Это, должно быть, шутка.

Я открываю рот, чтобы хоть что-то сказать, но в голове тут же раздается голос Альфы. Ну, не сам голос, конечно, а предупреждение, сказанное им.

Ни с кем не общаться!

Я не имею никакого представления, что происходит, но первое правило, которому учат в Пиле: сначала сориентируйся на местности и только потом действуй. И всегда имей запасной план. Я не могу нарушить правила Альфы или попытаться сбежать — по крайней мере, до тех пор, пока не узнаю, где я. Поэтому я поворачиваюсь и быстро бегу вниз по аллее, подальше от этого транспортного средства.

— Эй! — кричит он мне. — Остановитесь! У вас идет кровь. Давайте я приведу доктора.

Я ускоряюсь. Меня тошнит. Локтем ударяюсь о стену кирпичного здания. Уверена, что он тоже начинает кровоточить, но я не останавливаюсь. На первом же перекрестке поворачиваю налево и прислоняюсь к стене. Я не так уж далеко убежала, но уже запыхалась.

Я сгибаюсь пополам и хватаюсь за грудь, пытаясь отдышаться. Чувствую себя, как воздушный шарик, который проткнули иголкой. Весь воздух из легких как будто вырвался наружу.

У меня кружится голова. По-моему, я спала всего лишь — сколько? — один час за последние тридцать шесть часов. Может, два. Я даже не представляю, сколько сейчас времени и как долго я была в бессознательном состоянии, пока не очнулась привязанной к столу. Но ничего из этого не имеет значения. Я должна понять, где нахожусь.

Я выпрямляюсь. Повсюду жилые дома из бурого камня с черными ставнями и коваными перилами. Они стоят по обеим сторонам улицы: и справа, и слева.

Очаровательно. Именно в таком месте я мечтаю когда-нибудь жить. На одну долю секунды я воображаю, как кладу руку на перила и медленно поднимаюсь по ступенькам, подшучивая над Эйбом, который идет позади меня.

Прекрати.

Прекрати думать об Эйбе. Это не поможет.

Вдруг одна из дверей открывается. Дверь в доме на углу. На улицу выходит девушка моих лет. У нее нереально тонкая талия и розовато-лиловое платье, отороченное бежевым кружевом. Платье настолько длинное, что подметает подолом пол. Девушка поворачивается, пропуская мужчину в возрасте. Своего отца. Наверное. Он берет её под руку, а она подергивает плечами, чтобы удержать на них шаль. Девушка поворачивает голову к двери, как будто реагируя на чьи-то слова, смеется, поворачивается обратно и…

Видит меня.

Я замираю.

Но это не меняет того факта, что она видит меня. Девушка протягивает руку и показывает на меня.

— Что это? — спрашивает она отца. — Этот мальчик с длинными волосами. Что на нем надето?

На секунду я свирепею от того, что меня назвали мальчиком и, оттолкнувшись от стены, мчусь вниз по улице, откуда я пришла. Останавливаюсь на полпути и приседаю, опираясь спиной о черную дверь в центре стены из бурого камня.

Что, черт возьми, происходит? Я перевожу взгляд на свои колени. Эта девушка подумала, что я парень. Мне не впервой. У меня мальчишеское телосложение: ни бедер, ни груди — и я легко наращиваю мускулатуру. Но сейчас у меня длинные волосы. С ними меня никто никогда не принимал за мальчика. Должно быть, это из-за одежды. На мне старая униформа Пила: белая рубашка, синий пиджак и штаны цвета хаки, которые я предпочла юбке, потому что было довольно прохладно.

Штаны.

Девушка подумала, что я парень, потому что на мне штаны.

Да кто примет девушку за парня только потому, что она носит штаны? Где я? В девятнадцатом веке?

У меня внутри все опустилось. Ну, конечно же, нет. Дурацкая мысль. И все же с очевидным не поспоришь. То, что сказал до этого Альфа, — правда. Он дает мне возможность перемещаться в прошлое. И вот я здесь — где бы это здесь ни было — застряла в прошлом веке.

В голове эхом раздается голос Альфы: «Твоя миссия проста. Вернуться назад. С того места, откуда все началось».

Разве это возможно? Неужели я, действительно, в другом времени?

Нет. Никоим образом. Меня просто запутали. Альфе от меня что-то нужно. Только я пока еще не поняла, что именно. Это тщательно организованная постановка, в которой участвуют люди в костюмах того времени. Все для того, чтобы я поверила и расслабилась.

