его из-под глиняного горшка с огромным фикусом.
На картонной обложке красовалось отвратительного вида темное пятно, а первые семь-восемь страниц насквозь промокли и слиплись. С какой стати мне вздумалось использовать справочник в качестве импровизированной подставки – понятия не имею. Но растение я поливал исправно. Результат налицо.
На первый взгляд мое поведение может показаться непростительной беспечностью. Но, уверяю вас, только на первый взгляд, и не жителю Пиджин-Форка. Видите ли, в чем дело… в наших краях телефонный справочник – штука практически бесполезная. Во-первых, даже если вы не знаете чей-нибудь адрес или телефон, то не станете делать из этого трагедию. Рано или поздно наткнетесь на нужного человека в городе. А во-вторых, сам справочник смехотворно мал. В сравнении с телефонной книгой того же Луисвиля он выглядит тонюсенькой брошюркой.
Промокнув обложку первым, что попалось под руку, – а под руку мне попался носовой платок, – я открыл книгу на букве «С». Ну, что я вам говорил? Никакого толку от этого справочника. Делберт Симс значился проживающим по адресу: Автострада 1, п/я 107. Откуда мне, скажите на милость, знать, где кончается одна автострада и начинается другая? И вообще, стану я рыскать по округе, пересчитывая почтовые ящики! Самый верный путь – позвонить Верджилу Минрату. Учитывая, сколько раз полиция задерживала Симса за пьяные дебоши в общественных местах, шериф должен был выучить данные Делберта наизусть. Однако мне не удалось даже набрать номер. Дверь с треском распахнулась, стекла дружно зазвенели, будто по кабинету пронесся смерч.
Даме, которая нарисовалась в дверном проеме, ни одно из призовых мест на конкурсах красоты в ближайшем будущем не светило. Слово Хаскелла Блевинса. Едва она открыла рот, как я вынужден был признать, что и на титул мисс Сладкоречие ей рассчитывать не приходится.
– Я вам тыщу раз звонила! Где вы, черт возьми, шляетесь?
Неестественно черные волосы дамы были собраны на затылке в некое хитросплетение под названием, кажется, французский жгут. Еще одна любимая прическа прекрасной половины Пиджин-Форка. Писк моды начала семидесятых.
С минуту незнакомка с французским хитросплетением на затылке молча сверлила меня взглядом. За это время я успел ее хорошенько разглядеть. Весьма колоритная, доложу я вам, особа. Помимо уже упомянутых чернильных волос ее отличали яркие губы и устрашающе длинные ногти. И то и другое густо-кровавого цвета. Алое, в го-рошек, платье с оборочками, не скрывающее упитанных прелестей, навевало ностальгические воспоминания о старьевщиках и блошиных рынках. Веселенькое такое платьице. Наверняка пережило свои лучшие времена году эдак в тридцатом. Тем не менее я расцвел в улыбке. Клиент есть клиент, как выразилась Гертруда Стайн. Или еще кто из великих.
– Прошу прощения, что доставил вам столько хлопот, – с чувством произнес я. – Отлучался по делам. Чем могу помочь?
Дама все еще торчала в дверях и пялилась на меня. Ставлю месячный заработок, полвека ей стукнуло лет пять назад. Но она наверняка придушила бы первого, кто дал бы ей больше двадцати пяти.
– Что-то вы не больно похожи на частного сыщика! – выпалила посетительница.
Дождался наконец!
– А вы многих видели? – поинтересовался я тоном куда более дружелюбным, чем мне бы хотелось.
Особа небрежно дернула плечом.
– Так это вы ищете убийцу животных?
Я кивнул. Система слухов Пиджин-Форка в действии. Если и дальше так пойдет, местную газету придется прикрыть.
– Да, я расследую убийство Терли.
Дама в дверном проеме коротко и энергично кивнула.
– Терли. Именно. Все верно, – подтвердила она. После чего включила скорость, на всех парах просвистела в кабинет и рухнула в кресло напротив моего стола. – Ну и контора у вас! – До сих пор массивные очки в черепаховой оправе, отделанной искусственными бриллиантами, болтались у дамы на груди. Теперь же она нацепила их на нос и демонстративно оглядела кабинет. – Оч-чень любопытно.