Но этого не будет. Все, что мне нужно, — это срочно понять, где я нахожусь. Как только это произойдет, я моментально исчезну.

Я встаю, глубоко вздыхаю и иду на другой конец аллеи, туда, где видела парня в запряженном лошадьми экипаже. Впереди меня стучит копытами еще одна лошадь. Я качаю головой и игнорирую её. Костюмированная постановка.

Сделав шаг в сторону от аллеи, я сразу же понимаю, где оказалась.

Бостон.

Я выросла в Вермонте, но несколько раз в год мама возила меня в город, чтобы прогуляться по магазинам. В августе, перед школой, мы всегда ходили в «Файлинс Бейсмент», в декабре — за рождественскими подарками и на каток в Коммон. А еще обязательно выбирались в город в одну из весенних суббот, когда начиналась оттепель. Моя мама всегда изъявляла желание покататься на лодочках в форме лебедей в Общественном парке. Обычно она ничего не говорила, пока мы медленно плыли по озеру, а просто закрывала глаза, глубоко дышала и крепко сжимала губы, пытаясь сдержать слезы. Тогда я отворачивалась от нее, делая вид, что рассматриваю бледно-желтые нарциссы. Мама довольно часто так делает, но я все равно никак не привыкну к этому.

Со своего места я вижу озеро в Общественном парке. Нужно всего лишь свернуть направо и спуститься с холма. Прямо передо мной Парк Бостон-Коммон, а чуть подальше виднеется купол Капитолия штата Массачусетс. Но он почему-то не золотой, как обычно, а унылого свинцово-серого цвета с золотистыми вставками. Такое ощущение, что он как раз находится в процессе золочения.

Бессмыслица какая-то. Зачем его покрывать позолотой еще раз?

Неожиданно раздается какой-то странный звук, который становится все громче и громче: цок-цок-цок. Я оборачиваюсь на проезжую часть и отпрыгиваю в сторону, так как мимо меня проезжает очередной экипаж, запряженный лошадьми. Из окошка торчит голова маленького мальчика.

— Мамочка, — говорит он, — посмотри на этого мальчика в смешных штанах. Почему у него такие длинные волосы?

Молодая мамаша шлепает сына по руке и ворчит:

— Джеймс, это невежливо!

Я смотрю, как удаляется экипаж, а волоски на руках встают дыбом. Потому что вокруг меня дюжины подобных экипажей. А также прогуливающиеся мужчины и женщины, которые окидывают меня странными взглядами. Мужчины одеты в костюмы и цилиндры, а женщины — в длинные, до пола, платья. Вот мимо меня проходит мужчина с факелом, с помощью которого он разжигает уличные фонари.

Я моргаю.

Это все по-настоящему.

Невозможно так подделать. Невозможно подделать целый город.

Я перевожу взгляд на Общественный парк. На озеро. Вечереет, но еще достаточно светло, чтобы можно было увидеть, что на озере нет никаких лодочек. Видимо, я застряла во времени, когда еще не было лодочек в форме лебедей.

Какой-то парень задевает меня плечом и сразу же отпрыгивает в сторону.

— Эй! — вопит он. — Смотри, куда прешь!

Он внимательно осматривает меня, также, как и я его. Парень, примерно моего возраста, но на этом сходство заканчивается. На нем грязная и порванная одежда, а волосы, судя по всему, давно не мыты. На коже — слой сажи, который, тем не менее, не маскирует прыщи, покрывающие практически все лицо. А потом он делает шаг ко мне.

— Гони деньги, — требует он.

Даже не подумаю. Этому паршивцу меня не ограбить! Да и не то, чтобы у меня и были деньги.

— Нет, — отвечаю я маленькому разбойнику.

Он сует руку в карман и достает что-то металлическое. Я хватаю его за руку, выворачиваю её и заставляю разжать пальцы. Нож со стуком падает на булыжную мостовую. За день на меня уже дважды напали с ножом.

В нескольких ярдах от меня раздается женский крик, а потом топот быстро удаляющихся ног. Мимо толпы проталкиваются два полицейских в высоких куполообразных шляпах и с дубинками в руках. Они идут прямо к нам.

Ни с кем не общайся. В ушах опять раздается предупреждение Альфы. Но я его игнорирую.

Я уже разговаривала с парнем. А теперь нужно избежать встречи с копами. В лучшем случае, они захотят поговорить, в худшем — засунут в тюремную камеру.

Я толкаю сопляка на землю и мчусь по уже знакомой улице. Заворачиваю за угол улицы, вдоль которой настроены дома из бурого камня, и только тогда оборачиваюсь. Никакой погони. Я специально останавливаюсь и жду, но никого. Повезло. Нужно избавиться от одежды. Она привлекает слишком много внимания.

У меня начинает покалывать руку. Рюкзак. Я совсем про него забыла, хотя и продолжаю сжимать так крепко, что рисунок, наверное, отпечатался на моей коже. Опустившись на колени, я развязываю рюкзак и переворачиваю вверх тормашками. Из него выпадает какой-то темный кусок ткани и черный металлический витой ключ. Я убираю ключ в сторону и разворачиваю ткань. Это платье. В пол и с длинными рукавами. Больше тут сказать нечего. За всю свою жизнь я пришивала лишь пуговицы на рубашке, но могу поспорить, что с легкостью соорудила бы нечто подобное и сама.

Тем не менее, это явно лучше, чем штаны. Я оглядываюсь по сторонам, чтобы быть уверенной, что поблизости никого нет. Улица пустынна. Я стягиваю через голову пиджак и рубашку. На секунду задерживаю взгляд на красной шишке подмышкой. Там, где вживлен маячок. Маячок.

С ворчанием пытаюсь натянуть на себя это уродливое платье. Скидываю туфли, снимаю штаны и начинаю отчаянно вилять бедрами, стараясь втиснуться в него. Это удается мне с трудом. И говоря «с трудом», я действительно имею в виду «с трудом». Платье просто трещит по швам.

«Пожалуйста, только не расходитесь», — умоляю я их.

Я едва могу двигаться, а уж наклоняться и пробовать не стоит. Подхватив лямку рюкзака пальцами на ногах, я подкидываю его в воздух и ловлю, а потом засовываю в рюкзак руку, чтобы вытащить туфли, но их нет. Рюкзак пуст.

Ну конечно, чего еще ты ожидала?

Я просовываю ноги в свои оксфорды и, забыв обо всем, наклоняюсь, чтобы натянуть их.

Т-Р-Е-С-К

Раздается чей-то смех. Тут кто-то есть. Я поднимаю голову и вижу парня с девушкой, примерно моего возраста. Они стоят перед домом из красного камня в нескольких ярдах от меня и держатся за руки. Парень — среднего роста, рыжеволосый, с расслабленным лицом, худой как марафонец. Девушка — очень миниатюрная. В ней нет даже пяти футов роста. Они оба отводят от меня взгляд и сворачивают на следующую улицу. Что-то не так.

Я хватаю штаны, пиджак и рубашку и запихиваю их в рюкзак, а сверху бросаю ключ. Потом одним быстрым движением завязываю вокруг талии свой красно-синий галстук. Но он не особо скрывает огромную дыру сбоку, в том месте, где разошелся шов. Я пытаюсь снять свой браслет с подвесками. Где бы я ни была, он тут не к месту. Но он застрял, а парочка уходит все дальше и дальше. Не знаю зачем, но я чувствую, что мне нужно следовать за ними. Поэтому я прячу браслет под рукавом, хватаю рюкзак и бегу.

Парень с девушкой уже практически в конце улицы, на Бикон-стрит. Я следую за ними, но, как только добираюсь до места, понимаю, что потеряла их. Кручу головой по сторонам, но их нигде не видно. Копы все еще здесь, и один из них держит за руку ребенка, который пытался меня ограбить. Он умоляет и оправдывается… да к черту его. Сопляк. Так тебе и надо. Я поворачиваю голову в сторону Общественного парка.

Забудь о парочке. Нужно понять, где я нахожусь.

В каком времени.

Я останавливаюсь, чтобы передохнуть. Возможно ли это? Могла ли я, действительно, переместиться в прошлое? Как там сказал Альфа? Что-то типа аугментации?

Я отпрыгиваю в сторону от катящейся вниз по Чарльз Стрит телеги и иду рядом с мужчиной в фартуке лавочника и тонкими усиками. Перехожу дорогу и направляюсь в Общественный парк. Каждый раз лодочники рассказывали нам историю лодок, в том числе, как и когда они появились, но сейчас я не могу этого вспомнить. Ну почему все эти годы я невнимательно их слушала? А купол! В средней школе мы вместе с учителем по истории Америки ездили на экскурсию в Бостон и побывали в здании Законодательного Собрания. Совершенно точно, что нам рассказывали, когда был позолочен купол, но я не могу вспомнить даже этого.