В ее интерпретации это самое «любопытно» прозвучало чем угодно, только не комплиментом.
– Могу я вам чем-то помочь? – настойчиво повторил я.
– Нет! – отрезала дама. – Это я могу вам помочь. – Она расплылась в улыбке, продемонстрировав следы помады на передних зубах. – Меня зовут Эммелин Джонстон! И я безумно счастлива, что кто-то решил наконец хоть пальцем пошевелить, чтобы отыскать убийцу!
Я едва успел проглотить стон. Это ж та самая Эммелин Джонстон, которая строчит письма редактору «Пиджин-Форк газетт»! Та самая, которая мечтала устроить панихиду по убиенным питомцам бабули Терли. Боже милостивый. Я мысленно прикинул, сколько мне понадобится времени, чтобы выпроводить ее из кабинета. Дня два-три? Если постараться, конечно.
– Рад знакомству, мисс Джонстон, – промямлил я с вымученной улыбкой. – Как это мило, что вы ко мне заглянули… но, видите ли, сейчас я очень…
– Миссис Джонстон! – прервала она меня с видом оскорбленной добродетели. – И вот что, молодой человек! Это вам не визит вежливости. Я пришла сообщить весьма ценные сведения по поводу убийства. Причем совершенно бесплатно!
С ума сойти! Какое чувство гражданского долга! Если бы еще эта патриотка Пиджин-Форка изъяснялась чуть поразборчивее. К сожалению, она издавала такое количество посторонних звуков, что слушать ее было чистым наказанием. Глядя на безостановочную работу челюстей Эммелин, я мог поклясться, что она сунула в рот целую упаковку жвачки. А то и две.
– И что же это за сведения?
Эммелин уткнулась носом в сумочку, покопалась и выудила несколько листков бумаги. До неприличия замусоленных, словно их корова жевала.
– Вот! Соизвольте взглянуть! Я соизволил.
Пять самых обычных страниц из школьной тетрадки, каких в любом канцелярском магазине навалом. И на каждой по одной-две строчки, выписанных одним и тем же кошмарным почерком, если такое вообще можно назвать почерком. Все буквы заглавные и нацарапаны карандашом. Похожие каракули все мы прилежно рисовали в детском саду. В детском саду?.. Перед глазами моментально встал незабвенный образ Джо Эдди. С чего бы это, интересно?
Первая записка недвусмысленно предупреждала:
НЕ СУВАЙ ДЛИННЫЙ НОС КУДА НЕ ПРОСЮТ!
Гениально. Очень в духе Джо Эдди. Повелительное наклонение глагола «совать» привело меня в восторг. Слава учителю изящной словесности. Эммелин ткнула кроваво-острым ногтем в записку:
– Это я получила сразу после своего первого письма в газету.
Она привычным жестом пригладила идеальную, волосок к волоску, прическу. Потом прошлась еще разок. И еще. Так обычно гладят кошек.
Я перевел взгляд на следующую записку.
НУ ТЫ СТЕРВА! ЗАТКНИ ПАСТЬ А ТО ПАЖАЛЕИШ.
По части грамотности автор был верен себе, но явно терял терпение.
Эммелин проследила за моим взглядом.
– Вторая! Я написала еще парочку писем, вот тогда мне и подбросили эту записку. Вы, конечно, читали мои письма? Я предлагала мэру собрать общегородской митинг. Ну, вы-то меня понимаете! Убийца не должен гулять на свободе. Мы же все в опасности! – Она снова прошлась ладонью по волосам. – Кошмар, кошмар! Я боюсь выпускать своих кисок во двор! Боже упаси! Ни за что, пока этот… этот психопат на свободе!
Сочувственная мина далась мне с трудом. Эммелин округлила глаза.
– Двенадцать кисок – и за всеми приходится убирать. Вы можете себе представить, каково это – поменять двенадцать подстилочек для кошачьего туалета?
Я отрицательно мотнул головой. В самом деле, откуда мне знать? Не знаю и знать не хочу. Более того, столкнись я с такой проблемой, вышвырнул бы всю кошачью братию на улицу – и дело с концом.