Я закрываю глаза и глубоко вздыхаю, а потом пытаюсь прокрутить в голове голос преподавателя по практическим занятиям, который убеждает меня успокоиться, сфокусироваться, и тогда правильный ответ придет сам собой. Но меня отвлекает цоканье копыт и какой-то пронзительный вой. Да еще под платьем начинает все чесаться. Я не могу сосредоточиться и открываю глаза.

В этот момент я просто ненавижу себя. Так хотелось бы достать телефон и залезть в интернет.

А почему бы не попробовать? Может быть, я нахожусь в каком-нибудь таинственном мире, где ловит сеть.

Сомневаюсь, конечно, но, тем не менее, роюсь в рюкзаке, пока не обнаруживаю задний карман своих брюк. Сжав пальцы вокруг телефона, одним движением, пытаясь не привлечь внимание, вытаскиваю трубку и опускаю взгляд на экран, чтобы разблокировать его. Но… ничего. Темнота. Жму на кнопку включения, но все по-прежнему. Он сдох.

Откуда-то снова раздается смех. Я поднимаю голову и вижу на мосту ту же самую парочку. Парень закусывает губу и отворачивает голову, когда видит меня, но его голова немного дергается: он хихикает. Но не девушка. Её взгляд, направленный на меня, способен потушить пожар. Она поднимает худенькую руку и заправляет за ухо светлый локон.

И тут до меня доходит. Даже не смотря на то, что на ней длинное платье в зеленую полоску, а талия затянута в корсет, даже не смотря на то, что её волосы уложены в прическу, а на голове шляпка под цвет платья, на руке этой сучки пластиковые спортивные ярко-розовые часы.

Эта парочка отчитывается перед Альфой. Я в этом уверена. Они тоже Стражи времени.

Стража времени. Эти слова постоянно крутятся у меня в голове. Разве это может быть правдой? Разве секретная правительственная организация, которая путешествует во времени, может быть реальностью? Но ответ лежит прямо передо мной.

ДА.

Но как можно перемещаться во времени? Мой мозг даже не может осознать этого. Нужно вернуться. В свое время. Тогда я смогу получить ответы на свои вопросы.

Я отворачиваюсь от парочки и смотрю прямо на холм. Ко мне приближаются мужчина и женщина. На нем — костюм, больше подходящий для какой-нибудь претенциозной свадьбы, а на ней — светло-серое в тонкую полоску платье, подол которого уже собрал на себя около трех дюймов грязи. Я уступаю им дорогу. Уверена, я выгляжу довольно странно в порванном платье и с шелковым галстуком, повязанным вокруг талии, да еще и эти туфли, но парочка даже не моргнула глазом при виде меня.

Я опускаю веки и делаю глубокий вздох. Помню, лодочники говорили, что лодки появились где-то в восемнадцатом веке. То же можно сказать и о позолоченном куполе. Думай, думай, думай, думай, думай. Делаю еще один вздох. Пожалуйста, сосредоточься. И… вот оно! Экскурсовод рассказывал, что они хотели покрыть купол позолотой и раньше, но разразилась Гражданская война, поэтому пришлось все отложить до её окончания.

Гражданская война закончилась в тысяча восемьсот шестьдесят пятом. Огромное спасибо урокам по истории Америки. Значит, я нахожусь в промежутке между тысяча восемьсот шестьдесят пятым и тысяча восемьсот девяносто девятым годами.

И опять к вопросу о лодках. С тех пор, как я уехала в Пил, мы с мамой не катались на них. В последний раз это было в восьмом классе. Было празднование… не какая-то большая годовщина типа ста- или двухсотлетия, но определенно с нулем на конце, поэтому все проходило с претензией на значимость, но, на мой взгляд, выглядело неубедительно. Когда же это было?

Неожиданно в моей голове волшебным образом всплывает картинка и я вижу вывеску позади билетной кассы, где продаются шарики и фейерверки, объявляющую о юбилее.

Теперь вычтем, и получится, что лодки появились в тысяча восемьсот семьдесят седьмом году, а это значит, аллилуйя, что я — гений и нахожусь в промежутке между тысяча восемьсот шестьдесят пятым и тысяча восемьсот семьдесят шестым годом.

Черт, а вот теперь я в тупике.

Я опускаю голову на руки и тру глаза. Нос заложен. Так всегда бывает, если я очень сильно устала. Мне не удается ничего проанализировать. Как только голову посещает какая-нибудь мысль, она тут же исчезает. Путешествие во времени — реальность. У меня галлюцинации. Это просто плохой сон, и я проснусь в своей комнате в общежитии в Пиле. Все мысли перемешались. Мне нужно продолжать двигаться. Движение поможет мне сосредоточиться.

Покрутив головой, чтобы убедиться, что поблизости нет лошадей, я направляюсь в Бостон-Коммон. Где-то здесь должен быть мусорный бак. Может, кто-нибудь выбросит газету, а я подберу её, как Майкл Дж. Фокс в фильме «Назад в будущее». Мы с мамой много раз смотрели его. В ее лучшие дни.

Я уже прошла почти половину парка, когда меня осеняет. Запах. Я была настолько сосредоточена на других вещах, что не обратила на это внимание, но, клянусь, чем-то определенно пахнет. Чем-то затхлым и сладким одновременно. Я всю жизнь прожила в Новой Англии, поэтому этот запах мне знаком. Так пахнет опавшая листва.

Осмотревшись, я понимаю, что права. Несмотря на то, что уже темнеет, я вижу у себя под ногами упавшие желтые и оранжевые листья. Так-так. Значит, я переместилась из осени настоящего в осень прошлого. Каким-то образом это немного меня успокаивает.

Я останавливаюсь, не в силах вспомнить, что собиралась делать, и хлюпаю носом. Ага. Правильно. Мусорные баки. Неужели я и вправду составила план действий на основе сюжета фильма из восьмидесятых и считаю это хорошей идеей? Что со мной происходит? Меня учили совсем не этому. Я определенно могу придумать что-то получше.

Тем не менее, я осматриваюсь вокруг в поисках мусорных баков. Потому что никогда не знаешь, что пригодится. Но на горизонте ничего нет. Я вздыхаю и иду к зданию Законодательного Собрания. Может, кто-нибудь продает вечерние новости?

У меня нет плана. Это ужасно. Если бы это был День Испытаний, я бы провалила его.

Я останавливаюсь посреди дороги и ловлю ртом воздух. А что, если это и есть еще один День Испытаний? О Господи, почему мне это не пришло в голову раньше? По кампусу Пила ходят слухи о Дне Испытаний, который стал легендой. День Испытаний тысяча девятьсот девяносто пятого года, известный так же, как Бесконечный День Испытаний.

Сначала все было как всегда: двенадцатичасовой письменный тест, три испытания и банкет, во время которого в здание ворвались вооруженные люди, одетые во все черное, и в очках ночного видения. Они отключили электричество, схватили всех младше- и старшекурсников и высадили их вдалеке от кампуса для еще одного испытания. Один из учащихся младших курсов умер. Официальная причина смерти так никогда и не была озвучена, но если бы и была, то в отчете судмедэксперта стояла бы галочка напротив Адского Дня Испытаний.

А что, если повторяются события тысяча девятьсот девяносто пятого года? Но я еще не выпускница! Я студентка. Нужно как-то вернуться в настоящее, и тогда День Испытаний, наконец, закончится. Черт возьми, это все может быть просто элементом обучения!

Неожиданно идея о секретной правительственной организации, которая имеет возможность перемещать людей во времени, не кажется мне такой уж невероятной. Я знаю только малую толику того, на что способно правительство. И определенно буду шокирована, когда узнаю обо всем.

Я делаю глубокий вздох. Настало время быть серьезной. Какой там у меня был план? Ага, правильно, газетчики. Идиотский план и не только потому, что в районе Законодательного Собрания их просто нет.

Сконцентрируйся.

 Позади меня раздается шарканье чьих-то ног. Я поворачиваю голову и вижу двух мужчин, подошедших посмотреть на купол. Парочка, преследующая меня, — практически в квартале отсюда. Парень наклоняется к девушке и что-то шепчет ей на ухо, когда видит, что я смотрю на них. На секунду у меня возникает желание помахать им рукой, но это определенно было бы нарушением правила: «Ни с кем не вступать в контакт».