– Мда-а… Задача не из легких, – не слишком убедительно протянул я и быстренько вернулся к запискам. Их было еще три, одна другой страшнее. Последняя оказалась самой короткой, но далеко не самой приятной.
ТВАЯ СЛЕДОМ.
Я прочел строчку дважды. Затем еще раз. Краткость, как известно, сестра таланта, но сокращать до такой степени, вопреки смыслу!.. Ну что это, скажите на милость, означает – «твоя следом»? Твоя очередь? Или же, может, речь об одной из кошек Эммелин?
Вот чему нас не учат на уроках языка и литературы – как выражать свои угрозы, чтобы намеченная жертва точно знала, чего ей от тебя ждать!
Но Эммелин, похоже, перебрала все туманные варианты последней записки и пришла к неутешительному выводу.
Чавкнув пару раз жвачкой, она безапелляционным тоном заявила:
– Клянусь вам, мистер Блевинс, если кто-нибудь посмеет тронуть моего Пушка или Овечку… или Чернушку… или Жозефину… или…
– И когда вы получили последнюю записку? – прервал ее я. Сам знаю, что перебивать невежливо и что воспитанные люди так не поступают. Но поймите же и вы меня. Список кошачьих квартирантов миссис Эммелин Джонстон составил бы конкуренцию городскому телефонному справочнику.
– Буквально позавчера! Сразу после выхода «Газетт». Я показала записку шерифу, так вы знаете, что он мне заявил?!
Представить ответ Верджила мне было несложно.
– Шериф заявил, что, пока преступление не совершено, он, видите ли, ничего не может предпринять! – Эммелин безостановочно терзала челюстями жвачку, но негодование прорывалось даже сквозь причмокивания. – Подумать только! Этот идиот будет сидеть сложа руки и ждать, когда кто-нибудь из моих прелестных кисок превратится в… в… в собачьи консервы.
Судя по всему, оскорбления страшнее в арсенале Эммелин не нашлось.
В свой следующий вопрос я вложил максимум терпения и такта.
– Вам ведь начали угрожать уже после первого письма в газету. Так почему же вы не перестали писать?
А что? По-моему, вполне резонное решение. Эммелин уставилась на меня как на полоумного.
– Этого еще не хватало! Чтобы я позволила какому-то маньяку мной командовать?! – От возмущения она подпрыгнула в кресле и снова принялась лихорадочно приглаживать конструкцию на голове. – Не бывать этому! Да он просто-напросто не знает, с кем имеет дело. Ишь ты, решил заткнуть мне рот своими дурацкими угрозами. Со мной этот номер не пройдет!
У меня возникло сильное подозрение, что автор записок пришел точно к такому же выводу.
– И вообще… Письма-то я пишу уже семь месяцев, с самого дня убийства, и за все время получила только пять записок с дебильными угрозами. Этим меня не остановить!
Вот вам и еще один вывод, до которого мог додуматься даже такой дебильный писака. Откровенно говоря, я начал беспокоиться за Эммелин. Пожалуй, угроза-то над ней нависла серьезная.
– Как вы получали записки? По почте или…
Коротко кивнув, Эммелин выудила из сумочки кучу смятых конвертов и торжествующе швырнула на стол.
– По почте! На всех до единого штамп почтового отделения Пиджин-Форка! – И смачно чавкнула жвачкой. Мол, точка, и все туг.
Та-ак… Судя по ликующему блеску глаз неугомонной Эммелин, она решила, что в деле Терли сделан громадный прорыв. Я бы так не сказал. Ясно, что автор записок живет в Пиджин-Форке. Невелико открытие. Иначе и быть не могло. Как бы этот самый автор, не будучи местным жителем, узнал про письма редактору? Популярность «Пиджин-Форк газетт» не выходит за пределы самого Пиджин-Форка.
Тем не менее я тоже глубокомысленно кивнул и сделал вид, будто новость произвела на меня сильнейшее впечатление.
К несчастью, если что на меня и произвело впечатление, так отнюдь не детективные успехи Эммелин, а плачевное состояние самих записок и конвертов.