Вместо этого я вытаскиваю из-под платья цепочку с подвеской в виде совы. Нажимаю на кнопку, как это делал Альфа, и крышка часов открывается. На белом циферблате, причудливым шрифтом, который я никогда раньше не встречала, выведены черные цифры. Под стрелками отпечатано ANNUM. У часов латунный корпус, а с правой стороны находятся маленькие головки, похожие на заводные. На них что-то написано, но я не могу разобрать. Я пытаюсь повернуть нижнюю, но она не двигается, тоже самое и с головкой посередине. А вот верхняя поддается. Я поворачиваю её по часовой стрелке — двигается минутная стрелка, а потом…

Клик. 

Клик.

Какой-то не слишком хороший звук. Нет, хуже. Очень плохой звук. Очень. Как будто я что-то напутала с проводами, и вот-вот взорвется бомба. Поворачиваю головку на два клика назад и задерживаю дыхание.

— Уже превысили две тысячи долларов? — раздается рядом со мной чей-то голос.

Мне не хочется обращать на себя внимание, поэтому я лишь слегка поворачиваю голову и искоса смотрю на говорящего. Это один из тех двух мужчин, которые тут прогуливались. Они так и смотрят на купол.

Я перевожу взгляд обратно на часы. Подношу их ближе к лицу и прищуриваюсь, пытаясь разобрать надписи на головках. Это буквы! На верхней — буква «Г», на средней — «M», а на нижней — «Д». «ГМД».

— Если они еще больше превысят бюджет, — произносит тот же голос, — им лучше не повышать налоги, чтобы покрыть дефицит. Иначе я посажу миссис и мальчишку в экипаж и отправлюсь на запад. И мы будем разбойничать на границе.

Второй мужчина смеется и хлопает своего друга по спине.

— Браво, Моррисон!

Да, в каком бы времени я сейчас не находилась, люди определенно странно выражаются. «ГМД». Разгадка лежит на поверхности, но я настолько устала, что, скорее всего, не смогу даже правильно произнести по буквам свое имя с первого раза. «ГМД».

— Помяни мое слово, — говорит первый мужчина, — закончится это Столетие, а купол будет готов только наполовину, и обойдется это нам в пять тысяч долларов.

— Столетие! Моррисон, ты сумасшедший! Просто сумасшедший. До этого события еще полтора года. Может, и не к концу осени, но определенно к Новому году купол будет позолочен.

Цепочка выскальзывает из моих пальцев и падает на грудь. До окончания Столетия полтора года. Даже первокурсник знает, что государство было основано в 1776 году, значит, Столетие — это 1876 год. А это также означает, что я в 1874 году. В осени 1874 года. Мне хочется броситься на шею этим мужчинам и зацеловать их, но вместо этого я поворачиваюсь и направляюсь обратно к аллее.

Разгадка близка. Я знаю год и время года. Но мне еще нужно определить месяц и день.

Неожиданно меня осеняет.

ГМД. Ну конечно! Год-Месяц-День.

Я сразу же начинаю поворачивать головки. В настоящем сегодня двадцать первое октября, так что ставлю на то, что и в прошлом сейчас двадцать первое октября. Вот почему нижняя и средняя головки не двигаются. Моя миссия — вернуться назад. А значит, мне нужен только год.

Я поворачиваю головку с буквой Г, и большая стрелка начинает крутиться по циферблату, издавая какие-то кудахтающие звуки. Один полный круг. Уверена, это шестьдесят лет. Еще один круг. Итого: сто двадцать. Замедляюсь и начинаю считать каждый тик. У меня нет права на ошибку.

Внезапно у меня перед глазами всплывают инструкции Альфы. Перемещаться нужно с того места, откуда все началось. С аллеи? С чулана? Но она заперт, а у меня нет… Ключ!

Я бегу вниз по Бикон-стрит и одновременно пытаюсь нащупать его в рюкзаке. Поворачиваю направо, и вот она, дверь. На двери замок, но ключ идеально к нему подходит.

— Да! — кричу я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Вдруг до меня доносится звук приближающихся шагов. Я поворачиваюсь и вижу спешащих ко мне парня с девушкой. У девушки на лице то же выражение, что и раньше, как будто она без сомнений всадит в меня нож. Да что с ней такое?

Думаю, мы разберемся с этим позже. Я открываю дверь, заскакиваю в чулан и закрываю крышку часов. Но ничего не происходит.