– Вы еще кому-нибудь показывали письма с угрозами?
Эммелин энергично закивала.
– А как же. Во-первых, конечно, шерифу. Да я вам уже говорила. Он выставил меня за дверь. Детская шалость, мол! – Эммелин возмущенно фыркнула. Чавкнула. Пригладила волосы. – А уж после этого я всем показывала – и своим подружкам из «Союза женщин Пиджин-Форка», и приятельницам в библиотеке, и еще в магазине всем знакомым, и…
– Все, все, достаточно!
Чего уж там. Картина и так ясна. Проще отыскать тех, кто еще не оставил отпечатков пальцев на этих листах бумаги.
Эммелин, должно быть, уловила неодобрение в моем тоне.
– Я же хотела, чтобы все в городе знали об угрозах этого маньяка! – обиженно надула она кроваво-красные губы. – И о том, что полиция наша никуда не годится. Форменное безобразие! Убийца – и смеет угрожать мне!
Я как-то не уловил ход мыслей Эммелин. Сами посудите – логика-то умопомрачительная. Эммелин возмущал тот дикий факт, что убийца не ограничился… убийством! Мало ему было погубить невинных тварей – он пошел гораздо дальше.
Вплоть до угроз в адрес Эммелин Джонстон. Какая беспрецедентная наглость!
Я протянул ей записки вместе с конвертами.
– Прошу вас, миссис Джонстон, если получите еще что-нибудь в этом роде, сразу же позвоните мне. Договорились? Оставьте письмо в почтовом ящике – и звоните.
Эммелин задумчиво причмокнула.
– А ведь шериф Минрат мне то же самое говорил. Только я решила, что он дурака валяет. Он же не сказал, что это важно, – оскорбилась она.
– Ну так я вам говорю, что это важно. Мне бы очень хотелось взглянуть на следующее письмо. Идет? Только не прикасайтесь к конверту.
– О нет! Этого я обещать не могу! – Для вящей убедительности Эммелин мотнула головой, но ни один волосок даже не шелохнулся. Сколько ж она на свою прическу лака ухлопала? Недаром ее французский жгут напомнил мне кукол из папье-маше. – Уж простите, мистер Блевинс, никак не могу. У меня ящик без крышки – страшное дело! Оставлю в нем почту – а вдруг дождь пойдет? – Она все трясла головой, словно китайский болванчик. – Нет-нет, не могу, мистер Блевинс…
У меня лопнуло терпение.
– А если бы я попросил вас положить конверт в полиэтиленовый пакет? Это не слишком сложно?
Эммелин отпрянула на спинку кресла и уставилась на меня, как на беглого пациента психлечебницы.
– То есть?.. В обычный пакет?.. Как те, в которых продукты хранят, что ли?
Я кивнул.
Эммелин задумалась. Глаза за стеклами в громадной оправе сошлись чуть ли не к переносице.
– А-а! – вдруг встрепенулась она. (Дошло наконец, слава тебе господи!) – Вам нужны отпечатки пальцев! Ой… – Она пригорюнилась, опустив взгляд на кучу скомканных бумажек в руке. Ну, ясно. Только теперь сообразила, какого дурака сваляла с этими письмами.
Я очень старался, но, кажется, улыбка все равно вышла фальшивой.
– Не переживайте, миссис Джонстон. Сделанного не поправишь. К тому же у нас ведь нет уверенности, что автор записок и убийца – одно и то же лицо.
А про себя добавил, что автором запросто может оказаться какой-нибудь сосед, которому осточертели ее кошки.
Эммелин так искренне расстроилась из-за потери ценных улик, что я просто хотел ее утешить. Однако просчитался. Мое замечание оскорбило ее до глубины души.
– Вот еще! Разумеется, это один и тот же человек! – вскипела она, снова принимаясь за свою жвачку. – Убийца! А кто еще, по-вашему, стал бы мне угрожать?!
Дурацкий вопрос. Да половина Пиджин-Форка. Слава богу, я вовремя прикусил язык.
– Чем вы, спрашивается, лучше шерифа Минрата! – кипятилась Эммелин. – Тот даже имел наглость заявить, будто я сама все это написала, чтобы привлечь к себе внимание! Так вот что, мистер Блевинс, я и шерифу сказала, и вам скажу…
Интересная мысль. Как же мне самому в голову не пришло? Ради благого дела Эммелин могла и не на такое пойти. Нужно будет это обмозговать.
Но в тот момент первейшей задачей было как-то унять Эммелин. Что-то уж больно она разошлась. Мусолила волосы, причмокивала жвачкой, остервенело запихивала листки в сумку – и все это одновременно.
– Вы меня неправильно поняли, миссис Джонстон, – миролюбиво произнес я. – Нет ни малейших сомнений, что вам угрожает настоящий психопат. Боюсь, над вами нависла страшная опасность.
Уф! Кажется, маневр удался. Эммелин постепенно успокоилась, еще разок чавкнула жвачкой и снисходительно буркнула:
– Ну то-то же.
– И самое главное… – быстро добавил я, чтобы закрепить успех, – я приложу все силы и постараюсь найти…
– Постарается он! – оборвала меня Эммелин. – Очень мне нужно ваше старание. Мне нужно, чтобы вы нашли этого негодяя – понятно? – Она как ткнула пальцем в начале этой тирады, так и держала его нацеленным прямо мне в лицо. В первом классе у меня хромало чтение и учительница, помнится, делала точно так же.
Сейчас я просто кивнул. А вот в первом классе не удержался. Цапнул за палец, торчавший у меня перед носом. Не до крови, нет! Так, слегка. Поддался непреодолимому побуждению. Причем ни нагоняй директора школы, ни отцовская взбучка не заставили меня раскаяться. Глядя на палец Эммелин, я отчетливо вспомнил, насколько непреодолимым был тот импульс.
Я на миг прикрыл глаза, понадеявшись, что она не заметит или подумает, будто я всего лишь моргнул.
– Что-то в глаз попало? – подозрительно прищурилась Эммелин. Но палец все-таки убрала.
– Да-да, соринка, наверное, – соврал я. Эммелин уже была на ногах и явно готовилась навострить лыжи.
– Я, пожалуй, пойду! – возвестила она, сдергивая с носа очки. – А вы уж не забудьте держать меня в курсе дела. – И загрохотала вниз по лестнице.
Не успело растаять эхо, как его сменил телефонный звонок. Голос в трубке я узнал мгновенно. Он удивительно напоминал поскуливание брошенного щенка – неуверенное, опасливое, тоскливое.
– Мистер Блевинс? – Кажется, Юнис Креббс шептала в трубку, ежесекундно оглядываясь через плечо. – Послушайте, мистер Блевинс… боюсь, у вас сложилось неверное впечатление…
– О чем? – решил уточнить я.
Вздумай она убеждать меня, что Джо Эдди на самом деле душа-парень, ей бы туго пришлось. Особенно после сегодняшней информации Мельбы.
– О… бабуле, – выдохнула Юнис. – Джо Эдди… он так говорил… будто бы у бабули было не все в порядке…
– Не все в порядке? – тупо переспросил я.
– Ну… не все в порядке с головой, – после короткой паузы прошелестело в трубке.
Во-от оно что. Мне не хватило смелости отрицать очевидное. После бесед с Корделией, Джо Эдди и дедулей я и впрямь сделал вывод, что голова у бабули была слабым местом.
– Мне… мне бы не хотелось, мистер Блевинс… – пугливой скороговоркой зашептала Юнис, – чтобы вы об этом кому-нибудь рассказывали. Это… это неправда… и вообще… стыдно… Бабуля такая была гордая… она бы не позволила, чтобы о ней распускали всякие слухи… – В шепоте Юнис слышались слезы.
Мне и самому было жаль бедняжку до слез. Жизнь у нее и так не сахар, а она тревожится о репутации бабушки больше, чем о своей собственной.
– Обещаю, что никому не скажу ни слова.
– Правда, мистер Блевинс?! Обещаете, что… – всхлипнула она, но тут в трубке послышался какой-то глухой звук. Словно хлопнула дверь. – Ой, мне нужно идти!
– Юнис…
Но успокоить ее я не успел. В трубке раздался отбой.